Валентина Панкратова
На хвосте у миража
Михаил
Почти в десять утра выхожу из поезда на вокзале Термине. Перелет из Вены в Рим на удивление прошел без приключений. Ни один итальянский полицейский не глянул в мою сторону. И на том спасибо.
Всю дорогу я изучал достопримечательности Рима и составил приблизительный маршрут по городу. Он сильно совпадает с тем маршрутом экскурсии, что я увидел на Светкиной флешке. Не тешу себя надеждой встретить в огромном городе Иванову с Чернышовым. Вероятность этого стремится к нулю. Поэтому днем буду получать удовольствие от Рима, а вечером поймаю их в аэропорту. Рейс и время вылета мне известны. Вести себя теперь буду тише мыши.
Завтракаю в кафе. Потом медленно, наслаждаясь каждым шагом, продвигаюсь по улицам древнего города. Хочется впитать в себя все. Я так неожиданно попал в город своей мечты, что совершенно забываю о путеводной стреле, забросившей меня сюда. Позволяю себе окунуться в историческую атмосферу Рима и не думать о работе, флешке и Светке.
Впрочем, иногда я все-таки пытаюсь разглядеть Иванову в толпе и даже звоню ей. Однако безуспешно. Телефон ее по-прежнему вне доступа. Также как и телефон Зозули.
Ближе к Колизею народу становится больше, чувствуется неразбериха туристических мест. Люди движутся по одному, по двое, группками. Уткнувшись в смартфоны и огромные бумажные карты, они сверяются с местностью, спорят, размахивая руками, останавливаются, фотографируются и идут дальше. Я часть этой толпы.
Мне нравится, что римляне построили свои дома, используя руины доисторических сооружений. Многовековые камни проглядывают в стенах и приводят меня в восторг. Сам Колизей обхожу несколько раз. Внутрь из-за огромной очереди заходить не хочется. Когда-нибудь потом. Сейчас у меня первичный осмотр города. Так сказать, по крупняку.
Прохожу мимо Форума[16], места выступлений видных политиков далекого прошлого, поднимаюсь на Капитолийский холм[17] по одной лестнице, спускаюсь по другой. Величественные сооружения настраивают на философский лад. Также, как и все туристы, иду с постоянно задранной головой, натыкаясь на людей со всего света и ограничиваясь лишь покаянной улыбкой в качестве извинения. Немного запоздало вспоминаю, что хотел обходить людей за километр. Однако в Риме это не получается. Благо, люди таращат глаза на знаменитые развалины и не собираются драться, подобно той горилле в Вене.
Следующий у меня по курсу Фонтан де Треви. Давка около фонтана сродни толпе на дискотеке. Только музыки не хватает. Протискиваюсь ближе. Бурлящая вода завораживает. Смотреть на нее можно бесконечно. Скульптура Нептуна настолько огромна, что зря народ протискивается вперед. Смотреть ее удобнее издалека. Правда, отойти некуда – кругом здания.
– Акимов? – кто-то уверенно хватает меня за рукав и вырывает из созерцательного состояния. Передо мной стоит Павел. С трудом полагаюсь на достоверность своего зрения! Неужто, удача решила мне улыбнуться?!
– Привет! На ловца и зверь бежит, – пожимаю держащую меня руку, не веря до конца в свое счастье, – а Светлана где?
– Давай выйдем из толпы, – тянет меня Чернышов. Он чем-то недоволен, и меня это напрягает. – Эта коза Иванова потерялась. Я последние минут пятнадцать мечусь у этого чертового фонтана и пытаюсь отыскать ее. Вот как ты считаешь? Это вообще реально?
Чувствуется, я поторопился с радостью.
Выбираемся на относительно спокойную улочку, держась друг за друга, словно влюбленные голубки. Впрочем, в Европе этим никого не удивишь. А мне так вообще плевать, кто и что подумает. Мне надо найти Светку, и Павла от себя я так просто не отпущу.
– Все правильно, так и должно было случиться, – ни на секунду не выпуская руку Светкиного хахаля, рассказываю ему, что мое появление в Риме не случайно. События вчерашнего дня в Вене тактично пропускаю. Пусть думает, что я прямо из Москвы.
– Я бы на твоем месте сильно волновался из-за флешки, если она для тебя так важна, – «успокаивает» меня Павел и подробно информирует, сколько раз меховой медвежонок отваливался от сумки ротозейки. – Хотя минут тридцать назад она собиралась его как следует привязать после того, как он чуть не остался навсегда на Испанской лестнице.
– А как вы со Светкой договорились встретиться? – мне нельзя думать о плохом, так что буду на позитиве. – Сэр, у вас есть план на подобный случай?
– Нет. Одно хорошо, у нее с собой маленькая сумка с деньгами, документами и телефоном. Когда она обнаружит, что потерялась, надеюсь, у нее хватит ума позвонить. И мы встретимся. В крайнем случае, в аэропорт к самолету она точно приедет, – ехидно хихикает Чернышов, видя мое разочарованное лицо.
– Не против, если вместе походим?
– А почему я должен быть против? Вместе интересней, – похоже, Павел говорит искренне. Как интересно! Внешне чувака совершенно не смущает, что к его даме приехал ее бывший. Между тем коллега поднимает руку с пакетом на уровень моего носа, – мы еду купили, шли в сторону парка около Колизея пообедать.
– Честно говоря, я как раз с тех краев иду. Хотел двигаться в сторону Испанской лестницы.
– Нет, только не туда. Мне срочно надо на природу, я задыхаюсь в этом каменном мешке. Давай так. Пообедаем в парке, а потом я проведу тебя и к лестнице, и к площади Навона. Даже расскажу все, что нам поведали на экскурсии.
Предложение вполне заманчивое, да и выбора у меня нет. Если я не могу сейчас увидеть Светку, чтобы забрать свою флешку, то хоть Павла из рук не выпущу. Должна же у нее сработать хоть одна извилина, чтобы связаться со своим спутником.
– Продиктуй свой номер, я наберу тебя, – первым делом налаживаю связь. В современном мире невозможно гоняться за людьми без телефона, словно в пещерном веке. Убедился в этом на себе.
В парке Чернышов плюхается на скамейку и достает из рюкзака жратву. Меня немного коробит хавать на улице, словно бомжара, но на данный момент согласен терпеть Павла во всех проявлениях. Сажусь рядом.
– Как тебе Рим? Жаль, что не смог присоединиться к вашей экскурсии.
– Гидша была ничего. Натуральная актриса, – мне в руки ложится увесистый ломоть белого ароматного хлеба, покрытого тончайшей нарезкой чего-то мясного. Аппетит вскакивает бравым молодцом и заставляет меня с жадностью наброситься на бутерброд.
Какое-то время слышится усердный хруст челюстей, клацанье зубов и утробное хрюканье. Немного утолив первую волну голода, Павел достает пакет молока и бутылку воды.
– Ты чего будешь?
– Без разницы. Ну так как тебе Рим? Я, честно говоря, нисколько не жалею о своей внезапной поездке.
– Как сказать… – Павел задумывается, подбирая слова, – я тоже не жалею, что приехал. О таких знаковых местах всегда необходимо иметь свое собственное представление. Их обязательно надо смотреть своими глазами. Так вот я посмотрел. И мое резюме – город мне не нравится. Грязный, многолюдный, зажратый. Видел, какие тут обшарпанные дома? Да за счет туристов они сверкать должны! А сколько народу?
– Про народ не ты, а римляне должны возмущаться, – подкалываю разгоряченного критикана.
– Ну да, логично, – немного успокаивается сотрапезник и берет себе воду, оставляя мне пакет молока. – Но ведь как деньги дерут? Ты знаешь, почем я купил маленькую бутылочку воды недалеко от Колизея? Шесть евро!!!! Вот эта литровая, купленная в десяти минутах ходьбы от того места, стоит меньше евро.
– Кстати, сколько я тебе должен?
– Отстань. Нисколько, – Чернышов в очередной раз озадаченно смотрит в мобильник. – Светка что-то не звонит. У нее телефон из прошлого века. Там зарядка никакая, поэтому она его постоянно выключенным держит. Но на один экстренный звонок должно зарядки хватить, – Павел убирает смартфон, и его лицо мрачнеет.
– Вы поссорились, что ли?
– Нам с тобой только общую даму обсуждать, – недовольно замечает он. – Не ссорились. Сдается мне, мы просто устали друг от друга, – Чернышов замолкает, что-то выглядывая между деревьев, а потом решает-таки обсудить, – вы с ней как расстались? Тоже от усталости?
– Нет, – мне странно, что нынешний жених Светки ничего не знает о нашем расставании. Казалось, об этом знает вся наша Компания. – Света влюбилась в другого молодого человека и оставила меня.
От неожиданности Чернышов заливает в рот слишком много воды, давится, долго откашливается. Его красная куртка спереди вся намокает, но он не обращает на это внимания и смотрит на меня, ожидая продолжения.
– Два года назад за месяц до свадьбы она преподнесла мне сию радостную весть, – не знаю, зачем это говорю. Вероятно, хочу проверить, насколько еще болит, и могу ли я спокойно рассказывать об этом посторонним людям. А Павел, хоть и Светкин ухажер, но для меня точно посторонний. Видно, к тому же, что он не испытывает и сотой доли того, что чувствовал к ней я. Судя по всему, в голове у него зреет план отставки милой подружки.
– Это был явно не я, – делает логический вывод Павел, – мы встречаемся всего год. Знаешь, я ведь сразу подкатил к ней, как только она устроилась к нам в Компанию, но получил от ворот поворот. Мадам на пальцах разъяснила мне, что тебе это не понравится. А в прошлом году, когда я уже точно знал, что вы с ней давно расстались, – собеседник бросает на меня быстрый взгляд, как будто бы извиняясь, – мы начали общаться. Иванова никогда не говорила ни о тебе, ни о причине вашего разрыва. На этой теме всегда лежало строгое Табу. Я, честно говоря, думал, что ты ее бросил. Уж слишком расстроенной она была год назад. Но вы сейчас, вроде, друзья? Общаетесь…
– Общаемся. Мы цивилизованные люди. Живем в одном доме, матери наши дружат. Так что оба приблизительно в курсе личной жизни друг друга. Прибавь к этому работу в одной фирме. Для тебя угрозы не представляю. Расслабься.
– Да…, – Павел внезапно замолкает и торопливо тянется в карман за крякающим телефоном. Я тоже замираю, вытянув в шею. Неужто коза разродилась?
– Алло! Мам, все нормально. Рим – замечательный город. Тебе, чтобы не спрашивать, надо самой сюда приехать.
Поняв, что это не Светка, ухожу в себя. Разговор Павла с матерью мне не интересен. Оглядываю парк. Людей, мягко говоря, немного. Точнее в поле моего зрения нет никого. Много хвойных деревьев, отчего местность напоминает Подмосковье. Закрываю глаза. Может, мне все это снится? Может, не было никакой Вены, тамошней полиции и Рима?
– Это не Светка, – Чернышов закончил трепаться и прежде, чем убрать телефон, набирает номер подруги, – вне зоны доступа. Все-таки странно, что она не звонит. Конечно, деньги и документы у нее есть, так что не пропадет. Как ехать в аэропорт, знает. Но все равно не понятно.
– Ты не сильно за нее переживаешь, – невольно замечаю я. – Зная Светкину безалаберность, я бы уже места себе не находил.
– Ей двадцать пять лет. Большая девочка. Кстати, поездку целиком прорабатывала она. Так что с головой у нее все в порядке.
– Согласен. Просто удивляет твое отношение к ней, – в моем тоне помимо воли сквозит осуждение и недовольство. Чувствую их неуместность и тут же поправляюсь, – пардон, это не мое дело.
– Сколько вы с ней встречались?
– Мы знакомы с детства, – никак не получается сообразить, когда мы начали именно встречаться, – наши семьи дружили, и мы тоже. А в любовь играть начали, наверно, когда Светка была в старших классах. Ей тогда было лет шестнадцать или семнадцать.
– А расстались, когда ей было двадцать три. То есть шесть или семь лет, – с математикой Павел явно «на ты». – А почему вы так долго тянули с женитьбой? Что мешало?
– Светка считала, что замуж надо идти, когда она созреет для рождения детей. Смешивать учебу в университете и ребенка она принципиально не хотела. Вот как-то так и шло.
– А мы начали близко общаться около года назад, а в любовь, как ты говоришь, играем месяцев семь или восемь.
С недоумением смотрю на Чернышова. Меньше всего на свете мне хочется услышать историю их с Ивановой любви. Только этого мне не хватало. И так уже третий день примеряю на себя роль мазохиста.
– Михаил, ты не беспокойся, я не собираюсь тебе выкладывать интимные подробности, – усмехается собеседник, заметив мой очумелый взгляд, – я просто прикидываю, кто она для тебя, и кто она для меня. За этот год у нас с ней была и дружба, и страстная влюбленность, и стабильная уверенность, и усталость. Полный цикл. Понимаешь?
– Наверное да.
– У вас тоже такое было? – видя, как я отрицательно мотаю головой, Павел продолжает, – ты, наверно, относишься к ней по-братски. Если вы всю жизнь-то вместе.
– Типа того.
– Тогда тебе не понять меня, – сокрушается Чернышов. Он явно чувствует себя виноватым передо мной и хочет оправдаться.
– Мы расстались два года назад, – напоминаю я ему, пытаясь создать образ безразличия, – и я не был монахом.
Мои слова странным образом радуют Павла и он, взбодрившись, продолжает:
– Когда объявили конкурс, Светка съехала от меня к себе. А по окончании конкурса придумала вот эту поездку. Мне кажется, это прекрасное окончание наших отношений. Я, честно говоря, не представляю ее в своей квартире опять на постоянке. Возможно, она тоже. Мы вместе, но это лишь видимость. У нас совершенно разные вкусы, взгляды и планы на будущее.
Выдав эту тираду, Павел сдувается. Очевидно, ему очень надо было кому-нибудь произнести это вслух. Я оказался прекрасной подушкой, осталось еще ему слюни подтереть и по балде погладить. Становится обидно за дуреху, но это не мое дело.
– Пошли город смотреть, – поднимаюсь я, – ты обещал мне площадь Навона и Испанскую лестницу. Хорошо бы дойти туда засветло.
До семи вечера гуляем по Риму, и новый друг рассказывает мне, что услышал утром от Гида. В начале восьмого приходим к Термине и подходим к поезду, идущему в аэропорт без остановок. Изо всех сил крутим головами, высматривая нашу пропажу. Но Ивановой нигде не видно. Одними из последних садимся в поезд, гадая уехала ли она раньше или подъедет позже. Экспрессы до аэропорта ходят довольно часто.
На конечной остановке в аэропорту поезд медленно заходит в тупиковую платформу и открывает на выход правые двери. С левой стороны за закрытыми дверями стоят люди, страждущие попасть на поезд. Рядом с нами сидит молодая женщина с двумя детьми. Один лет пяти, другой совсем мелкий в коляске. Мы с Чернышовым изображаем галантных кавалеров и берем шефство над одинокой мамашей. Она выходит на платформу, держа обоих детей. Я везу за ней коляску, а Павел несет ее сумки и наши куртки. Мы их сняли в поезде и уже не стали надевать, потому что поезд приходит непосредственно в аэропорт.
Женщина благодарит, помогаем ей утрамбовать детей и скарб в коляску. Двери вагона с нашей стороны тем временем закрываются, и открываются с противоположной. Народ, толпясь, начинает затекать в поезд.
Мы двигаемся вдоль вагона, в котором только что приехали. Мое внимание привлекает беспорядочное копошение внутри. Шестое чувство заставляет меня притормозить и заглянуть в окно. Там вновь прибывшие пассажиры обсуждают какую-то вещь, явно никому из них не принадлежащую. Интуитивно запускаю руку в карман куртки и обнаруживаю то, о чем уже смутно догадываюсь – телефона в кармане нет. Он выпал, пока мы играли в рыцарей. И это его рассматривают пассажиры.
Что за непруха! Бросаюсь к окну, пытаюсь объяснить бестолковым пассажирам, чтобы открыли окно и отдали мне мой мобильник. Любопытная кучка баранов оглядывается на стук, издаваемый моими ладонями о стекло. Но у них не хватает ума или опыта, или не знаю, чего, но никто не в состоянии открыть окно. Они с сожалением разводят руками и всеми телами изображают, как я могу к ним прибежать.
Я это и без них знаю. Не знаю, правда, сколько еще будет стоять поезд, ведь мы находимся практически в самом его конце. Чтобы попасть в вагон с другой платформы, надо обежать состав спереди, то есть пробежать из конца в конец два раза: сначала туда, а потом обратно.
– Павел, я помчал за телефоном, – кидаю, ускоряясь.
– Это же последний вагон, – пыхтит он, примеряясь к моему быстрому шагу, практически бегу, – ты уверен, что успеешь?
– Без вариантов. Слушай, жди меня у первого вагона, не беги со мной, – галопом ухожу в отрыв.
Я действительно не знаю, во сколько отправляется экспресс, и уже нет времени, чтобы узнать. Но телефон – это святое.
Помня о Вене, скачу вперед, старательно обегая пассажиров с чемоданами. К счастью, это аэропорт, и я не один такой. Все принимают меня за опаздывающего на самолет и расступаются, уступая мне дорогу.
Перед первым вагоном вижу турникеты. Через них пассажиры входят на платформу. За турникетами вдали у кассы извивается небольшая очередь. Если чтобы обежать поезд, я буду вынужден выбежать за турникеты, то обратно на платформу без билета я точно не попаду и также точно не успею купить билет. От нехорошего предчувствия на секунду темнеет в глазах. Летя вдоль первого вагона, все больше и больше удостоверяюсь, что удача дразнит меня, но пока не покидает. Турникеты расположены чуть дальше морды Экспресса, и у меня есть шанс обежать его без проблем.
Обегаю поезд и со всей дури припускаю вдоль открытых дверей к последнему вагону. Два дня подряд носиться вдоль вагонов – это слишком! В голове прокручиваю варианты, как лучше бежать: быстро по платформе с риском оказаться вне поезда, когда закроются двери, или медленно внутри поезда с риском уехать обратно в Рим. В середине состава выбираю второй вариант, понимая, что телефон важнее. Лучше с ним отправиться в Рим, чем без него остаться в аэропорту.
Прорываясь бешеным мамонтом через межвагонные двери, добегаю до своего вагона. Пассажиры, недавно изображавшие мне помощь, радуются моему появлению, словно к ним с неба снизошел архангел, протягивают мне мобильник. Быстро благодарю и пускаюсь в обратный путь. Теперь главное успеть выскочить на платформу.
Однако, проклятие, висящее надо мной, продолжает свою черную работу. Путь отступления блокирован. Непомерных объемов субъект пытается втащить в дверь вагона свой чемодан, колесики которого провалились между поездом и вагоном. С трудом удерживаюсь, чтобы не поддать ногой в его толстую задницу. Это ж надо умудриться так раскорячиться на ровном месте. Платформа и пол поезда находятся на одном уровне. Между ними имеется небольшая щель, размером не более трех сантиметров. И именно в эту щель, судя по всему, угодило колесико от чемодана этого дебила.
Прикидываю, как помочь толстяку, но его обширный зад не оставляет никаких шансов протиснуться мимо него к его застрявшему чемодану. К тому же, на платформе мечется бабенка, судя по всему, его. Она размахивает руками, совсем как Иванова, и кричит толстяку, явно что-то ругательное. Паникующий мужик пыхтит и мечется, не давая помочь себе. Сзади меня подходят пассажиры, привлеченные возней. Мне же надо срочно выбираться из поезда, оставив идиота на попечение добрых людей.
Ужом вывинчиваюсь из образовавшейся позади меня кучки и бросаюсь к ближайшим дверям в соседний вагон. Почему-то совершенно не удивляюсь, когда они закрываются прямо перед моим носом. Поезд мягко отправляется в обратный путь, откидывая меня назад в Рим. Возмущаться бесполезно. Безбилетному пассажиру глупо привлекать к себе внимание. Первые несколько минут тупо смотрю в окно на пробегающие мимо огоньки. Потом в голову приходит мысль, что я удачно разместился в другом вагоне среди незнакомых людей. Если бы осел в своем, то сейчас бы бесился, вылавливая сочувствующие взгляды пассажиров. Дальше мозг включается на полную катушку, и я звоню Павлу, чтобы по возможности подождал меня до прохода таможни.
Чтобы прикинуть, сколько потребуется времени, сгонять в Рим и обратно, смотрю в Интернете расписание Экспресса и выясняю, что он отправляется каждые пятнадцать минут. Теоретически, шанс есть. Теперь самое главное, не очутиться опять в полиции за безбилетный проезд. К счастью, контролеры так и не появляются. Однако, как мало иногда человеку надо для счастья.
На вокзале бегу в кассы за билетом – рисковать второй раз может оказаться себе дороже. В аэропорт приезжаю около половины девятого. В поисках таможни, проходит еще сколько-то времени. Звоню Павлу. Узнаю, что они со Светкой уже прошли таможенный контроль, потому что самолет взлетает в девять десять.
Решение лететь в Барселону материализуется само собой. Точнее даже не решение, а естественный ход событий. Поэтому просто предупреждаю Чернышова, что встретимся в Барселоне. Время прилета пришлю СМСкой.
Единственным положительным моментом во всей этой идиотской ситуации является информация от Павла, что Иванова нашлась. Все-таки теперь у меня есть достаточно устойчивая связь с ними. Хотя со сверхспособностями моей бывшей невесты остается только гадать, суждено мне достать флешку до понедельника или нет. Может так случиться, что вся эта поездка просто погоня за миражом. Извращенный способ потратить заработанные за несколько лет деньги. Светка, гадина, в какую неприятность еще ты меня втянешь?
Едва располагаюсь на свободном сиденье, чтобы найти билеты в Барселону, как Интернет предлагает мне ближайший рейс в половине десятого. Оплачиваю и мчусь регистрироваться. Неужели, мне наконец повезло?! Я окажусь в Барселоне через десять минут после Светки с Павлом! У меня будет целый день спокойно поработать. Хотя, конечно, быть в Барселоне и не увидеть ее – идиотизм!
В самолете перед отключением телефона звоню Павлу, чтобы сообщить о прилете, но его телефон уже вне зоны доступа. Отправляю СМСки обоим. Надеюсь, по прилету кто-нибудь из них осилит прочитать их. В крайнем случае, там созвонимся.