Такаббир Эль Кебади
Трон Знания. Книга 1
– Спрошу иначе: подтверждаете ли вы законность владения вышеуказанными замками вашим сыном Адэром Карро?
Великий сузил глаза:
– Вероятно, вы что-то перепутали. Это зал Совета, а не балаган.
– Ваше величество, – тихо произнёс Трой. – Не вижу ничего предосудительного в вопросах поверенного Скорза.
Моган скрестил руки на груди:
– Подтверждаю.
– Я могу к вам подойти?
Великий кивнул.
Тауб вытащил из папки лист и аккуратно положил на стол:
– Прошу вас поставить подпись под этим документом.
Моган прочёл заголовок:
– Генеральная доверенность?
– Вам необходимо подписью юридически закрепить законные права вашего наследника на замки.
– С каких это пор моя подпись стала законней моего слова?
– Прошу вас, закрепите своё слово законом.
Моган махнул караульным:
– Покажите поверенному выход из дворца.
Тауб выпрямил спину:
– Я доверенное лицо правителя Порубежья!
Караульные взяли его под локти.
– Я считал, что в Тезаре господствуют законы, а здесь царят всего лишь слова, – громко проговорил Тауб, вырвался из рук караульных и, вздёрнув подбородок, направился к двери.
– Вернитесь! – приказал Моган, и пока поверенный шёл обратно к столу, подписал документ.
– Благодарю вас, – произнёс Тауб и спрятал лист в папку.
– Что Адэр Карро собирается делать с замками? – спросил Трой.
– Насчёт замка Грёз распоряжений не поступало. Баризский замок я уполномочен выставить на продажу.
Один из советников порывисто провёл ладонью по лицу. Разволновался… Ещё бы! В тяжёлые для графа Бариза времена Моган выручил его, вывалив баснословную сумму за громадный старинный особняк. Бариз только и жил надеждой вернуть себе родовое гнездо. Но когда его положение заняло былую высоту, Моган подарил замок Адэру.
– Когда вы намерены заняться продажей? – спросил Трой.
– Правитель посоветовал сначала увидеться с графом Баризом.
– Граф Бариз – это я, – сказал советник, прижав ладонь к виску.
– Я остановился в дворцовой гостинице, – проговорил Тауб и покинул зал.
– Кто спрашивал, где Адэр возьмёт деньги? – Великий постучал пальцами по столу. – Даю Совету день на раздумья. Встретимся на вечернем заседании.
Когда караул закрыл за последним советником двери, Моган повернулся к Трою:
– Что твои глаза и уши?
– Докладывают регулярно. Я им не верю.
– Лгут?
– Нет. Они говорят о том, что видят и слышат. Говорят то, что знают. Но на самом деле они ничего не знают. Адэр искусно скрывает правду.
– Алмазы как-то связаны с ракшадом?
– Думаю, да, – покачал головой Трой.
– Зачем он показал их твоим людям?
– Понятия не имею. Может, дал нам понять, что он далеко не нищий и будет бороться с нашим банком до победы.
Великий повозил бумагами по столу:
– Неужели Адэр так хитёр?
– Он разыгрывает перед нами спектакль. Одевается как мещанин, неожиданно пропадает и внезапно появляется. Простолюдинка Латаль вхожа в его кабинет. Ракшаду предоставили апартаменты, как высочайшей особе. Его охраняют бойцы Крикса Силара, отставного офицера тезарской армии. Вот так всегда. Мы бесплатно их обучаем, а кто-то этим пользуется.
– Думаешь, у него в плену на самом деле брат хазира?
Трой потёр подбородок:
– Вполне возможно. Сейчас Адэр в отъезде. На этот раз взял с собой моих людей. Послушаю, что расскажут.
– У него осталась неделя, чтобы сформировать Совет. О чём он думает?
– Все будущие советники уже в замке. Ждут его возвращения.
Великий уронил руки на подлокотники кресла:
– Что думаешь о требованиях Адэра?
– Придётся пойти ему на уступки. Армию приведём в полную боевую готовность, – неторопливо говорил Трой, складывая листы в стопку. – Усилим охрану границ с Бойвардом и Партикурамом. Я попрошу Адэра позволить нашим войскам занять позиции на побережье и попытаюсь связаться с верховным жрецом Ракшады.
– Хорошо, Трой. Можешь идти, – сказал Моган.
Взявшись за дверную ручку, старший советник оглянулся. Великий, освещённый яркими лучами солнца, смотрел на маятник старинных напольных часов.
~ 9 ~
Превозмогая боль в мышцах, Адэр выбрался из автомобиля, взбежал по ступеням. Возле входа в замок его, как всегда, встречал Мун.
– Я распорядился приготовить ванну и накрыть на стол, – успел сказать старик перед тем, как караульные открыли двери.
Через холл торопливо шёл Гюст.
– Что нового? – бросил Адэр и двинулся к лестнице.
– Все, кого вы приказали вызвать, прибыли, мой правитель.
– Маркиз Бархат?
– Вернулся ночью.
– Отлично. Пусть ждёт меня в обеденном зале. И распиши мой день, чтобы я успел переговорить со всеми приглашёнными.
Приняв ванну и прочитав костюмеру краткую лекцию о взаимосвязи интеллекта и моды, Адэр направился в обеденный зал. В конце коридора показалась Вельма. Завидев его, сверкнула игривым прищуром глаз и кокетливо присела. Адэр прошёл мимо, мечтая о бокале вина и курице с хрустящей корочкой.
Вилар стоял у окна и был настолько увлечён разглядыванием неба, что пришлось брякнуть ножками кресла по паркету, чтобы привлечь к себе внимание.
Вздрогнув, друг обернулся:
– Прости. Я не заметил, как ты вошёл.
Адэр сел за стол и жестом пригласил присоединиться. Служанки расставили блюда, наполнили бокалы и замерли за спинками кресел.
– Свободны, – не оборачиваясь, сказал Адэр и, вместо того чтобы наброситься на еду, уставился на Вилара. – Ты заболел?
– Малика осталась в Ларжетае.
– И что?
И тут друга прорвало. Захлёбываясь словами, путаясь и повторяясь, Вилар поведал о дороге в столицу, о гостинице и банке, о кафе и танце, о Площади Умельцев и ночи в Смарагде.
– Мне пришлось уехать, – произнёс он и перевёл дух, будто за несколько минут обежал полмира. – Верни её.
Адэр сделал глоток вина:
– Значит, зал для аукциона ты не нашёл.
– Не будь таким жестоким, – тихо проговорил Вилар.
Адэр со стуком поставил бокал:
– Я выслушал слезливый рассказ, восхваляющий ум и женские достоинства простолюдинки. И я жестокий?
– Верни её. Прошу.
Адэр всматривался в застывший взгляд друга, в усталое лицо, в печальный излом губ. Если любовь так меняет мужчину – к чёрту её!
– Хочешь напомнить мне, как должен себя вести маркиз? – чуть слышно произнёс Вилар. – Не надо. Не трать слова и время.
Аппетит пропал окончательно. Адэр поднялся. Заложив руки за голову, закружил по комнате. Тело гудело. На груди и спине огнём горели ссадины. При каждом шаге стопы пронзала боль, будто он ступал босиком по битому стеклу.
– Я успел объехать несколько гостиниц. Ничего стоящего, – прозвучал неестественно бодрый голос Вилара. – Побывал в театре. Красивое старинное здание, огромное светлое фойе, недавно ремонт сделали, мебель поменяли. Но у них через месяц начинается театральный сезон. Все билеты проданы. Тебе придётся отправить на поиски зала кого-нибудь другого. Если поеду я… я поползу к ней и растопчу свою гордость.
– На Площади Умельцев можно найти оценщиков?
– Думаю, да.
– А заказать сейфы?
– Конечно.
Адэр прошёлся из угла в угол, упёрся руками в спинку кресла:
– Ты просишь вернуть её. Но мне не нужны бездельники. Мун набирает прислугу, но я не представляю Малику горничной или мойщицей посуды. Кем она будет?
– Кем и была – секретарём, – сказал Вилар и сделал глоток вина.
– Секретарём Совета не может быть человек из низшего сословия.
– Моим секретарём.
Адэр уселся за стол:
– Не знаю, как ты из этого выпутаешься.
– Считаешь, что я запутался? Пусть будет так.
Адэр поковырялся вилкой в тарелке:
– Кажется, я знаю, почему отец ничего не делал в Порубежье.
– Я тоже знаю, – сказал Вилар и наполнил бокалы вином.
– Догадался или знал с самого начала?
– А тут и гадать нечего. Сколько в истории примеров, когда великие державы пригревали на груди нищие клочки земель. Облагораживали их, исцеляли. Двумя словами: вкладывали душу. Потом находился какой-то местный, так называемый национальный герой, который умел выкрикивать лозунги, и народ со своими транспарантами и с чужим добром уходил за ним в свободное светлое будущее. Поэтому Моган брал и ничего не вкладывал, чтобы не жалко было терять.
– Знаешь, почему отец отправил меня в Порубежье?
– Знаю.
– Говори.
– Тебе не понравится то, что я скажу.
– Говори!
Вилар наполнил бокал вином, поставил перед Адэром:
– В Тезаре уже есть национальный герой – это Великий. Тебя всегда будут с ним сравнивать. И там, в Тезаре, как бы ты ни старался, тебе не прыгнуть выше него. Только здесь, в Порубежье, в стране, которой уже некуда падать, ты сможешь показать всему миру, насколько ты умнее, дальновиднее и сильнее отца. Только такого короля будет боготворить Тезар после Великого.
– Ты сам себе противоречишь. Порубежье – не моя страна. Я для неё чужой. Народ поплетётся за мной следом, но в какой-то миг пойдёт в другую сторону. За своим героем.
Адэр осушил бокал и, оставив друга, отправился в кабинет.
Три дня, проведённые в «Провале», не прошли зря. Беседы с дворянами протекали без сучка и без задоринки. И когда около полуночи порог комнаты переступил последний претендент на кресло за круглым столом, Адэр уже чётко понимал, что формирует технический Совет. Все, с кем он разговаривал, были образованными, опытными людьми с живым умом и искромётными идеями. Однако между фразами то и дело проскальзывал намёк, что они будут стоять на защите своих личных интересов.
Вошедший человек кивнул и опустился на стул. Густые волнистые волосы цвета конского каштана, широкий лоб, тёмные и очень живые глаза, узкие губы, волевой подбородок – мужчину можно было бы назвать красивым, если бы от него не веяло пронзительным холодом.
– Сожалею, что вам пришлось так долго ждать, маркиз Орэс Лаел, – сказал Адэр.
– Можно я переставлю стул? – прозвучал глубокий голос. – Не люблю сидеть спиной к двери.
Получив разрешение, Орэс сел сбоку от стола и тем самым возвёл себя в ранг равноправного собеседника.
– Кратко расскажу о себе, – проговорил он. – Пять лет жил в Тезаре. Писал учебники для высших учебных заведений по международному праву. Четыре года преподавал в Партикураме историю международных отношений. Последние пять лет служил при дворе Габрилы Ок’Шер в Маншере старшим помощником советника по международным вопросам. Два месяца назад вернулся в Порубежье с надеждой, что вы не обойдёте меня своим высочайшим вниманием.
– Ваш послужной список впечатляет.
– Я всю жизнь работал на своё имя. Сейчас, сидя перед вами, хочу, чтобы моё имя вернуло мне долг.
Адэр не был готов к такому напору.
– Какое место вы отводите себе в истории страны?
– Место верного слуги мудрого правителя, – не моргнув глазом ответил Орэс.
– Что можете рассказать о Ракшаде?
На точёном лице маркиза не дрогнул ни один мускул.
– Только то, что знаете вы, мой правитель. Ракшада чуть меньше Тезара, но богаче его в несколько раз. В международной политике использует диктат. Правительства всех стран свой страх перед Ракшадой называют уважением. В Ракшаде узаконена кровная месть, и меру наказания определяет потерпевшая сторона, а не суд государства. Это значит, что в Ракшаде отсутствует государственная монополия права на насилие. Однако численность населения неустанно растёт. Женщина для ракшада – это станок для производства потомства.
Орэс вытащил из кармана пиджака платок, вытер ладони. Волнуется…
– Сорок лет назад Ракшада признала Могана законным королём Тезара, – вновь заговорил маркиз. – На коронации присутствовал верховный жрец. Когда Великий присвоил Порубежье, хазир отозвал из Тезара своих послов и дипломатов и указал на дверь дипломатическому корпусу Великого. Не война и не мир. Нынешний правитель Ракшады, хазир Шедар Гарпи, взошёл на престол девять лет назад. Перед этим он отправил на тот свет четверых старших братьев. Кстати, смерть его отца до сих пор покрыта мраком тайны. Вину Шедара не доказали, но факт остаётся фактом – братьев нет, свидетели исчезли, а он правит и поныне. По жестокости Шедар не уступает своим предкам, а порой превосходит их. Не отменил ни одного закона, зато ужесточил наказания. Принял странный «Закон Первого Прикосновения» или, как ещё его называют, «Закон Первой Крови». Он касается всех девственниц, волей судьбы или случая оказавшихся в поле зрения Шедара.
Орэс промокнул платком виски, спрятал платочек в карман:
– Я не был в Ракшаде, но надеюсь, что благодаря усилиям ваших советников Шедар признает ваши права на Порубежье, и мне посчастливится увидеть воочию самую таинственную страну в мире.
– Благодарю, маркиз Лаел. Можете идти.
Когда Орэс покинул кабинет, Адэр уткнулся лбом в сложенные на столе руки. Перед внутренним взором мелькали лица дворян, в голове звучали голоса. Все роли расписаны, кроме одной: кому доверить партию первой скрипки?
Адэр стоял у открытого окна, подставляя лицо прохладному мокрому ветру. Сверкала молния, высвечивая в саду аллеи. С небольшим опозданием гремел гром. Шёл проливной дождь, омывая запылённую зелень и вызывая тоску в душе.
Адэр посмотрел на Вельму. Девушка лежала на меховом пледе, расстеленном поверх белого ковра. На изящной руке, как на подушке, покоилась белокурая головка. Сновидения затуманили нежное лицо. Густые ресницы трепетали. По припухшим губам пробегала слабая улыбка. Лежит она возле его ног – хорошо. Исчезнет под утро – он забудет о ней до следующей ночи. И не потому, что простолюдинка. Знатные дамы проходили чередой, не оставляя в его сердце следа. Вот только… Галисия.
Адэр закрыл рамы, улёгся на софу. Галисия… Она одаривала его жгучими ласками, уходила с безумными скандалами и, прощая измены, вновь возвращалась. Порой ссоры доставляли большее удовольствие, чем милые прогулки под луной. Исступлённые взгляды тешили душу. Просьбы Галисии о примирении доставляли наивысшее наслаждение.
Галисия далеко. Придётся довольствоваться малым.
***
Адэр ехал по Ларжетаю в полном смятении духа. Смотрел на светлые улицы столицы, а перед глазами стояли неухоженные поля и покинутые земли. Скользил взглядом по зелени парков и скверов, а видел шлагбаумы, ухабистые дороги и запущенные сады. Взирал на горожан в пёстрых как лето нарядах, а в памяти мелькали полуразрушенные замки и брошенные на произвол судьбы нищие селения.
Вилар не обманул, когда делился впечатлениями о поездке. Да он и без Вилара знал, что знатной своре Порубежья плевать на свою землю и на свой народ. Но в глубине души ещё теплилась надежда, что всё так ужасно лишь в Бездольном Узле, а стоит повернуть направо – упрёшься в кисельные берега, повернёшь налево – окунёшься в молочные реки. Глупая надежда и тупое сравнение счастливой жизни с киселём.
Автомобиль затормозил перед высокой лестницей. Стоя на строительных лесах, рабочие, словно муравьи, облепили гостиницу. У входа возвышались мраморные плиты, сложенные в ровные ряды. Грузчики перетаскивали мешки с цементом. Кто-то был занят реставрацией каменных собак, стоявших возле отшлифованной добела двери.
Адэр выбрался из салона. Строители направили на него беспокойные взгляды. Грузчики опустили мешки и упёрли руки в бока, всем своим видом давая понять, что так просто не бросят работу. Решили, что какая-то инспекция?
Адэр вошёл в безлюдный вестибюль. Вместо люстры нестерпимо яркая лампа на длинном проводе. На стенах свежая штукатурка. Окна заклеены бумагой. С верхних этажей доносились голоса и смех. Где-то в пустом коридоре эхом пролетел куплет песни.
Как из-под земли появился подросток. Шмыгнув носом, посмотрел сперва на охранителей за спиной Адэра, затем на его чёрные брюки и сверкающие сапоги.
– Господин, вы кого-то ищете?
– Где хозяйка гостиницы?
Юнец хлопнул ресницами:
– Вам нужна аспожа Малика?
Склонившись над лопоухой головой с торчащими рыжими волосами, охранитель гаркнул:
– Где хозяйка?
Подросток присел:
– На втором этаже. Позвать?
– Проводи меня к ней, – сказал Адэр и порывистым жестом велел охранителю убраться с глаз.
– Сию минуту, – выпалил юнец. Смочив в ведре тряпку, принялся мыть пол, покрытый толстым слоем упругой пыли. – Мой господин! Идите по чистому. – И, не разгибаясь, попятился к лестнице.
Адэр обошёл его и взбежал по ступеням. Приказав охранителям остаться в начале коридора, медленно двинулся вперёд, прислушиваясь к голосам. Пройдя мимо нескольких дверей, остановился. Малика? Ткнул пальцем в потрескавшуюся краску на створке.
Малика елозила линейкой по оштукатуренной стене:
– Здесь ямка.
– Её никто не увидит, – откликнулся человек в спецовке.
– Я вижу. А вот ещё. Таали, ставь крестик.
Человек нехотя пометил карандашом незаметное углубление в штукатурке.
– А здесь кочка.
– Малика, это стена, а не каток. Никто не споткнётся.
– Надо переделать, Таали. Я тебе доверяю как себе, а твои рабочие тебя подводят.
Скользя линейкой по стене, Малика двигалась к дальнему углу комнаты. И вдруг, даже не оглянувшись, произнесла:
– Чего стоите у порога? Проходите.
– Я не стою. Я только что пришёл, – произнёс Адэр и улыбнулся: он повторил слова, сказанные Маликой при первой или второй встрече с ним.
– Мне тут… по делу надо, – проговорил Таали и с довольным видом сбежал.
Малика поставила линейку в угол, отряхнула подол платья, поправила платок на голове. Повернувшись лицом к Адэру, присела:
– Мой правитель!
– Не удивлена?
– А должна удивиться?
– Тебе разве не говорили, что отвечать вопросом на вопрос – это признак по меньшей мере невоспитанности?
Малика выпрямилась:
– Я отвечаю сообразно своему происхождению.
Нечто притягательное было в её дерзком виде. Глаза, что ли, по-другому светятся? Или губы стали более соблазнительными? Серое мешковатое платье уже не раздражало. Платок, обмотанный вокруг головы, не выглядел нелепым.
– Вы приехали по делам или развеяться?
– Ты возвращаешься в замок.
Малика обвела рукой вокруг себя:
– У меня много работы.
– У меня мало времени. Даю три часа на сборы, – сказал Адэр и вышел в коридор.
– Вы не поняли, – прозвучало ему вслед. – Я никуда не поеду.
Он с напускным хладнокровием вернулся в комнату:
– Ты возвращаешься в замок. Повторить ещё раз?
– Вы находитесь в моём доме, – произнесла Малика. – Смею напомнить вам: вы гость, а я не ваша рабыня.
– Ты служишь у маркиза Бархата.
– Кем?
– Кем была при наместниках – секретарём.
– Стоило вам приезжать? Прислали бы за мной Муна.
– Ты решила, что я приехал за тобой? Я приехал посмотреть столицу. Развеяться, как ты сказала. Собирайся!
Выйдя из гостиницы, Адэр сел в машину; здание, облепленное рабочими, притягивало взгляд как магнит.
– Площадь Умельцев, – сказал он водителю, пытаясь определить, куда выходят окна покоев Малики.
***
Поздно вечером автомобиль уже катил по аллее, освещённой фонарями. Адэр тоскливо посмотрел на замок. Его встречает только Мун…
В холле слышался перезвон хрустальных капель люстры. На приоткрытых окнах волнами изгибались ажурные занавеси. Воздух был пропитан ароматами цветов, развесивших головки в напольных вазах. На пушистых коврах стояли низкие столики и мягкие глубокие кресла – уютные уголки, будто специально созданные для тёплой дружеской беседы. Широкая лестница, взбегая на второй этаж и далее на третий, переходила в длинные балконы с замысловатой балюстрадой: каменные балясины были оплетены виноградной лозой.
Почему он не замечал этого раньше?
– Мой господин? – прозвучал голос Муна.
– Свободен, – бросил Адэр.
– Вы не будете ужинать?
Адэр сдержал резкие слова. Стоит ли злиться на Муна за его заботу? Но почему старческие глаза светятся благодарностью? Ах, да! За спиной топчется Малика.
– И ты свободна, – произнёс Адэр.
– Малика, я перенёс твои вещи в твою спальню, – сказал Мун.
Широко улыбаясь, она взяла старика за руку. Чему радуется, глупая? Её переселили в хозяйственное крыло, где утром разбудят не птицы, а ворчливые голоса прислуги. И воздух пропитан не ароматами сада, а запахами кухни и подсобных помещений.
Адэр поднимался по лестнице. Навстречу спускался Гюст.
– Если в следующий раз меня встретит только Мун, я поменяю вас местами.
– Этого больше не повторится.
Адэр устало шёл по коридору, слыша за спиной шаги секретаря.
– Прибыл Тауб Скорз. Он ждёт вас в библиотеке.
– А какого чёрта ты до сих пор молчал? – выкрикнул Адэр и направился к лестнице.
Перед дверями библиотеки отдышался, принял невозмутимый вид и переступил порог.
Тауб поднялся со стула, отвесил низкий поклон:
– Мой правитель! – И вручил бумаги.
Адэр бегло просмотрел документы и едва удержался, чтобы не подпрыгнуть. На каждой странице стояла подпись Бариза. Цифра, выведенная на последнем листе, превосходила самые смелые ожидания.
– Как только граф получит подписанные вами документы, деньги поступят на ваш счёт, – проговорил Тауб, явно гордясь собой.
Замечательный день! Неимоверно удачный день! Но есть ещё одно незавершённое дело.
Мебель из красного дерева, коричневые кожаные кресла. Ковёр в тон кожи. Настольные лампы под молочными абажурами. Окна выходят в сад. Неплохо… Адэр пересёк гостиную, заглянул в спальню. Кровать, застеленная шёлковым покрывалом. На тумбочке стопка документов. На подоконнике скрученный галстук. На журнальном столике фотография отца, Суана Бархата. Уютно…
Из ванной комнаты появился Вилар:
– Адэр? Подожди, я оденусь.
– Я на пару минут.
Адэр осмотрел друга с головы до ног. Тело мускулистое, крепкое. Безусловно, пребывание в Порубежье пошло ему на пользу. Или это заслуга Йола?
– До сих пор упражняешься?
– Да, – ответил Вилар, обматывая бёдра полотенцем. – Йола предупредил, что со спиной начнутся проблемы, если я брошу заниматься.
– А ты был прав. Ларжетай оказался чудным городком.
– Переберёшься в столицу?
– Мне и в замке неплохо, – сказал Адэр и развалился в кресле.
– Мне тоже здесь нравится, – произнёс Вилар и принялся наводить порядок на тумбочке.
И всё? И даже не спросит о Малике?
– Я не знаю, как теперь смотреть ей в глаза. Никогда ещё предстоящая встреча с ней меня так не пугала, – проговорил Вилар, словно услышав мысли Адэра.
В окно застучали капли. С порывом ветра открылись рамы и в комнату ворвалась приятная свежесть. Адэр глубоко вздохнул. Запах напомнил детство, когда он с приятелями, прячась от дождя в беседке, рассматривал пузыри на лужах.
– Зачем к тебе приходил Орэс Лаел?
– Уточнял функции и задачи старшего советника.
Адэр сжал подлокотники. Лаел за правителя расписал все роли?
– Орэс понимает, что главное кресло достанется ему, – продолжил Вилар. – Он критичен, умён, обладает достаточной силой, чтобы руководить Советом.
– Ты так думаешь?
Вилар побледнел:
– Адэр! Только не я! Я не справлюсь!
Адэр подошёл к окну, подставил под дождь сложенные горстью ладони. Умылся прохладной водой. За него всё решили! Он так предсказуем? Или его мнение ничего не стоит? Нет, он не доставит удовольствие Лаелу только за то, что тот не ждёт его решения с трепетом.
– У меня не будет старшего советника.
– Адэр! – воскликнул Вилар. – Так нельзя!
– Нельзя в Тезаре. В Порубежье можно.
Покинув покои друга, Адэр поднялся на балкон своего этажа. В нише стояла Вельма, стараясь быть невидимой для слуг, занятых ночной уборкой замка.
– Не сегодня! – грубо бросил он девушке и направился к апартаментам.
Сзади послышались мягкие шаги.
– Уйди! – процедил сквозь зубы Адэр.
Войдя в апартаменты, пересёк гостиную, ступил в спальню. Спать!
~ 10 ~
Маленькая комнатка напомнила о беззаботных днях. С тех пор как Малика была здесь последний раз, ничего не изменилось. Ситцевые занавески на окне пестрели горошинами. В глиняном горшке цвела герань. Малика улыбнулась. Милый Мун… заботился, поливал. К стене прижималась узкая кровать, застеленная шерстяным одеялом в клетку. На полу лежал домотканый коврик. Небольшой шифоньер радушно распахнул дверцы. Посреди комнаты стояли два деревянных стула. На дерматиновых сиденьях теснились коробки. Малика заглянула внутрь. Её немногочисленные пожитки. Видимо, Мун собирал их в спешке: платья, книги, башмаки были свалены в кучу.
От двери прозвучал трескучий голос:
– Потом разберёшь. Идём, я покормлю тебя.
Малика подскочила к старику и крепко обняла.
– Я не голодна, – прошептала она, уткнувшись лбом в острое плечо. – У нас теперь есть свой дом.
Мун отклонился назад.
– Правда! Целых три этажа. Хотела сделать ремонт и забрать тебя, но придётся наводить порядок вместе.
– Я не могу сейчас бросить замок. Пока мне найдут замену, пока я передам дела, знаешь, сколько пройдёт времени? – Мун поставил коробки на пол, придвинул стулья к столу. – А ну-ка, садись, рассказывай.
Малика устало сложила на столе руки, опустила на них голову.
– Давай-ка лучше в постель, – произнёс Мун.
– В меня влюблён маркиз Бархат.
Старик заскрипел дерматином на сиденье:
– Заметно. А ты?
– Рядом с ним трепещет моя душа.
– Что говорит твоё сердце? – спросил Мун с тревогой в голосе.
– Моруна всю жизнь любит только одного мужчину, который всю жизнь верен только одной любви. Вилар не однолюб. Вот почему я люблю его душой.
– Вот и замечательно. – Старик погладил Малику по голове.
– В моём сердце Адэр.
– Ты ошибаешься. Какой же из Адэра однолюб? Вон, Вельму с его этажа не выгонишь. Бегает по коридору как собачка. Хозяина выглядывает. А он приказал служанок набрать: от шестнадцати до двадцати, рост, талия, бёдра, грудь. А то, что опыта ноль, ему всё равно. Нет, Малика.
– Да! – выкрикнула она и обхватила голову руками. – Не путай любовь с похотью.
– Тебе надо держаться от него подальше. Зря ты приехала.
– Мой Бог слышит тех, кто просит любви, но глух к тем, кто от неё бежит. – Малика обвела комнату взглядом, остановила на Муне. – Мы оба с тобой знаем, что безответная любовь убивает морун. Даже… если… вдруг… Адэр ответит мне взаимностью, я всё равно умру. Для моруны нет ничего страшнее, чем любить человека, который никогда не будет принадлежать ей.
– За что ты его полюбила? – прошептал старик.
– За то, что он существует.
Мун сжал Малике руку:
– Я всегда буду с тобой рядом. Всегда-всегда. Я тебя согрею, поддержу, я… я сильнее рока морун.
Она улыбнулась:
– У нас не будет тайн. Хорошо? Не хочу исчезнуть внезапно.
Смахнув слезу, Мун кивнул.
– Я сама попрошу Адэра отпустить тебя. У нас с тобой куча дел. Поможешь мне закончить ремонт, набрать прислугу. Потом поедем к ориентам. Потом можем съездить… да хоть на край света. А когда мне станет очень плохо, мы сядем с тобой возле открытого окна в самой красивой комнате и будем вспоминать…
– Бедная девочка.
– Нет, Мун. Я самая счастливая.
Старик обнял Малику за плечи и в голос разрыдался.
***
Пытаясь перед важным событием привести мысли в порядок, Адэр бродил по саду. На ветру трепетали резные листья. Благоухающий воздух, казалось, стекал по стволам деревьев как медовая слеза. Пение птиц оплетало кроны. Под ногами звенела трава.
Адэр остановился под вишней, нарвал полную пригоршню налитых соком ягод. По-мальчишески выплёвывая косточки в небо, разглядывал полупрозрачные облака. Теперь помыть бы руки. Но садовники не включили распылители, видимо, посчитав, что земле хватит дождевой влаги на целый день.
Между гибкими ветвями мелькнуло серое пятно. Малика… Никто другой в замке не одевается как обыватель монастыря. Прислуга носит одежду синего цвета, садовники облачаются в клетчатые рубахи, охранители ходят в чёрной форме.
Адэр вытер руки о траву и крикнул:
– Малика, составь мне компанию.
Она приблизилась, пошла рядом.
– Я хочу поговорить с тобой о Виларе, – сказал Адэр. – Его угораздило влюбиться в тебя. Мне надо, чтобы его влюблённость прошла как можно быстрее. Когда в его голове сплошная неразбериха, я не могу рассчитывать на его помощь. Ты понимаешь, о чём я говорю?
– Что я должна сделать?
– Преврати влюблённость в дружбу. Какое-то время одаривай его вниманием. А затем мягко отдались.
Малика повернулась к Адэру:
– Не понимаю. О чём вы меня просите?
– Всего лишь о невинном внимании. Вилар успокоится. Окунётся в работу. Государственные дела затянут. И он тебя забудет.
Малика отвела глаза. Луч солнца, пробившись сквозь крону деревьев, отскочил от чёрных волос разноцветным фейерверком.
– Ваш друг – замечательный человек. Я не смогу играть его чувствами.
– Мне надо учить тебя женским уловкам? Только женщина знает, как можно убить любовь.
Малика вскинула голову:
– В Порубежье есть древние народы: климы, ветоны и ориенты.
– Сейчас меня волнует Вилар. С народами я разберусь позже.
– Климы обожествляют землю. Ветоны воспевают камень. Ориенты поклоняются богу моря.
– Малика! Давай поговорим об этом в следующий раз.
– Но есть ещё один народ, о котором все упорно молчат. Народ, который намного древнее всех живущих на этой земле. Это моруны.
– Я знаю, Малика. Знаю.
– Не перебивайте меня. Я должна сказать вам правду. Моруны боготворят огонь. Он олицетворяет истину, поглощает иллюзии и ложь, выжигает порочность. Моё настоящее имя Эйра. И я моруна.
Внезапно исчезли все звуки: затих ветер, замерла листва, умолкли птицы. И только солнце продолжало палить так нещадно, что казалось, плавится воздух, а кожу лижет пламя.
– При мысли об обмане во мне бунтует кровь морун, – не отводя глаз, произнесла Малика. – Я могу молчать, не придавать значения, прятаться, не говорить правду. Но лгать я не буду! Особенно когда это касается чувств. И как бы вы ни хотели, какие бы ни издавали приказы, какое бы ни придумали мне наказание, я отказываюсь быть секретарём маркиза Бархата. Мун найдёт себе замену, и мы уедем.
Низко присела:
– Прошу прощения, мой правитель. – И пошла прочь.
Ветер коснулся пышущих жаром щёк. До слуха долетели шелест листьев, гудение пчёл и пение птиц.
Вдруг Малика вернулась с решительным видом:
– И вы должны знать, что стоите на моей земле. Посмотрите вокруг, сверху охватите взглядом тысячи миль. Это Дэмор – земли морун. Это с нашего позволения здесь поселились климы, ветоны и ориенты. Это мы приютили людей со всего света, мечтающих о любви и мире. Это мы разрешили династии Грассов увековечить в названии страны своё имя – Грасс-Дэмор.
– Почему моруны ушли?
– После смерти Зервана нашу страну разорвали на части.
– Это не причина для ухода.
– Мир, в котором матери продают дочерей в дома терпимости, отцы насилуют детей, а дети убивают родителей… мир, в котором священный брак превратился в пустые слова, а целомудрие и беззаветная любовь стали поводом для насмешек… Этот мир не для морун.
– И вместо того, чтобы сделать мир лучше, моруны спрятались за долиной Печали. Это легче всего.
– Легче всего убрать тех, кто мешает. Морун было полмиллиона. За долину Печали ушли несколько сотен.
– Сейчас-то их намного больше.
– Меньше. Моруной рождается первый ребёнок – девочка. Потом рождаются только сыновья. – Малика подошла к Адэру вплотную. – Сегодня вы станете законным правителем Порубежья. Полюбите мой Дэмор так, как люблю его я.
Проводив Малику взглядом, Адэр вышел на прогалину и зажмурился. Солнце приготовилось иссушить землю, которую две ночи подряд обильно поливали дожди. Пустошь какое-то время ещё будет противостоять жаре, выталкивая из влажной почвы слабые побеги. Но, сдавшись, растрескается и замрёт в ожидании следующего ливня. А сад не оцепенеет. Оживший замок не позволит смолкнуть птичьему гомону и шороху листвы, испариться дурманящим запахам трав и ароматам душистых цветов.
