Тала Тоцка
Флеш Рояль
Глава 9
Подходя к «Роялю», Динка увидела «Хонду» Ворона, а потом и всех троих парней. Дежавю. Она едва не бросилась бежать, но усилием воли заставила себя идти вперед. Постаралась быстренько пройти мимо, но ее окликнули, на этот раз Кадр. Он был единственный, кого пощадила Динка, потому видать и выступал парламентером. Она вздохнула и повернулась к парням.
– Привет, – вышел вперед Ворон. Ну самое настоящее дежавю! – Дина, ты, понимаешь, мы…
– Мы ничего такого не собирались, – поддержал его Кадр.
«А ты вообще при чем? Сидел молча, руль крутил…»
Наперед выдвинулся Плоский. Он двигался немного косо и слегка прихрамывал. «Он тебя что, ногами бил?»
– Кукла, – прохрипел, – что ж ты безбашенная такая. Мы же тебя только припугнуть должны были, вот и испугалась бы сразу, а ты нам чуть ли не анекдоты пошла травить. Вот мне и пришлось по-своему…
Ясно. Главнокомандующий Горец устроил разбор полетов с руко-, точнее, ногоприкладством, естественно, крайними сделав подчиненных. И теперь прислал их извиняться.
Эта мысль внезапно принесла несказанное облегчение, потому что после разговоров с Лешей по дороге в казино у нее в ушах только и звенело: «Убирайся из моего дома». И на пороге «Рояля» она ни на миг не сомневалась, что лишь только завидев Динку, Домин бесстрастно заявит: «Убирайся из моего заведения».
Динка вздохнула, подошла ближе и неожиданно спросила Плоского:
– Тебя как вообще зовут? По-настоящему?
– Игорь… – тот смотрел недоверчиво, удивленно косясь на Динку. Та перевела взгляд на Ворона.
– Ну, Сергей, – тот тоже насторожился.
– Игорь, – Динка подошла еще ближе и легонько тронула его за забинтованную руку, – прости меня, пожалуйста. Мне очень стыдно, что я тебя укусила. Правда. Но ты не расстраивайся, твой друг за тебя отомстил.
У Плоского глаза стали круглыми, как диски вороновской «Хонды». Сам Ворон тоже таращил глаза.
– А я тебе правда ребро сломал?
– Правда. Когда навалился на меня и пистолет хотел отобрать. Мы тогда еще головами стукнулись.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Ворон приобнял ее за плечи и отвел в сторону.
– Я сказать тебе хотел, Дина, – он сделался совершенно серьезным, – насчет Горца. Это я от себя говорю. Он, конечно, взрывной, но тут вот что. Я давно его знаю, его еще ни разу никто так не цеплял. Ты подумай, а?
И над чем ей раздумывать? Стать или нет официальной девочкой по вызову? Потому что кроме этого Домин, собственно, больше ничего не предложил. Ой, простите! Он еще говорил, что время от времени ей будет позволено пожить в королевских покоях, но недолго, и только когда его величеству будет удобно. А если придешь в неурочное время, тебя в один миг выставят за ворота. Спасибо, если не выкинут в окно.
– Я уже думаю, Сережа, – тоже серьезно ответила Динка, – и думаю, что сводня с тебя никакая. Он уже большой мальчик, пусть сам решает свои проблемы. Мне пора идти.
И вошла внутрь.
* * *
Динка вызвалась дежурить первой. Ровно в девять вышла в зал и заняла игровой стол для блэкджека крайний возле входа, подальше от бара. Она снова погрузилась в свои нелегкие раздумья да так глубоко, что сразу и не заметила Лешу, севшего к ней за стол. Рядом расположились ее новые братья по оружию Плоский с Вороном.
– Выдай фишки, Ареева, сыграем, – скомандовал Алексей.
Динка поставила перед каждым по стеку, и игра неспешно потекла своим чередом. Ворону везло, и хоть играли не на деньги, он все равно радовался каждому выигрышу по-мальчишески открыто и непосредственно.
– Чего ты такая надутая? – спросил он, выстроив возле себя батарею из стеков. – Переживаешь, что я выигрываю? Так я же не по-настоящему.
Внезапно по телу пошла знакомая дрожь, и Динке почудилось, она кожей ощутила, как слева к столу подошел Домин. Впрочем, возможно она преувеличивает, это всего лишь сработали рецепторы и отреагировали на знакомый запах. Очень уж ей нравился аромат, которым пользовался Максим.
– Я не надутая, я сосредоточенная, – буркнула Динка. – Изыскиваю внутренние резервы для регенерации, хочу отрастить себе новое ребро.
– И как успехи? – низкий голос слева заставил ее вздрогнуть, но она не подала виду.
– Никак.
– Это не смешно, Дина, поехали в травмпункт, тебе нужно показать свое ребро врачу.
– Я уже была в больнице, не беспокойтесь, Максим Георгиевич.
Краем глаза она увидела, как тот дернулся, и настроение немного улучшилось.
– И тебя никто не спросил, где молодая и красивая могла сломать ребро? – ухмыльнулся Ворон.
– Все спросили, кто мог. Сказала, подралась по пьяни в кабаке.
– Поверили? – а это уже Домин.
– А как же. Я у них постоянный клиент.
Домин повернулся спиной и пошел в сторону бара явно недовольный. Кстати, весьма действенная тактика. Она заговорит его до смерти так, что он будет шарахаться от одного ее вида. Ей припомнился потрясающий блондин Ярослав, к концу прогулки по набережной они хохотали, как полоумные, а Ярослав прямо пополам складывался. Потом они в обнимку пошли пить пиво.
А нет, недолго бродил. Вернулся, присоединился к их компании. Но лишь только Динка собралась выдать ему фишки, жестом остановил. Бармен Оля принесла кофе. Домин сделал пару глотков, а затем негромко сказал:
– Я хочу поговорить с девушкой.
Тех троих как ветром сдуло. Динка собрала карты и принялась раскладывать фишки по ячейкам. Домин следил за ее плавными движениями, а затем остановил, удержав за пальцы, и все так же негромко произнес:
– Дина, все получилось очень глупо, я перед тобой виноват. Позволь мне все исправить, давай прямо сейчас поедем ко мне.
Семь бед один ответ. Универсальный выход на все случаи жизни – «поехали ко мне». Однако Динка вовремя вспомнила, что перед ней человек, у которого она планирует еще долго работать, скромно потупилась и ответила:
– Извините, Максим Георгиевич, но я не могу. Вы очень далеко живете, мне от вас домой неудобно добираться.
– Я буду тебя возить, – начал было Домин, но тут же, умолк, странно зыркнув на Динку. Сообразил, что ерничает. Затем поднял голову, и ей показалось, в его глазах блеснули искорки, хотя лицо оставалось предельно серьезным.
– Почему ты такая упрямая? Хочешь сказать, у меня вообще нет шансов?
– Ну что вы, Максим Георгиевич, шансы есть всегда, даже у вас. Например, можно приказать вашим подчиненным посадить меня в мешок и утопить в речке. А вы броситесь меня спасать, и если мне повезет, то даже успеете…
Домин спрятал лицо и беззвучно затрясся. А потом поднялся, и, продолжая улыбаться, зашел за стол. Обнял за талию и одной рукой притянул к себе.
– Еще раз назовешь Георгиевичем, заброшу на плечо и отнесу в машину. Проверим?
– Не надо. Максим, – зашипела она, стараясь высвободиться, – на нас смотрят. Что ты представление устраиваешь?
Максим обернулся, присутствующие в зале старательно прятали глаза.
– Выйдите все из зала, – ну хоть тон не приказной, а просительный, – дайте поговорить.
Крупье потянулись к бару, служба безопасности и Алексей отправились на диван в холл. Динка почувствовала на шее горячее дыхание и снова попыталась оторвать руку от своей талии. Но тут по бедру скользнула вторая рука. Она оказалась полностью прижата к Домину, и чем больше вырывалась, тем больше темнел устремленный на нее взгляд.
– Я попросил бы тебя не ерзать, – хрипловато сказал Максим, – я реагирую соответственно.
– Макс, я тебя прошу, ну пожалуйста, – она чуть не плакала, – мне здесь еще работать.
– Дина, – дыхание замедлилось и хрипотцы в голосе поубавилось, – тебе не кажется странным делать вид, будто между нами ничего не было? Детский сад, честное слово. Я жалею только о том, что наговорил, а не о том, что сделал. Предлагаю сейчас поехать ко мне, так сказать, закрепить результат.
Динка покрылась густым румянцем и даже рот открыла, глядя на него в таком изумлении, что тот разжал пальцы и выпустил ее из кольца рук.
– В чем дело, Дина, почему ты смотришь на меня, как на фокусника?
– Макс, как бы тебе сказать… В общем, понимаешь, я не совсем помню… Эти препараты, что ты мне уколол…
– Дина, там не было ничего особенного, я даже дозу брал минимальную. Только не говори, что была без сознания и ничего не помнишь.
Динка почти виновато посмотрела на Домина и кивнула. Тот прислонился плечом к стене, перегораживая Динке выход и, сверля ее глазами, сказал довольно жестко:
– Послушай, хватит делать из меня идиота. Я пока еще могу отличить, в каком состоянии подо мной женщина.
Динка снова залилась краской, сколько это будет продолжаться, он что, издевается? Три недели, она знает этого мужчину всего три недели, и они уже ведут такие разговоры…
– Как хочешь, – она вздохнула, – можешь мне не верить. Но воспоминания у меня о нашем…
– Близком знакомстве, – услужливо подсказал Домин, Динка снова вспыхнула.
– Пусть будет близком знакомстве. Так вот, воспоминания у меня смазанные и нечеткие. Я словно в стороне была, можешь верить, можешь нет. Я пришла в себя, когда прострелило ребро, наверное, ты неудачно меня прижал.
– Я слишком сильно навалился на тебя, – не очень вежливо заметил Домин.
– Кстати, если я чему-то там помешала, прости, – попыталась съязвить, чтобы хоть как-то удержаться, балансируя на самом краю.
– Не стоит, – в тон ей ответил Домин, – это как раз был финал.
Это уже было слишком. Щеки запылали как сигнальные костры. Видимо, ей на роду написано до конца своих дней ходить с красным лицом. Ну почему, почему в детстве, когда она читала книгу «Вождь краснокожих», предчувствие ей ничего не подсказало?
– Ты, конечно, очень мило краснеешь, моя девочка, но меня наш разговор начинает утомлять. Если бы я увидел, что ты против, я не стал бы продолжать, я не насильник, Дина, если ты заметила.
– Думай что хочешь, Макс, – вздохнула она, – я не могу тебя заставить мне верить.
Домин наморщил лоб и озадаченно смотрел на Динку. Он явно засомневался. Вот дурочка, надо было все-таки стоять на том, что она вообще ничего не помнит, а значит ничего и не было, глядишь и прокатило бы…
– Возможно, это какая-то индивидуальная реакция?
– Мы с Вороном, когда он у меня пистолет отбирал, еще головами друг о друга ударились, – с готовностью сообщила Динка.
– Значит, все твои подколки…? – он прищурился.
– Просто хотелось тебя позлить, – подтвердила Дина.
Он захватил ее руку, привлек к себе, а сам снова задышал где-то в области шеи.
– Ну и хер с этим всем. Я все время думаю о тебе, Дина. Твой запах меня с ума сводит, даже когда ты не рядом, я его помню…
– Конечно, Домин, – Динка отодвинулась дальше, – ты же не склеротик. Конечно помнишь, это был твой гель для душа, правда женский. Ты можешь облиться им с ног до головы, можешь ходить с ним по дому и нюхать сколько влезет. Хочешь, я куплю тебе еще?
Домин откинулся на стенку и застонал, растирая ладонями лицо.
– Дина, ты вообще можешь говорить серьезно? Я пытаюсь объясниться с тобой, ты не идешь у меня из головы, я веду себя, как пацан в самый пик переходного возраста, а тебе лишь бы постебаться.
Все верно, и это единственный способ для нее сохранить хоть какое-то самообладание. Попробуй крепко стоять на ногах, если чертов Горец увивается вокруг, дышит в шею, гладит спину, пусть она даже туго перебинтована. А хочется просто повиснуть на его шее и послать все в бездну…
Динка сгребла себя в кучу и приняла озабоченный вид.
– Даже не знаю, чем тебе помочь, Макс. У меня из знакомых врачей только зубной техник, он открыл кабинет в моем доме, в подвале. Вряд ли он лечит сексуальные расстройства, но, если хочешь, я могу спросить.
Домин уперся лбом ей в плечо и засмеялся. А она не могла и не хотела отстраняться. Было в этом что-то другое, новое, чего между ними еще не было, и Дина боялась это новое спугнуть. Прямо перед ней маячил затылок, на который так хотелось положить руки, что даже кожа на ладонях зудела. На всякий случай пришлось сцепить их за спиной.
– Динка, – он впервые так ее назвал, – я когда-нибудь укорочу твой длинный язычок.
– Не беда, я выучу язык жестов. Я уже знаю один, хочешь покажу?
– Не надо, – он схватил ее за руку, поспешно опустил вниз и оглянулся по сторонам, – я уже и так достаточно позорился.
Они стояли рядом, он держал ее руку в своих, и Динка молчала, не чувствуя в себе силы произнести хоть слово. Она понимала, что нужно отнять руку, продолжить или вообще закончить разговор, все равно по итогу бессмысленный и безрезультатный.
Она не примет его предложение и никуда не поедет, а если Максим начнет настаивать, они снова разругаются и наговорят друг другу гадостей. Надо как-то выкручиваться, что-то делать, но делать ничего не хотелось, а хотелось придвинуться ближе и так и стоять, вдыхая его запах, с закрытыми глазами. Первым отмер Домин.
Он снова развернулся к ней и, так и не выпуская ее руки, сказал совсем другим тоном, очень серьезно и даже сурово. А железобетонный Горец тоже, оказывается, был под напряжением.
– Дина, ты сказала, что тебя от меня воротит. Если это было сказано от злости, просто, чтобы меня задеть, ничего не говори. Если это правда, и ты больше не хочешь меня видеть, скажи или кивни. Я обещаю, что исчезну из твоей жизни.
Динка удивленно посмотрела на него, закусила губу, забыв о ссадине, и тут же охнула. Домин придвинулся совсем близко, прикоснулся к губе пальцами, словно снимал боль, и выжидающе смотрел на нее, а в глазах его плескалось что-то, ну пусть ожидание, потому-что страхом назвать это было бы слишком самонадеянно. Динка не выдержала и опустила голову. И услышала, как с шумом выдохнул Домин.
– Кроме глуши, в которой я живу, у тебя еще есть ко мне претензии? Если нет, я объявляю официально, что начинаю за тобой ухаживать. Идем посмотрим, есть ли там луна, и если есть, готовься, я буду читать тебе стихи, – он потянул ее в сторону выхода.
Наверное, у нее глаза были, как недавно у Плоского, размерами с диски от колес. Целый день Динка как опытный полководец старательно возводила оборонительную крепость, укрепляла ее и вооружала. А этот самоуверенный Домин за какие-то четверть часа влегкую определил самые уязвимые места и нанес всего несколько метких ударов. Теперь того и гляди, ее крепостная стена рухнет, как песочный замок. Динка из последних сил цеплялась за остатки решимости.
– Нет, Максим, не надо стихи.
Он снова напрягся и глянул на нее непонятным жестким взглядом, в котором промелькнули упрек и даже усталость. Динка осеклась, Максим прав, они не в детском саду. И коль у нее не хватило духу оттолкнуть его, мужчину, который, надо быть честной перед собой, так же прочно засел у нее в голове, то и вести себя следует соответствующе. Она улыбнулась ему.
– Не надо стихи, Макс, Новый год уже давно прошел. А я сомневаюсь, что твой репертуар выходит за рамки новогоднего утренника. И я не люблю поэзию. Нет, Домин, ты сыграешь мне на гитаре.
Складки на лбу разгладились, сейчас серые глаза Горца смеялись. Домин поднял ее руку и поцеловал в ладонь.
– Договорились.
И ушел, прихватив всю свою службу безопасности. Наверное, на репетицию.
Глава 10
Ночь прошла тихо и спокойно. Динке очень повезло. Если бы сейчас набился полный зал народа, то ее хватило бы максимум до полуночи. А так крупье на карточных столах скучали в одиночестве, лишь на рулетке привычно раскладывал свои две фишки Сиротка.
Его так окрестили мальчишки с рулетки. Как-то само собой получилось, что, хоть они все прошли одинаковую подготовку, в работе смена разделилась: мальчики на рулетку, девочки на карты.
Сиротка – высокий сутулый мужчина лет сорока, вечно какой-то помятый и несчастный – приходил каждый день, разменивал сто долларов, брал фишки самого мелкого номинала и ставил по одной-две на поле. И каждый раз, когда проигрывал, плаксиво причитал: «Что же вы сироту-то обижаете?». Как есть Сиротка.
В одиночку он проигрывал почти всегда. Но стоило кому-либо начать по-крупному ставить на рулетке, Сиротке тут же фантастически везло, и он мог даже выиграть приличную сумму. Для него приличную, конечно же. Зато тот, первый, проигрывался подчистую, поэтому Сиротку на рулетке берегли и ценили, как живое орудие Закона Равновесия Вселенной, правда, не в материальном измерении, а в принципе.
Динка, отстояв свой положенный час, даже не пыталась бороться со сном. Ее до сих пор не отпускало чувство, будто в голове какая-то пелена, и пока она не спадет, не видать Динке ни трезвости ума, ни ясности мышления.
Конечно, не мешало бы сегодня остаться дома, но зато то, что они увиделись и объяснились с Доминым, было безусловно к лучшему. Теперь ей не придется терзаться неизвестностью, как она непременно терзалась бы три дня до следующей смены.
Хоть на самом деле они ни о чем не договорились. Максим сказал, что будет за ней ухаживать, следовательно, его предыдущее предложение аннулировано? И то, что он только собирается ухаживать, не означает же, что Динка уже его девушка, верно?
Однако при одной мысли, что это может быть так, в душе щемило, и по телу ползли предательские мурашки. Впрочем, от нее здесь мало что зависит, так что ждем, поскольку, как мудро заметил Алексей, чего ожидать от Горца, не знает никто. Да и Динка просто так, без боя, сдавать позиции не собиралась.
Как дилеры расходились по домам, она помнила смутно и расплывчато. Ей опять снился Домин, она даже сквозь сон слышала его запах. И сейчас тоже, вдохнув знакомый аромат, Динка потянулась, повернулась на другой бок и потерлась щекой о мягкую ткань. Странно, диванный уголок раньше был намного жестче.
– Дина, еще рано, давай поспим, раз уж ты не хочешь спать в постели как все люди, – сказал диванный уголок, и Динка открыла глаза.
Она лежала так, как и заснула вначале, но теперь подушкой ей служил Горец, улегшийся на другой половинке уголка. Ее голова покоилась на его широкой груди, глаза Горца были плотно закрыты, одна рука уверенно обнимала Динкину голову, вторая – бедро. Дина заморгала, рывком поднялась на локте и тут же глухо застонала, схватившись за бок.
– Вот упрямая девчонка, говорю же тебе, спи, – пробурчал Домин, укладывая ее обратно себе на грудь и придерживая за затянутый бинтами бок.
– Максим, что ты здесь делаешь? – тихонько позвала Динка. Тот открыл один глаз и покосился на нее.
– Становлюсь инвалидом по твоей вине. Надеюсь, что твое сердце дрогнет, ты сжалишься надо мной, и мы не будем ютиться на этом ужасном, человекоубийственном диване. У меня дома большая удобная кровать. Я могу тебя забирать, мы сможем спать в человеческих условиях, а потом я буду отвозить тебя в университет.
– Уверен, что спать? – скептически уточнила Динка.
– Как получится, – с закрытыми глазами улыбнулся Домин, сцепляя руки у нее за спиной.
Она фыркнула и устроилась поудобней. Действительно, если есть время, можно и поспать.
Они снова завтракали вместе. На этот раз их меню разнообразил йогурт, из чего Динка сделала вывод, что Домин готовился заранее, поскольку в холодильнике бара йогурту точно было нечего делать. Максим отвез ее в университет и все. Вечером Динка даже в душ брала с собой трубку, вдруг ему вздумается позвонить. Но не вздумалось. Домин не позвонил.
* * *
На следующий день после лекций они с Машкой собрались в читальный зал. На носу курсовая, а у Динки, как обычно, лишь замысловатое, длинное название темы да список рекомендуемой литературы. Машка та вон уже половину работы настрочила!
Динка старалась гнать мысли о Домине, но они упорно возвращались и скатывались в одну и ту же колею. Если бы он думал о ней хоть десятую часть того времени, что она, то уже давно нашел бы способ увидеться вне казино. А так получалось, что они встречались только в ее смену.
Динка так задумалась, что не заметила, как ее рукой завладели чьи-то теплые ладони. Она услышала сдержанное Машкино: «Здравствуй, Влад», – и подняла глаза. И правда, Влад. Что ему нужно?
– Дина, – его голос звучал глухо и вымученно, – я так рад тебя видеть!
– Зачем ты пришел? – Динка даже не пыталась делать вид, что она рада.
– Малыш, мне плохо без тебя, – парень действительно выглядел неважно, – я был неправ. Прошу тебя, давай начнем сначала.
Динка отняла ладонь от его рук. Как она раньше не замечала, какие они у него мягкие? Или теперь все нормальные руки будут проигрывать стальным клещам Домина?
Это не говоря о том, что никакой фантазии не хватало, чтобы представить, как Макс называет ее малышом, котиком, заей или масиком. При этом от его вкрадчивого «девочка моя» или короткого, но отрывистого и требовательного «Дина» у нее даже сейчас подгибались колени, стоило только вспомнить.
Дина взяла Машу под руку и потянула к выходу.
– Влад, – она оглянулась на миг, – мы не станем ничего начинать. Ты лучше найди себе кого-нибудь, правда.
Они вышли на крыльцо здания факультета, Влад выскочил следом. Догнал Динку, схватил за плечи и развернул к себе:
– Мне никто не нужен, малыш, только ты. Скажи, у тебя кто-то есть? Я схожу с ума, когда думаю, что к тебе кто-то прикасается, целует тебя, так как я тебя целовал… – он наклонился к ней, дыша в шею. А Динка отпрянула, почувствовав от его дыхания лишь брезгливость и неприятие, и сама себе поразилась, ведь ей раньше так нравилась близость с Владом!
Зато ей пахнуло другим дыханием, рваным, прерывистым, которое предательская память выудила из закутков недавних воспоминаний, и ее окатило душной волной, не имеющей никакого отношения к этому чужому парню, почему-то пытающемуся посильнее прижать ее к себе.
– Пусти, – она с силой оттолкнула Влада, он оторопело разжал пальцы и отшатнулся. – Ничего не надо. Все, Влад. Правда, все.
Как просто. Из тех, других рук не то, что вырваться, там даже пошевелиться было нереально. Да что с ней такое, откуда они накатывают, эти опасные воспоминания, от которых в груди становиться тесно и горячо, в ушах шумит, а ноги совсем не держат? И откуда здесь взялся Домин, тревожно вглядывающийся ей в лицо? Ясно, что глюк, но этот его запах… Может, она уже сама им пропиталась?
– Дина, что ему было нужно от тебя?
– Макс? – Динка почувствовала крепкие ладони на талии и схватилась за его руки, чтобы не упасть. – Ты откуда взялся?
– Приехал за тобой, почему это тебя так удивляет?
– Откуда ты знаешь, когда у меня заканчиваются ленты?
– Дина, – снова недовольный и насмешливый тон, – я ходил в школу, меня там учили читать. В холле висит расписание, все написано очень доступно даже для меня.
Машка рядом рассмеялась. Ну конечно, вчера Домин привез Динку в университет, а когда она убежала в аудиторию, вошел в холл и посмотрел расписание. Ничего особенного. Похоже, у нее напрочь вышла из строя соображательная система. И как, скажите на милость, теперь писать курсовую?
Машка смеялась, запах Домина кружил голову. Нестерпимо хотелось обнять его, но она не могла решиться. То, что было так просто и легко с другими, с Максимом она и в мыслях не допускала.
Слишком странные, ни на что не похожие, какие-то односторонние, что ли, у них складывались отношения. Рядом с ним Динку будто сковывало по рукам и ногам. Язвительный кто-то, сидя и болтая ногами на отшибе сознания, верно подметил, что для всех, без сомнения, было бы лучше, если бы ей сковало язык.
Она прислонилась лбом, едва касаясь его груди, и закрыла глаза, а сама уцепилась в доминский ремень от джинсов. Вышло может и двусмысленно, но все же лучше, чем шея. Следует выровнять дыхание и подождать, пока ноги снова будут в состоянии хоть как-то ее удерживать.
– Девочка моя, ты хочешь снять с меня штаны на глазах у своих однокурсников? Ты не думаешь, что это их слегка шокирует? Я, конечно, не против, но предлагаю найти более подходящее место, – раздался негромкий смешок над ее макушкой. А она только-только начала приходить в себя, и опять это «девочка моя», что же делать? Динка часто-часто задышала, и те самые клещи из ее путаных воспоминаний сжали ей плечи. Тон стал жестче и серьезнее, – Дина, ты еще совсем слаба, зачем ты приехала на лекции?
Ее встряхнули, пальцы Макса схватили подбородок и подняли лицо вверх. Теперь Дина смотрела прямо в сощуренные глаза Домина.
«Макс, поехали к тебе…» Она что, это правда сказала? Динка в ужасе прижала ладонь к губам, глаза Домина сузились еще сильнее.
– Дина, не молчи. Поедем в больницу, у тебя был сильный психический шок, он сам не пройдет, я консультировался у доктора. Это мать Тимура, поехали, она сейчас на работе.
Господи, спасибо тебе, она не сказала этого вслух! Динка облегченно выдохнула и обхватила руками пальцы Домина, державшего ее подбородок. В голове потихоньку прояснялось, грудь отпустило, стало легче дышать, да и ноги перестали вести себя по-свински.
«При чем тут шок, Макс, я не могу себя контролировать, когда ты так близко».
А с другой стороны, может это в самом деле всего лишь последствия шока?
– Макс, уже все в порядке, мне лучше. Сегодня просто очень душно. Мне нельзя в больницу, у меня курсовая не писана. Мне нужно в библиотеку, кстати, познакомься, это Маша, моя подруга. Маш, это Максим.
День был душным и не по-весеннему жарким. Странная в этом году весна. По всему выходит, что странная – и по погоде, и по жизни вообще.
Они еще немного попрепирались с Доминым. Тот настаивал на визите к доктору, а Динка уверяла, что прекрасно себя чувствует. Наконец, поверженный Горец сдался и даже вызвался их отвезти.
Динка специально не стала садиться на переднее сиденье, а уселась назад возле Машки. Домин слегка изогнул бровь, но смолчал, видимо, решив не тревожить неустойчивую психику Динки. И сколько она еще сможет на этом выезжать?
Очень недолго, если не хочет подвергнуться серьезному медикаментозному лечению. Похоже, Максим настроен весьма решительно. Неслабо ему накрутили хвост в больнице, плюс наверняка он чувствует свою вину. Знал бы, в чем на самом деле его вина. В самом факте его существования.
Сегодняшняя встреча с Владом серьезно выбила Динку из колеи. Он же так нравился ей раньше, так волнительны были первые свидания с ним! И пылкий вечер, когда его родители уехали, и он привел ее домой. А потом совершенно волшебная ночь… Ничего общего с погоней по ночной трассе, ощущениями полного раздрая, рекомендацией расширить границы интимных познаний и швырянием денег в лицо. А все ушло как в песок, словно и не было.
Теперь что же, ей предстоит сравнивать всех мужчин, встречающихся на ее пути, с Доминым? Глаза, руки, голос, дыхание. Внутренним сравнительным фильтрам был задан новый эталон, и это повергало Динку в совершеннейшее уныние на заднем сиденье доминского «БМВ».
Довольно обманывать саму себя. Спустя некоторое время память потихоньку выравнивала провалы и демонстрировала эпизоды, пусть не особо четкие, расплывчатые, но достаточно различимые, чтобы заставить ее краснеть и поднимать из внутренних глубин не одну удушающую волну.
Его губы, шепчущие отнюдь не царские приказы, а ее имя, много-много раз. И впивающиеся в нее так, что от одних воспоминаний сейчас приходилось хвататься за ручки дверцы машины. И то, как он смотрел на нее в те редкие секунды, когда отрывался от ее губ, шеи, плеч и… Динка горестно мотнула головой, словно могла вытряхнуть из нее все, что угодливо подсовывала ей память. Разве есть такое лекарство, которое поможет снова все забыть?
Самое поразительное, тогда, дома у Макса, она действительно ничего не чувствовала, зато сейчас, через время, ощущения накрывали с головой. Они терзали ее, пронзали насквозь, особенно все обострялось в присутствии Домина. Но Динка скорее дала бы себя убить, чем призналась в этом. Она и себе сознаться-то не смела.
В это время Машка с Доминым неплохо спелись и вели достаточно оживленную беседу. Динка прислушалась. Машка делилась с Доминым трудностями написания курсовой, а он всячески ей сочувствовал. В зеркале внутреннего обзора серые глаза метнули изучающий взгляд и встретились с ее глазами.
– Ты уже с нами?
Динка понуро кивнула. Машка сочувственно обернулась и погладила Динку по руке.
– Вы не волнуйтесь так, Максим, – это уже Домину, – Дина слишком серьезно относится к учебе, а еще эта ее работа! Мы в прошлом году пока сдали сессию, чуть не поседели обе.
И принялась рассказывать. Да, минувшим летом они и правда слишком ответственно подошли к экзаменам, Динка даже не могла взять в толк почему. «Теория вероятности и матстатистика» не самый сложный предмет. Но один нехороший человек со старшего курса поведал им по секрету, как невозможно строго их преподаватель принимает экзамены, и они с Машкой страшно боялись завалить сессию. Сами себя накрутили, а сдали все на «отлично».
После сессии Машины родители отправили изнуренных, вымотанных девчонок к морю на базу отдыха, где директором был их друг, Николай Иванович. Более странного и чудесного отдыха у Динки еще не было. Они часами плавали в море и валялись на пляже с утра до вечера, поскольку дни тогда выдались пасмурными и уходить днем с пляжа не было никакой необходимости.
Маша читала «Три товарища» Ремарка, Динка Ремарка не любила, а для себя книги принципиально брать не стала. Она всячески мешала подружке читать, горланила песни и дурачилась. Народу было мало, в связи с началом сезона база была практически пустой, а море тихим и теплым.
Николай Иваныч каждый вечер заходил справиться, куда девочки собираются сегодня вечером и напоминал о возвращении к двадцати трем ноль-ноль, но получал неизменный ответ, что никуда, разве что прогуляются вдоль моря.
Он уходил, озадаченно сморщив лоб и лишь вернувшись в город, Машка выяснила, что оказывается Николаю Ивановичу был дан тайный наказ присматривать за ними в случае, если им придет в голову удариться в загул. Тот подошел к делу очень ответственно, стремился выполнить возложенные на него обязанности дуэньи и искренне огорчался, что девчонки не дают никакой возможности проявить твердую волю.
А им никуда ходить не хотелось. Хотелось именно такого бесцельного времяпрепровождения, к тому же им никогда не было скучно друг с дружкой. Только вот с какой радости это вдруг так интересно Максу? Разве что рот не разинул, слушая Машку.
Она едва попрощалась с ним на пороге библиотеки. Максим сунулся было с ними, но без пропуска в читальный зал не пускала строгая пожилая библиотекарь, а никакого пропуска у Домина, естественно, не было.
Динка помахала ему, стараясь не приближаться, и первая потянула на себя массивную дверь. Да и Домин не настаивал, он куда теплее простился с Машкой. В самом деле, Динка за весь этот месяц столько не разговаривала с Максом, сколько эти двое за последние полчаса. С Динкой он предпочитал собачиться или отношения выяснять, ну так пусть и катится себе подальше.
Они с Машей долго выбирали литературу, затем столько же ждали, пока эту литературу принесут. А после заняли дальний столик с мягкими креслами, устроились поудобней и принялись за работу.
