Sunon Boy
Хроники Ламмеры: Летучий Фрегат
Глава 26 "Если останусь с тобой – завтра за нами сомкнётся уже толпа!"
Вахоц Бадави, Субхути Бхат, Рур Хафез – все приближённые Малики были повержены. Группа повстанцев была готова атаковать и укрылась в безопасном месте, пока не начнётся сражение. И пока ответного сигнала от Эксодия не поступало, Базиль и Мариам искали Дзина и сумели отыскать его в убежище, где тот залечивал раны.
Эта троица вышла наружу, когда послышался гул тревоги, и множество солдат отправилось на усиление охраны оборонительных башен и стен. И когда Базиль увидел вдалеке в небе молнию, ударившую снизу вверх, всё стало ясно – Эксодий скоро отправится на штурм, а вместе с ним и вашаки из Суры и Летучий Фрегат, однако сигналов от пиратов всё не приходило, а по улицам гремел топот тысяч армейских сапог и паника среди населения. Дзин и Мариам вслушивались в каждый звук и глядели по сторонам, чтобы распознать сигнал от Летучего Фрегата, пока лучи Сэн не спрятались за тучами, заставив блестящие дома погрузиться в тень – по крайней мере так думали агенты, пока тёуган не поднял голову.
– Мариам, там, в небе… – пытался разглядеть Дзин, после чего с восхищением и удивлением подбирал слова. – корабль? Дирижабль?
– Нет… – подняла взгляд Мариам и в шоке не могла оторвать глаз. – Это летучие фрегаты! – распознала Мариам, сумев разглядеть на корме суден блестящие кристаллы, в которых сконцентрирован войдерум ветра, чтобы удерживать в небе посудину.
Выстрелы и крики начали громогласно звенеть на поле битвы, пока на фрегатах, поддерживаемых с помощью войдеров ветра, пираты заряжали пушки для мощной атаки по стратегическим зданиям. В скором времени к наступлению присоединились вашаки во главе Ву-Перо и гуатти под командованием Эксодия Айтилла. За несколько минут процветающий город стал полем битвы, где изнутри повстанцы, чьим лидером был Пэйт Кно, устраивали диверсии и пробивались во дворец, где беззаботная знать празднует фестиваль белого крокодила. Все эти люди жаждали испить крови Малики и сорвать ей праздник, дабы отомстить за всё, что она сделала за кольца своего правления. Против Малики Лакшата, Золотое Знамя, ополчилась вся Ламмера!
Акт 3 "Как после меня станут ветра голосить?"
Глава 27 "Первый задаёт ритм, орудуя музыкальным жезлом"
В большом трапезном зале восседало множество аристократов и пашей, что поднимали тосты за долголетие Госпожи и процветание Империи Лакшата. И пока большинство из них уподоблялись прекрасными угощениями в абсолютном спокойствии, Малика внезапно заговорила со всеми ними, одним лишь тоном голоса обратив на себя внимание. Она говорила медленно, но уверенно: каждое её слово было абсолютом речи Золотого Знамени, и никто не думал о том, чтобы мимо ушей пропустить её возгласы, что казались победоносным гимном. "Те, кто собрался здесь, вы, мои верноподданные, прямо сейчас все правители Ламмеры играют в покер мертвецов: король червей, Красный Орёл – честный, уставший от нужды в принятии верного решения, ковыряет острием клинка свой череп, желая избавиться от бремени самой важной роли в стране, от которой зависит жизнь неблагодарного народа. Дама червей, Фиора Халливель – держащая в своей руке розу с шипами настолько долго, что шипы вросли в её ладонь. Она отчаянно хватается за свою роль, ибо без короля она – ничтожество из деревень, охваченных красной чумой. Валет червей, Дахий Айтилла – полностью зависимый от своего господина, он записывает каждое слово в свой молитвослов и диктует народу с безжизненными глазами букву священного закона горячо любимого правителя. Двойка пик, Генри Эвери – самая ничтожная карта из всех: жалкий пират, что рвётся к вершине, скалив свои грязные зубы на скарабея. Мёртвой хваткой они вцепились нашей империи в глотку, словно жук, что лезет под пяту. И лишь над всем этим шествием глупцов возвышается бьющий все карты джокер. Его свисающая челюсть без кожи кривит жуткой улыбкой – это самая страшная карта для каждого покровителя, ибо не бывает более грозного врага, чем тот, кому нечего терять. Но благо – его руки не дотянутся до меня. И стоит мне поднять ладонь собственную и размахивать ею, глядя в небеса, как все потянутся за мною. Каждый повторит это движение, пока второй рукой я двигаю музыкальным жезлом, задавая мелодию и темп этому оркестру кровожадных солдат, корыстных торговцев, властолюбивых политиков, страдающих философов и писцов этой истории. О да… Эта история запомнится многим поколениям шандийцев. И когда в их ушах взыграет эпос о Золотом Знамени, в сердце будет теплиться знание об истории великого народа, безупречной колыбели цивилизации, что я сотворила для своих людей. Песня войны из скрежета механизмов, лязга металла, трения костей и стука молотов рабов – гимн! Испейте же вина за себя, мои верноподданные, ибо музыка моего господства, полная любви и силы, играет лишь для вас, и вы в карточной игре – мой туз в рукаве." – произнесла Малика Лакшата речь, встав с богато обшитого кресла. После её слов толпа разверзлась рукоплесканиями, похвалами и желаниями долгой жизни Императрице, но сама Малика лишь спокойно села на своё место, с ехидной улыбкой ожидая незваных гостей.
Глава 28 "Всем смертям назло"
Основные силы Лакшата были отправлены на наружную оборону, пока изнутри самоуверенная стража с визирями во главе старалась дать отпор повстанцам, коих прикрывали огнём с пушек летучих фрегатов, пока агенты вовсю пробивались во дворец, минуя десятки солдат и давая им отпор с помощью войдерума. Этаж за этажом кровь воинов хлестала на стены, а падающие на ступени тела оказывались неподвижными и слабыми, совершенно неготовыми к борьбе с войдерами, прошедшими слишком много, чтобы пасть от рук простых вояк. Их решимость была непоколебима, а сердца стучали в унисон победным гимном, пока снаружи дворца вовсю гремела музыка битвы: выстрелы и взрывы, лязг лезвий и барабанные удары, крики и возгласы, жизнь и смерть, определяемые победой и поражением на поле брани, коим стала столица.
Пока Базиль с Дзином стремглав проносились по ступеням, минуя этаж за этажом и помещения, Мариам всё чаще стала замечать знакомые детали в комнатах, где она раньше жила: белая плетёная скатерть на хлипких столах, десятки колец назад покрытых эмалью; все вокруг пахло старой, жёлтой бумагой и пылью; шкатулка с замком с двойной скважиной и гравировкой скарабея; семейная фотография, где сцарапали лицо Ракеша; склянки для духов – крохотные, но изящные; часы с маятниковым механизмом и противовесами в виде грузиков; картина маленькой Мари с белым котёнком. Всё это отвлекало её от цели и заставляло мелодию внутри словно разрезать саму себя, выдавливая громкий, но грубый и изорванный звук – место, где когда-то жила Мариам, своим отголоском прошлого давил на давно забытые чувства, однако всё это внезапно кончилось, когда в одном из помещений Мари заметила человека, личность которого вспомнила, но предпочла бы забыть. Бледная кожа, неприсуще ни шандийцам, ни вашакам, ни гуатти, ни аскарийцам и даже не тёуганам; голубые глаза и прямые белые волосы, чьи локоны блестели от странного света. Она не могла поверить, что этот человек может появиться в Ламмере после того, что произошло пару недель назад, тогда, на острове Ан… Мариам встала в ступор, пока Базиль и Дзин не понимали, что не так с этим чужеземцем, что привёл Мари в такое состояние.
Однако, к сожалению, когда Мариам ощутила на себе влияние сразу трёх стихий войдерума, её догадка полностью подтвердилась: человек, стоящий перед ними – Перонэ Яхон, Нопперабо33!
Нопперабо Яхон и Мариам Лакшата случайно встретились взглядом, и войдер из Бровсо думал, что поймает в глазах шандийки ненависть, сравнимую с агрессией бешеной собаки, что однажды упустила своего противника, дав ему пройти к хозяину, посему сказал ей абсолютно без чувств:
– Не ждал встретить тут знакомое лицо – было бы просто чудесно, будь оно содрано с черепа, Мариам Лакшата. Иоанн, что должен был изменить ход истории, мёртв. – в этих холодных словах лишённого всяких эмоций человека Мариам отчётливо чувствовала всю ненависть и злобу, которую заслужила, но сейчас не было времени на сожаление, однако следующие слова она сказала со скрежетом, сквозь зубы, не решившись даже взглянуть Нопперабо в глаза.
– Как там твои барабанные перепонки? – хотела уколоть бывшего врага, защищаясь от гнетущего чувства вины.
– Твои мерзкие речи услышит и глухой, а слепой увидит твою страшную рожу. Даже жаль, что в Бровсо мне сделали операцию, теперь тебя слышно ещё лучше. – сухо ответил Яхон, наполняя себя энергией войдерума хлада и тьмы, но эти слова не могли не зацепить Базиля, что своими глазами видел, как в разговоре с этим чужеземцем сестра будто рушится изнутри.
– Тебя на праздник не звали, и гостей я не приглашал! – заступился Базиль, оставив Мариам за спиной. – Ты кто такой вообще?
– Дума из дома напротив, Убийца Шлюх, знаменитость в этих краях… – не успел Яхон договорить свою шутку, как с гневным лицом одеяло на себя стащил Базиль.
– А я Пума из дома рядышком, Любитель Загадок и Прочей Хуйни. Объяснись сейчас же, а то понять не смогу, какое имя вбить на твоём надгробии, шутник ёбаный. – грубо отчертил границу Базиль, дав понять, что говорить нужно будет по делу и никак иначе.
– Да что вообще происходит, Мари, каждый раз кто-то новый, кто все эти люди?! Ты мне о чём-нибудь расскажешь до конца?! – взорвался Дзин, изрядно устав от неожиданных встреч с очередным знакомым Мари, о котором, естественно, парень не слышал ни слова.
– Хорошо, шандиец. – подчинился Яхон Базилю и начал рассказывать. – Я отправился из Бровсо вразрез приказам, чтобы найти информацию о "покровителях". И я боялся, что вернусь в штаб с пустыми руками, но, видимо, удача на моей стороне. – закончил Яхон, не собираясь без пяти минут трупам рассказать о том, что их смерть поможет успокоить души павших войдеров на Ан, после чего встал в боевую стойку и готовился к атаке.
Однако этот огромный градус напряжения заметил Дзин и устрашился, уже представив, как через несколько секунд начнётся бой четырёх войдеров, который точно окончится чьей-то смертью. Тогда тёуган выскочил между Базилем и Яхоном, что уже готовились обменяться ударами, и, глядя то в глаза Нопперабо, то шандийца, сказал:
– Стоять! Я, может, вообще ничего не понимаю, но точно знаю одно – лучше всё решить словами! – пока Дзин говорил эти слова, Яхон впал в ступор, узнав в его детской наивности Нову.
– Ты прав, Дзин. – сказала Мариам, после чего с надеждой взглянула на Дзина, а потом решилась посмотреть Яхону в глаза. – Мне жаль, Перонэ. Жаль за всё, что случилось на Ан, и теперь я другой человек, совершенно другой! – преисполнилась решимости Мариам, взглянув в лицо своему прошлому.
– Что мне твоя жалость, она сможет вернуть к жизни Рино? Сможет ли жалость вернуть Нове рассудок? Плевать я хотел на то, кем ты стала, мразь! – настолько резко, насколько и колко ответил Яхон, напомнив Мариам о последствиях её ошибок, однако она не собиралась зацикливаться на этом, понимая, что прошлого не изменить. – Бровсо пытался скрыть от меня… – залез в свои мысли Яхон, случайно вспомнив, что на самом деле может помочь вернуть Нове рассудок. – Странный войдерум, обнаруженный в Ламмере около двадцати колец назад, – покровители. За этим я явился в твою родину, войдер звука.
– Если я смогу чем-то помочь!.. – ободрилась Мариам, схватившись за шанс искупления своих грехов, однако Яхон тут же оборвал её тянущееся к прощению ладони.
– Стану я якшаться с сектантом, хоть и бывшим. – с сарказмом вышел быстрый ответ Нопперабо.
– Сектантом? – перебил Базиль с явным удивлением. – Кем ты ещё была, пока брат за тобой не смотрел? – шутил Базиль, однако Мариам игнорировала его слова, вслушиваясь в то, что скажет Яхон.
– Я во что бы то ни стало верну Нове рассудок и узнаю, почему Бровсо скрывает от всех существование покровителей, хочешь ты мне помогать или нет. Не смей считать, что от поддержки войдера звука шансы на то сильно возрастут. Притом я потратил слишком много времени на болтовню с вами, прощаюсь и надеюсь, что больше мы никогда не увидимся. – без эмоций Нопперабо сказал эти слова, после чего пробил кулаком стену и прошёл в другое помещение.
Битвы с Нопперабо удалось избежать, а Мариам после этой встречи получила поддержку от Дзина и Базиля, уверившую её, что прошлое не должно наступать на пяту их будущего, которое вместе выстроят кровью и потом.
Мариам за две недели путешествия сильно изменилась сама, но теперь у неё есть товарищи, а Дзин привык к этой женщине с тёмным прошлым и думал лишь о том, как поскорее добраться до трапезного зала, где вовсю идёт празднование фестиваля – именно там агенты Летучего Фрегата, ставшие товарищами, раз и навсегда поставить точку в вопросе несправедливости в Ламмере! И пока Дзин и Мариам ощущали на себе воодушевление и прилив сил от мыслей о грядущей последней битве, голову Базиля наполнили мысли о целях Яхона и покровителях, чей странный войдерум уже замечал: что это за сила? Почему информацию о ней скрыли дня агента Бровсо? И что самое главное – откуда она появилась в Ламмере?
Глава 29 "Отголосок прошлого: Золотое Знамя"
Восхождение Малики и приобретение ею своего титула началось на этапе краха, когда Лакшата пришлось подписать унизительный для обеих сторон мирный договор с Айтилла и Сурой – так началось правление этой женщины, что видела, как её мать утопает в распрях войны и теряет авторитет среди знати, желающей лишь безоговорочной победы в этом слишком долгом противостоянии кланов. Именно после её смерти трон унаследовала Малика и приостановила череду насилия. Однако цена такого мира мало кого устраивала: были и те, кто считал, что победа уже у них в руках; и те, кто пёкся лишь о своём благосостоянии и продаже оружия. Лишь отчаявшиеся и уставшие солдаты поддерживали инициативу Малики, и в будущем эти же самые люди сумели получить статус визирей или пашей, получив взаимность и дружбу с Императрицей, однако на тот момент правителя Лакшата ждали только лишения и ненависть со стороны народа, которого она лишь хотела избавить от бесполезных жертв и вернуть домой, на родину.
Тогда обстановка при дворе накалялась до предела, и это было видно невооруженным глазом: слухи о покушении на Малику, детские считалочки о слабохарактерной императрице, оскорбления за спиной и многое другое, что заставляло аристократов усомниться в том, за тем ли человеком они идут. Малика прекрасно понимала все эти настроения, и лишись она поддержки знати – трона можно было бы уже не видать, как и головы на плечах. Тогда она решила задобрить пашей и аристократов, взяв в мужья Ракеша Али, сына самого влиятельного на тот момент дома, однако этот ход усугубил ситуацию, ибо по факту Малика лишь накормила огромным куском мяса тигра, что со временем забирал всё больше и больше, оставив под конец рог изобилия совершенно пустым.
Ракеш Али и его семья оказалась слишком близко к трону и влиянию на Лакшата, и, когда Малика была беременна Мариам, выскочка-консорт узурпировал трон, схватив императрицу во дворце в заложники вместе с маленьким Базилем и единственным человеком, которому правительница могла полностью доверять – бабушке по имени Масума Лакшата.
Незадолго после узурпации трона народ стал бояться и взывать к традициям, ибо слишком долго не поступало никаких вестей от истинной правительницы, а всё то время появлялся на публику лишь мужчина, чьё влияние постепенно падало с принятием безответственных и глупых решений: таких как внесения трети бюджета страны на подарки молодым девушкам с гарема, а также спонтанные оскорбления других правителей, а в будущем необдуманные объявления войн с Виллионом и Айтилла с Сурой. И мало того, правление Ракеша было одним из тех крайне редких случаев, когда во главе Лакшата стоит мужчина. Тогда для Ракеша настал переломный момент, ибо всё сводилось к тому, что Малике потребуется лично показаться перед народом и убедить людей в том, что с ней всё хорошо, притом каким-то чудом умолчать о том, что уже несколько месяцев её насильно держат в плену мамелюки и визири семьи Али. И когда Ракеш жалостливо упрашивал Малику ни о чём не говорить людям, она могла наступить ему на горло и отказать или же согласиться и рассказать народу всю подноготную, однако каждый из этих вариантов был немного рискованным, хоть и гарантировал узурпатору изгнание – страх и все риски были в том, что Базиль и ещё не родившаяся дочь могли бы остаться без матери. Тогда она прикинулась любящей женой и той, кто готов ради Ракеша на всё, словно её очаровал этот мужчина, после чего с радостью согласилась умолчать обо всём и успокоить народ, дабы сомнения о султане отпали.
После выступления Малики перед народом она стала со временем создавать образ преданного Ракешу человека, уделяя больше времени Базилю и новорождённой Мариам. В один из таких дней, когда Ракеш развлекался, играя в трапезном зале с друзьями и родственниками в окружении легкомысленных женщин, Малика сидела в маленькой комнате, что со временем стала её опочивальней. Уставшая матерь в поношенных, но таких прекрасных жёлтых шёлковых одеяниях сидела и глядела томным взглядом с тёплой улыбкой на маленькую дочку. Её не волновало ничего, а вокруг так и царила аура любви и ласки, в которой на сестру аккуратно поглядывал Базиль. Невозможно было оторвать глаз от жёлтого блестящего платка на голове матери, плавно вытекающего на волнистую чёлку, что еле касалось тонких и острых губ. Малика, несмотря на все нападки Ракеша, защищала детей и любила всем сердцем, и эту ласку в маленькой, тёмной комнате сумела почувствовать старая слепая Масума, бабушка императрицы, что в своё время не смогла править из-за крайне слабого здоровья, но именно она обучила войдеруму звука теперь уже покойную дочь. Масума подошла к Малике и смогла положить ей на плечо ладонь, ориентируясь лишь на энергию войдерума внучки, после чего сказала:
– В твоих детях звенит мелодия, похожую на твою – яркую, чистую, звонкую. Войдерум течёт в вашей крови, но ты и твоя дочь станут сильнейшими войдерами, когда придёт время.
– Обязательно придёт, бабушка Масума. Мариам станет моей наследницей, обязательно… – тихо говорила Малика, не отрывая глаз от девочки, что маленькими ручками тянулась к носу матери.
– Не убегай в страхе ни от кого, кто помешает тебе и твоим детям раскрыть силы. Твоя храбрость, а не бесстрашие воссоздаст песню – помяни мои слова, Малика, ведь их тебе повторять дочери и внукам, как это делала первая правительница Лакшата34. – закончила Масума и ушла дальше прислуживать Ракешу, ибо воспринималась она во дворце не больше, чем просто какая-то слепая старуха, что Малику особенно раздражало, ведь эта старая женщина прожила долгую сложную жизнь и заслуживает почтения не меньше, чем какая-либо императрица.
Несколько колец Малика терпела Ракеша и делала из себя безобидную, заставив своего врага расслабиться, пока всё это время императрица обучалась войдеруму звука у Масумы и собирала вокруг себя тайных союзников, после чего в один день, неожиданно для всех, нанесла роковой удар.
Начала подготовку к атаке с того, что отыскала информацию о загадочных существах, именуемых Эхом – отголоски прошлого, призраки древней, давно забытой эпохи, слоняющиеся без дела по миру, но ещё не потерявшие рассудок и жаждущие обрести телесный сосуд и вновь жить. Однако среди Эха отличились покровители – те призраки, чей войдерум сильно отличался от всех остальных, ибо те имели силу брать под контроль чувство или эмоцию человека, позволяя манипулировать ею, но те не могли этого сделать, пока не заключат некий контракт с носителем. В основе своей Эхо называли свою помощь покровительством, отчего получили своё название "покровители", а их сосуды – "войдеры-покровители". Именно на их поиски Малика сумела тайно собрать экспедицию и затем использовать Эхо, чтобы заполучить верноподданных и сильную опору. Тогда, до того, как вернуть трон, она заполучила сильного союзника – Рур Хафез с силой Преступление и Наказание, и именно она помогла после победы над узурпатором избавиться от какого-либо сомнения со стороны народа.
Когда роковой день настал, Ракеш Али вместе со своей свитой и родственниками собрались в трапезном зале и распивали за длинным столом изысканное вино и ели разнообразные блюда и фрукты, пока совсем исхудалая Масума отсиживалась в комнате для прислуги, а Малика, как ни в чём не бывало, появилась перед ними и заботливо спросила мужа, что бы он хотел получить от неё:
– Дорогой господин, желаете ли принять ванну? Или же у вас кончается выпивка? Я могу принести особое блюдо, если понадобится. – спокойно смогла сказать эти слова Малика, понимая, что этот день её терпения станет последним.
– Пускай сюда зайдут музыканты и мои грудастые красавицы, да поживей! – ответил Ракеш, доедая кусок свинины, пока его выбор с одобрением провожали низкими шутками родственники, собравшиеся за одним столом.
– Конечно-конечно! Как пожелаете! – ответила наигранно Малика, после чего сверкая пятками ринулась ко входной двери.
– Пошевеливайся, не видишь, мои друзья тут скучают, курица тупая! – подгонял Ракеш, после чего такие же как он свиньи залились смехом, но продолжали есть.
– Постой, Ракеш, я же совсем забыла… – слова Малики окончились гробовой тишиной и щелчком замочной скважины – никто не зайдёт в эту комнату. – Сегодня никто не придёт за тобой, мерзкое отродье. – сверлила спокойным, но хищным взглядом Малика озлобленного Ракеша, чьи слова после всего этого перестали сопровождаться довольным смехом друзей.
– Что ты такое несёшь, сука?! – ударил с грохотом кулаком по столу, но Малика не отводила глаз с разъярённого, но немного напуганного Ракеша. – Ты хоть знаешь, с кем говоришь? Я здесь власть, я твой Царь и Бог, а ты никто, ясно тебе, тупая дажва?! – взорвался Ракеш, ведь с самого начала своего правления он был полностью уверен в том, что никто не может с ним сравниться, но сначала он стал проигрывать в войне с Эксодием, а теперь ему дерзит жена.
– Оу! – положила руку на грудь Малика, сделав вид, будто испугалась. – И что же вы сделаете? Что же? – уподоблялась моментом своей мести, начав давить на Ракеша, медленно приближаясь к длинному столу и не отводя от мужа глаз. – Вцепишься жирными руками в своё запотевшее кресло… – начала грубо отвечать на свой же вопрос, с каждым предложением всё пронзительнее и увереннее колоть словами мужа, понимая, что Ракеш сейчас осознаёт свою беспомощность, когда рядом нет телохранителей. – …спрячешься за спиной мамелюков, закричишь: "Спасите! Спасите!", понимая, что голос маленького, жалкого и гнусного узурпатора ничего не весит. Все твои друзья – пар, что растворится в тот же момент, когда твоя власть и деньги иссякнут. И когда Эксодий окажется у твоих ворот, ты прибежишь на помощь ко мне, любящей жёнушке, которую ты унизил своим покушением на престол и запер в комнате для прислуги, но она не поможет – нет! – к этому моменту всю комнату наполнила тихая гробовая мелодия отчаяния, словно в сердца всех присутствующих медленно вонзали и втаскивали иглу, что каждый раз задевала и наматывала на себя новый нерв. Ракешу будто стало нечем дышать, и тот грязными руками вцепился в ножки стула, словно боялся провалиться на месте. – Жёнушка подаст лишь одно блюдо, и блюдо то с гнильцой – твоя никчёмная голова!
Для Ракеша эти слова окончились резко, как и его жизнь на лезвии ножа, что стекала каплями крови по столовому прибору из шеи – ровно так же, как и опущенные, будто кланяющиеся головы мёртвых друзей султана.
Малика освободила главное место, скинув тело на пол, после чего пошла к комнате для прислуги и оттуда привела в трапезный зал Масуму, что взволнованно присела за стол под тёплые слова внучки, что заботливо усаживала бабушку и подносила к её рукам столовые приборы.
– Разве я могу сесть с ними, что же ты, Малика? – взволнованно и со смущением говорила слепая Масума.
– Нет, бабушка, не ты сядешь с ними, а они сядут с тобой. – уверенно ответила Малика.
– Постой, что за запах? – испугалась Масума, ощутив рядом с собой людей, чьи малые капли войдерума будто испарялись, пока в воздухе витал запах свежей крови.
– Не беспокойся, бабушка Масума, они всегда так пахли… – с облегчением сказала Малика, после чего ушла ко входной двери, чтобы начинать избавляться от трупов, но, отперев дверцу, за ней внезапно оказался посол, случайно увидевший, что позади императрицы знать с перерезанными глотками.
– Нет… – не мог поверить молодой посол, заметив позади тело мёртвого Ракеша Али. – Я всё расскажу людям, они должны знать!.. Убийца! – нервно, с дрожащими ногами сказал юнец, видя перед собой уверенную высокую Малику.
– Глупец! – отмахнула одним словом весь тот малый напор парня поведать народу правду, рискуя своей головой. – Разве ты не видишь – позади меня армия гнусных мертвецов, ненавидящих Ракеша Али за все его грехи. – запугала парня, после чего иллюзорной техникой заставила его увидеть призраков за спиной императрицы. – Народ, что томился в тени его убогого правления жаждет мщения, неужели ты хочешь пасть его первой жертвой? Отвечай, щенок! – вбила последний гвоздь в крышку ящика, заперев там всякое желание парня как-либо влиять на ситуацию.
– Н-нет, Госпожа! Я ухожу! – в страхе парень хотел поскорее прийти домой и сделать вид, будто ничего не было, дабы жить спокойной жизнью.
– Стоять! – приказала Малика, после чего посол тут же остановился. – Ракеша больше нет, но война ещё не окончена. Я приведу страну к победе, но ты станешь той первой ступенью, что приведёт народ к этой цели; желаешь ли ты стать героем, юнец?
– Что? – не сразу понял, что теперь вместо смерти его ждёт награда. – Хочу, это будет честью для меня, Госпожа! – быстро ответил, всё ещё из страха лишиться жизни.
– Тогда к завтрашнему дню распространи весть: Ракеш Али вместе со свитой не вернулся во дворец и больше некому давать армии приказы в истощающей клан войне, но Малика Лакшата – та, кто склонит чашу весов в пользу нашей страны и нанесёт Эксодию поражение!
Как и приказала Малика, так всё и случилось в 65-ом кольце 4-ой эры, когда под золотым знаменем все союзники императрицы свергли власть семьи Али, признав их наследника пропавшим без вести предателем народа. После этого возвращения трона и победоносных кампаний, стратегии которых строила лично Малика, Лакшата стал выигрывать в войне, после чего обзавёлся паровыми технологиями, нажившись на трагедии другой страны. Тогда Малика получила титул Золотое Знамя и народную любовь, ибо именно эта женщина сотворила чудеса для своих людей, чуть ли не подмяв под себя всю Ламмеру. Таким было восхождение Малики Лакшата, Золотое Знамя.
