Стася Андриевская
«Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность
Глава 20
Вышла, само собою, возле Лёшкиного дома. Чисто машинально глянула на окна – едва заметно теплится окно комнаты тёти Светы, а в кухне и в зале темно. Странно, вроде рано ещё спать ложиться. Гуляет? Интересно с кем… Стоп! А не пофиг ли мне?
Общага встретила привычным затхлым теплом и темнотой. Как будто некому свет включить, быдло, блин. Раздражённо щёлкнув выключателем, я прошла по ненавистному коридору, машинально дёрнула ручку своей двери и даже не сразу поняла, что она вообще-то, должна быть заперта. И только войдя в комнату, мягко говоря охренела.
На мамкином диване, с бутылочкой «Жигулёвского» сидел дядя Толя. Мирно, так, по-вечернему, смотрел телек.
– Не поняла…
– А, Людок, где ходишь? Время – десять почти. Следующий раз предупреждай до скольки гуляешь, и где тебя искать, если что.
– В смысле?.. Вы что здесь делаете?!
– А мать не сказала тебе? Я ж теперь с вами жить буду. А мою комнату буду сдавать. Лишняя деньга разве помешает? Ну… – он посмотрел на меня так, словно я тупица. – Сама подумай, не могу же я вас с Танюхой в квартиру бывшей жены привести? Жена-то – хрен с ней, но там же и дети наши живут. Каков будет папка, а?
– Та-а-ак… – я медленно, давая себе время на то, чтобы успокоиться и не сорваться сходу на скандал, сняла пуховик. Неспешно повесила его на вешалку. Однако, несмотря на попытку сдержаться, внутри меня уже вовсю колотило, бешенство требовало выхода. Я распахнула дверь. – Выметайтесь! Давайте, давайте! Я вас не звала и согласия жить с вами не давала. А когда мать приедет – ещё посмотрим…
Толик рассмеялся своим фирменным надсадным, переходящим в кашель смехом и протянул мне бутылку:
– На, прибери пока, а завтра сдай. А на счёт проживания – это я с Танюхой договаривался, с ней же и обратно раздоговариваться буду. Ты, вот, когда будешь жрать сосиски, купленные на бабки со съёмной комнаты, тогда ещё спасибо мне скажешь! А сейчас чего с тобой говорить – ты ж иждивенка, Людок! Здоровая кобыла, а у матери на шее сидишь. Не стыдно?
Я выскочила в коридор, в сердцах хлопнула за собой дверью – аж штукатурка посыпалась, и из шестой комнаты тут же выглянула тётя Зина.
– Людка, у тебя всё нормально? – Окинула меня изучающим взглядом. – Эт откуда это ты такая нарядная? Фифа прям! – Скользнула в коридор, подцепила меня под локоть и заговорщически понизила голос: – А это кто у тебя там, жених что ли? Мать, значит, за порог, а ты сразу это? – Подмигнула. – Да ты не бойсь, не расскажу, что я не понимаю, дело же молодое!
– Да, блин, тёть Зин, вы думаете, что говорите? Это мамкин жених!
Сказала и тут же пожалела. Сегодня ты ей пытаешься объяснить, а завтра – один хрен, в сплетнях, как в говне. Тем более такая благодатная тема, как мужик мамки живущий с дочкой. Фу, блин! Вырвала руку, бросилась в дальний конец коридора, к сортиру.
Заперлась в вонючей комнатушке, прильнула лбом к холодному, замазанному синей краской стеклу. Бля-я-я, ну вот что делать? Что, что… Прямо завтра валить в Разгуляевку, больше нечего… И вдруг аж ледяным потом обдало – сумку-то оставила в комнате, а в сумке – пятьсот тысяч, подаренные Денисом!
С трудом справившись с тугим шпингалетом, ринулась к своей комнате и замерла: навстречу шёл Лёшка. Увидев меня, он тоже обалдел. Замедлил шаг, а потом и вовсе встал. Растерянно помял в руках коробочку в блестящей бумаге с красным бантом.
– Интересно… Куда это ты намылилась на ночь глядя?
– Ага, можешь не здороваться, Лёш. Подумаешь, мелочи какие!
Он разглядывал меня, поигрывал скулами, и меня вдруг понесло:
– Ну чего молчишь, Савченко, нравлюсь что ли?
Из кухни за его спиной тут же выглянула Барбашина. Увидела Лёшку, заметно занервничала и скрылась обратно.
– И всё-таки, куда собралась? – ревниво поджал он губы.
– А какая разница? Ну, может, на свидание, может, на работу. Может, уезжаю я отсюда, за границу, например? Познакомилась с иностранцем и вот – переезжаю. Только тебе-то какое дело… теперь?
– Люд, давай не будем снова! Ну правда, надоело уже – как два идиота! Взрослые люди, а поговорить нормально не можем.
– Ну, давай поговорим нормально. – Я демонстративно сложила руки на груди и, рискуя замарать свой брендовый прикид, опёрлась плечом о стену. – Только, честно сказать, не вижу общих тем. Но ты говори, говори. Мало ли…
– Я завтра на соревнования должен ехать…
– А, так тебя благословить? Благословляю! Желаю тебе вернуться с целым носом. Всё?
– Ну выслушай ты! – он старательно не замечал моего язвительного тона, сдерживал раздражение, но было видно, каких усилий это ему стоило. – Блин, я не знаю… Может, к тебе зайдём, чего мы в коридоре?
О да, отличная идея! Вы с Толиком оба будете рады знакомству!
– Нет, не зайдём, Савченко! И вообще – я спешу. Ну? Ты едешь на соревнования. Я тут причём?
Мы сцепились взглядами, и, было бы больше времени, он бы меня, наверное, спалил своим. Помолчал, гневно трепеща ноздрями.
– А знаешь, Кобыркова, ни при чём! Просто шёл мимо.
– Какая прелесть! Просто шёл мимо… Ну-ну… И что там, открыточка и плюшевый зайка? – я дёрнула бровями, указывая на коробку. – Ты уверен, что это актуально для «взрослых людей»?
Он сжал её в пальцах – сильно, до противного хруста обёрточной бумаги. Помолчал, глядя на красный бант, и, окатив меня внезапно похолодевшим взглядом, криво усмехнулся:
– А это не тебе. Это… Наташке!
С-сука! В горле у меня резко запершило – не вздохнуть свободно, взгляд заметался по коридору, словно ища спасительную опору. Так, спокойно! Спокойно… Невероятным усилием натянула презрительную усмешку:
– Да-а-а? Так она, если что, в другом крыле живёт. Попутал тропинки, Савченко! Опять попутал, прикольно, правда? Хотел трахнуть одну – трахнул другую. Хотел поздравить одну – припёрся к другой… – И, не давая ему возможности ответить, крикнула: – Наташ? Барбашина!
Она мгновенно выскочила из кухни.
– Слышь, тут к тебе дедушка Мороз пришёл. Ты это, следи за ним что ли, а то уведут ненароком, а он и не заметит разницы. За ним это водится, ага.
***
Почти всю ночь не спала.
Во-первых – непривычный, тошнотворный запах мужика в комнате.
Во-вторых – я что, и правда думала, что мать у меня сильно храпит, да?! Вот наивная…
Ну и в-третьих – мне постоянно казалось, что Толик крадётся к моей постели, и я пыталась оставаться в сознании, чтобы защищаться от его домогательств, если что.
Проснулась с острой болью в шее и немыми руками, и оказалось, что я, как легла, замотавшись в одеяло, забившись в уголок кресла – так и пролежала, не меняя положения, до самого утра. В одежде, конечно. Да не просто в одежде – в джинсах и застёгнутой до самого подбородка олимпийке.
Толика в комнате не было. Первым делом проверив сумку с деньгами, я вскочила, включила свет. Диван матери не собран, но постель свёрнута, лежит аккуратной стопкой.
Схватила щётку с пастой, выскочила на кухню. А «папочка» там – яичницу жарит! Деловой, такой: передничек, полотенце через плечо. На столе хлеб, кетчуп. Он что, не в курсе, что на общажных кухнях не едят – только готовят? Обернулся.
– О, Людка! Как раз к столу. Садись, я сейчас ещё поджарю.
Ого… Даже неловко отказывать, если честно. Благо на кухню один за другим стали приходить соседи, потянулись разговоры, знакомства с Толиком, его объяснения, что он теперь «Танюшкин муж». Ага, блин, муж…
А потом ещё и Барбашина заявилась. Спрашивается – эта-то чего подорвалась в такую рань? Я сделала вид, что сильно занята своими ногтями, а она с видом золотой королевны проплыла мимо и даже не поздоровалась. Вот коза!
Это её поведение задело, но исключительно потому, что идея словно была украдена у меня. Это я, увидев Барбашину, поняла, вдруг, что она для меня больше не существует. Это я хотела демонстративно проигнорировать её приветствие…
Но с другой стороны – а не похрен ли мне?
***
Так получилось, что на работу мы с Толиком вышли одновременно. Ну и дальше тоже пошли вместе. Нет, я могла бы конечно, слинять пораньше или пойти другим путём, но…
– Дядь Толь… Я хочу к бабушке поехать.
– Разрешения что ли спрашиваешь? Сразу надо было ехать, а мать тут оставить. Представь только, сколько денег – ей на проезд, тебе на проезд, а сколько нервов? И всё потому, что ты овца круженная, когда уже мозгов наберёшься?
Эту тираду я тупо проигнорировала.
– Дядь Толь, а вы можете сегодня с обеда и завтра за меня отработать, чтобы Раиса Николаевна Федорке эти дни не отдала?
Фирменный клокочущий смех. Я сжалась от отвращения и напряжённого ожидания – если не согласится, придётся либо до первого числа с ним в комнате жить, либо соглашаться на отпуск за свой счёт для матери и всё-таки ехать сегодня. Толик наконец просмеялся, смачно отхаркнул.
– Я отработаю, но только с Райкой ты сама договариваться будешь! Она злобная тётка, не люблю таких.
– Да, да, дядь Толь! Прямо сейчас поговорю. Спасибо вам большое!
– И что б работу нашла себе, ясно?
– Хорошо, я как вернусь от бабушки – сразу буду искать.
– Во-во. Давно пора. На тебе ж пахать можно, вон, кобыла какая!
Он неожиданно ухватил меня за талию, притянул к себе. Я шарахнулась. Хотела обматерить, но вовремя сдержалась. Просто, ускорив шаг, быстро вырвалась вперёд и, свернув за угол, побежала.
Я всё-таки уговорила Раису Николаевну на замену меня Толиком на эти два дня и пообещала, что четвёртого с утра, как только магазин откроется после праздников, буду на месте. И вроде всё нормально… но всё равно как-то не так.
Денис сказал: «Когда найду время» А если его приспичит, например, второго января? Или наоборот – двадцать второго? В первом случае я уже не смогу предупредить Ольгу куда уехала и когда вернусь. А во втором – мне что же, жить всё это время с Толиком, чтобы не пропустить её визит? Та ещё перспективка.
Но ещё тревожнее было от того, что Денис сказал «Разберусь». То есть, он на самом-то деле, не обещал, что ко мне приедет именно Ольга, а значит – может и Рыжего, например, послать или ещё кого. А может и сам заявиться. Куда? Да к Лёшке конечно же, куда ещё?
Этот страх вымораживал, а муторная ночь отдавалась тошнотой и тяжестью в затылке. В груди – будто струна натянута, так пронзительно звенела в сердце тревога. Неопределённость и ложь. Невыносимо. Не лучше ли сразу исчезнуть с радаров Дениса и карабкаться по жизни самой, чем изнывать от постоянного напряжения и ожидания его грозного «Я говорил, что терпеть не могу, когда мне брешут?!» Ужас.
Пятьсот тысяч. Допустим, сто – сто пятьдесят выделить на поездку в Разгуляевку – дорога там, лекарства и всякое, по мелочи… Остаётся триста пятьдесят – четыреста. Это как зарплата уборщицы, ну, полторы. На комнату в общаге, на первый месяц, плюс макароны на зватрак-обед-ужин хватит. Еще можно продать новый костюм и полусапожки. Тысяч двести – двести пятьдесят должно выгореть. А ещё тёплые штаны Денчика. Допустим полтос. На первое время деньги есть. А там, если сразу работу не найду, можно будет вернуться к семечкам и сигаретам, или, например, продавцом на рынок податься. Там, говорят, текучка, всегда кадры нужны. Правда с технарём тогда засада, конечно. Но, с другой стороны, можно ведь сначала подняться немного, а потом уже браться за учёбу? Это в любом случае лучше, чем на двадцати квадратах… с Толиком.
***
До автобуса на Разгуляевку оставалось полтора часа. Я быстро собрала сумку с вещами, но кажется, что-то забыла… Что-то такое, о чём думала всю дорогу от магазина до дома и всё время держала в голове собираясь… И вот забыла. Ладно. Значит не больно-то и надо. Главное деньги и документы. Но уже пройдя почти шесть кварталов в сторону автобусной остановки, вспомнила – костюм!
Как и все адекватные общажные женщины, вещи, в которых предстояло появляться в приличных местах, я хранила между оконными рамами, чтобы не пропитались характерной вонью. Конечно, жителям вторых этажей было проще, они вообще вывешивали пакеты со шмотками за окно, но в моём случае это был не вариант – сразу бы увели местные алкаши или наркоманы. Однако и оставлять надолго между рамами опасно – всё могло закончиться разбитым стеклом и всё той же кражей.
Остановилась. Вернуться? Это минут пятнадцать в одну сторону, а время поджимает. Хотя, если бегом… Твою же мать!
Перекинула сумку через плечо и кинулась обратно. Выскочила из-за угла шестнадцатого дома, где позавчера прорвало отопление, поскользнулась и, проехавшись на заднице, едва не угодила под ауди цвета шампанского. Боярская опустила стекло:
– Зашибись! Мне до полного счастья только трупа твоего под своими колёсами не хватало! Иди сюда. Только отряхнись нормально…
Как только я забралась в салон, тут же наехала:
– Где ты ходишь-то? Мне там тётка какая-то настоящий допрос устроила: к кому, зачем, почему… Толстая такая, волосы оранжевые. Родственница что ли?
– Ты что, была у меня?
– А то! Постояла под дверью, провонялась вся… – она уткнулась носом в воротник шубки.
– Ну так, извиняйте. Я ж не знала, что ты сегодня приедешь, да ещё и с утра пораньше.
– Здрас-с-ти! А когда я должна была приехать, если поезд в ночь? А мне ещё билеты надо успеть выкупить.
– Какой поезд?
Она кинула на меня недовольный взгляд, пожала плечами:
– В Сочи, куда ещё.
Сердце подпрыгнуло и замерло. Нет, это, конечно, ненормально – вот так, без предупреждения ставить перед фактом, как будто я обязана была сидеть у окошка и ждать его, как ясно солнышко, но…
– В Сочи?!
– Только не втирай мне, что забыла, ладно? Лучше объясни, ну вот почему не Турция? Недожала?
– Я… Просто у меня загранпаспорта нету!
– Пф… Ну, сама тогда виновата. Вы даже поедете, как простые смертные, в общем купе. Скажи спасибо, хоть нижние полки для вас припасли.
Общее купе, нижние полки? Да я готова была ехать туда даже на крыше или вообще – пешком идти! Просто невероятно… Сочи! А ведь могла полениться и не вернуться за костюмом. Сидела бы сейчас в автобусе на Разгуляевку… Страшно даже подумать!
– Так… – мысли заметались. – А что мне с собой взять? Купальник, наверное, не нужен?
– Ну вообще, при гостинице есть бассейн, но не факт, что он будет работать. Слушай, что за вопросы вообще? Тебе сколько лет? Просто возьми нормального шмотья на три дня и всё! И не кипиши, иначе забудешь что-нибудь.
– Ага… Только у меня нет нормального шмотья! Кстати, Денис говорил, что по таким вопросам я могу обращаться к тебе.
– Издеваешься?
– Нет. Сказал, что деньги всё равно из его кармана.
– Зашибись!
– Ну, как есть. Только дело в том, что даже если ты дашь мне бабла, я всё равно не очень-то теперь понимаю, что покупать. На вас ведь не угодишь.
– Детский сад, честное слово, – Ольга раздражённо закатила глаза. – Просто голову включи и не гонись за блёстками, равняйся на американские фильмы. Помпезные наряды тоже не нужны, но красивое платьице для новогодней ночи обязательно. А в остальном ничего особенного: нормальные джинсы, пару кофточек на смену. Сексуальное бельё, само собой. Ещё раз говорю, вы едете туда как обычные туристы, ясно? Не будет тебе там светских раутов, чёрной икры и джакузи с шампанским. У вас и гостиница-то всего лишь три звезды. Но зато вы будете там только вдвоём, даже без охраны. Так что Денис должен приехать в прямом смысле довольным и затраханным, усекла? А теперь давай паспорт, а сама шуруй в ЦУМ. Ирину Степановну помнишь? Скажешь ей, что от меня, объяснишь ситуацию, она поможет подобрать что надо. Ну? Шевелись, чего сидишь.
– А деньги?
– Молодец, девочка, далеко пойдёшь! Но для начала уясни, что хорошая рекомендация стоит дороже денег. У тебя теперь есть моя. Это понятно?
Глава 21
Ну, во-первых, я впервые ехала в поезде дальнего следования. Во-вторых – впервые вырвалась куда-то из своего привычного мира, и теперь мне казалось, будто внезапно рухнули стены реальности, а за ними открылся бесконечный горизонт новых возможностей. Ну и в-третьих – Денис.
И вот что интересно – в тот момент, он действительно был всего лишь «в-третьих».
…Около десяти вечера вошли в купе. В попутчики нам достались два дядьки, налегающие на водочку и жареную курочку с солёными огурцами. Пообщались, выяснилось, что они в пути уже с утра. Выпивали, похоже, тоже с утра. Но, в общем, были смирными, даже забавными. Денис отказался от предложения стать третьим, вытащил меня в коридор.
За окном мелькали огни пригорода, колёса стучали: тук-тук – тук-тук… тук-тук – тук-тук… Пахло чем-то незнакомым, но я сразу поняла, что это запах приключений и новой жизни. Денис обнимал меня со спины, мы оба молчали, и это было так здорово!
Часов около двенадцати наши попутчики уже вовсю храпели, да и хождение других пассажиров по коридору тоже прекратилось. Всё погрузилось в тишину и только: тук-тук – тук-тук… тук-тук – тук-тук…
Денис переоделся в шорты и футболку прямо в купе, а мне пришлось идти в туалет. А ещё, я даже не подумала о том, что для поезда надо было бы взять лосины с футболкой, поэтому у меня был только коротенький полупрозрачный халатик и атласная ночная сорочка под леопарда, больше похожая на мини-платье с тонкими бретельками. Шикарный комплект, страшно даже представить, сколько он стоил, но Ирина Степановна действительно вручила мне его, а вместе с ним и кучу других шикарных шмоток, даже не заикаясь о деньгах. И это тоже было началом какой-то новой жизни.
Когда вошла в купе, Денис плотоядно улыбнулся и, не удержавшись, погладил мою задницу. А я и так, с самого момента нашей встречи, невольно думала только об одном, аж трусы промокли, а тут и вовсе – разгорелась.
Завтра. Всё будет завтра. Но блин, как дождаться-то этого завтра? И как, спрашивается, я жила без этого раньше?
Конечно, мы с Денисом посидели на одной полке. Ну конечно были сводящие с ума поцелуи и откровенные прикосновения… А потом один из попутчиков проснулся и полез вниз, кажется, даже не заметив, как мы, словно нашкодившие подростки, бросились по своим местам, и вышел из купе. Через пару минут вернулся. «Дико извиняясь», попросил выключить свет. «Если не затруднит, конечно, ребят…»
Дениса не затруднило. Пришлось ложиться. Второй попутчик тоже проснулся, они пьяно перебросились друг с другом парочкой фраз, почти неразличимых в стуке колёс, и замолчали, но всё ещё продолжали возиться.
Я смотрела на мельтешащие по потолку отсветы и думала о Денисе. Чувствовала его присутствие. Оно жгло меня, изводило. Тело сбесилось, требуя близости – вот прямо сейчас, немедленно! Мозг отказывался играть по правилам приличия, нашёптывая: «Ну темно же… Шмыгни к нему на полку, кто увидит-то? Эти? Да они пьяные, и вообще – не пофиг ли? Завтра выйдут на своей станции, и поминай, как звали…» Но был ещё Денис и его мнение. Что он тогда обо мне подумает?
А тело требовало разрядки – аж до щекотки в носу. Медленно, боясь случайно не выдать себя, я поменяла позу и забралась пальцами под трусики. Мокро, скользко, налито желанием. Потихоньку, чтобы никто не увидел… Интересно, Денис уже спит? Вспомнились его руки, его тело, прижимающее меня к колкому меху. Пальчик осторожно шнырял туда, где после последней встречи на базе всё было как-то иначе… Завтра. Завтра узнаю, каково это, когда без боли и стеснения. Когда не палец, а…
Какой-то пронзительный, истошный не то вскрик, не то хохот распорол вдруг перевитую стуком колёс тишину. Я дёрнулась, замерла в ужасе. И тут звук повторился, но чуть тише… Твою мать! Первое место по художественному храпу попутчику с правой верхней полки!
Нервно, беззвучно рассмеялась. Вот это я понимаю, адреналиновый взрыв! Даже звёздочки перед глазами закружили, и, сменившись противной слабостью под коленками, отступил маячивший на кончиках пальцев оргазм. Так и до инфаркта недалеко!
Ноги, возле самой щиколотки что-то коснулось. Я вздрогнула. Поползло выше… Дыхание тут же сбилось, словно воздух кончился. Денис!
Он молчком полз пальцами своей ноги по моей: пощипывал, поглаживал… и вдруг убрал. Ах, так? Я сунулась к нему. Захватила пальцами волосы на ноге, потянула, потом ещё… В ответ он протянул свою и где-то на нейтральной территории – в аккурат между двумя полками, началась немая борьба ног. Было в этом что-то залихватски дурацкое, и в тоже время безумно эротичное.
Практически в полной темноте я разглядела его протянутую ко мне руку. Переплелись пальцами, и Денис потянул меня на себя. Я с готовностью поддалась и сразу угодила в его объятия – такие же нетерпеливые, как и моё собственное желание. Он сходу развернул меня животом вниз, подмял под себя… Твёрдый горячий член скользнул по желобку между ягодиц и ниже. Я инстинктивно прогнула поясницу… И застонала, уткнувшись лицом в подушку, так, что бы ни звука, потому, что молчать самой… Нет, не реально!
Денис двигался медленно и осторожно, но входил при этом так глубоко, что я чувствовала, как член, тараня мой пах изнутри, раз за разом упирается в жёсткую постель. Больновато, но так сладко… И так мало! Я прогибалась, двигалась ему навстречу, а Денис только посмеивался мне в ухо:
– Чшш… Да тихо ты… Всю контору спалишь…
Я оторвала лицо от подушки и, повернув голову, уперлась носом в его щёку:
– Не могу… не могу-у-у… ум-м-м… Хочу!
Он поймал мои губы поцелуем – кособоким и неловким, но от этого ещё более возбуждающим.
– Пойдём! Только тихо…
Два безумца! Ладно я – молодо-зелено-безмозгло, но он-то? Выскочили в коридор, ослепли на мгновенье от света, и, не задерживаясь, кинулись к туалету. Занято!
Денис толкнул дверь, увлекая меня в тамбур, но не остановился, проскочил дальше. Оттуда – через весь следующий вагон, к другому туалету… Но, прости Господи, уж не знаю, что ел последний посетитель этой комнатки… романтики при таком аромате никакой. Мы рассмеялись – истерично, практически до слёз, теряя силы и погружаясь в какой-то транс… и скользнули в следующий тамбур.
Удача улыбается тому, кто настойчив – здесь и без того тусклая лампочка светила совсем уж на последнем издыхании, практически никак. Денис сходу развернул меня лицом к уличной двери, впечатал в неё нетерпеливой силой, вынуждая ухватиться за крашеную обрешётку стекла, и вошёл – без лишней жеманности, без ненужных поглаживаний. Долбил так, словно у него на всё про всё была минута и ни секундой больше.
Колеса: тук-тук – тук-тук… тук-тук – тук-тук… И я – то ли пищащая, то ли рычащая… Изнывающая, истекающая, ходящая по краю… Получившая желаемое, но не умеющая добраться до пика. И всё же – безусловно счастливая, поверженная обоюдным безумием… Каким-то чутьём, словно в голове сработал таймер «Пора!» уловила подходящий момент, выгнулась, закричала, имитируя оргазм… Денис почти замер, давая мне испить наслаждение до капли, потом развернул к себе, прильнул поцелуем. Боже, какой же это кайф! Потом, потом будет иначе, по-настоящему, а сейчас мне и так хорошо, потому, что хорошо ему….
Я не заставила себя просить, или даже намекать – сама присела, обняла губами его пылающую плоть. Его вкус, мой вкус… его запах, мой запах… Безумие, жажда соития, потребность почувствовать, уловить его оргазм…
Дверь с грохотом распахнулась, и в тамбур ввалился какой-то мужик. Мы, все трое, замерли: я, по-прежнему сидящая на корточках, Денис запустивший пальцы в мои волосы… и привыкающий к полутьме, присматривающийся к непонятной парочке, случайный прохожий. Разобрался вдруг, расцвёл улыбкой до ушей:
– Братан… братан, во! – сразу обеими руками показал Денису по большому пальцу. – От души, братан! Во!
Денис молча развёл руками, призывая мужика очнуться от шока. И тот прижал, наконец, ладони к груди:
– Я извиняюсь, братан! Всё, всё, извиняюсь! – и ломанулся обратно в вагон.
Сердце билось отчаянно. Секундная пауза, молчание… И мы рассмеялись. Безудержное веселье, не отступило, наоборот – перешло в какое-то наваждение. Что это блин?!
Денис потянул меня кверху, но я капризно сбросила его руку и вернулась к поцелуям, к обладанию, к своей личной магии – возбуждаясь от того, что делаю, от того, как теряет контроль мой мужчина, чувствуя как на него накатывают, перехлёстывая одну другой волны наслаждения, и вот, вот…
Я не услышала, как Денис застонал, но почувствовала вибрацию этого стона, разлившуюся по его телу. Обжигающая, чуть горьковатая сперма брызнула в нёбо, растеклась по языку, скользнула, вызывая лёгкое першение, в горло. Я не задумываясь проглотила, успокоила вздрагивающую плоть мягким посасыванием, дождалась, пока немного обмякнет… Поднялась.
Денис стоял, привалившись спиной к стене, чуть задрав голову, и смотрел на меня задумчиво, даже слегка мечтательно, словно находился где-то в параллельной реальности.
Я обняла его, уткнувшись носом в шею под подбородком. Скользнула бедром между его ног. Да, я была довольна, морально осчастливлена, но тело… Вкус спермы на языке возбуждал как-то по-особенному, и, чего уж скрывать, тоже хотелось кончить. Потёрлась промежностью об его бедро, он довольно усмехнулся:
– Кошечка моя похотливая.
Это подхлестнуло меня ещё сильнее. Я прижалась теснее, тиранулсь настойчивее.
– Мяу…
Он чуть отстранился:
– Ты что сглотнула?
Я даже испугалась – мало ли, может нельзя? Ну, не в смысле – вредно для здоровья, конечно, а не принято лично у Дениса, велел же сплюнуть тогда, за клубом… Растерянно кивнула. Он прижал меня к себе, обнял крепко, словно боясь упустить… И вдруг взял лицо в ладони, прижался лбом ко лбу:
– Откуда ты такая взялась, а?
Я потёрлась щекой об его щетину. Сложно было решиться, даже как-то стыдно, но…
– Я хочу ещё.
Он рассмеялся – немного устало, чуть снисходительно:
– Ещё? – зарылся пальцами в мои волосы. – Я ж не пацан уже, чтоб раз за разом. Мне время нужно, хотя бы часик, а лучше до утра…
Я растерянно кивнула. А он склонился, зацеловывая шею и грудь:
– Девочка моя, ненасытная… Ну вот что ты со мной делаешь, а? Как пацана какого-то, честное слово… – и, прижав меня спиной к стене, опустился на колени.
Невероятно, жарко, развратно. Он вылизывал меня как тающее мороженное, с таким наслаждением, что даже просто смотреть на него вот так, сверху вниз – на его мощные плечи, обнимающие мои бёдра, и коротко стриженную, брутальную макушку между ними – да уже только от этого можно было кончить! Нежнее языка разве может быть что-то ещё? А ещё само понимание того что происходит… И я выгнулась, судорожно прижимая его голову ещё плотнее.
– У-у-уммм…
Оргазм был настолько ярким, что даже слегка заложило уши и безвольно подогнулись колени…
Потом мы лежали в обнимку на моей полке – в тесноте, да не в обиде. Денис тихо посапывал во сне, а я всё думала, неужели это действительно происходит со мной? Это действительно поезд, мчащий меня на свободу, к неведомому морю? Это правда Я – с дрожью в руках и ногах, со сладко ноющим низом живота? Это действительно МЕНЯ обнимает мужчина? Обнимает нежно, заботливо, прикрывая сильным телом, крепкими руками от чужих взглядов, от невзгод и одиночества?
Господи, что это – премия или аванс?
