Татьяна Филатова
Живи

Полная версия

Сделаю небольшое отступление. Женщина и правда может сидеть дома, но! – она при этом должна развиваться, иметь возможность зарабатывать путем развития своей личности (да-да, порой и из дома), она должна иметь увлечения, которые будут наполнять ее жизненной энергией, чтобы потом в свою очередь эта женщина делилась своей мощной энергетикой с мужем, стимулируя его на новые свершения в жизни. А то самое «сиди дома» не имеет ничего общего с развитием. Зачастую женщины, сидящие дома, превращаются из роковых красоток, какими они были до свадьбы, в по-настоящему отчаявшихся (не отчаянных) домохозяек: лишний вес, уставшее лицо, слишком ранние морщины, отсутствие интересов, безрадостный вид и мир, суженный до масштабов кухни и детской комнаты.

Так дома женщине сидеть НЕЛЬЗЯ!

Я, признаюсь, очень наивный человек. Так было тогда, так есть и сейчас. Я не умею и не люблю обманывать, и ожидаю, что и со мной также будут честными. Меня легко надуть и разыграть, я ненавижу пранки. Я – за честность. А мой муж мне врал.

Следующий знаковый эпизод в своей жизни мне очень больно и страшно вспоминать. Он особо въелся в мою память, потому что тогда угроза нависла не только надо мной.

Я навсегда запомнила свой двадцать четвёртый день рождения. (К слову, заигравшись с синдромом жертвы, все свои дни рождения я не отмечала по причине экономии на себе, отнекиваясь, мол, не люблю справлять. За всю нашу семейную жизнь мой муж ни разу ничего не подарил мне на день рождения. Помню, что был букет на тридцатилетие. И редкие штучные розы. Всё.)

Я была на седьмом месяце беременности сыном. За месяц до этого я перенесла страшный удар – врач, делавшая УЗИ, сказал, что ребёнок болен гидроцефалией мозга. Я чуть с ума не сошла. Я не рассматривала вариант аборта. Ни в коем случае. Это мой сын. Он внутри меня. Он жив и будет жить. Я искала варианты, как и где можно сделать операцию сразу после рождения, изучала всевозможную информацию об этом недуге, пока, спустя неделю, не подошла моя очередь к другому доктору в Донецке, который, сделав ещё одно УЗИ, сказал мне, что мой сынок будет просто крупным, но с его головой абсолютно все нормально. С души словно спал камень.

Я ещё не до конца оправилась от истории с гидроцефалией… В ночь на мой день рождения я сидела на кухне на разложенном диване, который специально застелила для мужа – было уже за полночь, а его все еще не было дома. Я догадывалась, где он может быть. И с кем. Я не хотела, чтобы он ложился со мной в одну постель. Хотя бы в мой день рождения.

Дочка спала в своей кроватке, к счастью, очень крепко. Я не помню, во сколько точно он пришёл домой, но мой день рождения уже наступил – это было третье апреля 2012 года.

Муж был в стельку пьян. Я указала ему на диван, и тут демон вышел наружу…

(Когда я это пишу, даже спустя столько лет, мои руки дрожат, слезы стоят в глазах, а сердце выпрыгивает наружу).

Я помню, как лежала в туалете скрученная на коврике возле унитаза, а он меня бил. Он замахивался на меня ногами. Я обхватывала руками живот, стараясь уберечь ребёнка, но мысленно молилась Богу, прощаясь с жизнью. Я понимала, что бессмысленно прятать живот, ведь если он убьет меня, то и мой сын погибнет вместе со мной. Я просила у Бога прощения за свои грехи, отчаянно понимая, что это мои последние мысли. Я, наверное, смирилась. Заботило и пугало меня в те мгновения лишь одно: что будет с дочкой, когда он закончит со мной. Я вспоминаю это со слезами. Это очень больно. И очень страшно.

Психологические проблемы у сына есть, и они огромные, в основном все они – агрессивного характера: пример отца, который он впитал в себя против собственной воли. Еще через пуповину вместе с моей отравленной тем ужасом кровью, он напитался страхом, которые передались ему тогда, внутри меня. Всё те гормоны стресса, которые просто гигантскими порциями выбрасывались в мою кровь в ту ночь, отравляя её, изменили и его. Мой муж морально калечил наших детей даже до их рождения. И за это я не могу его простить.

Позже детский психолог мне скажет, что агрессия моего сына – это скрытый страх. Он – словно запуганный щенок, который от страха забивается в угол и бросается на каждого, кто пытается к нему приблизиться. Но не оттого, что он злой пёс, а оттого, что ему по-детски страшно.

Он замахнулся на меня табуреткой так сильно, что от неё остались вмятины в потолке ванной комнаты, обшитого пластиком – эти дыры там находятся и сегодня. До меня, слава Богу, табуретка не долетела – он зашвырнул ее в акриловую ванну, пробив и в ней дыру. Я не помню, как все это закончилось, как сошло на нет это бешенство, как он остановился и куда ушел: спать или вон из квартиры. Кажется, на утро я с дочкой села в такси и уехала к моей матери, чтобы переждать, пока муж не соберет вещи. Я выгнала его. Опять. Не в первый и не в последний раз.

Я знаю, что нельзя винить себя. Но я совершила страшную ошибку, прожив после той ужасной ночи с этим монстром ещё почти девять лет. Девять лет, губительных для психики моих детей и моего здоровья. Девять лет, которые уничтожали нежную девочку-котёнка, превращая её в дикую кошку с длинными когтями, а ласкового и доброго мальчика одарили вспышками гнева, которые он сам в себе ненавидит.

Моя слабость, моя жалость к тирану вышли боком всем, кроме него самого. Разумеется, он тоже не был счастлив, но он не жил в том страхе и ужасе, что мы. И, вспоминая те события, он, вероятнее всего, не роняет слезы, как это делаю сейчас я.

Никогда нельзя жалеть человека, который причиняет вам боль! Как бы он потом не плакал, чем бы не оправдывался. Испытывать жалость к монстру – это контрпродуктивно. Жертвы часто любят своих мучителей. Но любовь ли это? Вас он не пожалеет. Уж поверьте.

Однажды, немного позже, в очередной раз расставаясь, я сказала ему: «Если ты уйдёшь, значит мы приносим в жертву тебя, ведь ты сопьешься без семьи, а если ты останешься, то это значит, что мы приносим в жертву меня, ведь однажды ты меня убьешь». Он был согласен с этими словами, он знал, что я права. И оставался снова и снова.

Терпеть насилие к себе девочку с детства приучают общество и определённые семейные установки. Если дедушка обижал бабушку, то и папа будет обижать маму. Если бабушка терпела измены или пьянства мужа, то и мама будет переживает подобные поступки отца в слезах, но весьма кротко и смиренно. Смирению, кротости и послушанию мужьям жён учат и Библия, и Коран. Но ведь они учат и мужей заботиться о своих женах, как о нежнейших хрустальных сосудах. Никто не говорит о рабовладении, об услужливости и подчинении безвольной рабыни. А если той заботы – как о самом дорогом – нет, значит и женщине не стоит оставаться рядом с таким мужчиной. Но установки с детства не дают вырваться на свободу, нашептывая: куда ты пойдёшь, где возьмёшь деньги, что о тебе подумают люди, ребёнок должен жить в полной семье, он обязательно изменится с твоей помощью, бьёт – значит любит, ты сама виновата, ты спровоцировала, с прицепом ты никому не будешь нужна, вот бабушка терпела, и были у неё и квартира, и дача, и машина, и Гагры. Терпи.

Терпи…

Но правильный вариант есть только один: если женщина по отношению к себе чувствует недостойное поведение, которое унижает и разрушает её, она должна уйти. Без всяких «но». Без компромиссов. Сразу. Не давая второго или десятого шанса. Конечно, когда муж разбрасывать носки, но при этом носит свою жену на руках и пылинки с неё сдувает, как с того самого хрустального сосуда, то носки – не повод для расхода. Но если он плюёт в лицо в прямом и переносном смысле, если он позволяет себе обзывать низкими, гнусными словами свою женщину, если он решается поднять на неё руку – расставание должно быть незамедлительным. Да, есть один шанс на миллион, что такой мужчина изменится. Но пусть он проходит этот нелёгкий процесс трансформации где-то на приличном и безопасном расстоянии, чтобы, не дай Бог, по старой памяти не оскорбить или не нанести боль моральную и физическую той, которая имела неосторожность однажды в него влюбиться. Мы, женщины, не мамы этим взрослым мужчинам. Мы не обязаны их менять. Да и не сможем никогда. Человек должен этого захотеть сам, но, повторюсь, делать он это должен на безопасном от вас расстоянии. Мы не реабилитационный центр. Вступая в отношения, оба партнёра уже должны быть готовыми и сформированными ЗДОРОВЫМИ личностями, а не недоделанным проектом. Я заявляю об этом, основываясь на собственном опыте: абьюзер, тиран, агрессор – назовите, как угодно, но факт остается фактом: ТАКИЕ МУЖЧИНЫ НЕ МЕНЯЮТСЯ ИЗ-ЗА ЛЮБВИ, ЖАЛОСТИ, ПРОСЬБ, ЗАБОТЫ О НИХ, ПРИВОРОТОВ И ДРУГИХ ВАШИХ СТАРАНИЙ! Выход один – бежать и строить свою собственную жизнь. Как бы сильно вы не «любили» это человека.

Жаль, что чаще всего мы это понимаем очень поздно, имея искалеченную психику, нервных детей, кучу негативных воспоминаний и, порой, даже четвертую стадию рака.

Вернусь в далёкий 2012 год. Апрель. Мой день рождения, который чуть не стал моим днём смерти.

Муж ушёл. Конечно, он понял, что натворил. От многого, совершенного им в ту ночь, он потом отказывался, мол, не было такого, но как бы сильно он не был пьян, совсем все из его памяти не могло стереться. Как минимум, о той ночи напоминанием на всю оставшуюся семейную жизнь остались дыры в потолке и ванной.

Муж переехал к своей матери. У меня появился шанс опомниться и начать новую жизнь. Сделай я это тогда, мой сын никогда бы не увидел домашнего насилия, не уяснил бы, что оскорблять и бить маму – это допустимо, приемлемо и безнаказанно. У меня была дочь, я должна была скоро родить сына – мои дети уже при мне. Подавай на развод, живи и будь счастлива и свободна! Но я была невротиком, в голове которого бал правили установки: полная семья, дети должны быть с отцом, жена – с мужем. Бла-бла-бла.

Когда муж ушёл, я зашла в его компьютер и перечитала переписку Вконтакте. Сейчас, находясь в здоровых отношениях, ценя личные границы свои и других людей, я бы так не поступила. Детские переписки в их телефонах – это тоже их личное дело, в которое я не вторгаюсь. Но тогда я была «обычной», к тому же безумно злой и обиженной на мужа после произошедшего ночью. И мне, что на первый взгляд может показаться странным и абсурдным, судя по всему, хотелось сделать себе еще больнее, ведь я понимала, что могу там найти. (Вот она – та самая «любовь» – исключительно наркотическая зависимость, которая требует все новой дозы боли, после которой становиться и плохо, и удовлетворенно одновременно – очень нездоровая ситуация). Я нашла переписку с его тёткой, которая живёт в Германии. Занятен был тот факт, что я тоже с ней общалась и считала наше общение достаточно близким. Но, как она позже мне сама сказала: родня всегда будет ближе, чем жена. Ей мой муж признавался в том, что влюблен в коллегу с работы, ту самую, с которой проводил вечера в клубе или бильярде. Он сожалел о том, что ей он, по его словам, не нужен, ведь у него скоро будет уже двое детей. В общем, у пацана приключились горе и беда, сердечные проблемы и страдания, а злость он решил вывести на беременной жене в ее собственный день рождения. Классика, я бы сказала.

Он звонил, просил о встречах, и мы встречались, чтобы он якобы мог видеться с дочерью. На самом же деле он искал возможность вернуться домой. Моя свекровь настаивала на том, чтобы он «в ногах валялся», но восстановил семью, ведь у нас «двое деток». Естественно, было море признаний и обещаний, что он изменится, что все будет по-другому, что он никогда не будет больше пить, играть в компьютерные игры, заглядываться на кого-то на стороне, оскорблять, бить, унижать и прочее (список был огромным, ведь пообещать можно абсолютно все, что угодно – это совсем не сложно, это ведь просто слова). Он плакал и говорил о том, как ему без нас плохо. Когда спустя время мы еще несколько раз расставались, после каждого случая весь этот список обещаний дублировался снова и снова, лишь немного видоизменяясь. Но повторюсь – говорить не сложно. На словах можно все.

Я заскучала, мне стало одиноко, мне стало его жалко. Опять это ЖАЛКО. Вот смотрю назад на себя и думаю: ну что ж ты дура-то такая, Танюша?! Но понимаю прекрасно, что тогда я не могла по-другому. Я с маленькой трёхлетней дочкой, с пузом – и одна. Для женщины-невротика, женщины, не имеющей уверенности в себе, женщины с низкой самооценкой, мир без мужчины – это не полноценный мир, ведь она сама себе неинтересна. Конечно, мне хотелось иметь рядом опору и мужское плечо. Только вот опорой мой муж мне никогда не был. Я ему не единожды говорила: «Ты должен защищать нас, а по итогу – нас нужно защищать от тебя». До того, как мы незабываемо встретили мой двадцать четвёртый день рождения, было много случаев, после которых любая адекватная женщина не только подала бы на развод, но ещё бы и написала заявление в полицию. В один из скандалов он выставил меня в нижнем белье на незастекленный балкон, когда на улице была зима (спасибо ему, милосердному, я там провела не больше пяти минут, точное время не могу сказать), в другой раз я выскочила в подъезд и побежала, рискуя быть жестоко остановленной, на третий этаж (мы жили на пятом), где снимал квартиру его отчим, отчаянно стуча в дверь и умоляя о помощи. И это только те случаи, которые чётко отпечатались в памяти. Сколько было мелких ссор, которые ограничивались толканием или просто оскорблениями и угрозами – не сосчитать.

Что отличает психопатов от нормальных, но в чем-то провинившихся людей? – первые после собственного же зверства неистово требуют любви к себе. Вопреки здравому смыслу. Мой муж искренне не понимал, как это его жена может его не хотеть. Он обзывал меня фригидной. Рассказывал про сексуальные подвиги жён своих коллег (?!), он даже однажды в очередной ссоре с моей мамой (да, таких тоже было немало) выкрикнул ей, жалуясь на её дочь, то есть на меня: «Я молодой мужик, а у меняя секса нет!». Он, видимо, не понимал, что для секса нужно иметь желание, а для желания женщине нужно чувствовать себя любимой и защищённой, или, как минимум, хотя бы не оскорблённой, униженной и избитой. Порой, из-за отказа, он мог толкнуть меня со всей силы в постели так, что я ударялась лбом о стену. В 2010 году в Москве погиб мой дядя. Помню, утром от бабушки я узнала эту страшную новость, для меня это было ударом. Я планировала поездку на похороны, пребывала в очень расстроенных чувствах. Вечером мужем мне был задан вопрос: «А что, секса не будет?». Я и сейчас не могу это как-то прокомментировать – у меня нет слов.

Психопаты требуют восстановления отношений через секс. Это так называемый «акт примирения». Такое действо не имеет ничего общего с любовью. Мало вероятно, что женщина в процессе будет получать удовольствие, и я сейчас говорю именно об удовольствии ощущения, что рядом с тобой любимый человек. Скорее всего, она будет чувствовать отвращение и презрение. Страсть может присутствовать с ее стороны, если она и сама является таким же психопатом, как ее избранник. Но не зря секс называют «занятием любовью». А то, что происходит на этапе примирения после избиения, оскорблений и ломаной мебели – это лишь апофеоз наркотического угара двух зависимых.

Апрель 2012 года. Муж вернулся в семью. Отдельно мы прожили, кажется, не более месяца. Я совершила не первую и не последнюю одну и ту же ошибку: я поверила, понадеялась, доверилась и снова дала ему шанс.

Мне, как женщине, как маме, как жене, хотелось, чтобы участие мужа в нашем родительстве было максимально погруженным. Наверняка, каждый хотя бы раз в своей жизни чувствовал, как толкается ребенок: кто-то клал руку женщине на живот, а кто-то имел счастье ощущать это изнутри. Моего мужа это раздражало. Всегда, когда я просила положить руку на живот как в первую, так и во вторую беременность, он отказывался с неким раздражением и брезгливостью. У меня не укладывалось в голове: это же твои жена и ребёнок. Твои родные люди. Твоё продолжение. Твои плоть и кровь. Один раз, незадолго до вторых родов, он случайно во сне положил руку на мой живот и почувствовал толчок. Он проснулся, понял, что произошло, и спешно убрал руку, как будто вляпался ею во что-то мерзкое.

Я была замужем, но не за мужем.

Тридцатого июня вечером он поехал кататься на велосипеде. Как оказалось, он встретился с друзьями: шашлык, выпивка. Около полуночи я стала ему звонить и писать, пытаясь сообщить, что я, кажется, рожаю. В ответ я встретила раздражение. Ничего нового. Однако факт остаётся фактом – я рожала. Выслушав в свой адрес очередную порцию нелесных фраз, я стала собираться в роддом. Муж приехал домой около часа ночи, выпивший. Он был зол на меня, так как решил, что я специально ему наврала, чтобы он скорее вернулся домой с отдыха. Срок родов стоял на седьмое июля. Но как часто дети рождаются точно в день указанного срока? Разумеется, мне была неприятна его реакция, но было немного не до этого. Мы вызвали такси и уехали в роддом. В 14.10 первого июля наш сын появился на свет.

Мой бывший муж бил наших детей. Бил по попе, по ногам, по голове, по лицу, по губам. Обзывал их разными гнусными словами. «Бестолочь» – самое частое и самое «безобидное» оскорбление в их адрес в его лексиконе. А я была наблюдателем… Странное дело: если кто-то чужой на улице принялся бы бить наших детей, то мы бы незамедлительно сами разорвали того человека. Почему же позволяем дома родному отцу обижать самое дорогое, что у нас есть?

Наверняка вы хоть раз в жизни видели лично или на видеозаписи, как кошка защищает своих котят. Ценой собственной жизни она налетает, словно коршун, на стаю собак, которые покушаются на жизнь её ребёнка. Она не думает о себе. Она готова принести себя в жертву, лишь бы её потомство осталось целым и невредимым. Кошка в своих зубах нежно переносит котят в безопасное место, где их не найдут люди или собаки. Она прячет детёнышей, и найти их потом порой очень сложно. Жаль, что мы, люди, не делаем так же, или же делаем, но уже слишком поздно – когда котята уже пострадали от чьих-то зубов и когтей. Тогда из меня вышла плохая мама-кошка. Мои дети вместе с молоком впитывали всю ту боль, которую испытывали и я, и они сами. Мне не хватило смелости стать кошкой, которая выпустит когти за своих малышей, которая возьмёт их крепко-крепко за холку и перенесёт в безопасное место. Я верила, что своей любовью и заботой не допущу в них злости. Но я ошиблась. У меня не было знаний. А материнский инстинкт подвёл, уступив место безосновательной надежде. Чуть позже я написала стихотворение, посвящённой моей дочери, где она – нежный и маленький котенок, который должен был вырасти ласковой кошечкой, привыкшей к нежным рукам и заботе. Но она росла взъерошенной дикой кошкой, которая ни на минуту не прятала когти, ведь она знала: доверишься – пожалеешь. Как много женщин, веря в то, что однажды (однажды – мифическая дата, существование которой весьма сомнительно) их мужчины изменятся и станут Мужчинами с большой буквы, что они начнут заботиться о своей семье, дорожить своими жёнами и бережно относиться к своим детям – существам, которые только-только увидели этот мир и напоминают лёгкое, белое, наивное облачко. Но запомните: человек не изменится по просьбе даже самых близких людей. НИКОГДА. Не обманывайтесь. Ваш муж – это взрослый мужик, который уже умеет принимать решения. И быть таким, какой он есть – это и есть его решение. Это не ваша проблема, и уж тем более это не проблема ваших детей. Это целиком и полностью его забота. Вы не обязаны ему помогать меняться, если психическое, а порой и физическое здоровье вас и ваших детей под угрозой. Если уж настолько он вам дорог, удалитесь на безопасное расстояние, дайте ему срок и наблюдайте. Если вы так же ему дороги, он наизнанку вывернет свое нутро, пойдёт к психологу (о да, в нашей стране мужчинам все ещё зазорно обращаться к психологу, что очень глупо и невежественно с их стороны), изучит литературу, углубится в себя, разберётся в своих проблемах. А вы наблюдайте. Но где-то там – с безопасного расстояния, где ваших котят не достанут зубы ни одного хищника. Поверьте, старое поверье «сохранить семью ради детей» не просто изжило себя, это верная дорога для ваших драгоценных чад к неврозу. А может и к психозу. Дети должны жить в счастливой семье, даже если она состоит только из них и их мамы. Станьте той самой обезумевшей на мгновение мамой-кошкой. Хватайте своих котят в зубы и бегите с ними в безопасное место. Пока не поздно.

Бил котёнка тяжёлой рукой за провинность и шалость,

Обзывая так гнусно, обиднее слова "собака".

И котёнку неведомы были забота и жалость,

А любовь: там тепло или больно? – Всё как-то двояко…

И котёнок привык к наказанию, боли и злости,

Он привык, что его постоянно за что-то пинают.

Он мурчать был обязан, когда приходили к ним гости.

После – ластился, но понимал – он всё время мешает.

Он хотел лишь любви – настоящей, хотя бы немножко,

Но – за шкирку и прочь, напоследок крича: "Бестолковый"…

Котик рос. И теперь уж совсем почти взрослая кошка,

Только взгляд уж не ласковый вовсе, а слишком суровый…