Василий Алексеевич Сычев
Общая когнитивная теория
Глава 4. Кибернетикам. Почему не бывает информации без физического изменения системы, порождающей информацию, и системы, её фиксирующей. Что такое интеллектуальная система
Любая информация – это процессы, происходящие в надсистеме вселенной. Нет информации без структур и процессов. Любая информация – это изменение одной системы другой. Нет информации без изменения взаимодействующих систем. С точки зрения психики это работает так: внешнее окружение (окружающие нас системы) воздействует на наше тело, вызывая возбуждение нейронов, что, в свою очередь, приводит к созданию, а затем изменению системы мемстинктов. Все искусственные мемстинкты: книги, фильмы, аудиозаписи, программы, математические формулы, сложные математические концепции и даже теория, о которой мы сейчас с вами размышляем, – как мы уже говорили, имеют или имели естественные аналоги, то есть представлены нейронными сетями. Любые искусственные мемстинкты тоже материальны, даже радиоволны и волны звуковые.
Ну как же так: информации нет, есть только процессы воздействия одних систем на другие? А как же, например, записи астронома, открывшего новую экзопланету? Давайте рассмотрим и этот вариант. В данном случае фотоны, произведённые звездой, навсегда покинули родную звёздную систему, изменив её, и, отразившись от зеркала телескопа, попали на датчики регистрирующего прибора, произведя в нём новые электроны, то есть добавив в систему прибора новые элементы или, если хотите, энергию. Прибор выдал информацию на экран монитора, изменив при этом систему тысяч элементов нескольких чипов, потребив определённое количество электроэнергии. Фотоны от монитора попали на сетчатку глаза наблюдателя, возведя целые каскады химических реакций. Далее в результате сложных преобразований в мозге наблюдателя появился новый мемстинкт. Он изложил его на бумаге и отправил в СМИ, используя радиосигналы, множество электрических преобразований и т.д. и т.п. В результате мемстинкт стал культурным и появился в мозгах множества людей на планете. Да, конечно, масштабы изменения некоторых систем в нашем описании ничтожны: например, при потере нескольких фотонов звёздная система изменится не очень сильно, но всё-таки изменится (потеря фотонов является важнейшим процессом в эволюции звёзд), в некоторых системах, например транзисторах микрочипа, изменения будут более глобальными. Разобрав подобным образом любые измерения, мы убедимся, что регистрация любых процессов возможна только при изменении системы, за которой наблюдают, и системы, которая регистрирует изменения. Изменения могут инициироваться регистрирующий системой, например в случае рентгеновского снимка, а могут быть и пассивными, как в приведённом выше примере, но во всех случаях меняются обе системы. Невозможно собрать информацию о системе, не изменив её, и невозможно сохранить эту информацию, не изменив другую систему. Измерения квантовых процессов наглядно доказывают нам эту истину.
Рассмотрим другой пример. Допустим, у нас есть рецепт изготовления определённого вида сыра с подробным описанием технологического процесса. Разве это не информация в чистом виде? Данный рецепт является искусственным мемстинктом, записанным на материальном носителе. Не будем подробно останавливаться на процессе записи – понятно, что он основан на изменении материальных систем. Естественный же мемстинкт появился благодаря материальному воздействию на рецепторы нервной системы и дальнейшему её изменению, в результате которого была создана новая нейронная сеть. Даже если мы с вами будем очень сильно стараться, мы не сможем привести ни одного примера «информации в чистом виде», то есть чего-то неуловимого, эфемерного, происходящего без больших или еле заметных изменений в системе, которая передаёт информацию и принимает. Причём «размер изменений» – довольно-таки условное понятие. Казалось бы, несопоставимы масса звезды и масса нескольких фотонов, принятых телескопом в нашем первом примере, но тем не менее процессы, частью которых является испускание фотонов, кардинально меняют звезду на протяжении цикла её жизни.
Информация – это процесс изменения как минимум двух систем: системы, в которой фиксируются изменения, и системы, фиксирующей изменения, а также промежуточных систем, временно фиксирующих изменения.
Человеческая логика, о чём мы тоже упоминали, основана на особенностях строения наших мемстинктов. Они представляют собой истории, то есть элементы мемстинктов упорядочены по времени и в пространстве, поэтому для нас логично, что если кто-то пойдёт в сторону, например, холма и не будет сворачивать (пойдёт по прямой), он дойдёт до холма; если мы возьмём яблоко и разрежем пополам, получим 2 по 0,5. Но информация (воздействие внешней среды) может собираться и по-другому. Представим себе некий разумный объект, состоящий из отдельных частей (клеток, отдельных организмов, отдельных блоков, информационных чипов, роя и т.д. и т.п.), который может разделяться, существовать какое-то время в разделённом состоянии, собирая информацию, а затем собираться заново. Представим, что разные части этого разумного объекта путешествуют с разной скоростью, одни с релятивистской, другие с небольшой скоростью. Когда такой объект соберётся в очередной раз, он может содержать информацию об одновременности начала, конца процесса и т.д. и т.п. Последовательность и логичность событий могут быть такими: если яблоко разрезать на две части, за это время две галактики могут разлететься огромное расстояние, а яблоко – превратиться в яблоню. Конечно, нам это кажется совершенно абсурдным, но мы уже начинаем сталкиваться с другими видами логики, изучая квантовый мир, в котором возможны большие скорости, или с чёрными дырами, в которых возможна большая гравитация. Да что там говорить, недавно мы с вами размышляли о том, что искусственный интеллект, собирающий информацию не с помощью своих датчиков, как это делаем мы, а загружающий разные несогласованные между собой данные, даже несмотря на то что все они являются искусственными мемстинктами, то есть всё равно в какой-то мере упорядочены по времени и пространству, совсем необязательно будет оперировать нашей логикой. Например, если в него будет загружена информация о погоде, но без привязки ко времени и географии, он не будет понимать логическую последовательность «повышение влажности – начало дождя» и т.д. и т.п.
Повторимся: любые наши концепции, даже такие сложные, как математика, являются не чем иным, как нашими мемстинктами, то есть процессами, рождёнными нашим мозгом, поэтому, как бы нам ни хотелось, на данном этапе любые концепции, в том числе и математику, нельзя признать универсальными. Говорить же об универсальности искусства: музыки, изобразительного искусства и т.д. и т.п. – мы не можем даже в рамках нашей планеты. Искусство – это строго видоспецифический феномен, полностью зависящий от наличия или отсутствия определённых мемстинктов и инстинктов; об этом мы будем говорить позже в главе, посвящённой искусству.
Конечно, мы с вами прекрасно понимаем, что все наши размышления никоим образом не доказывают неточность или неправильность научных знаний, включая знания, полученные с помощью «царицы наук» математики. Мы размышляли только о том, что наша логика и научный подход, в целом построенные на определённых принципах группирования элементов в мемстинктах, являются частным случаем моделирования надсистемы. Но в чём же заключается научный подход, многократно расширивший горизонты познания нашей цивилизации и до сих пор являющийся единственно правильным взглядом на мир? С точки зрения нашей с вами теории научный подход – это система мемстинктов. Причём мемстинктов довольно специфических. Прежде всего научный мемстинкт имеет очень короткий срок жизни. Любой мемстинкт во время своего развития накапливает искажения, и если бы мы рассказали нашим далёким предкам, как построить адронный коллайдер, до нас, скорее всего, дошли бы сведения о «великих богах, расщепляющих камни». Поэтому любой научный мемстинкт требует фиксации через искусственный: научные статьи, видеолекции, монографии и т.д. и т.п. Благодаря периодической фиксации хода развития системы научных мемстинктов мы всегда можем обратиться к оригиналу.
Любой научный мемстинкт должен иметь в основе проверяемые эмпирические факты, то есть, говоря языком нашей теории, может быть верифицирован путём активации элементов первого уровня без участия искусственных мемстинктов (путём прямого наблюдения) либо с участием искусственных мемстинктов, верифицированных описанным выше способом (научных статей, монографий, энциклопедий, справочников и т.д.). Если человек в результате сбоя естественных процессов нервной системы увидит, например, процесс создания первого человека Великой Рыбой – Праматерью, подобный мемстинкт нельзя будет признать научным, пока другие люди не смогут также увидеть либо прочитать об этом в проверенных научных источниках.
Все копии научных мемстинктов благодаря тому, что состоят из больших элементов высокого уровня, а также благодаря тому, что постоянно сверяются с искусственными аналогами, максимально похожи друг на друга в отличие от других культурных мемстинктов. Такая похожесть снижает вероятность ошибки при коммуникации. Представим, что два человека смотрят на ночное небо и первый говорит: «Это небо такое величественное». Второй отвечает: «Я вас очень хорошо понимаю. Я это тоже чувствую». Два астронома, смотрящих на небо, смогут говорить уже более предметно, уточняя небольшие детали, составляющие различия их мемстинктов.
И последнее. Научный мемстинкт – это часть системы научных мемстинктов, которая отличается от систем культурных мемстинктов или системы психики типом взаимосвязи мемстинктов. Мемстинкты последних двух, в отличие от первой, связаны ассоциативно, то есть если в два из них входит один элемент любого уровня, они считаются связанными. Например, вид красного галстука может активировать у нас мемстинкт заката из-за того, что в оба мемстинкта входит один элемент первого уровня, соответствующий виртуальному образу красного. Система научных мемстинктов также связана между собой общими элементами, но лишь элементами высокого уровня, состоящими из многих элементов низкого уровня, а лучше – небольшими мемстинктами, являющимися частью большого. Например, мемстинкты красного галстука и красной бумаги связаны между собой не потому, что в них присутствует элемент «красный», а потому, что в них присутствует элемент высокого уровня, который словами можно обозначить как «вещи, покрашенные с помощью красного красителя». Мемстинкт «чёрная дыра» и мемстинкт «кротовая нора» связаны не потому, что содержат элемент низкого уровня, соответствующий понятиям «дыра» или «нора», а потому, что оба этих огромных мемстинкта, состоящих из множества более мелких, содержат части мемстинкта теории чёрных дыр.
Вот мы и дошли до края человеческого интеллекта и даже слегка поболтали, свесив с него ноги, о том, что же может быть дальше, и теперь можем наконец дать его определение.
Система обладает интеллектом, если она может изменять свою структуру и процессы таким образом, чтобы многократно со статистической достоверностью моделировать процессы, протекающие в надсистеме. При этом с увеличением точности моделирования растёт уровень интеллекта системы.
Если мы, воспользовавшись данным определением, вновь обратим своё внимание на культуру, мы сможем понять, что общечеловеческую культуру в определённом смысле можно рассматривать как единый, самый эффективный из известных на данный момент интеллектов. Если мы включим в нашу культуру помимо всех естественных и искусственных мемстинктов все инструменты, позволяющие нам производить наблюдения (аналоги рецепторов), и все инструменты, позволяющие создавать и копировать мемстинкты (аналоги наших эффекторов), мы увидим, что получившаяся система может довольно точно моделировать внешнюю среду. Данный факт легко объяснить: общая мировая культура содержит большее количество различных мемстинктов, чем психика отдельного человека. Локальная культура, например физиков, используя приборы, сможет создать довольно точные модели по определённым направлениям, их дополняют мемстинкты, созданные математиками, лингвистами и т.д. и т.п. В результате модель будет наиболее полной. Поскольку система общемировой культуры является целостной (благодаря СМК любой человек может создать у себя естественную копию любого мемстинкта), её можно считать целостным интеллектом.
Глава 5. Философам. Обстоятельный разговор с господами философами
Вступление
Уважаемые коллеги, нам с вами предстоит обстоятельный разговор. Мы должны обсудить все аспекты размышлений о сознании, которые сводятся в целом к противопоставлению субъективного и объективного, длительное время тормозившему развитие гуманитарных наук, даже после того как появились приборы, позволяющие ставить естественно-научные эксперименты в сфере поведения животных и в их числе человека. Итак, начнём наш разговор и попробуем не упустить детали, важные для наших размышлений.
Основная часть
Используя нашу теорию, мы можем сказать, что такие феномены, как сознание, разумность, интеллект, самосознание и т.д., в единственно известном нам виде представляют собой процессы, протекающие в системе объективно существующих феноменов, и любые размышления о субъекте и субъективности в отношении биологических существ возможны только как размышление о частном случае объективного феномена.
Заключение
Пожалуй, на этом мы наш разговор и закончим, потому что дальнейшее обсуждение незначительных деталей нам стоит продолжить после глубокого и вдумчивого размышления над приведённым выше фактом.
Глава 6. Лингвистам. Какие процессы происходят в мозге при изучении родного языка и пользовании им. Можно ли применять лингвистические методики для изучения культуры
Поистине, нельзя переоценить значение языка для человечества. Культура в целом как явление невозможна без коммуникации, а язык на данный момент является лучшим способом универсальной коммуникации. Именно язык в ходе антропогенеза позволил нам обмениваться мемстинктами, для хранения которых требовалось всё больше новых нейронов, а значит, именно он сыграл важнейшую роль в эволюции нашего мозга и нас как вида.
Наша с вами эпоха предоставляет нам исключительную возможность с помощью современных методик заглянуть в живой работающий мозг. Воспользуемся же этой возможностью и попробуем с помощью нашей с вами теории понять, что происходит в мозге, когда мы говорим.
Хоть так и не кажется на первый взгляд, но лингвисты для сохранения здорового общества важны не менее, чем маски и перчатки, тем более что последние пользуются в основном для сокрытия второго подбородка или занимают место в кармане.
Сами того не подозревая, мы с вами, уважаемые коллеги, поучаствовали сейчас в эксперименте над живыми людьми, вернее начали участвовать. Для продолжения эксперимента пробуйте представить себя не современными, из 2021 года, а, скажем, года из 2018-го. Несмотря на то, что и тогда вы очень неплохо владели языком, понять приведённую выше фразу про маски было бы нисколько не проще, чем фразу незнакомого мёртвого языка. Возможно, и наши читатели из будущих времён (очень хочется надеяться) тоже не смогут понять, о чём мы говорили, пока не поднимут исторические хроники и не узнают, что в 2020 и 2021 годах ношение масок и перчаток было обязательным и отсутствие оных в некоторых местах каралось штрафом, но несмотря на это большинство людей носило маски на подбородке. Наш с вами эксперимент наглядно показал, что для понимания другого человека важно не столько знание языка, сколько наличие общих воспоминаний-мемстинктов. Но как же тогда в принципе могут общаться люди, ведь все они попадают в разные ситуации, а значит, и воспоминания у них разные? Язык – это часть культуры (системы культурных мемстинктов), и состоит он, во-первых, из естественных мемстинктов, состоящих, в свою очередь, из элементов мемстинктов разных уровней, и во-вторых, из искусственных мемстинктов, в числе которых не только тексты, но и аудио-, видеоматериалы, в которых присутствует речь. Культурные мемстинкты регулярно верифицируются (сверяются), поэтому, как мы уже говорили, в подавляющем большинстве живое общение практически не приносит новой информации.
Наша с вами теория может легко объяснить, почему язык меняется на протяжении всего своего развития. Язык является частью системы культурных мемстинктов, а наши мемстинкты, как мы помним, могут меняться каждый день, поэтому намного важнее понять, почему наш язык не меняется каждый день. Да, конечно, дело в верификации, о которой мы неоднократно уже размышляли. Язык – это часть системы культурных мемстинктов, поэтому, сравнивая (приводя к одинаковому виду) все наши культурные мемстинкты, мы одновременно сверяем и все слова, фразы и т.д., из которых состоит наш язык. Попробуем привести не очень корректную аналогию. Допустим, у нас имеется много компьютеров (сто, тысяча, миллион), на которых хранятся аналогичные в целом корпусы языка. Время от времени под воздействием внешней среды записи могут незначительно изменяться. Для того чтобы сохранить целостность корпусов, компьютеры время от времени обмениваются частями своих корпусов (отдельными фразами или длинными дискурсами), при этом похожие тексты как бы усредняются. Представим, что возникшая ошибка содержит 10 бит информации. При сверке с ближайшим компьютером в обоих корпусах ошибка составит 5 бит. При сверке с другими соседними компьютерами – 2,5 бита, затем 1,25 бита, 0,625 бита и т.д. В итоге ошибка в самое ближайшее время приблизится к нулю, а при повторных проверках будет исправлена и на исходных компьютерах. Таким образом, при незначительных изменениях общая целостность языка может поддерживаться очень длительное время. Нужно помнить, что пример наш не совсем корректен. И дело даже не столько в том, что мозг наш не похож на компьютер, а в том, что в нём хранится не корпус языка, а корпус мемстинктов, состоящий из элементов разных модальностей. Наш пример стал бы более корректным, если бы мы считали, что на компьютерах хранится не только корпус языка, но и другие искусственные мемстинкты, как то записи фильмов, музыки, произведения изобразительного искусства и т.д. и т.п.
Язык состоит из элементов разного уровня, и, компонуя высказывания из элементов низкого уровня – слов, мы можем сформировать у слушателей новый мемстинкт. Происходит это следующим образом.
Произнесённые слова являются искусственным мемстинктом так же, как рисунок, аудио-, видеозапись и т.д. Произнесённые слова активируют у человека, относящегося к той же культуре, элементы мемстинктов, благодаря которым в дальнейшем происходит реконсолидация существующих мемстинктов или создание новых. По сути своей такая активация мало чем отличается от ассоциативной активации, то есть говоря, мы действительно напрямую воздействуем на мозг слушателя. С помощью определённого комплекта наборов сигналов (искусственного мемстинкта), например монолога, фильма и т.д., мы можем вызвать определённую, более или менее похожую реакцию у всех людей, принадлежащих к одной культуре.
Чтобы разобраться, как это происходит, давайте упростим ситуацию и представим, что два ребёнка в двух незнакомых лично, но относящихся к одной культурной общности семьях, осваивая язык, слышат звук «м» и затем звук «а». Если у этих детей нет серьёзных патологий в строении мозга, звуки «м» и «а» активируют у них одни и те же структуры коры мозга, причём одни и те же части этих структур; при этом будут одновременно активироваться и те же инстинкты, потому что в определённой культуре звуки эти, скорее всего, будут связаны с определённой ситуацией, например поощрением, наказанием и т.д. В дальнейшем благодаря тому, что семьи относятся к одной культуре, дети услышат эти звуки в определённом сочетании, например в слове «мама», и опять же, скорее всего, в определённой ситуации. Например, слово «мама» в нашей культуре вряд ли будет связано с сильным страхом, а скорее всего – с приятными эмоциями, то есть одновременно будет активирован тот же инстинкт. В результате у обоих младенцев появятся сначала элементы мемстинктов первого уровня, расположенные в очень похожих местах и связанные с очень похожими инстинктами (эмоциями). Затем у обоих появятся элементы более высокого уровня слова «мама», которые чисто физиологически будут состоять из очень похожих с точки зрения архитектоники мозга групп нейронов и, опять же в силу строения мозга, иметь очень похожие связи. В дальнейшем у них будут выстраиваться другие элементы мемстинктов, а потом и мемстинкты, которые будут состоять из похожих групп нейронов и будут ассоциативно связаны между собой очень похожим образом. Согласитесь, такие очень похожие у людей, относящихся к одной культуре, структуры мозга, при одинаковых условиях активации показывающие похожие результаты (например, услышав фразу «ни пуха ни пера», ответить «к чёрту»), могут быть легко приняты за структуры врождённой грамматики.
Выше мы говорили о том, что процесс когнитивного взрыва у человека очень похож на процесс импринтинга у других животных; это действительно так, но человеческий мозг, в частности его кора, сложнее мозга других животных, поэтому и процессы запоминания немного отличаются. В частности, параллели с процессом импринтинга можно провести только для формирования элементов первого уровня – уровня звуков; элементы более высокого уровня – слова – запоминаются в ходе процесса, похожего на классическое формирование мемстинкта, то есть одновременное сохранение нейронных сетей нескольких элементов, как минимум один из которых целевой или болевой. Хотя, конечно, процессы формирования элемента и процессы формирования мемстинкта очень похожи и в некоторых случаях невозможно провести границу классификации, сказав, что вот здесь заканчивается один тип, а дальше начинается второй.
Рассмотрим ещё один пример. Ребёнку первый раз показывают живой цветок, например растущий на клумбе; у него формируется первый мемстинкт, связанный с цветами, имеющий прикреплённые к нему элементы слов: название цветка, само слово «цветок», слово, определяющее его цвет, и т.д. и т.п. После этого его везут на дачу и показывают ещё цветы, другие: полевые цветы показывают позже в поле, показывают домашние, растущие в горшках в магазине и на подоконнике в квартире, и т.д. и т.п. Все эти мемстинкты или сливаются у него в общий, или образуют группу, имеющую множество общих элементов. В результате вся группа имеет множество ассоциативных связей, причём не вследствие того, что мозг провёл сложную работу по классификации и обобщению различных предметов и после этого перенёс их в одну группу, а просто потому, что когда ребёнок видел разные цветы, ситуация была похожей (ему ничего не угрожало, пахло приятно, присутствовал грунт и т.д. и т.п.), кроме того были задействованы одинаковые рецепторы и дальше похожие структуры мозга. Причём у другого ребёнка вследствие похожести строения мозга и культуры (в разных культурах они могут располагаться в других местах – например, если ребёнка учат, что цветы съедобны) эти мемстинкты и их расположение будут очень похожи. В результате для каждой культуры (языка) мы будем иметь согласованные структуры на уровне устройства мозга и на уровне языка, подчиняющиеся определённым правилам. Казалось бы, наша с вами теория не очень хорошо отражает реальность живого языка, ведь строение языка многоуровневое, отдельным образом между собой соотносятся фонемы, слова, фразы, предложения и длинные повествования; но если мы приглядимся внимательнее, мы увидим, что строение мозга тоже многоуровневое, например, звуковой сигнал или зрительный приходят в части мозга, распознающие изначально отдельные звуки или примитивные образы, потом сочетание этих образов, сочетание сочетаний и т.д. Нейронные сети элемента памяти, представляющего собой слово или фразу, включают нейроны всех уровней, а если мы говорим о предложении и паче оного о дискурсе, то ещё и нейроны ассоциативной коры, и на всех этих уровнях могут быть независящие друг от друга совпадения нейронных сетей, то есть определённые «правила». В итоге можно сказать, что для отдельной культуры, читай языка, мы имеем очень похожие наборы «правил» взаимодействия фонем, слов, предложений и т.д. Получается, что нам с вами невзначай удалось объединить два противоборствующих лагеря: с одной стороны – функционалистов, с другой – формалистов. Мы можем сказать, что каждое новое слово мы выучиваем, но, с другой стороны, благодаря одинаковости нашего мозга, культуры и, самое главное, благодаря принципу совпадения частей нейронных сетей мы имеем условия, отчасти врождённые, отчасти продиктованные культурой, определяющие правила их взаимоотношений.
С помощью нашей теории мы можем проследить последовательность формирования системы мемстинктов через формирование речи в онтогенезе ребёнка.
Через две недели после рождения ребёнок начинает реагировать на звуки, в этот момент начинают формироваться первые элементы низшего уровня (уровня звуков) будущих мемстинктов в сенсорных зонах. К концу первого месяца начинают формироваться элементы мемстинктов первого уровня в моторной коре и между ними появляются первые усиленные связи, ребёнок начинает реагировать: поворачивать голову, следить глазами.
Ко второму-третьему месяцу начинают формироваться первые элементы мемстинктов в зоне Брока, ребёнок начинает гулить и лепетать. С пяти месяцев ребёнок пытается повторять движение губ и к шести месяцам начинает повторять первые слоги, происходит выстраивание связей элементов будущих мемстинктов между зонами Брока и Вернике.
Во втором полугодии начинают формироваться первые простейшие мемстинкты, то есть истории памяти из элементов мемстинктов. Ребёнок начинает связывать звуки с предметами.
К 10, 11 месяцам полностью формируются первые простейшие мемстинкты, включающие элементы слова, а значит, можно сделать вывод, что начинают формироваться элементы второго уровня – уровня слова, ребёнок начинает реагировать на слова и связывает их с предметами независимо от интонации.
К концу первого года начинают усиливаться связи этих мемстинктов с элементами зоны Брока и двигательной коры, причём эти элементы тоже объединяются в элементы второго уровня. Ребёнок начинает говорить первые слова.
В дальнейшем до трёх лет формируется основа большинства мемстинктов.
Начиная с со второго-третьего года у ребёнка появляется возможность формирования историй сознания, он начинает пытаться построить предложение.
Мы не помним первые годы жизни не потому, что у нас не осталось воспоминаний тех периодов, просто они представляют собой отдельные элементы будущих мемстинктов, а такое воспоминание, состоящее из слога или очень простого образа, во-первых, очень странно воспринимается взрослым мозгом, а во-вторых, очень часто реконсолидируется, участвуя в большом количестве мемстинктов, и поэтому сильно отличается от изначального.
К шести годам заканчивается формирование комплекса основных мемстинктов. После этого времени каждое новое слово не является изначально элементом мемстинкта, а прикрепляется к нему отдельно в ходе реконсолидации, поэтому выучитывать его сложнее. Кроме того, после этого времени практически невозможно появление множественных личностей, что ещё раз подтверждает завершение формирования комплекса мемстинктов, которые, как мы помним, все являются воспоминанием о себе.
Мы с вами говорим о том, что изначально у человека нет врождённого понимания слов. Но как же тогда вызывать эмоции для записи первых элементов мемстинктов, связанных с речью? Значительная часть инстинктов, связанных со звуками, по всей вероятности, активируется не формантами (формантными частотами) речи, а характеристиками несущей частоты. Другими словами, матери во всём мире вызывают эмоции для сохранения первых элементов не смыслом, а интонационным строем речи, и благодаря активации инстинктов в памяти сохраняются и первые звуки (элементы мемстинктов первого уровня) языка, на котором будет говорить ребёнок. Наши предположения доказываются и научными работами[46].
В дальнейшем, при создании элементов мемстинктов звуковой коры более высокого уровня, активация значительной части необходимых для консолидации инстинктов может происходить от сигналов других модальностей, например, когда ребёнку показывают красивую яркую игрушку и повторяют слово «мишка».
В настоящее время считается, что во время развития ребёнка существуют определённые сроки для освоения определённых навыков: хождения, речи и т.д. Но дело не только в существовании определённого порога времени, а ещё и в том, что кора головного мозга конечна и конечно количество элементов мемстинктов первого уровня, которые мы можем в ней сохранить. Но что ещё важнее, к определённому возрасту формируется определённый набор мемстинктов, которые постепенно тоже будут становиться элементами второго и следующих уровней. Если у ребёнка уже сформировался мемстинкт, например содержащий визуальный образ стола, слово «стол» и т.д. и т.п., он, конечно, будет регулярно реконсолидироваться, будут добавляться образы других столов, письменное слово «стол», а также другие формы лексемы и т.п. и т.д. Реконсолидация мемстинкта, например давление слова table, возможно, и не требует усилий больше, чем создание нового мемстинкта, но вот связать мемстинкты в целостную систему уже не так просто. Поэтому изучение нового языка во взрослом возрасте, требующее полного изменения системы мемстинктов, довольно-таки затруднено. К слову сказать, по мнению некоторых полиглотов последовательное изучение нескольких родственных языков даётся легче, чем изучение одного. Возможно, это связано с тем, что после изучения первых языков система мемстинктов изменяется, становясь как бы общей, более приспособленной для привязывания к уже существующим мемстинктам новых элементов – слов. Можно сказать, что она становится немного ближе к системе мемстинктов человека, проживавшего в культуре, использовавшей общий праязык. Хотя это и не совсем корректное сравнение.
В итоге мы можем сказать, что для изучения родного языка и других навыков важна не только стадия формирования элементов мемстинктов, но и отсутствие уже сформировавшейся системы элементов и мемстинктов. То, что человек, который не жил в человеческом обществе, не умеет говорить, не означает, что у него отсутствует система мемстинктов: просто она отличается от привычной для нас и не содержит слов, поэтому ему не столько сложно запомнить отдельные слова, сколько сложно перестроить всю систему мемстинктов.