Тата Златова
Одной нитью связаны
Глава 17
В этот же период Егор пытался разрулить свою ситуацию как можно быстрее и безболезненней. Получалось с переменным успехом. Иногда выныривал из болота, состоящего из боли, привязанности, злобы, и тогда казалось – ну вот, отпустило. Поднимал голову, мир начинал играть яркими красками. А через некоторое время опять погружался обратно. Снова мысленно вел с бывшей беседы, где обличал ее, хотя и понимал, что это бестолковое занятие. То она вызывала отвращение, то в памяти всплывали воспоминания. И так по кругу.
Он стал часто задаваться вопросом: а любил ли он ее вообще? Ну да, в самом начале залип на нее, красивую и опытную. А дальше? Как так получилось, что женился на ней? Она пригласила его пожить у себя, клянясь, что между ними ничего не будет, а деньги он потом отдаст, когда заработает. Деваться было некуда: мать умерла, но сначала переписала квартиру на своего собутыльника. Переехал. Днем учился, ночью работал. Сначала Клавдия и вправду никак себя не проявляла. Только слушала, делая заинтересованное лицо, и проявляла заботу: то вещи постирает, то еду приготовит. Потом стала его встречать «особенно», убеждая, что таким образом помогает ему расслабиться. Но ей, конечно же, ничего от него не нужно. Как он мог подумать? Потом у нее как бы случайно распахивался халат, случайно падали ложки, отчего она бесстыдно наклонялась прямо перед ним, зная, что одета в короткое. А дальше пошла тяжелая артиллерия: позвала его в ванную, под предлогом «потереть спинку», не чужие же, чего, мол, стесняться. Стала целовать… Так все и закрутилось. Тьфу блин. Еще и на эмоциональные якоря подсадила. То отдавала, то подкладывала всякие памятные мелочи, связанные с положительными эмоциями. Чтобы, глядя на них, думал о ней.
Зачем-то использовала эти якоря и сейчас. Несколько раз, приезжая за вещами, она будто нарочно появлялась именно тогда, когда он был дома. И начинала:
– Ой, а помнишь, как мы промокли тогда под дождем и забежали в то кафе? Как раз эта музыка играла… А помнишь, как у меня на пляже ветром унесло эту шляпку и ты потом ее искал? Вот даже фото осталось…
Эмоциональная раскачка шла полным ходом. Только зачем? Чего она добивалась? Ведь была уже с другим. Наверное, хотела держать его как запасной аэродром. Егор еле сдерживался, чтобы не выгнать ее взашей из своей квартиры, только сжимал кулаки. Все ради сына. Сейчас главное дождаться развода и чтобы она не передумала насчет Кирюхи. Ради того, чтобы сын остался с ним, он пройдет через все. Выстоит, как тогда, когда попал в детдом. Будет биться за сына и за себя до последнего. Кирюха не лишится отца. Никогда. Даже если придется строить из себя «аленя». Ибо это настоящая война. И проиграть он не может.
Клавдия не торопилась исчезать из его жизни полностью. Перебравшись к любовнику, она продолжала захаживать к Егору, при этом уносила в основном только что-то незначительное, чтобы в следующий раз снова прийти под предлогом «забрать свои вещи», которые продолжали пылиться на полках. В итоге санчас получался какой-то кривой, а ведь он подразумевает избавление от эмоциональной зависимости от конкретного человека, от того образа жизни, к которому с ней привык. Она же не позволяла этого сделать. Хотела держать Егора на коротком поводке, чтобы в случае чего было, к кому вернуться. Она ясно дала это понять, когда однажды заявилась без предупреждения прямо в квартиру.
В тот день, возвращаясь с работы вместе с сыном, он застал Клавдию стоящей посреди коридора. Нарядная, накрашенная, она встретила их, широко улыбаясь. Егор, конечно, растерялся. И мгновенно пожалел, что не сменил замки.
– Что нужно? – неприветливо спросил.
– Хотела тебя увидеть, Кирюшу. Соскучилась.
– Увидела? Свободна.
Стараясь сохранять хладнокровие, он помог сыну раздеться. Мальчик встал, как вкопанный, и молча посмотрел на маму.
– Как ты, мой милый? – наклонилась она к нему и потрепала по щеке.
– Холосо! – честно ответил он со всей своей детской непосредственностью и побежал в комнату играть с новой машинкой.
У Клавдии перекосило лицо. Стараясь не смотреть на нее, Егор снял пиджак и повернул в ванную, чтобы вымыть руки. Она последовала за ним, явно нервничая, хотя и старалась придать своему виду небрежности. Но ее выдавали жесты: то она свитер одернет, то сережку затеребит, то локон на палец накрутит.
Вытерев руки полотенцем, Егор расстегнул рубашку, сунул ее в барабан стиралки. Успел заметить оценивающий взгляд бывшей, скользнувший по мускулам. За это время привел себя в форму, постригся, сменил гардероб. А должен был, наверное, выть от боли и обрывать ее телефон.
Не дождется.
Прищурился, скрестив руки на груди. Клавдия снова улыбнулась – на этот раз улыбка получилась напряженной, неестественной.
– Послушай, мне так жаль, что так все получилось. Пойми, я желаю тебе добра…
– Поэтому ты сейчас соберешь все свои вещи и уйдешь. Правильно понимаю?
– Неправильно. Странно, что за эти дни я от тебя не услышала ни одного слова о том, как я тебе нужна, что ты не хочешь меня отпускать. Как так, все мужики борются и возвращают жен, борются за семью. По нескольку раз возвращаются, уходят, приходят, а тебе как будто все равно на меня.
Она замолчала, видимо, ожидая, что он начнет возражать. Но Егор никак не отреагировал, лишь подтверждая ее мысль: ему абсолютно ровно на нее. Она – предательница. Враг. Пустое место. И если бы ни Кирюха… Егор скрутил полотенце в узел и бросил в ванную.
– Злишься, – она подошла, вытянула руку, видимо, собираясь взъерошить ему волосы, как делала это прежде, когда он сердился, но Егор перехватил ее ладонь.
– Тебе пора.
Спокойно вышел из ванной и направился в детскую комнату, хотя самого опять качнуло дико. Хоть бы вот этой наигранной улыбки не показывала, строит из себя всю такую положительную, а на самом деле обычная шлюпка.
Когда хлопнула дверь, облегченно выдохнул. Наконец-то срулила. А вещи опять не забрала, чтобы не вздумал о ней, такой красивой, забывать. Глупый, дешевый прием, который не сработает.
– Да никакой это не камбек, просто попытка прогиба, – со знанием дела сказал Серега, когда вечером Егор набрал его. – Прощупывала почву. Как самочувствие?
– Не ахти, но держусь.
– Держись. Через эмоциональные прогибы бабы подпитываются энергией, а мужчина в них ее теряет. Потому что эмоции – это их поле. А наше поле – поступки. Обрывай уже с ней общение, занимайся собой. Нет больше никаких вас. Есть ты и сын. А она пусть идет к своей счастливой жизни с Олежеком.
– Ты прав, камрад. Сгоняю-ка я с Кирюхой в санаторий недельки на две. Давно отпуск не брал.
Так и сделал. Исчез без предупреждения, но на всякий случай оставил дома сестру, чтобы она предупредила Клавдию, если вдруг той вздумается опять приехать за вещами. Теперь она была забита в контактах как «ббж» – будущая бывшая жена – сразу кинул ее номер в чс, и вышел из всех соцсетей.
Отдохнул, понемногу успокоился, ушел с головой в дела. Сильные эмоции стали постепенно остывать. Остались лишь сожаления, которые относились к значимым событиям пройденной жизни. И злость из-за потерянных лет. Но и эта волна быстро схлынула. Накануне судебного заседания он уже чувствовал душевный подъем, а когда брак наконец-то расторгли, выдохнул, будто сбросил с плеч чугунную гирю.
Свобода!
Буквально на следующий день Егор врезал новые замки и очистил квартиру от всего ненужного. И когда бывшая заявилась вновь, то наткнулась на кучу уже собранных сумок и его ехидную ухмылку.
– Что это? – удивленно спросила она.
– Твои вещи. Удачи.
Избавившись от всего лишнего, Егор затеял в квартире перестановку, а то она стала напоминать не уютное гнездо, а музей уничтоженной семейной жизни. Переставил мебель. Кровать развернул поперек, снял все картины, повесил фотографии матери, сына.
Теперь, заходя в ванную, Егор расплывался в довольной улыбке. Нет этих повсеместных масок, бальзамов, кремов. В шкафу перфекционизм. Больше никто не парит мозг. Нет надменного выражения лица, упреков, нет пустых, ничего не выражающих глаз. Нет непостиранных вещей и неприготовленной еды. В свободной жизни очень много преимуществ.
Так может, и не стоит опять лезть в это болото? Им с Кирюхой и вдвоем хорошо. А женщины сейчас вызывали у Егора лишь глухую злость. Каждая из них казалась источником проблем, предательства и боли. На серьезные отношения стоял какой-то психологический барьер. Наверное, он просто боялся повторения негативного сценария. Но надеялся, что со временем это чувство пройдет.
Глава 18
Однажды вечером, вернувшись с работы и забрав дочь из сада, Ксюша застала Игоря на лестничной клетке. Выглядел он неважно: красные глаза, неестественная бледность, неопрятная одежда. И, самое неприятное, от него шел сильный запах алкоголя.
– Привет, – встрепенулся он, когда они вышли из кабины лифта.
– Папа?! – удивленно воскликнула Аленка и замерла.
Игорь поднялся со ступенек и помахал ей рукой.
– Что случилось? – ошарашенно спросила Ксюша, сжимая в ладони связку ключей. Открывать дверь сейчас или лучше немного подождать? Вдруг начнет напрашиваться зайти?
– Все.
– Что значит «все»?
Он красноречиво кивнул на чемоданы, притаившиеся в углу возле мусоропровода.
– Выгнала меня моя подруга.
Ксюша не поверила своим ушам.
– Как – выгнала? Вы же вместе снимаете комнату… Ты шутишь, что ли?
– Нет, я серьезно. Она сказала: «Ты мне надоел, меня от тебя тошнит, уходи». А я говорю: «Хорошо, уйду, дай время на сборы». Так она даже вещи не дала нормально собрать. Начала орать, что меня ненавидит, ключи от квартиры забрала.
Меньше всего Ксюше хотелось, чтобы ребенок вникал в подробности личной жизни отца. Ей и так было непросто объяснить дочери, почему родители живут не вместе. Только Аленка успокоилась, и вот опять! Правильнее было бы пресечь этот разговор, но новость настолько обескуражила, что Ксюша не могла не выяснить причину:
– И что? Ты даже не поинтересовался, почему она тебя выставила? Просто так людей не выгоняют.
– Ну она нашла себе какого-то столичного кекса. Решила теперь с ним строить жизнь. А меня за борт.
Ксюша слегка покачнулась. Благо, стена оказалась рядом, и она успела на нее опереться. Значит, выгнала. И он сразу сюда. С чемоданами. Будет проситься на ночлег.
Словно в подтверждение ее мыслей раздался вопрос:
– Можно переночевать у тебя?
Ксюша ничего не ответила. Повернула ключ в замке, открыла дверь, пропустила дочь в квартиру.
– Пустишь? – не сдавался Игорь. – Я теперь не знаю, где мне жить.
– Поселись у кого-нибудь из друзей, – пожала она плечами.
Если он останется здесь, это будет катастрофа. Его же потом не выгонишь, сто причин найдет, чтобы никуда не переезжать. Он не из тех, кто будет стены лбом прошибать, чтобы чего-то добиться, он будет плыть по течению и надеяться, что все как-нибудь само сложится. Удивительно, как он решился переехать в столицу. Наверное, «лю» его сюда потащила.
– Не могу, у меня нет друзей.
– Сними комнату, найди хостел в конце концов… – Ксюша начала судорожно подыскивать варианты.
– У меня нет денег. «Лю» оставила у себя все мои карточки и документы.
– Как же ты вещи собирал, если самое главное забыл?
– Завтра заберу. Ну так что, пустишь?
– Нет.
– Мам, мы же не бросим папу на улице, да? – жалобный детский голосок, раздавшийся из глубины квартиры, полоснул ножом по сердцу. Оглянулась на дочь, увидела просящее выражение лица. Вот засада.
Ксюша тяжело вздохнула. Почему там, где оказывается ее бывший муж, всегда появляются проблемы?
Игорь молитвенно сложил руки.
– Только на одну ночь! – проворчала Ксюша. – Завтра же начнешь искать себе новое жилье!
– Спасибо.
Бывший распростер руки, видимо, собираясь обнять ее, только Ксюша быстро юркнула в квартиру. Он сразу же ринулся за ней. Потом, спохватившись, вышел за чемоданами.
Ксюша скинула туфли, мысленно ругаясь и высказывая Игорю все, что думает. Аленка стояла в дверном проеме и с интересом наблюдала за происходящим.
– Иди мыть руки, – напомнила Ксюша.
– А папа останется?
– Останется.
Дочка дождалась, пока первый чемодан появится в коридоре, и умчалась в ванную, что-то весело напевая себе под нос.
– Уф, тяжелые, – шутливо бросил Игорь, кивая на свои пожитки, и закрывая дверь. Ксюша даже не взглянула. С трудом скрывая недовольство, ушла в ванную. Хотелось верить, что все это ненадолго, что завтра, максимум, послезавтра, незваный гость уедет, но зная медлительность Игоря такой прогноз казался слишком оптимистичным.
«И зачем он только приехал сюда!» – в сотый раз подумала Ксюша и отправилась на кухню готовить ужин.
Удивительно, вечер прошел спокойно. Игорь не надоедал и будто знал, что она не в восторге от его присутствия. Обычно очевидные вещи для него были неочевидны или он делал вид, что ничего не понимает.
Большую часть времени он провел с дочерью, и Аленке, судя по всему, нравилось, что папа рядом. Хотя порою она убегала к ней и молча обнимала, а Ксюша обнимала ее в ответ. А перед сном дочь спросила:
– Папа никому не нужен?
– С чего ты это взяла?
Аленка погладила мягкого котенка – свою любимую игрушку, с которой часто засыпала.
– Его же выгнала его подруга.
– Ну, мы его не бросили.
– И что, он будет теперь жить с нами? – в голосе девочки не проскользнуло ни восторга, ни удивления. Но и радости тоже. Словно она, как взрослая, была готова к любому ответу. И, наверное, смогла бы смириться с любым решением родителей.
– Нет, не будет, – прямо ответила Ксюша, присаживаясь на краешек кровати и беря дочку за руку. – Это уже давно решено. Но если папе будет трудно, мы постараемся ему помочь. Согласна?
– Да, – Аленка чмокнула ее в щеку. – Спокойной ночи, мамочка.
– Спокойной ночи.
Погладила Алену по мягким кудрям и подождала, пока она засопит. Бывший сидел на кухне и громко бренчал ложечкой, размешивая сахар в чае. Не хотелось идти туда. Не хотелось никаких разговоров и вопросов. Тем более, с Игорем. Самым сильным желанием ее было укрыться с головой одеялом и заплакать. Выплеснуть, наконец, то, что накопилось в душе за это время: одиночество, тоску, горечь. Потому что ничего не клеилось. Все это время, знакомясь с мужчинами, она думала: «А примет ли этот мужчина мою дочь? Сможет полюбить ее, как родную? А как отреагирует Алена?» Этот страх не давал ей построить новые отношения.
Егор подходил по всем параметрам, тем более, дочь знала его лично и всегда отзывалась тепло. Теоретически она могла принять его как отца. Только от него долгое время не было никаких вестей. Неизвестно, развелся он или нет. В любом случае, он вполне мог решить, что между ними ничего быть не может. Ведь он живет реальной жизнью. Это она еще на что-то надеется, дурочка.
«Когда же перестанет болеть? – спросила она себя, и себе же ответила: – Не перестанет». Это наваждение никогда не уйдет. Слишком большой и яркий период, который не получится выдернуть из памяти.
Игорь не стал возражать, когда она постелила ему на кухне. При дочери он еще держался, пытался шутить, отвлекаться, а сейчас смотрел какими-то стеклянными глазами на телефон. Похоже, ждал, что «лю» одумается и позвонит. Сидел за пустым столом, подперев щеку рукой, и вздыхал, как побитый пес. Даже немного жалко его стало. Но Ксюша не нашла слов утешения. Возможно, она выглядела бы сейчас точно также, ожидая весточки от Егора, если бы не научилась прятать свои чувства глубоко внутри.
– Спокойной ночи, – бросила тихо, прежде чем выйти.
Игорь ничего не ответил. Продолжал бестолково смотреть на телефон и о чем-то напряженно думать.
Похоже, все разрешится еще очень нескоро.
***
День пролетел незаметно, Ксюша была на нервах, постоянно проверяла телефон. Ругала себя, что не проявила твердости и впустила бывшего мужа, теперь заработала себе головную боль. Регина тоже ворчала и грозилась приехать и выкинуть его чемоданы в окно. Едва дождавшись окончания рабочего дня, Ксюша поспешила домой, но переступив порог, не обнаружила там ни бывшего, ни дочери.
Может, они на прогулке? Игорь отключил телефон, воспитатель не прочитал сообщение.
В садик Ксюша мчалась как ненормальная, влетела в группу за пару минут до закрытия.
– Что-то вы задержались, – удивилась воспитательница, выводя Аленку в коридор. Фух, слава Богу, с дочкой все нормально! Ксюша выдохнула. И разозлилась на себя еще больше.
– Извините, так получилось, – виновато сказала она, не понимая, почему так получилось. Договаривались же, что бывший ее заберет. Нехорошо вышло.
Впрочем, вскоре выяснилось, в чем причина. Уже подходя к дому, Ксюша услышала крики на детской площадке. Приглядевшись, она увидела Игоря, судорожно размахивающего руками, и «лю», которая сидела на качели-гнездо и слушала его с усталым видом.
– Ты некрасиво поступаешь, слышишь? Ты мне разрываешь душу! – высказывал он так громко, что и прислушиваться не надо было. Наверное, его слышал весь подъезд.
– Ой, тебе еще не надоело? – отмахнулась от него «лю». – Была любовь и сплыла. Смирись и успокойся.
– Ну как это «сплыла»?
– А вот так. Не занимай мое время, а то как посоленная пиявка. Сейчас он придет и разозлится, если тебя увидит.
– Пусть приходит! Я ему все выскажу. Да я ему…
– Не смеши людей, Игорюша. Иди домой. К своей ненаглядной. Она, наверно, тебе уже суп сварила, ждет, а ты тут руками размахиваешь, как ненормальный.
– Да никто меня не ждет! – еще больше разозлился он. Остановил качели, схватил ее за руки: – «Лю», ты не можешь так со мной поступить, ну! Я же тебя так люблю!
Она спокойно высвободила руки и посмотрела на него, как на несмышленыша:
– Игорюша, иди домой. Мы теперь чужие люди.
Но он не шелохнулся. Тогда она встала и вальяжно направилась в сторону автобусной остановки. А Игорь так и остался стоять в полусогнутом состоянии и со сжатыми пальцами. На него было жалко смотреть. Ксюша быстро отвернулась и ускорила шаг, надеясь, что дочь не увидела этой сцены. Но когда они зашли в кабину лифта, Аленка спросила:
– А почему папа так кричал?
Ксюша растерялась, не зная, что ответить. Впрочем, ребенок и сам все понял. Когда Игорь вернулся – грустный, угрюмый, молчаливый – дочь встретила его словами:
– «Лю» тебя бросила?
Он перевел на Ксюшу укоризненный взгляд, но та лишь пожала плечами.
– Ты кричал так, что сложно было не услышать.
Ничего не ответив, он прошмыгнул в ванную.
Потом он несколько раз пытался поговорить с новым возлюбленным своей бывшей подруги, однажды даже вернулся с разбитым носом, но ничего не добился. «Лю» и не думала раскаиваться. А Игорь убивался. Ксюша никогда его таким не видела. Просто тень. За эти он так сильно сдал, что стала проскальзывать мысль: а не наложит ли он на себя руки?
– Возвращайся-ка ты домой, – твердила она. – А то натворишь сейчас дел, кто потом будет расхлебывать? Да и вообще. Чем дальше от источника боли – тем лучше! Быстрее придешь в себя.
Если бы раньше ей кто-нибудь сказал, что так будет, никогда бы не поверила. Ведь они с «лю» были идеальной парой. Одним целым. А теперь «лю» его выставила. И при этом постоянно мозолит глаза, потому что живет рядом, Игорь натыкается на нее, видит, как она целуется с другим. Надо же, сам оказался в том же положении, в котором когда-то она по их вине. Мда. Люди предают, бросают семьи ради призрачного счастья и в итоге все равно счастливее не становятся. И главное, каждому кажется, что именно его ситуация – уникальна. Вот он точно построит крепкую новую семью на обломках чужой растоптанной судьбы. Вот теперь-то он точно обретет счастье, и плевать, что цена этого счастья – чужие слезы.
Как показывает практика, итог у всех один. Как не убеждай себя в обратном, как ни уговаривай и не оправдывай – замок из песка все равно смоет волной. Рано или поздно. Потому что жизненный закон для всех один. Правила одни для всех, они написаны давно и бессмысленно создавать новые. Разрушая, мы не сможем создать. Только созидая, можно сохранить то, что имеешь…
***
Никогда еще Ксюша не подгоняла так время, как все эти дни. Осознав, что сегодня пятница, она вздохнула с облегчением. Да неужели! Вся неделя прошла до невозможности хлопотно. К полному авралу на работе добавился полный раздрай дома. Игорь до поздней ночи выяснял отношения со своей «лю», видимо, еще не совсем осознавая, что она вышвырнула его из своей жизни, как старый чемодан. Как он сам рассказывал, он ездил к ней на работу, часами караулил возле подъезда, бесконечно «висел» на телефоне, строча ей километровые смс-ки и донимал ее звонками. При этом умудрялся покупать новые карточки и звонить ей с других номеров, потому что она везде, где только можно, его заблокировала. А вчера не удержался и сцепился с новым ухажером «лю»: влюбленная парочка шла в обнимку, ни о чем не подозревая, а Игорь уже поджидал их в соседнем подъезде. Увидев, что они приближаются, выскочил, устроил скандал и схлестнулся с ее приятелем в драке. В итоге пришел «домой» к Ксюше изрядно выпивший и с синяками.
– Какой пример ты подаешь ребенку?! – возмутилась она, проследовав за ним в ванную.
– Дай умыться!
– А еще про меня говорил, что я плохая мать!
– Слушай, хорош пилить. У меня закончилась жизнь, – простонал он, бросив на нее убитый взгляд. – «Лю» меня бросила! Променяла на другого. Дурища, думает, что он лучше меня. Ересь про него какую-то несет, «люблю, не могу», «на руках носит». Да я его одной левой! Ай… – он потрогал подбородок и поморщился.
– И что? Ребенок должен об этом знать? Ты – отец! Возьми себя в руки! Твоя жизнь не закончилась, не преувеличивай. Просто началась новая страница.
Игорь остервенело ополоснул лицо водой и, промокнув его полотенцем, стиснул ткань в безобразный комок.
– Ты права. Я совсем раскис. Ну бросила меня гадина, ну и леший с ней! Дурацкая идея была переезжать сюда, – внезапно выдал он и швырнул полотенце на стиральную машину. – Постараюсь съехать на выходных.
Вот почему Ксюша так нетерпеливо ждала субботы. Конечно, она не собиралась верить бывшему на слово, учитывая, как часто он не сдерживает свои обещания, и все же какая-то надежда теплилась.
Конечно, нельзя отрицать, что Игорь ей очень помогал всю ту неделю, что жил с ними: провожал и встречал дочь из садика, занимался с ней, пару раз даже есть приготовил. Она не летела домой, сломя голову, чтобы успеть забрать Аленку, приготовить ужин, а несколько раз даже задержалась, чтобы закончить то, что не успела доделать за рабочий день. На этом плюсы заканчивались. И она решила, что если он на этих выходных не съедет сам, ей придется сделать то, что собиралась сделать Регина: выставить его сумки в подъезд и забыть об этом эпизоде, как о кошмарном сне. Потому что терпения больше нет.
Его страдания, нервные передвижения по кухне ночью, нескончаемая ругань по телефону с «лю», плохое настроение – все это лишало спокойствия привычную домашнюю обстановку. И дочка начала задавать неудобные вопросы:
– А папа вернется к той тете? А почему папа стучит кулаком по столу? Почему папа такой хмурый?
Наверное, Ксюша должна была злорадствовать, что сработал бумеранг. Ведь когда-то она, прижимая младенца к груди, точно так же меряла комнату шагами и без конца капала валерьянку, а Игорь кувыркался с «лю» и ничуть не сожалел о том, что бросил молодую жену и месячного ребенка. Нужно было напомнить ему об этом, сказать, что так ему и надо, но… Злость давно улеглась. Как и обида. Она смотрела на Игоря только как на отца своей дочери. А в остальном он давно стал для нее посторонним, чужим мужчиной. Ошибкой юности. Как ни назови, никаких эмоций, кроме безразличия, он в ней больше не вызывал.
И сейчас ей просто хотелось, чтобы неудобный «квартирант» поскорее подыскал себе новое жилье.
Однако субботним вечером Игорь как ни в чем не бывало притащил на кухню раскладушку и постелил белье. Дождавшись, когда уснет Аленка, Ксюша решила поговорить с бывшим.
– Как проходят поиски жилья? – поинтересовалась она, застыв в дверном проеме.
Бывший оторвался от экрана смартфона и посмотрел на нее равнодушным взглядом.
– Никак. Не находится жилье, как и работа. – Поймав ее вопросительный взгляд, он рассеянно кивнул. – Да, работу я тоже потерял. Дуристика какая-то.
Ну все, теперь все точно затянется. Боже… Ксюша закатила глаза. Как там в поговорке? Не было печали, купила баба порося.
– И что собираешься делать? – спросила она, с трудом скрывая раздражение.
Игорь помолчал. Его лицо внезапно озарилось и он вдруг выдал:
– Смотри, у тебя не складывается личная жизнь и меня «лю» выгнала. А не развелись бы, так бы и жили вместе под одной крышей. Может, помиримся? А? Что думаешь?
Ксюша усмехнулась. Опять у него все просто как рельс. Захотел – ушел к любовнице, захотел – вернулся, как будто ничего не случилось.
– Чего молчишь? Или ты того кекса женатого никак забыть не можешь?
– Какая разница! – разозлилась Ксюша и поморщилась, потому что он наступил на больную мозоль. Подумала о Егоре и дыхание сорвалось. Вспомнила его глаза и будто наяву прикосновение ощутила. Легкое, почти невесомое, но такое ласковое, что на миг почудилось, будто он стоит рядом и обнимает ее за плечи.
Он разведен. Свободен. И совершенно не вспоминает о ней. И она почти забыла его. Если бы Игорь о нем не напомнил, даже мысли бы не промелькнуло… Теперь опять придется забывать.
– Я тебе ничем помочь не могу, – уже спокойнее продолжила Ксюша, совладав наконец со своими эмоциями. – Ты меня, пожалуйста, не мучай. Мне тяжело тебя видеть.
Игорь ничего не сказал.
На следующий день, вернувшись с дочерью с прогулки, Ксюша не обнаружила в квартире его вещей. Впервые в жизни он сдержал слово.
Пока Ксюша решала проблемы с бывшим мужем, Егор осваивался в новом статусе. Даже не верилось, что так легко отделался. Можно сказать, у него получилась лайт-версия: остался с сыном, при собственной квартире, с финансами, машиной, еще и повышение по службе намечалось. Вся жизнь впереди. Дыши свободно, делай, что хочешь, наслаждайся каждым днем. Чем, собственно, Егор и занимался, прекрасно справляясь с ролью отца и своими рабочими обязанностями. Из случившегося он понял одно: семья, дети, любимая женщина – это всего лишь несколько граней сверкающего алмаза под названием «жизнь», и чем больше их будет – тем лучше. Если вдруг опять что-то произойдет и эти грани потускнеют, то у него не останется ничего. Но при наличии других ярких сторон это уже не будет катастрофой. Поэтому Егор старался жить по максимуму, баловал себя спонтанными поездками, экстремальными увлечениями, но и с сыном проводил довольно много времени. Календарь был забит полностью.
Жизнью бывшей жены не интересовался. Она везде была в черном списке, а родным и знакомым он запретил говорить о ней. Однако коллега, которая периодически ходила к Клавдии в салон, о запрете не знала, потому что Егор не привык обсуждать свою личную жизнь на работе. Потому проговорилась, что заведение закрылось.
– Собиралась сделать стрижку, прихожу, а там уже продуктовый магазин, правда, пока еще неработающий. А я-то думаю, почему они на звонки не отвечают, сайт пропал, а оно вон что! – возмущенно проговорила она. – Потом от знакомой узнала, что хозяйка, ну, бывшая жена твоя, в последнее время какая-то дерганная приходила, нервная вся, и текучка у них там была постоянная. Мастера не задерживались. Что-то не очень хорошо у нее все складывается… – тараторила девушка.
Не увидев на лице Егора никаких эмоций, она замолчала, видимо, посчитав, что ему это не интересно. И ему действительно было наплевать. Ту, с которой когда-то делил быт, он не видел уже много месяцев и, честно, его это вполне устраивало. Пусть у нее с Олежеком все будет тип-топ, пусть живут себе, голубки, а их с Кирюхой не беспокоят.
Однако вскоре Клавдия внезапно дала о себе знать. А он уже расслабился. Хорошо, что в глазок посмотрел, а то бы открыл сдуру дверь.
– Егор, привет, это я, пусти, пожалуйста, – умоляюще сказала она, видимо, услышав шорохи за дверью.
– Прости, не могу, я не одет, – соврал он иронично.
– Хм. А когда ты сможешь принять меня?
– В следующей жизни, – ответил бодро и вернулся к своим делам.
Клавдия, конечно, имела право видеться с ребенком, это было прописано, но почти не использовала эту возможность. В лучшем случае видела сына раз в месяц. Иногда спрашивала смс-кой, как у него дела. Для связи ей была доступна только Оля. Егор не пересекался с ней. Даже и забыл уже, как она выглядит. А тут вдруг решила почтить его своим присутствием. Спасибо, не надо ему такого счастья.
Оля, в силу своей природной болтливости, как-то сообщила, что встретила Клавдию заплаканной. Поинтересовавшись, что случилось, узнала, что бизнес ее нынешнего мужа прогорел, и это его подкосило. На этом Егор пресек словесный поток сестры и напомнил, что ему неинтересен этот человек.
Спустя некоторое время «бж» прислала ему на электронную почту «покаянное» письмо:
Егор, услышь меня, пожалуйста. Я понимаю, что совершила ошибку, жуткую, бестолковую ошибку, о чем теперь очень жалею. И мне невыносимо от мысли, что я теперь отдельно от вас и почти не вижу Кирюшу. У нас ведь были и очень хорошие моменты в жизни, самый главный момент – это наш сын. Я не могу и не хочу представлять себя без вас. Я тебя очень прошу, давай начнем все сначала, я очень-очень скучаю по вам и не могу без вас. Знаю, что нанесла тебе рану, что сейчас для тебя эти слова ничего не значат, но я люблю тебя и хочу, чтобы ты меня услышал! Прошу тебя, просто послушай свое сердце, а не советы других людей, дай хотя бы слабый шанс нашим отношениям, хотя бы ради не нас, а ради Кирюши. Только скажи – я все брошу и вернусь! На любых твоих условиях, сделаю все, что скажешь, потому что поняла, что без тебя не смогу. Мы ведь столько пережили вместе! Ответь хоть что-нибудь, пожалуйста, не молчи, не избегай, ведь это не твое – совсем молчать. Поговори, пожалуйста, со мной, убери свою гордость хоть на мгновение. Не верю, что семья для тебя ничего не значит!
Егор удалил, не дочитав. Мысленно усмехнулся: как же быстро она забыла о своем предательстве. Как будто ничего не произошло. Когда шпилилась с другим, о сыне не думала, а тут вдруг вспомнила. Егор поймал себя на том, что ничего, кроме брезгливости, к этой женщине не ощущает. Даже удивительно, что когда-то засыпал с ней рядом, видел каждый день и готов был сорваться хоть на край света, если она попросит. Будто и не с ним все это было. Мда. Спасибо Олежеку, что избавил его от этого морока. Прямо дрожь пробирает, когда думает обо всем этом. Похоже, он уже окончательно излечился, что не могло не радовать.
Свобода окрыляла, однако… Было кое-что, к чему он часто возвращался в своих мыслях. И как бы не гнал прочь, назойливый образ не уходил. Может, рискнуть? Сделать этот образ реальным, а не иллюзорным? Хоть и зарекся никогда больше не связываться всерьез ни с одной… Но эта сидела в голове, как заноза. Ничем не вытащишь. И лучше бы держаться подальше. Снесет ведь в пропасть, когда ее увидит, в самую бездну с горящим на дне вулканом. Ну и пусть. Пусть это будет последняя его попытка стать по-настоящему счастливым. И сделать счастливой ее.
