Василий Львович Попов
В отражении бытия
Вновь появившиеся группы туземцев на песочном берегу устраивают ритуальные пляски вокруг костров. Появляются шаманы, размахивающие своими атрибутами и трясущие в такт бубнами.
– Смотри, – хмелея привлекаю внимание Итальянца, – вокруг столько «не арийцев» … Как ты себя чувствуешь вообще в подобной атмосфере? Успеешь отразить внезапную атаку и защитить своего… фюрера?
Итальянец, взглянув на меня с интересом громко раскатисто смеется.
– Конечно, я же профессионал, – сжав губы и улыбаясь он разглядывает меня. – А на тебя интересно действует алкоголь!
Я и сам замечаю, что уже изрядно «накидан». Надо остановиться, а то устрою показательные выступления покруче этого представления….
– Пройдусь… до туалета. А шоу…, да потрясающее…
Сооружение из бамбука и огромных листьев. Делаю свои дела и плетусь в душ. В нескольких метрах от меня, словно тень двигается один из людей Итальянца.
Освежившись прихожу в норму по дороге обратно чувствую на себе чей-то взгляд.
«Незнакомка. Где же «Мавр» и его прихлебалы?».
Она прикладывает указательный палец к губам призывая к молчанию.
– Тебе лучше? – спрашивает Итальянец, остальные разглядывают меня, как реликвию.
– Да, я в порядке…
Незнакомка увлечена представлением, но иногда многозначительно поглядывает в мою сторону.
– Только заметил ее? – От Итальянца ничего не скроется. – Она уже минут пятнадцать здесь и, вероятнее всего одна. Ни внутри, ни снаружи никого… поверь мне.
– Верю. – У меня нет выбора.
Неподалеку подпитая разогретая публика организовала небольшую танцплощадку. Пары танцуют, покачивая телами в такт музыке, нашептывая друг другу известные только им откровения. Хельга, беря Отто за руку тянет его в гущу танцующих.
– Так можно и пингвином стать! – смотрит на мое очередное увлечение мороженым Итальянец. – Не все части тела работать будут!
– Не беспокойся… я разберусь, – вызываю на его лице улыбку.
«Что ни говори, вечер удался на славу, я так увлекся, что забыл о Максе, Сани и старушке Дине…».
На плечо ложится рука. Поворачиваю голову – незнакомка, одна(!) без Мавра. Тихий голос:
– Я подумала о коктейле… Но может лучше танец, всего один танец?
– Это можно, но я танцую, как… трактор.
– Никогда прежде… не танцевала с трактором. Идем?
Предложение и влечение ее тела, не оставляют шансов на раздумье. Лицо Итальянца прикрыто рукой. Уверен – он смеется. Я выхватываю из корзинки последний лист коки и кладу в рот. Слышу уже откровенный хохот за спиной.
Иду за ней. Она все в том же белом бикини, подчёркивающем загар, лишь намотанная на тело прозрачная белая же материя закрывает ей бедра. В группе танцующих все увлечены только партнерами. В руках моей же партнерши легкая дрожь. Незнакомка заглядывает в глаза, пытаясь прочесть мои мысли и прижимается ко мне смелее. Мы покачиваемся в такт музыки.
Она кладет ладонь на мой рот, предотвращая мои попытки начать разговор. Жмется ближе, как беззащитное существо стремящаяся в объятья огромного всесильного зверя. Мне трудно скрыть проснувшиеся инстинкты, забываю о происходящем вокруг: сильное влечение овладевает мной.
С каждым па и с каждым случайным прикосновением ее волос, вдохом ее духов не могу совладать с собой, моя интерпретация ее очередного взгляда в глаза такова: «Если ты на самом деле трактор, то «переедь» меня безжалостно, дави меня гусеницами! И пусть это длится бесконечно…».
Длилось это кстати всего минут пятнадцать, но зато как! Возле какого-то шалаша из бамбука и листьев пальм в зарослях джунглей смешанных африканских деревьев мы вжимались друг в друга под собственные тяжелые вздохи крики, переходящие то в шепот, то в хрип.
Двум телам не хватало воздуха, они как два загнанных животных бились в предсмертной агонии и достигнув апогея чувств пали в высокую траву зарослей вдыхая всей полнотой легких ароматы леса.
Она реанимировала мое тело касаниями рук и горячего языка. Затем неторопливо поднялась и «пропела», одеваясь:
– Знаешь, мне пора, спасибо всё было очень хорошо…
– И мне. А как имя твое?
– Никак. Нет имени – и нет проступка…– Она скрывается в ветвях деревьев.
Группа туземцев о чем-то шепталась перед очередным выступлением в зарослях. Куря какой-то странный табак они с пониманием улыбнулись – моя партнерша прошла здесь минуту назад.
Пробравшись сквозь ветви, я вышел к своим. Здесь мало что поменялось: ночное шоу продолжалось, две девушки в компании мужчины показывали немыслимые гимнастические трюки под общие овации.
– Ты что-то долго… – замечает Отто.
– Пробивал штрафной номер семнадцать? – ехидничает и Хельга.
– Это кокаин искривил так ход «вашего» времени. – Заметив мороженное в виде ломтика арбуза, я не смог оставить его без внимания. – Да нет, встретил старого приятеля треснули по коньячку!
– Мы видели его, – выдыхает со смехом Хельга. – Его долго бегали и искали ваши общие латинские друзья, а найдя с криками уволокли. Видела бы тебя твоя Сани…
– Хельга! Остановись, это уже не твое дело. – Повышает голос Отто.
– Да. Это не твое дело Хельга, – повторяю за мужской солидарностью Отто и я.
– Кобели! – резюмировала та под общий хохот.
– Ты успел вовремя…– сказав сжимает плотно губы Итальянец.
Шоу подходит к завершению: подпитая изрядно публика галдит, заглушая его звуки, а в «звездное небо» взвиваются фейерверки, лазерные лучи рисуют паутину, в центре – проекция паука с эмблемой заведения на спине.
Переодевшись выбираемся из «Экзотики» медленно катимся в сторону Маленького Берлина. Хельга успевает задремать на плече Отто.
– Итальянец проводит тебя, ты перебрал немного, да и отпускать тебя одного не хочу…– Отто серьезен – вид стратега разрабатывающего штурмовую операцию. – Твои латинские «друзья» возможно захотят познакомиться с тобой поближе. И не пропадай, теперь ты знаешь, как нас найти!
– Грязный извращенец…– Хельга лишь приоткрывает глаза на прощанье.
– Передавайте привет Вилли! – Выбираюсь из автомобиля арийской четы.
Итальянец за рулем «баварца», я рядом. Сзади не теряя дистанции автомобиль охраны. Подчиненный Отто словно знает мой авто лучше меня. Успокоившись я засыпаю. Просыпаюсь от прикосновения к плечу – за окном дом моей прародительницы. И я не помню, что хоть словом обмолвился об адресе.
– А откуда…
– Не огорчай меня Бруно, я же профессионал! – Итальянец садится в машину сопровождения. – Приятно было познакомиться.
– Взаимно. – Со вздохом вешаю на плечо шорты с номером семнадцать – мой подарок для Сани.
Пробираюсь в комнату не включая свет, сшибая все на своем пути. Кое-как раздевшись, устало падаю на кровать рядом с моей тихо сопящей женщиной.
– Уработался?
– Действительно, было много работы… Ну, а как шарлотка?
– А ты попробуй…
Влажная масса со вкусом запечённого яблока ложится мне на лицо.
– Да, действительно неплохо…– Но сил вставать и идти мыться абсолютно нет. Проваливаюсь в сон лишь стряхнув яблочную массу в сторону.
Утро встречает яблочным пирогом и чем-то резким – духами что ли.... Трусы мокрые – на них спереди вылит ею же подаренный мне лосьон после бритья.
Состояние отвратительное. Пройдя сквозь контрастный душ, спускаюсь к завтраку.
– Ты не бережешь нашу девочку, сводишь ее с ума…– произносит Дина вместо «доброго утра».
– Ну как ее уберечь-то?! – Разглядываю через окно «баварца»: три колеса, находящиеся в поле моего зрения, спущены – однозначно беспощадно проколоты.
Провозившись с автомобилем, отправляюсь в клинику к Максу. Он удивляет – находясь в отличном состоянии, разговаривает вполне осознанно. Во взгляде искрится жизнь. Активная жестикуляция рук. Меня расстраивает лишь его вопрос, не находящийся в моей компетенции:
– А когда мы уйдем отсюда? – В глазах – детская наивность, загоняющая меня в тупик.
Я озадачиваю тем же вопросом и лечащего врача моего друга.
– С Максом, однозначно произошли перемены в лучшую сторону, но слишком стремительные… После «Венесуэлы» всегда требуется длительный период на восстановление, а тут помимо неё ещё такое… – Врач пожимает в растерянности плечами, – Сами понимаете, с ним предстоит поработать специалистам и приблизительно недели через две, если все будет в порядке, мы выпустим его в «мир» … Но опять же под наблюдение наших штатных психологов. – Она выдерживает паузу. – Вы действительно единственный, кто может его поддерживать и являться опекуном?!
– Да.
– Послушайте Бруно – это конечно не мое дело, но этот Фердинанд из службы безопасности постоянно крутится возле вашего друга, я думаю…– ее многозначительная пауза заставляет задержать взгляд на ее добрых глазах, – он не оставит Макси и в большом мире.
– Спасибо вам. – Я пожимаю руку ей и ее милосердию одновременно. – Сообщите, когда можно будет забрать нашего мальчика. Всего доброго....
Момент выхода «нашего мальчика» из клиники стал стартовой точкой его запоев. Он пил каждый день, пил с утра и до вечера, пил всегда, пил со мной (вначале) и пил все равно уже с кем. Пил начиная с дорогих алкогольных напитков и заканчивая дешевой репликой брендового парфюма. Останавливать подобное – абсолютно бесполезно.
Время, что провел в заключении Макс не помнил. Взгляд его удивленных расширенных глаз на мои вопросы о том времени, подтверждали его частичную амнезию.
Дальше еще хуже: он перестал узнавать меня, начиная заново знакомиться со мной, рассказывая небылицы из своей мне полностью известной жизни. Я терпеливо слушал его выдуманные истории, общаясь с ним как новый знакомый. Неоднократный рассказ о Бэт (здесь он ничего не путал, только мелкие нюансы не совпадали с действительностью).
Иногда я не выдерживал вставал и уходил, но на следующий день возвращался и все повторялось. В итоге у меня у самого начались нервные срывы – я становился похож на идиота, бродящего по квартире и бубнящего бред.
Сани и Дина с откровенной тревогой смотрели на меня.
Отто не знал о моих попытках реанимировать психическое состояние и моральный облик моего друга.
Специалистов, закрепленных за Максом я приводил к соседу киноактеру сериалов, который был вполне адекватен лишь подыгрывал верившим в свою профессиональность медикам.
«Если бы тогда я не поддался на их уговоры – взять Бэт с собой, то ничего бы этого и не было! Если бы…».
Однажды зайдя в квартиру где медленно увядал мой друг, я удивился тишине. Макс в кресле в сером полумраке. Я подумал, что он мертв: остекленевшие глаза смотрели не мигая вдаль.
– Это ты, Бруно? – было жутковато не привычно – он меня узнал. – Где ты так долго был?
Я стал рассказывать ему, что задержался по дороге, заехав в несколько мест, отвез Сани в фитнес-зал… в прачечную по просьбе Дины.
– Ты помнишь Сани? Я несколько раз приезжал к тебе с ней…
– Нет, ты не понял. Где ты так долго был? – Вопрос жутко звучал в нависшей тишине.
– Но, я только вчера от тебя уехал. – Стряхиваю со стола мусор и пустые бутылки – в коробку, открываю окно.
– Тебя не было очень долго. – Он впервые взглянул на меня с момента моего появления в квартире. В его глазах глубокая тоска.
– Она была сегодня здесь, и я разговаривал с ней…
– Кто, Макс? – Кто тут только не бывал, но я понял про кого он говорил таким тоном.
– Бэт! Она приходила сегодня, и мы поругались… Она ушла, хлопнув дверью. Никогда так не делала прежде… – Я стоял у окна стиснув крепко зубы. Справившись с эмоциями, я все-таки повернулся к Максу. – Она больше не придет сюда никогда! Ты слышишь Бруно, никогда…– В его глазах «направленных в пустоту» слезы.
Здесь я не выдержал: я позвонил врачу, что лечила его, и вкратце честно обрисовал ситуацию.
Разразился «гром» в трубке – я не ожидал от доброй сдержанной женщины подобных речевых оборотов. Приехав врач с порога продолжила негативные высказывания в мой адрес. Я лишь стоял и смотрел в глаза Макса, пытаясь найти в них хоть что-то в свое оправдание… В них читалось одно:
«Она уже никогда не придет…».
Я «провалился» в кокаиново-алкогольную пропасть.
Когда я выбрался оттуда, толком не восстановившись я отправился в клинику, где столкнулся с целым рядом отказов.
Отказывали абсолютно во всем: в посещении Макса, в получении информации о его состоянии и ходе лечения. Итогом – когда Макс выйдет в большой мир, мне об этом не сообщат. Мне будет отказано в информации о его местонахождении – опекуном будет совершенно другой человек, с опытом работы с подобными пациентами в период реабилитации. При моем приближении к Максу на расстояние ближе, чем на пятьдесят метров – это будет считаться проступком наказуемым в уголовном порядке.
Послав всё и вся, я провалился в ту же пропасть, из которой только что выбрался….
Прошло больше года, прежде чем я вновь встретился с Отто. Его только освободили после «недоразумения», приняв ошибочно за организатора политического убийства. Я нашел его возбужденным и твердившим о колоссальном количестве потраченного времени впустую.
Хельга была счастлива и обещала родить ему сына, разумеется истинного арийца и адепта всех его политических идей.
В замке Отто присутствовала масса незнакомых мне персон. Люди улыбались, некоторые с трудом скрывая лицемерие. Но все старались держаться, соблюдая этикет.
Вилли приехал из учебного заведения в отпуск. Как он сам выразился, «кибернетическая дрянь проела весь разум…».
Мальчик повзрослел, засыпал меня кучей вопросов и, выслушав с понимающим видом, пообещал научить меня стрелять из пулемета, которого еще нет на вооружении в действующей армии. В его понимании это должно было как-то исправить мои жизненные неурядицы.
Был и Итальянец. Ограничились коротким диалогом: он на работе и с улыбкой голливудского актера пообещал отвезти меня до дома, если я снова переберу с коньяком.
Присутствовала Ева – сестра Хельги, и я, отметив некоторые ее достоинства уже никуда не собирался уезжать… И во всей этой кутерьме решив, видимо, что я хочу пристраститься к спиртному и Еве, меня отзывает Отто для серьёзного разговора:
– А ты слышал, Бруно, о Мутанте и о его работах?
Минутой раньше он говорил с двумя вальяжными мужчинами, чьи постные лица лоснились от самодовольства.
– Да, я кое-что слышал… – Меня теплил коньяк и удивляла не «корпоративная» тема диалога, – Ты первый день вне «стен», а тебя волнует такой вопрос. Отдохни, расслабься Отто....
– Спасибо за заботу. Но в мыслях находясь там, я не покидал ни город, ни то, что здесь происходит! Так ты видел его?
– Нет… Но слышал. Какой-то безумный ботаник… Скрестил синтетику с опиатами, еще фиг знает с чем, и получил несколько разных субстанций, которые вводят народ, жаждущий эйфории в экстаз. Результат его скрещиваний и селекций пользуется спросом и не только среди кстати(!) отбросов общества…– Я разглядывал перестановки в личном кабинете собеседника. – Да что с тобой Отто, тебя ведь подобное никогда не интересовало?
– Мир – есть движение. Всё растет развивается и прогрессирует в том числе и я. Но сейчас не об этом… Значит, ты его никогда не видел? – Отто выглядел задумчиво. – А как там Макс, с ним-то все в порядке?
– Нет! – Меня раздражал этот неуместный «допрос». – Почему тебя это так волнует?
– Я знаю о твоих трудностях… Мы никогда не говорили об этом, но я все знаю…– продолжил Отто по-отечески, я даже поискал глазами угол, в котором удобней было бы стоять, отбывая домашнее наказание. – Я все знаю про алкоголь, кокаинизм, затяжные депрессии. Но…– он сделал многозначительную паузу, – где и когда ты последний раз видел Макса?
– Около года назад. – Я был раздражен уже до крайности.
– Спокойно, Бруно! Это не праздный интерес, а спросил я об этих двух людях только потому, что мы говорим об одном человеке… Об одном и том же человеке!
Он поднялся с кресла и маятником заходил по мягкому ковру кабинета.
– Что за ахинею ты несешь? Когда Макса забирали врачи, он был невменяем. Да и к веществам он всю жизнь относился скептически, он принимал-то их по-детски, неумело и всегда старался быстрей избавиться от их воздействия.
– Поверь это достоверная информация! Ну и, в конце концов, ты можешь сам убедиться в этом лично.
– Это надо тебе? – Вопрос может, был и неуместен – информация внесла в мое раздражение непонимание и гнев, от этого непонимания.
– Это надо мне и тебе, еще кое-кому и, возможно – самому Максу – Мутанту… Неизвестно кто он больше теперь?
– Хорошо…, но давай не сегодня. Сегодня такой день…
– Сегодня ты можешь наслаждаться, но не тяни с этим. – Он подвел меня к двери, по-дружески положив руку на плечо. – А Ева… Как она тебе?
– Визуально… – да!
Мы рассмеялись, глядя друг другу в глаза.
«Какая нафиг Ева? Этот фанатик довел меня до негативного эмоционального сдвига и спокойно вышел к гостям. Да не мог Макс «мутировать» и начать заниматься тем, что он всегда сравнивал с использованным презервативом… Да чушь… Чушь собачья!».
Захотелось выпить. Нет – напиться в хлам.
Балкон, нацистская символика, подсвеченная фонариками выполненными руками детей. Свежий, слегка морозный воздух успокаивает мой пыл. Я с ухмылкой смотрю на проплывающий мимо дирижабль, на котором играет музыка, а на его корпусе светится надпись:
«С возвращением Отто, мы любим тебя!».
«Идолопоклонничество, нафиг!». – Я был впервые так озлоблен на своего друга.
Мои мысли прервал Итальянец.
– Что с тобой? – Его цепкие пальцы сжимают мое предплечье. – А-а-а, Отто испортил тебе настроение неприятной новостью?
– Так ты в курсе?
– Да. Я лично занимался этим вопросом.
– И что, это точно Он? – Я крепко сжал бокал в своей руке.
– Девяносто девять из ста, – спокойно ответил, выдыхая пар изо рта в морозный воздух начальник охраны Отто.
– Пойду еще… выпью….
Я не верил собственным глазам, это действительно был он. Пара внешних изменений: смешные круглые очки, длинные волосы, свисающие с головы, Макс постоянно поправлял и то, и другое.
Казалось, и внутренний мир его тоже трансформировался, глаза отражали совсем другое, скорее, его противоположность… Это уже ни наивный милый порой влюбленный взор из детства, ни безумный взгляд из периода затяжной болезни. Этот взгляд глубок, как морская бездна, даже бескраен, выражающий озабоченность. Словно его обладатель принимал участие в спасении мира или лечении обездоленных детей.
Его новая квартира. Накаляющийся разговор в преддверье гостиной словно между двумя не знакомыми, но обязательными людьми.
Абсолютно не было желания броситься и обнять своего друга. Мне хотелось знать – насколько он меня помнит. И почему столько времени не пытался меня найти, если помнит хотя бы отрывки нашей дружеской близости.
Чувство обиды: ведь я столько времени возился с ним, когда он болел, страдал вместе с ним. А он со спокойной душой, покинув лечебницу, живет припеваючи и выращивает кустики на радость «прихожанам».
– Заходи, Бруно! Не стоять же здесь, в дверях…
– Заходи, Бруно?! Похоже, ты узнал меня… – Входя я стиснул зубы. – Значит, у тебя все хорошо ты в здравом уме и здоров физически. В моей помощи не нуждаешься в дружбе, соответственно, тоже… Что ж, неплохо!
– Остановись! Ты же ничего не знаешь....
–Так поведай мне, введи в курс дела, поставь в известность или как там еще!? – Я уже не справлялся с переполняющими меня эмоциями.
–Ты можешь успокоиться и дать мне несколько минут?
Сев в кресло, я смотрю на него «ожидая чуда».
– Когда меня забрали в последний раз…, как мне рассказала врач, я был ужасен, но она увидела и плюсы в моем состоянии. Она говорила о единичных, неординарных случаях, когда на больного сильный стресс оказывает положительное влияние, хотя это и противоречит аспектам современной медицине. Это был мой случай. Я знаю, что ты появился в клинике, но тебя не пустили, знаю…– Макс сделал акцентированную паузу. – Извини, в этом моя вина – я не хотел, чтобы тебя пускали. Скажу одно: на тот момент я был абсолютно адекватен. – Видимо, в этот момент у меня открылся рот от удивления – он налил стакан воды и протянул мне. – Она не сказала тебе ничего, и это тоже моя просьба… Отдел безопасности заинтересовался мной и, соответственно, тобой. Фердинанд совал свой нос повсюду, задавал кучу вопросов, на которые обязательно хотел получить ответ. Вопросы, касающиеся тебя, были довольно таки щекотливые. Я сказал, что отказался от твоих посещений, но он наседал. Мне во многом помогла врач, не позволяя задавать вопросы, связанные с моим прошлым. Она, заметив улучшения моего состояния, вывела меня в большой мир и назначила опекуном одну интеллигентную женщину. Сюзанна в прошлом художница, обеспеченный человек, не имеющая своих детей. Она подарила мне квартиру и посещает меня два раза в неделю, называет меня «мой дорогой» и каждый раз говорит о том, что я повзрослел. Сюзи сама, по-моему, не вполне вменяема, но это никак не отражается на моей жизни.
– Интересно… – Такой «расклад по полочкам» меня успокоил. – Но почему «Мутант»?
– Сам не знаю, но первое мое творение так было названо. Оно сделано на основе ЛСД и еще нескольких препаратов растительного происхождения. Под его воздействием человек мутирует, силою мысли управляя собственными изменениями. Всё на ментальном уровне, конечно…
– Хорошенькие дела… – Я монотонно переваривал услышанное. – А есть выпить?
В его руках бутылка коньяка и бокал.
– А ты?
– Нет! Я все…
– Понятно.
Алкоголь согревает… и почему-то гонит меня из этого места.
– Надо ехать. Я заеду на днях, если ты будешь не против.
– Не говори ерунды. Я помню всё, – блеск в его глазах подтверждает озвученное им, – в любое время суток…
Я ушёл с осознанием того, что пьющий и терзающий себя Макс во время первой «реабилитации» был мне ближе, чем этот человек. Его изрядно «деформировала» жизнь, но неизвестно, что стало бы со мной, если бы я прошел его нелегкий путь.
Я вспомнил: ранее (во время запоев Макса) на стенах его гостиной, на поверхности стола и окнах меня удивляли формулы химических соединений решения уравнений, молекулярные решетки, какие-то символы…. Тогда я списал это на результат умственной болезни моего друга.
Мои размышления на парковке прерывает человек заглядывающий сквозь стекло в салон машины. Белозубая улыбка помощника Отто.
– Итальянец. Ты как здесь? Тебе доверяют ответственные задания? Бешеный прогресс…
Тот с улыбкой пропускает мои слова мимо ушей.
– Привет. Я не один.
Отто. Понять почему они здесь, не составляло труда.
– Да, это действительно он хотя в это и трудно поверить.
– Что ж Бруно в жизни такое бывает…, – в голосе Отто нотки понимания и сочувствия человека, прожившего не одну жизнь.
– Ты же не за этим притащился сюда, чтобы сказать мне об этом?
– Нет, Бруно, нет… Генрих, отъедем отсюда нам надо прогуляться с нашим другом.
Возле моста через реку – заброшенная баскетбольная площадка словно не принадлежавшая городу.
– Я понимаю – сейчас тебе очень трудно. Возможно все несвоевременно и безнравственно, но к его работам есть интерес и очень большой. – Мы шли с Отто пасуя ногами друг другу кусок льда, который легко катался по замерзшему асфальту. – Можно зарабатывать неплохие деньги. Ты единственный кому он доверяет. Если считаешь, что надо подождать – подождем. Тебе решать готов он или нет, но…
– Что, но? Отто не тяни! Пауза в этом разговоре ничего не меняет.
– …но он может совершить ошибки не будь рядом человека с трезвым холодным рассудком. Подобное уже случилось: с одним из препаратов Макс сунулся на рынок. VIP 43! Попытался реализовать продукт. Ему отказали, но взяли на заметку и, самое главное – препарат заинтересовал очень влиятельных людей. Вот в чем дело. – Отто в досаде пнул ледышку очень далеко. – Сейчас по нему собирается информация, и может случиться так – его выкрадут и увезут в неизвестном направлении. Закроют в лабораторию и заставят работать бесплатно и в четком заданном направлении… такие случаи не редкость в наше время. «Самородки», вылезшие из земли долго незамеченными на ней, не валяются…
– Сегодня день горячих и неприятных новостей. – Я сделал глубокий вдох. – Ну и что ты предлагаешь?
– Мы предлагаем, мы! Существует человек (знать тебе его совсем не обязательно, поверь мне) …
– Дальше!
– Мы предлагаем ту же лабораторию, финансирование работ и полную неприкосновенность- возможность заниматься своими разработками, ну и получать приличный процент за деятельность. Передача продукта по цепочке, состоящей из Макса тебя меня и мистера Х.
– Хорошо… Я поговорю с ним об этом, но мое условие, что со мной будешь связываться только ты и никто другой.
– Я об этом только что и сказал…
– Тогда отвезите меня к машине… я замерз и хочу тепла, человеческого тепла.
– Давай, я сам уже как пингвин, – Лидер неонацистов оказывается тоже мерз как обычный человек.
«Мутант» на удивление быстро согласился с предложением. Не задумываясь объясняя провальную ошибку:
– Мне было необходимо финансирование более серьезной лаборатории, не хватало производственных мощностей. Пойми – идеи рождаются ежедневно ежечасно, что там – каждую минуту. И это не только то, что я хотел продать. Я разработал вещество гораздо масштабней. В перспективе даже создание новейших лекарств, что могут спасти больных, пораженных пока еще неизлечимыми болезнями. – Макс буквально рос в моих глазах перерастая древних алхимиков и «папашу» Менделеева. Его разум (в моем представлении) тянулся к способностям, которыми обладают неизведанные цивилизации. – VIP 43 – это… вчерашний день. Я могу делать вещи гораздо серьёзней, я даже иногда сам боюсь своих потенциальных детищ…
«Этот научный червь, сам того не подозревая, стал угрозой не только для себя, но и для всего общества остального мира… Неизвестно, на что он способен, что может родиться в голове этой лабораторной крысы! Уж лучше бы он окончательно сошел с ума…».
Макс говорил и говорил еще про новаторские идеи, а я уже обдумывал план, избавления от них или… от него самого?..
– …так ты не сказал, все будет хорошо? – Он затих, глядя на мою отрешенность уставшими покрасневшими глазами.
Мне стало жаль Макса, действительно жаль.
– Да… все будет хорошо. Но ты должен беспрекословно выполнять мои инструкции, так как не представляешь, куда ты ввязался и теперь чтобы остаться в живых надо быть предельно осторожными. Понимаешь? – Макс по-старчески ссутулился после моих слов. – И не вздумай больше никогда никому, кроме меня говорить о своих новациях. Это может стать роковой ошибкой. Не только для тебя…
– Я полностью доверяю тебе, как и раньше. Сам знаешь, как трудно быть одному в этом мире…
– Да Макс.…– Это одиночество читалось в его взгляде, – мир жесток, но мы сделаем всё чтобы выжить в нём. Тебе придется переехать.
– А художница, Сюзи?..
– Будешь появляться к ее приходу. Позже возможно даже придется исключить и это.
Действительно – главное начать. Мы сделали первый шаг к «победе». Через месяц производство принесло первые плоды. Как сказал кто-то: «обильно посеянные зубы дракона принесли богатый урожай».
Деньги при реализации продукта доставались легко. Очень легко. Сука, слишком легко.
Не прилагая особых усилий, я мог зарабатывать и тратить за месяц столько сколько при прежней работе, я получал в течение года или полутора лет. Люди быстро привыкают к подобному. Привык и я. Прерывать финансовый поток не очень хотелось.
Отто расширял и увеличивал «маленький Берлин». Его империя росла и крепла. Чаще стали слышны разговоры о появлении на политической арене «нового Фюрера». Отто словно вышел из тени. Его показывали по телевизору о нем трубили газеты с ним стали считаться те, кто раньше упорно не хотел его замечать. Оппозиционеры призывали вспомнить о прошлом Отто, открывая глаза общественности на некоторые факты биографии набирающего вес политического лидера. Призывали думать о будущем. Но тщетно: кому Отто был интересен, тот не обращал внимания ни на что, а кому он был безразличен тот по-прежнему не замечал «марионетку в новой модной коричневой рубашке». Сам лидер неонацизма с улыбкой говорил об этих людях:
– Настанет момент Бруно, поверь мне – они обратят на меня внимание. Я намозолю им глаза до такой степени, что они не смогут плакать, а имя мое будут произносить с преклонением и трепетом!
В эти моменты он напоминал мне своего идола. Быстро поражаемый его одержимостью.
Новый рейх рос как на дрожжах, часть этих дрожжей производил Макс в своей современной лаборатории. VIP 43 сменил 47-ой, несущий совсем другие функции. Его дешифрованное название – «подчинитель».
Одно меня поражало – зачем набирающему вес политическому лидеру вся нервотрёпка с транспортировкой и доставкой?!
Свое государство пусть небольшое, но своё, где люди трудятся и беспрекословно выполняют его приказы. Только, что не молятся на него. Хотя я и этого не исключал. Не раздумывая, любой из его подчиненных был готов выполнять эту работу. Зачем? Сам… лично? Я мог тоже найти кого-то вместо себя если всё дело в нашей изначальной договорённости.
Не думаю, что золотое правило: «Если хочешь сделать хорошо, сделай сам…» – имело место для оправданий подобного – преданные Отто люди не раз доказывали ему и свою верность, да и профессионализм во всех его широких пониманиях.
Я много раз задавался этим вопросом и не мог найти ответ. Единственным для меня «логичным» объяснением было – в душе Отто все еще был мальчишкой, и вся «мишура» политического лидера утомляла его. Возможно Отто и мистер Х насытились всеми прелестями жизни и им не хватало встряски. Адреналина.
Но мне-то что? Ведь это же «их тараканы» … пусть с ними и возятся сами. Разводят их, подкармливают…
Я вкладывал заработанные деньги в коммерческие предприятия сомнительного происхождения, но приносящие немалый доход. Нашел группу удачливых бизнесменов, раскручивающих мои деньги официально. Все как обычно: деньги делают деньги.
Я наслаждался жизнью, забыв про пост кокаиновые депрессии. Каждый раз после очередной сделки улетал с Сани на острова.
«Макс – Мутант» фанатично трудился в лаборатории, что находилась недалеко от центра города и существовала полулегально.
Что происходило в еще одной лаборатории в подвале, его дома может знали единицы. А скорее всего – никто. Это было «Сверх личное».
О том, что «исследовательский научный центр» затапливался всё уничтожающим раствором кислоты после нажатия кнопки на амулете, висящем на шее фанатично преданного делу Мутанта, никто тем более не догадывался. Он работал гипер активно пытаясь обскакать всех ученых вместе взятых. К нему в «квартиру» привозились дорогостоящие вещества, редкозёмы, о существовании которых я даже не подозревал. Параллельно официально он тоже ставил опыты в небольшой лаборатории при университете молекулярной химии делал открытия, даже имел награды за новейшие разработки. Ездил на семинары и встречался с такими же учеными головами, как и он, что создавало неплохую ширму для нашего предприятия.
