полная версия

Василий Алексеевич Сычев
Общая когнитивная теория

Отдельно следует ещё раз подчеркнуть, что формирование основной массы элементов хоть и заканчивается с началом пубертатного периода, отдельные элементы продолжают формироваться на протяжении всей жизни. Кроме того, и сами элементы, особенно элементы высоких уровней, могут изменяться под воздействием внешней среды. Причём это можно наблюдать даже и для набора элементов мемстинктов, относящихся к языку. Широко известно, что язык даже взрослого человека постоянно меняется, причём не только за счёт добавления новых элементов, но и за счёт изменения существующих. Меняться могут даже элементы языка самого низкого уровня – уровня звуков. Например, у человека, попавшего в отличную культурную среду, может появиться акцент, то есть он будет по-другому произносить звуки, и т.д. и т.п.

Слова нашего языка являются элементами мемстинктов, так же как и коммуникативные сигналы других животных являются элементами инстинктов или даже тех же мемстинктов у животных с развитым мозгом. Больше того, если животное включить в обмен мемстинктами нашей культуры или создать свою локальную мини-культуру, понятную животному, например по принципу образования стаи, то это животное, несмотря на значительные отличия в архитектуре мозга, может включить наши слова в состав своего мемстинкта, то есть, например, при произнесении фразы «пойдём кушать» или «пойдём гулять» в мозге животного будет активироваться определённый мемстинкт. Кстати, обратите внимание на то, что в мозге этого животного фраза «пойдём кушать» может быть связана со всеми видами пищи, которыми его кормят, то есть мы могли бы сказать, что это животное обобщило все виды пищи и назначило им абстрактный сигнал, но мы с вами понимаем, что на самом деле этого не происходило, просто наличие общих элементов мемстинктов позволило мозгу животного «автоматически» соединить их в одну группу и связать с одним сигналом. Эксперименты показывают, что собаки могут выучить больше тысячи слов и объединять их в группы[47].

Возможно и обратное межвидовое взаимодействие. Например, лай собаки, с которой мы общаемся (или подобной ей) в определённых тональностях, может активировать у нас совершенно конкретный мемстинкт. Например, услышав радостный визг собаки, хозяин может сказать: «О, жена пришла» или подумать о том, что рядом с забором ходит «чужак».

Нужно отдавать себе чёткий отчёт в том, что даже такой очень специфичный вид животного, как человек, имеющий мозг, за сотни тысяч и даже миллионы лет эволюции очень сильно приспособленный к распознаванию, произношению и, самое главное, запоминанию слов, может размышлять (выстраивать истории сознания) не только с помощью слов, но и с помощью других звуков, например музыки, образов и других элементов мемстинктов.

Можно представить себе ситуацию радикальной смены культуры, например, как в фильме «Тихое место» – общество, в котором смертельно опасно говорить и вновь рождённые дети вынуждены общаться только с помощью языка жестов. У них за общение будут отвечать немного другие части мозга, например не зоны Брока и Вернике, а значит, их язык будет иметь немного другие правила. Можно представить себе ситуацию, при которой изменение правил языка произойдёт вследствие изменения структуры мозга, если цивилизация вновь пройдёт через «бутылочное горлышко» катастрофического снижения популяции до нескольких особей и все они какой-то причине будут иметь определённую особенность генома, например афазию. В общем, можно сказать, что наш язык и, соответственно, все его правила – это производная от архитектуры мозга и от культуры.

Следует отдельно подчеркнуть, что с точки зрения психики слова, лексемы, знаки, абстрактные символы являются такими же элементами мемстинктов, как цвет предмета, его температура, твёрдость, отсутствие или наличие движения, ощущение одушевлённости предмета (набор зрительных сигналов активирует инстинкт одушевлённости, похожести на живое существо). И животные, способные создавать полноценные мемстинкты, также успешно пользуются абстрактными символами. На данный момент это показано для приматов, врановых, попугаев, собак[48] [49] [50] [51].

То, что тональность голоса вызывает у нас отдельные эмоции, а значит, может являться отдельным элементом мемстинкта, – очень интересное наблюдение. Понаблюдав за снами, которые, как мы помним, состоят из элементов активных (консолидируемых) мемстинктов, мы можем сделать вывод, что многие элементы являются характеристиками предметов, например, если днём мы видели работу столяра, вырезающего деревянную игрушку – автомобиль, а потом видели фотографию автобуса из своего детства, ночью нам может присниться сон (являющийся, как и все истории сознания, историей), в котором мы увидим автобус, но сиденья в нём будут такими же, как в игрушечном автомобиле – деревянными. Мы с вами можем предположить, что характеристики предметов могут являться отдельными элементами мемстинктов. Действительно, определение элемента мемстинкта подсказывает нам, что сохраниться в качестве элемента (нейронной группы в коре головного мозга) может всё, что вызывает активацию инстинкта, то есть эмоцию, и некоторые характеристики предмета как раз очень легко вызывают у нас эмоции. Например, мы можем удивиться, обрадоваться или расстроиться, если увидим слишком большой, маленький, съедобный или уже непригодный для еды, зелёный и потому неспелый или, наоборот, мягкий, оранжевый и очень зрелый плод. Мы можем предположить, что такие характеристики-ощущения сохраняются как отдельные элементы мемстинктов, так же как и привязанные к ним элементы мемстинктов – слова и аффиксы. Теперь мы можем понять, откуда в языке берутся прилагательные.

А как же с другими частями речи? Местоимения в общем смысле показывают нам концепцию личности своей и того, как мы представляем личность другого человека или животного, предмета и т.п., которых мы можем наделить личностными характеристиками. Личность, своя и чужая, без сомнения может вызвать эмоции, а значит, концепция личности может являться элементом мемстинкта, так же как и привязанные к ней элементы мемстинктов – местоимения.

Движение объектов тоже вызывает у нас эмоции. Любой движущийся предмет может привлечь наш взгляд, это может быть опасно или, наоборот, приятно. Движение или, наоборот, отсутствие движения у объекта или его части, например руки человека, замахивающейся для удара или протягивающей вам самый вкусный кусок пирога, однозначно вызывает эмоции, а значит, может сохраняться как отдельный элемент мемстинкта, и как отдельный элемент могут сохраняться и связанные с движением звуки – слово, являющееся глаголом.

Наречия с точки зрения психики человека связаны в основном с ориентацией в пространстве, времени, ощущением тепла, холода и т.д. и т.п. Такие действия тоже вызывают эмоции и могут сохраняться в виде отдельных элементов.

Используя нашу с вами концепцию, можно будет в дальнейшем уточнить классификацию частей речи, учитывая их соотношения с системой мемстинктов и, что ещё важнее, инстинктов. И нам с вами, конечно, хочется надеяться, что сделает это наш коллега лингвист, читающий в данный момент эти строки. А мы с вами уже сейчас сможем подсказать ему, что же вызывает в нашей психике, являющейся, по сути, набором мемстинктов и инстинктов, значительную часть эмоций. Все предметы с точки зрения активации инстинктов, пожалуй, можно разделить на три группы: точно неживые; точно живые – субъекты, такие же, как я; предметы, которые напоминают мне субъекты (пень, похожий на старика; ветка, похожая на леопарда, притаившегося в кроне, и т.д. и т.п.). К слову сказать, анимировать в своём сознании неживые объекты могут не только люди. Американские антропологи, в течение 14 лет (с января 1993 по декабрь 2006 года) наблюдавшие за группой диких шимпанзе в национальном парке Кибале (Kibale) в Уганде, сообщили в журнале Current Biology, что в природе девочки-шимпанзе играют в «дочки-матери» практически так же, как и наши дети[52].

Можно сказать, что у них возникает мемстинкт, объединяющий элементы, содержащие информацию о палке и поведении живых детенышей.

Многие животные активно используют в системе коммуникации различные характеристики звуков, например интонацию. Люди также активно используют интонацию, причём интонация выступает в виде отдельного элемента мемстинкта и способна активировать различные инстинкты; соответственно, одна и та же фраза, произнесённая с разными интонациями, может вызывать разные реакции.

Предметы и субъекты могут двигаться, не двигаться, быть мягкими, твёрдыми, вкусными, несъедобными и т.д. и т.п., вызывая у нас или положительные целевые эмоции, или отрицательные болевые.

Субъекты, как и предметы, могут ориентироваться в пространстве и времени. Могут быть справа, слева, далеко, близко, над или внутри и т.д. и т.п. Различные события с точки зрения истории сознания могут являться эпизодом (элементом) – частью нейронной сети, которая активируется до или после других частей, то есть субъективно расположена во времени до или после определённых событий.

Все элементы мемстинктов – и слова не являются исключением – изначально формируются в привязке к определённому инстинкту; в дальнейшем, как мы уже говорили, сформировавшиеся элементы могут менять привязанный к ним инстинкт. Дискурсивные слова, по всей вероятности, не являются жёстко привязанными к какому-либо мемстинкту элементами, а скорее «свободными» элементами, имеющими связь с определёнными инстинктами, то есть с определёнными эмоциональными состояниями, например неопределённостью выбора, страхом, уважением к собеседнику или, наоборот, ощущением близости и т.д. и т.п.

Слова или аффиксы, например суффиксы, как элементы мемстинктов могут означать не только географическое, геометрическое расположение объекта и прочее, но и эмоциональное состояние. Например, уменьшительно-ласкательные суффиксы или суффиксы, показывающие пренебрежительное отношение, и т.д. и т.п.

Наверное, можно будет выделить и другие особенности, важные для классификации частей речи, но самый важный вывод из наших размышлений можно сформулировать так: инстинкты одинаковы для всех людей на планете, а значит, и система мемстинктов – культура, частью которой является язык – имеет одинаковые корни; кроме того, мы живём в мире с одинаковыми законами физики и биологии во всех его частях, да и архитектоника мозга у всех людей в целом похожа, поэтому значительная часть культурных мемстинктов в разных культурах практически идентична, но набор конкретных мемстинктов в разных культурах различен и поэтому каждый язык отличается от другого.

На нашей планете в настоящий момент не осталось независимых культур, радикально отличающихся от всех остальных, да и все культуры, существовавшие раньше, по всей вероятности, имели общие корни, но наша с вами теория показывает, что мемстинкты, образовавшиеся благодаря одному и тому же инстинкту, у разных людей могут быть различными, причём диаметрально различными. В одной гипотетической культуре вид больного ребёнка может вызвать у человека самые нежные эмоции и желание пожертвовать своей жизнью для его спасения, в другой гипотетической культуре вид этого же ребёнка может вызвать самые негативные эмоции и желание тут же избавиться от него и похожих, создав специальный концлагерь. Поэтому чисто теоретически у людей могут появиться культуры настолько различные, что языки, связанные с ними, очень сложно будет сравнивать, например, представьте себе культуру, в которой не только письменность, но и любое общение с помощью звуков будет категорически запрещено. Язык, возникший в такой культуре, – например, это может быть язык, состоящий из постукиваний и хлопков, – может сильно отличаться от наших жестовых языков, являющихся, по сути, калькой с вербального языка. Но, возвращаясь из мира фантазий к нашей планете и существующей на ней в данный момент ситуации, мы можем констатировать, что все существующие культуры, а значит и языки, различаются по большому счёту только в деталях, а с развитием глобализации и средств массовой коммуникации деталей этих становится всё меньше и меньше.

Наша с вами теория может дать ответ на вопрос, почему возникают самостоятельные части речи в разных языках. Мы видим, что название и признак предмета – это элемент мемстинкта, больше связанного с сенсорной корой, а действие и признак действия – это элементы мемстинктов, связанных больше с моторной корой. Мы видим, что быстрое усвоение языка связано с процессом формирования мемстинктов, соотношение слов связано с особенностями размещения в мозге мемстинктов и их элементов, которое, в свою очередь, связано с генетически и эпигенетически обусловленной архитектоникой мозга, и с этим же связаны общие признаки разных языков, например наличие сходных частей речи. Таким образом, по принципу бритвы Оккама пропадает необходимость в привлечении «универсальной грамматики», все основные особенности языков мы можем объяснить с помощью нашей теории.

Мемстинкты мультимодальны. Человечество смогло создать письменный язык, добавив к элементам, находящимся в звуковой коре, элементы, расположенные в зрительной коре. Также относительно легко мы можем создать тактильный язык, например для слепых, язык запахов, вкусов.

Правила языка по сути своей определяются наличием в определённой культуре определённых элементов, соответствуют уровням языковых единиц.

Элементы, расположенные в звуковой коре: первый уровень – фонемы, второй уровень – морфы, алломорфы, третий уровень – слова, лексемы, четвёртый уровень – синтагмы, фразы.

В процессе развития языковых способностей вслед за фонемами – элементами первого уровня – мы начинаем учить морфы, вернее их части – корни слов, которые входят в состав мультимодальных элементов высокого уровня, и только затем начинаем учить орфографию, например правила использования аффиксов. Происходит это за счёт того, что аффиксы входят в качестве элементов в мемстинкты, причём все элементы в них, включая морфы и их части, упорядочены. К слову сказать, при изменении языка правила использования аффиксов меняются чаще, чем корни слов. Сочетание фонем в морфе тоже может меняться (например, редуцированные гласные), но только таким образом, чтобы морф оставался понятен для слушателя, то есть мог возбуждать соответствующий элемент мемстинкта, в противном случае изменение не может сохраниться.

Изменение звукового и грамматического строя языков наглядно показывают нам, как происходит изменение системы культурных мемстинктов в целом, но самое интересное заключается в том, что наблюдая за изменением языка, мы можем понять, наличие и порядок каких элементов являются критичными для сохранения мемстинкта. Таким образом, мы можем оценить, насколько вариабельным может быть мемстинкт в принципе. Насколько могут различаться различные копии одного мемстинкта, включая естественные мемстинкты у разных людей и искусственные, а также какие изменения мемстинктов сохраняются в культуре быстрее. Подобные наблюдения помогут сформировать или, вернее, трансформировать практические методики формирования культуры, которые в будущем, в отличие от современности, обязательно должны применяться под контролем широкой общественности.

Интересно, что именно язык сделал каждый мемстинкт в системе культурных мемстинктов менее вариабельным. Система стала более устойчивой, и появилась возможность накапливать и передавать большое количество мемстинктов. Если считать, что количество индивидуальных мемстинктов более-менее постоянно, логично будет предположить, что увеличение объёма культурных мемстинктов могло быть одним из факторов, требовавших увеличения объёма коры головного мозга, а значит, наши размышления, как, впрочем, и другие факты, позволяют отодвинуть возникновение языка на исторической шкале на значительное расстояние от времени возникновения вида Homo sapiens sapiens.

Элементы первого уровня (для языка это фонемы) должны обязательно возбуждать инстинкт; в противном случае, как мы помним, они не будут одновременно возбуждаться с инстинктом и не консолидируются. Поэтому полный возможный набор элементов первого уровня стабилен на протяжении длительных периодов, соответствующих периодам изменения инстинктов, но в разных культурах минимальный набор элементов первого уровня может варьироваться. Полный набор таких элементов, характерный для совокупности существующих культур – Международный фонетический алфавит, – изучается Международной фонетической ассоциацией[53].

Набор фонем языка может быть различным для разных культур, так же как для различных культур может быть различным, например, набор элементов, соответствующих ощущениям от мягкости постели. Впрочем, как подсказывает сказка «Принцесса на горошине», подобные и другие элементы могут различаться даже для разных групп внутри одной культуры.

Мы много говорим о том, что во время когнитивного взрыва дети быстро выучивают слова, но не придаём значения тому, что в это же время они сохраняют также элементы мемстинктов других модальностей, например запахи, цвета, вкусы и т.д.

Поговорим немного о том, откуда появилась идея врождённой грамматики или понимание того, что мы выучиваем правила языка и строим свою речь в соответствии с ними. Хотя второе утверждение ближе к реальности, оба они являются не совсем верными. Любое высказывание, устное или письменное, изначально является историей сознания – особым видом мемстинкта (его предтечей). Вспомним, как возникает история сознания. Несколько мемстинктов, являющихся группой упорядоченных по времени и пространству элементов (историей), воспроизводятся параллельно. То есть в них сначала возбуждается один элемент, затем другой, третий и т.д. Элементы, получающие возбуждение из разных источников, становятся эпизодами, входящими в историю сознания. Например, у ребёнка имеется мемстинкт, в котором в числе элементов других модальностей содержится последовательность слов «взять игрушку со стола», и короткий неполноценный мемстинкт, в котором кроме элементов других модальностей содержится одно только слово «комод». Представим, что ребёнок видит игрушку, лежащую на комоде. Входящий визуальный сигнал активирует визуальные элементы мемстинктов, соответствующие образу игрушки и комода (не элементы «слов», расположенные у ребёнка, не умеющего писать и читать, в слуховой и моторной коре, а элементы, содержащие визуальный образ и расположенные в зрительной коре). Активация двух этих элементов приведёт к активации двух мемстинктов, описанных чуть выше. Мультимодальные элементы высокого уровня, содержащие слова «игрушка», «комод», за счёт наличия в них визуальных элементов первого уровня получат дополнительное возбуждение. При параллельном воспроизведении обоих мемстинктов ребёнок сможет построить историю сознания, содержащую слова «взять игрушку с комода», а после нескольких поправлений мемстинкт «комод» реконсолидируется «правильно» (в соответствии с правилами русского языка) и ребёнок сможет строить фразу «взять игрушку с комода». Мы видим, что в данном случае не потребовалось сохранение отдельной нейронной сети, содержащей информацию о правиле языка. Само наличие мемстинкта, а лучше – многих одинаковых мемстинктов, уже позволяет выстраивать правильные фразы. В этом смысле система культурных мемстинктов похожа на корпус языка: большое количество примеров, прецедентов (высокочастотное употребление) определённой последовательности фонем само является правилом. Да, мы можем сохранять отдельные мемстинкты, содержащие правила, особенно если выучиваем в школе правило из учебников, но для живого языка наличие таких отдельных мемстинктов-правил необязательно.

Малая советская энциклопедия интерпретирует сигнал как материальное воплощение сообщения для использования при передаче, переработке и хранении информации[54].

Любой стимул, который может быть воспринят нервной системой животного, по сути своей является сигналом. У более примитивных животных, не имеющих структур для сохранения мемстинктов, такой стимул (набор афферентных сигналов) всегда должен сам активировать инстинкт. У животных, способных создавать мемстинкты, стимул способен возбудить группу клеток, которая, будучи активной одновременно с инстинктом, превратится в элемент мемстинкта. Инстинкт может быть активирован другим сигналом, от другого элемента, пришедшим одновременно с исходным, но в этом случае (будет создаваться элемент более высокого уровня, состоящий из нескольких элементов более низкого уровня) мы можем говорить о сложном сигнале, состоящем из нескольких частей. В результате получается, что стимул – это набор афферентных сигналов или группа наборов, способных активировать нейронную сеть инстинкта. В дальнейшем элемент может терять связь с изначальным инстинктом и образовывать связь с другими. Нейронная сеть инстинкта может включать в себя рефлекс. В этом случае сигнал можно назвать полностью эмоциональным, то есть воспроизводимым без участия элементов мемстинктов. Если у животного присутствует структура, способная создавать мемстинкты, то любой сигнал может стать причиной создания элементов мемстинктов, а значит, у таких животных разделять сигналы на эмоциональные и приобретаемые очень тяжело. Например, у человека фонемы, то есть звуковые сигналы первого уровня, в значительной части являются эмоциональными (при сохранении элемента первого уровня одновременно должен быть активирован инстинкт). Разделение же сигналов на референтные и нереферентные, а также дискретные и недискретные имеет большее отношение к особенностям коммуникативных систем животных и особенностям их поведения в целом, поэтому противопоставление эмоциональных и референтных сигналов не очень корректно. Всё, о чём мы сейчас говорили, относится к сигналам вообще, но чтобы сигнал стал коммуникативным, он должен включать элементы как минимум двух модальностей, расположенных в сенсорной и двигательной коре соответственно. В этом случае животное сможет не только среагировать на сигнал, но и воспроизвести его.

Определяющим же для вида сигнала является происхождение нервного импульса, порождающего сигнальное поведение. Нервный импульс может порождаться либо рефлексом, входящим в состав нейронной сети инстинкта, либо волевым элементом, входящим в состав мемстинкта. В первом случае мы можем назвать сигнал рефлекторным или инстинктивным, во втором мы можем назвать его осознанным, потому что он может быть частью истории сознания. Может быть ещё один случай, когда осознанный сигнал постепенно становится сигналом, порождаемым нейронными сетями мозжечка, но даже в этом случае он всё равно, в отличие от рефлекторного сигнала, может активировать связанный с ним волевой элемент и стать осознанным.

Пример намеренных сигналов у воронов можно увидеть в экспериментах, в которых ворон берёт шишку или камушек, вероятно для того, чтобы привлечь внимание других[55].

У певчих птиц, а также у попугаев и колибри, которые тоже обучаются своим звуковым коммуникативным сигналам посредством звукового подражания, контроль за звукопроизводством осуществляется не теми же мозговыми структурами, что у тех видов, у которых звуковые сигналы являются врождёнными[56].

Итак, фонемы являются элементами мемстинктов первого уровня, второй уровень составляют аффиксы, третий – морфы и т.д. То есть язык – это часть системы мемстинктов. Подтвердить нашу теорию может, например, закон Педерсена, а также регулярное фонетическое соответствие или связанное ударение. Мы видим, что в разных морфах используются одни и те же фонемы, то есть буквально одни и те же группы нейронов, составляющие элементы мемстинктов. Более крупные языковые формы, соответствующие элементам высокого уровня, использующиеся в дискусе, например устойчивые словосочетания, синтагмы, фразы, тоже повторяются и имеют просодические особенности, указывающие на то, что в различных дискурсах используются одни и те же группы нейронов, составляющие элементы мемстинктов высокого уровня.

Из наших размышлений можно сделать интересные выводы: мы видим, что, с одной стороны, полноценно изучать язык можно только как часть культуры, то есть системы культурных мемстинктов; с другой стороны, при изучении культуры мы можем использовать прогрессивные методы, придуманные лингвистами.

Изначально мы с вами хотели описать все принципы работы психики с помощью процессов возбуждения и торможения отдельных групп нейронов, а также создания нейронных сетей. Какие же группы нейронов имеют непосредственное отношение к языку? К устному языку непосредственное отношение имеют элементы мемстинктов первого уровня, расположенные в слуховой коре, которые формируются, когда мы запоминаем первые фонемы языка, и элементы, расположенные в моторной коре, которые появляются, когда мы учимся произносить первые звуки. Элементы второго уровня располагаются в непосредственной близости от элементов первого. К ним имеют отношение, например, зоны Брока и Вернике. Элементы самых высоких уровней состоят из элементов различных модальностей и рассредоточены по всей коре. Если человек осваивает письменный язык, у него появляются элементы первого уровня в зрительной коре и новые элементы в моторной коре, отвечающие за написание букв. Мы с вами выделили отдельные элементы, имеющие непосредственное отношение к языку, но данные элементы входят в состав мемстинктов вместе с другими элементами, и полноценное изучение языка невозможно без изучения всей системы культурных мемстинктов. Действительно, мы можем активировать и изменить мемстинкты, активируя элементы, не имеющие непосредственного отношения к языку в современном понимании; например, объяснить дорогу мы можем, нарисовав план местности и не произнеся при этом ни слова, можем использовать жесты, в конце концов мы можем просто изобразить шум водопада, затем пантомиму перехода через мостик и удовольствие от поедания малины, заросли которой являются целью нашего пути, – при определённых условиях этого будет достаточно, чтобы передать информацию «собеседнику». Любой искусственный мемстинкт (далеко не только текст) предназначен для передачи информации – создания или изменения мемстинктов. Например, диалог: «В декабре опять?» – «Да, конечно», представляющийся почти бессмысленным без изучения контекста, после изучения имеющегося у обоих говорящих мемстинкта проведения корпоративных празднований Нового года позволит исследователю идентифицировать у говорящих все активные группы нейронов, имеющие отношение к данному диалогу. Другими словами, подробное знание мемстинкта позволяет изучать диалог не на уровне абстрактных размышлений, а на уровне точных измерений и научных экспериментов.

Рассмотрим внимательно, чем является дискурс с точки зрения нашей с вами теории. Любой дискурс является результатом возбуждения элементов двигательной коры историей сознания и элементами воли. Как мы помним, история сознания – это гипервозбуждение (появление эпизодов сознания) элементов активных в данный момент мемстинктов, чаще упорядоченных по времени и пространству за счёт упорядоченности элементов исходных мемстинктов.

То есть если в данный момент активен один мемстинкт, мы можем дополнительно возбудить с помощью воли элементы, отвечающие за произношение слов, включённые в данный мемстинкт или ассоциативно связанные с ним, и у нас получится монолог-воспоминание, например такой: «Ходил вчера мимо водопада по мостику до малиновых зарослей. Наелся ягод. Очень доволен». Одновременно могут быть активны и несколько других мемстинктов, и в этом случае любой из включённых в них, а также ассоциативно связанных элементов может стать эпизодом сознания, а значит войти в историю сознания, останется только дополнительно возбудить элементы двигательной коры, отвечающие за произношение слов, – и мы услышим монолог, связанный несколькими мемстинктами, например: «Дом построю с двускатной крышей, как у соседа. Да и денег как раз хватает, вчера зарплату получил».

Любой самый сложный дискурс, включая написание самых сложных научных статей, текстов, заявок на патенты, художественных произведений и т.д. и т.п., – это активация элементов двигательной коры, отвечающих за написание, произношение и т.д., возбуждённых с помощью воли и истории сознания.

Глоттогинез

Может ли наша с вами теория добавить какие-то новые мысли о происхождении языка? Мы можем поразмышлять Какие же эволюционные выгоды получает коммуницирующая с помощью языка группа? Основное, что даёт язык, – это возможность постоянно верифицировать мемстинкты каждой особи и делать их стандартными, похожими друг на друга у разных животных. Если особи проводят всё время вместе, то просто вследствие действия одинаковых факторов внешней среды (одинаковых для всех ситуаций) их мемстинкты без языка будут очень похожи друг на друга. Представьте себе двух людей, например близнецов, которые всё время без исключения проводят вместе. Их диалог даже при развитом умении говорить в значительной мере будет ограничиваться фразами типа «Пойдём?» – «Пойдём». А ещё скорее: «У?» – «Ага». Ещё меньше язык нужен в строго иерархированном обществе, в котором все особи всегда находятся вместе. Вариант такого общества – гарем у горилл, в котором все особи ведут себя в строгом соответствии с текстом песни популярного когда-то в России певца Богдана Титомира: «Эй, подруга, посмотри на меня. Делай как я, делай как я». В таких обществах наличие языка, конечно, способно улучшить взаимодействие особей, но не очень сильно. Если мы представим себе не очень строго иерархированный коллектив, в котором разные особи имеют разную специализацию, например, как в современных обществах охотников и собирателей, в которых мужчины занимаются добычей мяса и мёда, а женщины – добычей ягод и корнеплодов и т.д. Значительную часть времени особи такого коллектива проводят порознь, и, соответственно, согласованное взаимодействие, потребность в котором возникает, например, при опасности во время кочёвки, будет затруднено. Например, охотники могут все вместе побежать налево, а женская часть коллектива спрячется в соседних кустах и будет съедена стаей хищников, оставшись без защиты. В этом случае постоянная сверка своих мемстинктов с мемстинктами других членов коллектива приобретает реальную значимость для выживания. Ещё большую значимость имеет возможность верификации мемстинктов в большом коллективе, разделённом на небольшие группы, проживающие самостоятельно. В данном случае полноценное взаимодействие особей, которые 90 и более процентов времени проводят порознь, будет практически невозможно. Их мемстинкты будут похожи только благодаря архитектонике мозга и некоторой похожести среды обитания, но взаимодействие без языка будет напоминать взаимодействие двух групп обезьян, встретившихся в лесу и неспособных на слаженную работу. Взаимодействие, к слову сказать, может быть выгодно не только в ситуациях спасения от опасности, но и во многих других случаях: например, коллектив, имеющий одинаковые мемстинкты, с помощью речи может их активировать одновременно у всех членов и все они совместно будут испытывать общие эмоции, такие как удовольствие от совместной песни или рассказа.