Светлана Пригорницкая
Родинка в законе
Неожиданно слух резанул едва различимый шорох за дверью. Лена тоже напряглась. Поставив поднос с пустой тарелкой прямо на одеяло, она метнулась в кухню и вышла вооружённая большой деревянной скалкой. Дверь со скрипом открылась. Вместе с клубом белого морозного пара на пороге появился мужчина. Чёрная шапка, куртка, блестящие сапоги… Всё было покрыто тонким слоем изморози. Между шапкой, натянутой на глаза и заиндевевшей бородой, торчал фиолетовый кончик носа. Закрыв дверь, незнакомец добродушно улыбнулся.
–– Ты? – удивлённо прошептал Артём, автоматически закрывая здоровой рукой живот.
Вошедший громко похлопал перчатками, стряхивая с джинсов снег и развёл руки в стороны, как будто собирался заключить в объятия всех, кто попадётся на его пути.
–– И снова здрасьте. Узнал, – констатировал он, и тут же перевёл восхищённый взгляд на застывшую на пороге кухни Лену. – А вы, хозяюшка, всё пирожки стряпаете болезному. Это правильно. Артёму Александровичу силы нужны. Вот, проведать зашёл. Мандаринки принёс.
Расстегнув подбитую мехом куртку, он вынул из-за пазухи и положил на табуретку, стоявшую рядом с кроватью, пакет с яркими красноватыми фруктами. Лена перехватила удобнее скалку. Бросив напряжённый взгляд на Артёма, заняла позицию за спиной незваного гостя.
По-хозяйски подвинув ещё один стул к кровати, тот повесил на спинку куртку, удобно сел и достал из пакета мандаринку. Длинные пупырчатые спиральки поползли, заворачиваясь между пальцами гостя, а тёплый воздух маленькой комнаты наполнился насыщенным запахом цитрусов. Несколько минут длилось молчание. Мужчины искоса изучали друг друга. Поняв, что без разговора гость не уйдёт, Артём кивнул Лене в сторону кухни.
Как только дверь за девушкой закрылась, мужчина бросил Артёму очищенную мандаринку и приступил к разговору.
–– Мы с тобой в прошлый раз так быстро побеседовали, что даже познакомиться не успели. Илья. Ты можешь не представляться. Долго не задержу. Понимаю, что больному нужен покой. Но без разговора никак нельзя. Раз я тебя нашёл, значит и другие скоро здесь будут. Мне до ваших разборок дела нет, но не хотелось бы, чтобы твой друг Гурман сделал из вас какой-нибудь деликатес.
В районе солнечного сплетения снова скрутило. Организм, на уровне подсознания вспоминал точность удара визави. Приподнявшись, Артём поправил подушку и раздражённо подумал, что встреча с Гурманом его пугает гораздо меньше, чем общение с типом, сидящим рядом. Что с одним, что с другим он предпочёл бы встретиться где-нибудь на нейтральной территории и без Лены. Но выбирать не приходилось, поэтому Артём сконцентрировался на предстоящем разговоре.
–– Какой ты «Васильев Илья Алексеевич, инженер из Приволжска», я в курсе.
–– Умный ты парень, Уфимский, – снова широко улыбнулся Илья.
–– Угу, – не сводя глаз с собеседника, буркнул Артём. – Ты тоже красавец. На этом китайские церемонии считаем законченными и может ты, наконец, расскажешь, чего припёрся.
–– Не поверишь, Артём Александрович, – задорно хохотнул гость.
–– Иду, смотрю Варвара Ильинична тебе курочку для бульончика несёт. Так неудобно стало. Решил тоже зайти, проведать. Ну, и попутно узнать, где Тамара Давидовна?
–– Константин Табанидзе твоя работа? – зло скрипнул зубами Артём.
–– А ты думал, что я только красавец? – хитро подмигнул Илья. – Нет, брат, я разный. Возвращаясь к нашей теме. Наверное, не стоит Давида бесить. Он дед мощный, ответит – мало не покажется. То, что к вашим деньгам Тамара никакого отношения не имеет, вы уже выяснили, может пора вернуть девушку в родную саклю?
–– Давно пора, – согласно кивнул Артём. – Только я-то тут при чём? Здесь её точно нет.
–– А где? – поднял наивные глаза Илья и у по телу Артёма прошла нервная дрожь. Этакий добрый парнишка Чикатило.
Подавив желание швырнуть в сидящего напротив мужчину чем-то тяжёлым, Артём улыбнулся и, засунув в рот скользкую дольку мандарина, вежливо процедил:
–– Ну, это ты же у нас и умный, и красавец. Вот ты и решай задачку со звёздочкой.
Вынув из пакета вторую мандаринку, Илья молча принялся её чистить.
–– Артём Александрович, – наконец начал он. Артём удивлённо отметил, что из глаз собеседника исчезли смешинки. Кажется, разговор переходил на другой уровень. – Давид Возгенович дочку по любому найдёт, потому что ищет в правильном направлении. А после того, как Тамара Давидовна окажется в любящих объятиях родственников, я за жизнь Балуя ломаной полушки не поставлю. Может не стоит за него вписываться? Ты и так замаран по самые ушки.
–– Что предлагаешь?
–– Поподробнее карту местности, где спрятана Тамара. А взамен предлагаю немножко денег, загранпаспорта, моё участие в вашем скорейшем отъезде, ну и шоколадку для девушки.
–– Мне надо подумать, – скрипнул зубами Артём.
–– Да сколько угодно, времени у меня до пятницы, а у тебя и того больше.
По-кошачьи мягко поднявшись, Илья прошёл к стоявшему в углу креслу, стряхнул невидимые пылинки и, усевшись поудобнее, поднял с пола яркий женский журнал.
–– Могу я узнать, как ты нас нашёл?
– Это долгая история. Впрочем, в доме Варвары Ильиничны всё просто кричало о том, что вы где-то рядом.
Артём не перебивал, но и не поддерживал разговор, глядя, как Илья увлечённо разглядывает гламурные фотографии.
–– Когда я вошёл к Варваре Ильиничне, она готовила мазь из лопуха и чистотела. Запах такой шёл, – Илья щёлкнул в воздухе пальцами, подбирая нужное слово, – специфический. Кто знаком, никогда не спутает. Знаешь для чего это средство применяют в народной медицине? Правильно, для заживления ран. Причём, долго эта мазь не хранится, значит срочно понадобилась. Перебирая сухую траву, Варвара Ильинична откладывала в корзинку тысячелистник, крапиву, календулу. Всё так простенько и знакомо каждому с детства. А ещё в корзинке лежала курочка свежая, бульон из которой жизненно необходим для ослабленного организма. Так что я вышел во двор, покурил, подождал, пока Варвара Ильинична соберётся и проводил её в эту чудесную лесную сторожку. Заодно воздухом лесным подышал, энергией наполнился положительной. Вроде и недалеко от села, но, кто не знает, никогда не найдёт. Кстати, Уфимский, – понизил голос гость, – если ты не женишься на этой девушке, то будешь самым тупым парнем вселенной. Ну что, насчёт Тамары подумал? Времени у нас достаточно, но я бы всё равно поторопился. Твой друг Гурман иногда проявляет образец интуиции.
–– Документы и деньги? – прикусив губу, спросил Артём.
–– В ближайшие дни, – так же односложно ответил гость.
– Вот в ближайшие дни и поговорим, – добродушно улыбнулся парень, доставая из пакета ещё одну мандаринку.
Илья молча отложил журнал в сторону, поднялся, одел успевшую пропитаться влагой растаявшего снега куртку и, не прощаясь вышел из дома.
ГЛАВА 16
В ЗАПАДНЕ
Сердце не прекращало посылать тревожные сигналы то неприятной тянущей болью, то резкими уколами, протыкающими внутренности. Вот и сейчас, каждый вдох застревал на половине пути, образовывая огромный воздушный тромб.
Звонок от Вероники застал Давида врасплох, хотя ещё вчера ему доложили, что все Капитоны, включая Василису, вернулись в город. Отвечая, Давид старался успокоить больное сердце, забившееся с непозволительной скоростью. Несколько минут разговор шёл о здоровье, о знакомых, родне и только в конце, девушка предложила встретиться.
Выдернув капельницу, Давид тяжело поднялся с кровати и, бросив убийственный взгляд на подскочившую медсестру, вышел из комнаты.
Зима, выполнив программу по осадкам и праздничному настроению, затихла. Снежный покров устало оседал, тускнел, а оптимисты, скользя по мокрому снегу, готовились к ранней весне.
Машину повело на повороте, и Давид бросил раздражённый взгляд на водителя. Парень испуганно прикусил нижнюю губу, выдавливая что-то нечленораздельное. Давид даже не понял, то ли он выругался, то ли извинился. Впрочем, это было и не важно. Взгляд устало бродил по салону и, словно споткнувшись, остановился на ярком календаре. Откинувшись на спинку кресла, Давид закрыл глаза. Год прошёл с тех пор, как Тамара принесла рекламный календарь туристической фирмы, на февральскую страничку которого попал снимок их домика в Альпах. Сначала календарь был торжественно повешен в зале, потом в его кабинете, а затем появился и в машине. Тамара загадочно щурила глаза, гладя кончиками пальцев заветную страничку, и у Давида даже мелькнула мысль, а не она ли и спонсировала агентству поездку на горнолыжный курорт, за право ненавязчиво продемонстрировать впоследствии всем желающим фотографию русской усадьбы, возвышающейся вдалеке от классических немецких коттеджей.
Много лет назад, снеся старый домик в горах, Давид планировал не заморачиваться и построить что-нибудь стандартное. Но Тамара так восторженно рассказывала о постройке усадьбы в русском стиле, что они с Лолой сдались, порадовавшись, что дом, по крайней мере, будет без графских наворотов. Позволив дочери сделать всё по собственному усмотрению, Давид, подписывал счета, смутно представляя, что получит в итоге. Впрочем, боярская усадьба старой Руси, с использованием передовых технологий, приятно удивила его. Первое время соседи и гости деревеньки даже просили разрешения сфотографироваться на фоне достопримечательности. Поначалу это немного раздражало, но вскоре все привыкли и жизнь пошла своим чередом.
Протянув руку, Давид так же, как когда-то дочь, погладил глянцевый снимок.
Много лет назад, главарь одной из самых мощных ростовских криминальных группировок Давид Заглиани искренне завидовал другу Горке Капитонову, глядя, как один за другим поднимаются его незаконнорожденные дети. Как простые, ничем не примечательные женщины заглядывают «залётному мужу» в рот, ловят каждое слово и передают малышам, как великий завет отца. И наблюдая, как сейчас слаженно работает бизнес Георгия, уже не завидовал, а восхищался другом. Дети носили фамилии своих матерей, но все они были объединены одним общим брендом «Капитоны». Каждый из ребят выполнял строго обозначенные обязанности, координируемые из зоны отцом, но главной в семье всегда оставалась Ника. На ней лежала ответственность за работу транспортной логистики, причём официально зарегистрирована была только автомобильная ветка, то, что фирма оказывает услуги морского и воздушного перемещения знали немногие. Хотя Ника, как прежде, согласовывала с отцом самые прибыльные операции, и Георгий, и партнёры знали, что всё держится именно на её опыте, на её знаниях, на её чуйке.
Серый неприметный дом Вероники Грибановой резко выделялся на фоне кричащей роскоши дворцов городской элиты. Никаких позолоченных куполов, ни взлетающих крыш из китайских кварталов, ни византийской мозаики, всё аккуратно и простенько. Именно тот стиль, который ценил и Давид Заглиани, и Георгий Капитонов.
Высокие чёрные ворота, шедевр кузнечного ремесла, начали раздвигаться, когда машина гостя ещё только свернула с основной трассы. «Ждёт», – отметил про себя Давид. Значит разговор предстоит, как он и предполагал, серьёзный. И, скорее всего, именно Ника выяснила место нахождения Тамары. Умная девочка всегда знала, что и когда надо предложить, чтобы выжать из информации как можно больше барышей.
В этом доме семьи Капитоновых Давид ещё не бывал. Подавая пальто горничной, он автоматически подсчитывал расходы хозяев на его содержание. Обычно Давид никогда не ошибался и умел отличить серебристо-розовое показушничество человека, вылезшего из грязи от неброской роскоши аристократа.
Услышав стук каблуков, он раскинул руки навстречу спускающейся по лестнице девушки. Простенькое светлое платье, туфли-балетки, тоненькая цепочка из белого золота с кулоном в виде свернувшегося рака и серьги в паре с колечком. Ничего лишнего, а смотрится по-настоящему дорого. Даже улыбка у Ники была настоящая, добрая, открытая. Такую улыбку он последнее время встречал всё реже и реже. Казалось, что окружающие его девушки и женщины не улыбались, а хвастались работой пластических хирургов и дантистов. Сердце снова кольнуло. Стараясь сдержать боль, Давид отвечал на стандартные вопросы. В душе он был уверен, что Ника не заметила его нездоровый вид, но после того, как та предложила стакан воды, понял, что обмануть хозяйку не удалось. Без всяких анализов Ника определила критическое состояние старого друга отца. С одной стороны, этот факт задел Давида, ведь он тоже воспитывал дочь, но Тамара никогда не заморачивалась такими мелочами, как здоровье родителей. С другой стороны, он был благодарен Нике. Ведь если бы девушка предложила рюмку коньяка, он не смог бы отказаться и вряд ли досидел бы до конца встречи. А силы ему сейчас были очень нужны.
–– Скромно живёшь, Никуля, – попытался пошутить Давид.
–– Так это у вас, Давид Возгенович, одна дочка-любимица, а у нашего папки семеро по лавкам бегают. Живём, как умеем. Давайте сразу перейдём к делу.
Давид, уже не стесняясь, достал из кармана серебряный контейнер для таблеток. Закинув белый кругляш под язык, он долго тёр грудь, стараясь, как можно удобнее расположиться в уютном кресле.
–– Что у тебя? – прошептал мужчина.
–– Я знаю где Тамара.
–– Что хочешь?
–– Обижаете, Давид Возгенович, – опустила глаза собеседница. – Вы для моего отца и для меня всегда были примером для подражания. А с Тамарой мы в одном классе учились. Точное место пока выясняют мои ребята, но думаю с минуты на минуту будем знать. Вас пригласила на тот случай, если захотите сами разобраться.
Давид долго рассматривал спокойное лицо дочери человека, с которым когда-то дружил. Может только тогда, много лет назад, он и умел дружить. Если вообще умел. Почему такая несправедливость? Разве его Тамара получила меньше тепла и родительской любви, чем Ника, Вася и сколько там ещё у Горы наследников? В вопросы воспитания дочери Давид, как истинный грузин, никогда не вникал, считая это прерогативой женщины, но ведь Георгий тоже видел наследников нечасто. Почему же его дети послушно продолжают дело отца, развивая и усовершенствуя в духе новейших технологий, а его Тамара только и думает о себе и о своём, якобы, элитном происхождении.
***
Купленный четверть века назад домик в исчезающей деревне, верно служил нескольким поколениям семьи Волыниных. Отец Игоря, в девяностые годы, под шумок вседозволенности того времени, выкупил разваливающуюся постройку за бесценок и потратил много лет, чтобы превратить её в маленькую крепость. Незаметную и безопасную. Со временем и Гурман, всё свободное время, посвящал отцовской вотчине, привозя сюда лишь самых проверенных друзей.
Балуев раздражённо косил глаза в сторону, колдующего у плиты, Гурмана. Мягко перемещаясь по маленькой кухне, тот одновременно дирижировал венчиком, взбивая соус, выписывал пируэты деревянной лопаткой, помешивая овощи на сковороде и абсолютно не замечал сдерживающего злость друга. Анекдоты, забавные истории из личной жизни в интерпретации хозяина дома оживали, витали в воздухе, переплетаясь с запахами корицы и гвоздики. Гурман улыбался, подмигивал сидевшей за столом Тамаре и становился похож на молодых Пола Ньюмана, Алена Делона и всех остальных красавцев
вместе взятых. Открытым, заводным характером Игорь Волынин отличался всегда, а уж если в поле зрения появлялась хорошенькая женщина, то эмоции фонтанировали через край. Но сейчас в глазах друга что-то изменилось. Присмотревшись, Балуев раздражённо сплюнул: Гурман стал похож на собачку, преданно виляющую хвостом перед погладившим её прохожим.
Поднявшись, Балуев прошёл в зал, взял кочергу и несколько минут переворачивал потрескивающие в камине дрова. Глядя на разгоревшееся с новой силой пламя, он поёжился. Сегодня целый день не покидало странное ощущение холода. Какой-то внутренний мороз сковал душу, навевая неприятные мысли, заставляя тело нервно вздрагивать под тёплым свитером.
Поджав под себя ноги, Тамара заливисто хохотала. Огромный, растянутый пуловер соскользнул, оголяя загорелое плечо, Гурман по локоть закатал рукава и только он никак не мог согреться. Чтобы как- то отвлечься, Балуев сконцентрировал взгляд на девушке. Джинсы в прорехах, пуловер с дырками. Никакого понимания, что двадцатидевятилетняя женщина обязана заниматься хозяйством, детьми, мужем, а не хохотать над идиотскими шутками малознакомого мужчины. Куда мир катится? Впрочем, только сейчас Балуев заметил, что, зная Тамару много лет, сегодня первый раз увидел её смеющейся.
Даже раздражаясь и злясь на друга, Балуев прекрасно понимал, что выживают они тут только потому, что Гурман полностью взял на себя ведение хозяйства. Раз в три дня Сашка с Валеркой ездили в город за продуктами. Составляя список, Гурман рассчитывал меню. И если ему нужны были помидоры «Рио Гранде», то вынь и положи «Рио Гранде» и никакие отговорки, что в супермаркете таких отродясь не было, не пройдут. Сашка с Валеркой порой обходили все рынки, пока находили то, что указано в списке. Балуев никогда не замечал, чтобы Гурман стирал или убирался, но в доме всегда было чисто и уютно.
Вот и сейчас, Гурман успевал всё. Шинкуя крупные шампиньоны, он не выпускал из вида пыхтящий на сковороде сливочный соус. Отложив нож, мыл использованные тарелки и снова помешивал кулинарный шедевр. Время от времени, замерев от восторга, он знаками приглашал Тамару продегустировать.
За несколько дней, проведённых в доме на краю заброшенной деревни, жертва и похититель, похоже, нашли общий язык и Балуева этот факт всё больше беспокоил и настораживал.
–– А вот ещё случай, – басил хозяин дома, добавляя грибы в соус.– Давно это случилось, ещё молодые были, дурные. В ту ночь мы с Балуем магазин брали, а находился он на первом этаже жилого дома. Только к двери подошли, я с сигнализацией возился, а Балуй на шухере стоял. И вдруг в гробовой тишине слышу шорох, а следом изысканный фальцет. Поворачиваюсь, вижу – рядом Балуй, а на плечах у него стоит нечто. Первая мысль сверкнула: Кондрашка. Потом пригляделся, нет, не Кондрашка. Нечто среднее. Потом мы поняли, что парень это, а в первый момент… Ночь, середина марта, снег ещё не сошёл, холод жуткий и этот весь в голом. Ну, хрен, естественно, внутрь залез, яйца обнулились до состояния эмбриона и на общее обозрение осталась только дикая поросль на причинном месте. Ну всё, думаю, спустилась кара небесная. Тот тип тоже застыл. Синий, грустный, руки к небу задрал. Непонятно, то ли Гагарин взлетает, то ли инопланетянин спускается. Жуть меня взяла. Состояние Балуя и описать не берусь. И тут наш гуттаперчевый мальчик пищит: «Мужик, руки подними». Мы, как по команде хэндэ хох сделали, а этот схватил Балуя за руки и вниз сползает. Оказывается, он на простынях со второго этажа спустился. И тут из открытого окна хрущёвки, где, судя по всему, обитала неверная Мессалина, понёсся такой отборный мат, что у меня даже челюсть отвисла. А следом топор полетел. Нас в тот момент как прорвало. «Инопланетянин» жестами просит что- нибудь из одежды, срамоту прикрыть. Сверху, второй, рогами окно выбивает. А мы ржём, как полоумные. Куртку я тогда классную этому Ромео подзаборному отдал, но, честно говоря, ни разу не пожалел. Такой эпизод в жизни один раз бывает. В тот день мы так магазин и не взяли. Руки от хохота тряслись. Да и работа наша не любит суеты, а там на спектакль высунулись три пятиэтажки поглазеть. – Сделав последнюю пробу, Гурман отложил в сторону деревянную лопатку и, доставая из шкафа тарелки, подмигнул Тамаре: – Ну, соус из шампиньонов со сливками истомился. Спагетти готово. Давай, твоя светлость, поднимай свой распрекрасный зад и большими скачками за стол.
Тамара грациозно поднялась, стряхнула с брюк невидимые пылинки и тут же отхватила звонкий шлепок по филейной части. Челюсть Балуева громко рухнула вниз и плечи начали медленно сворачиваться. Скандал, повисший в воздухе, снова грозил быть вселенским. Девушка на несколько секунд замерла, переваривая свершившийся факт, затем медленно повернувшись, устремила гневный взгляд на посягнувшего.
–– Ну извини, не удержался, – словно само собой разумеющееся, пожал плечами Гурман и засунул ей в руки горку тарелок.
Хохот, разрядивший обстановку, привёл обоих мужчин в состояние, близкое к параличу. Рассматривая вытирающую слёзы Тамару, Балуев совсем перестал понимать происходящее. Плюнув на развлекающуюся парочку, он прошёл к столу и по-хозяйски вывернул на свою тарелку половину спагетти, полив густым, белым соусом. Валерка и Сашка в этот день уехали в город, поэтому Гурман, поделив остаток, наполнил тарелку Тамары, выбирая самые сочные кусочки бекона.
Спагетти с соусом, действительно, были выше всяких похвал. Балуев всегда удивлялся, как получается у Гурмана из минимума продуктов, в походных условиях готовить великолепные обеды. Как показывала практика, итальянская паста, приправленная типичными для российской глубинки специями, получалась ничуть не хуже, чем в самых навороченных ресторанах. Впрочем, справедливости ради, стоило отметить, что вкусной эта паста получалась только у Гурмана. Когда готовкой занимались другие ребята, худели все.
Потягивая послеобеденную рюмочку коньяка, Балуев слушал заливистый монолог друга с ностальгией вспоминая молодость. Как-то само собой получилось, что признанный лидер детского коллектива Игорь Волынин превратился в защитника и друга главного лузера класса Миши Балуева.
В садике воспитательница назвала Мишу «медведем Балу», но в школе это прозвище, которое так нравилось мальчику, не прижилось. Трудно было сравнивать верного друга Маугли с вредным, подленьким Мишей. Его ненавидели в классе почти с той же силой, с которой любили и уважали балагура Игоря. Но, когда в шестом классе Мише решили устроить «тёмную», именно Игорь взял его под свою защиту. Их дружба никогда не была на равных, наверное, потому что Игорь так и не освоил науку предательства, которая у Миши была заложена на генетическом уровне. Уходя на зону, Гурман даже не догадывался,
«какая же дрянь» его сдала и всегда был искренне благодарен другу за своевременные передачи. После того, как Балуев похоронил отца Игоря, пока тот находился за решёткой, верность друга перешла на более высокий уровень. Он никогда не пытался оспаривать лидерство Балуя, безоговорочно подчинялся всем его приказам и строго следил, чтобы не только тень непокорности, но даже косой взгляд в сторону шефа не был брошен.
Балуев не интересовался личной жизнью друга, хотя, в душе, частенько завидовал его успеху у женщин. В молодости были страсти, ревность, бурные романы, но, перешагнув сорокалетний юбилей, оба воспринимали отношения с противоположным полом более спокойно, предпочитая услуги хорошо оплачиваемых профессионалок, случайным знакомствам.
Взгляд Балуева снова переместился на Тамару. То, что «княгиня Табанидзе» не имела никакого отношения к украденным деньгам, он понял давно, но случилось то, что случилось. Теперь он старался прокрутить мысль, кому же было выгодно вбросить липовую информацию о её причастности к этому делу. После всего происшедшего договориться с Давидом не представлялось возможным. Необъяснимая смерть Константина Табанидзе, похищение Тамары, создало предпосылки для конфликта и на его разрешение нужно было время. Брошенные на поиски Уфимского силы, никаких результатов пока не дали, парень, как в воду канул. Анфиса Капитонова, снова выходившая в лидеры на пост главной подозреваемой, канула туда же. Всё было так тяжело и запутано, что Балуев в очередной раз почувствовал «запах жареного».
Опрокинув рюмку, он одним глотком выпил остатки коньяка и, грузно поднявшись, вышел за дверь. Состояние внутреннего холода не прошло. Вспомнив, что клин выбивают клином, Балуев решился на прогулку. Чистый, нетронутый снег не таял под прямыми лучами солнца, отражая зеркальные блики. Солнечные зайчики словно играли в прятки, подпрыгивая на покачивающихся от лёгкого ветра сосновых лапах. Пройдя несколько шагов, он поёжился и поднял меховой ворот куртки. Красота красотой, но мороз, обманчиво мягкий, опускался ниже двадцати градусов. Уехавшие ребята должны были уже вернуться и Балуеву даже показалось, что снег за сараем заскрипел. Поискав глазами, он так никого и не увидел. Что-то насторожило. Тишина. Да, именно, тишина. Мягкая, угрожающая. Ни трескотни сорок, ни хлопанья крыльев.
Первый холодок опасности стукнул под сердце. Стараясь не показать вида, Балуев внимательно оглядел окрестности. И вот они – детали. Всё утро шёл снег и после отъезда водителя с бухгалтером, тропинку снова запорошило, чёткость линий стёрлась, превратившись в еле заметную извилистую канавку. Сейчас же канавка снова приобрела угловатость и, приближаясь к дому, свернула за сарай…
Надо было медленно войти в дом, не показывая предполагаемому противнику, что он обнаружен. Но напряжённые за последние дни нервы не выдержали. Бросившись к дому, Балуев поскользнулся, шлёпнулся на обледенелое крыльцо и позорно перебирая руками, пополз на четвереньках. Перед глазами мелькали отпечатки следов, тонкие соломинки, выпавшие из старого веника… Все эти мелочи зрение фиксировало автоматически, в то время как скрученные страхом пальцы шарили по слежавшемуся снегу, продвигая тело всё ближе и ближе к спасительной двери. Приподнявшись, Балуев вытянул руку вверх, цепляясь за тяжёлую чугунную ручку.
Эхо от выстрела, прогремевшего в лесу, долго металось между деревьями, путалось в тяжёлых ветках и, наконец, исчезло высоко в небе. На долю секунды в доме всё застыло. Грубо столкнув Тамару под стол, Гурман подскочил и в два прыжка преодолел расстояние до выхода. Опустившись на корточки, медленно приоткрыл входную дверь. Чуть сдвинувшись, дверь уперлась во что-то мягкое. Зрение автоматически фиксировало всё, что происходило вокруг. Уже не прячась, он высунул в проём руку, схватил Балуева за куртку и сдвинул тяжёлое тело в сторону. Балуев прерывисто хрипел, не сводя с друга стекленеющего взгляда. На чёрной куртке рваными краями взлохматилось пулевое отверстие. Раскрыв дверь шире, Гурман резким движением втащил тяжёлое тело внутрь. Скрип снега под ногами бегущих к дому парней бил по ушам пулемётными очередями.
В старом доме на краю заброшенной деревни не было электричества, воду носили из колодца, а бензиновый генератор не всегда справлялся с нагрузками, но замки и решётки здесь были по последнему слову техники. Захлопнув дверь, Гурман мгновенно преобразился. Одной рукой он провернул замок, другой нажал на кнопку и железные жалюзи упали, закрывая окна. Обеспечив дому
временную безопасность, он повернулся к раненому. То, что дело гораздо серьёзнее, чем ему показалось изначально, Гурман понял только сейчас. Кровавое пятно на свитере разрасталось с невероятной скоростью. Вытащив из комода ящик, Гурман вывернул на пол содержимое. Полотенца, скатерти, салфетки. Яркие куски ткани взлетали вверх и мягко опускались, устилая пространство вокруг. Всё не то. Второй ящик полетел следом. Здесь было то, что он искал. Разорвав пакет нового постельного белья, Гурман зубами яростно рвал на полосы хлопчатобумажную простынь. Неумело перевязывая кровоточащую рану, он мысленно подсчитывал сколько времени может продержаться старый дом.
Зрачки Балуева медленно увеличивались. Глаза превращались в чёрные, пустые ямы. Зрелище было настолько устрашающим, что в какой-то момент Гурману показалось, что все его старания бесполезны. Мелкие капельки пота выступили над губой раненого. В этой дрожащей мокрой зыби, Гурман, словно в зеркале, увидел свой страх, разбитый на тысячи сегментов. Страх не за свою жизнь, а за жизнь людей, находящихся рядом. Чувство ответственности придало силы. Дверь задержит преследователей на некоторое время. Но вот сколько времени у него в запасе, зависело от качества подготовки парней.
С обратной стороны послышались глухие удары. Уверенные в своей безопасности, преследователи не прятались. Под ударами прикладов прочные ламели жалюзи гнулись и грозили вот-вот упасть, освобождая вход. Не выдержав напора, зазвенели и разлетелись по всему залу стёкла. Пули засвистели, разрывая железо. Гром в замкнутом пространстве стоял такой, что закладывало уши. Скрючившись под столом, Тамара дико вращала глазами не в силах произнести ни звука. В какой-то момент она, словно выйдя из шокового состояния, закрыла голову руками и пронзительно завизжала. Стрельба тут же прекратилась, захлебнувшись в женском крике.
–– Тамара Давидовна, с вами всё в порядке? – прогремело за окном.
Не обращая внимания на впавшую в истерику девушку, Гурман всем телом навалился на старинный комод. Словно нехотя, громоздкий деревянный монстр пополз в сторону. На светлом прямоугольнике под
комодом лежало чёрное железное кольцо. Хватая открытым ртом воздух, Тамара прикипела глазами к странной детали. Нагнувшись, Гурман дёрнул за кольцо. Крышка взлетела, открывая вход в подпол.
Балуев тоже не сводил глаз с друга. С каждой минутой ему становилось всё хуже. Лицо превратилось в белую безжизненную маску. Увидев, что дорога к спасению открыта, он, скрипя зубами, попытался ползти. Скрюченные пальцы впивались грязными ногтями в деревянные доски пола, подтягивая тело к чёрной дыре. Бросив последний взгляд на изрешечённые пулями стены, Гурман бросился к Тамаре, крепко поцеловал и, пробормотав: «Я тебя найду», нырнул в подпол. Тело Балуева тяжело перевалилось следом.
ГЛАВА 17
СМЕРТЬ БАЛУЕВА
Железное жалюзи, оторвавшись, с грохотом рухнуло на снег. Грубый мужской голос матом отдавал приказы. Из разбитого окна холодным ветром заносило снежинки. Витиевато кружась, они вплетались в плотное облако из побелки, штукатурки, мелких осколков кирпичей, вылетевших из прострелянных стен. Дверь трещала, прогибалась, но Тамара не сводила глаз с синей напряжённой вены на виске Гурмана, следила, как тяжело пульсирует кровь и понимала, что с раненным Балуевым ему не уйти. Быстрый прощальный поцелуй кипящей лавой прошёл до самого сердца. Прижав дрожащие пальцы к губам, Тамара чувствовала его, как нечто живое, горячее, разрывающее внутренности.
Подскочив, она бросилась в комнату. Под подошвами тапок скрипели осколки, насыщенный пылью воздух забивал лёгкие. Упав на колени, она вцепилась в бесчувственное тело Балуева и яростно зашептала:
–– Оставь. Ты же видишь, что он не жилец. Беги один.
На секунду Гурман остановился и поднял на неё глаза. Сердце Тамары, испуганно сжалось. Всего пять минут назад в синих зрачках этого мужчины плескались смешинки, длинные ресницы обволакивали её очарованием. Куда всё это делось? Сейчас казалось, что эти глаза жили своей собственной жизнью. Под тяжёлыми веками колыхалась целая бездна чувств. Светлая и тёплая, словно хвост ангорского кота. Сквозь запорошенные грязью и штукатуркой ресницы на неё смотрела жалость.
