Тала Тоцка
Флеш Рояль
И пока она от злости хватала ртом воздух, Домин запихнул ее на переднее сиденье и закрыл дверь.
Глава 17
Машина долго петляла по горным дорогам, пока Максим не свернул у очередного указателя вниз к одному из поселков.
– Дина, здесь живут мои родственники, для них ты моя девушка. Пожалуйста, не забывай об этом и веди себя соответствующе. Я оставлю тебя здесь, а сам поеду, скину остальной груз. Потом мы у них немного погостим, я всегда приезжаю сюда в это время, – Домин говорил сухо и по делу, ни дать ни взять, выдавал инструкции личному составу. И у нее еще больше испоганилось настроение.
«Если я твоя девушка только для них, то для тебя тогда кто? Доктор Ватсон?»
Максим вдруг притормозил и развернулся к ней.
– Дина, что с тобой? Ты все утро на меня дуешься, я пытаюсь тебя растормошить, но бесполезно. Что-то случилось?
Она молчала. Тогда Макс взял ее за подбородок и заглянул в лицо, но Дина лишь плотнее поджала губы. Сказать было решительно нечего, а открыть сейчас рот – наверняка сморозить очередную несусветную глупость.
Никто не обещал романтических признаний в любви и невинных поцелуев под шум прибоя, она и сама-то согласилась на эту поездку исключительно ради денег.
На самом деле согласилась бы и совершенно безвозмездно, даже если бы Макс позвал ее совершить пеший переход в самое жерло Эйяфьядлайёкюдля, например. Только бы с ним вместе. Но вслух она лишь устало вымолвила:
– Поехали, Максим. Давай побыстрее заканчивать с этим маскарадом. Девушка так девушка, если хочешь, можешь даже сказать, что ты меня удочерил, – и отняла его руку от подбородка.
Максим очень странно взглянул на нее, ему явно не понравились ее слова.
«Ну, прости».
Завел двигатель и покатил по узким улочкам. Наконец затормозил перед высокими крашеными воротами, достал из машины Динку, зачем-то поправил ей хвост и взял за руку. Она едва сдержалась, чтобы не отобрать руку, но тут же вспомнила о своей роли девушки для толпы родичей.
Они так и вошли во двор, держась за руки. Максим снова переплел пальцы, а у Динки возникло стойкое чувство, что ее ведут на поводке. И с намордником.
Заливисто залаяла небольшая белая псина, ей тут же принялся вторить невидимый напарник – судя по утробному гулкому уханью минимум алабай. Навстречу им уже бежала невысокая женщина, за ней шел и улыбался смуглый черноволосый мужчина.
– Максим, сыночек, приехал все-таки! – она обняла Макса, тот нагнулся и поцеловал ее в щеку. – А мы еще со вчерашнего вечера ждем.
Мужчина протянул руку:
– Ну привет, боец! С днем рождения!
– С днем рождения, дорогой, – женщина снова принялась обниматься с Максимом, вытирая глаза.
Динка так и застыла. У Домина сегодня день рождения? На миг ей стало совестно – у человека с утра было хорошее настроение, а она вообразила невесть что. И тут же все сменилось тихой злостью. Значит, здесь намечается семейное празднество. Обязательно было ее сюда тащить?
– Знакомьтесь. Это моя девушка, Дина, – он подвел Динку ближе и выставил перед собой как щит. – А это мои тетя Лиза и дядя Джамиль.
Тетя Лиза внимательно осмотрела Динку и расплылась в такой счастливой улыбке, словно к ним пришла не Динка, а Фея-Крестная.
– Деточка, ты не представляешь, как тебе здесь рады, – сказала она, и прозвучало это на удивление искренне.
Дядя Джамиль тоже был счастлив видеть Динку. Если кто здесь и родственник Максу, так это тетка. Джамиль – татарин, видать отсюда родом, в Максиме ничего от татар не наблюдалось.
Из-за дома вышел молодой парень, младше Макса, но старше Динки. Вот тут не ошибешься, кто кому отец. Он радостно подпрыгнул и метнулся к Максиму.
– Братишка! Чего так долго?
– Это Дина, – на этот раз Домин был лаконичен.
– А я Алан, брат нашего именинника, – представился тот и снова повернулся к Максу. – Я уж думал, ты не приедешь.
– Куда б я делся. Теть Лиз, – крикнул он, – заберешь Дину? Нам с Аланом надо прокатиться недалеко.
– Конечно. Пойдем в дом, девочка. Ты проголодалась с дороги?
«Ну хоть не девочка моя».
Динка еще продолжала злиться на Домина, но сама понимала, что эта добродушная улыбающаяся женщина ничем перед ней не провинилась. Поэтому заставила себя успокоиться, вдохнуть поглубже, а выдохнет она, когда уже будет подъезжать к своему дому.
Пока следует как минимум не испортить людям праздник, даже тому же Максиму. Динка постаралась, чтобы ее голос звучал как можно приветливее.
– Спасибо, мы с Максимом недавно завтракали.
Макс, гад такой, в лучших традициях Голливуда нежно приобнял ее за плечи, – надо же, оказывается, может своими клещами и нормально касаться! – заглянул в лицо и трогательно так спросил:
– Ты не будешь скучать, радость моя? Я ненадолго.
Тут уж пришла ее очередь жечь напалмом.
«Там, где вы учились, мы преподавали, Домин».
Динка погладила ладонью его щеку, стараясь не обращать внимание, как приятно щекочет кожу его однодневная щетина. Вложила в интонацию побольше сердечности и ответила:
– Конечно буду, любимый. Ты же знаешь, что я жить без тебя не могу.
Глаза «любимого» стали цвета грозового неба, разве что молнии не метали. Он явно с трудом сдержался, чтобы не отшвырнуть ее в сторону. Взгляд стал колючим и злым, плечи привычно заныли от сверлящих тисков.
Динка продолжала безмятежно таращиться. Домин опасно наклонился ближе, аккуратно касаясь губами виска, и ей словно ветер принес: «Ну все, ты доигралась».
Динка мужественно выдержала это лирическое прощание, дала хорошего пинка своему рыдающему от умиления внутричерепному соглядатаю и направилась в дом, оставляя за собой на поле боя лишь выжженое пепелище.
Похоже, никто кроме них двоих не заметил одуряющего рева сирен, оглушительных залпов смертоносных орудий, взметающихся комьев земли и лижущих кроны деревьев языков оранжевого пламени.
Дверца «Мерседеса» хлопнула так, словно Домин закрывал ее снаружи ногой. Двигатель взревел, и автомобиль сорвался с места удивительно горизонтально. А Динке казалось, он сейчас взлетит.
Она чуть слышно вздохнула. И отчего, спрашивается, так взбеленился Макс? Он просил играть роль, она и играла. Вот только от того, что она сказала чистую правду, было по-настоящему тошно.
– Проходи в дом, садись, отдыхай. Я пойду на кухню, нужно на вечер кое-что приготовить, будем день рождения праздновать, – тетя Лиза по-прежнему радостно улыбалась. – А торт я еще вчера испекла.
– Я не устала, – Динка точно не собиралась торчать в чужом доме в одиночестве. – Можно я вам помогу?
Женщина внимательно посмотрела на нее, склонив голову, и удовлетворенно кивнула:
– Конечно, если хочешь, я от помощи не откажусь. И называй меня просто Лиза, если тебе так удобнее.
Тетка Макса оказалась общительной и словоохотливой, что было Динке только на руку. Можно было молчать в свое удовольствие, лишь периодически кивая и в тему хмыкая. К тому же, появилась возможность больше узнать о Домине, и Динка выжидала, когда подвернется удобный случай. Спустя какое-то время Лиза предложила передохнуть и выпить по чашке чая.
Они сидели на террасе за низким столом, расположившись на мягких стеганых матрасах и опираясь на подушки. Лиза говорила, как это все называется, но Динка не запомнила, увлекшись самим процессом. Чай оказался изумительным, настоянным на ароматных травах, к нему полагался прозрачный тягучий мед и целое блюдо сладкой выпечки.
Динка уже выслушала историю замужества Лизы, начиная с того, как молодой Джамиль увидел ее, шестнадцатилетнюю, и тут же заслал сватов. Отец Лизы кричал и ругался, а Джамиль смиренно обещал ждать положенных два года до ее совершеннолетия, лишь бы ему пообещали, что больше ни за кого другого она замуж не пойдет. И потом целых два года отгонял ухажоров от своей невесты.
Ей и правда было интересно слушать, главное, не приходилось ничего рассказывать об их с Максом отношениях, потому что рассказывать Динке было нечего. Точнее ничего такого, что можно было бы знать родне Максима.
– Максим каждый год на свой день рождения приезжает к нам. Он мне как сын, – сама подняла нужную тему Елизавета, – с тех пор, как погибла Вера.
– Она была вашей сестрой? – уточнила Динка.
– Двоюродной. Но мы с ней были как родные. И мальчики наши дружили, хоть Алан на пять лет младше Максима.
– Как они погибли, Лиза? Мне Максим ничего не рассказывал, – решилась Динка.
– Он и не скажет, девочка, десять лет прошло, а ему до сих пор тяжело о них говорить. У них очень хорошая семья была, дружная. Вера с Георгием хотели дать детям все. Дети занимались танцами, Леночка ходила в художественную школу, Максим в музыкальную. Иностранные языки, репетиторы. Максим школу с медалью окончил, в институт поступил. Леночка тоже отличницей была. И тут такая трагедия, – Елизавета покачала головой и промокнула уголки глаз. А затем продолжила, зачем-то понизив голос. – Макс тогда чуть с ума не сошел, бедный мальчик, он же с ними должен был на отдых ехать. Институт бросил, в армию ушел, а потом на войну попал. Я так и не знаю, где он был, только Алану как-то проговорился, что в спецназе служил. Вернулся оттуда совсем другим человеком.
Она горестно умолкла, отпивая чай, а Динка сидела, как оглушенная.
– Георгий серьезный был, обеспеченный, бизнесом занялся. Квартира в центре, машина, и нам все время помогал. А его брат у него в совладельцах ходил, вот он эту аварию и подстроил, себе все решил присвоить. Вроде бы следствие все установило. Но он откупился, а его потом столичные бандюки застрелили вместе с женой. Она беременная была. Не пошел ему впрок бизнес брата. Максим, когда вернулся, в квартиру даже зайти не смог. Мы с Джамилем ездили, фотографии забрали, документы. Он нас заставил все вывезти и людям раздать. Он оттого и подался к браткам. Думает, мы ничего не знаем, – она устало махнула рукой, – а как тут не знать, когда уже полпобережья под Горцем? Мы с мужем молчим, конечно, делаем вид, что не знаем, я вижу, ему так спокойнее. Ты уж, деточка, не суди его строго, – она посмотрела на Динку почти умоляюще, – он хороший мальчик, просто досталось ему очень. Он может и жесткий иногда, и упрямый, так, а как по-другому? С волками жить, по-волчьи выть. Ты не представляешь, как я рада, что ты у него появилась. И он теперь тебя сам не отпустит.
Динка смутилась и почувствовала, как запылали уши.
– С чего вы решили…
– Так я его знаю двадцать восемь лет, солнышко! – улыбнулась женщина. – Ты первая, кого он сюда привез, если не считать той стервы. А ее-то он сразу в гостиницу отправил, лишь только она тут свои перья распустила.
– Лана? – чужим голосом спросила Динка.
– Лана, – презрительно хмыкнула Елизавета, – какая она Лана? Светлана она, Светка и есть. Я ей говорю, Светочка, пойдем на стол накроем, мужиков наших кормить, а она морду скривила, маникюр, видите ли, у нее. И говорит, я вам не Светочка, а Лана, будьте любезны меня так называть. Максим за дверью стоял, услышал. За шкирку взял, в машину вкинул и в гостиницу отвез, а сам к нам вернулся. На следующий день Алана попросил, тот ей на поезд билеты купил и деньги передал. Я сначала распереживалась, что они из-за меня поссорились, а Максим меня давай утешать. Не переживайте, говорит, тетечка Лизочка, вы моя родня, а она мне чужая. Простите, говорит, что я сюда ее привез. И с тех пор один приезжал, я тебя сегодня как увидела, чуть не расплакалась. Такая девочка золотая! Ты только не говори, что я тебе про эту стерву Лану рассказала, а то он сердиться будет.
У Динки и уши, и щеки горели огнем.
– Мы недолго встречаемся, – пробормотала она, – еще никто не знает, как там будет дальше.
– Ой, деточка, – покачала головой тетя Лиза, – я же не слепая, вижу, как он на тебя смотрит. Я никогда еще не видела своего племянника влюбленным.
В подтверждение этих слов на террасу ввалились Максим с Аланом, шумные и голодные. Динка поднялась, чтобы помочь Елизавете и начала убирать чашки, но тут же оказалась в плотном коконе объятий. Ее разве что на руки не подхватили. Вот тут Динка и поняла, до чего она доигралась. Макс решил отыграть спектакль по полной программе.
Он не отлипал от нее ни на минуту. Его руки постоянно тянули ее, обнимали, гладили волосы, прикасались то к плечам, то к талии, то к лицу. Динка сбежала мыть посуду, чтобы перевести дух, но Макс нашел ее и там. Приклеился намертво, обхватив со спины, и слушал рассказ тетки о каких-то неизвестных ей соседях Акимовых.
Динка, закусив губу, слушала стук его сердца, чувствовала губы на своей шее, висках, затылке и отчаянно пыталась противиться будоражащему действию его рук. Это было просто невыносимо. Потому что не было правдой.
К вечеру мужчины засобирались на рыбалку.
– Пойдем к морю, прогуляемся, – позвала тетка Динку, – мы уже все приготовили.
Динка согласно кивнула. Максим наконец-то отлип от нее и ушел помогать дядьке с братом. Когда они с Елизаветой вышли на берег, он стоял в закатанных джинсах по колени в воде возле лодки и о чем-то переговаривался с Аланом.
У Динки сердце защемило при виде его голых ног, обнаженного торса и влажных волос. Футболка была наброшена на плечи и завязана рукавами вокруг шеи. Надо же, спецназ, теперь неудивительно, что он отжался пятьдесят раз с ней на спине. Увидев Динку, Макс растянулся в улыбке, раскинул руки и пошел ей навстречу.
А у нее внутри все зашлось от зависти к той девушке, которая когда-то приедет сюда с ним по-настоящему. И он по-настоящему будет липнуть к ней, обниматься и скармливать всякие вкусности.
В носу защипало, глаза застлала расплывчатая пелена. Еще не хватало разреветься и опозориться перед всеми этими замечательными людьми. Захотелось развернуться и убежать, пешком идти домой, лишь бы не видеть больше серые глаза с прищуром и не чувствовать на себе горячие руки.
– Ты пришла меня проводить, радость моя? – Макс таки подхватил ее на руки и направился к морю.
Прекрасный выход! Елизавета чуть ли не рыдала от умиления, Джамиль довольно улыбался в усы.
– Ты решил меня утопить, Домин? – чуть слышно спросила она.
– Это было бы слишком просто, девочка моя, – также тихо ответил он ей и зашлепал по воде. Метрах в трех от берега из воды высился большой камень, туда Макс и отнес Динку.
– Все, сиди здесь и жди, пока я вернусь.
– Если только под алыми парусами, – не осталась в долгу Дина.
– А золотая рыбка подойдет?
Динка подумала и кивнула. Он подпрыгнул, подтянулся на руках и запечатлел звонкий поцелуй, куда пришлось, лишь бы зрителям было хорошо слышно. И видно.
Пришлось в нос, но зрителям понравилось. Тетя вздыхала умильно и шумно, словно кузнечные меха. А Динка снова чуть не разревелась.
Максим шел к лодке, на ходу развязывая футболку и натягивая ее на плечи. Динка сняла мокасины, подобрала подол платья и спрыгнула в воду. Мелко, чуть выше колен, платье не намокнет.
Если бы не деньги, ее бы уже давно здесь не было.
Глава 18
К Елизавете на чай зашла соседка, но Динка уже выпила чая столько, что чувствовала себя водяным из детского мультфильма. Она поспешила откланяться и сообщила Елизавете, что идет к морю. Ретировалась под прицельным, заинтересованным взглядом соседки и словно на волю вырвалась.
Не то, что ей не нравилась тетка Максима, скорее наоборот, а та в Динку вообще влюбилась с первого взгляда. Но Дину не покидало ощущение, что она незаконно заняла чье-то место.
Это не она должна быть здесь с Максом, вести с его тетей задушевные беседы, рассматривать старые фотографии. Словно она украла что-то.
А фотографии вообще отдельная песня. Елизавета достала целую пачку семейных снимков Доминых, начиная от свадьбы его родителей и заканчивая выпускным Максима. Тетя полушепотом поведала, что Макс потребовал уничтожить все эти снимки, но у нее не поднялась рука, и она не жалеет, что ослушалась.
Теперь такая золотая девочка Диночка может лицезреть голозадого Домина, сидящего на горшке, уже одетого и грызущего бублик, в костюме зайчика на новогоднем утреннике в детском саду и все в таком духе.
Динка рассматривала фото, и внутри все холодело. Улыбающиеся, счастливые молодые парень и девушка. Жених и невеста. Муж и жена с сыном. С дочкой. А все, что от них осталось – стопка фотографий, лишь по случайности не ставшая горсткой пепла.
На снимках Максим был совсем на себя не похож. Сначала Динка не могла уловить, почему, а потом поняла. Длинные волосы, глаза и, главное, взгляд. На фото это был открытый и бесшабашный взгляд беззаботного мальчишки Макса Домина, который не имели ничего общего с настороженным, холодным взглядом Горца.
Дина вышла на воздух, с удовольствием вдыхая умопомрачительные ароматы цветущих южных кустарников, когда услышала у калитки мужские голоса. При мысли, что Максим вновь сейчас начнет ломать комедию, хватая ее на руки и трепетно целуя, словно она национальный флаг, у нее внутри все воспротивилось.
Динка отступила в сгущающиеся сумерки сада. Там стояла крытая беседка, Динка решила переждать нашествие варваров здесь и присела на скамейку.
На середине двора показались Джамиль, Алан и Макс. Парни отправили Джамиля с уловом в дом, а сами остановились.
– Покурим? – Домин уже подкуривал сигарету.
– Ты же бросаешь, Макс, – упрекнул его брат.
– Уже бросил, всего две сигареты в день, – успокоил его Домин, – это как раз вторая. Идем поговорим?
И они направились в ее сторону. Динка решила не дергаться, увидят так увидят. Она просто здесь сидит и дышит воздухом. Но они остановились в двух шагах от беседки, где Динка видимо никак не просматривалась.
– К Чингизу не суйся, – предупредительно сказал Максим, – и к Арабу тоже.
– Ну что ты, Макс, я же не маленький, – запротестовал было Алан, но тот его оборвал.
– Я и не говорю, что маленький. Просто это не твой уровень. Делай, что делаешь, ты мне на своем месте нужен.
– Ты меня с собой заберешь? – голос Алана лучился надеждой.
– Пока некуда. Да и тетя голову оторвет, а вот на будущий год посмотрим. Не бойся, не брошу, – Домин шутя ткнул его в плечо кулаком. – Дай только в столицу перебраться.
– Девушка у тебя красивая, – задумчиво протянул брат, после непродолжительного молчания.
Динка вжалась в стенку и стала сползать ниже. Тут бы самое время чихнуть или кашлянуть, а потом выйти из беседки и со злорадным «Родненький! Вернулся!» броситься на шею Максиму. Тем более, что подслушивать нехорошо. Но никакая сила в мире не заставила бы ее сейчас выйти из укрытия.
– Самому нравится, – она прямо представляла, как лыбится и щурится Домин. – Только тут вот какое дело, братан. Я еще в стадии ухаживания. И кстати, мне понадобится твоя помощь.
– Да ладно! – тон у братана был весьма изумленным. Еще бы, Динка сама в жизни бы не поверила, глядя на тот спектакль, который они тут устроили. – Это как?
– Она… Она особая девушка, Алан. Я сам не могу объяснить. Просто, я сильно прокололся и теперь завоевываю утраченное доверие, – Максим говорил очень серьезно. Динка ущипнула себя за ногу.
– Ни фига себе! А мать отцу весь мозг выела, чтобы вас вместе положить в моей комнате. Но ты же знаешь отца, в его доме только после свадьбы.
Они оба засмеялись. Динке смешно не было нисколечко, она лишь молилась, чтобы парням не вздумалось присесть на скамейку в беседке. Тогда она покроет себя вечным несмываемым позором.
– Да уж, дядя Джамиль неисправим.
– Но у тебя же с ней серьезно?
Динка натянулась струной и впилась ногтями в ладони.
– У меня да, – Макс замолчал, а через минуту продолжил: – У меня вообще крышу снесло, Алан. Но вот она…
– Да нормально все с ней, – судя по звуку, Алан хлопал Макса по плечу, – я за вами целый день наблюдаю. Она влюблена в тебя, как кошка!
– Здесь не все так просто, – Макс выпустил дым. Конечно, он же не мог признаться брату, какие у них договоренности, и что сегодня целый день по его указанию изображала Динка. Только вот она не изображала. – Дина девочка ершистая, я с ней каждый раз как на войне. Она меня совсем ушатала, Алан.
– Так тебе же это и нравится, – парень рассмеялся, а Динка, холодея, признавала его правоту, – была бы она как все, ты бы на нее и не глянул. Мало ли там у вас красоток. Та вот, что ты привозил…
– Не надо, – тоном Горца оборвал его Домин, – нечего о ней вспоминать. А насчет Дины… Наверное, ты прав, мне в ней и нравится то, что она как вечный сюрприз. Я никогда не знаю, что она выкинет в следующий момент.
Зашибись. Динка так мечтала о тихих, спокойных отношениях, а, оказывается, Домину в жизни не хватает драйва. И теперь, чтобы он с ней вдруг не заскучал, ей следует проявлять верх изобретательности и изворотливости.
– И что тебе мешает перейти из стадии ухаживания к следующему этапу?
Динка была сыта по горло этими откровениями и уже всерьез подумывала перелезть через забор, чтобы сбежать к морю. Но, к сожалению, сад не слишком большой, и парни наверняка услышат поднятый ею шум. А там еще алабай вспомнит, за что его хозяева кормят.
«Сиди уже, Диана Владимировна, слушай, что о тебе люди говорят».
– Я забыл, братан, забыл, как себя вести с нормальной женщиной, – Макс явно шутил, Динка прямо видела, как он разводит руками.
«А они у тебя вообще были, Максим?»
– А они у тебя вообще были, Макс, нормальные?
Динка вздрогнула. Алан смеялся, но то, что он буквально озвучил мысли Динки, пугало. К ее счастью, на крыльцо вышел Джамиль и позвал их в дом. Динка выждала минуту, выскользнула из калитки и пошла к морю.
На берегу было тихо и светло, хоть уже совсем стемнело. На небе желтела луна, первые звезды зажигались, дырявя небо светящимися точками. Динка разулась, поддернула платье и ступила в воду. На удивление, здесь вода была теплее, чем на том пляже, где вчера остужал горячие головы Домин. Не то, чтобы теплая, конечно, но стоять можно.
Ей, к слову, самой не мешало бы остудиться. А лучше сразу утопиться после всего, что она только что услышала. Но топиться Динка не стала, а побрела к камню, на который ее усаживал Максим перед отплытием. Что он там ей пообещал, золотую рыбку?
Камень, такой нагретый днем, уже давно остыл. Она подтянула колени, обхватила их руками и всмотрелась вдаль на тонкую, едва различимую нитку горизонта, отделяющую темную воду от такого же темного неба.
И пяти минут не прошло, как раздался всплеск воды. Динке даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять, кто за ней пришел.
Максим подобрался со спины, но не стал ее ни хватать на руки, ни тискать, как мягкую игрушку, – зачем, зрителей же нет. Он просто примостился у нее за спиной, только придвинулся очень близко. На плечи легла легкая спортивная куртка, судя по знакомому запаху, принадлежащая ему же.
– С днем рождения, – сказала Динка, так и не обернувшись. – Извини, я не знала. Поэтому не приготовила подарок.
– У меня есть подарок от тебя, Дина, – его голос звучал низко, с хрипотцой. Он что, специально тренируется? Или просто простыл на рыбалке.
Ну, есть так есть. Или он думал, она начнет допытываться, какой именно?
– Зачем ты привез меня сюда, Макс? – тихо спросила Динка, ежась от прохлады, наползающей со стороны воды, и кутаясь в куртку.
От Максима не укрылось это движение. Он пододвинулся еще ближе, приподнял Динку и усадил себе на ноги. Она и не пыталась сопротивляться, зачем, если в его руках ей действительно теплее?
– Тебе не понравились мои родственники? – он спросил насмешливо, но где-то в глубине в голосе таилось опасение.
– Наоборот, очень понравились. Они замечательные люди, особенно твоя тетя, – Динка повела плечами, Максим перенес вес тела на руку, упирающуюся в камень, и теперь его лицо находилось прямо возле ее лица. – От этого еще неприятней было их обманывать.
– А я не обманывал, – Макс смотрел на нее, и она ощущала его взгляд и его присутствие каждой клеточкой тела. – И не говори, что ты этого не заметила, Дина.
Они еще немного помолчали, затем снова заговорил Домин.
– На самом деле мы могли поехать в поездку в любое время. Я специально подгадал под свой день рождения, я каждый год в этот день к ним приезжаю. Это мои единственные близкие люди, Дина, и я хотел тебя с ними познакомить, чтобы ты увидела меня… В другом свете, что ли, – он наклонился и сказал ей почти в висок: – Я хотел, чтобы ты знала, что я не всегда такой, каким ты привыкла меня видеть.
– Ты мог мне сказать, – Динка не смела пошевелиться, чтобы не разорвать ту тоненькую ниточку, которая сейчас тянулась от нее к Максиму.
– Я боялся, – казалось, Макс тоже видит эту ниточку и даже дышать старается осторожнее, – боялся, что ты откажешься. То, что ты здесь, со мной, и есть твой подарок.
Динка собиралась что-то сказать, но ей даже не дали открыть рот.
– Я не знаю, что тебе предложить, Дина, ты знаешь, кто я. И кто ты. Я обломал об тебя зубы, девочка моя. Я хотел тебя купить, я пытался тебя заставить, а теперь я могу только просить. Я не хочу тебя обманывать, рассказывать, что будет завтра, потому что у меня может не быть никакого завтра. Но я не могу от тебя отказаться. Что мне делать, Дина? – он выжидающе смотрел на нее, но не дождавшись ответа, взял в руки ее лицо и развернул к себе.
– Ты ошибаешься, Макс, я не знаю, кто ты, – ответила она, сама поражаясь своему спокойствию, потому что внутри все стенало и выло.
– Не знаешь? – его взгляд стал совсем хищным. – Так я расскажу. Моих родителей и сестру убил мой дядя, брат отца. Следствие вышло на него, но дело закрыли. Я вернулся из армии, обратился к людям, которые мне помогли закончить расследование и обеспечили алиби. Я казнил его сам, собственноручно. Застрелил его и его жену. Я не знал, что она беременна, но когда я спрашивал потом себя, изменило бы это что-нибудь, то нет. Слышишь меня, Дина, нет. И меня никогда не мучила совесть, я ни разу об этом не пожалел. Я больше жалею о том, что должен тебе это рассказать. Ну что ты молчишь? Скажи, что я убийца, чудовище, – он схватил ее за плечи и встряхнул.
А у Динки перед глазами стояли молодые мужчина и женщина, держащиеся за руки. На плечах у мужчины сидела девчушка лет четырех, а женщина обнимала другой рукой нескладного угловатого подростка. Цена вопроса – бизнес. Деньги.
Убийца? Наверное. Чудовище? Возможно. Но только она не могла судить Максима, хоть убей не могла. Она лишь спросила совсем тихо:
– Что было дальше?
– Бизнес эти люди забрали себе в качестве оплаты, а я теперь на них работаю, вот и все. Больше рассказывать нечего, – к нему уже вернулось самообладание, он выпустил ее лицо и спросил, глядя в сторону: – Дина, я тебя напугал?
Ей очень хотелось спросить о Лане, но она чувствовала, что сейчас не самое подходящее время. Протянула руку и провела пальцами по небритой щеке, соскальзывая к подбородку и поднимаясь обратно к виску. Больших мальчиков не принято жалеть, им это может не понравиться. Зато их можно просто любить.
– Я не сказала твоей тете, что работаю у тебя в казино.
Максим поймал ее руку и прижал ладонь к губам.
– Правильно. Ты уже не работаешь. Ты живешь со мной, у меня дома. Не приезжаешь на время, а живешь. И я больше не калечу себе позвоночник на этом кошмарном уголке в стафф-руме, – он потянул ее к себе и впервые поцеловал.
По – настоящему.
Не в адреналиновом угаре, не прощаясь и не пытаясь что-то кому-то доказать.
Дина отвечала, зарываясь пальцами в жесткие темные волосы, оттягивая их на затылке. Сама растекаясь там, где ее касались сильные руки.
А небо вверху было усеяно россыпями звезд, словно кто-то щедрой рукой разбросал по нему мерцающие блестки.
