Sunon Boy
Хроники Ламмеры: Летучий Фрегат
– Ну как, моря больше не видятся? – после этих слов Дзин осмотрелся, а Мари заметила, как зрачки снова стали нормальными.
– Нет, они высушились?
– Ох… Их и не было, Дзин. Ты съел ненгвозу, которая заставляет тебя видеть всякое. Это очень опасное растение, и если бы не моё зелье, ты бы просто вымотал себя до смерти, бесконечно гоняясь за морем.
– Но… – испугался Дзин. – Но как такое может быть?
– Эх… – тяжело вздохнула Мариам. – когда я бежала из дворца, я тоже попалась в ловушку ненгвозы, но меня успели спасти. Хорошо, что ты шёл по пустыне не один, иначе ты бы составил компанию во-о-от тому человеку. – указала Мариам пальцем на труп вдали, из живота которого прорастала ненгвоза. – В Ламмере этот кактус ещё называют "пустынным надгробием".
Дзин ужаснулся и вглядывался в череп трупа, ставшего жертвой ненгвозы. На его месте легко мог быть Дзин, оставаясь под палящим Сэн в окружении одного лишь песка. Пустыня Унари побеждает людей.
Большую часть пути наши герои сумели пройти, а ночь уже была близка. Тогда они заметили небольшие скалы и решили устроить ночлег между ними, дабы защититься от ветра. Но перед тем как лечь спать, Мариам показалось, что всю дорогу Дзин был каким-то неразговорчивым и грустным, посему решила его позабавить.
– Конфету будешь? – села Мариам у камня и спросила.
– Нет, я не хочу. – сухо ответил Дзин, немного нахмурившись.
– Тогда я всё съем, какая жалость. – вот она – провокация Мариам, которая всегда работала на Дзине!
– Как хочешь. – разбил Дзин ожидания Мариам, чем даже немного напугал её, ибо в момент ответа тёуган был мрачнее тучи.
– Да что с тобой? Раньше ты бы охотно согласился. – негодовала шандийка.
– Мари… Я не могу… – Дзин хотел рассказать всё, что с ним произошло после Суры, но это недоверие заставляло держать язык за зубами.
– Эй, пандочка Дзин, мы же команда. Поделись со мной, и я помогу. – заметила Мариам гнетущее чувство, окутавшее Дзина.
В этот момент тёуган решился избавиться от всего, что его душило на протяжении всего путешествия. Все сомнения должны быть развеяны здесь и сейчас, посему Дзин рассказал всё произошедшее с ним в мельчайших подробностях, пока Мари внимательно слушала и ловила беспокойство и страх в его речах.
– Ох… Дзин, в этом мире тяжело выжить без убийств, но ты поступил хорошо, когда избавил деревню от этого ублюдка. Без тебя он мог бы принести деревне ещё больше вреда, так что не мучай себя. – с печальным взглядом Мариам объясняла Дзину, сильно взволновавшись от того, что пришлось мальчику пережить.
– Но что ты собираешься сделать с Маликой? – взволнованно спросил Дзин.
– Знаешь, после казни брата я день и ночь мечтала о том, чтобы её убить, но… брат жив. Я уже не уверена, стоит ли её убивать…
– Правда? – обрадовался Дзин.
– Ву Перо и Ринго учили меня, что всегда нужно стараться решить проблему без насилия – от Золотого Быка пошли такие учения. И вот – теперь я их рассказываю тебе. – вспомнила Мариам житьё в Суре и улыбнулась. – Я хочу избавить Ламмеру от тирании, чтобы больше никогда с детьми не было того, что случалось со мной и Базилем. – взглянула на звёздное небо Мариам и вспомнила слова брата этим утром.
Дзин наконец полностью понял Мариам и Генри Эвери, что просто слишком беспокоились за безвольных Ламмеры – и напрасно. Тогда Дзин улыбнулся и взглянул на сапоги, подаренные Пингом – наверняка он переживал и думал о том, что в нижнем мире у брата совсем нет друзей, но теперь всё иначе.
– Мари, мы же друзья?
– Ты ещё и сомневаешься?! – схватила Дзина за щёки и начала тянуть в разные стороны, сделав его лицо похожим на тёуганский пельмень.
– За фто? – пытался Дзин с растянутыми щеками задать вопрос.
– Дзин. – отпустила Мариам лицо. – Мы с тобой столько всего пережили, и ты правда ещё сомневаешься?
– Теперь нет! – уверенно и весело ответил Дзин, как это делал раньше.
Мариам только мягко улыбнулась и, глядя Дзину в глаза, сказала: "Вот и отлично; доброй ночи, пандочка Дзин."
Глава 14 "Груз"
На следующее утро Дзин Пан и Мариам Лакшата бодро общались друг с другом, обмениваясь всякими историями и шутками, как это делали раньше: непринужденно, легко и беззаботно. Они весело шагали к деревне Альхадиа, позабыв в своих разговорах о том, что близ этого населенного пункта их должен встретить Базиль, который уже появился перед их глазами с увесистым рюкзаком:
– Сестра, дорога была лёгкой? – взволнованным тоном спросил Базиль.
– Всё в порядке, разве что вода у нас кончилась… – не успела Мариам договорить, как Базиль молча отдал свою флягу и продолжил доставать из рюкзака одежду.
– Вот… – протянул Базиль агентам маскировку, что позволит им выглядеть как рабы: обмотки для ног и грязные, изношенные рубахи, пропахшие потом. – Сестра, тебе придётся подстричь налысо.
– Что? Нет! – испугалась Мариам, ибо в плане не было ни слова о её прекрасных локонах. – Что угодно, только не волосы!
– Сестра, так надо, не капризничай. – заранее устал Базиль, вспомнив, как раньше терпел капризы Мариам.
– Базиль, ты жестокий, только не волосы! – Не могла Мариам сдержать слёзы, а Дзин впервые увидел, как она плачет по пустяку, да ещё и так жалостно. – Мои волосики… – одной рукой щупала своё сокровище на голове, а другой вытирала слёзы как ребенок.
– Мари… – начал Дзин успокаивать её. – всё не так плохо. Мы, вот, в Тяньшан вообще все лысые! – попытка не пытка, хотя, для Мариам она стала таковой и заставила лить слёзы так сильно, что лицо начало краснеть. – Ну… красные панды-зверолюды у нас не лысые… – попробовал неловко Дзин улучшить ситуацию, но лучше бы не пробовал.
– Я не хочу быть лысой… – еле выговорила усталым голосом сквозь слёзы.
После этих слов Базиль тяжело выдохнул и решил наступить себе на горло: "Ладно, я попытаюсь убедить торговцев в Ламмере в том, что ты особенная пленница, которой ни в коем случае нельзя стричь волосы…" И стоило Мариам это услышать, как она преисполнилась в огромной любви и радости, крепко обняв добродушного брата с тысячью благодарностей. И после такой трогательной сцены Дзин подумал, что ей обязательно нужно побыть на Тяньшан и увидеть "корзину с яйцами".
Когда проблема была решена, Базиль, стоя позади деревни с прямоугольными домами из песчаника, чьи окна и дворы красовались стрельчатыми арками, начал рассказывать, куда им нужно повернуть, чтобы добраться до грузовой стоянки, и дополнительно описал дилижанс, заставив агентов обратить на это более пристальное внимание, ибо в Лакшата – по виду от этого транспорта – осталось одно только название: "Вы должны сесть на корабль на металлических гусеницах с огромными трубами. Никаких лошадей, верблюдов или хисаатов, поняли? Гусеничное судно с трубами." Дзин хотел спросить, как корабль может передвигаться на таких маленьких животных как гусеницы, но Мариам перебила его и подтвердила свою готовность, после чего любознательный мальчик, что так нуждался в ответах, получил от Мариам подброшенную ею одежду для маскировки и сама принялась в быстром темпе одеваться. Однако её внезапно взволновал один вопрос:
– Базиль, а под какими именами мы с Дзином в списке?
– Дзину прикрываться чужим именем нет смысла, а ты будешь Мэ… – не успел Базиль договорить, как Мариам с улыбкой опередила его.
– Меруэм Рокши! Так ты ещё не забыл!
– Так ты ещё помнишь? – вместе с удивлением ободрился Базиль, пока Дзин пребывал в смятении.
– Это же была наша любимая игра – как такое забыть? – лицо Мариам расплылось в улыбке от ностальгии. – Мы срывали ветки и делали вид, будто это музыкальные инструменты, и представляли, что мы знаменитые барды!
– Ты постоянно называла себя Меруэм Рокши… – предался ностальгии Базиль. – А ты помнишь, как я хотел взять себе похожий псевдоним?
– Конечно помню. – посмеялась Мариам, как только это воспоминание всплыло. – Ты сначала придумал фамилию, а потом говорил, что слушатели должны всегда знать настоящее имя! "Великий бард Базиль Шахамди"! – после этих приятных воспоминаний Мариам вернулась в настоящее, но улыбка не спала. – И всё-таки у нас было весёлое детство, но нам пора – скоро прибудет конвой. – положила Мариам руку Дзину на плечо.
– Ты права, сестра, что-то мы заговорились… – Базиль в этот момент всей душой захотел, чтобы такие диалоги никогда не кончались, но дело взывало. – Удачи вам!
– Тебе тоже, братец. – одарила Мариам брата слабой, но искренней улыбкой.
Дзин и Мариам попрощались с Базилем, что поскакал на Хисаате в столицу, пока наши агенты направлялись в нужную точку.
Проходя по улицам к стоянке, прохожие смотрели на "рабов" с презрением и опаской, ибо один из них спокойно двигался со своими длинными волосами, притом совсем без стражи, однако те встретили агентов, когда Дзин и Мариам подобрались к стоянке дилижанса: под палящим Сэн множество бритых рабов стояли в строй перед одним солдатом на стуле, что называл имена тех, кому предстояло отправиться в Лакшата, а позади него своей тенью закрывал шандийца крупный корабль, на котором вместо мачт с парусами торчали железные трубы, концы оных были покрыты сажей, а стояло это судно на механических гусеницах высотой с человека и длинной во всю посудину – от транца15 до форштевня16. Картина начала конца – капитан, отвечающий за живой груз, провожал безвольных к местам, где вся их свобода становилась ничем, а позади него механический монстр, закрывающий невозмутимое лицо шандийца от лучей Сэн.
И когда в ряды бедолаг встали Мариам с Дзином, капитан выкрикнул со злостью, что его солдаты как попало контролируют рабов, а затем продолжил идти по списку, и каждый названный проходил вперед, после чего его затаскивали в дилижанс двое солдат.
Дзин был последним в списке, но по каким-то неведомым причинам имя Меруэм ещё не назвали, отчего Мари осталась одна перед капитаном, что начал что-то подозревать и глядел на шандийку с недоумением, после чего тот встал со стула и сказал: "Может на меня злой рок напал? Твоего имени нет в списке, шандийка. Надеюсь, всё это – такая шутка, чтобы посмеяться над настоящими рабами – тебе же лучше, чтобы так оно и было. Не хочется мне соотечественника в одной куче с рабами видеть." Дзин услышал эти слова, когда его затаскивали в каюты дилижанса, и тот обернулся от волнения, чтобы узнать, всё ли с Мари хорошо, но солдаты крыли его матом и пинали, чтобы раб меньше сопротивлялся, отчего тёуган только больше занервничал, а Мариам, глядя на эту картину, в панике продумывала план действий, находясь в шоке от того, что её имени не оказалось в списке.
Когда капитан подходил к ней, Мариам начала щёлкать пальцами в простом ритме, накладывая этот звук на топот сапог шандийца.
– Ты чего делаешь? – с недоумением сказал солдат.
– Проверьте ещё разок, там должно быть написано: "Меруэм Рокши."
Капитан взглянул на список, и среди имён появлялись знакомые буквы, а затем собрались в конце, заставив солдата подумать, что тот перепил или появились проблемы со зрением, но на самом деле причиной такого появления Меруэма стала техника войдерума звука, заставляющая людей видеть иллюзии. "Как жаль, ты и в самом деле раб… Полезай в дилижанс, да поскорее…" – с болью и разочарованием сказал капитан, но для Мариам это был момент радости.
Мариам пустили в каюту причудливого судна, где тощие и раненые вашаки и гуатти смиренно наслаждались последними часами своей спокойной жизни, ибо после выхода в Лакшата должны были начаться настоящие муки.
Когда все рабы были в каюте, рабочие стоянки загружали в трюм последние мешки иного, менее дорогого товара – табака. Когда дилижанс тронулся, из трубы стали вылетать облака чёрного дыма, а все в каюте почувствовали, как судно тронулось с места, преодолевая песчаную местность под гусеницами.
Дилижанс прошёл уже полпути. Рабы с презрением глядели на Мариам и перешептывались, ибо по их мнению её не стали унижать ножницами, стригущими волосы, что были в виде длинных кос или локонов символом силы и гордости каждого жителя Ламмеры, лишь потому, что даже среди невольников шандийцы ставят себя выше остальных. И хоть они с Мариам были в одной лодке, никто не принимал длинноволосую шандийку за сестру по несчастью, и только Дзина волновали и раздражали их презренные взгляды, ибо эти люди не понимают, что объектом ненависти является их же спаситель.
Однако немая ненависть рабов спала на нет, когда в их каюту зашёл стражник и с неприкрытой агрессией назвал всех присутствующих свиньями, умеющими только раздражающе шептаться. Этого нервного солдата бесил любой звук, посему все старались не издавать лишнего шума. Однако тишину нарушила чья-то глотка, жадно и громко проглатывающая пищу – измученный голодом вашак сумел где-то выкрасть кусок хлеба и спрятать его под рубахой перед погрузкой. Но стражник заметил, как этот же человек со слезами на глазах держит дрожащими руками недоеденный кусок хлеба и желает его вкусить.
"Да как ты смеешь, краснокожая свинья?!" – взбесился шандиец и выбил из рук бедолаги последнюю пищу, после чего топтал её грязным сапогом на глазах у всех рабов, отчего те отошли от безумца-вашака, решившего есть прямо на глазах шандийца. "Завалю, собака!" – выкрикнул солдат, глядя на сломленного раба, что стал с пола доедать растоптанный маленький кусок хлеба.
Мариам и Дзин понимали, что если заступятся за раба, выполнение миссии встанет под угрозу. И хоть шандийке очень сильно хотелось хорошенько врезать солдату и спасти раба, она понимала, что выбора нет. Дзин Пан видел, как стражник нацелился из ружья на бедолагу и вот-вот готовился выстрелить, но внезапный мощный грохот и тряска заставили всех в каюте пошатнуться, а с палубы донеслись выкрики капитана: "Приготовиться к бою!" и "Оружие наизготовку!"
Разъярённый от этой ситуации солдат собрался поскорее прикончить раба, однако его решительные действия остановил ещё один мощный удар, после которого доски на борту позади шандийца сломались, оставив после себя огромную зияющую дыру, из которой быстро влетело что-то чёрное и в миг пронзило стражнику брюхо, после чего вытащило его тушу из корабля. Тогда Мариам осторожно выглянула из дыры и увидела, что происходит снаружи: наездник в оборванных одеждах на гигантском скорпионе играл мелодию, чтобы контролировать опасное создание, что шло на одной скорости с дилижансом, а по его жалу стекала кровь умирающего солдата. Рядом с ним скакали наездники на верблюдах, старающиеся застрелить с пистолетов экипаж на верхней палубе. Тогда Мариам поняла – дилижанс атакуют разбойники.
Дзин подумал, что сейчас они находятся в безвыходном положении, ибо если начать сражение против разбойников, то маскировка спадёт на нет, и остаётся только надеяться, что шандийцы смогут отразить атаку, однако выкрики наездников снаружи заставили тёугана впасть в смятение: "Освободите рабов, шандийцы!" Эти люди – отчаявшиеся изгои, решившие сражаться с Лакшата, не сумев дождаться чуда Летучего Фрегата. Но сейчас нельзя было просто взять и встать на их сторону, иначе Дзину и Мариам не удастся скрытно попасть в столицу.
Дилижанс останавливался, но Мариам понимала, что эти шандийцы делают это не ради освобождения рабов и соглашения – на малой скорости будет легче прицелиться, и у малочисленного конвоя будет чуть больше шансов на победу.
Дзин, сжимая кулаки, старался свыкнуться с мыслью, что лучшим решением будет не вмешиваться; малая тень мрака пробралась в его разум и разъедала все надежды на то, что можно будет избежать потерь на этой дороге и одновременно с этим не потерять единственный безопасный путь в столицу, однако Мариам стиснула зубы и выломала дверь в каюту с ноги, усилив удар войдерумом.
Она пробиралась к верхней палубе, полностью игнорируя солдат, что были заняты битвой, после чего решительно двинулась к капитану и властно начала говорить с ним.
– Не сбавлять ход, идиот!
– Какого чёрта ты делаешь, сука?! Каким хуем тебя впустили, что за ебанаты?! – быстро проговаривал капитан, нервы которого были на пределе, ибо тут и там его люди падали замертво от выстрелов наездников и ударов гигантского скорпиона. – Вали с дороги, баба! Ещё мне приказываешь, я тебя!.. – не успел договорить, как Мариам решительно перебила его, пока за спиной свистели пули.
– Полный ход, пускай жгут вдвое больше топлива, и чтобы отбиться от скорпиона, прикажи жечь табак! Ясно тебе?
– Да как ты смеешь?! Не мешайся! – выходил из себя капитан, стараясь отойти, чтобы видеть поле боя, но Мари намеренно не давала прохода, и не будь она шандийкой, взбешенный капитан бы тут же её пристрелил.
Мариам схватила капитана за ворот и, глядя прямо в глаза, чтобы показать, кто сейчас главный, крикнула ему:
– Если хочешь добраться до столицы живым и с целыми рабами, слушай что я говорю!
– Н-но… – задумался капитан о том, насколько малы шансы победить, а план Меруэм начинал казаться разумным. – Полный ход! Жгите мешки с табаком! – нехотя крикнул дважды капитан, после чего потребовал Меруэм вернуться на своё место, и та удалилась, оставив на прощание холодный взгляд, который ещё долго ему напоминал о том, благодаря кому на самом деле дилижанс избежал разграбления.
Когда Мариам вернулась, к тому моменту Дзин уже успел наслушаться от рабов множество подозрений в её сторону, но тёуган понимал, что скоро все они скажут ей "спасибо".
Глава 15 "Пронзённый стрелой гранат. Часть 1"
"Город сей цвёл и пах, как любимый цветок в саду гордой паши, что счастливыми подданными хвастала так же, как лелеял каждый лепесток прекрасного растения, коим звалась столица одноимённой могучей империи – Лакшата. Пустынный цветок17, что взрос впервые на берегах священной реки Бутанши, охраняемой белыми крокодилами от чужаков за пределами бескрайней пустыни Унари. Однако, во время правления великой Малики Лакшата, с приходом в страну паровых технологий Виллиона, процветающий город стал благоухать пуще прежнего, дав своему народу множество удобств в виде нового транспорта, развлечений и ускоренного производства шёлковых тканей, изделий из слоновой кости, причудливых ковров, золотых украшений, и – куда без этого – илго. Теперь нашими соседями стали шестерёнки и медные трубы, и как ни один торговый путь не обходится без дилижанса на гусеницах, так и все угольные шахты пользуются вовсю паровыми машинами для откачки воды, а в кузницах мастерам теперь не нужно учить десяток колец подмастерья, чтобы отливать стальные слитки со звоном в ушах и запахом гари, ибо теперь механизмы заставляют страну развиваться в стремительном темпе, разгоняя быстрыми шестерёнками кровь такого большого и сложного существа, как государство, в котором я живу и счастлива жить, ведь Малика Лакшата сумела сделать мой дом таковым." – Так писала паша восточного района в своём письме императрице. Эта шандийка писала самой Малике без какой-либо конкретной на то цели, ибо та просто хотела выказать свою благодарность за то, что ей посчастливилось трудиться во благо любимой страны при истинной правительнице, а не получить лестью от неё милость. И если бы Мариам и Дзин знали об этом письме, то не смогли бы сказать ничего против, ибо, по прибытию в столицу, их взору предстал могучий, огромный и живой город с улицами, полными счастливых людей.
Вокруг одни прекрасные здания за другими: детально расписанные арабесками колонны, храмы и дома культур со стеклянной куполообразной крышей, мосты над большими дорогами с уличными фонарями и многое другое, что дало плод слияния шандийской архитектуры песчаника и виллионской меди и стекла, а в садах у особняков красовались высокие пальмы с широкими ярко-зелёными листьями, что от шелеста ветра под шум и гам оживлённых улиц играли музыку богатого города. Прекрасным видом красовались Мариам и Дзин на торговой площадке, куда Базиль отправил посредника, чтобы выкупить агентов и передать в убежище, однако это удалось с трудом, ибо тёугана старался урвать каждый второй торговец, отчего пришлось потратить крупную сумму, чтобы не потерять парня.
После удачной покупки пленников, Дзин и Мариам сумели попасть к Базилю в скромное убежище, где тот встретил агентов и стал доставать из шкафа одежду.
– Брат, куда нам идти? – бодро спросила Мари, разминая кулаки.
– Подожди, у меня плохие новости. – ответил Базиль, копаясь в шкафу. – Тюремный блок, в котором должен быть лидер повстанцев… пока мы добирались до столицы, планы Лакшата поменялись. Всех приговорённых к казни отправили в лагерь где-то у реки Бутанши. Я уже отправил людей, чтобы прочесали берег, но им нужно время. – нервно проговаривал Базиль, после чего нашёл нужную одежду и положил на стол. – Пока что вы можете замаскироваться под гражданских, и если спросят, кому служите, называйте себя визирями Шахамди. Сабли в оружейной стойке, не забудьте их взять. – протараторил от волнения, попутно вспоминая, что он мог забыть сказать.
– Спокойно, брат, твои люди справятся, а у нас, значит, есть свободное время, так?
– Чисто теоретически, да…
– Тогда давай его использовать! Чем мы с Дзином можем помочь? – предложила Мариам, успокаивая Базиля.
– Ладно уж… – улыбнулся Базиль. – Купите лепешек и воды – в убежище кончаются припасы.
Мариам одобрительно кивнула и переоделась, взяв со стола починенные шёлковые одеяния, которые она носила всё своё путешествие, а Дзину досталась непривычная, но довольно простая и свободная длинная рубашка, тёмные очки на медной оправе и кандура18, чтобы скрыть черты тёугана.
Когда приготовления были завершены, из убежища в большой город вырвались Меруэм и…
– Дзин, гражданин Лакшата не может иметь такое имя, оно слишком подозрительное! – шепнула Мариам.
– Точно, я агент, и мне нужно крутое имя! – ободрился Дзин.
– Как насчёт Глил? – предложила Мари.
– А оно крутое?
– Ну… да, несомненно! – умолчала Мариам о том, что глилом зовут в Лакшата коротышек.
– Ура! Спасибо за имечко! – обрадовался Дзин, ой, Глил.
Меруэм и Глил вырвались в большой город, чтобы купить Базилю поесть, но энергии и амбиций у этих двоих были такие, что можно было перевернуть мир с ног на голову. Наши герои обходили множество людей, что в суете своих будней неслись волнами по дорогам или поиске какого-то нужного места.
В момент, когда Глил и Меруэм добрались до рыночной площади, вокруг царил шум и гам; Дзин почувствовал странное чувство всеобщего счастья, будто прямо сейчас всем людям вокруг сильно повезёт. Тогда он увидел группу шандийцев в ярко-зелёных кандурах, что проходили мимо и забрызгивали людей вокруг гранатовым соком и играли веселую музыку, отчего все улыбались и начинали танцевать прямо на улице. И пока Мариам разговаривала с подозрительной старухой, Дзин пошёл вслед за этими веселыми людьми, попутно хлопая им в ладоши.
Всё тело Дзина окутало крайне приятное чувство, будто ему просто не может не повезти, и всё счастье мира зациклено на нём, пока ноги сами вели к источнику этой лучистой силы, освещающей золотым блеском путь людей в кандурах.
Мимо прекрасных особняков и пальм, магазинов и толп суетливых людей, Дзин прошёл вслед за счастливыми шандийцами, совсем забыв о том, что должен быть с Мариам, пока не добрался до огромного храма и присел там на длинную скамью, осматривая чудесные фрески на стенах, где была изображена история борьбы некого золотого человека с тёмным злом в виде черных стрел. И пока на главной сцене часы19 пели часословы20, Дзин двигался своим взглядам по фрескам, ведущим к центру храма, пока не увидел изображение пронзённого множеством чёрных стрел огромного граната, перед которым стояла лучезарная фигура шандийца в зелёной кандуре с золотой вышивкой. Он источал само доверие и веру одним своим присутствием. Дзин просто не мог отвести с него глаз и с трепетом наблюдал за каждым действием, не давая отчёт о своих делах, пока аура этого шандийца в глазах Глила будто пульсировала и источала тёплый свет, что пронизывал нутро тёугана, заставляя его душу петь.
Лишь когда часы окончили петь, этот шандиец заговорил, а Дзин и все остальные посетители храма пришли в немой восторг: "Да избавят чудеса наш народ от злого рока словом своим божественным, невзирая на невзгоды, войну и мор. Золотое знамение окажет госпожа наша, Малика Лакшата, и да будет народ её благословлён счастьем в соку гранатовом, на чаше поднесённом во имя закона мироздания нашего. Пускай слова отразятся сии на вас и ваших душах! Внемлите им, ибо имя священное моё – не пророк и не само слово чуда, а такой же, как и вы, человек с силой напуганной и осквернённой злым роком души, но с именем мирским и пресвятым: кардинал всесильной Империи Лакшата – Субхути Бхат, Чтец Счастья!"
