Уля Верховская
Три крайности
История одного облома
– Захар! – крикнул Илья Ильич Обломов.
– Иду я, иду!
Захар прошаркал к комнату, в одной руке держа бутылку водки, а в другой – гранённый стакан.
– Посмотри в холодильнике, Ольга должна была оставить котлеты, – посоветовал Обломов.
Захар был его давним и задушевным собутыльником. Захар жил в соседней квартире, любил слушать и водку, водку больше, за водкой он готов был слушать о чëм угодно и кого угодно. Обломов питался, в основном, духовной пищей, хотя при этом как-то ухитрился наесть солидное брюшко. А ещё он очень любил разговаривать. Эта пара идеально подоходила друг другу.
Илья Ильич возлежал на диване и выглядел весьма величественно в своей растянутой серой майке и выцветших трениках. Поверх этого костюма алкоголика был накинут неизменный широкий халат, привезённый Штольцем из Абхазии в подарок.
Илья Ильич возлежал на диване вот уже двенадцать лет, с тех пор, как с отличием закончил философский факультет. За это время он вполне свыкся с этим утомительным положением тела и духа.
Ольга, которая полностью преобразовала квартиру по своему вкусу, не решилась трогать диван и его окрестности. За эту область Обломов стоял горой и капитулировать не собирался. Несмотря на всю свою колоссальную энергию, вскоре она бросила тщетные попытки оторвать сожителя от любимого предмета мебели: диван стал уже как бы частью Обломова, а Обломов – необходимой деталью дивана, друг без друга они не могли.
Ольга решила оставить Илью Ильича лежать, где лежит, но уж пусть лежит с пользой и по делу. Как извлечь пользу из его лежания, она пока не решила.
Время от времени забегал Штольц, лучший друг и бывший однокурсник Обломова. Штольц был бизнесменом, потому что вместо философского заканчивал экономический. Штольц всë мечтал разбогатеть, но пока как-то не удавалось: он постоянно одалживал деньги у Обломова.
У Обломова деньги завелись почти что без его ведома. Однажды Илье Ильичу подарили на день рождения лотерейный билет. Выигрышный. Так именинник стал обладателем миллиона. Очень расстраивались потом друзья, которые подарили ему этот билет. По совету Штольца Обломов вложил выигрыш в одно предприятие и не прогадал. Теперь он существовал безбедно. Сам Штольц на этом деле прогорел.
С Ольгой Илью Ильича тоже познакомил Штольц. Она пела в баре по вечерам, а днëм работала продавщицей в вино-водочном, очень удобно. Штольц надеялся когда-нибудь разбогатеть и жениться на Ольге, но Обломов своим вечным лежанием сумел заинтриговать и переманить девушку к себе, ничего особенного, собственно говоря, не делая.
Друг сымитировал прощение и решил продолжить развитие бизнеса. Бизнес выходил каким-то недоразвитым и жрал денег больше, чем давал. Но Штольц, по несчастью, был оптимистом и верил в успех. Терпенье и труд всë перетрут, так ведь?
– Раз уж лежишь и философствуешь, то философствуй с пользой! – сказала однажды Ольга и подсунула Илье Ильичу ноутбук.
С тех пор он стал изливать свои рассуждения о жизни и её устройстве не только перед собутыльником, но и перед всем YouTube. Интернету понравилось. Через месяц поступило предложение от одного из лучших университетов мира. Нужно было вести лекции по философии, можно онлайн, не сходя с дивана, так сказать. А Обломову что, а ему не трудно. Лежи себе, философствуй.
Вскоре в очередной раз заскочил Штольц. Весь расстроенный, очередной бизнес не удался, на этот раз полностью. Просил денег. А Обломову что, Обломов дал, конечно.
Терпение и труд ведь всë перетрут, правда?
Любовь до гроба
К. была безумно влюблена в мертвеца. Влюблённая женщина – это пугает, но безумная и влюблённая женщина – это подобно концу всемирного процветания.
Стояла осень. Пахло плесенью и гниением. Но К. чувствовала аромат любви. Она лежала в кровати, по пятьсот второму кругу переслушивая пластинку Д. Все его песни помнила наизусть. Жаль только, не умела петь. Но и никому из знакомых не позволяла совершать святотатство, оскверняя его шедевры своими грязными голосами.
Со стен на неё смотрело сразу шестьдесят четыре Д., поблескивая весёлыми глянцевыми глазами. Кое-где на постерах отпечатались следы еë губной помады. К. нравился его мужественный запах типографской краски.
Посмотрела все его интервью и изучила каждое его движение. Помнила по именам семнадцать его незаконнорожденных детей. Точно знала когда, где и каким веществом Д. разбавлял свою беспокойную кровь. К. страдала, потому что сейчас таких мужчин не было. Рокер умер, когда ей едва исполнилось двенадцать. Тогда ещё она не понимала, что именно потеряла в этой жизни.
Повернулась на бок, прижалась лицом к скользкой подушке с его изображением и прошептала:
– Ничего, любимый, когда-нибудь мы встретимся и воссоединимся с тобой, пусть даже и в аду! Сейчас! – вдруг снизошло на влюблённую озарение. – Как Джульетта! Жди меня, мой Ромео.
Шмыгнула носом, прошла на кухню и достала с полки внушительную пачку каких-то таблеток.
* * *
Д. смотрел на неë из ада и боялся. Его нервировала безумная сила еë безумной любви.
– Чёрт еë знает, может, и правда эти психованные двести килограммов доберутся до меня здесь!
Он был неблагодарным и не мог понять, какие страсти бушуют среди еë жиров. Знал одно: спокойно вариться в своём адском котле больше не получится.
Ситуация была катастрофической. Д. решил взять отпуск. Особенно послушным грешникам это позволялось. Нужно во что бы то ни стало не дать ей попасть в ад, во что бы то ни стало!
* * *
Она уже собиралась наглотаться таблеток, когда из проигрывателя внезапно раздался знакомый голос:
– Люби меня, люби и для меня живи!
Банка полетела на пол, по комнате разлетелись смешные кругленькие пилюльки.
– Это Д.! – прошептала несчастная самоубийца, медленно сползая на пол. – Я столько лет ждала, и вот он отозвался! – она возвела глаза к небу и рассмеялась.
* * *
С этого дня жизнь К. полностью переменилась. Любимый голос из проигрывателя диктовал ей задания и правила. Еë жизнь стала лучше.
Начала правильно питаться, записалась на занятия йогой. Уволилась со старой работы и нашла себе новую. Завела кота. Нашла парня. Стала волонтёром. Помогала бедным, больным, сиротам и бродячим собакам. Поехала на Тибет изучать духовные практики. Прожила долгую и насыщенную жизнь. Умерла в восемьдесят девять лет.
* * *
Д. вернулся домой в ад довольный. Он помог К. накопить достаточно хороших дел, чтобы та попала в рай и никогда с ним не пересеклась. Теперь можно спокойно продолжать кипеть в адском котле и ни о чëм не волноваться.
– А вас переводят, – ударило его как обухом по голове. – За заслуги вы получаете квалификацию ангела-хранителя первой степени, и отправляетесь в рай. Кстати, вас там ждёт подопечная и вся горит желанием выразить свою признательность!
О вреде утренних пробежек
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдохнуть носом – выдохнуть ртом, носом-ртом… Тщательно слежу за дыханием. Движения чётки и размерены. Утренняя пробежка.
Я ненавижу спорт. Господи, да как на полном серьёзе можно предпочесть это свободному и бесцельному лежанию на диване? Как? Когда я стала бессмертной, то первые сто лет честно провалялась на печке, плюя в потолок. О еде можно было не беспокоиться: по условиям сделки голодная смерть для меня была невозможна. Хотя некоторыми заблудшими туристами я, признаться, была вовсе не прочь отобедать. М-да, это в итоге и сделало мне дурную репутацию, не очень-то, в общем заслуженную.
Впрочем, я отвлеклась от темы.
Так вот, я бы вообще не выходила на эту пробежку, будь моя воля. Но, чёрт, я слишком знаменитая личность и обязана, в конце концов, показывать положительный пример. Это мне, бессмертной, всё ни по чём, а эти придурки должны проникнуться любовью к спорту, иначе помрут в сорок лет от одышки и ожирения.
И каждый раз меня застают за этим благородным занятием вездесущие папарацци, после чего газетные заголовки пестрят надписями, вроде «Самая старая женщина на Земле пробегает каждый день по пять километров!», «Занимайтесь спортом и проживёте 800 лет!», «Наконец-то открыт секрет долголетия тот самой Бабы Яги!» Столько лет они, конечно, не проживут, но пусть стараются. Хотя, быть может, лучше уж прожить меньше, но качественнее, без всяких там спортивных самоистязаний и мучительных диет? Не мне, наверное, об этом судить.
– Добрый вечер, Яга Пантелеевна! – раздался рядом вежливый голос.
Я вздохнула. Что ж, я ждала его появления уже несколько дней, но не ожидала, что он достанет меня во время утренней пробежки.
– И тебе привет, Ангел Смерти!
– Хм, – он замялся, изо всех сил пытался не выбиваться из моего ритма. Куда ему! – Мы предпочитаем себя так не называть. Понимаете ли, это ведь обычная работа, не хуже и не лучше, чем любая другая.
– Тем не менее ты пришёл, чтобы меня убить.
– Ах да, об этом, – я слышала, как тяжело он дышит. Видно, что непривычен к спорту. – Вы прислали письменное заявление о желании, э-э-э, отделиться от своей способности. От бессмертия, я имею в виду.
Надо же, при такой профессии этот малый стесняется говорить о смерти! Слишком тактичен, слишком деликатен – бесит меня всё больше и больше! Я ускорилась.
– Всё верно. Ещё неделю назад.
– Жить. Значит. Надоело? – теперь он делал глубокий вдох после каждого слова.
– Да, наверное, так, – рассудительно заметила я. – Восемьсот лет – уже хороший срок. Можно и на покой.
Я притормозила: жалко стало паренька. Он отдышался и продолжил:
– По условиям договора я могу убить вас любым способом на моё усмотрение.
– Помню-помню, такова была цена за бессмертие с гарантией защиты от болезней и несчастных случаев. И ты, милок, собираешься сделать это прямо сейчас, али как? – иногда из меня начинают выскакивать архаистические выражения. Ещё одна неприятная побочка, о которой мало говорят.
– Да, сейчас, – он покраснел от волнения. – Прямо во время пробежки.
– Во как? – я недоумённо подняла брови. – Даже в душ сходить не позволишь?
Он смущённо, но твёрдо покачал головой.
– В этом же вся соль: вы – известная зожница, проповедуете спорт и правильный образ жизни, об этом все знают. Тысячи людей следуют вашему примеру, но ведь всё это обман! Вы бессмертны только потому, что заключили договор с моей фирмой много веков назад, а не из-за утренних пробежек. А если вас найдут мёртвой в спортивном костюме, мода на спорт резко пройдёт и я смогу с чистой совестью валяться на диванчике целыми днями, не мучаясь осознанием собственного безделья!
Пока он говорил, моё уважение к нему возрастало.
– Вот ты сукин сын, – я, ухмыльнувшись, покачала головой. – Отомсти за всех нас, ленивых и ненавидящих движение! И что же это будет? Сердечный приступ?
– Нет, почему же? Фонарный столб.
– Что? – я повернулась к нему в недоумении. – О, чёрт!
Бац!
История с гаданием
Жизнь была создана для того, чтобы Марка ей наслаждалась, ведь должен же кто-то всерьёз заняться этим делом, наперекор всем нытикам и размазням. Солнце ли, дождик ли, годы благоденствия или годы голода и чумы – всё ей было нипочём. Пела себе и радовалась. А всё благодаря тому, что Мара с детства растила в себе большой тёплый мир, носила и укачивала. Без мира внутри – как жить-то вообще?
Отроду Марке было шестнадцать лет. Бойкая девчушка, любого за пояс заткнёт, но не обидно. Врагов себе не плодила, ибо головку на плечах носила светлую. А вместо этого отварчик какой подкинет, грибочков подарит, травок волшебных. Попробуешь такой – и ходишь весь день, припеваючи, всё тебе светло и радостно, а люди вокруг – ну прелесть, что за люди, просто загляденье! В травках-то Мара толк знала, не зря ведьмой лесной воспитывалась с младенчества.
Родителей у девки не было: то ли медведь их подрал, то ли кикиморы на болото заманили, то ли ещё какая нечисть развлеклась. Только попала Марка совсем девчонкой к старой бабке Йагане, что живёт в лесной избушке, носит лапти на макушке, как говаривали деревенские ребята. Слышала бы бабка эту присказку, наказала бы шалопаев! Вернулись бы домой с мухоморами вместо ушей – это уж точно!
Вообще, бабка была не злая. Просто хорошо умела плохих людей от добрых отличать. «Эмоциональный интеллект» – вот как она это называла. И если человек плохой, то тут уж ему не поздоровится! Повезёт, если ноги из избушки унесёт! Ну, или одну ногу, тут уж какое у хозяйки настроение будет.
А Марка… Марка Йагану обожала и во всём слушалась. Слушалась ровно до того вьюжного зимнего денька, когда впервые решилась погадать.
– Да на что тебе! – ворчала бабка. – Тоже мне, нашла занятие! Лучше бы за гномий села хорошенько, и то проку больше было бы!
– Ну бабушка! – канючила девчонка. – Хочу – и всё тут!
Это было весомым аргументом и старуха согласилась помочь.
– А сама-то ты гадала когда-нибудь? – поинтересовалась Мара, наблюдая, как бабка геометрически верно выставляет зеркала, формируя бесконечный коридор.
– Гадала, было дело, – задумчиво произнесла колдунья. – Только ничем хорошим не закончилось.
– Ой, расскажи!
– Ну уж нет! Либо гадание, либо страшилки!
– Хорошо, хорошо, не бухти, – поспешно замахала руками Марка, слишком хорошо зная, чем обычно заканчиваются шутки с наставницей.
– Что ж, дай-ка вспомнить, – прошуршала страницами древней книги ведьма. – Вот так вот: трахаем, тибидохаем – вуаля!
Поверхность зеркала заволокла серая дымка, поклубилась несколько минут и сформировала лицо юноши – не то чтобы красивое, но и не совсем уродливое. В общем, в самый раз для девушки с веснушками и не слишком густой косой.
– О, – радостно запрыгала на месте Мара, хлопая в ладоши, – это он, это моя судьба, он мне свыше предназначен! Я непременно найду его и выйду за него замуж!
– О великая Мара, мать всего зла! – поморщилась бабка. – Ну почему именно он?
– Ты что, знаешь его? – живо поинтересовалась девушка.
– А как не знать! – кисло ответила Йагана и откинулась на спинку резного дубового кресла (в её избушке водились исключительно шикарные вещи). – Я ведь сама его всего три дня тому назад отправила в замок Кащея.
– Как в замок Кащея? – ужаснулась Мара. – Да его же съедят!
– Это вряд ли: Кащеюшка-то наш плохо жуётся! – старуха принялась задумчиво расплетать седую косу. – Сама ему сколько косточки-то грызла! – самодовольно усмехнулась Йага. – Да ладно, не бухти, поняла я, что ты имеешь в виду! Коль молодец – достойный воин, то не съест его Кащей. А если нет – то на черта тебе такой нужен-то?
– Что же ему там надо было, в кощеевом-то замке?
– Ай, запутанная семейная история. Помоги-ка мне волосы расчесать, девочка. Так вот, судьбинушку твою зовут Виртаслав, что был некогда княжичем, а ныне остался без княжества. Имелся у его отца, как водится, злобный брат, что власть захватил, князя убил и сыновей всех перерезал, только младшенький живой-то и остался.
– Ах, какая красивая трагическая судьба! – вздохнула Мара.
– Ага, не то слово. Молодец наш прибежал ко мне политическое убежище просить, чтобы шкурку свою спасти от дядьки-супостата, который ищет его теперь по всем городам да сёлам окрестным. Только у меня такие фокусы не проходят! Говорю, что же ты это, молодец, так просто наследство своё отдашь? Нет, говорю, иди-ка к Кощею, добудь у него меч волшебный и защити свои права, как можешь, раз уж закон безмолвствует! А он и согласился, дурачок, пошёл, как миленький, – Йагана довольно захихикала.– Тоже нашёл себе советчицу! Будто я что хорошее могу посоветовать!
– Бабушка, ну что ж ты сделала! – всплеснула руками девочка и выронила гребень. – Это же мой суженый!
– Это только первые годы суженый, а потом становится расширенный! – проворчала бабка. – Твой-то точно станет: ты у нас хозяюшка хорошая… – а потом задумалась и проговорила тихо: – Я по молодости лет тоже себе такого нагадала. Красавец был неописуемый. Должен был быть, если верить зеркалу. Но, видимо, фотография была с фильтром…
– С каким ещё фильтром? – не поняла Мара. Руки девушки аккуратно перебирали густые седые пряди наставницы.
– Эта шутка будет понятна ещё нескоро… В общем, отыскала я его. Внешность, конечно, меня разочаровала, но что поделать, раз уж судьба такая, то стали мы вместе жить. А жить с ним было невыносимо! Скуп был, как я даже не знаю кто!
– Как Кощей?
– Да, – горько усмехнулась бабка, – именно. Отобрал все мои драгоценности да в сундуки свои запер. Жить было не на что, муженёк мой денег не давал, так что пришлось учиться колдовству да и идти самой себе хлеб зарабатывать. И это мне-то, княжеской дочери! Только не выдержала я такой жизни, дочка, убежала от него и не жалею. Звал он меня обратно, но я не шла. Так и живу по сей день, сама видишь, во что превратилась!
Несколько минут помолчали, а потом Мара произнесла решительно:
– И всё равно я за ним пойду! Чему быть – того не миновать! Раз уж судьба моя такая, то должна я добру молодцу помочь, как ты меня учила! А суженому своему – тем более!
Баба Йагана покачала головой:
– Ты меня слушала вообще? Говорю же: не надо тебе такого счастья!
– А я всё равно пойду!
– Ну, как хочешь, дело твоё. Только утра дождись: метель за окном!
* * *
Мара мирно посапывала на полатях, Йагана сидела у зеркала и рассматривала своё отражение. Или нет – Йагана сидела перед зеркалом и рассматривала молодую черноволосую женщину, чью шею, уши и пальцы украшали изумительной огранки изумруды, в оправе из чистейшего золота. Секунда – и стекло снова показывало лишь горбатую старуху.
– Всё могу простить, но что драгоценности мои украл, паразит, – никогда, – прошептала бабка и потушила свечу.
* * *
– А я тут коньком схожу, вот посмотрим, что вы ответите, любезный! – елейным голосом произнёс юноша.
– Э, нет, милейший, – усмехнулся Кащей. – Это вы лучше за своим офицером смотрите!
– Хе-хе, сударь, вот вы и попались! Шах и мат! – довольно ответил Виртаслав и откинулся на спинку стула.
– Да как, как так?! – воскликнул Кащей и всплеснул руками. – Это нечестно!
– Всё честно, уважаемый, комар носа не подточит! Придётся вам меч отдать-таки!
– Не хочу, – всхлипнул Бессмертный, которому перспектива лишиться хоть малой толики своих богатств доставляла нестерпимую моральную боль.
– Надо, сударь, надо, – мягко произнёс Вирта, дотрагиваясь пальцами до костлявой руки собеседника. – Уговор был.
– Ну хоть последнюю попыточку! – взмолился Правитель Мрачного Замка.
– Никаких! – сурово отрезал юноша. – Довольно я их вам давал.
В этот момент двери со скрипом старых петель распахнулись, в залу влетела засыпанная снегом всклокоченная девушка и грозно возопила:
– Кости прочь от него, чудовище!
– Ладно, ладно! – в успокаивающем жесте вскинул руки Виртаслав. – Ничего я ему не сделал!
– Да нет, не ты, – рассеянно проговорила Мара и захлопала мокрыми ресницами. – Это тебя я пришла от Кащея спасать.
Вслед за ней в комнату, кряхтя, ввалилась Йагана.
– Йагаша, заюша! – воскликнул Бессмертный. – Ты мне этого супостата послала? Спаси, помоги, грабят!
– «Заюша»? – подняла брови Мара. – Так это и есть твой суженный?
– Ну да, видишь, во что они превращаются? – проворчала колдунья. – Что этот мальчишка учудил тут, а, Костлявый?
– Он зверь! – решительно заявил Кащей. – Выиграл у меня сто шахматных партий подряд, это же просто невозможно!
– Понежнее, пожалуйста, это мой суженый, вообще-то! – грозно надвинулась на Кащея Мара.
– Йо-хо! – присвистнул Вирта, окинув взглядом девушку.
– Так и забирай, мне он нужен, что ли! – пожал плечами хозяин дома. – Чужому счастью мешать не собираюсь, раз уж своё не удержал! Вернёшься ко мне, а, Йагаш?
– А драгоценности мои княжеские отдашь? – прищурилась Бабка.
– Это выше моих сил, родная, ты ведь знаешь!
– Тогда этот дрыщ у тебя остаётся, тут уж как хочешь!
– Ладно, ладно, всё отдам, Йагаш, только уведи этого вот.
– Тащи шкатулку мою! – непримиримо произнесла Йагана.
– И меч, и меч волшебный! – добавил Вирта.
* * *
И зажили они счастливо. Мара вышла замуж за Виртаслава, который оказался парнем умным и сообразительным, даже немного симпатичным. И готовил не хуже самой Мары. В общем, муж в хозяйстве полезный и нужный. Вместе они отвоевали княжество и стали лучшими правителями, которых знал народ. Жили они долго, мирно, ладно и все сопутствующее.
Йагана всё-таки решила дать Кащею второй шанс и за год совместной жизни обработала его так, что тот пожертвовал почти всё своё состояние нищим. Вот что значит нажитый опыт! А на оставшиеся деньги бабка купила эликсир вечной молодости и снова превратилась в прекрасную черноволосую княжну. Но Мара по старой памяти продолжала звать её «бабкой».
В общем, всё сложилось хорошо, только Кащей навсегда бросил играть в шахматы, разуверившись в своём таланте. Ну и ладно.