Тата Златова
Одной нитью связаны
– Этот Егор отличный парень, – заметила Анастасия Павловна, подхватывая последний пакет. – Он и есть отец ребенка?
– Да. Он – отец, его жена – мать, – нарочно упомянула о Клаве, подчеркивая, что никаких интимных отношений у нее с Егором не было.
– Я поняла. Ну что ж, отличный выбор. Ребенок будет расти в хорошей семье.
Да, да! Ксюша тоже убеждала себя в этом. И искренне пыталась радоваться за Клавдию, однако мысль о том, что сама в свое время сделала неправильный выбор, ранила, словно нож. Нет, это не зависть была, скорее, сожаление, что вот у нее не получилось. Предательство Игоря, развод, осталась одна, с ребенком на руках. А кому-то все на блюде, как Клаве. Наверное, она заслужила и мужа такого, и все остальное. Как говорится, «хорошая карма».
«Вот и пусть будет счастлива, – пронеслось в голове. – Хотя бы она!»
– Да, и… – Анастасия Павловна внимательно посмотрела на нее. – Не привязывайся, девочка. А то больно будет.
Женщина скрылась на кухне, а Ксюша закрыла глаза, чувствуя, как внутри разливается горечь.
Слишком поздно. Она хоть и гнала эти мысли прочь, все равно подсознательно видела себя рядом с сыном и Егором. И никак не могла смириться, что в семье Удальцовых для нее никогда не будет места.
Тут же ощутила легкий толчок. Ребенок явно был недоволен тем, что мамочка напряжена.
– Прости.
Ксюша начала гладить живот, успокаивая его, а это слово осталось на подкорке:
Мамочка…
Другая у него будет мамочка. А она не вправе себя так называть.
– Прости, малыш… – прошептала, шмыгнув носом, только сейчас в полной мере осознав и ужаснувшись тому, что натворила.
Глава 5
Схватки начались на несколько дней раньше, чем планировалось. Изначально в контракте было оговорено, что в роддом ее будет сопровождать менеджер агентства, но Егор, когда узнал, примчался уже через десять минут и сам повез ее до клиники.
– Держись, Ксюх, мы успеем, все хорошо будет, – твердил он, вцепившись в руль так, что пальцы побелели. – Господи, у меня будет сын… Потерпи, парень, скоро встретимся.
Впервые Ксюша видела его таким взволнованным: глаза блестели, руки тряслись, на лбу выступал пот. На его фоне она выглядела просто образцом спокойствия.
В роддом он внес ее на руках и разволновался так, что ему даже собирались вколоть успокоительное, но он отказался. Все то время, пока длились роды, Егор стоял под окнами. Ксюша узнала об этом, когда услышала перешептывания медсестер.
– А этот все круги под окнами наматывает, – сказала одна из них. – Жена спокойная, как удав, а он себе места не находит.
– Ага, я видела. Понятно, кто в этой семье больше всех хочет ребенка, – добавила шепотом другая, но Ксюша услышала.
Родила она довольно легко, сама. Как и следовало ожидать, ребенка ей не дали. Чуть позже сунули под нос документ. Ксюша вчиталась в строчки.
«Я, Ксения Викторовна Петрова… добровольно, осознанно и свободно даю свое согласие на запись супругов Удальцовых родителями ребенка…»
У нее дрогнула рука. Нужно поставить подпись, обычную закорючку. Только и всего. Почему она медлит? Уже ведь свыклась с мыслью о том, что суррогатная мама, что носит под сердцем чужого ребенка. Вообще в тот момент, когда заключала контракт с Удальцовыми, мучилась мыслью только о брате. О том, что ему надо помочь. Наивно надеялась, что не привяжется к малышу за девять месяцев. А теперь, когда он родился, что-то в душе надломилось. Наверное, пришло осознание, что расставание неизбежно. Все это время он жил внутри нее, она с ним разговаривала, гладила живот, чувствовала толчки, а теперь его не будет. Никогда в ее жизни этого человечка больше не будет. Это странно и от этого больно…
В глазах неприятно защипало. Стены больничной палаты, выкрашенные в блеклый цвет, опасно покачнулись. Ксюша отодвинула документ и откинулась на спинку кровати.
В этот момент в палату вошла Клавдия. Лицо ее оставалось бесстрастным, а взгляд спокойным, словно никакого радостного события в ее жизни не произошло. Бросив взгляд на отставленные в сторону бумаги, она нахмурилась:
– Какие-то проблемы, Ксения? Почему не подписываешь согласие?
Ксюша не знала, что ей ответить. Руки дрожали. Внутри разливалась горечь, мучило чувство вины.
– Что-то не так? Кажется, мы уже обсудили все условия нашей сделки, – напомнила женщина, высокомерно вздернув подбородок. – Согласие было со всех сторон. А сейчас я смотрю, ты начинаешь медлить. В чем дело, милая? Или тебе деньги не нужны?
– Терпи, мой милый, терпи, – мама держит Матвея за руку, пока медсестра делает ему укол.
Колючка хмурится, но терпит. Тетя уходит, но он не смотрит ей вслед. Поджимает губы и молчит, думая о своем. Он больше не спрашивает, когда поправится, когда сможет стать здоровым.
Он все понимает.
Он повзрослел.
Про деньги – как пощечина. Вспомнила о брате, и сердце забилось быстрее.
– Нужны.
– Тогда подписывай! – рявкнула Клавдия, даже не пытаясь скрыть раздражения, и до боли вонзилась ногтями в ее плечо. Поморщившись, Ксюша посмотрела на нее. На мгновение показалось, что зрачки у женщины стали вертикальными, как у какой-то потусторонней сущности. Опасной и смертоносной.
– Отпустите, – попросила тихо и робко, стараясь не смотреть в ее сторону.
Клавдия неохотно убрала руку.
– Ну что? Все готово? – раздался позади мужской голос. Специфический больничный запах развеял легкий аромат парфюма, в котором сквозили имбирно-перечная острота и цитрусовые нотки.
Егор. Все-таки пришел… Его решительные шаги вторили гулким ударам Ксюшиного сердца. Она перевела на него взволнованный взгляд.
Сейчас он выглядел невероятно счастливым. Глаза светились, на лице сияла улыбка. За спиной как будто крылья выросли. Подошел и обнял свою жену, а та поджала губы:
– «Готово», как же! Эта идиотка не хочет подписывать!
– Ну зачем же так грубо.
– А с ней по-другому нельзя. Ох, я как чувствовала, что будут проблемы! – Клавдия вцепилась пальцами в виски и сморщила лоб, будто у нее началась мигрень. – Она мне сразу не понравилась! Думала, и денежки получить и ребенка не отдать, да? – возмущенно воззрилась на Ксюшу. – Только вот тебе придется вернуть то, что ты получила! И еще неустойку заплатить! Я тебе устрою «сладкую» жизнь, так и знай!
– Слушай, панику не наводи. Все уладим, – оборвал ее муж.
Клавдия отвернулась к окну. Егор сел в кресло рядом с кроватью и взял Ксюшу за руку. От прикосновения его пальцев по телу пронеслись мурашки.
– Ксюх, – посмотрел на нее своими темно-серыми, как туманное утро, глазами. Только в этом утре, заглядывающем сейчас в окно, не было надежды, а в его взгляде читалась уверенность: все будет хорошо. Ребеночек вырастет в обеспеченной, счастливой семье. У него будет куча возможностей, хороший старт в жизни. Чего еще желать?
– Ну ты чего? Договорились же. Ты согласилась, чтобы мы стали родителями малыша, значит, уже тогда была уверена, что мы справимся. Я и сейчас говорю – мы не подведем!
Его мягкий и в то же время уверенный тон и доверительное прикосновение немного развеяли сомнения. Ксюша перевела взгляд на черно-белые листы.
– Подписывай, – он осторожно протянул ей документ.
Ксюша схватила ручку и поставила подпись.
– Ну наконец-то! – обрадовалась Клавдия. – Всего доброго, Ксения, – бросила сквозь зубы и взглянула на мужа: –Ты идешь?
– Сейчас.
Она вышла, а Егор выглянул в коридор и позвал кого-то. И уже через мгновение в вазе на столе стоял пышный букет цветов. Пристально посмотрев на нее, Егор сказал:
– Ксюш, спасибо тебе. Теперь я самый счастливый отец на свете! Это были непередаваемые эмоции и отличный опыт. Кирюха в надежных руках, даже не сомневайся. Удачи тебе и еще раз – спасибо!
Он ушел, а у Ксюши слезы на глаза навернулись. Вот и все. Оплатит операцию, придет в себя, жизнь войдет в привычное русло. Но почему же так горько? Почему так тяжело? Она откинулась на подушку и закрыла глаза. Если бы все это был сон, только сон! Как теперь с этим жить?
Мрачные мысли оборвал резкий телефонный звонок. Ксюша схватила телефон и увидела высветившийся на дисплее номер брата. Смахнув слезы кулаком, ответила, стараясь придать голосу ровные нотки:
– Все нормально, деньги уже перечислили, не волнуйся. Все будет хорошо. Ты выздоровеешь.
Быстро завершив разговор, Ксюша отвернулась к стене и закрыла глаза. По крайней мере, все это было не зря. Матвей вернется к полноценной жизни. А еще… Она сделала счастливым как минимум одного человека.
«Теперь я самый счастливый отец на свете».
Пусть эти слова станут для нее утешением.
***
С момента рождения ребенка прошло уже три месяца. И… не переболело. Не прошло. Все это время Ксюше казалось, что она живет с дырой в сердце. Просто пустота. Одна гнетущая, бесконечная пустота. Стоило услышать где-нибудь плач ребенка, как нервы звенели, на глазах выступали слезы и становилось трудно дышать. Будто кто-то повесил гирю на шею, и Ксюша тащит ее изо дня в день, надрывается, падает, ползет, потом поднимается и опять все начинается сначала. А в горле застрял крик. Порою хотелось прыгнуть с разбега куда-то в самую синь и забыть обо всем, стереть и не думать. Но это чувство быстро исчезало, когда вспоминала о дочери, о брате, когда вспоминала темно-серые глаза Егора, напоминающие хмурое небо, раскинутое над головой. Эти глаза не предадут, нет. Даже если Клавдия пренебрежет своими родительскими обязанностями, он – никогда. Она чувствовала это на каком-то подсознательном уровне. И только эта мысль успокаивала. Заставляла подниматься и идти дальше. Жить, вернее, пытаться это делать.
В какой-то момент даже показалось, что все осталось в прошлом. Боль затаилась ненадолго, отгоняемая мыслью, что Кирюша в надежных руках – в его надежных руках. Все хорошо. Но…
Проблемы наваливались одна за другой, словно желая ее добить. К Регине переехать не получилось: в свободную комнату заселилась племянница хозяйки. А оплачивать квартиру, которую когда-то сняли для нее Удальцовы, Ксюша не могла. Дорого, да и с работой не ладилось. Атмосфера там становилась невыносимой. Новый начальник без конца придирался, коллеги строили козни. В конце, концов, поддавшись давлению, Ксюша написала заявление об уходе. Потом позвонили из клиники, немного сдвинули дату операции. Еще пришлось докупать лекарства для брата. Деньги иссякли, за жилье уже нечем было платить. Так что после операции она решила вернуться к родителям.
«Может, это и к лучшему, – думала она. – Быстрее смогу забыть о Кирюше и его отце».
С работы ушла сегодня пораньше, но возвращаться в арендованную квартиру не хотелось. Там душили мысли. А среди людей было легче, как-то отвлекалась, вот и решила пройтись по торговому центру. Засмотревшись на одну из витрин, не заметила, как задела плечом проходящего мимо мужчину. Повернувшись к нему, чтобы извиниться, вздрогнула.
– Егор?!
– Какая встреча! Привет, – в отличии от нее, он не растерялся.
Значит, правду говорят, что мысли материализуются. Только подумала о нем – и вот он, стоит перед ней, одетый в черно-белую гамму, придающую ему особый шарм, только без дредов. Она заморгала, не веря своим глазам. Нет, все гораздо прозаичней. Егор работает где-то недалеко отсюда. Так что они вполне могли столкнуться в любом другом месте.
– Как дела? – спросил он.
В магазин, возле которого они стояли, внезапно повалила толпа людей, и Егор увел ее в сторону.
– Нормально. Как Кирюша?
– В порядке. Уже научился переворачиваться со спинки на живот, приподниматься, ненадолго, правда, но я все равно ужасно горд.
Интересно, сын похож на него? Или больше на Клавдию? Так, стоп. Какая разница. У Кирюши есть родители. Она уже никаким к ним боком. Точка.
Ксюша постаралась, чтобы эмоции, спрятанные глубоко внутри, не отразились на лице. Остервенело вогнала ногти в ладони, но больше ничем себя не выдала.
– Выглядишь немного уставшим, – могла бы и промолчать, но нужно было как-то поддержать разговор.
– Это ерунда. Период колик уже проходит. Говорят, веселее будет, когда начнут появляться первые зубки.
– Да, – кивнула. – Но вы справитесь.
Он почему-то помрачнел. Волосы взъерошил, поправил ремень наручных часов. Наверное, не все так гладко у них в семье, но ей до этого не должно быть никакого дела. Хватит уже его вопросами заваливать. И все же, какая ирония судьбы! Со стороны они – чужие люди. А на деле… Она родила ему ребенка. И все бы отдала, чтобы быть рядом с ними. Чтобы каждый день видеть эти глаза, которые разжигают в груди огонь. Но… Это проклятое «но»!
– Как Матвей? Сделали операцию? – Егор нарушил молчание.
– Нет еще. В следующий четверг планируется. Хорошо, что хозяйка согласилась неделю подождать, Матвею хоть будет, где остановиться.
– В смысле «согласилась»? А могла не согласиться?
– Просто я больше не могу оплачивать аренду и, по идее, уже завтра должна съезжать, – нехотя призналась. – Но Ирина Васильевна пошла навстречу, разрешила побыть до четверга, чтобы я не металась и не искала, где нам с ним переночевать.
– Ты, что ли, домой собираешься?
– Ну да.
– А работа?
– Не сложилось.
Ксюша готова была провалиться сквозь землю от стыда. Подумает теперь, что она неудачница, хотя, по сути, так и есть. Но ей не хотелось, чтобы она в его памяти осталась такой: растерянной и беспомощной. Зря сказала правду, нужно было соврать. Так хотя бы не было настолько неловко перед ним, как сейчас.
– Нет, так дело не пойдет, – вдруг сказал он задумчиво. – Дай мне номер хозяйки.
– Зачем? – испугалась Ксюша.
– Дай мне номер.
Его тон был таким твердым, что она не осмелилась возразить. Нашла в справочнике нужные цифры, растерянно протянула ему смартфон. Егор решительно нажал на кнопку вызова и посмотрел перед собой. Когда на том конце провода ответили, он сказал:
– Ирина Васильевна? Это Егор Удальцов, помните, я присутствовал на заключении договора аренды с Петровой Ксенией? Да, я знаю. Я готов все оплатить. Сколько нужно? Понял. Я тогда прямо сейчас скину на карту, только не за один месяц, а сразу за четыре. Отлично. Всего доброго.
Он с непроницаемым лицом вернул ей телефон, хотя она смотрела на него широко открытыми от изумления глазами. Достал свой смартфон, зашел в приложение и, введя в нужное поле номер карты хозяйки квартиры, который Ксюша ему пробормотала, отправил оговоренную сумму.
– Все. Привози брата и не переживай ни о чем. Все хорошо будет.
– Я… я не знаю, как тебя благодарить, – произнесла она срывающимся голосом. – Зачем? Зачем ты это сделал?
– Потому что ты должна жить здесь, Ксюша. В деревне ловить нечего, а в столице много возможностей. У тебя дочь, пусть учится и развивается. Опять же, братом тоже надо заниматься.
– Я не знаю, что сказать…
– Ничего не надо говорить. Все наладится.
Последнюю фразу произнес уверенным голосом, словно по-другому и быть не может. И эти слова в одно мгновение прогнали все ее страхи. Как будто он дал установку на позитив. Все наладится, и никак иначе.
Кивнув ей на прощание, Егор направился к выходу. Ксюша провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за стеклянными дверями. Улегшиеся было чувства к нему снова всколыхнулись, сердце застучало быстрее. Но голос разума быстро напомнил, что все безнадежно. Нужно остыть и успокоиться. Силы еще понадобятся, ведь впереди сложная операция у брата.
Глава 6
Дни тянулись до невозможности. Дорабатывая последние смены, Ксюша рассылала резюме в другие компании. Депрессия прошла, в нее словно вдохнули новые силы. Почему-то возникла твердая уверенность, что сможет вырулить. Она постоянно поддерживала связь с родными и уговаривала Матвея приехать пораньше, чтобы он смог быстрее адаптироваться и настроиться. В итоге договорились, что он приедет вместе с мамой за три дня до операции, а дочка пока останется с дедушкой. Потом уже, после операции, переедет сюда.
Только все пошло не по плану. Накануне, отработав последний день, Ксюша попала под дождь и сильно промочила ноги. Наутро следующего дня она свалилась с температурой, которую никак не могла сбить. О том, чтобы ехать на вокзал и встречать маму с братом и речи быть не могло. Прям закон подлости какой-то. Можно попробовать заказать такси, но не факт, что оно вообще приедет. Уже было один раз, что зря прождали. Дорога неблизкая, они могут и заблудиться. Паника начала расти, когда мама сбросила смс, что приедет в условленное время, что будет ее ждать, но больше не сможет отвечать на звонки, поскольку телефон разряжен. То есть Ксюша даже предупредить ее не сможет ни о чем.
Не в силах бороться с ознобом, она укуталась в одеяло и схватила телефон. Этот номер она помнила наизусть. Даже сейчас, в бреду, помнила каждую цифру. Страшно, стыдно, но других вариантов нет. Регина, как назло, сегодня работает. А больше просить о помощи некого.
Набрав нужный номер, она, кажется, даже дышать перестала.
– Алло?
В горле ком застрял, когда услышала его голос. С трудом справившись с собой, она сказала:
– Здравствуй, Егор. Это Ксюша. Прости, пожалуйста, за беспокойство, но мне больше не к кому обратиться…
Сейчас он поинтересуется, какая именно Ксюша или вообще положит трубку. Ну кто она такая, чтобы он срывался ради нее по щелчку? Тем более, у него жена и ребенок…
– Что случилось?
Тот факт, что он узнал ее, придал ей сил.
– Тут такое дело… Через пару часов мама с братом приезжают, а я лежу с температурой, никак не получается сбить. У них разрядился телефон, и я не могу предупредить, что не смогу их встретить. А они плохо знают дорогу, боюсь, не доедут. Мне очень неудобно просить тебя о помощи, но больше не к кому обратиться…
Господи, нагородила целую кучу, сейчас пошлет ее и правильно сделает. Только сейчас наконец дошло, какую глупость совершила. Действовала на эмоциях, а разум, как всегда, подключился позже. Когда она уже научится себя контролировать?!
– Я тебя понял. Сбрось мне, куда и когда они прибывают. Что-нибудь придумаю.
Сказав это, он сбросил вызов, а Ксюша так и замерла с прислоненным к уху телефоном, не веря, что он так легко согласился ее выручить. Игорь нашел бы тысячу причин, чтобы никуда не ехать, а Егор бросил ради нее все дела. Только Игорь был ее мужем, а Егор… По сути, они никто друг другу. Люди, которых однажды свели определенные обстоятельства. Он ничем ей не обязан. И все-таки откликнулся.
Она была поражена. Проверила список звонков – нет, это ей не привиделось. Неужели и вправду поможет? Быстро отправила ему всю нужную информацию, он прочитал, но не ответил. Сегодня понедельник, начало рабочей недели, время ранее, а она его выдернула. Если Клавдия узнает, наверняка будет скандал… И все из-за нее! Но ситуация действительно безвыходная. Мама и Егор хотя бы знают друг друга в лицо…
Все то время, что находилась в неизвестности, она накрутила себя до такой степени, что готова была лезть на стену. Порывалась позвонить ему, узнать, что и как, но чудом смогла сдержаться. И так загрузила его своими проблемами, не хватало еще нервировать его звонками! В конце концов, Егор еще ни разу не подвел, всегда сдерживал слово. Значит, и сейчас не подведет.
Немного успокоившись, Ксюша выпила еще одну таблетку жаропонижающего и провалилась в сон.
К вечеру ей стало лучше. Она смогла привести себя в порядок и немного поесть. В этот момент раздался звонок в дверь. Посмотрев в «глазок», оторопела: на лестничной клетке стоял Егор. Один.
– Привет еще раз, – сказал он, когда она открыла дверь. – Все нормально. Всех встретил.
Прошел в квартиру, поставил на пол объемную спортивную сумку. Ксюша сразу узнала вещи матери. Поверх сумки положил сетку с мандаринами.
– Где они?
– В клинике. Я договорился, чтобы его положили заранее. Пусть будет под присмотром врачей. Твоя мама решила остаться с ним. Вещи привез.
Ксюша пораженно прислонилась к стене. От сердца мгновенно отлегло.
– Ты необыкновенный… Я не знаю, как тебя благодарить! – призналась она и порывисто обняла его. Так быстро и крепко, что чуть не задохнулась. Еще одно счастливое мгновение, которое отпечатается на сердце навсегда. Ох, если бы оно никогда не заканчивалось!
– Ты мне уже дала самое дорогое, Ксюша.
Он не убрал ее руки. Не оттолкнул. Только стиснул кулаки. Когда встретились взглядами, у нее по телу прошла дрожь. Даже показалось на миг, что где-то там, в сером омуте его глаз, прячется нежное чувство. Не удержалась, посмотрела на его губы, чуть приоткрытые, и до безумия захотелось почувствовать их вкус, почувствовать всего его. Но в мозгу застучало: «Нам нельзя, нельзя». Рядом с ним так хорошо, спокойно, и все же она должна… Должна себя пересилить.
Отстранившись, Ксюша сделала глубокий вздох. Пульс бешено стучал в ушах. Она сходит с ума. Боже, помоги… Избавь от этого искушения. Отвернулась, чтобы не показывать эмоций, а он спросил:
– Ты как? Получше тебе?
Спросил ровно, спокойно, но продолжая сжимать кулаки.
– Гораздо лучше, – тихо ответила.
– Что еще нужно? Может, какие-то лекарства?
«Лекарства от этих чувств нет», – чуть не выпалила она. Вместо этого сказала:
– Нет, все есть.
– Ну, ладно тогда. Я поехал.
Да, уезжай. Уезжай скорее, пока у нее еще есть силы бороться с этим наваждением. Пока она еще держится. И лучше, чтобы это было не взаимно. Потому что, если он чувствует то же, что и она, ни к чему хорошему это не приведет. Уж лучше пусть она одна мучается.
Однако Егор как будто не хотел уходить. Продолжал стоять, глядя на нее.
– Операция в четверг?
– Да.
– Парень молодцом держится. Справится.
– Надеюсь, – она вымученно улыбнулась. – Еще раз извини, что побеспокоила.
– Выздоравливай.
Обычные слова, но почему-то они произносили их полушепотом. Словно происходило что-то запретное, слишком интимное. Словно боялись выдать интонациями свои истинные чувства.
Он медленно повернулся к двери. Но прежде, чем уйти, неожиданно сжал ее руку, и она ощутила его дрожь. В следующий миг она уже слушала, как затихают за дверью его шаги, и глотала слезы.
***
К четвергу Ксюша окончательно поправилась. С самого раннего утра отправилась в больницу, хотя операция была назначена на три часа. Матвей действительно держался молодцом, даже улыбался. Взлохматила брату шевелюру, потрепала по щеке и убежденно сказала, что все будет хорошо. И сама пыталась в это верить, стараясь не думать о плохом.
Отправив Матвея на процедуры, Ксюша вместе с матерью вышла прогуляться. Но не успели они оказаться на свежем воздухе, как Анастасия Павловна спросила в лоб:
– Давай честно. У тебя с этим Егором что-то есть?
Только этого ей и не хватало сейчас – разговоров о нем. И так из головы не выходит их прошлая встреча. Вон как сердце колотится, когда вспоминает, как близко он находился от ее губ и как ей хотелось его поцеловать…
Постаравшись напустить на себя небрежный вид, Ксюша ответила:
– Мам, ты понимаешь, о чем спрашиваешь? Он женатый, а ты знаешь мои принципы.
– Спрашиваю потому, что женатый человек не будет вот так срываться и решать проблемы женщины, на которую ему наплевать.
– Ну значит, ему не наплевать, – задумчиво сказала она. – Но это не отменяет того факта, что между нами ничего нет и быть не может.
С минуту шли молча по небольшому скверику, расположенному на территории больницы. Птицы пели о чем-то своем, а ей было не радостно, хотя заканчивалась весна, а впереди ждало лето.
– Конечно, Игорь ему и в подметки не годится. Он и пальцем не пошевелил, чтобы тебя из роддома забрать, а Егор поехал на другой конец Москвы и привез родственников женщины, с которой его больше ничего не связывает, – рассуждала мама. – Я так удивилась, когда его увидела на перроне. Все объяснил, сумки забрал, отвез в больницу. Пока стояли в пробке, взял номер лечащего врача, позвонил и договорился, чтоб дали палату. Все так быстро, что я опомниться не успела.
Ксюша улыбнулась. В этом весь Егор.
– Смотри, милая, голову не теряй. Понимаю, что ты к нему привязалась, но помни о том, что он несвободен.
– Мам, ну что ты со мной, как с маленькой!
– У него жена, ребенок.
– Я знаю!
– Сломать легко, а вот построить…
– Ма-ам, – умоляюще посмотрела на нее. – Пожалуйста, хватит! Ничего ломать я не собираюсь. Я уже пережила развод, знаю, как это больно, когда рушится семья, даже если она далеко неидеальная. И как бы я ни относилась к его жене, я не имею права причинять ей боль. Давай закроем уже эту тему. Сердце и так не на месте.
– А у меня? Я уже устала переживать о тебе, о Матвее…
– Вот и не переживай, – обняла маму за плечи. – Не о чем. Все будет хорошо.
Анастасия Павловна больше не стала ее мучить. Разговор перешел в другое русло, потом они вернулись и принялись ждать. Слава Богу, операция прошла успешно. О чем она радостно сообщила Егору, когда он позвонил поинтересоваться, как дела.
Жизнь пошла своим чередом. Ксюша устроилась на должность бухгалтера и теперь проходила испытательный срок. Первое время с дочкой сидела мама, потом, когда брат немного восстановил силы, они вернулись домой, забрав и Аленку. А к середине августа Ксюша уже стала подыскивать частный детский садик для дочери, поскольку в обычный без постоянной регистрации брать отказывались.
Регина, с которой Ксюша поддерживала общение, обещала помогать.
– Ну что, буду меняться сменами, если нужно. В крайнем случае, возьму больничный, чтобы с крестницей посидеть. Короче, обращайся.
– Надеюсь, что не буду дергать тебя так часто. А вообще, мне так неловко. У тебя своя жизнь, а тут я со своими проблемами…
– Ой брось, не чужие люди. Мы же вместе здесь начинали. Перебивались с хлеба на воду, жили в коммуналке… Ой, как вспомню! Столько всего пережили, что уже стали как родные. Надо и дальше держаться вместе. Так что даже не заморачивайся.
Мысль о том, что она здесь не одна, конечно, грела душу. Но стоило лишь остаться наедине с собой, как накатывало чувство вины. Ксюша начинала грызть себя, думать, как там сын, появился ли у него первый зубик… Никак не могла его забыть. Как, собственно, и самого Егора. Он больше не звонил, и она его не беспокоила, понимая, что не имеет на это право. Но почему же ее так ломало, когда вспоминала о нем? Почему никак не могла успокоиться? Их словно связали одной нитью, да такой крепкой, что она не могла ее оборвать.
Как-то раз ее отправили с документами в другой офис. В тот район, где жили Удальцовы. В голову упорно лезли мысли, что это знак, но она, как могла, отбрасывала их. Хотя странная тревога сжимала сердце. Как будто что-то случилось.
Не в силах перебороть это чувство, она, передав документы, все-таки направилась к нужному дому, хотя и не представляла, что им скажет, когда увидит. Сама задумка казалась абсурдной. А все эти оправдания насчет интуиции, тревоги и прочего – настоящим бредом. Зря она себя уговаривала развернуться и уйти. Когда из подъезда вышла какая-то тетушка с собачкой, Ксюша уже нырнула внутрь. И невозможно было докричаться до разума. Лишь оказавшись на нужном этаже и замерев у окна, она наконец начала понимать, что сделала глупость. Позвонить в квартиру у нее не хватит духу. Тогда какой смысл здесь стоять?
В эту секунду дверь квартиры, где жили Удальцовы, открылась, и она услышала голос:
– Если станет хуже, вызывайте скорую.
Повернув голову, Ксюша увидела вышедшего на лестничную площадку мужчину лет пятидесяти. Сразу поняла, что это врач. Но что случилось?
– Хорошо, – ответил Егор.
Ксюша взметнулась вверх по ступеням и робко окликнула его по имени. Он открыл дверь шире и удивленно поднял брови:
– Ксюша? Что ты здесь делаешь?
К счастью, в этот момент открылся лифт, и доктор скрылся в кабине. Они остались один на один.
– Я была здесь, неподалеку. Поднялась, чтобы… Очень хотела ребенка увидеть. А тут как раз врач вышел. Что-то с Кирюшей?
Ну вот, сейчас прогонит… Конечно, это выглядит глупо: пришла в чужой дом, к уже чужому ребенку, вопросы задает. Выгонит, однозначно, и правильно сделает. Чтобы навсегда забыла дорогу сюда!
– Да, простудился.
Выглядел он уставшим. Будто всю ночь не спал. Темные круги под глазами, спутанные волосы, мятая футболка.
– Можно? – Ксюша и сама не знала, откуда только взялась наглость вот так прямо попроситься войти, учитывая, что жена может быть дома. Но почему-то возникла уверенность, что он пустит.
