Валерий Столыпин
Потому что это колдовство
Она была совсем одна
О том, как звёзды догорали,
О том, что тополь шелестел,
О том, как сладко
Умирали
Переплетенья наших тел…
Вадим Хавин
Светловолосая молодая женщина, почти девочка, задумчиво уставилась в одну точку на улице в основании сросшихся стволами берёз. Внешне она была спокойна.
Можно было подумать, что там её что-то заинтересовало, но она была неподвижна уже минут двадцать, а там, под деревьями, ничего не происходило. Разве что дождь, размывающий картину пейзажа косыми струями.
Марина размышляла, думала. Мысли закручивались в спираль, возвращались на одно и то же место, каждый раз в ином ракурсе.
Внутренний диалог походил на движение грибника по незнакомому лесу: её заносило то в одну сторону, то в другую, в итоге женщина оказывалась там, откуда пришла, не в силах принять взвешенное решение.
Что же мешает ей обрести ясность мысли?
Что-что… двусмысленность положения.
Сегодня она узнала, что беременна. Казалось бы, здорово: живи – радуйся. Не о том ли она мечтала совсем недавно, даже место в своей комнате для детской кроватки определила.
Да о том, о том.
Вот только…
Да-а-а!
Не так просто на что-то решиться, когда вопрос, есть у ребёнка отец или нет его, под большим вопросом. Тут Марина похолодела, поняв, что проблема возможно гораздо трагичнее: быть или не быть ребёнку, вот как может случиться.
С Игорем, мужчиной, поделившимся с ней семенем, Марина рассталась недели три назад. Точнее, ушёл он. Хлопнул дверью, сказал, что любовь испарилась, растаяла. Как сон, как утренний туман, – с пафосом продекламировал он.
– Представь себе, я влюбился, по-настоящему, не как в тебя. Она красивая, интересная, яркая, молодая.
Три недели показались ей годом, вечностью. Для Марины это была любовь-сказка. Сумасшедшая, завораживающая, страстная. Первая в её жизни настоящая любовь. Она жила и дышала только им одним.
Отпустить Игоря не получалось. Простить, да, простила, а вырвать из сердца, удалить память о счастливых днях, изъять из обращения образ, забыть и положить сверху бетонную плиту, не выходит.
Она и сейчас его любит. Даже надеется на что-то, хотя понимает, что новое его увлечение оказалось сильнее, иначе Игорь не выбрал бы другую женщину. Только сердце уму не подчиняется. Мозг и душа живут в одном теле, но выполняют разные задачи.
Сейчас Марина волнуется больше обычного. Её мысли сосредоточены на том, звонить или нет.
– Даже если Игорь скажет твёрдое нет, это станет отправной точкой, чтобы начать думать дальше. А вдруг он обрадуется? Неужели это настолько нереально? Если бы я была мужчиной… вот-вот, если бы. Ты женщина, без пяти минут мать. Позволь Игорю самому решить судьбу… Судьбу, судьбу, судьбу… Чью судьбу?
Марина заплакала. Сначала тихо, потом солёная влага хлынула из глаз потоком. Женщина рухнула на кровать. На их кровать. Именно здесь всё произошло.
– Он любил меня, любил, любил! Что я сделала не так?! Он должен знать о том, что может стать отцом. Пусть сделает выбор, пусть сознается сам себе, как относится к той жизни, которую породил.
Марина мучилась сомнениями почти сутки. Её было не узнать. Посмотрев в зеркало, она увидела бледную тень себя.
– Прежде я была сильнее. Когда? Когда меня любили.
Женщина дрожащими руками взяла трубку, набрала номер, услышала знакомое, ещё недавно бывшее родным, дыхание.
– Это я, Марина.
– Узнал. Чего тебе? Кажется, я сказал, у меня теперь другая женщина. Я её люблю.
– Можешь не верить, но я рада за тебя. Хоть ты счастлив. Но слова из песни выбросить невозможно. Меня ты тоже любил. У меня есть свидетельство этому.
– Маринка, да ты с ума сошла. Неужели появилось желание меня шантажировать? Ну, любил и что с того? Я же мужик. Как полюбил, так и разлюбил. На этом всё. Извини, жду любимую. Пока.
– Выслушай хотя бы. Что мне делать с ребёнком?
– Можно подробнее? Не догоняю, о чём ты. Мы краями разошлись. Никто никому ничего не должен.
– Твой, Игрёк, ребёночек, твой. Ни до, ни после тебя у меня не было мужчины. Так вышло, что ты единственный. Я беременна, беременна от тебя. Сомневаешься?
– Я приеду. Сейчас приеду…
В трубке зазвучал сигнал отбоя.
– Переживает, волнуется? Ребёнок, это серьёзно. Что он мне скажет, что? Про материнский инстинкт я знаю, существует ли в природе отцовский? Может быть прямо сейчас он скачет от радости.
Женщина шептала обнадёживающие мантры, пыталась успокоиться. Сердце-вещун уже знало, чего в действительности нужно ожидать от разговора, который произойдёт через несколько минут.
Милая наивная девочка. Мама и подруги предупреждали, что связываться с неженатым взрослым мужчиной ( Игорю было тридцать лет, на десять больше, чем ей), опасно: наиграется и бросит. Опытный, равнодушный.
– Даром что ли он до сих пор холостой? Думаешь, это любовь? Как бы ни так. Гурман твой Игорь, сластолюбец. Этим всё сказано. Дегустирует дядя деликатесы, лакомится. Молодым телом любой мальчишка соблазнится. Зачем он тебе, – отговаривала мама.
Люди вокруг обсуждали странную пару, предрекая ей скорый крах, а Марина верила в любовь. Не могла не верить.
Она ничего не видела и не слышала. Чувства набирали обороты со скоростью турбины реактивного самолёта, эмоции зашкаливали.
Понятно, что внезапный сбой на огромной скорости оказался разрушительным.
– Но ведь не всё ещё потеряно. Не всё. Любовь к ребёнку сильнее симпатии к молоденькой любовнице.
На этой мысли Марине стало горько, ведь и она, если вдуматься, точно такая же случайность в жизни Игоря. Или нет?
Размышления прервал звонок в дверь. Сердце моментально зашлось, кожа налилась краской.
Марина посмотрела в зеркало, увидела воспалённые запавшие глаза, жар на лице, неуверенность во взгляде. Опять захотелось плакать.
Игорь, как всегда, выглядел спокойным. Он сразу разделся, словно пришёл к себе домой, но взгляда в глаза избегал, смотрел куда-то поверх её головы, сразу пошёл в кухню. Его уверенность сбивала с толку, но успокаивала.
Марине захотелось прижаться, заплакать на родном плече.
Мужчина по-хозяйски налил воды в чайник, зажёг конфорку газовой плиты, заглянул в холодильник. Похоже, он намеренно тянет время.
Женщина присела на край стула, безвольно сложила руки на коленях, словно в ожидании приговора.
Игорь достал из навесного шкафа чашки, блюдца, сахарницу. Всё это время он стоял к Марине спиной.
Время тянулось бесконечно.
– Он что, помолчать приехал, – подумала женщина.
Сами собой всплыли в памяти чьи-то стихи: я снова должен возвращаться, с людьми знакомыми встречаться, в колодцах полутёмных мчаться, стыдиться слёз, стыдиться слёз, с рассудком здравым попрощаться и воскресая в снах качаться, и умирая просыпаться…
Марина качалась в ритме стихотворения, вспоминая его, как молитву. На глаза наворачивались слёзы. Она крепилась из последних сил.
Игорь, словно услышав немой вопрос, налил чай, положил сахар, размешал и повернулся. Чашки звенели ложечками, явно показывая, что у него трясутся руки. Он пододвинул Марине чашку и посмотрел в глаза, но быстро отвёл взгляд, увидев там не вопрос, скорее ответ.
Марина чуть не взвыла. Она всё уже поняла, но сознание за что-то цеплялось, не желая знать правду.
Что было после, что вначале, чем осуждающе качали, чьим подстаканником венчали на верхней полке наших грёз? Кто безутешен – был утешен, кто грешен был, тот стал безгрешен и кто коснулся губ-черешен под стук колёс, под стук колёс…”
– Я беременна, Игорь, – наконец вымолвила она.
– Именно потому я здесь. Хочешь, чтобы ради тебя и твоего ребёнка я бросил любимую женщину?
– Нашего ребёнка.
– Ну, не знаю. Не знаю. Это ты так считаешь. Я не готов стать отцом. Меня спросила? Нет! И потом, мы же всё выяснили, зачем сто раз мусолить одно и то же? Готов оплатить расходы на аборт, даже с процентами. Вот, возьми. Этого хватит на всё, ещё останется. Потом спасибо скажешь.
Марине вдруг стало плохо. Она тихо сползла со стула. Игорь поймал её, начал стучать по щекам.
Придя в себя, девушка не сказала ни одного слова упрёка, взяла со стола деньги, засунула ему в карман, – уходи! Я справлюсь. Ты свободен, Игорь. Совершенно свободен. Я действительно у тебя не спросила. Правда, ты тоже не стал меня уведомлять о том, что даришь своё семя.
– Ну, знаешь. О предохранении ты должна позаботься, не я.
– Я об этом я тоже подумаю. Прежде у меня не было нужды бояться мужчин. А ребёнок… конечно он не твой. Я пошутила, хотела вернуть тебя обратно, только и всего. Глупая баба.
– Надумаешь делать аборт, позвони. Оплачу. Тебе свою жизнь нужно устраивать. Подумай об этом.
– У меня больше ничего не остаётся, только думать. Прощай.
– Как знаешь.
Марина смотрела на спину удаляющегося Игоря, понимая, что это точка. Осталось лишь перечеркнуть её и начать думать.
На плечи непосильным грузом свалилась невиданная ответственность. Что она может дать ребёнку, если сама ещё никто?
(Автор Стихов: Вадим Хавин)
Потому что это колдовство
Сентябрь выдался тёплым, сухим и солнечным, хотя вечера и ночи были вполне осенние. Странное время года, можно сказать межсезонье.
Не только люди, но и природа не может определиться, как себя вести. Постоянно приходится приспосабливаться к быстрым, не очень приятным переменам.
Сослуживцы всё ещё в отпусках, работы много, постоянно хочется спать. Неприятное время.
Вадим мечтал провести выходные на диване: отдохнуть, почитать. С некоторых пор общение с книгами стало роскошью.
Неожиданно позвонил Сергей, пригласил на загородный пикник.
– Все наши будут. Наташка с Димкой приедут. Сам понимаешь, такое мероприятие пропустить нельзя. Помнишь же, как они душевно поют. Это тебе не Ранетки, какие.
– Чего так вдруг, не мог заранее предупредить?
– Не ворчи. Нам всегда некогда. Погода шепчет, а главное, у Пашки родители улетели в Турцию, дача свободна. Будет, где переночевать. Расслабься. Ты один будешь или с девушкой?
– Девушки улетели в тёплые края. Я им не интересен.
– Это поправимо. Есть у меня подруга, она тоже будет. Пальчики оближешь. Но недотрога. Зато интересная. С ней всегда есть о чём поговорить.
– Так женись, если такая замечательная.
– Э, нет! Я же сказал, подруга, хочу, чтобы так и оставалось. Ты мужик положительный, не обидишь.
– Пристраиваешь? Её или меня?
– Я похож на сваху? Кстати, девушку Лаванда зовут. Слышал когда-нибудь такое имя? То-то и оно. Она особенная. Уверен, она тебе понравится. Ну что, едешь?
– Заинтриговал. Лаванда, шашлык, свежий воздух. Почитаю в другой раз.
– Мы за тобой в пять утра заедем. Одевайся теплее.
Было очень весело. Девчонки собрали замечательный стол. Много пели: сначала Наташа с Димой выжимали слезу любимыми хитами студенческих лет под гитары, потом слегка пьяненькие сидели в обнимку, горланили всё подряд хором.
В какой-то момент решили играть в футбол: девочки против мальчиков. В результате получилось что-то вроде регби.
Вадим совершенно случайно столкнулся с Лавандой, долго извинялся перед ней, прикладывал к её лбу мокрый платок.
Само собой вышло, что пошли на речку умываться.
Девушка оказалась не только разговорчивая, действительно интересная.
Вскоре Вадим забыл про друзей, про пикник, про всё на свете. Он нежно и бережно держал Лаванду в объятиях, в то время как пушистая головка девушки покоилась на его плече.
Лёгкий ветерок развевал её золотые кудри, искрящиеся в солнечных лучах. Непослушные локоны попадали Вадиму в нос и в рот, но он даже не морщился. Это было так мило и удивительно приятно.
А как очаровательноЛаванда пахла. Наверно не случайно ей дали такое необычное имя.
Кулачки девушки упирались юноше в грудь. Он чувствовал тепло молодого тела, которое ощутимо вливалось в него, распирало изнутри, посылало такие сладкие импульсы, что хотелось продлять эти ощущения бесконечно в пространстве и времени.
Не хотел Вадик с ней знакомиться, совсем ничего не желал менять в размеренной, устоявшейся жизни. Сам не понял, как сблизились.
Теперь стоял и дышал через раз, боялся спугнуть очарование момента.
– Ла-ван-да, – мысленно. нараспев повторял Вадим, гладя девочку по волосам.
Молодые люди стали встречаться. Долго, очень долго между ними ничего особенного не было, кроме небывалого по силе притяжения. Это походило на обыкновенную дружбу, с той лишь разницей, что к подругам не относятся столь трепетно и нежно.
Вадим был очень робок. Они целовались скорее как мать и ребёнок, чем влюблённые. Он постоянно держал девушку за руку, словно боялся, что она может исчезнуть.
С тех пор, как познакомились, Вадим забыл, что такое усталость и скука. Приходилось постоянно заботиться о любимой: утром он ждал её у подъезда, провожал на работу, днём несколько раз звонил, вечером встречал у проходной.
Ребята дружно готовили ужин, долго беседовали, делились самым сокровенным, даже тем, что утаивали от самых родных. Вадиму было интересно знать о девочке буквально всё. О себе он тоже рассказывал без утайки.
Юноша старался предупредить каждое желание Лаванды: сам надевал на её ноги тапочки, укрывал пледом, с удовольствие расчёсывал волосы. Их жизнь практически слилась в единое целое. Девушка незримо присутствовала в его мыслях постоянно.
Оказалось, что Лаванда до мелочей любит и ненавидит то же, что он. Их вкусы совпадали полностью. Даже частички биографий время от времени соприкасались.
Самое большое удивление и печаль вызывали те факты, что они много раз могли встретиться, возможно, даже видели друг друга прежде, но не признали до сих пор родство душ.
Как жаль было, что упущено столько времени.
Юноша смотрел на любимую, видел лишь огромные тёмно-серые глаза, соблазнительные губы, улыбку, ласковые, нежные руки. Казалось, весь мир только из этого и состоит.
Имя девушки звучало нескончаемой мелодией любви, голос завораживал. Вадим жил от встречи до встречи.
В другие моменты, когда Лаванды не было рядом, время останавливалось, превращалось в тягучую липкую массу, действующую на нервы. Даже минуты без неё казались невыносимыми.
Он мечтал стать для девушки всем: любимым, защитником, тем, кто потребуется, чтобы оградить от житейских бурь, замещая их счастьем и радостью. Главное, чтобы подруга всегда была рядом.
Юноша строил грандиозные планы на будущее, в центре которого вращалась она, Лаванда.
Естественным образом их отношения переросли в нечто большее. Теперь любимые разлучались только на ночь. Время от времени возникали разговоры о свадьбе, пока не очень конкретно, скорее схематично.
То, что случилось дальше, было и не было случайностью.
Лаванда понимала, что происходит, она сама этого хотела.
Девочка изменила.
Вадим почти сразу понял, что его любимая уже не совсем его, даже не его совсем.
Началось с того, что Лаванда отправила Вадима домой, когда тот её встретил после работы.
– Извини, Вадим, у меня сегодня ужасное настроение. Мне нужно побыть одной, подумать.
– Я тебе постелю, укрою и совсем не стану мешать. Думай, сколько влезет. Могу даже дверь в комнату закрыть. У меня есть кухня.
– Мне нужно совсем одной побыть.
– Я тебя провожу.
– Нет, не нужно. Иди. Ну, пожалуйста, Вадим. Мне очень нужно.
Как ни печально было это делать, пришлось выполнить желание любимой.
Мысль о том, что у Лаванды появился новый друг, кольнула на следующий день, когда Вадим увидел свою девочку с короткой причёской. А ведь она так любила свои длинные волосы.
У девушки было плохое настроение, бледное напряжённое лицо и желание уединиться.
– Что-то случилось? Ты неважно выглядишь.
– Всё в порядке. Не встречай меня, завтра тоже. Мне нужно разобраться в себе. Сама позвоню, когда буду готова тебя видеть.
Вадим смотрел на любимую и не узнавал. Это был совсем другой человек. В ней отсутствовал внутренний свет, а глаза излучали холод.
Лаванда запуталась. Она не знала, любит Вадима или нет, но определённая доля волшебства в их отношениях всё ещё присутствовала. Это было нечто неуловимое, загадочное, призрачное.
Каждый раз, когда он дотрагивался до неё, проскакивала серия искр, которые расползались тёплыми ручейками по всему телу. Голова начинала кружиться, ноги моментально становились ватными.
В такие моменты Лаванда ощущала небывалую лёгкость во всём теле, состояние невесомости. В неё вливалась возбуждающая энергия, сознание переполняли волны радости. Невыносимо хотелось раствориться в теле Вадима или его поглотить полностью.
Блаженная истома, умиротворение, восхитительное ощущение то ли опьянения, то ли эйфории отключали мозг, даря минуты сказочного наслаждения.
Было, конечно было, но только несколько недолгих минут. Потом это состояние выцветало, гасло.
Слишком уж Вадик предсказуемый, обыденный.
Нет, с ним определённо интересно, но совсем не то, что она ощутила, когда в их отделе появился Ринат: яркий, энергичный, весёлый. Он в первый же день очаровал всех женщин.
Да, Ринат привлекателен, может быть даже чуточку чересчур. Ничего общего с Вадимом. Как грациозно этот мужчина двигается. Фигура, лицо, одежда: всё в его облике сочетается так гармонично, словно над его имиждем работала бригада талантливых дизайнеров.
Ринат был одет в белоснежную шёлковую рубашку с расстёгнутым воротом, в модные чёрные брюки-дудочки. На его запястье висел массивный золотой браслет в виде витой цепи.
Он загадочно улыбался, словно знал что-то такое, чего Лаванда сама о себе не знала. Его взгляд прожигал насквозь, заставляя сердце качать кровь быстрее обычного.
Девушка не могла оторвать от его мускулистого торса взгляд. Наверно Ринат это заметил.
Как же встрепенулось и запело её тело, когда спустя всего несколько часов после появления, черноглазый жгучий брюнет преподнёс ей чашечку ароматного кофе и шоколадку.
Лаванда не могла остановить мысли, сконцентрированные на этом великолепном представителе сильного пола и его бесспорных достоинствах.
Как красиво он разговаривал жестами. Руки мужчины с тонкими запястьями и длинными пальцами буквально танцевали.
Время от времени Ринат посылал Лаванде короткий взгляд, снабжая его выразительной улыбкой, прикасался изящными пальцами к губам, незаметно посылал воздушный поцелуй.
Во время перекура он подошёл, взял её руку и поцеловал.
– Ты безумно мила, крошка, я чертовски хорош. Было бы глупо не познакомиться. Представляешь, какие замечательные у нас могут быть дети.
Ринат закатил глаза.
– Предлагаю встретиться после работы, взорвать этот скучный мир радостью общения. Возражения не принимаются.
– Я, меня… у меня… да, я согласна, но сначала нужно решить кое-какие вопросы. Это совсем не долго. Мне надо отлучиться, приду немного позднее. Дождёшься?
– Готов ждать хоть до утра. Ты моя богиня. Это любовь. Ты веришь в любовь с первого взгляда?
– Да, нет… не уверена, не знаю.
Лаванда не понимала, что творится в голове и теле. Её трясло до конца дня. Это было похоже на сумасшествие. Голова шла кругом.
Они были в дорогом кафе, гуляли в парке, делали ставки в спортбаре, потом сняли номер в гостинице.
Девушка колебалась совсем недолго. Она готова была идти за Ринатом на край света. Отказать такому мужчине в праве ведущего в паре было невозможно.
Лаванда не вполне отдавала отчёт в своих действиях. С Вадимом она ни за что не пошла бы в гостиничный номер, а для этого мужчины готова была на всё.
Девушка парила в облаках предвкушения сказки. Действительность казалась красивой, яркой и совсем не настоящей.
Волшебства не случилось. Кружение и полёт кончились буднично, внезапно.
Ничего не было. Совсем ничего из того, чего Лаванда ожидала.
Слюнявые холодные поцелуи, скучный быстрый секс без ласки и нежности, закончившийся спустя минуту, зато появилось ощущение беды, потери чего-то дорогого, важного.
Лаванда завернулась в простыню, ей было стыдно и противно показываться Ринату обнажённой, прошла в душевую.
Слёзы лились и лились из её глаз, дыхание перехватило рыдание. Девушка прикусила почти до крови ладонь, сжалась в комок на кафельном полу душевой кабины, сверху лилась холодная вода, она ничего не чувствовала, кроме невыносимой брезгливости.
– Что я наделала, что!
Увы, отменить произошедшее было невозможно. С этим теперь придётся жить.
Немного успокоившись, Лаванда вымылась, вышла. Ринат спал, разметав руки и ноги. Её передёрнуло. Куда только улетучилось очарование, заставившее совершить непоправимое?
Работа с этого дня превратилась в пытку, дни и ночи стали невыносимо утомительными.
Лаванда Вадиму так и не позвонила. Более того, пресекала его попытки объясниться.
– Не о чем нам с тобой разговаривать, – отвечала она, опуская глаза в пол, – ты же не маленький, понимаешь, что я с ним спала.
– Я люблю тебя.
– Зато я, я тебя не люблю, – кричала, кусая губы, Лаванда и убегала, сгорая от стыда, потом уничтожала себя чувством вины.
На самом деле это была ложь. Она отдала бы очень многое, чтобы стереть из жизни и памяти тот ужасный день, когда…
Мозг Лаванды взрывался, не давая жить и дышать. Ей было плохо, очень плохо. Встреча с Ринатом была гадким, самым негативным опытом жизни.
Девушка вспоминала те сладостные минуты, которые дарили прикосновения Вадима, представляла его тепло в своих ладонях, точнее, своё тело в его руках. Оказывается, это действительно была любовь.
Теплота, нежность, участие, внимание, забота, сопереживание – всё это было настоящее. Именно его искренние чувства дарили радость и уверенность в себе.
– И что теперь!
Несколько раз Лаванда додумывалась до того, что таким, как она, нельзя жить. Душевные страдания превратили девушку в потрёпанную жизнью женщину, которая считала, что всё хорошее далеко в прошлом.
От крайней меры спасал только Серёжка, единственный настоящий друг. Но даже ему Лаванда не смогла открыть причину и последствия душевных мук.
Впрочем, его она тоже старательно избегала.
Вадим переживал, его страдания удваивала неизвестность, завеса таинственности и упрямое нежелание девушки объясниться.
Мало ли чего он подумал о случившемся. Возможно, всё совсем не так, как представляется. Случиться могло всякое.
Он не оставлял попыток поговорить. Лаванда каждый раз со слезами убегала, на контакт не шла.
Юноша просил о посредничестве Сергея. Тщетно. Девушка блокировала разговор, уходила в себя.
Всё же диалог состоялся. На Новый год родители разрешили Пашке пригласить друзей на дачу. Там они и встретились, как бы невзначай.
Думаю, любая случайность вполне закономерна. Если исходить из того, что мысли материальны, скорее всего, они мечтали об одном и том же.
Оба упорно молчали, не ели, не пили, не веселились. Сидели в разных углах. Потом, не сговариваясь, вышли за калитку.
Не было необходимости долго и нудно выяснять отношения. О том, что они думают и чувствуют, сказали взгляды. Минут десять ребята беседовали молча.
Первым подошёл Вадим. Он взял Лаванду за руку, – девушка, разрешите с вами познакомиться. Меня Вадим зовут.
Лаванда не отстранилась, когда юноша прижал её к себе, только тихо заплакала.
Беззвучно падал пушистый снег. Им снова было хорошо и уютно во взаимных объятиях.
Если нет возможности вернуть жизнь обратно, можно, хотя бы попытаться начать всё с самого начала. Вот припорошит снег все прежние следы, сотрёт скверные отметины былого и…
Пусть уж им повезёт.
