Стася Андриевская
«Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность
Глава 14
В холле всё было так же, как в прошлый раз – тот же сладковатый, чуть пыльный аромат дерева, та же уютная роскошь устланных звериными шкурами пола и мебели, те же отблески антикварной меди на стенах и будоражащая романтика старинного холодного оружия. Даже солнце, льющееся через большие окна казалось тем же самым, октябрьским.
Я сидела на стуле в углу, прямо под башкой огромного лося и, боясь пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания, смотрела на Боярскую, о которой говорил охранник.
Она устроилась на приземистом диване в центре залы, на том самом диване, по которому когда-то растекался Денчик, заставляя Ленку докуривать свой косяк. Перед ней, на таком же невысоком столике белела кипа бумаг. По правую руку стоял калькулятор с крупными клавишами, по левую, в самом дальнем углу стола, курился над пепельницей дымок, и янтарно сиял пузатый бокал. Боярская изредка брала сигарету, глубоко затягивалась и возвращала её на место. Потом, погружённая в подсчёты и записи, надолго забывала о куреве, а когда вспоминала – находила лишь истлевший окурок. Тогда она закуривала новую, и всё повторялось. К коньяку, или что там сверкало в её бокале, она так ни разу и не притронулась. На меня взглянула лишь однажды, когда я только вошла – оглядела с головы до ног, бросила вопросительный взгляд на Колю. Дождалась его ответного кивка в сторону бильярдной, криво усмехнулась и тут же снова застучала кнопками калькулятора.
Выглядела эта Боярская роскошно, чего и говорить. Осветлённые волосы были собраны на затылке объёмной «ракушкой», чёлка стояла красивым крепким козырьком – то, что я хотела соорудить сегодня со своей, но так и не сумела. Худую шею охватывала массивная золотая цепь, на ушах – огромные, похожие на золочёные кофейные бюдца клипсы. Сама Боярская была в узкой юбке, длиной чуть выше колен и в свободной шёлковой блузе навыпуск, перехваченной в талии широким ремнём. В глубоком декольте сиротливо свисали тощие груди. Хотя в такой склонённой позе у кого угодно будут свисать, но всё-таки… «Капусту надо было жрть, чтобы сиськи нормально росли» – злорадно подумала я и завистливо вздохнула. Крутая тёлка, чего уж там.
В общем, я по умолчанию восприняла эту дамочку враждебно: её длинные ноги с острыми коленками, алый маникюр, яркий, нереально стильный макияж. То с каким сосредоточенным видом она рылась в бумагах, перекладывала их из стопки в стопку, что-то дописывая, досчитывая, сверяя… От этого сквозило такой уверенностью и востребованностью!
Боярская занималась финансами, тут уж нечего и гадать и, чем дольше я на неё смотрела, тем отчётливее понимала, чего хочу от этой жизни: сидеть вот так же среди бумаг, с пепельницей в углу стола, и быть незаменимым, самым главным экономистом большого предприятия. Вызывать на планёрку бухгалтеров, давать им распоряжения, натягивать за косяки и влиять на решения руководства компании. Только причёска у меня будет другая: объёмная грива, приподнятая у висков и надо лбом, такая, как у Синди Кроуфорд. И вместо блузы – бирюзовый жакет с большими подплечниками, а к нему короткая пышная юбка, белая в чёрный горох. А ещё – узконосые туфли-лодочки и ажурные колготки, такие же, как у этой Боярской.
А она, между тем, собрала какие-то бумаги и, потягиваясь, встала. Эротично задрав ногу в высоком лаковом сапоге на диван, подтянула колготки, оправила блузу под широким ремнём с бантом вместо пряжки. Порывшись в сумочке, вынула зеркальце, помаду, подкрасила губы, подправила чёлку и, захватив документы, скользнула в бильярдную.
А я всё так же сидела на стуле и по-чёрному завидовала. Ну ничего, и у меня всё ещё будет!
***
Часы показали четыре. Жутко хотелось есть и пить, ещё больше – спать. Периодически роняя голову на грудь, я мечтала о том, как было бы здорово приклонить её на этот кожаный диванчик… а ещё лучше – подняться наверх и растянуться на белоснежных простынях одной из спален.
Наконец, дверь бильярдной открылась и из неё, возбуждённо беседуя, вышли человек десять. Среди них и Денис. Минут пятнадцать они ходили туда-сюда, неспешно, не отрываясь от разговоров, одевались, и по одному – по двое уходили. А я чувствовала себя частью интерьера. Одним из чучел, антикварным блюдом, ну или мебелью – потому что меня не замечали. Совсем. Даже злость брала.
Наконец, остались только Боярская и Денис. Она собрала со стола оставшиеся бумаги, уложила их в дипломат, залпом выпила янтарное содержимое бокала.
– Так что не сомневайся. Даже если не брать в расчёт шанс втиснуться в установку ларьков во дворах и вдоль тротуаров, то и на стационарных павильонах хорошо выходит. Главное что бы так это, – она пошевелила холёными пальчиками, – дёшево и сердито было. А им больше и не надо, если честно. Крыша, стены… Даже на счёт отопления не уверена, и уж тем более без облицовки.
– Вот это мне и не нравится. Разменивать качество на количество… Ну и отвлекает от базы.
– На счёт базы я тебе уже всё сказала – сосет бабло, как шлюха член! Смотри – кончишь, эйфория твоя пацанячая пройдёт, и вот тогда вспомнишь ещё мои слова. Только поздно будет. Лучше кинуть лавэ на арабов.
– Да, – Денис, дёрнув щекой, скептически причмокнул, – не стои́т у меня на них, мутные они какие-то. Такое впечатление, что им эти точки нахрен не нужны, но тогда вопрос – а что нужно? Не хотелось бы служить для них ширмой, того и гляди поимеют. Уж они любители пристраиваться сзади…
– Ой, прям! – Боярская капризно закатила глаза и встала у вешалки, всем видом показывая, что за ней надо поухаживать. – Ты со своим чистоплюйством прощёлкаешь возможность, вот и всё. А вот Филиппок не заставит себя долго ждать, уж будь уверен! Он, кстати, у кого ларьки для центрального вокзала брал, не знаешь?
– Разберёмся, – нехотя ответил Денис и набросил ей на плечи длинную шубу. – Ты вообще особо-то не заигрывайся, а то, смотрю, несёт тебя не в ту степь. Лучше с Жирного не слезай. Если начнёт мутить, сразу свисти. А я всё-таки прощупаю этих арабов для начала. Не нравятся они мне.
– Смотри, я предупредила. Желающих попасть в струю много. – Боярская застегнула последнюю пуговицу и прильнула вдруг к Денису: – Не нравишься ты мне последнее время. Вон, даже глаза ввалились. Тебе бы на море, под солнышко, а ты тут… – Подняла лицо, почти касаясь его подбородка губами. – А может, ну его всё нахрен, да поехали на курорт, Денис Игоревич? Возьмём ту же гостиницу, тот же номер, а? Безо всяких обязательств, исключительно ради здоровья?
Он снял её руку со своей шеи, отстранился.
– Если мне будет нужно, я найду с кем поехать. А ты лучше своим делом займись. Упустишь Жирного – отымею, поняла?
– Ой, испугал прям! – Она закинула сумочку на плечо и подхватила с пола дипломат. – А вообще, нудный ты стал. Стареешь, наверное. Забываешь, почему я работаю именно с тобой. – Окинула его укоризненным взглядом. – А зря, между прочим! – и выпорхнула на мороз.
Денис, чуть сдвинув в сторону тюль, долго смотрел ей вслед. А я сидела, как дурочка, куда посадили, и по-прежнему боялась шелохнуться.
– Извини, задержался. Не думал, что так затянется, – сказал вдруг он и повернулся ко мне. – Вообще не планировал дела делать, хотел расслабиться, а оно – как обычно. Ну ты чего там, присохла? Иди сюда. Есть хочешь?
Я, прикрывая сумкой дыру на колене, подошла.
– Водички бы…
– Вода вон, в баре… А ты… Ты куда так вырядилась-то?
Меня будто жаром обдало.
– Да прям! Ничего не вырядилась, я всегда так хожу.
– Н-да? – он отвёл мою руку с сумкой, оглядел драный чулок, задержался, прямо таки прилип взглядом к груди, наконец, скользнул по лицу. – Интересно… Давай, может, прогуляемся, пока накроют? Мне надо мозги проветрить… Да кинь ты сумку.
– Куда?
– Да вон на диван хотя бы, никто не тронет, – проводил меня задумчивым взглядом. – Покажу тебе красивые места, у меня тут речка и…
И вдруг замолчал. Я обернулась. Он смотрел на меня, вернее – на мою нижнюю часть.
– Ты… Мозги у тебя есть? – Подошёл, скользнул по бедру рукой, бесцеремонно задирая юбку, обнажая кружевные резинки чулок. – Опять с голой задницей? Я ж тебе говорил – свитерок потолще, шапку, джинсы. Говорил? Ну?
Я растерялась.
– Но это же… осенью ещё…
– Осенью?! А что, потом я сказал что-то другое?
– Н… нет.
– Тогда почему не выполнила? Ну что за херня? – он раздражённо дернул юбку на место. – Или ты думала, я тебя прямо в машине на остановке отдеру? – Довольно грубо схвати меня за подбородок, заглянул в глаза. – Так тебе нравится, да? По-быстрому?
Я опустила взгляд и покраснела. Мыслей ноль, только стыд – такой, что хоть под землю проваливайся.
– Ну ка, иди за мной!
По довольно крутой лестнице мы спустились в подвал. Всё ещё недовольно бурча, Денис нащупал выключатель, и комната наполнилась приглушённым жёлтым светом. Я шагнула внутрь и обалдела.
Если наверху была, ну скажем, русская дворянская дача, то здесь – грот средневекового рыцарского замка, не меньше. В свете бра, имитирующих канделябры со свечами, стены из серого камня лениво мерцали слюдой. Потолок – невысокий свод, у правой стены – камин, причём настоящий, закопчёный, с поленьями за решёткой и стоящим сбоку набором всяких совочков, щипцов и кочерёг в кованной подставке. На полу – гигантская медвежья шкура с когтями, каждый размером с мою ладонь, и объёмной головой сверкающей стеклянными глазами. На стенах холодное оружие – сабли, топорики, ножи. Между ними – старинный шкаф «аля-камод» – с потемневшим от времени, покрытым паутинкой белёсых трещинок лаком и массивными бронзовыми ручками на дверцах ящичков. Над комодом большое горизонтальное зеркало в громоздкой резной раме. Два кресла-качалки. Грубый стол у одной из стен и пара лавок к нему. Кованая вентиляционная решётка под потолком – такая, что сама по себе произведение искусства. И контрастом к этому – дальняя стена, увешанная современными охотничьими ружьями. А под этой стеной – груда какого-то барахла.
Пока я, разявив рот, глазела по сторонам, Денис зарылся в эту кучу и наконец, выудил ватные штаны защитного белого цвета.
– Ну-ка, иди сюда! Надень.
Они были великоваты, но совсем немного. Если подпоясать и подвернуть – то прямо замечательно. Здесь же нашлась и плотная водолазка длиной до середины бёдер, и даже куртка практически моего размера, только что по росту длинновата. Сапоги, правда, пришлось оставить свои.
– Ну вот, – довольно осмотрел меня Денис, – хоть на человека стала похожа. Скажи спасибо, что оружейку пока не перенесли в охотничий домик, а то точно домой бы тебя сейчас отправил – переодеваться.
***
Заснеженными тропками мы пробирались куда-то в лес. За спиной у Дениса висело ружьё, сам он тоже оделся по-охотничьи. И кто бы знал, как ему это всё шло! Я даже не могла на него смотреть – у меня от восторга перехватывало дыхание и мокрели трусики. Я таких мужиков ещё ни разу в жизни не видела, вот честно! Он был словно Арес – Бог войны, и всё, что меня сейчас хотелось, это быть к нему поближе.
Вышли к реке, остановились.
– Видела бы ты, как здесь осенью красиво бывает. Берёзы на том берегу жёлтые, а понизу, над водой, вон те кусты, видишь, – они кроваво красные. А сверху сосны зелёные. И синее-синее небо. Прямо как на картинке.
– А мне и сейчас нравится. Никогда ещё не бывала в зимнем лесу.
Денис посмотрел на меня как-то тепло, спокойно. Так, наверное, смотрят отцы на своих дочек, и мне вдруг захотелось, что бы он обнял… Но он только снял с плеча ружьё.
– Стреляла когда-нибудь?
Показывал, объяснял, ловко попадал в засохшее дерево. Сначала посылал меня через снежную целину проверять меткость, а потом, когда я была уже в мыле, со смехом признался, что у него есть бинокль. Глядя, как ловко и любовно он обращается с оружием, я млела. Сила, опасность, а вместе с ней защищённость – странный коктейль эмоций, который возбуждал, заставлял вглядываться украдкой в его серьёзные серо-зелёные глаза и упрямый, поросший лёгкой щетиной подбородок и кокетливо хихикать над каждой шуткой.
Стрельнула я всего пару раз, потому что, не смотря на исчерпывающий инструктаж, первый раз поймала такую отдачу в плечо, что в глазах потемнело, и снова заныл бок. А второй и вовсе – получила прикладом по челюсти, аж зубы клацнули. Денис взял меня за подбородок, осмотрел место удара, и меня захлестнула вдруг странная, незнакомая раньше жажда покорности. Именно ему. Я прижала его тяжёлую ладонь к своей щеке.
– Холодненькая такая, если подержать вот так – точно синяка не будет…
Он поддел пальцем кончик моего носа. Усмехнулся.
– Гостинчик от зайчика хочешь?
– В смысле?
Денис хитро подмигнул и вынул из кармана что-то завёрнутое в бумагу. Оказалось два бутерброда – чёрный хлеб с салом и горчицей.
– Только зайчик сказал, что впредь ты должна быть послушной девочкой. Думать головой, а не задницей и слушаться старших.
Если честно, то «слушаться старших» прозвучало скорее как «слушаться папу». Я смиренно взяла свой паёк. Многовато нотаций для одного вечера, прямо-таки месячная норма… А может, он просто больной? Потерял, например, дочку и теперь видит её во мне?
Но едва я успела доесть, как «папка» взял меня за подбородок и медленно, совсем не по-отцовски, провёл большим пальцем по моим губам.
– Давай возвращаться. Темнеет, а я ещё не объяснил тебе, что значит быть послушной.
По дороге обратно рассказывал, что будет на этой базе по окончании строительства, сетовал на то, что у нас в стране – не то, что в Европе! – до людей плохо доходит, что такое частная собственность. С наступлением тепла они так и лезут на территорию комплекса, к реке, в лес – кто с палатками, кто с сетями. А самое хреновое, что все с кострами и кучами мусора после себя. Особенно проблемными бывают конец весны, лето и грибной сезон осенью. Приходится усиливать охрану, выводить её за периметр базы, отлавливать нарушителей, объяснять… Я даже не стала спрашивать, как именно они объясняют. Историй на эту тему и без того хватало и в новостях по телеку, и в общажных сплетнях.
***
Возле бани к нам с лаем бросилась псина.
– Леди, фу! – крикнул Денис и собака, притихла, настороженно приглядываясь ко мне.
– Не бойся, она умная. Не кинется.
Но Леди кружила около, поскуливая и виляя хвостом.
– Ты смотри, радуется тебе, как своей! Леди, хорошая девочка… – Денис оттащил её, потрепал загривок. – Похоже, приняла тебя за хозяина. Наверное, потому, что ты в его одежде. – С сомнением качнул головой. – Хотя странно, конечно.
– Хозяин? – пролепетала я.
– Да был у меня лесник, тезка. Своеобразный мужичок, умудрённый жизнью… Такие, как он, большая редкость. Жаль снарился. Леди, фу! Макс, забери её!
– Она когда стрельбу услыхала, вскипешилась, – хватаясь за ошейник, ответил охранник. – Ну я и отпустил, думал, пусть побегает.
– Да пусть бегает, в дом только не пускай. Там готово всё?
– В лучшем виде.
– Никто не спрашивал?
– Медо́к звонил, просил передать, что Филиппов встречался с Кама́ром.
– Вот с-сука… – Денис озабоченно мотнул головой. – Всё?
– Всё.
– Ладно, если что – я в доступе.
Глава 15
В холле было сумрачно, даже интимно – горела лишь пара приглушённых светильников.
– Бросай шмотки здесь, потом уберут, – велел Денис и, шустро скинув верхнюю одежду на приземистый диван, остался в кальсонах и футболке с длинным рукавом. – Ну? – Видя моё замешательство, подошёл, без лишних слов расстегнул куртку.
– А… можно я за юбкой схожу? Она там, внизу осталась.
– Ну да… А ещё через пол часика начнёшь ныть про строгого папку, и про то, что пора домой. Понял я уже твои методы, не дурак. Сразу говорю – сегодня не прокатит, мне и без тебя нормально мозг вынесли. Уламывать и слушать херню нет никакого желания, вот правда. Пожалей мои нервы, особо не выпендривайся, ладно?
Это было неожиданно откровенно и обидно, тем более, что, хотя я и задыхалась от волнения, но вовсе не собиралась ломаться. Просто… Оглянулась на окна, занавешенные одним тюлем. Где-то там, в темноте улицы, ходил этот Макс и, может, прямо сейчас смотрел на нас. Денис поймал мой взгляд.
– Да не обращай внимания, он на работе.
Я упрямо молчала. Денис усмехнулся, но всё-таки прошёлся по холлу, задёргивая портьеры.
– Раздевайся, я сейчас, – и скрылся за дверью, ведущей в баню.
Суетливо сняв верхнюю одежду, я осталась в нижнем батнике-водолазке, судя по размеру, тоже с плеча Денчика, который пришёлся мне как раз до середины бёдер, как мини-платье, и растерянно замерла.
– Не, не пойдёт, – едва вернувшись в холл, заявил Денис. Подошёл сзади, стащил резинку с моего хвоста, рассыпал волосы по плечам, зарылся в них пальцами. – Раздевайся до своего, зря, что ли, наряжалась? И пойдём греться…
Требовательно стянул с меня батник, и я осталась в одних чулках, трусах и Ленкиной водолазке. Под неё тут же скользнули его чуть ладони. Нагло, жарко и жадно тиснули грудь.
– Мм, да ты и так тёпленькая…
Скользнул руками вниз, по животу и ниже. Протиснув ладони между сведёнными ногами, прижался к внутренней поверхности бёдер над резинками чулок.
– И здесь тёпленькая… А где ещё? Может, здесь? – Большим пальцем погладил щёлку поверх кружева. И не успела я опомниться, как прохладная ладонь метнулась по моим ягодицам и нырнула между ног сзади. Два пальца сходу скользнули под трусы, по влажным губкам вперёд и обратно, и снова вперёд.
– Какая ты сочная… Любишь секс?
Я нерешительно кивнула.
– Не пойдёт. Скажи так, чтобы я слышал.
– Люблю секс…
– Как любишь? Ну-у-у, не будь бревном, расскажи, как хочешь. – Свободной рукой он обхватил меня за талию, прижал к себе. – Я и сам уже готов, чувствуешь?
О, да, я чувствовала! Вырвалась, повернулась к нему лицом. Чуть наклонилась, натаскивая водолазку пониже на бёдра.
– Я хочу есть. Ты обещал, что после прогулки будет стол.
Он рассмеялся и стянул с себя футболку. Уж сколько я видела этих физкультурников – и качков, и борцов, и гимнастов! Кто поплотнее, кто порельефнее, кто постройнее, кто больше на массу… Денис не был раскачанным или чрезмерно холёным, как модели в импортных журналах. Просто крепкий, атлетически сложенный, явно знающий дорогу в спортзал. На правом плече какая-то татуировка, на запястье часы – стильные, мужественные, уж наверняка не китайская подделка… В чернявых кучеряшках волос на груди поблёскивала золотая цепь с массивным крестом. Швырнул футболку на диван, привлёк меня к себе.
– Так всё уже готово, просто не могу от тебя оторваться. Может, лёгкий минет для начала?
Входная дверь мягко щёлкнула, и в неё сунулся Макс:
– Бать там… О, я извиняюсь… – и, деликатно отвернувшись, снова исчез в маленькой прихожке.
– Твою мать, начинается! Ты пока в баре посмотри, там коньяк должен быть, бренди… – бросил Денис уже на ходу и скрылся за дверью.
Минут через пять, за которые я так и не поняла, где находится этот бар, вернулся. На лице озабоченность. Прошёл к стене, открыл дверцу, скрытую гобеленом, молча налил две стопки коньяка, одну протянул мне, а вторую, не чокаясь, тут же выпил сам.
– Короче, давай-ка закругляться с прелюдией, пойдём сразу наверх, экскурсию тебе проведу. По-быстрому, как ты любишь.
Подхватил меня под локоть, властно потянул за собой, но я выскользнула. Одной рукой обхватила себя поперёк груди, другой продолжала натягивать водолазку пониже. Стало, вдруг, так волнительно и страшно…
– Я не хочу экскурсию. Подумаешь – парочка спален, бильярд. Ну кабинет… – Нервно хихикнула, пытаясь разрядить обстановку. – Ты ещё по бане мне экскурсию проведи, ага… Вот смотри: это душ, это бассейн, а это комната отдыха…
Он пытливо сощурился.
– А с чего ты взяла, что наверху две спальни, бильярд и кабинет? Что баня есть?
Твою мать…
– Уже бывала здесь? – его голос стал вкрадчивым. – Правду скажи, бывала?
– Нет.
И, не успела я опомниться, как оказалась стиснута жёсткими ручищами.
– А может, поэтому Леди тебя узнала, м? С кем? Ну? Правду давай, я же говорил, что терпеть не могу, когда мне брешут?
– Го… говорил. Я… не вру. Пусти! – И вырвав руку, я машинально закинула её за голову, впилась ногтями в его шею. – Пусти, мне больно!
Не пустит – раздеру! Что он со мной сделает, убьёт? И что, убьёт как-то сильнее, чем Коля, за то, что я выложу правду об их похождениях на хозяйской территории?
Денис ослабил хватку, позволил выскочить из его рук.
– Что тут особого то? Типичный сруб – задыхаясь от ужаса, ляпнула я. – Холл, баня, одна комната на первом этаже, и четыре на втором.
– Типичный? Проект под меня делался, вообще-то.
– Извини, конечно, но я тебя разочарую. Лет пять назад, когда с отцом на Север, к тётке ездили, я была в очень похожем доме. Да точно такой – один-в-один! Только там ещё крыльцо было высокое, как у терема. И вообще, срубы – это конструктор. У меня в детстве такой был, из деревянных брёвнышек, знаешь… И картинка прилагалась, какой домик должен получиться. Что, скажешь не права? – меня потряхивало, но адреналин придавал сил и даже борзоты. – Не права?
Денис молчал и вглядывался в моё лицо, задумчиво играя скулами. Хрен поймёшь, что у него на уме!
Лучший способ сбить противника с толка – это сделать что-то неожиданное. Поэтому я задрала ногу на подлокотник диванчика и принялась стаскивать драный чулок.
–Оставь! – резко приказал Денис.
– Ааа… – нервно хихикнула я. – Денис Игоревич любит плохих девчонок в драных чулочках? Забавно. И хороших тоже – судя по тому, как эта Боярская…
– Заткнись!
Сказано было спокойно, но предельно понятно. И я заткнулась, опустила ногу на пол. Испуганно потупилась.
– Есть темы, которые не обсуждаются. – Он подошёл ко мне. – Моя семья. Моя личная жизнь. И мой бизнес. Это не обсуждается никогда и ни с кем. Ни одна фамилия, которую ты услышишь в моём окружении, не должна прозвучать от тебя где-то ещё. Ни один факт, ни одна сплетня… – Увлекая меня за собой, опустился на диван и бесцеремонно задрал водолазку, обнажая грудь. – И если я всё-таки решу сделать тебя своей девочкой, ты должна забыть, что существуют другие мужики. Должна бросить курить. Одеваться будешь, как я скажу. Молчать, когда я скажу. Говорить тоже. Это и называется быть послушной. Ясно?
Его лицо приходилось теперь на уровень моего живота. Говоря, он разглядывал меня – грудь, ноги, лобок под тонким чёрным кружевом. Держа ладони на бёдрах, большими пальцами заползал под проймы трусиков, поглаживал кожу.
– Сегодня покажи всё что умеешь. Если понравишься – встретимся через недельку и тогда у тебя должна быть справка от гинеколога.
– В смысле… Зачем?
– Потому, что я не люблю с резиной. И кстати, ещё пойдёшь на курсы массажистов… Но сначала понравься.
Твою мать, какого хрена? А на пианино не выучиться, случайно?! В груди остро заполыхало возмущение.
– Ты как будто новую кобылу себе выбираешь. Может, и зубы посмотришь?
– Не дерзи, тебе это не выгодно. Мы же оба понимаем, зачем ты здесь, да?
Но я и так уже изо всех сил держалась, чтобы не нагрубить.
– Ну а если не понравлюсь?
– Не переживай, денег в любом случае дам. Ни одну бабу ещё этим не обидел.
– Благородный, да? А если я скажу, что ничего не будет, и попрошу отвезти меня домой?
Он рассмеялся – так это расслабленно… И обидно до бешенства!
– Да пожалуйста! Дать команду водиле?
– Да!
Он убрал руки, и я тут же одёрнула водолазку.
– Хорошо. Там в предбаннике стол накрыт, иди, поешь, я же обещал покормить. Можешь попариться, в бассейне поплавать. Отдохни, короче, раз уж пришлось тащиться сюда. Как будешь готова ехать – скажешь Максу, он вызовет кого-нибудь из парней, кто отведёт тебя к машине. Только уж без обид – денег не дам. Не за что.
Я машинально потянула подол ещё ниже, стараясь прикрыть трусы.
– Не больно-то и надо!
– Ага, по тебе заметно. Ну всё, иди, чего застыла?
– Не нужна мне твоя баня! Юбку отдай!
Он смотрел на меня снизу вверх, как на капризного ребёнка – спокойно и слегка иронично.
– У, какая строгая! Не на училку случайно учишься? Не? – Я чуть не разревелась от ярости, а он, позабавившись моей злостью, наконец поднялся. – А ты уверена, что она внизу? Точно? Ладно, пошли.
***
Я шарилась по гроту, переворачивая охотничьи шмотки сваленные кучей, а он стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, и наблюдал за мной. Света в этом углу было катастрофически мало, в голове сумбур, а в душе – и это самое обидное – уже противно скреблись кошки. Что я делаю? Он, конечно, скотина, мог бы и не долбить меня правдой прямо в лоб, но… Правдой же!
Повернулась, поймала на себе его бессовестно изучающий взгляд, вспыхнула, почувствовав вдруг сумасшедшее притяжение. Блин, какой он всё-таки… Стоп! В первую очередь он циничная скотина!
– А можно свет включить? Тут так темно, я не нахожу…
– Это весь. Максимум, камин ещё могу разжечь.
– Не надо! – буркнула я и в сердцах швырнула какую-то шмотку в сторону. – Ну вот где она?!
– Я не брал, а больше некому. Кстати, Виталий уже сменился, обратно поедешь с Толиком.
Я замерла. Ненавистное имя ударило по ушам, как ружейный выстрел. Твою мать, как я могла забыть? А что если маманькин чмырь реально припрётся жить к нам? От жалости к себе даже в носу защипало.
Что стоило засунуть гордыню в задницу и просто попытать счастья с Денисом? В любом случае получить деньги, а в идеале – стать его девочкой. Ну так, чисто для опыта и ради возможности иметь хоть какие-то деньги, хотя бы для того, чтобы снять комнату в другой общаге. Он ведь… Он ведь охрененный мужик! Пусть самодур, но рядом с ним дыхание сбивается… А я ломаюсь. Нахрена?
Сзади фыркнуло, я обернулась – Денис всё-таки разводил в камине огонь. Потом подошёл к комоду, вынул что-то из верхнего ящичка, сунул за резинку кальсон и вернулся на свой пост в дверях.
– Ну ты, чёт, совсем завозилась. Ещё немного, и я подумаю, что тянешь время, чтобы остаться. Может, проплывающее мимо носа лавэ подсчитала, и сразу умишка прибавилось, м?
– Её здесь нет! – я готова была разреветься. Всё таки он скотина, мог бы и помолчать, не подливать своим стёбом масла в огонь. – Ну вот где она?
– Где оставила, там и возьми.
– Здесь оставила! Но теперь её нету!
Денис пожал плечами и, кажется, снял с меня взглядом трусы. Злясь, я демонстративно повернулась к нему задом и наклонилась, намереваясь в очередной раз перетряхнуть кучу шмоток… и вдруг вспомнила! Я ведь сразу, чисто машинально забрала её отсюда и отнесла в сумку, а сумка сейчас – в холле, наверху! Медленно выпрямилась.
– Неужели нашла?
Можно было бы сострить что-нибудь в ответ, показать так сказать на прощание, что мне тоже палец в рот не клади… Но я представила, вдруг, как приезжаю домой в драных чулках, в чужой юбке и водолазке, за душой – последние двадцать тысяч рублей, а у подъезда, например, Савченко с Барбашиной целуются. Или бог с ними, с Барбашиной и Савченко, но, что если, скажем, захожу в комнату, а на моём кособоком кресле-кровати дядя Толя наяривает мамку? А что, по большому-то счёту, больше и негде. Её диван и так на подпорках стоит…
До меня дошёл лёгкий запах дыма и калёного железа. Огонь в камине уже вовсю трещал, не добавляя, а словно наоборот, приглушая свет бра, делая тени глубже, а отблески слюды на стенах загадочнее. Я окинула грот взглядом. Зарисовала, высекла в памяти каждую деталь, каждую красивость и небрежную роскошность. Когда-нибудь у меня тоже будет всё это. Может не точно такое, может не скоро, может не так легко, как хотелось бы… Но будет. И, сглотнув ком в горле, решительно направилась к выходу.
– Так что, нашла, что ли? – уточнил Денис.
Я промолчала, потому, что держала слёзы. Потому, что не хотела вступать в разговор, чтобы не слышать его голос, спокойный, слегка насмешливый тон. Когда же он выставил вперёд руку и, упершись ею в противоположный косяк, перекрыл мне проход – показалось, что пол под ногами качнулся.
– Пошла?
Я промолчала. Он заглядывал мне в лицо, а я всё ниже опускала голову и боялась даже дышать, чтобы не шмыгнуть невзначай носом и не выдать себя.
– Давай! Скатертью дорожка! – он убрал руку, но вдруг вернул на место. – Слушай, ну а всё-таки… Ты же сама захотела встретиться, сама согласилась приехать. А теперь заднюю врубаешь. Какое-то идиотское динамо, не находишь?
Натянутое молчание, неловкость, недосказанность. Волоски по всему телу дыбом, словно я попала в электрическое поле… А он обхватил обеими руками моё лицо, заставляя смотреть на него.
– Я тебе кто – пацан, что ли? – голос злой, даже яростный.
По моей щеке скользнула слеза. Слава богу одна, но, мать её, такая предательская! Денис рывком поднял меня, посадил себе на бёдра, силой вжал в косяк. Он не скрывал своего желания, и я его, конечно, почувствовала. Стояк в мягких кальсонах, это вам не бугор в плотных джинсах…
– Всё, официальная часть выебонов окончена, надеюсь? – он буравил меня взглядом, требуя ответа, но я лишь опускала глаза, и от этого он ещё больше бесился. – Ну ладно… теперь моя очередь развлекаться!
Подхватил под задницу и словно охотник добычу, уволок в своё логово. Опустился на колени перед камином и, усадив верхом на себя, без лишних церемоний стащил водолазку. Потом резко опрокинув на спину, навалился на меня сверху.
Это безумное чувство – когда тебя впервые в жизни прижимает к полу мужчина. А ты и хочешь, и боишься одновременно… Денис целовал мою шею так, словно собирался сожрать её и при этом мягко, но настойчиво тёрся членом о безнадёжно промокшую уже промежность. Скользнул губами по ключицам, спустился к грудям. Сжал в ладонях, зарылся в них лицом – посасывая, покусывая, утробно рыча, словно кот над пойманной мышкой.
А я… Я так хотела закинуть ноги ему на спину, найти его губы и целовать, целовать, выгибая спину, поводя бёдрами от возбуждения, от невероятного кайфа – мужское тело на моём! Я хотела этого, собиралась с духом, чтобы рискнуть… Но на деле просто лежала, закинув руки за голову, и стеснялась показаться смешной. Бревно, короче. Вот и Денис оторвался от сисек, обидно ухмыльнулся:
– Ну ты хоть за член возьмись, что ли?
Сбесил! И я всё-таки вцепилась в его шею, потянула на себя и наконец, поймала его губы. Такие жадные, сладострастные и вкусные… Денис опустил руку и сам вынул член из штанов. Теперь он упирался прямо мне между ног, и промокшее чёрное кружево трусиков защищало меня от случайного проникновения, но не от упругих касаний, заставляющих подаваться навстречу, ловя пугающе приятные волны возбуждения…
– А я ведь до сих пор помню тот раз за «Удачей», – шепнул Денис и отвалился на спину. – Повторишь?
Я перебралась к нему в ноги, спустила кальсоны ещё ниже, высвобождая подобравшиеся от возбуждения яички. Лизнула глянцевую головку, тут же сошла с ума от её совершенно невероятной нежности и вкуса и отдалась инстинктам.
