Елисей много лет назад уехал за границу и, хотя не терял связь с родственниками, ей, Анфисе, так ни разу и не позвонил.
Зато Димка и Никуша, несмотря на небольшую разницу в возрасте, всегда считали её сестрёнкой младшенькой, любимой, и баловали, и поддерживали, и гордились её успехами.
Чёрные деревья обступили со всех сторон, полностью загораживая её от мира. Ступни тонули в мягкой, покрытой сосновыми иголками, земле и, когда дыхание стало прерываться, на плечо спустился огромный ворон. Анфиса пыталась кричать, но звуки шуршали, словно песок в пересохшем горле и терялись, так и не выбравшись наружу. Взбрыкнувши, она разлепила глаза и испуганно подскочила на полке. Сердце бешено колотилось в груди.
–– Испугалась? – Трубецкой добродушно улыбался, помогая ей подняться. – Вставай, Анфиска. Елена Владимировна сегодня расквасилась и кемарит в своём купе, а поезд уже к Чинья-ворыку подъезжает. Я тебе попутчика нашёл, пока ты дрыхла.
Анфиса незаметно провела рукой по груди, где в лифчике с потайным кармашком хранились деньги. Поглядывая исподтишка на отвлёкшегося Трубецкого, она подняла полку, достала сапоги и облегчённо вздохнула. Кажется, все вкладыши доехали нормально.
Стоявший напротив мужчина старательно натягивал на шапку пушистый капюшон, перешёптывался с Трубецким и делал вид, что абсолютно не интересуется попутчицей.
Бросив взгляд за окно, Анфиса увидела приближающиеся огни станции. Сонное состояние, как рукой сняло.
–– Ни фига себе, закемарила, – нервно зашептала она, натягивая пальто. – А кто пассажиров будить и выпроваживать будет?
–– А чего нас будить? – удивлённо поднял брови собеседник. – Кому надо, тот встанет и выйдет. Главное, дверь за собой хорошо захлопнуть.
Подхватив её дорожную сумку, Трубецкой бодренько потрусил к выходу. Краем уха Анфиса слушала инструкции, которые бывалый вор давал попутчику на тот случай, если её никто не встретит и, в очередной раз, удивлялась, насколько сильны в народе стереотипы по поводу заключённых. Вот, казалось бы, старый вор, а сколько внимания. Судя по ответам, одна она на вокзале не останется. Ну и на том спасибо.
ГЛАВА 4
ЧИНЬЯ-ВОРЫК
Проскрежетав по обледенелому порогу, дверь вагона медленно открылась. Мужчина спрыгнул, снял сумки и протянул Анфисе руку. Медленно спустившись со ступенек, она вдохнула полной грудью и с ужасом ощутила, как скрипнули, прихваченные морозом, лёгкие. Кожу лица стянула ледяная паутинка, глаза прослезились. Моргнув, Анфиса испуганно ойкнула: звонко хрустнув, сломался тонкий слой льда, мгновенно покрывший роговицу глаза. Элегантное приталенное пальто, так же, как и шерстяная шапка-тюрбан, такие удобные и красивые в среднем регионе России, оказались не в состоянии держать тепло и мороз всё увереннее проникал внутрь, сковывая тело.
Повернувшись на скрип снега, Анфиса, наконец, увидела приближающуюся сестру. Валенки, с яркой вышивкой по голенищу, огромный бежевый тулуп, собачья шапка-ушанка… Складывалось впечатление, что неповоротливый стог сена, покачиваясь из стороны в сторону, перекатывается в сторону вагона. Анфиса даже не поняла, по каким признакам она определила, что это Василиса. Когда же она последний раз видела сестру? Сейчас и не вспомнить.
Четыре года назад ребята приезжали в Чинья-ворык, на тридцатилетие Васи. Тогда собрались все: и Димку привезли, и Елисей приехал, и отцу дали два дня свидания с родственниками… И только она, Анфиса, отмазавшись послеэкзаменационной усталостью, не поехала. Тогда она впервые поссорилась с Никушей и Димкой, которые так и не смогли понять её нежелание поддерживать отношения с семьёй даже по праздникам. Некрасиво, конечно, получилось, но кто же знал, что прикрутит жизнь и куда, как не к родственникам кинешься. Не особо интересуясь жизнью сестры, Анфиса всё же знала, что год назад Вася развелась с мужем и снова поселилась в старом доме матери.
–– Так и думала, что припрёшься фря фрёй, – вместо приветствия буркнула Василиса. – На дискотеке, что ли. Слава богу, что потеплело последние дни, всего минус тридцать восемь, а если бы неделю назад приехала, тащила бы твой замороженный трупик на горбушке.
Василиса достала из-за спины котомку и вытряхнула на снег тулуп, шапку и расшитые бисером валенки.
–– Ни фига себе, креатив, – восхищённо прошептала Анфиса, рассматривая рисунок на сером войлоке. – Вась, а можно я их потом с собой заберу?
–– Да ради бога. Сами валяем, сами вышиваем. Дома такого добра хоть жопой ешь. Выберешь, какие по душе. Одевайся теплее, а то путь не близкий.
Поезд тяжело выдохнул чёрное облако отработанного газа и начал медленно набирать ход. Развернувшись, Анфиса нашла глазами застывшую в окне фигуру Трубецкого и долго махала, затянутой в кожаную перчатку, рукой.
–– Простите, – тихо кашлянуло сзади. Испуганно обернувшись, Анфиса только сейчас вспомнила о незнакомом попутчике. – Меня через пять минут подъедут встречать. Могу довезти вас до села.
Анфиса радостно закивала головой, попутно проталкивая в тугую петлицу тулупа деревянную пуговицу. Процесс переодевания занял не больше минуты, но замёрзнуть она успела, поэтому предложение поступило вовремя.
–– Спасибо, – веско склонила голову Василиса, грубо разворачивая сестру. Замотав шею Анфисы шерстяным шарфом, она мило улыбнулась: – Погода хорошая, сами доберёмся.
Вежливо попрощавшись, мужчина ушёл в другую сторону. Расстроенно хлопая заиндевевшими ресницами, Анфиса долго смотрела вслед удаляющейся фигуре.
–– Не кисни, – буркнула Вася, подталкивая сестру в сторону, вьющейся среди чёрного леса, дороги. – Ещё неизвестно, что за хмырь. И вообще, не по бульвару гуляешь, здесь ко всем подряд в машину садиться опасно. Особенно с твоим фаршем. Тем более, погода шепчет, до села всего-то два километра, гуляючи добежим.
Два километра? Анфиса резво развернулась в сторону удаляющегося мужчины, но кричать и бежать за незнакомцем было уже поздно. Тяжело вздохнув, она сделала несколько осторожных шагов. Ноги, привыкшие к высокому каблуку, проваливались в мягкий войлок и, взлетев на подъёме, пятка снова падала в пугающую пропасть.
Семеня за сестрой, Анфиса в который раз удивляясь способности Василисы к перевоплощению. Как Ника, так и Вася взяли от своих невзрачных матерей всё лучшее. Огромная, нескладная Валентина, подарила дочери высокий рост и длинные ноги, но в отличии от матери, Вася обладала и небольшой аккуратной грудью, и крутыми бёдрами. В тот день, когда Анфиса познакомилась с сестрой, ей понадобилось забрасывать голову на спину во время разговора. Лицо красавицы-Василисы фантастическим образом терялось между белыми пушистыми облаками, и шестилетняя Анфиса восторженно сопела, отходя подальше от родственницы. Именно такой она представляла Снежную королеву.
В своих же «чертогах» «королева» оказалась весьма далёкой от того образа, который Анфиса сохранила с детства. В расшитых валенках и огромном полушубке, сестра больше напоминала не вовремя проснувшегося медведя, неуклюжего, сонного и неповоротливого. Белая кожа на морозе пламенела некрасивым фиолетовым оттенком, на фоне которого изумрудные глаза Василисы казались устрашающе бесцветными.
Когда уставшие девушки, наконец, ввалились в протопленную избу, кукушка, выскочив из резного домика, прокуковала восемь раз. Валентина, мать Василисы, уже ушла на работу, оставив на столе обильный завтрак. Благодаря Трубецкому со товарищами, Анфиса плотно поужинала, но утренняя пробежка по морозу растрясла содержимое желудка, освободив место для завтрака. Запах дымящихся пирожков, гречневая каша в кастрюльке под стеклянной крышкой и трёхлитровая банка молока растревожили рецепторы и желудок протяжно заурчал.
Скинув верхнюю одежду, Василиса бросилась накрывать на стол, а Анфиса, потирая закоченевшие руки, рассматривала кухню. Симбиоз лубочной избушки и современных технологий, где кухонный стол с резными ножками, стулья в стиле мебели из домов российского дворянства восемнадцатого века мирно уживались с огромным двухкамерным холодильником марки «Balay», микроволновкой и прочими атрибутами современной жизни, заставил Анфису восторженно улыбнуться.
–– Садись за стол, – оторвала её от созерцания Василиса. – Да челюсть захлопни. Это цветочки. Наши мастера, те, которые лет по двадцать мотают, такие шедевры вырезают, что ваши международные мебельные выставки нервно курят в сторонке. Баню растоплю только в субботу, а сегодня пойдёшь мыться в котельную.
Анфиса не поняла смысл фразы «мыться в котельной», но на всякий случай решила не уточнять, чтобы не прослыть совсем глупой. Надкусывая пирожок, она восторженно закрыла глаза. Зубы тонули в пышном мякише, горячий сок тушёной капусты вырывался, обволакивая нёбо. Анфиса вынуждена была признать, что кулинарные изыски городских ресторанов не идут ни в какое сравнение с шедевром от тёти Вали.
После завтрака Анфиса совсем расслабилась. Сейчас бы поспать часиков этак пять-шесть, но Василиса просто бурлила энергией. Одевшись, она чуть ли не пинками вытолкала сестру за дверь. Тулуп тяжёлой бронёй лежал на плечах и казалось, что двигаться стало ещё неудобнее. В посёлке по-прежнему было темно. Сделав несколько шагов, Анфиса растерянно остановилась. Получалось, что до сих пор она так и не видела, каким же бывает день на севере. Вчера в три часа дня уже вечерело, сегодня в десять утра ещё не рассвело.
Редкие прохожие вежливо здоровались с Василисой. Среди шерсти тулупов и шапок на Анфису с интересом поглядывали блестящие в тусклом свете фонарей щёлочки глаз. Автоматически отвечая, она даже не понимала женщины проходят мимо или мужчины.
Оставив Анфису на пороге каптёрки, Василиса подошла к лысому пареньку в потёртом ватнике и несколько минут разговаривала, показывая в её сторону.
Маленькая душевая кабинка поражала запущенностью. Старый проржавевший душ, свидетель перестройки, перекупал не одно поколение и поселенцев, и обслуживающего персонала, и давно уже должен был уйти в утиль. Но, по-видимому, начальство решило, что местному контингенту и такой сойдёт, и ничего менять не спешило.
Раздевшись в холодном предбаннике, Анфиса, как учила сестра, положила на деревянную решётку пола чистое полотенце и включила воду. Неожиданно к ногам упал маленький белый комок. И в ту же минуту Василиса резко выдернула Анфису из кабинки. Выключив воду, девушка присела перед деревянной перегородкой и голосом, не предвещающим ничего хорошего, прошептала:
–– Грибок, убери зенку, приставь локатор и вними правильно. Не дай тебе бог увидеть то, что я не хочу показывать. Зенку будешь носить в отдельном кармане, как память о былой красоте. Потому что пользоваться ею ты уже не сможешь.
–– Ух ты ё… – выдохнула перегородка и едва заметная дырка в доске стала быстро сама себя заделывать. – Василиса Георгиевна, ты что ли? Прости, бес попутал. Хотя нет, не бес. Ведь спросил же гада: кто? Говорит, сука, левая баба. Вот и доверяй после этого перендасу. Ты, кстати, когда будешь выходить, убей его от моего имени, потом рассчитаемся.
Снова включив воду, Василиса рассматривала закутавшуюся в большое махровое полотенце сестру. Скрючившись на деревянной скамейке, Анфиса вжалась в угол с такой силой, что, казалось, никто не заставит её повторить печальный опыт посещения кабинки.
–– А если бы ты не заметила эту дырку? – прошептала она, не сводя растерянных глаз с упавшего на пол флакона шампуня. Крышка отскочила, и завораживающая жемчужно-терракотовая лужица медленно растекалась по деревянной решётке.
– Значит завтра заметила бы тебя на ю-тубе в самом чистом виде. Да не переживай ты так. Они, в целом, неплохие ребята, – Василиса снова наклонилась, подняла флакон, завернула крышку и поставила его на место. Затем провела ладонью по деревянной доске, проверяя качество заделанной дырки, и хитро подмигнув Анфисе, закончила: – Но только на минуту отвлечёшься, так и норовят сделать гадость. Мойся, он больше так не будет. Правда, Грибок.
Теперь уже и Анфиса ясно услышала тихое шуршание за стеной. После недолгого молчания невидимый «Грибок» расстроенно крякнул и прошептал:
–– Так Василиса Георгиевна, я же, типа, отошёл и не слышу.
ГЛАВА 5
ФАЛЬШИВКА
Вечер опять начался часов с трёх, когда тусклое солнце зашло за горизонт и настроение, и без того нерадостное, стало совсем депрессивным. Василиса предупредила, что мать ушла на работу на сутки, а она вернётся не раньше пяти. Мебель и фотографии были изучены, пирожки съедены, после чего началось тупое ожидание. Глаза прикипели к медленно движущейся по циферблату стрелке, а в голове безустанно стучали молоточки, отсчитывая секунды: «До прихода Васи остался один час, двадцать восемь минут и шестнадцать секунд». И так минута за минутой.
Наконец, дверь хлопнула. Анфиса выскочила в прихожую. Из белого пушистого клуба воздуха материализовалась тяжёлая фигура в бежевом тулупе. Не поднимая глаз, Василиса несколько минут стукала валенками, сбивая колючие льдинки, затем сбросила тулуп и, молча прошла на кухню. Сердце Анфисы пропустило удар. Кажется, что-то пошло не по плану. Подскочив, она помогла сестре снять шапку и, вспомнив Трубецкого с его прибауткой «сначала накорми-напои, спать уложи, потом и ответ жди», даже бросилась к плите, разогревать суп. Тяжело вздохнув, Василиса вынырнула из коматозного состояния. Достав из кармана прозрачный камень, который утром они вынули из каблука, бросила его на стол. Анфиса не сводила настороженного взгляда с сестры. Безразлично посмотрев на хлопотавшую у плиты Анфису, та подтянула рукава старого свитера и улыбнулась. В этот момент Анфисе показалось, что волосы на голове начали медленно сворачиваться в спиральки. Пожалуй, Медуза Горгона по сравнению с Василисой – наивная девочка.
–– Хреновые дела, Анфиска, – наконец заговорила Василиса. – Брюлик оказался липовый.
Рука Анфисы вздрогнула и половник громко шлёпнулся в кастрюлю. Брызги супа, разлетевшись, нарисовали жирную паутинку на чистой плите. Сделав несколько шагов назад, она безжизненно опустилась на стул. Шипящий голос Гурмана снова перевернул сознание, заставляя сердце колотиться с утроенной силой. Как же такое могло произойти?
Сообщив плохую новость, Василиса, словно сбросила с себя неподъёмный груз. Потирая красные потрескавшиеся руки, она встала, достала из ящика стола нож. Нарезая крупными ломтями вчерашний хлеб, заговорила хрипловатым с мороза голосом:
–– Давай-ка, сестрёнка с самого начала и по минутам.
–– Ага, – прошептала Анфиса, проталкивая вставший в горле ком.
– Значит, приблизительно неделю назад Смирнов предупредил, что будет занят несколько дней. А позавчера позвонил мне на работу и попросил забрать какой-то пакет из камеры хранения на вокзале.
–– Голос точно был Смирнова?
–– Точно. Потому что код ячейки он поставил такой, который могли знать только я и он. Я в тот день работала во вторую смену, домой вернулась поздно, поэтому решила забрать пакет на следующий день, после работы. А на следующий день, когда мы с детьми вернулись с прогулки, позвонил Гурман и начал требовать, чтобы я вернула какие-то деньги. Я не поняла о чём речь, испугалась и позвонила Никуле. Она сказала, чтобы я шла домой, никому не открывала и на звонки не отвечала.
–– Пакет из камеры хранения вы забирали вместе? – Хлеба было уже много, но нож в руках Василисы продолжал кромсать ржаную буханку.
Испугавшись, что следующими под нож попадут пальцы сестры, Анфиса встала и, подойдя вплотную, сжала руку Василисы.
–– Нет. Мне, после разговора с этим бандюком, стало плохо. На вокзал Никуля поехала сама.
–– То есть, что было в камере хранения ты не знаешь?
–– Что значит, не знаю? – удивлённо подняла брови Анфиса. – Конечно, знаю. Бриллиант. Никуля мне сразу сказала.
–– Ты видела этот брюлик? – Вася развернулась и вонзила острый, словно луч рентгеновского аппарата, взгляд прямо в глаза Анфисы.
–– Нет, – испуганно прошептала она, сдерживая подкатывающуюся к горлу тошноту.
–– Понятно, – Вася отвернулась и снова принялась резать хлеб. – Значит, сдаёт нас Верка. Ну, что-то подобное я от неё и ожидала.
–– Как ты смеешь думать так о Никуле, – возмущению Анфисы не было предела. Честно говоря, хотя она и недолюбливала Васю, но такого вывода от неё не ожидала. – Да она за нас любого порвёт.
–– А где ты с этим Смирновым познакомилась?
–– У Никули на дне рождения. Ей тогда двадцать девять стукнуло. Вроде дата не круглая, но праздновали в ресторане. Я, хотя держусь подальше от ваших делишек, в тот день возвращалась с работы и забежала на минутку. А в это время как раз Смирнов принёс букет от Балуева. Увидел меня, ну и запал. Только это тут ни при чём. Никуля всегда меня поддерживала, помогала…
–– Чем помогала? – резко прервала Василиса поток Анфисиных эмоций. – Сто евро в неделю на тумбочке оставляла? Ты, вообще, в курсе какой бизнес поднял, так презираемый тобой, папа? Не в курсе. А зря. Ты думаешь Верка логистикой занимается, перевозки-доставки дешёвые? На первый взгляд так оно и есть, но, если присмотреться внимательнее… Впрочем, тебе это не интересно. Так вот, пока ты строишь из себя девушку-принцессу, Верка такие бабки гребёт, что тебе и не снились. А тебе триста-четыреста евро кинет, ты и рада.
–– Ещё отпуска оплачивает и квартиру купила, – побелевшими губами прошептала Анфиса.
–– Ну да. Греция, Турция… Со своих достатков могла бы и на Мальдивы разориться.
–– Я тебе не верю, – глаза Анфисы наполнились слезами.
–– Верю-не верю…Можешь не верить сколько угодно, но, если в пакете, действительно, был брюлик, то подменить его могла только Верка. Не без помощи Димки, конечно. Другой вариант, что в пакете были деньги. Тогда сестрёнка, опять же, подкладывает тебе фальшивку и убирает из города.
–– Не может быть, – радостно закричала Анфиса. – Зачем тогда она поменялась сапогами перед отлётом?
–– Не знаю, – качнула головой Василиса. – Но могу предположить, что в аэропорту ты устроила такую истерику, что могла в любой момент или в обморок упасть, или разреветься и никуда не полететь. Я правильно поняла, что дядька на таможне точно знал, что искать? Откуда информация? Скорее всего, выбирала, посадить тебя в каталажку или выпроводить из города. Любой вариант был хорош. Так что радуйся, что получилось то, что получилось. Ладно, не кисни. У меня ты, как за каменной стеной.
«Каменной ли? – шуршало в голове, пока Анфиса апатично скребла ложкой по дну тарелки, захватывая наваристый суп. – Что-то стенки мои рушатся, даже не оставляя надежд на светлое будущее».
Дверь тихо скрипнула. Анфиса скосила глаза на светящийся циферблат будильника. Семь часов утра. Валентина вернулась с работы, разбудила дочь и ушла в свою комнату. Не открывая глаз, Анфиса прислушивалась к сборам сестры. Ночная тишина в северном посёлке казалась ей абсолютной. Не гудели машины, не храпели за стеной соседи. Все эти звуки мешали ей заснуть в родной квартире, но провести ночь без привычных раздражителей оказалось ещё страшнее. Чересчур мягкая перина, поглотила тело, обволакивая со всех сторон удушающим, тяжёлым жаром. Ворочаясь с бока на бок, Анфиса всю ночь придумывала план побега и под утро уже еле сдерживала эмоции. Как только за сестрой захлопнулась дверь, она бесшумно выползла из- под одеяла и на цыпочках прошла на кухню.
Огромная луна освещала кухню не хуже ночника. Надо же, идеальная чистота. И когда Васька всё успела? Её дорожная сумка, как назло, осталась в Валентининой комнате. Плюнув на вещи, Анфиса натянула тулуп, шарф, шапку. Метнувшись на кухню, нашла полиэтиленовый пакет и засунула в него своё пальто. Стройный ряд валенок у порога на минуту задержал её. Выбрав самую яркую пару, натянула, потопала один о другой и тихо открыла дверь.
Выйдя на улицу, Анфиса через шарф вдохнула морозный воздух. Не дожидаясь, пока холод проникнет во все клетки, понеслась в сторону вокзала. Хруст снега под валенками пугающе разносился по всему селу, но через несколько метров Анфиса адаптировалась и уже не замечала производимого шума. Ресницы снова покрылись ажурной изморозью, чёрный пейзаж прыгал перед глазами, путаясь между белыми колючками и клубами, вырывающегося изо рта пара. Главное, не думать о хищниках, выходящих в холода из леса, ни о поселенцах, бродящих по заметённым снегом дорогам. «Всё будет хорошо», как мантру повторяла она, стараясь успокоить выскакивающее из груди сердце.
Когда вдали появился свет вокзального фонаря, Анфиса взвыла от радости и припустилась бежать ещё быстрее. График прохода по станции поездов на Сыктывкар она не знала. Ничего, можно сесть в любой поезд, доехать до большой станции и уже там ждать рейс в сторону столицы республики Коми.
***
Кутаясь в тулуп, Василиса провожала взглядом выскочившую из дома сестру. Сдвинув рукав, она нажала кнопку на часах и циферблат высветил время. С момента её ухода прошло всего семь минут. Скорее всего, Анфиса сбежала, даже не позавтракав. Смешно перебирая ногами, обутыми в тяжёлые добротные валенки, беглянка падала, искала утонувший в снегу пакет и снова продолжала путь, то появляясь в свете фонарей, то снова исчезая из виду.
Стянув с руки варежку, Василиса вынула из кармана ай-фон и провела пальцем по экрану.
–– Сбежала, охламонка, – тихо поделилась она новостью. – Даже сумку с тряпками не взяла. Домой, наверное, попрётся. Больше некуда. Встреть.
ГЛАВА 6
СТРАННЫЙ ПОПУТЧИК
Забежав в пустое здание вокзала, Анфиса прямиком понеслась к батарее и долго отогревала окоченевшие руки. Маленькое помещение с несколькими рядами кресел и обшарпаными блоками камер хранения, странным образом успокоило её. После пробежки по вьющейся среди леса дороге, замкнутое пространство вокзала показалось верхом цивилизации и оплотом безопасности. Подойдя к окошку кассы, она долго рассматривала темноту, пытаясь найти признаки жизни, хотя с первого взгляда стало понятно, что маленькая комната абсолютно пуста.
Расписание не порадовало, следующий поезд проходил только через два часа. Опустившись в жёсткое, исписанное непристойностями кресло, Анфиса почувствовала, как тяжёлой волной накатывается сон. Всю ночь и большую часть утра она держалась на адреналине и теперь, успокоившись в относительном тепле вокзала, расслабилась и засыпала.
Через час начали собираться пассажиры. В окошке кассы появилось заспанное женское лицо. Купив билет, Анфиса устало села на прежнее место. Подняв повыше воротник, положила голову на пакет, в котором лежало пальто и задремала. Сон снился какой-то геометрический, чёрно-белые ромбы плавно перемещались по кругу и когда чья-то рука осторожно опустилась на плечо, Анфиса испуганно подскочила, выныривая из затягивающей трясины ночного кошмара.
–– Поезд через пять минут уходит, – донеслось откуда-то сверху. Подхватив упавший к ногам пакет, Анфиса, не оглядываясь,
бросилась к выходу.
Последние пассажиры уже разместились по вагонам. Поднимаясь по обледенелым ступенькам поезда, она тихо взвыла. Разомлевшие в тепле вокзала ладони, мгновенно прилипли к ледяному поручню. Нога соскользнула со ступеньки.
– Прилипла? – радостно пробасило за спиной. – Отдирай, а то придётся за вагоном бежать.
Поезд глухо ухнул, колёса медленно пришли в движение. Перспектива "бежать за вагоном" встала в полный рост. Выдернув руку из ледяного плена, Анфиса почувствовала, как от боли из глаз брызнули слёзы. Чьи-то сильные руки подхватили её за талию и втолкнули в холодный тамбур.
– Значит и назад вместе едем? – снова пробасил всё тот же голос, и Анфиса поймала себя на мысли, что где-то она его уже слышала.
Подняв съехавшую на глаза шапку, Анфиса разглядывала незнакомца. Кажется, он же и на вокзале её разбудил. Что-то и в лице мужчины показалось знакомым. Но где они встречались, вспомнить не удалось.
–– Память совсем девичья, – понял её замешательство попутчик, проталкивая вперёд. – Из Сыктывкара мы вчера вместе ехали. Забыла? Трубецкой просил помочь, но девушка, которая тебя встретила, была так нелюбезна, что я не рискнул настаивать. А посему, вроде как должен остался. Так что, хочешь или не хочешь, а до пункта назначения я тебя доставлю. Поругалась что ли с сестрой?
–– Откуда вы знаете, что я приезжала к сестре?
–– Трубецкой сказал, что тебя должна сестра встретить.
–– А почему решили, что мы поругались?
–– По тому, как вы встретились. Показалось, что не ты, не она особой радости не испытали. Или я не прав? Можешь не отвечать. Просто, когда сестра прилетает из Ростова, а на следующий день бежит назад с одной котомкой, другого объяснения найти трудно.
Сердце испуганно вздрогнуло.
–– Откуда вы узнали, что я из Ростова?
–– А чего ты так испугалась? – удивлённо поднял глаза попутчик, снимая подбитую мехом кожаную куртку. – Элементарно Ватсон, у тебя на дорожной сумке бирка была из аэропорта, а на ней дата вылета. Значит, прилетела ты в тот день из Ростова.
–– Вы случайно не из полиции?
–– Нет, я, случайно, инженер, поклонник дедуктивного метода Шерлока Холмса.
–– Ну и что вам ещё дедуктивный метод подсказал?
–– Ну, например, то, что ты что-то везла сестре. И это «что-то» было для вас очень важным.
– Это тоже по бирке вычислили?
–– Нет, – засмеялся мужчина, садясь и вытягивая под столом длинные ноги. – Когда тебя Трубецкой разбудил, ты первым делом по груди рукой провела, потом сапоги осмотрела. Ну, заначка в лифчике – дело житейское, а вот заначка в сапоге – это интересно. Тем интереснее стало после того, как увидел, с какой аккуратностью эти сапоги спрятала твоя сестра. А то, что твоя сестра – девушка хорошо известная в криминальных кругах я понял, когда увидел реакцию Трубецкого на её появление. Он перекрестился, когда узнал к кому ты приехала. И что это значит? Значит обрадовался, что с тобой, во время путешествия в одном с ним плацкарте, ничего не случилось.
Поезд мягко покачивался. Вагон постепенно наполнялся людьми. Лысые парни громко хохотали, не обращая внимания на тихо плачущих, закутанных в тёплые платки женщин. Глаза начали слипаться. Несколько дней, проведённых в состоянии нервного стресса, дали себя знать и в какой-то момент организм устал бояться. Сонно хлопнув ресницами, Анфиса положила голову на пластмассовый светильник, прикреплённый к стене, и заснула.
Что послужило сигналом к пробуждению, она так и не поняла. То ли её качнуло на выезде со станции, то ли мясной запах, стелящийся по вагону, выдернул из рук Морфея. Не открывая глаз, Анфиса несколько минут втягивала будоражащие сознание запахи, затем потянулась и резко открыла глаза. Старый знакомый, с которым она так и не познакомилась, аккуратно нарезал на газете палку копчёной колбасы, рядом стояла банка с консервированными патиссонами. Прислушиваясь к жалобному скулению живота, Анфиса вспомнила, что, торопясь покинуть негостеприимный дом сестры, не выпила даже чашку чая.
–– Проснулась? – подмигнул мужчина. – Ну и молодец. Подтягивайся и принимай участие в сервировке стола. А то у нас кто не работает – тот не ест.
Есть хотелось, поэтому Анфиса придвинула поближе банку с патиссонами и безуспешно попыталась её открыть. От напряжения на запястье выступили вены, но крышка не сдвинулась ни на миллиметр. Сидящий рядом парень несколько минут наблюдал за её потугами, даже сморщился и сжал кулаки, словно это не Анфиса, а он боролся с непокорной консервацией. Не выдержав, он забрал банку и лёгким движением руки скрутил плотную крышку. Выложив на пластиковую одноразовую тарелку соления, Анфиса подхватила двумя пальцами самый маленький патиссон и, закрыв глаза от удовольствия, засунула его в рот. На столе уже лежали и кусочки сала, и, блестевшая поджаристой коричневой корочкой курица, и огромные парниковые огурцы. Парень в застиранной тельняшке выскочил из купе и вернулся через минуту со щербатыми гранёнными стаканами. На стол, со всеми почестями, была водружена бутылка «Столичной». Лица мужчин расслабились, губы медленно растягивались в широкие улыбки, собирая вокруг выцветших глаз овражки глубоких морщин. Надо же, подумала Анфиса, как мало человеку для счастья надо. Оказывается, несмотря на большое разнообразие, представленной на современном рынке вино-водочной продукции, «Столичная» сумела не потерять своего ценителя.
«Шерлок Холмс», как прозвала нового знакомого Анфиса, вынул из чемодана бутылку вина и, подмигнув ей, ввинтил в корковую пробку маленький штопор. Водку и вино разлили по стаканам. Чинно подняв ёмкости, мужчины вежливо чокнулись.
–– За знакомство, – поднял тост «Шерлок Холмс» и представился:
–– Илья.
Со всех сторон звучали имена. Анфиса удивлённо разглядывала мужчин. Минуту назад, наблюдая слаженные действия попутчиков, она готова была поклясться, что это компания старых знакомых, выехавших на экскурсию. И вот теперь оказалось, что мужчины не были даже знакомы. Хотя это не помешало им вынуть из рюкзаков продукты, положить их на стол и не запариваться, кто внёс в «общий котёл» курочку, а кто дешёвые сигареты.
Утолив первый голод, Анфиса отпила глоток вина и удивлённо подняла взгляд на Илью. Густая тёплая волна мгновенно покрыла нёбо терпким, горьковатым налётом. Язык, словно нахохлившийся ёжик, ощерился мелкими колючками. Такого вина Анфиса ещё не пробовала.
–– Ла Риоха, комарки Ара и Нахера, лучшие вина Испании – улыбнулся Илья, засовывая в рот кусок огурца. – Брату привёз, он у меня ценитель, но оказалось, что спиртные напитки не принимают ни в каком виде.
Разговор тут же стал общим. Отрывая кусочки курочки, мужчины наперебой рассказывали, что можно передавать, а что нельзя, с кем связываться по вопросам посылок. Разглядывая усталые, испещрённые ранними морщинами лица попутчиков, Анфисе тоже безумно захотелось поделиться с новыми знакомыми собственными проблемами, но вклинится в разговор никак не получалось.
Обед продолжался почти до прибытия поезда на железнодорожный вокзал Сыктывкара. Анфиса, сама того не заметив, выпила целую бутылку вина и выходя, уже дружила со всеми поселенцами близлежащих сёл. Она таки рассказала историю своих отношений с родственниками, с козлом Смирновым, и выслушав ряд советов и пожеланий, к выходу шла, опираясь на крепкое плечо Ильи.
***
«Андросова Елена Юрьевна, прибывшая рейсом из Пензы, срочно пройдите к справочному бюро», прокаркало над головой. Анфиса испуганно разлепила глаза. Где она? Судя по вещанию, всё ещё на вокзале. Слава богу, что красть нечего, а то бы последнее проспала. Под ухом что-то зашевелилось. Осторожно приподняв голову, Анфиса осмотрелась. На чьём это плече она так удобно устроилась? Сидящий на соседнем кресле мужчина кивнул в знак приветствия и снова уткнулся в журнал. Переведя взгляд на часы, Анфиса удивлённо отметила, что с момента их приезда в Сыктывкар прошло не так много времени, хотя организм казался бодрым и выспавшимся. Как зовут этого бородача? Кажется, Илья. Ну хоть посреди вокзала не бросил и за то спасибо. Сбоку что-то пронзительно свистнуло. Повернув голову, Анфиса подскочила. За стеклом шёл на посадку огромный белый лайнер. То есть, она с Ильёй ещё и как-то добралась до аэропорта. Голова не болела, но мозг категорически отказывался вспоминать события несколько часовой давности.