Т. П. Авдулова
Классические концепции в психологии морального развития
Согласно Джону Ролзу, человек оснащен когнитивным устройством типа умственного барометра, который позволяет интуитивно различать преднамеренный вред и непреднамеренные последствия, тем самым дифференцируя умышленное или непредумышленное нарушение моральных правил (Rolls Е.Т., 1999).
Аналогичной позиции придерживается У. Мишель, который пишет о некоторых условно логических, рациональных принципах моральных суждений, которые лежат в основе нашего отношения к действительности. Эти интуитивные, бессознательные принципы определяют наши представления о допустимости того или иного поведения (Mischei W., 1966).
Одним из механизмов совершенствования интуитивных представлений является формирование ожиданий и предвосхищение определенных последствий. Ребенок устанавливает отношения между ожидаемыми действиями и эмоциями, закрепляя определенные ожидания и проводя различия между намеренными причинами и случайными вмешательствами.
Еще одно направление биологических исследований нравственности ориентировано на поиск врожденных, генетически заданных характеристик субъекта, которые в дальнейшем могли бы стать предикторами развития нравственности. В экспериментах, измеряющих уровень импульсивности и способность переносить задержку вознаграждения, проведенных У. Мишель, было показано, что в долгосрочной перспективе уровень самоконтроля в разных видах деятельности становится фактором морального развития ребенка. Уровень самоконтроля у ребенка позволяет определить его склонность нарушать неявные правила, то есть ориентировать или не ориентировать свое поведение на основе интуитивных моральных представлений (Mischei W., 1966).
Будучи индивидной врожденной характеристикой, свойством темперамента, способность «потерпеть», выжидать отсроченное вознаграждение задает стиль общения ребенка с миром и связана со склонностью ребенка к интернализации или экстернализации действий. Лонгитюдные исследования Мишель показали, что, взрослея, импульсивные дети чаще нарушают социокультурные и моральные нормы, а также чаще проявляют эгоизм. Интересно, что в этике Аристотеля главными добродетелями являются hexeis и hexis, которые отражают способность сопротивляться наклонностям, преодолевать страсти.
Поведение человека в ситуациях морального выбора, согласно сторонникам биологического подхода, регулируется достаточно простыми типичными закономерностями. Это поведение не подвержено факторам гендера и возраста, если речь идет о взрослом человеке. Незначительные вариации отмечаются в связи с этнической и религиозной принадлежностью, а также уровнем образования респондентов. Биологическая позиция опровергает в ряде эмпирических исследований саму идею внутреннего логического обоснования принятия решения или выбора действия в моральном конфликте, но подчеркивает, что большинство людей вообще не готовы использовать какое-либо обоснование и включают когнитивный компонент только в ответ на запрос исследователя (Хаузер М., 2008; Rolls Е.Т., 1999). Данная позиция кардинально противоречит когнитивным концепциям морального развития.
Еще более любопытным является обнаруженное сторонниками биологических взглядов рассогласование между реальным моральным поведением и суждениями испытуемых. В отличие от классической позиции понимания гетерохронности морального развития как процесса, опережающего развития морального мышления (Пиаже Ж., 2006; Kohlberg L., 1963), в исследованиях Хаузера и коллег было показано опережающее развитие морального поведения. Большинство испытуемых ведут себя в соответствии с нравственными постулатами, но в рассуждениях, путаясь в дебрях логики, совершают ошибки (Хаузер М., 2008).
Универсальными интуитивными регуляторами морального поведения индивида являются, согласно Хаузеру, следующие:
1. Причинение вреда допустимо только как следствие необходимого зла, но не как цель, чтобы его избежать.
2. Перенаправление угрозы является более допустимым, чем причинение непосредственного вреда.
3. Менее допустимым является вред, причиненный посредством личного контакта, чем посредством косвенных причин.
Вместе с тем Хаузер формулирует и собственный моральный императив: «Если мы можем непосредственно предотвратить с высокой степенью уверенности нечто плохое, не жертвуя чем-нибудь, сопоставимым по значению, мы обязаны сделать это» (Хаузер М., 2008). Этот вывод несколько парадоксален, так как сам Хаузер в качестве отправной точки своей теории формулирует идею о невозможности выдвигать универсальные правила морального поведения, так как каждая конкретная ситуация морального выбора непредсказуема и не подчиняется логике, а решения принимаются интуитивно.
Положительным результатом развития биологических теорий морали является достижение культурного плюрализма как признания существования различных моральных систем и обоснование их возникновения в единстве изначальных биологических предпосылок морали. Эти предпосылки позволяют любому ребенку в ходе развития присвоить любую из существующих систем этики.
Кроме того, этологические подходы ставят в основу нравственности социальные законы взаимодействия людей в обществе, подчеркивая универсальность задачи общения с точки зрения выживания и с позиции врожденности коммуникативных потребностей. Биологически нецелесообразно ожидать от всех людей высокого уровня когнитивного развития, который позволил бы сформироваться адекватным моральным суждениям. Тогда как вопросы межличностного и межгруппового взаимодействия должны решаться между людьми самых разных интеллектуальных способностей, что предполагает раннее формирование морального чувства различения добра и зла, справедливости и несправедливости.
В рамках теорий данного круга удалось преодолеть ряд типичных противоречий моральных требований, когда один моральный императив вступает в конфликт с другим моральным императивом в пределах одной ситуации. Так, запрет на преднамеренное физическое насилие, существующий во всех культурах («не убий»), систематически нарушается, но универсальность правила сохраняется благодаря другому принципу: запрещенные поступки можно оправдать, при условии, что вред, который они несут, не является преднамеренным, а ожидаемые и намеренные положительные следствия превосходят ожидаемые отрицательные следствия. Таким образом, универсальность моральных императивов обеспечивается дополнением в виде правила «двойного эффекта», оправдывающего, например, убийства на войне, где убийство не самоцель, а средство защиты людей.
Кроме того, биологические теории позволяют объяснить различия между уровнем принятия решений в моральных дилеммах и уровнем обоснования. Согласно биологическому подходу решения принимаются интуитивно с опорой на рациональные, но неосознаваемые суждения, тогда как обоснование заключений требует участия сознательных когнитивных процессов и ограничивает суждения человека в зависимости от его уровня интеллектуального развития. Однако теория гена как механизма эволюционного возникновения морали не объясняет разнообразия этических систем, появлявшихся в филогенезе.
Наряду с этим, биологические теории тотально отвергают весь пласт психологических и социологических исследований, рассматривающих поведение человек в его различных составляющих. По меткому замечанию В. А. Заикина, они возвращают психологию морали «на уровень IV века до и. э. к Платону и Аристотелю, которые считали не только, что человек всегда хорош (добр), но и ведет себя хорошо, вернее так, как представляется ему хорошим в данной конкретной ситуации» (Заикин В. А., 2013).
Очевидно, что биологический подход изначально ограничивает все возможности развития и совершенствования моральной позиции личности, минимизирует воспитательное воздействие, предлагая довериться интуиции. Любопытно, что предложенный Хаузером специфический конструкт для понимания механизма развития – «орган морали» уже подвергался критике в отечественной психологии развития Л. С. Выготским, который следующим образом описывал примитивный педагогический взгляд на отклоняющееся развитие или ребенка, нарушившего правила морали, которого воспринимали как ненормального или больного: «Педагогика в таких случаях говорила о моральной дефективности ребенка как о болезни – в таком же смысле как обычно говорят об умственном или физическом дефекте. Предполагалось, что моральная дефективность есть такой же врожденный недостаток, обусловленный биологическими причинами… каким-то дефектом в строении организма, как врожденные глухота и слепота… Следовательно, есть дети, которые самой природой назначены сидеть за решеткой, потому что они родились преступниками. Нечего и говорить, что… физиологам никогда не приходилось наталкиваться на какие-либо особые органы морали в человеческом теле (Выготский, 2005). Взгляды Выготского еще в начале XX века предвосхитили традиционные психологические детерминистические искажения.
По-видимому, перспектива развития биологического подхода к моральному развитию состоит в поиске баланса между изучением определенной врожденной чувствительности к восприятию справедливости и характером культурно-этнической коррекции и социализации этого чувства. В пользу этой позиции можно привести доводы отечественных психофизиологов, обосновывающих теорию динамической локализации психических функций в организме. В частности, речь идет о теории развития психофизиологических функций организма как системного приспособительного взаимодействия организма и среды П. К. Анохина. Это системное взаимодействие не привязано к конкретным частям нервной системы, но принципиально «общеорганизменно», согласно Анохину (Анохин П.К., 1978). Аналогичную идею мы находим у А. Р. Лурия, который формулирует идею динамической локализации психических функций (Лурия А.Р., 2008).