Василий Алексеевич Сычев
Общая когнитивная теория
Пример второго способа реконсолидации мемстинкта. Вы переписываетесь в социальных сетях с малознакомым и не очень интересующим вас человеком, обмениваетесь парой не очень лестных фраз и вдруг понимаете, что начинаете чувствовать себя очень неуютно, вам плохо и неприятно, а произошло это из-за того, что имя человека, написанная им фраза и ещё пара деталей совпали с элементами мемстинкта «разрыв с вашим старым партнёром», активировав его, а он, в свою очередь, активировал связанный с ним болевой инстинкт. В результате совершенно, казалось бы, незначительный мемстинкт «конфликт при переписке в социальных сетях» начнёт консолидироваться и в дальнейшем подобные ситуации будут вызывать неприятные эмоции.
Другими словами, две или более нейронные сети поддерживают возбуждение групп нейронов, которые станут нейронными сетями. Это позволяет им оставаться в возбуждённом состоянии десятки или сотни часов, консолидироваться, укрепить нейронные связи внутри групп нейронов и между разными группами. Врождённые нейронные сети инстинктов или структуры гиппокампа и т.д. могут оставаться активными длительное время поддерживая темп активации, но они не могут сохранять информацию о внешней среде. Группы нейронов коры головного мозга изначально не объединены в нейронные сети, возбуждённые при определённой ситуации становятся нейронной сетью благодаря поддержке (взаимному возбуждению) структур, способных поддерживать ритм возбуждения. В дальнейшем мы можем использовать эту нейронную сеть коры, хранящую воспоминания об определённой ситуации, для того чтобы вспоминать, думать, мечтать и т.д. и т.п. То есть, как мы уже говорили раньше, мы воспринимаем информацию, вспоминаем её, думаем о ней сознательно и несознательно одними и теми же нейронами – нейронами, объединёнными в нейронную сеть мемстинкта.
То, что разные мемстинкты состоят из ограниченного набора одних и тех же элементов, доказывает одностороннее пространственное игнорирование.
Например, в эксперименте Robert H. Logie попросил двух пациентов с поражением теменной коры описать по памяти площадь в Милане, на которой находились собор, магазины и дворцы. Пациенты представляли себя в одной из ориентаций по отношению к площади. Оказалось, что пациенты довольно точно описывали половину площади, но не могли описать вторую половину. Однако после того, как их просили мысленно изменить своё положение, они вспоминали о игнорируемой перед этим половине площади, но начинали игнорировать ту, которую подробно описывали до этого[22].
E. Bisiach и коллеги описали пациента с поражением правой теменной доли, у которого не было явного дефицита зрительного восприятия (он мог описать, что он видит), но который не мог описать по памяти половину пространства, причём дефицит был наиболее выражен в долговременной памяти[23].
Мы видим, что несмотря на повреждение элементов, ассоциирующихся с направлением «лево», и разрушение части мемстинктов элементы, их составляющие, сохраняются и могут быть активированы с помощью другого мемстинкта.
Целевой элемент – это элемент мемстинкта, имеющий усиленные связи (в том числе дофаминергические) с инстинктом, приносящим положительные эмоции, благодаря чему может получать дополнительное возбуждение и, в свою очередь, возбуждать элементы других мемстинктов, выстраивая, например, историю сознания, которая, в свою очередь, ещё больше возбуждает целевой элемент, который ещё больше возбуждает инстинкт, вследствие чего человек получает больше приятных эмоций.
Эмоции – это эпизоды сознания в нейронной сети инстинкта.
Соответственно, эмоции дополнительно возбуждают только связанные с ними мемстинкты, и активация других при сильных эмоциях затруднена. Например, непросто во время оргазма или эпизода сильной ревности складывать в уме числа.
С помощью инстинктов мы отмечаем и запоминаем разные состояния внешней среды, вернее реакцию наших рецепторов на неё, а потом запоминаем другие состояния внешней среды, связанные с исходными, и таким образом расширяем свой опыт. В итоге небольшая нейронная сеть инстинкта, реагирующая на очень ограниченный набор внешних сигналов, позволяет нам создать целую «библиотеку» мемстинктов, связанную с данной эмоцией.
Как это ни парадоксально, большая часть нашего так называемого сознательного мышления не появляется в сознании. Как мы помним, мемстинкты при активации проигрываются в прямом или обратном направлении, причём чаще всего одновременно бывают активны несколько мемстинктов; если элементы одного одновременно являются элементами другого, то совпадающие элементы могут становиться эпизодами сознания. Не исключено, что для выстраивания из элементов разных мемстинктов полноценной истории сознания возбуждение исходных мемстинктов должно быть определённым образом синхронизировано.
История сознания в дальнейшем сама может стать мемстинктом. Активные одновременно элементы мемстинктов далеко не всегда становится эпизодами сознания из-за того, что им просто не хватает возбуждения. В этом случае нового мемстинкта чаще всего не образуется, но консолидация всё-таки возможна; об этом говорят примеры имплицитного научения. Мы видим, что может сохраниться мемстинкт, даже не возбудившийся настолько, чтобы стать историей сознания. Хотя в большинстве случаев имплицитного научения разговор идёт о добавлении отдельного элемента в уже существующий мемстинкт или, как в случаях с научением искусственной грамматике[24], о появлении структуры во взаимосвязях отдельных элементов благодаря тому, что сохранены они в определённых частях мозга, имеющих определённые связи с другими частями. То же самое произойдёт, например, если мы впишем слова в заранее нарисованные кружочки, заранее соединённые линиями. В итоге мы получим набор слов, объединённых линиями в заранее заданную структуру. Если мы удосужимся ещё отксерокопировать листы с кружочками и линиями до того, как впишем слова, а потом будем одновременно вписывать одинаковые слова в одинаковые кружочки на всех листах, мы получим несколько копий одинаковых структур. Приблизительно одинаковая архитектоника мозга у разных людей подобна копиям наших листочков, а подобные ситуации, возникающие у людей, проживающих в одной культуре, «вписывают» «слова»-мемстинкты в похожие «кружочки» – одинаковые места в коре мозга, но подробно этот вопрос мы будем обсуждать ниже, общаясь с лингвистами.
Наша с вами теория показывает, что отделение различных нейронных сетей друг от друга происходит не только и даже не столько за счёт определённой структуры связей и выборочного торможения отдельных нейронов, а во многом за счёт общего торможения всей центральной нервной системы и выборочного взаимного возбуждения одними нейронными сетями других. Без общего торможения всех нейронов такая система, обладающая, по сути, положительными обратными связями, могла бы выходить на недопустимые уровни общего возбуждения; впрочем, нечто похожее происходит при эпилепсии. С другой стороны, без дополнительного возбуждения извне, например в камерах депривации, при травмах и т.д., центральная нервная система за счёт общего торможения быстро переходит в неактивный режим (сон, потеря сознания и т.д. и т.п.).
Как мы уже упоминали, для процесса консолидации требуется время, превосходящее период бодрствования, поэтому во время сна дневные воспоминания периодически активируются, происходит это во время стадии быстрого движения глаз. Консолидации нового мемстинкта способствует также отсутствие сильных сигналов от внешних рецепторов, то есть торможение механизмов общего непроизвольного внимания. Наша с вами теория предсказывает, что при отсутствии сна консолидация мемстинкта всё же будет происходить, но значительно хуже, потому что процесс будет зашумляться и к тому же мозг будет использовать лишние ресурсы на активирующиеся при этом нейронные сети.
Благодаря тому, что элементы мемстинктов возбуждаются одновременно из разных источников, возникает история сознания, то есть появляется определённое количество элементов, которые в данный момент имеют наивысшую степень возбуждения. В основном это элементы, входящие в состав реконсолидируемых в данный момент мемстинктов. Объясняется это очень просто: элементы реконсолидируемых мемстинктов уже находятся на определённой стадии возбуждения и дополнительное ассоциативное возбуждение просто переводит их на высший уровень возбуждения. Но в каждый конкретный момент существует и определённое количество элементов, находящихся на более низких стадиях возбуждения, например, элемент возбуждённый только за счёт ассоциативного возбуждения или только за счёт афферентных сигналов. Чтобы перевести эти элементы на высший уровень возбуждения (сделать их эпизодами сознания), требуется дополнительное возбуждение. Оно может быть получено из разных источников, но одним из самых важных, по всей вероятности, являются элементы воли.
К слову сказать, история сознания сна отличается от историй сознания бодрствования в том числе потому, что отсутствуют дополнительные источники возбуждения, в том числе связанные с центрами бодрствования, поэтому истории сознания сна могут быть построены только из элементов реконсолидируемых (возбуждаемых) мемстинктов, поэтому сны отличаются от реальности неестественностью, примерно так же как коллаж, составленный из ограниченного набора картинок, вырезанных из старых журналов.
Очень похожие ощущения диссоциативности могут быть вызваны воздействием антагонистов NDMA-рецепторов, которые не позволяют активировать, в том числе произвольно, новые мемстинкты, а значит, как и во снах, истории сознания будут строиться только из элементов доступных мемстинктов (проходящих процесс реконсолидации) и поэтому такие истории могут быть похожи на галлюцинации, а точнее на сны. К слову сказать, под воздействием этих веществ может возникать амнезия, вызванная тем, что афферентные сигналы не могут активировать уже существующие мемстинкты, которые бы поддерживали процесс реконсолидации (Пендер, 1970, и Джонстон в соавторстве, 1959) [25] [26].
Мы с вами уже упоминали выше Мэтью Уилсона и Дэвида Фостера в связи с их экспериментами, показывающими последовательное проигрывание элементов памяти крыс, вспоминающих дорогу к лакомству. В 2007 году те же учёные опубликовали в журнале Nature Neuroscience статью «Скоординированное воспроизведение памяти в зрительной коре и гиппокампе во время сна», в которой описываются такие же проигрывания элементов, только уже в прямом порядке, происходящие во время сна[27].
Итак, эпизод сознания – это гипервозбуждение нейронной сети, которое чаще всего возникает, когда одну и ту же нейронную сеть одновременно возбуждают несколько источников. В большинстве случаев эпизод сознания возникает при сильном возбуждении элемента мемстинкта, но он может возникнуть и при возбуждении других групп клеток, например, в случае гипервозбуждения нейронной сети инстинкта возникает субъективное ощущение эмоций.
Эпизод сознания – это субъективные ощущения, сопровождающие гипервозбуждение нейронной сети, например элемента мемстинкта или инстинкта, вызываемые обычно возбуждением нейронной сети из разных источников.
Эмоции – это субъективные ощущения, сопровождающие появление эпизода сознания (гипервозбуждения) в нейронной сети инстинкта.
Благодаря тому, что в реальной жизни большинство событий разворачивается последовательно во времени и пространстве, элементы большинства мемстинктов также возбуждаются в определённой последовательности, то есть представляют собой истории. Эпизоды сознания также возбуждаются последовательно, то есть выстраиваются в истории сознания. Это и есть наши планы, мечты, размышления, сны, то есть мышление.
Эпизоды сознания могут складываться в истории даже во сне, хотя бы потому, что элементы мемстинктов проигрываются в определённой последовательности, и если проигрываются одновременно несколько мемстинктов, то и их совпадающие части с большой вероятностью сложатся в некоторую последовательность.
История сознания может быть построена из элементов одного мемстинкта, тогда мы называем её воспоминанием, но даже в этом случае в историю сознания входят не все элементы мемстинкта и очень просто к ней могут присоединиться (с последующей реконсолидацией, как показали эксперименты Элизабет Лофтус) [28] элементы других мемстинктов. Однако большинство историй сознания первоначально состоят из элементов различных мемстинктов.
История сознания – это группа эпизодов сознания, возбуждаемых последовательно. История сознания часто является мемстинктом или становится им после консолидации.
Ещё одной отличительной чертой мемстинктов является то, что эти истории про нас самих. Эти истории воспоминания о том, как «я» ходил туда-то, «я» делал то-то, «я» размышлял о том-то и т.д. и т.п. Даже когда мы смотрим кинофильм или читаем книгу, это воспоминания о том, как «я» наблюдал за перипетиями сюжета фильма, или о том, как «я» размышлял о судьбе главного героя. Весь комплекс мемстинктов – это воспоминания про наше «я», которые формируются, как мы помним, в значительной мере до наступления пубертатного периода.
Но ситуация может сложиться и по-другому: можно представить себе культуру, в которой ребёнку с детства говорят, что его действиями управляет кто-то другой или, например, что нам безусловно проще представить, кто-то другой управляет его волей, душой и т.д. В этом случае комплекс мемстинктов нашего «я» может сильно отличаться от считающегося нормальным в современном обществе. Незначительные отличия можно увидеть даже в разных культурах. Можно представить себе также ситуацию возникновения нескольких обособленных комплексов мемстинктов отдельных личностей. В этом случае мы с вами можем предположить, что амнезия отдельных субличностей при диссоциативном расстройстве продиктована тем, что комплекс мемстинктов данной субличности не имеет ассоциативных связей с мемстинктом, входящим в комплекс мемстинктов другой субличности. То есть комплекс мемстинктов субличности, не помнящей о каком-то событии, не будет иметь в своём составе элементов, из которых состоит «забытое» воспоминание. Можно даже представить себе эксперимент, в ходе которого субличности будут предъявляться элементы, входящие в состав мемстинкта «забытого» воспоминания, например, если это воспоминание о лесе – изображение деревьев, слово «дерево» и т.д. Эксперимент должен показать, что субличность не знает, что такое дерево.
Многие истории сознания благодаря тому, что эта группа клеток сильно возбуждена и получает дополнительное возбуждение от инстинктов, гиппокампа и других структур, проходят процесс консолидации и становятся мемстинктами. Один из источников дополнительного возбуждения нейронных сетей – это воля. Любой физиолог очень точно расскажет вам, какие процессы происходят в нервной системе, когда мы шевелим пальцем, точно так же процессы происходят в нашем мозге, когда мы дополнительно волевым усилием возбуждаем уже немного активный элемент мемстинкта. Элементы мемстинктов, расположенные в двигательной коре или близлежащих областях, могут управлять нашими мышцами и другими органами тела, то есть совершать произвольные движения. Происходит это благодаря наличию в данных частях коры головного мозга пятого слоя коры, содержащего множество больших пирамидальных нейронов, аксоны которых являются началом эфферентных нервных путей, но те же самые элементы мемстинктов иннервируют другие части головного мозга, особенно кору. Возбуждая такой элемент, связанный, например, с мышцей руки, мы можем произвольно согнуть руку или выполнить другое движение, если элемент мемстинкта связан с другой мышцей (двигательной единицей); но точно так же возбуждая подобный элемент, мы можем возбудить другой элемент мемстинкта, иннервированный волевым. Другими словами, точно так же, как мы произвольно можем двигать руками или ногами, мы произвольно можем возбуждать или тормозить различные элементы мемстинктов, превращая их в случае возбуждения в эпизоды сознания. Произнесённое про себя слово, фраза, мысль, которую мы думаем, – это такой же результат возбуждения пирамидальных нейронов, входящих в элемент волевого мемстинкта, как, например, перемещение кисти руки от слишком горящего камина. И если мы задумаемся, в какой мере такое движение является осознанным, то поймём, используя нашу теорию, что случае осознанного движения добавляется лишь дополнительное возбуждение этого элемента мемстинкта, а в случае неосознанного недостаточное возбуждение не приводит к возникновению эпизода сознания.
Волевое усилие считается весьма энергозатратным процессом, но затраты ресурсов происходят не из-за того, что требуется активировать волевые элементы, а потому что волевые элементы способствуют возникновению истории сознания, которая и является энергозатратным процессом.
Истории сознания сна отличаются от историй сознания бодрствования прежде всего тем, что во время сна во избежание непроизвольных движений (хождение во сне и т.д.) прежде всего тормозится именно двигательная кора и прилежащие области; другими словами, воля во время сна практически отсутствует.
Волевые элементы – это элементы мемстинктов, преимущественно расположенные в двигательной коре и прилежащих зонах коры головного мозга, способные при их активации через аксоны больших пирамидальных нейронов запускать процессы, приводящие к активации или торможению (через активацию тормозящих нейронов) элементов других мемстинктов, сокращению или расслаблению мышц и т.п.
Воля – это процесс активации или торможения элементов мемстинктов, сокращения или расслабления мышц и т.п., происходящий в результате активации мемстинктов, содержащих волевые элементы. При гиперактивации участвующих в процессе элементов сопровождается возникновением эпизодов, историй сознания и воспринимаемый в этих случаях как произвольное движение, мышление и т.д. и т.п.
Самый простой (как минимум самый привычный) для современного человека способ дополнительно активировать элементы мемстинктов с помощью элементов воли – это проговаривать про себя слова. Элементы мемстинктов, активация которых приводит к произношению слов, – это классические элементы воли, управляющие мышцами, отвечающими за произношение. В нашей общей западной культуре управление мышлением (дополнительная активация элементов) с помощью элементов воли, отвечающих за произношение, очень естественна, и большинство людей уверены в том, что могут мыслить только словами.
К слову сказать, некоторые техники медитации – это, по сути, формирование и развитие элементов воли, в том числе способных активировать нейроны, тормозящие другие мемстинкты.
В нашей психике нет каких-либо специфических процессов, связанных только с самосознанием. Так же, как центры бодрствования и центры сна могут глобально тормозить или возбуждать нервную систему, мы можем тормозить или возбуждать отдельные группы клеток с помощью воли, ожидая, что это принесёт нам удовольствие или позволит избежать негативных эмоций. Такое локальное возбуждение может послужить ещё одним источником возбуждения, необходимым для возникновения эпизода сознания, или, наоборот, торможение может не допустить появления сознания, если это может принести неприятные эмоции, особенно сильные. Благодаря опыту мы как бы заранее «знаем», какие группы клеток уже связаны с негативными или положительными эмоциями. Мы можем сделать не всегда очевидный выбор даже в крайне сложных ситуациях: например, если партизану на допросе предложат «сдать» своих или умереть, он вопреки нашему ожиданию может почётную смерть предпочесть позорному выживанию. Дело в том, что именно в его психике активные на момент принятия решения мемстинкты, связанные с позором, благодаря наличию сильных болевых элементов принесут ему более сильные негативные эмоции, чем почётная смерть и ожидаемые почести и благодарность товарищей. Поэтому мемстинкты, связанные с позором, тормозятся, а мемстинкты, связанные с почестями, дополнительно активируются, и его поведение будет продиктовано ими.
Истории сознания – это по сути своей процесс поиска мозгом элементов мемстинктов, способных дополнительно стимулировать целевой элемент мемстинкта и избежать стимулирования болевых (гистаминовых) элементов мемстинктов с помощью ассоциативных волокон. Возбуждение целевого элемента, в свою очередь, принесёт нам удовольствие. Поэтому у историй сознания как мыслительного процесса (планов, фантазий, мечтаний) может быть искусственно определённая цель, например решить задачку быстрее всех, чтобы учитель похвалил тебя перед классом, но заранее определённой искусственной цели может и не быть, как, например, во время снов или сноподобных галлюцинаций, когда мозг просто перебирает разные варианты соединения активных элементов в надежде дополнительно возбудить целевой элемент.
Истории сознания можно до некоторой степени ассоциировать с рабочей памятью. То есть когда специалисты рассуждают о рабочей памяти, часто они говорят именно об историях сознания.
Не все элементы мемстинктов, входящие в истории сознания, возбуждены настолько, чтобы по-настоящему появиться в нашем сознании, чтобы мы ощутили субъективный эпизод сознания. Например, при одновременном возбуждении мемстинкта «лошадь» и мемстинкта «устройство внутреннего уха» элемент, соответствующий слову «стремечко», возбуждаемый сразу двумя мемстинктами, может возбудиться настолько, чтобы стать эпизодом сознания, а остальные элементы обоих мемстинктов из-за недостаточности возбуждения могут остаться как бы в тени субъективного переживания сознания. Такие неполноценно возбуждённые истории сознания, как мы уже говорили выше, размышляя об имплицитном научении, из-за недостаточности возбуждения очень редко могут стать мемстинктами, но тем не менее именно они составляют значительную часть нашего мышления.
То, что сейчас во многих экспериментах воспринимается как следы памяти, энграммы и т.д., в большинстве своём является эпизодами сознания. Эти нейронные сети ярко видны на приборах потому, что возбуждаются сразу из нескольких источников нейронных сетей.
Проговаривание слов про себя во время размышления позволяет дополнительно возбудить элементы мемстинктов. Слова, как мы помним, тоже являются элементами мемстинктов и ассоциативно связаны с тем, о чём мы размышляем.
Используя входящие в состав мемстинкта элементы, расположенные в двигательной коре, мы можем одновременно делать несколько дел в рамках одного мемстинкта, например говорить по телефону и записывать, или петь, танцевать и наблюдать за реакцией зрителей, или отчитывать ребёнка за неосторожность, отряхивать его и поправлять на нём шапку; но делая одновременно несколько дел в рамках разных мемстинктов, мы вынуждены «переключаться», то есть одновременно работать только с одним из них. Например, вести машину и разговаривать по телефону или записывать рецепт блюда и хвалить ребёнка и т.д. Иногда это может происходить даже во время произношения одного предложения: при рассказе, например, о том, как вы мыли автомобиль на мойке, вам может потребоваться пара секунд на то, чтобы переключиться и продолжить предложение, рассказывая о ремонте двигателя в гараже.
Добавляя новые мемстинкты в систему существующих и развивая тем самым свои навыки, например навыки игры на музыкальном инструменте или навыки выступления перед публикой, мы благодаря наличию в новых мемстинктах элементов, расположенных в двигательной коре, развиваем у себя в том числе возможности сознательного управления новыми мемстинктами. Таким образом, наша воля с возрастом может развиваться. Но может присутствовать и другой процесс. Человек может учиться «прислушиваться» к своим эмоциям, например, пытаясь развить эмоциональный интеллект. В этом случае нейронные сети инстинктов не будут произвольно тормозиться и, наоборот, разными способами будет поддерживаться их возбуждение. В результате большое количество мемстинктов будет иметь чрезмерно усиленные связи с инстинктами, и управлять (дополнительно возбуждать или тормозить с помощью воли) будет очень сложно. Вам будет очень сложно отказаться, например, от мороженого если вы его очень любите (целевой инстинкт возбуждается сильно), или тяжело будет заставить себя выйти на улицу в пасмурную погоду, если присутствует болевой мемстинкт, и т.д. и т.п.
Интересно, что весь опыт деятельности психотерапевтов тоже показывает, что при реконсолидации мемстинкта проще всего изменить насыщенность или даже знак привязанных к воспоминанию эмоций, то есть, говоря другими словами, его связь с инстинктом.
Представим, что мы решили построить дом. Такое решение не может появиться у только что родившегося ребёнка или у человека из раннего каменного века, незнакомого в принципе с концептом дома. Другими словами, само решение построить дом является мемстинктом, сложившимся в результате просмотров фильмов, посещения домов знакомых и т.д. и т.п. Итак, мы купили землю, что само по себе активировало мемстинкт дома, который, в свою очередь, активировал множество связанных мемстинктов. Далее из элементов воспоминаний, общих для всех мемстинктов, включая мемстинкт дома, и вследствие множественных активаций, являющихся эпизодами сознания, мы искусственным образом (логически) одновременно поддерживаем в активном состоянии большое количество элементов мемстинктов, вследствие чего они становятся единым мемстинктом будущего дома – нашим планом. Состоять этот план может из элементов мемстинктов, содержащих информацию о строительных материалах, досках, поддонах кирпичей, их ценниках в магазине и т.д., о строителях, бригадире, зелёной крыше соседа и т.д. и т.п.
Вся сложность человеческого мышления связана с очень большим количеством мемстинктов. Если мы пытаемся спланировать постройку дома, но большого количества мемстинктов, связанных с этой деятельностью, у нас нет, например в силу младенческого возраста или потому что мы принадлежим к другому виду приматов, соответственно у нас не будет мемстинктов, связанных с разными марками цемента, да и вообще не будет мемстинктов, связанных с цементом, и т.д. и т.п. Наличие 5–10 мемстинктов позволит нам выстроить примитивный план и, например, собрать неровную плохонькую пирамиду из ящиков, чтобы достать подвешенные экспериментатором фрукты, или план, как построить несложный замок из песка. С другой стороны, наличие тысяч разнообразных мемстинктов, связанных с этой деятельностью, позволит построить нам развёрнутый 4D-план строительства здания.
Когда мы говорим о мышлении и интеллекте, мы часто упоминаемым такие термины, как абстрагирование, обобщение, говорим о возможности различать понятия больше, меньше и т.д. и т.п., а в целом – о решении нестандартных задач нестандартными способами. Взглянем на эти вопросы с точки зрения нашей с вами теории. Мы уже говорили, что абстрагирование – это добавление в мемстинкт ещё одного, не совсем типичного элемента, например содержащего зрительную информацию о нанесённых на бумагу линиях, складывающихся в определённое слово, или, например, о знаке, нанесённом на баночку с кормом, как способны сделать новокаледонские вороны. Кстати, наблюдения за этими животными, проведённые в начале века Алексом А.С. Вейром, Джеки Чаппеллом, Алексом Качельником, показали, что они вполне способны решать нестандартные задачи нестандартными способами[29] [30].
Так что такое обобщение с точки зрения нашей с вами теории? Представим, что у ребёнка консолидируется мемстинкт горячего напитка, например чая. Он будет содержать элементы «чашка», «вода», «пить», «вкусно», «можно», «пролить» и т.д. и т.п. Через какое-то время он пробует другой напиток, например какао. Мемстинкты «чай» и «какао», естественно, будут содержать множество общих элементов, то есть будут иметь множество ассоциативных связей. Возможно, общих элементов будет даже больше, чем различных, и постепенно два этих мемстинкта сольются в один большой мемстинкт «напитки», содержащий в качестве элементов бывшие мемстинкты чая, кофе, соков, воды, компота и т.п. Даже если мемстинкты, имеющие множество общих элементов, не сливаются в один, они всё равно остаются очень тесно ассоциативно связанными. То есть при решении любых задач, в том числе грамматических, такие мемстинкты всегда будут выделяться человеком как похожие, объединяться в общие группы и т.д. и т.п. просто из-за того, что благодаря наличию общих элементов они могут активировать друг друга, то есть часто будут активны вместе.
Говоря языком математики, группа мемстинктов, содержащая информацию об обобщённых понятиях, является гиперграфом, имеющим в качестве вершин элементы данных мемстинктов, а в качестве рёбер – нейронные связи между ними.
Сложно представить себе более точную математическую модель смысла понятия «обобщение». Это означает, что мы с вами, используя нашу теорию, сможем теперь точно в цифрах сказать, насколько обобщёнными являются понятия. Правда, у гиперграфа интеллекта имеются свои особенности, которые в последней главе позволят нам даже определить отдельный тип графов, но не будем забегать далеко вперёд и вернёмся к нашим размышлениям.
Скажем ещё пару слов о других понятиях, часто используемых в диалогах о мышлении. Возьмём для примера понятия «больше», «меньше». Да, в реальном мире не существует объекта, предмета, обозначающего «больше» либо «меньше», но наша с вами психика, как и психика других животных, вопреки логике строится не вокруг предметов реального мира. Обратившись к нашей теории, мы с вами поймём, что наша психика изначально начинает строиться вокруг инстинктов. Все наши мемстинкты представляют собой как бы «обновления изначальной программы» инстинкта; да, у животных, способных сохранять большое количество мемстинктов, особенно у человека, изначальная «программа» может изменяться до неузнаваемости, но всё-таки изначально центрами формирования психики являются именно инстинкты. Присмотревшись к инстинктам, врождённым нейронным сетям, сильное возбуждение которых вызывает эмоции, мы увидим, что особенно у нас, людей, эмоции могут вызывать процессы, далеко не всегда имеющие аналоги в мире вещей, например, такие, как боль, обида, любовь, страх и т.д. и т.п. Такие же понятия, как «больше», «меньше», связаны с инстинктами очень большого круга животных. Действительно, больше – это может быть страшно, например, потому что хищники часто имеют большие размеры, а меньше – это приятно, потому что еда часто меньше вас. Поэтому многие понятия, не имеющие аналогов в объективном мире, естественны и понятны многим животным.