Sunon Boy
Хроники Ламмеры: Летучий Фрегат
Глава 24 "Пронзённый стрелой гранат. Часть 3"
Битва между Дзин Паном и Субхути Бхатом началась и приняла серьёзный оборот, когда кардинал призвал покровитель по имени Священное Писание внутри главной церкви садасиизма в Лакшата.
Дзин Пан окружил себя потоками ветра и стал воспринимать битву не иначе, чем простое развлечение, внушая себе, что мускулистый священник мало что сможет противопоставить войдеру. Дзин, чуть ли не смеясь, окружил противника, быстро двигаясь из стороны в сторону, оставляя остаточные изображения, после чего с разных позиций стал бить Субхути, комбинируя удары ребром ладони и пинки в корпус, не забывая о защите, молниеносно возвращая руки в блок. Субхути стоял неподвижно, принимая сотни быстрых ударов тёугана, чей стиль боя был довольно экзотичным: он не был похож ни на бокс, изобретённый в Айтилла, ни на сават30, ибо парень редко бил кулаками, куда чаще используя ладони и постоянно меняя стойку. Тогда Субхути вместо контратаки пристально следил за движениями, чтобы распознать их и найти закономерность, после чего понял, что следующей атакой будет удар в спину ребром ладони – теперь пора дать отпор!
Сотни ударов Дзина изрядно ранили Субхути, разломив напополам одну из рёбер, однако, когда тёуган решил ударить в спину, тот заметил на себе взгляд кардинала, что заставил внезапно сомневаться в том, что это враг: "Я должен биться… с ним? Но почему?" – Эти мысли пришли в голову мальчика и заставили войдерум ослабеть, после чего Дзин получил под дых мощный удар увесистым кулаком и упал наземь, задыхаясь.
Субхути схватил Дзина за шкирку и поднял вверх, после чего, глядя ему в рассвирепевшие от боли глаза, сказал: "Ты расскажешь мне всё о своих сообщниках, жалкий еретик!" Тогда Дзин понимал, что если сдаться сейчас, победы в войне не видать: "Мари надеется на меня!" – С этими громогласными мыслями Дзин поднял перед собой обе ноги и заставил тёуганские сапоги извергнуть мощные потоки ветра и оттолкнуть от себя кардинала, что от неожиданности ослабил хват и отпустил войдера. Тогда шокированный Субхути решил сражаться с противником серьёзно, схватив золотой трезубец с дорогой витрины – прямо сейчас реликвия должна послужить во благо церкви и сразить еретика в его храме. И когда Дзин собрался с силами и встал на ноги, то тут же выставил пальцы обеих рук в виде пистолетов и стал словно стрелять из них стремительными воздушными потоками. Но когда воздушные пули добрались до Субхути, он отразил их все, быстро раскрутив перед собой трезубец, после чего ударил пяткой оружия о пол, в стуке которого отразились слова кардинала: "И это всё?" Тогда детская наивность Дзина придумала, какой техникой уделать это дурацкое копьё: тёуган схватил палец-пистолет другой рукой, представляя, что теперь это винтовка, и готовил усиленный воздушный поток, однако Субхути не собирался дожидаться этого момента и совершил резкий выпад оружием, едва не попав в изворотливого низкого паренька. Дзин вспоминал все бои, через которые перешёл по пути в Лакшата – ещё одно сражение с каким-то шандийцем с вилкой не может стать для него последним!
Субхути, держа трезубец двумя руками, бил и бил в парня, что из раза в раз умудрялся вовремя уклониться с помощью войдерума ветра, однако всё это время Дзин не просто ускорял себя, но и отталкивал потоками само оружие кардинала! Однако бой с любым копейщиком – крайне опасное занятие, но об этом узнал Дзин только тогда, когда Субхути внезапно сменил хват, взявшись за верхнюю часть трезубца, тем самым сблизив дистанцию с врагом, чтобы нанести удар Священным Писанием – он отпустил от оружия правую руку, после чего схватил парня за голову и направил в него свой странный войдерум, заставляющий людей доверять ему.
Дзин попался в ловушку, и теперь парень думал, что Субхути совсем не враг, а учитель, которого нужно слушаться. Тогда кардинал сказал поверженному мальчику: "Тебе придётся понести наказание за свои грехи, прими же их и вознесись над злым роком, одолевшим твою душу!" На что Дзин смиренно согласился, ожидая, как золотой трезубец пронзит его сердце и вырвет его из груди. Сердце. Одновременно со смирением в голове пронеслась вся жизнь секундными моментами: монах рассказывал о том, что войдерум ветра питает сердце войдера; пульс Вирмы Лоу, что сражалась за народ Тяньшан; Пинг Пан, что всем сердцем любил брата, но не мог этого сказать; спасение Мариам на Жестоколе, встреча с войдером-покровителем страха, убийство канонира-аскарийца. Во всех этих воспоминаниях Мариам будто вела его куда-то со словами: "Там будут испытания, ужасные чудовища и битвы." Разве он может проститься с жизнью сейчас? Ответом стали зубья трезубца, что уже разрезали плоть, медленно продвигаясь к сердцу… что стало в адреналиновом безумии биться с бешеной скоростью и желать разорвать всё вокруг в захватывающем сражении, только бы выжить и бороться вновь! Да! Дзин Пан не умрёт сейчас!
Войдерум Священного Писания стал ослабевать, и в глазах Дзина взыграла огромная решимость, после чего тот мощными потоками ветра разрезал трезубец, чьи зубья остались в груди паренька, однако это его совсем не волновало. Субхути отпустил Дзина и отпрыгнул назад, встав в защитную стойку, пока тёуган в адреналиновом безумии в боевой стойке подпрыгивал туда-сюда и с восторгом глядел на поле битвы, после чего движением ладони шутливо подозвал противника и сказал: "Давай, потанцуем!" Этот жест сильно взбесил Субхути, что сквозь зубы прошипел: "Да как ты смеешь?" Однако прямо сейчас Дзину не были ведомы правила приличия и всяческих манер – теперь в его глазах, будто буйным потоком, энергия прокричала что есть силы слова: "Я выиграю!", а войдерум Священного Писания вовсе переставал как-либо влиять на противника.
Чувство свободы Дзина било через край, тем самым подпитывая энергию войдерума ветра, что способствовал скорости и манёвренности, посему последующие удары Субхути совсем не достигали цели. Тогда в разум кардинала пробралась мысль о том, что в этом бою в случае поражения он имеет риск не то что упустить врагов народа, но дать им зайти слишком далеко. В его голове вырисовывались образы того, как шандийцы лишаются покровительства кардинала и больше не знают, у кого просить помощи и учения, а Малика остаётся без одной из своих сильнейших опор. "Не позволю, еретик…" – прохрипел Субхути, после чего сумел схватить Дзина и в порыве ярости швырнуть его в колонну, что от удара разрушилась и рассыпалась, поднимая над собой клубы пыли. И хоть Дзин успел нанести ранения пальцами-пистолетами, но боль вовсе не остановила Субхути, и тёуган пробил собой колонну и врезался в стену, после чего пытался встать, но пара рёбер потрескались и приносили боль во время движения. Тогда Субхути Бхат стал медленно двигаться и слушать покровителя, что давал ему советы о том, как прикончить мальчишку: "Сближай с ним расстояние: этот еретик доставляет кучу проблем издалека. Бей его и не жалей кулаков своих, обагрённых кровью лишь неверных, в чьих телах так и клубится злой рок. Не бойся, Субхути, добей его!"
Когда Субхути дошёл до ослабленного Дзина, схватил его за шею и поднял, после чего сказал ему последние слова, что накипели во время битвы:
– Малика – великодушная госпожа, и хоть я не хочу забирать твою жизнь, но мне придётся сделать это, дабы многострадальная Императрица могла спокойно служить своему народу. Да озарит твою… – сказал Субхути с таким спокойствием и серьёзностью, что не на шутку взбесил Дзина, что не дал кардиналу договорить.
– Это Малика – страдалица? Убивать меня не хочешь? Ты совсем идиот?! – прокричал Дзин, попутно приготавливая потоки ветра под ногами. – Если ты знаешь, что пережила Мариам, и продолжаешь думать, что Малика многострадальная, тогда ты круглый идиот!
– Мариам?.. – впал в ступор Субхути, услышав это имя из уст какого-то иноземца. – Откуда ты знаешь о ней?! Неужели она жива? – опустил взгляд от шока кардинал.
В этот момент в голове Субхути царили и радость, и шок, и печаль – неужели наследница Малики, юная госпожа, сумела выжить? Эти мысли гремели праздничным салютом, но их гасил шок от того вопроса: "Почему о ней знает этот тёуган?" Однако теперь не было времени на размышления о пропавшей наследнице, ибо Дзин решил крепко схватиться за руку кардинала и отправиться с ним на сапогах для пасу в полёт, пробив его макушкой потолок, а затем и крышу. Субхути получил сильные удары по голове, и когда противники оказались над храмом, в небе, кардинал начал бить надоедливого тёугана, чтобы перестал летать, но Дзин держался мёртвой хваткой за шандийца. И когда те оказались на высоте десяти метров, Субхути, чьи нервы уже были на пределе, требовал отпустить его, на что Дзин улыбнулся и подумал: "А почему бы и нет?" и с улыбкой разжал руки, после чего кардинал отправился в свободное падение, но всё на этом не кончилось! Падая с высоты в десять метров, Субхути достал из-под кандуры чакры31 и собирался метнуть их со всей силы в Дзина, целясь ему в сердце и шею. Быстрые лезвия были готовы устремиться к летящему вверх Дзину, что готовил добивающий приём – палец-винтовку, собирая вокруг своей руки мощные потоки для выстрела, а шандиец тем временем успел приземлиться на крышу храма и быстро залезть на золотую статую чаши с пронзённой стрелой гранатом. Тогда кардинал метнул чакры, после чего этот сильный и решительный шандиец решил покончить с тёуганом, вырвав мощными руками из статуи чёрную стрелу, чтобы затем что есть силы метнуть её в летающую цель и пронзить ту злым роком в воздухе, а себе оставить только чудо.
Импровизированное чёрное копьё вместе с чакрами летело на Дзина, чья жизнь была на волоске от гибели: ещё пара сантиметров, и можно прощаться с жизнью и упасть, словно застреленная на охоте птица, разбившись вдребезги и оставив Летучий Фрегат и Мариам. Тогда Дзин в последний момент сумел сконцентрировать максимальную энергию войдерума и выстрелить огромным потоком в летящие в него снаряды и противника, что после встречи с такой атакой пробил собой крышу и оказался на полу храма под завалами – на него обрушилась мощь ветров и свободы, что спустила его с небес на землю и нанесла огромный ущерб!
Дзин спустился, чтобы удостовериться в своей победе, и увидел в завалах поверженного Субхути, что с улыбкой взглянул на Дзина и сказал:
– Видимо чудеса на твоей стороне, чадо ветров… Ты оказался сильнее, куда сильнее меня! И всё-таки я так и остался слабейшим из дворца… Что уж Малику, я не сумел защитить даже её дочь… – тяжело дыша от полученных ранений, сказал Субхути.
– Так ты знаешь о Мариам? – удивился и с усталым голосом спросил Дзин.
– Паши и визири жаждали увидеть смерть того, в чьих жилах текла кровь Ракеша Али, и во всю эту политику была втянута маленькая девочка… Теперь и моей госпоже грозит смерть… – закрыл глаза Субхути, вспоминая, как верой и правдой служил Малике, а теперь он не желал видеть мир, где из-за его слабости династия этого великого человека прервётся. Теперь осталось лишь дождаться того, как Дзин добьёт своего противника.
– Мариам жива и путешествует со мной. Я не совсем понимаю, что у неё произошло с матерью, но тебя я убивать не собираюсь. – с угрюмым детским лицом Дзин протянул Субхути руку помощи, чтобы тот сумел вырваться из завалов.
– Что же ты делаешь? Мы же враги! – совершенно не понимал, с чего врагу щадить и кардинала, и даже саму Императрицу, за чьей головой он пришёл, однако в то же время он был счастлив и в недоумении от того, что Мариам путешествует с ним.
– И что с того?! Жить не хочешь – вот и лежи там себе, а я пойду, удачи! – взбесился Дзин и убрал руку, после чего обиженный на глупость и гордость шандийца отправился к выходу. Тогда Субхути увидел в нём маленькую Мариам, чей характер был таким же прямым и бойким.
Субхути Бхат своими силами сумел выбраться, после чего просто сидел у стен храма, думая о Малике, её детях и Ракеше Али, от которого пошли все несчастья в Лакшата. Субхути надеялся, что победивший его тёуган сумеет избавить Ламмеру от нависшего над нею злого рока. Так в схватке с Субхути Бхатом, Чтецом Счастья и Священным Писанием, победил войдер ветра Дзин Пан, но самое важное сражение ещё впереди!
Глава 25 "Здесь был твой дом. Часть 3"
Мариам и Базиль Лакшата начали битву с Рур Хафез, Судией и её покровителем по имени Преступление и Наказание, пока в лагере смертников вовсю пылал огонь бунта, и пойманные ранее повстанцы взялись за оружие, схлестнувшись под командованием кота-зверолюда Пэйта Кно с солдатами Лакшата и стражниками.
Рур Хафез медленно подходила к напуганным, но желающим сражаться Мариам и Базилю, пока их разум одолевало странное чувство вины за свои действия. Они хотели сопротивляться и дать бой, но странный войдерум блокировал эти чувства, заставляя их совесть посыпать голову пеплом, вместо принятия решений об атаке. И лишь когда Базиль достал свою флейту, Мариам смогла отмахнуть это странное чувство и ощутить живой и энергичный ритм, подпитываемый звуками лязга мечей и копий вместе с выстрелами пистолетов и ружей.
Пронизывающая мелодия флейты стала гимном решимости Мариам, и та с завидной прытью налетела на Рур ударом ноги в прыжке, однако тут же её наскок бывшая стражница сумела отразить, отойдя в сторону и ударив тыльной стороной ладони по конечности Мари, заставив её ощутить лёгкую боль и надменный взгляд Хафез, после чего та полухриплым, но повелительным голосом сказала: "Сломи, Преступление и Наказание!" Тогда в голове Мариам проблеснули все горькие сны, однако сейчас в них она за всё корила себя, ибо в мыслях заедали слова: "Из-за меня Рур приходится сражаться со злом. Я – преступник и убийца." Это длилось всего несколько секунд, однако этого хватило, чтобы чувство вины охватило Мариам, после чего боль в ноге от удара усилилась стократ, будто то была кара за её поступки.
Мариам взревела от боли, но принимала её и не могла сражаться, отчего Базиль потерял концентрацию, а мелодия сбилась, оставив уши наедине с криком сестры и звуком разрывающейся плоти от мечей и копий. И когда Рур намеревалась обезглавить обезоруженную Мариам ятаганом32, Базилю ничего не осталось, кроме как ринуться к сестре и спасти её, рискуя получить серьёзные раны. Так он сумел отбить небольшим кинжалом ятаган, но войдерум звука в нём перестал откликаться – силы покидали его. И когда Базиль дал шанс Мариам отпрыгнуть и самой избавиться от влияния Преступления и Наказания, брат с дрожью в руках от мыслей, что сестра может погибнуть в этом бою, набросился с кинжалом на Рур Хафез. Один стремительный выпад должен был оставить на ней серьёзную рану, однако подготовка Рур была лучше, чем у агента, посему выпад кинжалом не нанёс ей вреда, даже больше – она поймала за руку Базиля, что потом попал под удар Преступления и Наказания, отчего в памяти агента всплыли воспоминания о том дне, когда Мариам пришлось видеть хоть и иллюзорную, но казнь. Тогда Базиль вспомнил все те чувства, когда после псевдоказни, в изгнании, он прознал о том, что Мариам, будучи маленькой и беззащитной девочкой, покинула дворец в одиночестве. "Я виноват" – именно эти мысли раздавались эхом в разуме Базиля, что старался в это время ранить Рур, которая раз за разом отбивала атаки и натравляла на шандийца покровителя, попутно говоря: "Бесполезно противиться правосудию, мальчишка. Малика не просто так нарекла тебя преступником, сын гнусного Ракеша!" После чего перестала атаковать одним лишь покровителем, начиная с большим жаром и агрессией бить Базиля, видя в нём потомка ненавистного и подлого султана.
Базиль не понимал, что такого ей сделал Ракеш, ибо сам не помнил даже лица отца, но одно было ясно наверняка – ни одна атака не может навредить Рур, а её защита заставляет врага слабеть и винить во всём себя, вынуждая бросить оружие. Базиль достаточно долго противился этой силе, однако в один момент его чувство вины стало слишком большим, чтобы можно было отмахнуться от неё и ринуться в бой; однако Мариам сумела в этот миг поймать падающего брата и, отпрыгивая с ним назад, сказать: "Брат, всё хорошо, не верь тому, что пытается внушить этот странный войдерум. Вместе мы одолеем Рур!" Тогда Базиль в бессилии смотрел на один из шрамов Мариам и понял, через какое множество сражений ей пришлось пройти, чтобы стать таким человеком. Непоколебимая вера в победу и опыт сделали из когда-то капризной и слабой девочки решительную и сильную женщину, что прямо сейчас несёт его на руках подальше от устрашающей Рур. В этот момент Базиль ощутил наплыв войдерума звука и ободрился, получив вновь силы сражаться. Тогда он встал рядом с Мариам, что делила с ним воодушевление, и сказал: "Сестра, я готов набить морду хоть богу, если будем делать это вместе!"
На приливе сил и воодушевления Базиль и Мариам обрушивали множество звуковых техник на Рур, что уже не могла уклоняться от всех, получая раз за разом всё больше и больше ранений, пока Преступление и Наказание не заговорил с агентами величавым и гордым голосом: "Как за каждым лучом света есть тень, так и каждого преступника настигает наказание – внемлите же силе закона, ничтожества!"
За Рур будто появилось очертание человека в золотых доспехах, что одним взмахом руки усилил войдерум генпрокурора и заставил Мариам и Базиля потом чувствовать сильную боль после каждого удара по слуге Малики. Нельзя было нанести ни единого удара, чтобы не ощутить боль самому – безупречная защита от людей была получена от покровителя. "Всякий, кто смеет поднять руку на стража законов этих земель, познает боль своей агрессии и глупости. Вина заставляет вас чувствовать боль!" – С презрением сказала Рур, готовясь нанести решающий удар, однако Базиль и Мариам после её слов успели обсудить план, но что пришло им в голову? Как они решили победить человека, атаковать которого опасно для жизни?
Мариам и Базиль бросились врассыпную и убегали от Рур ближе к берегу, всё больше и больше отстраняясь от лагеря. Однако генпрокурор не собиралась упускать преступников и погналась за ними, постоянно теряя из виду то Мариам, то Базиля, что заставляло ещё больше презирать противников: "Трусливые мерзавцы! И этим вы собрались сразить Госпожу?!" Однако этот побег длился недолго, и кончился он на берегу реки в окружении густых папоротников и высоких пальм, когда Рур догнала Мариам и загнала её в тупик.
– Видимо, твой брат больше предпочитает спасаться, чем спасать. – колко подметила Рур, желая сломить боевой дух Мариам, что не видела в округе Базиля.
– А ты, видимо, больше предпочитаешь говорить, чем слышать. – с улыбкой на лице ответила Мариам, слушая слабую мелодию за спиной Рур. – Могу помочь! – изящно махнула рукой, после чего подмигнула.
– Не делай вид, будто уже победила! – хотела запугать Рур, однако на самом деле в страхе была только она, ибо в голову прокралась мысль о том, что всё это – ловушка.
– Что? – приложила ладонь к уху Мариам – она использовала технику немоты, чтобы обеззвучить врага.
– Для чего ты это со мной сделала? Я даже голоса своего не слышу! – занервничала Рур, однако быстро успокоилась. – Впрочем, ты всё равно без пяти секунд труп.
– Что-о-о? – продолжала дразнить, но теперь куда более явно, а музыка за Рур стала всё более отчётливой, дополняясь шелестом кустов.
В один момент позади Рур появился Базиль с флейтой и максимально дурацким выражением лица, заставив обратить на себя внимание, пока Мариам дальше кривлялась, делая из себя глухую.
– Мариам, можешь снимать немоту, я хочу ей кое-что сказать. Таких как я очень много, так что, может быть, ты не того Базиля убьёшь. – сказал Базиль, после чего Рур смогла, наконец, слышать, что происходит вокруг, однако Мари до сих пор кривлялась. – Кхм-кхм… Достопочтенная!.. Нет, не то… – пытался подобрать слово посмешнее, однако Рур не желала долго слушать преступников и быстро рубанула ятаганом, разрезав Базиля пополам, однако тот не переставал нести чушь, будто кроме чувства юмора никаких чувств более не осталось. – Точно, забыл сказать – я же клонировать себя умею! – сказал расплывающийся Базиль, после чего вокруг Рур появилось множество копий, утверждающих, что клонирование человека – крутая техника, пока Мариам в глазах Хафез принимала всё более дурацкие формы.
– Что это такое?.. Мираж? Как ты это делаешь?! – недоумевала Рур и не могла ничего сделать, ибо никто не атаковал её напрямую. Она не сумела понять, что сами "миражи" были плодом её воображения, невероятно усиленного звуковой иллюзорной техникой. Но войдер звука, в отличие от войдера света, не способен насылать конкретную иллюзию, посему Базиль своими словами о собственных копиях заставил Рур поверить в технику клонирования – разум есть опаснейшее оружие!
– С удовольствием! – улыбнулся Базиль и ещё десятки его клонов. – О, великая Рур Хафез, готов торже-е-ественно заявить вам, что полностью понял слабость вашего войдерума… войдерума… ладно, просто войдерума! – выбрал наконец слово Базиль, не понимая, войдерум какой стихии использует Рур. – Вы можете управлять чувством вины человека… – не смог договорить Базиль, из-за того, что Рур перебила, разрезая раз за разом копии раздражающего шандийца. – Это некультурно вообще-то, но прощаю. – собрался продолжить Базиль, пока в голове Рур вовсю гремел назойливый смех Мариам. – Но вина может быть болезненной только тогда, когда враг нападает напрямую, я прав? – ждал Базиль ответа, но его не последовало. – Конечно я прав, кто бы сомневался! Твоя сила – закон, система, но у каждой системы есть изъян. – выставил два пальца и начал по очереди сгибать их. – Ни я… – согнул средний. – ни Мариам… – согнул указательный. – не убьём и не возьмём вину за несчастный случай! – бодро объявил Базиль, сжав ладонь в кулак.
После слов Базиля Рур не до конца поняла, каким образом, даже зная слабости покровителя, они собираются реализовать свою победу, однако смех Мариам в один момент прекратился, после чего она наконец приняла нормальный облик и провоцировала на атаку: "Попробуй сначала уделать меня, собачка старой карги!" После чего Рур не выдержала и яростно ринулась на Мариам и отсекла ей голову, что после удара растворилась в воздухе, а позади генпрокурора донёсся сильный грохот и треск. Когда Рур обернулась в сторону джунглей, Мариам вновь подозвала её и приняла на иллюзорную себя удар, однако вслед за этим на войдера-покровителя обрушилась пальма и заставила её покатиться вниз по берегу и прямо в воду. Так случилось, потому что пока Мариам отвлекала врага, Базиль мощной звуковой техникой повалил дерево, которое "совершенно случайно" отправило Рур в воду, где та, стараясь выплыть, ощутила на своей ноге сильные уколы и разрыв тканей. Непреодолимая боль заставила рот раскрыться, отчего глотка заполнилась водой и глухим криком, пока конечности разрывали белые крокодилы – те, кто отвёл вину за убийство генпрокурора от Мариам и Базиля, после чего утащили тело Рур на дно, далеко от света Золотого Знамени, за которым она могла пойти на самую болезненную и жестокую смерть, и теперь из-под толщи окровавленной воды вылетал от шандийки прочь дух, бывший её силой. Проживая последнюю минуту своей жизни, Рур видела на водной глади сверкающий силуэт Малики, до которой старалась дотянуться ослабленными руками. "Я подвела вас, Госпожа…" – последние мысли, что прозвенели в разуме шандийки. Так погиб самый верный подданный Малики Лакшата, Рур Хафез, Судия.
Войдерум звука Мариам спал, и она праздновала победу над Рур, крепко обняв брата. Командная работа сплотила их и сумела помочь избавиться от последнего человека из двора Малики. Базиль был счастлив помогать Мариам, играя в начале боя песню на флейте, а сестра накладывала иллюзии, позволяя брату всё подготовить для решающего удара. Рур Хафез, Судия и "Преступление и Наказание" были повержены; Базиль достал особый боевой горн и с помощью войдерума звука усилил его громкость, отчего пронзительный гул дошёл даже до близлежащих городов – сигнал был подан. Осталось лишь собрать все силы вместе: войско Эксодия, агентов и моряков Летучего Фрегата, солдат вашаков и повстанцев в столице, чтобы нанести удар прямо в сердце Лакшата и сразить Малику в финальном бою!
