Валентина Панкратова
На хвосте у миража
Михаил
Три часа лета до Вены промелькнули быстрее шальной мысли – я их проспал. Почувствовав, что мужик рядом пытается протиснуться мимо меня, открываю глаза и даю ему пройти. Как и при посадке на самолет в салоне негромко звучит классическая музыка. Вежливые австрийцы, двигающиеся к выходу, увидев, что я хочу взять вещи, тут же останавливаются и терпеливо ждут, пока я достаю с полки рюкзак.
Вена встречает меня ярким солнцем. Но это ни о чем не говорит – погода в этом городе меняется по десять раз на дню. Уезжая из Москвы, дал себе зарок получать удовольствие от всего, чем шарахает меня жизнь. Сегодня пятница, и один из имеющихся у меня до понедельника трех дней я могу посвятить созерцанию прекрасного.
Светка выбрала тот же отель, в котором мы останавливались с ней в прошлый раз. Очень удобно, не надо искать. Но противно, потому что вид отеля откидывает меня в прошлое. Какое-то дежавю! На ресепшене сидит тот же говорливый старикан. Надо же, еще жив бедолага. Ему на вид лет восемьдесят или девяносто, а может, и все сто. Три года назад мы удивлялись, что он работает в таком постпенсионном возрасте. Зато, я точно знаю, что этот музейный экспонат прекрасно говорит на английском.
– Добрый день, я ищу русскую пару. Они сегодня ночевали у вас в двухместном номере, – надеюсь, дед не вспомнит меня. Не тянет обсуждать с ним мою личную жизнь.
– Да-да-да, я очень хорошо понимаю, о ком Вы говорите, – радостно оживает доисторическая мумия, – очень симпатичные молодые люди. Но, знаете, они сдали номер буквально минут пять назад. Вы с ними совсем немного разминулись.
Смотрю на часы, время пять минут десятого. Судя по файлам, экскурсия начнется в десять. Отсюда до памятника Иосифу II, где их на Иозефсплац[4] будет ждать автобус, идти минут пятнадцать. Куда они так рано выпендрились? Завтракать в кафе?
– Простите, а они не сказали, куда идут? Мне бы очень хотелось их встретить?
– О, они что-то говорили про Старый город. У них скоро начнется экскурсия. Я дал им карту Вены и даже порекомендовал некоторые места для посещения, но туда они если и пойдут, то потом, после экскурсии.
– Не могли бы Вы мне дать такую же карту. Вдруг у меня получится их заловить?
Старикан охотно отрывает от толстой пачки одну карту и, обводя на ней нужные места, подробно поясняет, что это. Ему бы в Гиды идти, цены бы не было.
Прощаюсь с добродушным дедом и выхожу на улицу. Итак, что дальше? Наверно, нет смысла рыскать по кафе в поисках Светки и Павла. Мало ли, куда они могли запузыриться. Лучше самому пойти попить кофе. Их спокойно выловлю через час у экскурсионного автобуса.
Первым делом шагаю к палатке Nordsea. Там, как и в прошлые времена продаются всякие морские гады. Беру пакетик жареных в сухарях креветок и направляюсь в Starbucks. Кофейня находится в Старом городе. Как раз недалеко о места начала экскурсии, где я очень надеюсь получить свою флешку.
Ловлю себя на мысли, что иду по следам наших со Светкой прогулок. В Вене был всего лишь один раз, три года назад, вместе с тогдашней невестой. Чего же удивляться, что все в городе напоминает о ней? Это прямо-таки какой-то извращенный мазохизм добровольно приехать сюда одному.
Без пятнадцати десять мимо Императорских конюшен, в которых пофыркивают в стойлах вполне живые коняги, подхожу к памятнику Иосифу II. Около него с табличкой в руках прыгает замороженная матрешка, окруженная несколькими туристами. Подхожу ближе, прислушиваюсь. Речь русская, значит, все правильно, однако Светка с Павлом среди них не просматриваются.
– Добрый день, – моим голосом вещает сам мистер обворожительность, – я ищу своих друзей. Они должны ехать с Вами на экскурсию, – девушка поворачивается ко мне и тут же делает «стойку», подкрепляя ее игривым взглядом. Я, наконец, могу прочитать название экскурсии. Приятно радует, что пришел по адресу.
– У нас пока половина туристов пришла, – охотно откликается мамзель, жеманно кутаясь в необъятную куртку, – какая у них фамилия? Знаете?
– Конечно! Чернышов и Иванова, – и уточняю на всякий случай, – Павел и Светлана.
– Да, в списке есть такие. До десяти время есть. У нас еще шестерых не хватает.
Через некоторое время к нам подходит компания из четверых человек, и Гид переключается на них.
– Остались только Ваши друзья, – спустя пару минут она уже нервничает и становится похожа на обиженного хомяка, – через три минуты подъедет автобус, и мы уедем. Он не сможет здесь стоять, – Гидша набирает Светкин телефон, выслушивает сообщение, что абонента нет в сети, и с раздражением нажимает «отбой», – ну как так можно? Если Вы их дождетесь, то передайте им, что я ничего не могу поделать. Вон уже едет автобус. У нас на сайте совершенно четко прописано приходить заранее, потому что автобусы не могут здесь стоять. Кстати, передайте друзьям, что они могут связаться со мной по телефону, и я подскажу им, куда подъехать и присоединиться к нам. Садимся в автобус! У нас буквально пара минут, чтобы не схлопотать штраф, – последние слова относятся к группе туристов, увидевших серый с затемненными стеклами микроавтобус и подтягивающихся ближе к девице, словно цыплаки к наседке.
Я разрываюсь на куски. С одной стороны, хочется поехать с экскурсией, потому что товарищи могут присоединиться к ней в какой-то момент. А с другой стороны, они могут прибежать сюда через пять минут и, увидев, что опоздали, плюнуть на экскурсию.
– Поедете вместо них? – делает последний кокетливый заход девица перед тем, как закрыть дверь автобуса.
– Нет, спасибо. Подожду их здесь, – принимаю окончательное решение.
Микроавтобус уезжает, а я начинаю курсировать вокруг памятника. В Вене, особенно в Старом городе, полно изваяний мужиков на лошадях. Три года назад экскурсовод поведал нам о некоторых правилах. Вот, например, если лошадь под седоком стоит на четырех ногах, это значит, что всадник умер своей смертью. Если лошадь стоит на трех ногах, а четвертая поднята, это значит, что всадник умер от ран. А если лошадь стоит на задних ногах, а две передние подняты, это значит, что всадник погиб в бою.
С европейской точки зрения Медный всадник – памятник Петру Первому в Питере нарушает все каноны. Там конь стоит на двух ногах, при том, что царь Петр умер своей смертью, даже не от ран.
Через пятнадцать минут мне надоедает изучать памятник Иосифу второму и окружающее его пространство. Я уже уяснил, что он умер от ран, даже глубоко ему посочувствовал. Но Светки и Павла так и не увидел. Черт! Лучше бы поехал с экскурсией. Что дальше? Гарантированно я их теперь увижу лишь при посадке на поезд в сторону Рима. Он отправляется в девятнадцать двадцать три. Значит буду ловить их на вокзале с половины седьмого вечера. Раньше приходить, наверное, не имеет смысла.
На всякий случай звоню двум недоступным клячам: Светке и Зозуле. В обоих случаях ласковый механический голос информирует, что абоненты не в сети. Пытаюсь вспомнить, кто из коллег может общаться с Павлом. Получается, что в компании мы с ним вращаемся в разных кругах. Строчу СМС Олегу Портнову, пожалуй, самому адекватному, чтобы срочно разузнал для меня телефон Чернышова.
Что ж, пойду по отмеченным стариканом точкам. Кто знает, вдруг повезет, и увижу путешественников раньше вечера. Интересно, отчего они передумали ехать на экскурсию? Наверняка, Светка что-то учудила. Или время перепутала, или часы забыла перевести, или в кафе в туалете провертелась перед зеркалом. Впрочем, это их проблема. Хотя отчего ж только их? Она и меня тоже напрямую касается. Уже мог бы спокойно гулять по Вене с флешкой в зубах, а вечером также спокойно улетел бы домой. Ох уж эта дурында! Практика показывает, что целью своего существования она поставила усложнение моей жизни.
На этом горьком умозаключении заставляю себя взбодриться и перейти в режим получения кайфа, как и собирался. После небольшой прогулки по Старому городу неспешным шагом двигаюсь в сторону кольца, окружающего его, чтобы продолжить обзор города по рекомендациям отельного бронтозавра. Первым пунктом на его карте обозначена Ратуша[5]. К ней и направляюсь. Здание поистине грандиозно. Архитектор внутри меня восхваляет господа Бога, а заодно и Светку, за возможность вновь полюбоваться ею.
Пространство перед Ратушей сейчас пустое. Но я знаю, что через пару-тройку недель ближе к Рождеству здесь поставят палатки с сувенирами, игрушками, сладостями и глинтвейном. Горячий глинтвейн и пунш здесь чуть дороже, и наливают его не в пластиковые или бумажные стаканчики, а в настоящие фаянсовые, стеклянные или глиняные бокалы. Если бокал не нужен, то пустую посудину можно сдать и получить свои два евро. Мы со Светкой тогда штуки по четыре бокалов привезли с собой. У меня дома до сих пор сохранился темно зеленый бокал с выпуклым рельефным изображением Ратуши.
Вспомнив о бывшей подруге, опять набираю ей, а заодно и своему боссу. Обеих нет в сети. Ответственный чувак Портнов тоже слился в тину. Звоню еще паре сослуживцев, тот же результат. Что они там? Все в несознанку ушли, что ли? Стоило один день не появиться на работе, как лучшие друзья-товарищи забили на тебя и не считают нужным даже ответить на звонки.
Движение в центре Вены по сравнению с московским по-черепашьи неторопливо и по-барски вальяжно. По дороге одновременно передвигаются и машины с автобусами, и велосипеды с мотоциклами, и повозки, запряженные лошадьми.
Засмотревшись на одну из колясок и углубившись в воспоминания, я не сразу осознаю, что девица, сидящая в удаляющейся коляске, и есть Светка. Живая, настоящая, сегодняшняя, а не из воспоминаний. Хорошо, что она сидит спиной к движению. Это дает мне возможность разглядеть ее.
«Светка, Света Иванова», – истошно кричу я, включая форсаж и бросаясь к экипажу. Благо, лошадь как раз остановилась на светофоре. И у меня есть возможность догнать его.
Лечу по тротуару, стараясь не сшибать к счастью редких путающихся под ногами прохожих. Однако, не удерживаюсь и впечатываюсь в какого-то верзилу. Чертов самец с разворота отшвыривает меня с сторону. Отлетаю метра на два и чуть не падаю, еле удержавшись на ногах. Беру себя в руки, плевать на козла, мне сейчас надо догнать Светку, тем более что загорается зеленый свет, и лошадь тихонько трогается с места.
«Света», – кричу опять и пытаюсь продолжить бег, но у толкнувшего меня бугая другой взгляд на мир. Он кидается ко мне и, что-то выплевывая на немецком, начинает пихать меня руками. Этого выдержать уже не могу и даю сдачи. Мне попросту надо защищаться. Честно говоря, драки не мой конек. Тренажерный зал, бассейн, летом велосипед, зимой коньки. Я в достаточно хорошей физической форме, но драться… Поэтому удары мои попадают не туда и не наносят мужику сколь-нибудь значимого ущерба.
Верзила свирепеет и продолжает лезть на меня. Оглядываюсь по сторонам в поисках, куда бы ретироваться, и обнаруживаю бегущих к нам полицейских. На какой-то микромиг я даже рад им. Мужики в форме с профессиональной быстротой невозмутимо скручивают нас обоих. Встреча со Светкой не просто откладывается до вечера. Она вообще зависает и теперь под большим вопросом.
Светлана
Несмотря на то, что по Венскому времени в отель возвращаемся в детское время, около десяти часов, мы, не сговариваясь сразу же плюхаемся на боковую. Не дать, не взять, сытые и добропорядочные бюргеры.
В восемь утра следующего дня просыпаюсь от того, что милый молодой человек весело щекочет мой нос меховым медвежонком, висящим на сумочке. Причина Пашкиного нетерпения банальна – мужской организм хочет жрать. И это после вчерашнего ужина! А потому мы собираемся и покидаем номер. Судя по тому, что в десять у нас экскурсия, мы явно сюда больше не вернемся.
На ресепшене сидит милый, знакомый мне с прошлого приезда, старичок. Он, разумеется, меня не узнает. Надо полагать, через ресепшен отеля, расположенного в центре Вены, за год проходят тысячи людей. А мы с Мишаней были здесь года три назад.
Как и в прошлый раз старичок заботливо предлагает нам свои рекомендации по маршруту для прогулки.
– Нет, спасибо, у нас заказана экскурсия, – отвечает ему Пашка, но мне не хочется разочаровывать симпатичного дедульку. Мысленно я называю его «Дядюшка-фей». Интересно, это лично мое изобретение, или они все-таки бывают?
– Мы сегодня целый день в Вене, так что после экскурсии нам все равно надо будет где-то погулять, – обращаюсь я к нему, – Вы могли бы порекомендовать нам кафе, где можно пообедать, и маршрут на вторую половину дня.
Дядюшка-фей, расцветает и рисует на стандартной туристической карте маршрут. Он подробно описывает каждое рекомендуемое для посещения место. Я улыбаюсь и, как болванчик, киваю головой. Из всех им произносимых слов до меня доходят лишь отдельные. Да и те категорически отказываются складываться в осязаемые фразы. Впрочем, это особо и не нужно. Просто хочется доставить старичку удовольствие.
Смотрю на голодного, бьющего копытом, Пашку и понимаю, что пора закругляться. Вежливо расшаркиваюсь со старичком, и, сдав ключи от номера, мы выходим на улицу. Мой спутник изумленно оглядывается. Залитая солнцем чистая улица ничем не напоминает вчерашний гадюшник.
– Вот это совсем другое дело. Ну почему всегда надо сначала поругаться? – в Пашкином шутливом тоне сквозит нечто похожее на удовлетворение.
Завтракаем в ближайшем кафе. Впрочем, после вчерашнего беру на завтрак только кофе, тогда как Чернышов лихорадочно мечется среди разнообразного ассортимента булочек и пирожных.
– Ну, что у нас там по графику, – интересуется мой герой с набитым ртом. Сколько у нас есть времени, чтобы дойти до места встречи, которое изменить никак нельзя?
– Идти минут двадцать, так что рассиживаться не будем. Там указано, что экскурсионный автобус отъедет ровно в десять. Ждать никого не будут. И мне кажется почему-то, что австриякам лучше поверить, – смеюсь я, – так что разумнее прийти на место пораньше.
– Кто-ж против? – Пашка смотрит на часы и произносит с упреком. – Выдвинемся в девять тридцать, у нас есть буквально десять минут. Но, между прочим, если бы кто-то не заигрывал с тем ровесником динозавров, то мы бы вообще не торопились и поели бы спокойно. Ты, кстати, имеешь понятие, куда нам предстоит идти? Или открыть навигатор?
– Я прекрасно помню, где стоит Иосиф II. Это рядом, в Старом городе. Двадцать минут лету я беру с запасом.
Без двенадцати десять мы встаем в караул около памятника Иосифу II. Людей немного. Они хаотично дефилируют у скульптурного изваяния сына Марии-Терезии. Их можно в равной степени принять и за случайных прохожих, и за ожидающих экскурсионный автобус туристов.
– Что-то как-то не густо с народом, – Пашка восхищенно оглядывает огромную овальную площадь, с еще одним каменным всадником, виднеющимся на ее противоположной стороне. Мне кажется, в Вене на каждом шагу стоят каменные мужики на лошадях. Точнее, мужики сидят, а стоят их лошади. У венцев к таким изваяниям слабость.
– Ну мы же не знаем, как тут все организуется, – успокаиваю его я, – может, они основную массу народа возьмут от какого-нибудь отеля, а нас просто присоединят к ним. Да и размер автобуса неизвестен. Сейчас он приедет, и все узнаем.
На самом деле я терпеть не могу такие ожидания. Стоишь, как дурочка и ждешь у моря погоды. Всегда нервничаю и мечусь из стороны в сторону. Кто знает, вдруг, все давным-давно отменилось.
– Паш, что-то мне не спокойно, давай позвоним. Там в файлах есть телефон экскурсовода, – время приближается к десяти, и моя хрупкая нервная система не выдерживает.
Пашка, не торопясь, достает смартфон, находит нужный файл, набирает номер и передает мне аппарат. Занято. Ждем пару-тройку минут и набираем опять.
– Добрый день, – чуть ли не кричу я в трубку, – девушка, мы стоим у памятника Иосифу II. Я хотела уточнить. У нас в десять должна начаться экскурсия по Вене. Уже пять минут одиннадцатого, а автобуса почему-то нет. Как долго нам его ждать?
– Ваши фамилии Иванова и Чернышов, – уточняет девушка, поздоровавшись.
– Да, – бодро подтверждаю я. Все-таки хорошо, что про нас кому-то известно.
– Ну так мы не можем ждать опоздавших. Я Вам звонила предупредить, но Ваш телефон был отключен, – голос на другом конце провода напряженно звенит металлом. Мой задор не просто сходит на нет, он активно трансформируется в панику.
– Но как же так? Девушка, что значит опоздавших? О чем Вы говорите? Мы пришли на место заранее. До десяти утра. Без десяти десять мы уже были на месте, но тут никого не было, – растеряно смотрю на Пашку, ожидая от него моральной поддержки. Однако друг, не говоря ни слова, направляется к памятнику, и мне ничего не остается как топать вслед за ним. Остается загадкой, как мимо нас мог проехать незамеченным автобус.
– Через полчаса у нас будет остановка у дома Хундертвассера[6]. Мы там пробудем около сорока-сорока пяти минут. Так что Вы можете взять такси и подъехать туда. Получится, что пропустите всего лишь первые тридцать минут из трех часов. Это не так страшно, – между тем предлагает мировую Гид.
– Ничего не понимаю. Как вы могли проехать мимо нас! А Вы можете скинуть нам адрес, куда ехать? Мы немедленно выезжаем. Только киньте на вот этот телефон, пожалуйста, а то мой выключен.
На этом мы с девушкой расстаемся, а мой недоуменный взгляд упирается в насмешливо-заботлитвые глаза Чернышова.
– Так, говоришь, у какого памятника нас должен был ждать автобус? – вкрадчиво интересуется он.
– У памятника Иосифу II, – мне становится неуютно. Не покидает ощущение, что в его обманчиво ласковом тоне кроется подвох.
– Идем, радость моя, – Пашка берет меня под локоть и подводит к табличке с наименованием памятника, – понимаю, буковки нерусские, но ты попробуй их одолеть.
Я смотрю на табличку и среди непонятного немецкого написания с ужасом вижу четыре буквы СARL[7]. КАРЛ!!! Мы пришли к памятнику Карлу Австрийскому. Вздыбленный конь, в поднятой руке всадника что-то вроде скрученного флага. Понятно, человек был героем. И памятник ему возвели на огромной площади, окруженной дворцами знатных вельмож.
– Я-то дурак по наивности все на навигаторы грешил, думал, исключительно они врут, – снисходительно усмехается Чернышов.
– Черт бы побрал эти памятники! Девушка успокоила меня, что ничего страшного, мы можем присоединиться к экскурсии у «пьяного» дома, через полчаса они будут там, – от обиды у меня появляются слезы. Это ж надо было так опростоволоситься. Я же была уверена, что мы стоим у нужного памятника. – Давай возьмем такси, чтобы не искать и уж точно приехать туда, куда надо. Она должна была скинуть тебе адрес.
– Скинула. Однако, я не наблюдаю здесь ни одного такси. Девушка случайно не разъяснила тебе, как их тут вызывать?
– Нет. А что же делать? Слушай, она сказала, что там группа пробудет достаточно долго. Давай сначала сходим к памятнику Иосифу. Хоть посмотрим, где он и что из себя представляет. Как же я могла их перепутать? Я была настолько уверена!
Пашка колдует с навигатором и через пять минут мы на том месте, где собиралась наша экскурсионная группа. Мое внимание привлекает мужчина, медленно удаляющийся от памятника. Фигура и походка странным образом напоминают мне Мишаню.
– А счастье было так возможно, – Чернышов тащит меня к памятнику и не дает как следует рассмотреть зацепившего мой взгляд прохожего.
Впрочем, откуда здесь взяться Акимову? Это все проделки памяти. Вена всегда для меня будет ассоциироваться с ним. Именно с Мишаней я была здесь в первый раз. Тогда не только прохожие, а солнце, небо, каждый памятник и каждый белоснежный дворец улыбались нам. А сейчас вон даже Иосиф II, сидящий на сонной кляче, обиженно отворачивает от нас голову и высокомерно указывает куда-то рукой, словно я нарочно перепутала его с Карлом. Хотя надо признать, что прямоугольная площадь, на которой он стоит, хоть и меньше овальной, где расположился Карл, но не менее красивая.
– Ну так что будем делать, Сусанин? – судя по настроению Пашки, он нисколько не расстроен отменой экскурсии.
– Хочешь, пойдем к дороге, идущей вокруг Старого города. Там большое движение. Вдруг получится такси поймать, – все-таки мне хочется присоединиться к группе назло высокомерному Иосифу, запутавшему меня, превратившись в Карла. Ну и пусть стоит здесь, я больше к нему не приду. Пусть вон его птицы посещают и оставляют на нем свои отметины.
– Ты думаешь, что здесь такси можно именно поймать?
– На самом деле, не уверена. Сейчас и в России просто так такси никто не ловит. По крайней мере в Москве. Я знаю, как работает такси в Испании. Хочешь, расскажу?
– Хочу. Но при одном условии, – Пашка хитро прищуривается, глядя на меня, как будто хочет показать, что видит меня насквозь, – давай так гулять. Смотри, какой день!
– А экскурсия?
– Светк, да ну забей ты на эту экскурсию. Ну не срослось и не срослось, – похоже, Пашку увлек-таки Старый город. Еще бы! Именно в самом центре Вены и расположены самые великолепные дворцы.
Для успокоения души звоню девушке Гиду и сообщаю, что мы не приедем, и чтобы она не ждала нас. Хотя, ясно, что она и так не будет из-за нас заморачиваться. Но мне со всеми нравится быть милой и любезной.
– Ну давай, бухти про таксо-космические корабли, бороздящие просторы Большого театра, – напоминает мне Пашка про мое обещание просветить его о такси в теплой европейской стране.
– Во-первых, каждый город сам решает, какого цвета машины будут использоваться для такси, и какие на них будут символы, – начинаю, пытаясь сообразить, как построить рассказ, чтобы он был интересным. – Во-вторых, они берут пассажиров исключительно на стоянках или по телефону. В-третьих, у всех таксистов разные лицензии. В лицензии сказано, в каких городах таксист может работать.
– А кто контролирует, что такси уехало в другой город? Диспетчер? Это оченно способствует развитию коррупции. Сама понимаешь, диспетчеру можно дать на лапу.
– Пашка, какой ты вредный! Я же тебе сказала, что в каждом городке такси разного цвета и с разными символами. Первый же полицейский может остановить, чтобы проверить лицензию на перевозку за пределами своего округа. Ему тоже дать на лапу? А второму, третьему? Не скажу точно. Мне кажется, номера лицензий у них чуть ли не на двери или на капоте машины обозначены. Так что полиция сразу видит нарушителей. Ты же у нас можешь определить регион по номеру?
– Допустим. А что за символы, ты говоришь, у них на машинах? Шашечки, человечки или звездочки?
– Нет, конечно. Как правило герб города на передней дверце или капоте машины. По крайней мере там, где я видела. Я же не по всей Испании ездила, – надеюсь, что Чернышов не будет допытываться, откуда у меня такие познания. – А еще на стоянках такси они выстраиваются в очередь. И даже если клиент подойдет к машине в середине очереди, то водитель его отправит к первой машине. Так у них принято.
– Ты мне прямо какую-то сказку рассказываешь. Чтобы таксист, стоящий в конце очереди, реально отказался от клиента и отправил того к первой машине! – Пашка недоверчиво качает головой, – интересно, это они между собой так договорились или законом предписано?
– Понятия не имею. Я не настолько глубоко погружена в тему. Зато знаю, что стоянки такси имеют что-то вроде ранга. И диспетчеры на некоторые назначают водителей по очереди дежурить.
– Понял, выбирают на окраине города никому не нужную стоянку и обязывают водителя стоять там целый день.
– Дурак, – со размаху шарахаю Пашку сумочкой по его полулысой башке, но он ловкой змеей успевает увернуться, – я говорю про стоянки у аэропорта или на вокзале. Там обязательно должно быть определенное количество такси. С одной стороны это самые хлебные места, поэтому надо дать возможность всем водителям подзаработать, а с другой нельзя допустить недостатка машин. Поэтому диспетчера это жестко регулируют. Если водителю подошла очередь дежурить в аэропорту, то он обязан весь день возвращаться туда со всех рейсов. А в другие дни он не имеет права брать там пассажиров.
– А ели он привез туда кого-то? Почему бы не забрать с собой прилетевшего пассажира?
– Ну какой же ты тугодум! Потому что прилетевший пойдет на стоянку и сядет в первую в очереди машину. Я же тебе говорила. А в очередь вставать можно лишь тем, у кого на этот день назначено там дежурство.
– Согласен, хорошая схема. И никакой аэропортовской таксомафии. А, кстати, тарифы у них от балды или их как-то узаконивают?
– Тарифы назначает город. У них там, вроде, нет таксомоторных фирм, – жаль, что у меня нет системного мышления, не получается связанный рассказ. Все какими-то кусочками. – Допустим, человек захотел стать таксистом. Он покупает машину любой марки, но обязательно нужного цвета. Приходит в администрацию и говорит: «Хочу!». Если с машиной и правами все в порядке и есть свободные лицензии, то товарищу выдают символы, чтобы наклеить на машину, и специальный приборчик, позволяющий его отслеживать, связывать с диспетчером, контролировать, сколько заработал и прочее. И он спокойно начинает ездить. Ну как-то так. Совсем уж в подробности я не вдавалась.
Тем временем по тесным улочкам Старого города выходим к Колонне Святой троицы[8]. По памяти с прошлой поездки рассказываю спутнику о колонне. Она была построена, когда в Вене бушевала Чума, и люди верили, что избавиться от нее им может помочь только Святая троица. Мы обходим и внимательно рассматриваем навороченный столб. Конечно, реально столбом или колонной это сооружение назвать сложно. Внизу трехсторонний постамент с множеством скульптур людей и свитки с молитвами, выше крылатые ангелы в облаках, а на самом верху, где мне уже сложно разглядеть, похоже, скульптуры Бога Отца, Сына и Святого Духа. Не зря же названо в честь Святой троицы.
– Я правильно понял? Ты имеешь в виду, – как всегда вступает в пререкания Чернышов, – что в тот период, когда все повально болели и умирали, кто-то быстро-быстро ваял все эти скульптуры? Что за бред?
– Ну я, как всегда, не с того начала, – понимаю, что рассказчица из меня еще та. Своим слушателям могу лишь посочувствовать. – В период чумы тут поставили простой деревянный столб. Наверху, вроде, была Дева Мария. Такие столбы ставили, в основном, в знак благодарности за прекращение мора. Или в качестве просьбы защитить и прекратить мор. Конкретно эту колонну поставили гораздо позже на месте старого чумного столба. И ее в течение нескольких лет делали несколько скульпторов.
Выдыхаю после проникновенной речи. Все-таки труд Гидов тяжел, он явно не для меня. После нашей прогулки и болтовни разбитыми чувствуют себя не столько ноги и спина, сколько голосовые связки. Оглядываюсь вокруг в поисках какой-нибудь возможности пристроить свой зад:
– Паш, – канючу, увидев стоящих недалеко извозчиков, – давай прокатимся на карете, я устала ходить.
– Слушай, давай сначала пообедаем, а потом на карете, – этот вечно голодный мужской организм старательно пытается испортить весь настрой. Вот и вся благодарность за индивидуальную экскурсию.
Ну так все хорошо было. Уж было начала радоваться, что гуляем просто так, а не сидим в автобусе, засыпая под монотонную речь Гида. Не позволю Чернышову опять все изгадить.
– Павлушенька, мы покатаемся совсем чуть-чуть, каких-то полчасика, ну от силы часик. Ты не умрешь за это время, я тебе обещаю. Ну, пожалуйста! И вообще, сейчас первый час, и мы недавно завтракали. Помнишь, какие вкусные булочки ты ел? Это было всего чуть больше двух часов назад. Ты не мог так быстро проголодаться, – бросаюсь на защиту своей идеи.
– Мой желудок работает по Московскому времени. И там сейчас самое время обедать, – начинает Пашка, но мое надутое лицо исправно выполняет свою работу и заставляет его пойти на попятную. – Ну, хорошо.
Подходим к каретам с сидящими в них наряженными в народные костюмы возницами. Они все дружно смотрят на нас, ожидая, чью карету выберут капризные туристы. Надо им присоветовать применить у себя такую же схему, как у таксистов в Испании. Тогда им не придется волноваться, кого выберут.
Мне нравятся все кареты и без разницы, на какой ехать, поэтому выбор отдаю на откуп Пашке. Он после придирчивого изучения ассортимента подходит к небольшой двухместной коляске, о чем-то говорит с возницей и делает мне знак. Мой спутник галантно подает руку и помогает залезть. Следом забирается сам. До меня не сразу доходит, что этот гад плюхнул меня спиной к движению.
– Чернышов, что это значит? – с возмущением пытаюсь встать. – Как это понимать? Если ты воспитанный мужчина, то по этикету должен женщину посадить по ходу движения.
– Я должен был помочь женщине забраться, а куда ее сажать, об этом этикет умалчивает, – мой спутник прижимает мои руки к телу, не позволяя встать, и делает знак вознице, что все в порядке, и можно трогаться, – и вдобавок, мне полагаются преференции за то, что жертвую обедом.
– Ты им не жертвуешь, а слегка откладываешь. Как можно постоянно думать о еде?
Возница надо мной начинает что-то рассказывать на ломаном английском. Поскольку я как обычно ничего не понимаю, то Пашка от щедрот душевных иногда переводит последние слова нашего самопального Гида, когда тот ненадолго замолкает.
Выезжаем на Ринг – кольцевую улицу, опоясывающую Старый город, и я забываю про свое недовольство. Тихой сапой наша карета едет наравне с автомобилями и автобусами. Верчу головой по сторонам, глаза впитывают картины города. Я уже радуюсь, что осматриваю город спиной к движению. Возница надо мной не загораживает мне обзор, и потому есть возможность рассматривать заинтересовавшие меня места столько, сколько считаю нужным. Часть из них напоминает о Мишке. О боже! Я опять думаю об Акимове. Периодически мне кажется, что именно с ним, а не с Пашкой я еду в карете. Иногда ловлю себя на мысли, что тянет назвать Чернышова Мишаней. Шутки шутками, а мне надо бы тщательнее следить за языком.
Когда останавливаемся на светофоре у Ратуши, явственно доносится Мишкин голос, зовущий меня по имени. Не задавая себе вопросов о своем психическом состоянии, вглядываюсь в сторону Ратуши, откуда пришел голос. Внимание привлекают два толкающих друг друга мужика, от которых шарахаются прохожие. Там точно Мишки нет. Не представляю ситуацию, чтобы Мишка полез драться, а тем более за границей. Он слишком хладнокровен и рассудителен для подобных безрассудств.
– Паш, смотри. Все как везде. Дерутся какие-то ненормальные. Смотри, и полиция уже тут как тут, – показываю на бегущих к драчунам полицейских.
– Козлов везде полно. Но ребята работают грамотно, – Чернышов кивает на подъехавшую полицейскую машину, готовую к приему нарушителей, – без шума и пыли обесточили и упаковали.