Уля Верховская
Три крайности
Позитив
Коляго Голь
В своей жизни я не жалею ни о чëм . Когда-то я бегал загорелым мальчишкой по улицам Богом забытого городка Ма Ла Росса, а теперь у меня красивая светлая кожа, великолепная причёска и миллионы баксов в кармане.
Поэтому, друзья мои, в любой непонятной ситуации курите папиросы и обязательно верьте любым слухам обо мне. Всë это чистая правда!
P.S. Не жалел ни о чëм, кроме формы носа.
* * *
Коляго Голь родился в бедном районе захудалого испанского городка Ма Ла Росса. Кем были его родители – доподлинно установить не удалось. Видимо, он был ничейный. Мальчика отыскали в гнилой капусте и старых газетах. До конца жизни он сохранил прозвище «Голь» в память о беспризорном нищем детстве.
В два года Коляго уже был главой собственной банды, которая держала в страхе весь район. В три он начал курить папиросы. В четыре украл свой первый миллион. В девять все уже поняли, что капуста, в которой нашли Голя, была на самом деле баксами.
К пятнадцати годам он стал самым богатым и влиятельном человеком Испании. Его боялись все, ведь Коляго виртуозно умел заговаривать зубы, до смерти утомляя человека бесконечными байками о жизни каких-то мелких чиновников и прочих разгильдяев. Своё богатство он нажил за счëт наркоторговли. Его товар вызывал у людей странные галлюцинации с какими-то чертями, панночками, утопленницами, ведьмами и прочими существами с опущенными веками.
Кроме испанского он знал лишь один выдуманный язык и постоянно выдавал на этом диком наречии меткие остроты, над которыми сам же смеялся до судорог.
Гордился тем, что за свою жизнь не прочёл ни одной книги, хотя был грамотен. Никогда не записывал свои байки и никому не позволял. Одна из его многочисленных любовниц однажды выпустила в свет автобиографическую повесть «Двухтысячная у Коляго», и Голь еë сжёг. Любовницу. Повесть он просто порубил на мелкие кусочки.
Являлся ярым атеистом, но говорили, будто бы своим богатством он был обязан некой сделке, заключённой с самим Князем Тьмы, для которого Коляго якобы поставлял души мертвецов, погибших от употребления его товара.
Внешне был не слишком красив, хотя имел большой успех у женщин (любовниц у него, действительно, набралось свыше десятка тысяч). Возможно, их привлекало каре Голя или его огромный нос. А, вероятнее всего, его несметные богатства.
Он никогда не выходил из дома днём, только ночью, боясь утратить свою бледность, равно презирал и алкоголь, и наркотики, но очень много курил. Коляго так и не смог избавиться от этой привычки.
Никто не знает, как он умер. Однажды Коляго просто навсегда исчез из Испании. Ходили слухи, что он потратил миллионы на создание машины времени, сменил имя, сбежал в Петербург девятнадцатого века и начал новую жизнь.
Скорее всего, это просто слухи, но как говорил сам Коляго: «Обязательно верьте любым слухам обо мне. Всë это правда».
Вечернее пианино за стенкой
Помню, тогда я снимала комнату у мисс Элис, маленькую такую душную комнатушку под самой крышей, с единственным круглым окном, пришпиленным к стене, словно пуговица к пальто какого-нибудь господина. Не бог весть что, конечно, была эта комната в сером доме на углу Призон-стрит, но ведь и хозяйка – маленькая старая дева с лицом совы – брала совсем недорого.
Две стены моего скромного жилища граничили с туманным воздухом лондонской улицы, третья выходила на лестничную площадку, а за четвёртой долгое время гуляла глухая пустота. Кажется, комнаты за стенкой тоже сдавались внаём, но в них никто не жил, и целый месяц моё уединение, можно даже сказать изгнание, ничем не нарушалось. Потом в комнату за стенкой въехало пианино.
Ну, разумеется, не только пианино. К нему, конечно же, прилагалась некая хозяйка, но именно по смеющейся вечерами за стенкой музыке я поняла, что у меня появилась соседка.
А музыка, музыка ведь и правда смеялась! Будто бы дразнила, будто бы играла со своими слушателями. Боже мой, что это были за песни, что это были за романсы, которые безликая девушка наигрывала по вечерам! Никогда и нигде не слышала ничего подобного! Ангельская песнь, не иначе!
Вечерами я часто перепечатывала тексты, которые забирала домой из конторы, и слушала, как играют в соседней комнате. Мне представлялось, что девушка сидит на мягком пуфике, чуть склонив голову над клавишами, а тяжёлые рыжие локоны разложив по плечам, и смеётся вместе со своей музыкой, смеётся надо всем миром с его глупыми, наивным проблемами, до которых лично ей нет никакого дела.
Я внимала каждому звуку этих мелодий и находила в них чудесные истории, которые рассказывала мне неизвестная девушка за стенкой. Одурманенная её игрой, я всю ночь видела во сне прекрасных рыцарей, мудрых фей, бушующие волны и дивные замки, а сама была отважной и хитрой принцессой, которая в любой момент готова сорваться с места и рвануть навстречу приключениям.
Я пыталась представить, как выглядит моя соседка, чем она живёт, с кем дружит. В отличие от меня, она никогда не носит строгих чёрных платьев с острым, впивающимся в горло, воротничком, не надевает тесных лакированных туфель, не затягивает узкий корсет, не собирает волосы в пучок.
Одевается она в яркие платья, на которых расцветают чудесные пёстрые цветы, на ногах у неё всегда аккуратные ботинки, а рыжие волосы заплетены в две тугие косы, одна из которых непременно получается толще другой. Иногда девушка может накинуть на плечи пёстрый платок, привезённый ей из чудесных стран красивым женихом – капитаном дальнего плавания. Они непременно должны пожениться будущей весной, когда он вернётся из очередного путешествия, с чемоданами, полными гостинцев и историй.
Она никогда бы не стала работать, как я, в серой и скучной конторе. Каждое утро она отправляется в маленький цветочный магазинчик где-нибудь в центре, чтобы весь день смеяться и болтать с покупателями, собирать новости, рассказывать забавные истории. А по вечерам возвращаться в свою комнату и сочинять музыку.
Стены в нашем доме были даже не картонные, а будто только две полоски обоев отделяли нас друг от друга. Стена, вместо того чтобы оберегать моё уединение и покой, не мешая звуку спокойно проникать в мою комнату, всё-таки дарила мне успокоение. Не знаю, как я выдержала бы этот год, полный серых стен и монотонного стука печатной машинки, без своей чудесной соседки. Как смогла бы носить эти бесконечные чёрные платья и тугие воротнички, если бы не слушала перед сном волшебные истории, которые так щедро дарила незнакомка.
Я представляла, что в её комнате много цветов и клетка с канарейкой, а на кровати – разноцветный плед, собранный из тысячи обрезков и лоскутков. А как могло быть иначе, как мог кто-нибудь другой, кроме этой девушки, нарисованной моим воображением, так играть? Кто?
Целый год я всё никак не решалась пойти и познакомиться с загадочной пианисткой. Несколько раз уже совсем была готова, уже подходила к двери соседнего подъезда, но не решалась войти. Что-то держало меня.
А потом она уехала. Выходя утром из дома, я увидела, как рабочие выносят старенькое пианино и выцветшую картину в тяжёлой раме.
– Чьи это вещи?
– Мисс Андерсон, – равнодушно ответили мне. – Да вон она сама!
Обернувшись, я увидела полную девицу в строгом длинном платье с тугим воротником. Её волосы были стянуты в аккуратный чёрный пучок.
Потом я узнала, что музыка была не её. По вечерам мисс Андерсон наигрывала одну оперетку, довольно популярную в то время, а в дневные часы давала частные уроки музыки, как раз когда я была на работе.
А в тот момент я просто развернулась и ушла, так и не познакомившись со своей соседкой.
Но вот о чём я думаю сейчас: ведь смогла же она привнести нечто личное, почти волшебное в эту музыку, которая, в сущности, была абсолютной безвкусицей, правда? Может быть, стоило заговорить тогда с ней? Может быть, моя фантазия всё-таки не полностью оказалась оторванной от реальности?
Почти месяц я тосковала по своей выдуманной соседке, по её канарейке и цветочному магазину. И особенно по её волшебной музыке.
А однажды утром я не пошла на работу в серую контору, выехала из своей каморки под самой крышей и сняла комнату за стенкой. Перекрасила волосы в рыжий цвет и запела их в косы, одна из которых получилась толще, чем другая. Продала чёрное платье и купила другое, всё усыпанное пёстрыми цветами. Устроилась работать в цветочный магазин неподалёку от центра, целыми днями болтала с покупателями и много смеялась.
Однажды к нам зашёл один капитан дальнего плавания. Будущей весной мы поженимся, а пока я частенько накидываю поверх платья большой яркий платок – его подарок.
У меня есть канарейка, покрывало, сшитое из лоскутков, комната, уставленная цветами и старенькое пианино. Каждый вечер я сажусь за него и сочиняю всё новые и новые истории. И, наверное, там, за стенкой, живёт скромная девушка в чёрном платье, которая – я верю в это – не может заснуть, если не услышит их перед сном.
Дневник невнятной лесной хренотени
01.06.****
Разверзлись ворота Мрачной Бездны, Адские Твари повыползали из Преисподней… В общем, вот она я, встречайте!
16.06.****
Что ж, привела свои дела в порядок, неплохо обустроилась в этом лесу. Ель хорошая, раскидистая, тень создаёт. Не люблю свет, кожа портится, здоровье подрывается…
Мда, со времени моего последнего визита тут ничего почти не поменялось. Люди всë те же, объект для изучения из них интересный, продукт питания – ещë более.
Утолила многовековой голод четвёркой заблудших в тёмных лесах. А вот не надо было сворачивать с главной дороги, всë равно особенно сильно путь себе этим не укоротили. Разве что жизненный.
Вообще-то вру, совсем не наелась, это так, лёгкая закуска. Я ищу себе добычу поприличнее, поаппетитнее. Что-нибудь такое да разэтакое, чтобы и кровь голубая, и мышечная масса не нулевая…
18.06.****
Любовалась на своё отражение в луже на дороге. Зрелище так себе, честно говоря, не зря они меня боятся! Что ж, любовь внушить я вряд ли кому-нибудь сумею, зато страх и ужас – запросто. Но клешня, растущая из задницы, мне кажется, является странным и ненужным дополнением к общей конструкции моего тела. Хватать ей не очень-то удобно, ну да ладно.
Кстати, я, похоже, нашла себе подходящую жертву. Пока решила не есть, ещë успеется, лучше понаблюдаю. Я, знаете ли, в отличие от большинства своих сородичей не подчиняюсь низменным инстинктам плоти, заботясь только о насыщении тела. Во мне есть и созерцательность, и любопытство. Да.
В общем, мой выбор пал на некоего молодого рыцаря, проезжающего через лес почти что каждый день. Да, на этот раз я подобралась поближе к главной дороге и укрылась в кустах. Сегодня я насчитала тридцать шесть прохожих и проезжих разных полов и габаритов. Там, за лесом, знаете ли, расположен большой город, вот они все туда и прутся сквозь дебри, к моему превеликому удовольствию. Некоторые олухи даже пытаются срезать через чащу, что вообще прекрасно!
Но из всех сегодняшних посетителей меня заинтересовал только один: темноволосый рыцарёк с крючковатым носом, сопровождаемый своим хорошеньким голубоглазым оруженосцем. Благороден, горд, отважен. Совершает подвиги и не совершает ошибок. Идеально.
По обрывку разговора между рыцарем и слугой я поняла, что в большом городе (Нуроваль, кажется) проживает некая леди Джейн, барышня строгих нравов и чрезвычайно приятной внешности, внимания которой молодой человек безуспешно, но энергично добивается вот уже более трёх недель, отматывая почти ежедневно огромную дистанцию от своего рыцарского замка до еë дома. К тому же, упоминалась и некая Мариэтт, дочь трактирщика, девушка, не отличающаяся строгими нравами и умопомрачительной красотой, зато щедро выказывающая своё расположение второму спутнику.
Из этого я заключила, что мне ещë представится не один шанс познакомиться с этими господами поближе, хотят они того или нет. Так что пока можно спокойно нагуливать аппетит.
23.06.****
Итак, сэр Элинар и его оруженосец Грэм с каждым днём становятся мне всë более и более интересны. Приходится красться за ними через кусты, чтобы подслушивать разговоры. Ты то, что ты ешь, поэтому мне хочется сначала изучить характер моего рыцаря, дабы понять, чем я стану, когда отобедаю им.
Элинар, не имея привлекательной наружности (горб, сальные волосы, крючковатый нос), всë-таки привлекает женщин своим красноречием и отличным голосом, а также несравненным талантом к сочинительству и исполнению баллад, песен и прочих мадригалов. Несмотря на угрюмый вид, нрава он живого и весёлого, но, тем не менее, покорить суровое сердце прекрасной леди Джейн он не может.
Его оруженосец, напротив, необычайно хорош собой, но при этом замкнут, молчалив и мрачен. В отличие от своего господина, он очень серьёзно относится к жизни, рыцарской чести и оружию.
Ах да, забыла записать самое главное: сэр Элинар – Избранный. Вселенная указала на него ещë при рождении, были знаки в виде пролетевшей мимо кометы, закричавшей совы, родимого пятна в форме меча на ладони младенца и тому подобных неоспоримых доказательств особого предназначения ребёнка. Правда, что именно он должен совершить, пока никто не знает. Возможно, убить мрачную хренотень из-под ёлки?
Во всяком случае, Избранными я ещë не закусывала!
28.06.****
Леди Джейн поставила нашему рыцарю условие: либо он совершает какой-никакой, но подвиг в еë честь, либо никогда не быть им вместе. Ну и правильно, вот что я скажу! А то куда это годится: благородный рыцарь, да без подвигов!
Игра становится интересной!
12.07.****
Несколько съеденных путников за последнюю неделю – и обо мне уже поползли плохие слухи. Вечер перестаёт быть томным, а за мою голову в Нуровале назначили награду. Есть чем гордиться в этой жизни!
14.07.****
Леди Джейн подбила Элинара поучаствовать в борьбе за мою смерть. Это просто замечательно, а то носятся тут всякие, уже надоели! Лучше уж пусть обед сам ко мне доставится.
20.07.****
Ну и денёк, до сих пор оправиться не могу! С чего бы начать…
Сегодня я решила наконец-то получить свою законную добычу и награду, сожрав Элинара со всеми потрохами, так сказать. Нет, ну а сколько можно? Я на него давно глаз положила, а он всë ещë бегает по миру живой и здоровый, непорядок! Наигралась я с ним, в общем.
Всë по правилам, по кодексу монстров с больших дорог: подкараулила рыцаря с его оруженосцем в кустах, выскочила им навстречу, даже не со спины напала, потому что на благородных рыцарей со спины нападать вроде как не принято. Пусть уж сразится со мной один-на-один, как чудовище с героем.
Но что бы вы думали, этот благородный рыцарь разинул рот, закричал, развернул коня и поскакал прочь от места предполагаемого сражения, так и не обнажив меча. Тоже мне Избранный…
Я, конечно, обалдела знатно, ну не ожидала я от него подобной слабости, честно говоря! Всë-таки мне представлялось, что это смелый воин, а не тряпка в латах.
Я так растерялась, что совсем позабыла про второго всадника. Зато Грэм-то не растерялся, выхватил меч и… Ох, мне больно об этом говорить, больно во всех смыслах слова, вы понимаете! В общем, он оттяпал мне ту самую уродскую клешню, что росла из задницы! Ладно, она мне никогда не нравилась, но ведь обидно!
Лучше бы я съела их сразу, но моя гордыня меня в очередной раз погубила! В очередной раз, но, к счастью, не до конца! Я страдаю и зализываю раны.
25.07.****
Несмотря ни на что, я всë-таки уважаю этого Грэма! Представляете, он притащил мою клешню в Нуроваль и представил местным властям как доказательство моей смерти. Ему выдали обещанную награду и, кажется, посвятят в рыцари за избавление города от мерзкой твари!
А Эльнар уехал из этих краёв. Что ж, видимо, и мне пора покинуть свой лес, хотя за избавление города от страшного чудовища в рыцари меня, увы, не посвятят! Я отправляюсь обратно в Бездну.
Кстати, в конце августа состоится свадьба сэра Грэма и леди Джейн. Похоже, она разочаровалась в своём предыдущем ухажёре, над которым теперь потешается весь Нуроваль. Оруженосец, по-видимому, не стал молчать о позоре своего господина. Что ж, это его право!
Похороны леди Хелен
– Тобиас, – старая графиня сама разлила по чашкам холодный мятный чай и протянула одну юному метису. – Ты не представляешь, как я рада тебя здесь видеть!
– Мир воистину тесен, – молодой человек с лёгкой улыбкой склонил темноволосую голову.
– Да-да, – нетерпеливо ответила пожилая дама. – Хотела бы выразить свои соболезнования. Очень-очень жаль, что я не смогла приехать на похороны твоей госпожи. Но ведь не стала бы я мчаться в Англию с другого конца света только потому, что старушке Хелен пришло в голову отдать Богу душу!
– Не волнуйтесь, графиня, – в карих глазах Тобиаса появилось какое-то по-мальчишески озорное выражение. – Вы можете самолично присутствовать на похоронах леди Грим, если пожелаете!
– Как так? – удивлённо вскинула брови его собеседница. – Объясни, я не понимаю!
Она сидела в плетёном кресле, вся такая прямая и правильная, с идеально ровной осанкой, несмотря на свои семьдесят три. «И как только эти две женщины могли дружить столько лет?» – промелькнуло в голове Тобиаса.
– Сейчас я вам объясню. Вы ведь знаете, госпожа была весьма оригинальной женщиной, можно даже сказать «экстравагантной».
– Кому, как не мне! – сухо вставила графиня.
– Да, да, конечно. Тогда, наверное, вам нетрудно будет представить, что за завещание она оставила?
– Даже боюсь об этом думать! Кому же отошло наследство?
– В том-то и дело: никому! – торжествующе ответил Тобиас. – Она всё вложила в собственные похороны!
– Это невозможно! Неужели она приказала выстроить себе мавзолей, а ты здесь для того чтобы изучить особенности местной архитектуры и набраться идей?
– Ну что вы! – он широко улыбнулся. – Леди Грим ни за что бы не позволила заключить себя в каменную коробку и оставить там до второго пришествия! Как вы знаете, графиня, она очень боялась замкнутых пространств. А ещё хотела навсегда сохранить свою свободу, даже после смерти.
– И как же ей это удалось?
– Она приказала сжечь своё тело, а пепел развеять в тех местах, где она когда-то была счастлива!
Графиня, всплеснув руками, воскликнула:
– Сжечь? Её, христианку? Боже мой, какая нелепая блажь!
– А заняться этим она поручила вашему покорному слуге. Вот на это и пошло всё её наследство!
– Я начинаю понимать! – рассмеявшись, сказала пожилая дама. – И где же была счастлива наша покойная Хелен?
– О, вы знаете её легкий оптимистичный характер! – на смугловатых щеках юноши заиграли ямочки. – Легче перечислить, где она счастлива не была! Сначала счастье ей дарил родной дом в Ирландии, потом их с лордом Гримом поместье в Йоркшире. Ещё немного порадовали её Ницца, Канны, Неаполь, Мадрид, Афины, Лиссабон… А во время её вдовства много счастья госпоже принесли Франция, Голландия, Бразилия, Мексика, Австралия, Российская Империя, Япония, Китай, Вьетнам, Индия, Турция…
– О да, Хелен, как никто умела быть счастливой! – покачала головой графиня. – Особенно после ранней смерти бедного Чарльза Грима! И повсюду ты рассыпал её прах?
– Что вы, я ещё не объездил и половины мест, некогда осчастлививших мою госпожу!
– Как вижу, ты не торопишься!
– Мне были даны чёткие инструкции. Я остаюсь в каждом месте на строго определённое время, и лишь после этого развеиваю пепел. Она позволила тратить столько её денег, сколько мне заблагорассудится! Здесь, на Шри-Ланке, она, кажется, была особенно счастлива, потому что приказала мне провести на острове целых полгода!
– Ах, Хелен, Хелен! – с грустной улыбкой тихо проговорила графиня. – Правила всегда были созданы не для тебя!
– Что ж, не смею больше отнимать у вас время, – Тобиас встал и, отвесив поклон собеседнице, направился к двери.
Графиня чересчур резко поднялась с места и дрогнувшим голосом спросила:
– Хелен тебе когда-нибудь говорила, кто твой отец?
Тобиас обернулся, и она увидела печальную улыбку на его губах:
– Нет, для неё это было совершенно неважно. Да и для меня тоже, нам вполне хватало друг друга, – с этими словами он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
– Конечно, неважно, – пробормотала почтенная дама, опускаясь в кресло. – Сколько их было-то у неё? Французские лакеи, венецианские гондольеры, испанские тореадоры… Она всегда отличалась неуёмным характером! Рано или поздно кто-то должен был подарить ей наследника, раз уж не смог бедный Чарльз. Абсолютно бесправного наследника, для которого она не смогла сделать ничего, кроме как устроить при себе слугой. Но Хелен всё-таки нашла выход, хотя, боже мой, как же она рисковала, фактически оставляя всё наследство лакею! А ямочки на щеках Тобиас взял от неё! И глаза тоже, и руки.