Валерий Столыпин
Потому что это колдовство
Проверка на верность
Мы сидим в редакционном кабинете вдвоём: несколько месяцев назад ставший семейным мальчишка, и моя сотрудница, курирующая в газете образование и культуру, женщина двадцати семи лет, дважды побывавшая замужем, а ныне наслаждающаяся свободой.
Она чувствует себя пожившей и опытной, запросто рассуждает о любви и сексе, не стесняется говорить откровенно о том, от чего у меня становятся пунцовыми уши.
– Мужчины чересчур самонадеянны, особенно совсем молодые. Им кажется, что не просто влюбляют в себя женщину, дарят блаженство, окрыляют партнёршу, а наделяют её безразмерной величины счастьем.
Им кажется, что воодушевленная влюблённостью женщина с разбуженной лично им экзальтацией не сможет, не посмеет наставить ему рога…
Как же они ошибаются: чувства, увлечение предметом страсти у женщин намного сильнее мужского, это действительно так, зато голова её свободна для анализа, несмотря на азарт и желание, тогда как мозг мужчины буксует, или вовсе отключается, когда получает импульс вожделения.
В отличие от самцов, женщина не тонет в набежавшей волне вожделения, а купается в ней, наслаждаясь, но, не забывает, что цель связи всегда имеет приземлённые, будничные, практические цели.
Женщина ищет не только и не столько возбуждение и романтику, сколько отца для своих детей, примерного мужа, ответственного и удачливого во всём. Мужчина для неё не игрушка и не развлечение, а важный инструмент, пользоваться которым она предполагает довольно долго.
Если женщина почувствует в мужчине силу и энергию, значит вы именно тот, кто ей нужен.
Мужчина в процессе принятия решений о будущем отношений не участвует, хотя ему кажется иначе. Наивные.
Вам не до рассуждений: токуете, наслаждаетесь моментом полного, безоговорочного счастья, которое дарит шквал гормонального вдохновения.
Мужчина – существо зависимое, наркоман, действиями которого распоряжаются по большей части химические процессы и мы, женщины. Получил дозу – восхищённый романтик, нет – несчастный, потерянный, загнанный в угол олень.
Так наставляет меня Галя Логинова. Мы с ней часто ведём беседы на темы любви и дружбы. Наверно ей очень нравится моё юношеское смущение и тотальная неосведомлённость о предмете разговора.
– Все бабы, как одна, вертихвостки, без изъятий и исключений. Можешь поверить мне на слово. Некоторые умело камуфлируются, но всё равно регулярно флиртуют. Это в самом вегетарианском варианте.
Рождение ребёнка, вовсе не черта для женщины, за которой табу. Совсем наоборот – всё только просыпается: чувственность, азарт, готовность гореть, сливаться в экстазе, в пароксизмах упоения избыточными чувствами.
Это про нас женщин, говорят: сгорают от страсти. Да, мы такие…
Зрелая женственность подразумевает загадочность, капризность, мечтательность, непостоянство… Ты слушаешь?
За нами глаз да глаз нужен. И это не стёб. Это нормальный баланс отношений среднестатистического мужика и порядочной женщины. А как ты думал?
Измена тоже бывает благопристойной. Порядочность или порочность не в трусах, а в душе.
Духовный адюльтер опасней физического, уж ты мне поверь.
К хорошему партнёру, не имеет значение, своему или чужому, женщина приклеивается намертво, если душа и мысли едины. А когда в голове бардак, в душе разлад, в мыслях и чувствах смятение, а кроме физической любви и плотского наслаждения с мужем ничего больше нет – пиши пропало, упорхнёт твоя милая, однозначно.
Ты способен в мысли её заглянуть, мечты руками потрогать? То-то и оно, что нет. Эта территория – терра инкогнита. Женщина – всегда загадка и никто её никогда не разгадает. Впрочем, мы и сами для себя вечный и бесконечный сюрприз…
– Галь, позволь с тобой не согласиться. Моя жена не такая. Любит она меня, и никто ей больше не нужен. Мне, кстати, тоже…
– Не говори гоп… тоже мне – однолюб нашёлся. А если я сейчас грудь тебе покажу обнажённую, трусики новые при тебе примерю, глазки начну строить, вздыхать артистично, сигналы готовности принять внутрь твоего гостя подам, слезу пущу, головой начну о стенку колотиться и кричать, что только ты и больше никто… тогда как?
Ладно, шучу. Ты не совсем в моём вкусе. Хотя…
Я чётко, откровенно, целенаправленно, цинично акцентирую твоё внимание на этой фразе, чтобы показать, как это работает… ну, и на всякий случай, чтобы завязать гипотетический узелок на твоем мужском достоинстве. Это сейчас тебе кажется, что преданность и верность – суть твоего характера и основа счастья.
Время меняет всё. Не зря же я перед тобой духовным эксгибиционизмом занималась, душу до донышка вытряхивала…
Может и мне когда пригодится сила твоя и энергия. А что, я ещё та ягодка, просто ты не вглядывался внимательно.
В минуту безнадёжного одиночества или переполняющей радости человек многое постигает и переоценивает. Мало ли.
Ну, как, мальчишка, в штанах ещё не намокло? Всё-всё… успокойся, расслабься. Займись по-настоящему, всерьёз, своей женой. Ни на минуту одну не оставляй. Доверять не вздумай, почувствует, что ты олень – рога мигом отрастут. Никому не верь… Ха-ха! Мне можно.
– У меня впечатление, что ты, Галя, на этом свете не первую жизнь проживаешь. Чересчур опытная. Я, конечно понимаю, что замуж дважды сходила, но это не значит, что встречала именно тех, с кем не захочется изменять. Человеку свойственно ошибаться.
– Живу долго, читаю много, запоминаю, анализирую. Я ведь тоже думала, когда малолеткой замуж первый раз выскочила, что это навсегда. Глупая была. Как и все. Плохо, что "многия знания – многия печали". Когда есть с чем сравнивать, тоже не здорово.
Кто знает – перетерпела бы, свыклась с его недостатками, может чего доброе из нашей любви выйти могло. С другой стороны, человек со временем не меняется. Жёсткий человек был, даже жестокий. Я не жалею, что расстались.
А насчёт женской предательской сущности, непостоянной нашей природы – голая правда. Я ведь сейчас на журналиста учусь, а первое мое образование – психолог.
Пять лет натаскивали меня разбираться в мотивах и характерах. Кое-чего усвоила. Согласись, ведь завела я тебя, не шуточно, и готов ты был, как миленький, скинуть в вечность свою юношескую непорочность. Видела, как глазки у тебя блестели, когда я колготки поправляла.
Да и сейчас, думаю, не откажешься от альтернативного опыта общения с прекрасной сотрудницей. Не красней. Ты мужчина, я женщина. Мы молоды, энергичны, полны желаний. Есть ведь у тебя желание трахнуть меня, признайся. Да не красней так. Дело говорю. Подумай.
Станешь старше – узнаешь, что охота желать и добиваться очень затратный энергетически процесс, для многих неподъёмный. Дают – бери. Желаниям потакать нужно. В меру, но потворствовать слабостям. Скажем так – допускать реализацию. Пока хочется. Пока любится. Пока жизнь цветная и яркая.
Любишь свою жену?
– Спрашиваешь! Она у меня…
– Только не рассказывай, какая она у тебя нежная и ласковая… скалолазка твоя… Ты ещё скажи, что ни с кем, никогда…
Ты чего, реально девственником был, когда со своей мамзелью познакомился? В двадцать два года? Озадачил. Никогда ещё в твоём возрасте мальчиков живьём не встречала. Значит, сравнивать тебе некого и не с кем.
Понятно. А я тут тебе партизанские песни пою. Значит любишь? Одну. Навсегда. И точка. Во, дела! Где ты раньше был, целовался с кем? Ну да, с ней и целовался.
Кажется, её Лиза зовут? Ничего так себе дИвчина: видная, яркая, с характером. Взгляд, честно скажу, стервозный. Она же у тебя из деревни, семья многодетная… Да, брат, думаю, что попал ты. Но, это тебе решать.
Я для неё не конкурент. Это так, про себя, вслух рассуждаю. Если что – заходи, страсть как люблю мальчишек неопытных искусству эротики обучать. Ты ведь ещё и целоваться наверно, как следует, не умеешь? Я бы мастер-класс могла преподать.
Шутка. Есть у меня сейчас ученик. Или учитель, кто его разберёт… но для семейной жизни не приспособлен, только для спортивных тренировок. Может и мы, того… потренируемся? А?
– Чего ты мелешь, Галь? Ты же лет на пять старше меня, а у меня жена – молодая, красивая, единственная.
– Любовь, между прочим, ровесников не ищет. И опыт лишним не бывает. Никогда не отказывайся от хорошего. Бери от жизни всё, что само в руки идёт. Ладно уж… Дитя ты ещё.
Кстати, меня ты тоже здорово завёл. Вся мокрая. Хочешь потрогать?
Да ладно, ладно, это я так, прикалываюсь. Иди уже к своей ненаглядной. Проверку на вшивость выдержал. Правильный ты, стойкий. Уважаю.
Я тоже такого хочу, только мне всё больше одноразовые встречаются.
Не голоси, тебя я умоляю
Старинные медицинские книги описывают истерические состояния женщин как воспалительные явления в матке. Бред. Никто не знает, откуда чего берётся. Я слушал исповедь своего друга и сам бился в истерике.
Линда. До сих пор не могу осознать, как можно таким именем назвать девочку. Женщину, куда ни шло, но ребёнка…
Ты удивишься, но это имя моей жены.
Когда мы с ней познакомились, это была, или был “ангел во плоти”. Нежная, ласковая, заботливая девочка. Она могла запросто потратить стипендию до копеечки на подарок для меня.
Понимаю, что такая деталь лично тебе ни о чём не говорит. Линдочка ни секунды не жила для себя, отдавалась без остатка родным и близким.
Я был счастливейшим мужчиной на свете. Когда мы впервые рассматривали небо в алмазах, понимаешь, о чём я, мне представлялось, что выиграл сектор приз.
Линда искреннее, нежное, любящее существо, которое нельзя не полюбить.
Она была непреклонна, когда я предложил пожить в свободных отношениях, чтобы познать суть семейной жизни и понять, смогут ли наши души войти в резонанс.
Наша любовь от моего глупого предложения не треснула, не дрогнула, не сморщилась. Линда улыбнулась, чувственно прижалась щекой и молвила, – пойми, Игорь, у меня есть родители. Они не примут такой вольной интерпретации семейного единства. Давай будем придерживаться обычаев и традиций. Сначала свадьба, потом остальное. Если нет терпения, милый мой человечек, могу предложить альтернативные методы исполнения желаний, не затрагивающие нравственность, целомудренные, но чувственные.
– Ты прелесть, Линда, – сказал я и заключил невесту в объятия.
Без неё я не мог себе представить не то, что дня, минуты. Если хочешь, могу показать её фотографию. Интереснее и чувственнее до сих пор так никого и не встретил.
Это нежное создание взяло в плен мою сущность, оставив свободным единственное право – дышать.
Как я мог не согласиться с её доводами? Линда была права всегда и во всём. Такие женщины не способны лгать.
Я признался ей в любви, сложил знамёна мужской доблести к её прекрасным ногам и предложил не только руку и сердце, но и душу в придачу.
Линда благосклонно приняла моё нелепое предложение. Разве я мог быть достоин такой женщины? Состояние эйфории, безразмерной величины счастье, как ещё можно описать мои чувства в тот миг?
Я зацеловывал её до бесчувствия, из последних сил удерживая себя в узде дружеских отношений. Сложно поверить, но до дня свадьбы, точнее до ночи, ни разу не дотронулся до её груди, только мечтал о прикосновениях, понемногу сходя с ума от вожделения. Её воспалённый бутон снился мне по ночам, но я не представлял, как он выглядит на самом деле.
Моё счастье упало в бездну беспросветной мглы ещё до первого слияния. Линда приревновала меня: сначала к свидетельнице, потом к близкой подруге.
Мы всю ночь выясняли отношения, так и не обнявшись. Моей мечте о близости не суждено было сбыться на следующий день и даже через неделю.
Молодая жена, плоть которой оставалась для меня недосягаемой тайной, оставалась загадкой, несмотря на то, что в её роду были приняты весьма странные обычаи, касающиеся первой ночи.
Что и как предпринимали её родичи, я так и не понял, но простыню с символом целомудрия торжественно предъявили гостям. Этот ритуал означал, что моя жена до свадьбы оставалась девственницей, но удостовериться в этом я не мог.
Нет, ничего такого про неё сказать не могу. В рамках моих знаний, скорее всего она была невинна на момент дефлорации, в чём я не до конца уверен по причине неосведомлённости.
Линда извивалась, кричала, плакала и закатила жуткую истерику. Это случилось спустя два месяца после свадьбы. Хорошо, что так. Я уже думал, что в этой жизни мне не удастся отведать запретный плод.
К тому времени я успел познать прелесть семейных отношений. Линда ревновала меня к каждому столбу, по несколько раз на день закатывала истерики, остановить которые было невозможно.
Дальше спираль странностей моей жены закрутилась и вовсе лихо. Её бесило всё подряд. Угодить жене было невозможно в принципе. Зато рос список потребностей, удовлетворить которые мог разве что арабский шейх.
Линда транжирила деньги, словно у неё был тайный счёт, способный удовлетворить любые желания. Сексуальный паёк выдавался строго лимитированными дозами, когда на своей ладони она могла поместить определённое количество выданных мной денежных знаков.
Интимный голод был таков, что приходилось постоянно пользоваться ванной комнатой и кулаком правой руки. И всё же я её любил.
Любил, несмотря на то, что она не желала ухаживать за ребёнком, не прибиралась в доме, не готовила обеды и ужины. Я был рад тем крохам любви, которые доставались, когда у жены было хорошее настроение.
Попытки как-то изменить вектор отношений или порядок в доме были напрасными. Линда начинала рыдать и сыпать обвинения.
Через несколько минут психической атаки я был изнурён настолько, что готов был не просто согласиться с её условиями, но ещё и приплатить.
Как только я пытался с ней поговорить, призвать к хрупкому семейному согласию, Линду начинало трясти. Она немедленно впадала в прострацию, закатывала глаза, начинала кричать.
Далее шли приступы обвинений, которые следовали один за другим. Моя вина росла по спирали в геометрической прогрессии, доходя до степени смертельных грехов, искупить которые можно только кровью.
Я был виноват одновременно в том, что приносил мало денег и в том, что вечно пропадал на работе. Мне инкриминировались тотальные измены со ссылками на опредёлённые личности, большую часть которых я даже не знал.
Линда перечисляла десятки фигурантов, которые обеспечивали жён всем необходимым, находясь рядом с ними круглосуточно, при этом удовлетворяли их материальные, духовные и физиологические потребности в немыслимых объёмах.
Мало того, что эти обвинения были обидными, они являлись поводом для отлучения от секса, которого не было в принципе.
Спросишь, как я не сходил с ума?
Не знаю. Выдержал.
Был ли я хладнокровен? Увы, нет. Мои нервы закручивались в морские узлы, развязать которые невозможно даже теперь, когда этой женщины нет в живых.
Линда систематически устраивала концерты по заявкам, которые подавал вовсе не я.
Чего только я не предпринимал: встречную истерику, выяснение отношений, призыв к примирению и разбор полётов. Ничего не работало.
Иногда я не выдерживал давления изнутри и снаружи, выдавал Линде оплеуху или пощёчину, после чего рвал на ней одежду и трахал, как последнюю суку. Нет, я её не насиловал. В такие минуты она безоговорочно подчинялась и просила ещё.
Каждый раз, когда нервы окончательно сдавали, отношения налаживались на месяц или около того, после чего весь спектр кошмарных отношений повторялся.
Иногда казалось, что Линда намеренно провоцирует меня на физическое воздействие. Для меня этот метод был неприемлем, а она испытывала явное удовольствие.
Когда случались периоды тихих размеренных отношений, она предпочитала секс, когда женщина находится сверху. При этом ей нужно было непременно сжимать соски так, что даже у меня каменели яички, чувствуя боль.
После оргазма Линда долго билась в беззвучной истерике, требовала снова и снова сдавливать груди, после чего принималась рыдать.
Я никак не мог понять, когда ей хорошо и когда плохо. Даже после бурного секса она могла орать по часу и больше, пока я не догадывался сжать её в объятиях так, что невозможно было вздохнуть.
Обездвиженная, она затихала, запросто могла заснуть, даже улыбалась во сне.
После каждой истерики жена чувствовала себя малым ребёнком: любила, когда её купают в горячей воде, моют с шампунем, проникают пальцами в потайные пределы, массируют. Если после ванны был страстный секс, она плакала от счастья, благодарила и клялась в вечной любви.
В такие минуты Линда могла пообещать что угодно, причём верила в свои клятвы, которые забывала, не успев проснуться.
На третьем году семейной жизни, когда наша дочка уже ходила и разговаривала, после очередной истерики Линда повторно забеременела.
Я об этом не знал. Жена тайно от меня сходила на аборт, после чего больше года предъявляла претензии, что сделала это под моим давлением. Представьте себе, что я чувствовал.
Линда была крайне эмоциональна. Я терпел.
Немного позже я начал изучать причины её неадекватных состояний. В пособии по этой страшной и странной теме было написано, что женщины устраивают истерики по трём причинам: стресс, сексуальная неудовлетворённость и предменструальный синдром.
Мужчина, впадающий в истерическую прострацию, имеет на это конкретную причину, разрешить которую, по его мнению, не может. Женщине, одной причины мало. Она выстраивает логическую цепочку, отследить которую невозможно в принципе.
Даже если ты ни в чём не виноват, более того, имеешь стопроцентное алиби, доказать это, пока женщина не успокоится, невозможно. Более того, если попытаешься чего-либо доказать, только усугубишь проблему.
Женщине не требуется доказательств и обоснований вины. Она несчастна, проблема исключительно в этом. Хочешь усугубить своё положение, начни доказывать и спорить.
Любая женщина – актриса от рождения. Ей нужна публика. Остановить представление может только равнодушие зрителя. Попробуй не принимать участие в её спектакле и всё закончится. Но есть ли мужчины, готовые и способные выдержать женские слёзы?
Почувствовав твою реакцию, не важно, какой направленности, она будет изображать из себя Офелию, девушку, несчастную в любви. И не вздумай пытаться её успокоить, пожалеешь: сцена должна быть сыграна до конца.
Организм привыкает к определённому ритму жизни человека, выделяет для каждого процесса определённую толику энергии. Успокойся, досмотри до конца. Возможно, будешь вознаграждён. Перевозбуждённая женщина после истерического припадка становится страстной любовницей.
Понимаю, что не каждому это понравится, но что делать: у меня нет другой женщины.
Иногда приходилось добывать информацию, дабы избежать скандала, буквально из воздуха.
Помнится, был такой случай. Проснулся я от того, что почувствовал запах блинов. Не так часто благоверная баловала меня домашними деликатесами. Умылся, оделся, вышел на кухню, по привычке попытался обнять жену. Облапил за бюст, отыскал на шее особенно чувствительную эрогенную зону и лизнул.
Реакция последовала незамедлительно: горячей сковородкой в лоб и коленом в пах. Вот такая любовь.
Сгруппироваться или защититься я не успел, для обороны не было предпосылок и причин.
В результате ожог лица и опухоль на оба глаза. Но это мелочи жизни по сравнению с истерикой, которая за этим последовала.
Думаешь, для драматического спектакля была веская причина? Ошибаешься. Линде приснился сон, в котором я переспал с её лучшей подругой.
Со мной жена не разговаривала больше месяца, с подругой поругалась навсегда.
Считаешь, она психически ненормальна? Так нет же! Врачи в голос говорят, что с ней всё в порядке.
Получается, что ненормальный я?
Тогда почему она вскрыла себе вены, когда я объявил ей, что требую развод и уехал на неделю к родителям?
Про первую любовь и доверчивый романтизм
Борис не любил шумные сборища, когда за одним столом собираются малознакомые люди, объединённые лишь застольем и выпивкой, расслабляющей до обволакивающего сознание иллюзорного блаженства.
Всего несколько тостов смывают барьеры общения, в том числе нравственные. Начинаются хаотические знакомства, странного свойства откровенность, братание.
Особенно неприятно ему было непременное внимание к своей особе пьяненьких женщин, которые обычно в трезвом виде не замечали его вовсе.
Борис не был нелюдимым женоненавистником. Ему нравились женщины, даже очень.
Близкому знакомству с прелестницами препятствовали моральные принципы, профессиональная занятость и крайняя застенчивость, отчего на исходе третьего десятка лет он всё ещё пребывал в неведении относительно интимных радостей с женщинами.
Фирма, в которой мужчина работал программистом, отмечала двадцатилетие. Руководство строго предупредило: неявка чревата лишением премии. Пришлось подчиниться.
Пытаясь избежать тесных контактов, Борис сел в отдалении и налёг на коньяк. Нанятый ведущий, как мог, веселил толпу, то и дело предлагал игры с откровенно взрослыми правилами.
Разгорячённые выпивкой сотрудники в перерывах между тостами и танцами охотно принимали участие в бесхитростных играх, позволяющих бесстыдные прикосновения и прочие вольности на глазах у всех.
Борис ждал момента, когда можно будет незаметно исчезнуть. Не привлекая к своей персоне внимания.
Алкоголь туманил мозги, расслаблял. Чувственные игры невольно возбуждали интерес. То и дело кто-то из участников попадал в неловкую ситуацию, которая вызывала шквал аплодисментов.
Через час или около того, большинство сотрудников превратилось в общую биомассу, где объятия и поцелуи стали нормой общения, а мужская рука на женской груди или деталях, находящихся гораздо ниже спины, знаком дружеского внимания.
Несколько раз в течение часа к нему подсаживалась с бокалом вина слегка развязная яркая незнакомая брюнетка с необычной ассиметричной дизайнерской стрижкой, предлагала познакомиться ближе. Среди сотрудников Борис никогда её не видел, скорее всего, чья-то родственница или приглашённая кем-то из руководства.
Женщина была старше, но ненамного, лет на пять-шесть, не больше. Бориса удивляло, что при обилии мужчин, эта дама выбрала для неприкрытого флирта именно его, человека, намеренно сторонящегося общения.
Альбина, так она представилась, обращалась к нему по имени, шептала на ухо ужасные глупости, прижималась упругой грудью, и оголёнными бёдрами, явно эпатируя.
От неё пахло довольно приятной смесью хорошего алкоголя и дорогих духов. Выглядела женщина изысканно, даже гламурно, чем вызывала у Бориса ещё большее стеснение. Тем не менее, молодой здоровый организм бурно реагировал на женские прелести.
Несмотря на внутреннее сопротивление, прикосновения, медовый голос, запахи, исходящая от её тела теплота и энергия выполнили в полной мере задачу соблазнения: борис поплыл, сам не заметив того.
Немного погодя они танцевали нечто медленное. Альбина откровенно, с придыханиями, прижималась, стараясь задеть чувствительные зоны мужского тела. Её коленки упрямо лезли меж его ног, руки “нечаянно” дотрагивались до мужской сердцевины, гладили грудь.
Способность сопротивляться исчезла полностью. Борис дрожал всем телом, чувствуя, как его накрывают одна за другой незнакомые волны сладострастия.
Альбина хвалила мужские достоинства, которых оказалось неожиданно много. Впрочем, Борису было не до этого: он боялся и ждал одновременно её нескромных прикосновений, от которых сжималось и твердело всё изнутри, расплавляя мозг.
Женщина щекотала холодным кончиком носа его чувствительную шею, прикасалась мягкими губами, тёрлась щекой, прижималась всё сильнее, от чего невозможно было отказаться.
Борис был похож на расплавленный пластилин, из которого без труда можно было слепить что угодно.
Партнёрша с каждой минутой становилась откровеннее и ласковее. Трепетная женственность растворяла последние барьеры у мужчины, который впервые в жизни встретился со столь сильными ощущениями.
Альбина казалась Борису хрупкой и томной, трогательной и чуткой, трепетной и пылкой, сладкой, благоухающей, желанной.
В мозгу проносились ассоциации вперемежку с желаниями, основное из которых стремилось попасть глубоко внутрь манящей вожделением нимфы. Он созрел и готов был на всё.
Подруга коварно и расчётливо подводила Бориса к мысли о неизбежности страстного рандеву в уединении. Она говорила и говорила томным, полным страсти голосом сирены, о том, насколько он хорош и желанен.
Альбина откровенничала, рассказывая про не очень удачные отношения с мужем, про отсутствие у него тех достоинств, которые есть у него, Бориса, такого обаятельного, мужественного и совсем неиспорченного.
– Ты мужчина моей мечты. Я сразу поняла, уверена, что нас свёл неотвратимый рок.
После очередного танца Альбина увела его вглубь коридоров, в потаённый уголок, где они нервно курили, затем целовались взасос, изощрённо сплетаясь языками, наслаждаясь вкусом внутренних соков до помутнения рассудка.
Руки женщины похотливо путешествовали там, где прежде не касался никто, отчего желание и страсть вырастали в размерах. Она была бесстыдна, откровенна, ненасытна, порочна до самых кончиков пальцев, но это было по-настоящему здорово.
– Мой муж сейчас в командировке. Нашей любви никто-никто не помешает. Ты и я, я и ты. Мы будем вместе всю ночь, если пожелаешь, то и день. И ничего не бойся, совсем ничего. Я врач, работаю с пациентами. Нас проверяют каждый месяц.
– Разве это имеет значение? Ты лучшая женщина в моей жизни, точнее, единственная.
– Потом, всё потом. Успеем наговориться, узнать друг друга ближе. Сейчас нам нужно умудриться смыться отсюда так, чтобы не вызвать подозрений. Здесь я написала свой адрес. Скажи, что разболелся живот, что пьян. Не имеет значение, как ты отвертишься, главное испариться незаметно. Жди меня у подъезда.
– Вино, коньяк, что-нибудь нужно?
– Чудак, посмотри на столы, здесь всего довольно. У меня объёмная сумочка. Для конспирации потрусь с кем-нибудь ещё. Да не смотри так. Нужно отвлечь внимание. Мы с тобой нарисовались. Ты меня так возбудил. Вот, потрогай. – Альбина подняла подол платья, взяла его руку, опустила туда, где сейчас находились его мысли.
Мужчина едва не задохнулся от прикосновения к тайне. Он был на грани обморока.
В такси Борис только о ней и думал, то и дела принюхиваясь к ладони, которая хранила запах её нутра.
Всю ночь и весь следующий день любовники чередовали слияния с возлияниями. Альбина была ненасытна. Её опыт превосходил любые фантазии, которые могли прийти в ум Бориса.
Непристойность поз нисколько не смущала женщину. Она хотела и так, и этак, показывала чудеса извращённой гибкости и отсутствие тормозов в интимной сфере.
Особенно заводило её полное отсутствие сексуального опыта у Бориса.
Альбина чувствовала себя совратительницей, обучающей пороку младенца. Она раскрывала интимные недра, руководила его действиями так, словно наставница, которой поручено открыть ученику все тайны сокрытого от посторонних бытия.
Любовница показала своему визави все тонкости страстного соития, каждый миллиметр открытого и тайного в возбуждённом похотью теле.
За сутки Борис слышал призыв и требование, – люби меня, Боренька, люби, – наверно раз двадцать. Несколько раз пришлось менять постельное бельё, десяток раз мыться под душем и в ванной, где процесс соития продолжался.
Борис был счастлив. Несколько раз он заводил разговор о том, что им нужно быть вместе. Альбина томно смотрела на него, прикрывала его рот рукой, от которой невыносимо пахло безудержным сексом, сливалась с ним в продолжительном поцелуе.
Несколько раз любовники пытались расстаться. Безуспешно. Они вновь падали в кровать, стараясь доставить друг другу ещё более глубокое наслаждение, сделать чего было попросту невозможно, поскольку они исчерпали неизведанный набор средств.
Квартира Альбины, если бы кому-то довелось войти в неё сейчас, показалась бы ему публичным домом, настолько её воздух был пропитан похотью.
Однако силы даже самой пламенной страсти рано или поздно заканчиваются. Устали и наши любовники, обещав продолжить общение при удобном стечении обстоятельств.
Чаяниям любовников не суждено было сбыться. Что-то там, наверху, или здесь, в рутинной обыденности, вмешалось в судьбу наших персонажей, резко и бесповоротно изменив сценарий любви на нечто иное.
Спустя две недели Борис почувствовал недомогание, которое надолго испортило ему настроение и вообще изменило представление о любви: всё началось с зуда в самом интимном инструменте, неожиданном предмете его мужской гордости.
Далее ощущения стали резче, появились странные выделения, характер которых пугал, больно стало ходить в туалет. Борис скрывал эти обстоятельства, сколько мог. Потом пришлось поделиться своей проблемой с товарищем, что оказалось сделать невыносимо стыдно.
Тот рассмеялся в лицо, отечески похлопал по плечу, – добро пожаловать в реальную жизнь. В следующий раз надевай презерватив, если не знаешь, с кем имеешь дело.
– Она врач, их постоянно проверяют. К тому же замужем.
– Наивный. Судьба подавала тебе тысячу сигналов опасности, ты не смог разглядеть ни одного. Лечись, брат, лечись. Это не смертельно, хоть ты и запустил. Сразу нужно было обращаться.
– Я её уничтожу. А если кто-то узнает?
Товарищ приложил палец к губам, – об этом не обязательно кому-то знать. Ты сказал, что она медик. Пусть лечит. Это в её интересах. Не дай бог муж узнает.
Альбина клялась и божилась, что не причём, что у неё нет никаких симптомов, но испугалась. Она приходила к нему в квартиру, как на работу, несколько раз в день колола антибиотиками, приносила продукты и деликатесы.
Приключение обошлось без огласки и видимых последствий, но надолго поставило крест на интимных отношениях с женщинами.
Да, Борис всё-таки полюбил и женился спустя шесть лет. Будете смеяться, но познакомился он с будущей женой при абсолютно схожих обстоятельствах: корпоратив, выпивка, флирт.
На этот раз мужчина решился на сближение без малого через полгода.
После первого секса он три недели анонимно сдавал анализы, только тогда признался женщине в любви.
