Светлана Александровна Захарова
Прививка против любви
– Матвеевич, – ответил он и добавил, – вообще-то артистам отчество не нужно.
– Ну что вы, Фёдор Матвеевич, как же мне, например, к вам обращаться? Не назову же я вас Федей…
– Да, меня Федей зовут, – подтвердил артист, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
– Как вам сейчас тяжело, Фёдор Матвеевич, – повторила Ирина, – когда жена болеет, мужчина сирота. Недаром у русских поговорка есть: больная жена – никому не нужна.
Татьяна толкнула Ирину в бок, а Фёдор посмотрел на неё с удивлением.
– Да нет, я же не хотела сказать, что больную жену надо бросить. Просто у Нины есть подруги, которые могли бы помочь вам справиться с бытом, убрать, постирать.. Ей же нельзя ничего делать, – с надеждой посмотрев на кумира, сказала Ирина.
– У нас есть домработница, – коротко ответил он.
– Все эти домработницы – продажные твари и воровки, – вынесла свой вердикт Ирина.
– С чего это ты взяла-то? – заступилась за домработницу Татьяна.
– Как, с чего? В сериалах всё время показывают, даже в тех, где Фёдор Матвеевич снимался, – ответила Ирина и продолжила своё наступление на Фёдора, – вот я всё думаю, Фёдор Матвеевич, как вам должно быть скучно среди нас, простых смертных. Вы, наверное, с такими интересными людьми привыкли общаться, а женщины, которые вас окружают – сплошь красавицы…
– Встречаться приходится с разными людьми, – ответил Фёдор.
– Но как же вы, звёзды, живёте на земле-то? Как вас эта толпа не раздражает?
– Я живу в своём мире, в мире звёзд, если хотите. И у меня нет никаких оснований считать себя лучше своих коллег. Иногда, и довольно часто, я им проигрываю. Вот, например, Александр Балуев, Константин Хабенский или Марат Башаров – разве они хуже меня? Очень они сейчас популярны, и я им даже завидую. Я лучше, конечно, чем не просыхающий от водки сантехник дядя Ваня, но я себя с ним и не сравниваю. У меня свой круг.
– А красивые женщины?
– Женщинам тоже непросто. Артистки почти все красивы, даже в глазах рябит, и конкуренция среди них тоже велика. Если бы такая красавица появилась где-нибудь на заводском профсоюзном собрании, зал бы просто ахнул от восторга. А в мире кино на неё могут и внимания не обратить.
– Да! Это правда, я это замечала у себя на заводе. Это про меня! – с восторгом констатировала Ирина.
Фёдор, устав от речей, замолчал и опустил голову, уставившись в пол. Татьяна нетерпеливо поглядывала на дверь чулана, за которой скрылась Нина. Она находилась там уже около часа, и от этого становилось всё больше не по себе. Не угробила бы эта колдунья бедную женщину, от таких, как она, всего жди.
Нина появилась минут через пятнадцать, по-прежнему бледная, но уже уверенная в себе.
– Иди, расплатись, – сказала она Фёдору.
Когда он скрылся за дверью этой непонятной кельи, женщины почти одновременно выдохнули: “Ну, как?”
– Не знаю, – ответила Нина.
– А почему она тебя так долго держала?
– Выспрашивала про историю болезни, способы лечения. У врачей это называется анемниз.
– А разве она не ясновидящая, не видит эту историю? Она же сразу определила, что тебе надо лечиться, а не нам.
– У больных совершенно определённое выражение, да и цвет лица не цветущий. Чтобы увидеть больного, не надо никакого ясновиденья, – предположила Нина.
– Так она тебя вылечит?
– Кто же это может знать наверняка? Обещала.
Вскоре дверь чулана отворилась, и вышел Фёдор вместе с целительницей. Она вручила Нине коробку с какими-то лекарствами ипростилась . Компания вышла на улицу и с удовольствием вдохнула свежий, пахнущий травами воздух. Все почувствовали явное облегчение от того, что вырвались на свободу из этого душного, хотя и пряного дома.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил Фёдор у жены, которая стояла, закрыв глаза.
– От свежего воздуха кружится голова. Она меня там чем-то окуривала.
– Так пойдём или отдохнём немного?
– Сейчас пойдём.
Держа его за руку, Нина медленно пошла вперёд. Татьяна с Ириной, чтобы не мешать, начали подниматься из оврага первыми. Любуясь цветущими травами, они уже не чувствовали тревоги. Неприятное, но необходимое мероприятие закончилось, оставалось только ждать результата.
– Интересно, много ли денег она взяла за своё колдовство? – поинтересовалась Ирина, считая, что Татьяна должна это знать. Она же придумала ехать к гадалке!
– Не знаю, не спрашивала. Да и берёт она, наверное, со всех по-разному, в зависимости от диагноза.
Ирину ответ не удовлетворил, и она повторила свой вопрос, как только Фёдор с Ниной приблизились к ним.
– Нет, не много, – ответил он, – пять тысяч рублей.
Ирина схватилась за сердце.
– Пять тысяч? – ужаснулась она, – это за час беседы? Представляю, сколько она гребёт в месяц! Куда же она деньги девает? В доме-то одна нищета…
Нина посмотрела на одноклассницу укоризненно, Фёдор расхохотался, а Татьяна сделала свои выводы.
– Ты, я смотрю, тоже экстрасенсом хочешь стать?
– За такие деньги не отказалась бы. Дурману напустить каждый сможет.
– Нет, я бы не смогла, – призналась Нина.
Они продолжали медленно подниматься вверх по усыпанной мелкими камешками тропинке. Камешки мешали идти, ноги по ним скользили, и Ирина решила использовать этот неблагоприятный фактор в своих целях.
Как только Нина выпустила руку Фёдора, чтобы сорвать какой-то цветок, находчивая Ира срочно поскользнулась и свалилась своей тяжёлой фигурой прямо на Фёдора. Другой бы упал от неожиданности, но Фёдор устоял и, крепко схватив неуклюжую женщину за руки, поставил её на ноги. Ирина по обыкновению схватилась за сердце.
– Ах, как я испугалась, – сказала она, томно глядя на Фёдора, – если бы не вы…
– Бывает, – ответил Фёдор и попытался освободиться. Но теперь неугомонная Ира крепко держала его за руку.
– Вам нехорошо? – в глазах артиста было сочувствие.
– Сейчас пройдёт, – и Витушкина наконец-то почувствовала, что способна передвигаться самостоятельно.
Позднее, когда впечатления о необычной поездке в Красногорск уже притупились, Татьяна узнала, что Нину всю неделю после принятого там лечения страшно тошнило и рвало. Она совсем обессилила, отказывалась есть и собралась было снова ложиться в онкологию. Однако самочувствие неожиданно улучшилось, тошнота прошла, цвет лица посвежел, появился даже лёгкий румянец на щеках, а вскоре вернулся и аппетит. Окружающие с удивлением и радостью смотрели на неё, как на человека, вернувшегося с того света.
– Я теперь буду пить травы, которые мне дала Софья Игнатьевна, по десять дней каждый месяц, – сказала Нина Татьяне, когда та спросила её о здоровье, – мне становится всё лучше и лучше. Может быть в августе мы с Фёдором поедем куда-нибудь отдыхать.
– Я очень рада за тебя, очень рада! Выздоравливай и больше не болей.
А однажды Татьяне позвонила Дуся.
– Ты видела Нину после того, как я уговорила её пить мои лекарства? Так вот: она прекрасно выглядит, пищевые добавки не только помогли, но и вернули её к жизни. А ты не верила. Представляешь, что было бы, если бы она не меня, а тебя послушала?!
Татьяна дала возможность Дусе высказаться, а потом тихо, не раздражаясь, сказала:” Твои добавки тут ни при чём. Нину вылечил совсем другой человек и совсем другим способом. Все эти травы в коробочках – не более чем лапша, которую вы, продавцы, вешаете покупателям на уши.”
На другом конце провода повисло неловкое молчание.
20.Клад.
С тех пор, как Татьяна выписалась из больницы, прошло два месяца. Она чувствовала себя хорошо, никакие боли, никакой остеохондроз её не беспокоили. Пропалывая траву на даче, она могла сколько угодно наклоняться и касаться ладонями земли, не сгибая колен. И кто же это придумал, что у неё был остеохондроз? Ничего подобного у неё никогда не было, а боли в спине, отдающие в ногу, давал тот самый недрагоценный камень. Ушёл камень – ушли и боли.
Татьяна думала об этом, любуясь цветущими лилиями, посаженными на даче ещё весной. Почему-то в детстве она вообразила, что лилии – цветы непременно белые. Наверное, она видела их только на воде, эти цветы ещё называют кувшинками, но она называла их только лилиями, пусть и водяными. Однажды, когда она гостила у тёти Лиды в Рязанской области, десятилетняя Таня увидела их в пруду, долго любовалась белыми чудесной формы цветами, плавающими на больших круглых листьях, а потом решила нарвать себе букет. Она зашла по колено в воду и нащупала их стебли под водой. Но дома её ждало большое разочарование: букет из ярко белых и резных, как изваяние, цветов не захотел стоять в вазе и тут же завял. Видимо, цветам была нужна не чистая вода из колодца, а их родная, пахнущая тиной прудовая вода. После этого случая Татьяна никогда не трогала этих цветов.
У неё на даче лилии расцвели оранжевого цвета. Они были очень красивы, их можно было собирать в букет и ставить в воду. Но всё равно, любуясь ими, Татьяна отдавала предпочтение тем белоснежным водяным лилиям.
В этот день она была на даче не одна, а вместе с мужем и дядей Петей, которые решили всё-таки заняться погребом после того, как много раз откладывали эту неприятную работу на потом. Дядя Петя вспомнил, что ещё в начале лета, когда на даче собралось целое общество по поводу замужества Риммы Степановны, его лопата ударилась о что-то твёрдое, и в шутку предположил, что там под землёй спрятан клад. Дальнейшее развитие событий показало, что он был не так далёко от истины, хотя клад оказался весьма своеобразным.
Не оставив в зарослях цветов ни одного сорняка, Татьяна направилась в другой конец садового участка, где росли огурцы, кабачки и помидоры. Лето выдалось на редкость дождливым, Поляковым почти не пришлось поливать свои посевы, но частые дожди способствовали и обильному росту трав, которые никак не должны были соседствовать рядом с овощными культурами. Тем более, что сорняки росли быстрее и лучше, чем посевы, а потому могли просто заглушить последние. В сельском хозяйстве такое нашествие трав называлось “зелёный пожар”, и на борьбу с ним поднимались всем миром, приглашая на помощь и городских жителей. На заводе, где работала Татьяна, до перестройки тоже создавались бригады помощи сельскому хозяйству, и ей приходилось не раз выезжать на колхозные поля.
Но почему всё-таки сорняки всегда обгоняют в росте все культурные насаждения? Попробуй, например, огурцы не поливать? В засушливую погоду они тут же засохнут и пропадут. Сорняки же растут себе и не вянут при любой засухе. Ответ на этот вопрос Татьяна нашла сравнительно недавно, и нашла не где-нибудь, а в произведениях древнего баснописца Эзопа. Так вот, он утверждал – и это похоже на правду – что сорнякам земля – мать, а посевам – мачеха, о посевах земля не заботится, о них должен заботиться тот, кто их посадил. Неутешительный вывод, но с законами природы не поспоришь, с ними приходится считаться.
Татьянины философские размышления, навеянные обилием травы в саду и огороде, прервали мужчины, которые неожиданно вылезли из подземелья, где рыли погреб, и предстали перед ней с лицами испуганными, бледными и недоумёнными.
– Что случилось? – спросила она, выпрямляясь и одновременно разминая мышцы спины.
Мужчины мялись, вздыхали, не решаясь сказать правду.
– Там у вас не чисто, – вымолвил дядя Петя после паузы.
– Что значит “не чисто”? – спросила Татьяна и вопросительно уставилась на мужа.
– Мы там нашли кое-что, – ответил Сергей, – теперь боимся.
– Что за сказки вы оба рассказываете? – возмутилась Татьяна, – разве нельзя сказать толком, что вы там нашли?
– Это скелет человека, – ответил Сергей, – видимо, он… то есть труп пролежал там много лет.
– Что?!
– Да, Таня, можешь не сомневаться. Кто-то под полом вашей дачи скрыл следы преступления, – уверенный в своей правоте, заявил дядя Петя.
Испуганная Татьяна присела на лужайку и молчала, не зная, что сказать. Значит все эти месяцы, что дача принадлежит им, они находились рядом со скелетом? Или, выражаясь по-другому, они дышали свежим воздухом, любовались цветущим садом, жарили шашлыки и поедали их не где-нибудь, а на кладбище? Ей стало плохо, к горлу подступила тошнота, но она нашла в себе силы подняться и сказала: “Надо звонить в милицию. Здесь милиция-то есть?”
– Милиция должна быть везде, – ответил дядя Петя,– только, может быть, с Андреем посоветуемся?
– И что он может посоветовать, – возразил Сергей, – самим заняться расследованием преступления, совершённого много лет назад? Таня права, надо быстро звонить в милицию, а то подумают, что это мы его тут похоронили.
Милиция приехала быстро, Малаховка посёлок небольшой. Они подробно расспросили мужчин, обнаруживших скелет, потом долго возились, собирая какие-то вещественные доказательства. И, наконец, изъяли скелет, сложили его в специальный мешок и увезли.
От страшного “клада” их избавили, однако настроение уже не улучшилось. Есть не хотелось, работать не хотелось тоже. А уж этот пресловутый погреб и подавно никому больше не был нужен. Поляковы думали, что в летнюю жару он будет служить им холодильником. Дом был старым и не электрифицированным, не то, что современные коттеджи новых русских, которые уже успели проникнуть и сюда, в Малаховку. Собственно, ни Татьяне, ни Сергею электричество было и не нужно. Гораздо романтичнее коротать вечера у костра или ужинать при свечах. А телевизор и другая цивилизация – они и дома надоели. Но такого сюрприза от того же погреба никто не ожидал.
Собираясь уезжать, Татьяна решила, что больше сюда не приедет. Далась ей эта дача! Лучше бы сидела дома или гуляла у пруда в Останкинском парке – ближайшем парке к её местожительству. Там тоже неплохо, даже утки плавают, а тут… Она уже вышла за калитку, по привычке заперла её и остановила свой взгляд на доме. По сегодняшним меркам он был небольшим, но вполне приличным: с высоким крыльцом, мансардой, резными наличниками. Да, жалко бросать такой дом, столько труда они в него вложили! Но сейчас она не могла думать ни о чём другом, а только о том, как побыстрее отсюда сбежать.
Дома Андрей, сославшись в этот день на занятость, а потому отлынивший от очередной поездки на дачу, внимательно выслушал детективную историю о неведомо чьём скелете.
– Судя по всему, это сделали или бывшие хозяева дачи или ближайшие соседи, которые знали, что она пустует, – сказал он после недолгого раздумья.
– Милиция вряд ли будет заниматься этим делом, – сделал вывод Сергей.
– Да, тут, скорее всего, истёк срок давности, да и следы давно дождём смыло, – согласился Андрей.
– И всё-таки соседей можно было поспрашивать. А мы испугались и уехали, – вдруг раскаялась в содеянном Татьяна, – очень может быть, что несколько лет назад в посёлке кто-нибудь пропал, а следов так и не нашли. Люди же часто пропадают бесследно – и вот куда они, оказывается, деваются.
– Теперь можно сколько угодно времени гадать на кофейной гуще. Истину мы вряд ли узнаем, – заметил Сергей.
Андрей встал, прошёлся по комнате, вышел на балкон, где глубоко вздохнул, наполняя воздухом лёгкие. Потом вернулся в комнату, снова сел на стул и выдал свой вердикт: “Я, пожалуй, займусь этим делом. Завтра же поеду в Малаховку. Кто со мной?”
Татьяна попыталась уговорить сына не влезать в эту тёмную историю – мало ли что? Вдруг за домом кто-то следит, и этот кто-то попытается пресечь всякие попытки расследования всеми возможными способами.
– Ты же адвокат, ты должен защищать людей, а не искать воров и убийц, – сказала она.
– Разве ты не знаешь, мама, что именно адвокату нередко приходится искать преступников именно для того, чтобы защитить от приговора невиновного человека?
– И кого же ты собрался защищать здесь?
– Как это кого? Нас с вами, нашу дачу. Ни у кого не должно быть и тени сомнения, что это сделали не мы и не наши предки.
– Кстати, о предках… А вдруг твой дед Алексей Поляков, умерший от инсульта тридцать лет назад, закопал здесь свою любовницу? Или жена его, всеми нами любимая Римма Степановна, своими методами расправилась с любовницей мужа? – внесла свой вклад в начавшееся следствие Татьяна.
– Ты совсем с ума сошла, – рассердился Сергей, – какое право ты имеешь наговаривать на моих родителей, которые никогда не были преступниками!
– История очень тёмная, поэтому всё может быть. Пока преступник не найден, подозреваются все. В конце концов, чья это дача?
Сергей всё ещё сердился, хотя и понимал, что жена всего лишь шутит. Её шутка была явно неудачной, поэтому он тоже пошёл в наступление.
– Что-то ты очень агрессивно настроена, – сказал он Татьяне, – уж не твой ли любовник нашёл здесь приют?
– Нет, у меня алиби. Я вообще никогда не знала, где эта дача находится. Была там однажды в юности, но не запомнила. А вот ты…
– Немедленно прекратите дискуссию! Я как представитель закона приказываю вам замолчать, – заявил Андрей, и его родители от неожиданности замолкли.
– Я ещё раз спрашиваю, поедет со мной завтра кто-нибудь на дачу, или у вас от страха руки трясутся?
– Придётся ехать, – ответила Татьяна, – не отпускать же тебя одного.
Вырос сыночек, вымахал выше отца, разве будет он теперь слушаться родителей? И умнее себя считает, и грамотнее. Даже не боится ничего, как будто речь идёт не об убийстве, а о мелкой краже овощей с огорода.
Татьяна наконец-то вспомнила, что весь день ничего не ела, и пошла готовить ужин. Руки делали своё дело, а мысли каждую минуту возвращались туда, на дачу. Хорошо ещё, что никого из гостей в этот день не было. Она хотела пригласить Лену Ткаченко с сыном, потому что считала себя должницей: из-за её болезни заранее оговорённая поездка сорвалась. Но два дня подряд телефон Лениной квартиры молчал – возможно, она с сыном находилась где-то на отдыхе. А теперь уж и смысла никакого нет ей звонить, разве что рассказать этот детектив и ещё раз извиниться.
На следующий день, в воскресенье, Поляковы в полном составе опять поехали на дачу. Слухи о происшествии уже распространились в посёлке, и соседи встретили их расспросами. Вскоре возле дачи собралась небольшая толпа, и все наперебой начали высказывать свои предположения. Для Андрея, да и для его мамы, которая тоже всерьёз заинтересовалась этим делом, такое внимание соседей было весьма кстати. Это экономило им время и силы: не надо было ходить по домам, встречая неодобрительные взгляды и непонимание. Люди всегда подозрительно относятся к малознакомым посетителям и всеми силами стараются не пустить их в дом.
Дискуссия шла довольно долго, но в результате всё-таки высветились две основные версии происшедшего. Во-первых, бывшие хозяева дачи, которые продали её Поляковым практически за бесценок, как-то подозрительно поспешно её покинули. По мнению ближайших соседей, они не удосужились даже собрать урожай, ни с кем не простились, а просто сбежали. Во-вторых, в посёлке несколько лет назад действительно пропал человек.
– После отъезда хозяев по даче лазали мальчишки, собирали яблоки, – рассказывала полная дама, одетая в чересчур открытый для её фигуры сарафан и соломенную шляпу с широкими полями, что придавало ей вид типичной дачницы, – с ними был и Денис Чащин, вы его, наверное, знаете, он живёт с матерью вон там за углом.
Женщина неопределенным жестом показала куда-то в сторону, а Татьяна тут же вспомнила этого мальчика.
– Да, да, – сказала она – припоминаю. Он интересовался нашей машиной.
– Так вот, – продолжала дачница, – лет пять или шесть назад у него пропал отец, просто как в воду канул. Мать все глаза выплакала, но его так и не нашли.
– А в милицию обращались? – спросил Андрей.
– Да, она заявление подала на следующий день, когда он не пришёл домой ночевать. Такого с ним раньше не случалось. Но вы же знаете, какие в нашей милиции сидят бюрократы. Они не начнут искать человека, пока не пройдёт несколько суток. И упустили момент… Так вот, этот мальчик всё время здесь крутился, как будто его сюда магнитом тянуло.
– Мальчик вряд ли мог знать, что здесь за тайна… – предположила Татьяна.
– Конечно, – согласилась дачница, – но есть зов предков, его никто не отменял. Может быть, здесь как раз нашёл последний приют его отец…
– Всё может быть, но пока это одни предположения, – сделал заключение Андрей, – однако к его матери надо будет зайти. Где, говорите, она живёт?
Тут же нашлись добровольцы, которые довели адвоката до нужного крыльца, но дома никого не оказалось. Напрасно пришедшие стучали, звонили и заглядывали в окна. В доме было пусто.
– Да… Детектив закручивается, – озабоченно заметил Андрей.
– Может быть, она вышла ненадолго, в магазин, например, – предположил кто-то из соседей.
– Вряд ли, – усомнилась Татьяна, – шторы на окнах закрыты наглухо, а дрова убраны в сарай. Хозяйка уехала надолго.
Она оглядела огород, разбитый вокруг дома, прошла к зарослям помидоров и сорвала одну из них.
– Вот и помидоры красные есть некому, – заметила она, с удовольствием надкусывая сочный плод. С тех пор как в подвале дачи был обнаружен скелет, она почти ничего не ела.
– Похоже, так оно и есть, – согласился Андрей, – но придётся спросить ближайших соседей, возможно, кто-то знает, где она.
Опрос ничего не дал. Куда уехала Лидия Ивановна – так звали мать Дениса Чащина, и когда она это сделала, никто не знал. Видимо, женщина предполагала, что когда-нибудь придётся бежать, и была готова к этому. Никаких следов она не оставила.
Сергей Алексеевич посоветовал не ворошить старое, тем более что концов в этой истории скорее всего не найдёшь, но сын с ним не согласился и пошёл в местную милицию рыться в архивах.
Подняв архивные бумаги, он действительно нашёл дело шестилетней давности об исчезновении человека. Заявление поступило от жены, которая сообщила, что её муж должен был уехать к матери в Серпухов на пару дней, но там не появился и домой не вернулся тоже. Тогда были организованы поиски, но следов пропавшего обнаружить не удалось.
У Андрея появилась небольшая зацепка – город Серпухов, была известна и фамилия пропавшего мужчины – Чащин. Он решил попробовать найти хотя бы какие-то следы. А Татьяна решила навестить бывших хозяев дачи, внезапно оставивших этот райский уголок.
Явившись по знакомому адресу на Сретенский бульвар, она сразу сообщила, какой “клад” был обнаружен на даче и спросила, не их ли родственник нашёл там приют. Госпожа Калашникова испугалась, побледнела, но ответила отрицательно.
– Нет, нет, что вы! Какой родственник? Но я кое-что об этом слышала, поэтому не стала туда ездить.
– Слышали? От кого же? У меня сложилось впечатление, что в посёлке никто ничего не знал об этом, для всех этот “клад” оказался сюрпризом, – искренне удивилась Татьяна.
Женщина горько усмехнулась, припоминая, видимо, не самый приятный период своей жизни, а потом сказала, что ей нет никакого резона держать это в тайне.
– У меня тогда, летом 1999 года, намечались счастливые перемены в жизни. Осенью мы с Борисом собирались пожениться, а пока часто проводили время на даче, где нам никто не мешал. Всё складывалось прекрасно, пока я не заметила, что жених мой всё чаще стал захаживать к той самой Лидии Чащиной – конечно, в отсутствие её мужа. Я высказала своё недоумение жениху, на что он ответил, что обсуждает с Лидией вовсе не любовные дела, а собирается выполнить кое-какую работу за большие деньги, которые пригодятся нам для свадебного путешествия. Я сделала вид, что ему поверила, хотя сама продолжала сомневаться. Какое именно дело ему предстоит совершить, Борис тогда не сказал. Встречи с Лидией продолжались, я ревновала, и однажды, вспылив, уехала в Москву. Борис меня не задерживал – ему это было выгодно, о чем я узнала позже.
Как раз во время моего отсутствия пропал муж Чащиной. Узнав об этом, я сразу заподозрила неладное, но подумала не то, что оказалось на самом деле. Я решила, что мой жених устранил соперника, чтобы сойтись с Лидией. Я сразу же высказала ему это, когда он явился ко мне на московскую квартиру с тортом и бутылкой хорошего вина. Но он назвал меня ничего не понимающей дурой.
– Может быть, и дура, – согласилась я с его оценкой, – но ты наверняка преступник. Убил мужика, чтобы заполучить женщину.
– Да зачем она мне, эта женщина, сдалась? Да ещё с ребёнком! – возмутился Борис.
– Это уж тебе лучше знать, зачем, – ехидно ответила я, а потом пригрозила, – уходи отсюда немедленно, а то сейчас в милицию позвоню.
– В милицию? И что же ты им предъявишь, какие доказательства? Сама придумала убийцей меня назвать, сама их и ищи.
Борис махнул рукой, налил себе ещё вина, выпил и почувствовал себя в раю. Он раскраснелся от удовольствия, полез обниматься, но я его оттолкнула. Вот тогда он и раскололся. Вытащив из кармана пачку денег и помахав ею, он заявил, что никого не убивал, а деньги заработал честно, потому что всего лишь помог вдове закопать убитого мужа, чтобы никто никогда не нашёл.
– Но кто же его убил? – спросила я.
– Как кто? Она и убила.
– Кто она?
– Да жена его, Лидия, сколько раз тебе объяснять?!
– Но зачем ей убивать собственного мужа? Что-то я ничего не понимаю.
– А вот это – не наше дело. Нам заплатили за молчание, и немало. От полученных сведений мне стало нехорошо, и я долго не могла прийти в себя. Жених мне не объяснил, почему так легко согласился стать соучастником преступления, повторяя одно только слово : деньги. Неужели за деньги он готов на всё? После этого происшествия наши отношения расстроились, и вскоре мы разошлись, как в море корабли.
Татьяна с изумлением выслушала рассказ бывшей хозяйки дачи, женщины по фамилии Калашникова, имени которой она так и не узнала. Лидия, которую ей довелось пару раз видеть, убила мужа? Жених Калашниковой помог его закопать? Странно всё это.
– Но откуда же вы узнали, что труп закопали на даче? – спросила она у Калашниковой.
– Я этого никогда не знала, пока вы не пришли ко мне и не рассказали эту историю. Тут я сразу догадалась, что это он и есть,– ответила та.
– А почему же оставили дачу?
– Любовь кончилась – вот и оставила. Зачем дача мне одной? Да и боялась я, что меня могут к этой истории приобщить, записать в сообщницы. Я же не могла знать, что всё тут шито-крыто…
Татьяна поблагодарила женщину за рассказ и ушла с невесёлыми мыслями. Что же ей-то теперь делать с этой дачей? Будешь продавать, не купит никто – весь посёлок знает про “клад”. Что это за невезенье такое?
Дома она рассказала услышанную историю мужу и сыну, предположив, что это – очередная версия леди Макбет, которая с любовником убила мужа. Борис, если ему верить, не был любовником Лидии, а только исполнителем. А если не верить, то всё может быть. В конце концов, и Лидия, и Борис находятся неизвестно где. Может быть, они как раз вместе.
– Надо бы эту леди Макбет найти, – сказал Андрей, – я, наверное, всё-таки съезжу в Серпухов. И не один, а вместе с милицией, которую тоже заинтересовало это странное дело.
Сергей, муж и отец, сидел и слушал своих родственников с недовольной миной. Он не одобрял участия сына в расследовании этой трагедии, потому что, по его мнению, это могло иметь печальные последствия.
– Убийце известно, что труп нашли, – сказал он, – стало быть, убив одного, убийца может пойти дальше – убить и слишком старательных следователей. Стоит только начать, а потом количество жертв уже не имеет значения.
– Теоретически это возможно, а практически маловероятно, – возразил сын, – к тому же убийца – женщина.
– Это только одни предположения, что женщина. Наверняка за её спиной кто-то стоит…
– Я даже не сомневаюсь, что стоит и, конечно, это мужчина. Но ты не волнуйся, папа, вряд ли мы его найдём. Сам посуди: дело-то нешуточное. Много лет назад кто-то совершил убийство и умело спрятал “концы в воду”. За давностью лет раскрыть его почти невозможно, но и оставаться бездеятельным тоже нельзя: это бы означало, что мы покрываем преступника. Разбираться будет милиция, а я поучаствую в деле хотя бы как свидетель.
Вскоре в милиции дачного посёлка Малаховка было заведено уголовное дело, создана оперативная группа – и началось следствие. После опроса жителей посёлка группа выехала в подмосковный город Серпухов, где очень скоро была найдена пожилая женщина, которая носила фамилию Чащина. Фамилия, вроде бы, русская , но встречается не так часто, как Иванов или Петров. У оперативников сразу появилась надежда, что это родственница покойного.
Так и случилось: Александра Петровна Чащина оказалась матерью покойного и, стало быть, свекровью Лидии Чащиной. Сына она считала без вести пропавшим, а невестку жертвой, оставшейся без мужа с ребёнком на руках. То, что Лидия может оказаться преступницей, ей и в голову не приходило.
Оперативникам пришлось сказать Александре Петровне, что предположительно найден труп её сына. Мать не упала в обморок и не впала в истерику – видимо, с гибелью сына она давно смирилась, не надеясь уже увидеть его живым. На её скорбном лице выступили скупые слезы. Настала минута молчания, но вскоре мать первая нарушила тишину.
– Вот я всё время думаю: за что нам такое горе? Что плохого и кому мы сделали? Ладно, я-то уже старая, умру скоро. А Лидочка, а Денис за что терпят? Мальчишка так хочет иметь отца, чтобы вместе с ним машину купить, вместе ездить, ремонтировать…
– А где, кстати, Лидия? – спросил Андрей, – мы не нашли её в Малаховке.
– Так она же здесь, скоро придёт, – оживилась свекровь, – она меня не забывает, навещает.
О такой удаче стражи порядка могли только мечтать. Когда она появилась во дворе дома вместе с сыном, её остановил следователь и попросил сесть в машину для беседы. Ребёнка отвели к бабушке, сказав ей, что с её невесткой хотят поговорить. Она понимающе кивнула головой.
– Вы не догадываетесь, зачем мы вас задержали?
– Догадываюсь, – ответила Лидия и прямо посмотрела в глаза следователю. Видимо врать и изворачиваться она не собиралась.
– Да, я убила его, – добавила она, не дожидаясь дополнительных вопросов, – но он заслужил это.
Далее она рассказала, что муж её давно принимал наркотики и много раз пытался посадить на иглу и её. А тут ещё сын родился и со временем тоже мог быть втянут в этот дурман. И вот однажды, когда муж изрядно накачался, она задушила его подушкой. Своего помощника Бориса она упомянула, но где он сейчас, сказать не могла, потому что после того, как ему заплатила за работу, его больше не видела.
Лидию забрали в следственную часть, а Андрей, вернувшись домой и рассказав конец истории родным, долго удивлялся и недоумевал.
– Душить подушкой наркомана – это же надо додуматься! Да ему дай дозу чуть больше той, к которой он привык – такой и сам отдаст концы. Не надо будет чужой подвал арендовать, скрывать его… Похоронили бы культурно – умер от передозировки. Но кто теперь докажет, что он был наркоман, а умер от удушья!
– У неё не было денег на дозу или она не знала, где ее взять, – сказала Татьяна.
