Станислав Анатольевич Фетисов
ПиДЗа
Глава 2
Калининград
31 декабря 2023 года
– Зай, закрой глаза и иди сюда, – заговорщицким тоном позвала из кухни Алина.
– Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы, – улыбнулся Костя, глядя на спящую малышню.
– Не выпендривайся, сегодня новый год.
Костя поправил Дашке одеяло и вышел из комнаты, прикрыв дверь. Он закрыл глаза и пошел в кухню, где даже через опущенные веки можно было видеть искрящуюся счастьем Алину. Она обожала делать сюрпризы.
– У меня для тебя квест, – смеющимся голосом тараторила Алинка, для пущей надежности повязав Косте на глаза шарф. – Итак, вытяни руки. Аккуратно. Трогай.
– Какие-то солдатики, или человечки, – ощупывая знакомые предметы, комментировал Костя. Эти колючие пластмасски обычно валялись под ногами по всей квартире.
– Да. Угадывай, кто это?
– Четыре больших и два поменьше.
– Да.
– Леди Баг, Супер кот, бегемотик…
– Да нет, засмеялась Алинка, – угадывай, кого я имею ими ввиду.
– А-а-а! Ну поменьше, это Машка и Дашка?
– Да.
– Тогда двое из больших, это мы.
– Да.
– Еще двое, э-э-э-э… папа и мама?
– Молодец! Теперь дальше. – Алинка сдвинула человечков в сторону и поставила перед Костей что-то жалобно скрипнувшее. – Трогай.
– Ну-у-у, это самолет, – ощупывая знакомую модель боинга, недавно склеенную им с Машкой, сразу узнал Костя.
– И-и-и?
– И, значит, мы, дети и родители, куда-то летим?
– Ага, давай дальше.
Костя потянулся рукой к новому предмету.
– Так. Это из бумаги? На сиськи похоже. Мы летим в Амстердам по стрип барам?
– Немножко в другую сторону, – усмехнувшись ответила Алина.
– Ну если ты хотела сделать Эльбрус, то у него не такие острые соски, э-э-э… вершины, я хотел сказать, – засмеялся Костя.
– Угадал! – Алина сдернула с его глаз повязку и улыбаясь протянула Косте два авиабилета, перетянутых подарочной лентой. – С Новым годом, любимый!
***
– Костян, дружище, привет! Видел-видел твое сообщение, не успел еще просто ответить, – весело и как всегда искренне обрадовался Антон звонку друга, – тут дел невпроворот! Инвесторы китайские понаехали… Ай, короче, что рассказывать! Сам ты как? Когда, говоришь, летите на Эльбрус?
– В начале марта. Вот собираем старую компанию: тебя, Аньку. Та, правда, тоже вся в работе. Хирург теперь, ты знал?
– Да, мы созванивались недавно. Будет кому нас в старости резать, – засмеялся Антон.
– Ну так что у тебя по времени?
– На пару дней точно вырвусь, а там посмотрим. Вы всей семьей, с детьми? – Антон говорил нарочито громко, переведя телефон в режим громкой связи. В трубке слышался шелест офисной бумаги.
– Да, полным составом. Хотели родителей еще взять, но у папы работа, а мама без него не полетит. Как твоя малышня?
– Олька жару дает. Тинейджер, че поделать? – усмехнулся Антон, – Димон мужиком растет. Юлюське вот только годик исполнился. Не вижу их, брат, работы много. Вся жизнь на колесах, туда-сюда мотаюсь. Бизнес.
– Так, – шутливо-приказной интонацией поставил точку Костя, – давай, подсуети там себе пробел на эти даты. Алина с Наташей пусть созвонятся, договорятся там по-своему, по-девчачьи, и все вместе отдохнем, а то сто лет уже не собирались.
– Добро, брат, договорились, надо развеяться! – согласился Антон.
***
С Антоном и Аней они познакомились около десяти лет назад. Костя тогда служил в армии. Пройдя очередные военные сборы, он еще на неделю остался в Приэльбрусье, чтоб встретить и показать горы, прилетевшей к нему в отпуск Алине.
По дороге к Терсколу, на повороте в Баксанское ущелье, ребята подобрали попутчиц, студентку Аню, и ее подругу Лену. Разговорившись в пути, Аня рассказала про одно горное озеро.
– Зай, а мы туда пойдем? – спросила Алина Костю.
– Вообще, у меня не было в планах, но если хочешь…
– Хочу, хочу, очень хочу! – по-детски затараторила она.
В итоге Костя пообещал составить девчонкам компанию, и вместе, как только Алина пройдет акклиматизацию, отправиться к озеру.
Через пару дней девчата созвонились и, встретившись в Верхнем Баксане, рано утром вышли в трекинг. К вечеру друзья добрались до желаемой цели. Разбив лагерь на поляне у водоема, пошли осматривать окрестности. За выступом соседнего хребта, в каменной ложбине, вырос палаточный городок группы туристов из Краснодара. Как принято, устроили общее чаепитие. Утром краснодарцы направились дальше, через перевал на север, оставив четверых друзей наедине с озером. К обеду разыгралась непогода. Поднявшийся ветер гнал сырые облака, разбивая их об угрюмые острые скалы. Внезапно из тумана выплыла яркая куртка молодого человека. Антон (так звали парня) добежал к их палаткам ровно за минуту до того, как ударил первый гром. Пережидая грозу, Антон рассказал, что работает гидом и что на Сылтранкель отправился изучить новый для себя маршрут.
Ливень закончился довольно быстро, чего не скажешь о дружбе Антона и Кости, длящейся по сей день. Поводом для дружбы послужила сломанная нога Лены. Девушка, отправившись ночью по женским делам, оступилась и повредила лодыжку. Перелом сделал невозможным ее самостоятельное передвижение. Мобильники не ловили, а спутниковой связи, конечно, ни у кого не оказалось, и помощи ждать было неоткуда. Костя и Антон почти сутки спускали Лену на самодельных носилках, пока спасатели не перехватили пострадавшую уже на подходе к поселку. Как известно, трудности сплачивают, а порой, как в случае с Антоном и Костей, делают случайное знакомство настоящей дружбой.
Антон, как и Костя, был семьянин. Как и у Кости, значимое место в его жизни занимали горы. Да и не только горы, вообще, все, что могло повышать адреналин. А еще у Антона была жилка бизнесмена. Соединив увлечение и работу, Антон довольно быстро сколотил туристическую фирму, подняв успешный бизнес. Костя тянулся за Антоном. Антон был не против. Они вместе ездили в экспедиции, взбирались на вершины, сплавлялись по рекам. Бежали, ползли, плыли, преодолевали…
Алина не только не отставала, но даже была инициатором и организатором многих приключений. Аня, хоть и реже в силу загруженности учебой, все же активно старалась принимать участие в регулярных сборах. А вот Лена, Анина подруга, не выдержав бешеный темп, постепенно отдалилась от неуемной компании. Наташка же, жена Антона, хоть и ездила за ними везде, но скорее была надежным тылом, оставаясь на подхвате в гостиницах, пока безбашенная четверка скачет где-нибудь по высоким скалам, в поисках приключений на свой зад.
Глава 3
Москва, аэропорт Домодедово
начало марта 2024 года
– Здарова! – Антон шел навстречу Косте, раскинув руки. На нем был яркий лыжный костюм.
– Привет Брат, не рано нарядился?
– Да не охота было с багажом возиться, решил вот по минималке, – Антон улыбался ровным рядом белых зубов. Своими движениями он напоминал легковесного боксера: худой, жилистый, он крепко пожал руку Кости, а другой приобнял его за плечо.
– Наташа не сильно расстроилась?
– Ты же знаешь, она все равно не по нашим делам. Вернемся, я ее с подружками на пару дней отправлю в санаторий. Спа там всякие. Да и с мелкой куда сейчас лететь? Ольке тоже из школы никак. Короче, нормально. Натуська у меня, сам знаешь, с головой. Все правильно понимает, – словно ставя точку, ответил Антон. Костя кивнул и улыбнувшись отвел глаза. Антону всегда хотелось, чтоб жена разделяла его увлечения, но Наталья была домоседкой, и ее мало интересовали «всякие там глупости». Костя это понимал.
– Привет, красотка! – Антон обнял подошедшую Алину. – Как мелкие, не обиделись?
– Ну так, Машка хотела, конечно, но когда узнала, сколько придется ходить по горам, даже обрадовалась, что дома остается. – Алина усмехнулась. – Мы же планировали с родителями лететь, мама с детьми бы посидела, но там у папы на работе завал, а мама без него не хочет.
– Короче, отдохнем, как в старые добрые, – подытожил Костя.
Тут Антон заприметил вдали беличий хвост Аньки:
– А вот и наша Аптечка!
Бодрой поступью отличницы, улыбаясь, к ним шагала уверенная в себе девушка. Спроси случайного прохожего, как она выглядела, он ответит разве что «невысокая, светленькая, в кепке». И вряд ли прохожий станет описывать Анину улыбку, но именно ее счастливая жизнерадостная улыбка мешала разглядеть Аню как следует.
Приятный женский голос динамиком громкоговорителя объявил о заканчивающейся регистрации на рейс Москва – Минеральные воды.
***
Пассажиры длинным хвостом выстроились у стойки выхода на посадку. Еще никого не пускали, но советская традиция постоять в очереди никуда не делась, занимая людей бесплатным аттракционом ожидания. Костя тоже порывался встать, но Алина и Антон, увлеченные Аниным рассказом, спокойно сидели на своих местах.
– Так что я сегодня и не спала почти, – закончила Аня историю о ночной смене, когда ей пришлось по частям собирать пару молодоженов, улетевших в обрыв с покрытого гололедом моста.
– Тебе жалко их? – спросила Алина.
– Кого?
– Ну людей, которых ты оперируешь. Там же с холодной головой надо. Я не смогла бы наверное, руки тряслись бы.
– Да привыкла я. Уже особо не парюсь. Только вот за детей до сих пор сердце щемит, – отмахнулась Аня, – в том году девчонку привезли, теперь вот подружились с ней, в гости ко мне приезжает.
Аня улыбнулась, потирая красные от недосыпа глаза.
– Расскажи, – попросила Алина.
– Мерзкая, конечно, история. Немало у нас такого. Синька – зло. Под утро уже позвонили, «срочно приезжай, старший хирург на операции, мол нужны твои руки». Ну я сорвалась, а там малолетка, от горшка два вершка. Белобрысая, размалевана, как сельская кукла. Юбка по самую эту, – Аня очертила себя ребром ладони, жестом показывая чуть ниже талии, – короче попытка изнасилования. Покусана, будто собаками. Избита, места живого нет. Потом уже я от ментов узнала всю историю.
– Маньяк? – спросила Алина.
– Мудак, – бросила Аня, – свинья пьяная. Юлька, девчонка эта, ее короче бомж в детстве выброшенную на свалке нашел. Прикиньте, подобрал, устроил как-то, воспитал, хату себе в деревне выбил. Вырастил в общем. В школу она ходила, как все дети. Только бомж тот на мусорном полигоне так и пасся, металл, бутылки собирал, а Юлька за ним вечно таскалась. А куда ей деваться? Она-то думала, что дед он ее. Короче там же на свалке и друзей себе нашла, тоже все из не пойми каких семей. Напоили девку на хате, сами куда-то свалили. Гулянка новая у них что ли нарисовалась. А эта мелкая так и осталась бухая спать в доме одного из пацанов. Ночью пришел его отчим, а там подарок такой для него лежит. Сука настолько пьяный был, что нихера у него не вышло. Избил только Юльку сильно, без сознания та лежала, пока под утро пасынок не возвратился. Пацан, увидел ту картину, схватился за нож. Двадцать три ножевых насчитали. Старший хирург, когда меня вызвали, как раз ту тварь оперировал. Жирная скотина так заплыла салом, что лезвие ножа не сильно повредило его органы. Ублюдка, еще живого доставили к нам. Слава Богу, от потери крови скончался. Хотя лучше б, наверное, выжил. Чтоб его там на зоне, так же как он ее… – замолчала Аня, – короче, выкарабкалась Юлька-пулька. Выходили мы дуру мелкую. Теперь вот подружайками стали, – улыбнулась Аня, – хочу, чтоб тоже на медика пошла учиться. Умная она, хоть и дерзкая зараза. Деда своего Будулаем зовет, – хохотнула Аня.
– Ну что, погнали? – поднялся Антон, – три часа и здравствуй, Кавказ!
Глава 4
Кабардино-Балкарская республика, поселок Эльбрус
начало марта 2024 года
– Антоша, привет дорогой, – крепко обнял Антона краснощекий тучный мужчина с обманчиво веселыми глазами.
– Павел Юрьевич, здравствуйте! С китайцами все идет как надо.
– О делах потом, – перебил его Юрьич, – давайте, располагайтесь. Светочка, – махнул Юрьич в сторону рецепции гостиничного комплекса, – ребятам три люкса. Правильно же? – обернулся он, – или вы вместе? – глядя на Антона и Аню, заговорщицки заулыбался Юрьич.
– Нет, нет, – чуть краснея, замотал головой Антон, – все правильно, нам три номера, и зачем люксы-то?
– Так! – привычным командным голосом, остановил его Юрьич. – Вы у меня в гостях, а гостям, как говорится, все самое лучшее, тем более сезон поуспокоился, места есть, так что не переживайте. Приехали отдыхать? Отдыхайте как положено, – хлопнув Антона по плечу, Юрьич широким жестом развел руки в стороны, показывая масштаб своей доброты.
Номера полностью соответствовали своему высокому званию «люкс». Но пышное убранство комнат с надменным камином и важным кожаным диваном меркло на фоне панорамных окон гостевого дома, которые усердно старались вместить в себя все необъятное, что было за их стеклами. Они, как кропотливый художник, выписывали бесконечное множество деталей, подчеркивая обычное и превращая его в волшебное. Сосновый лес сквозь оконные стекла наливался изумрудом. Извилистая речка Баксан, будто понимая, что за ней наблюдают, нарочито замедленно полировала и без того гладкие камни русла. А пирамидообразные горы с белыми папахами снега на вершинах, наверное, обиделись бы, если узнали, что вся их необъятность поместилась в оконную раму, размером два на четыре метра.
В Терскол друзья приехали затемно. Окна уже были зашторены и терпеливо ждали своего часа. Но их ожидание продлилось не долго. Утро на Кавказе наступает рано, и с первым солнцем, оконный нарциссизм, заслуженно получил свою порцию восхищения.
– Круто, – только и смог сказать Костя.
Алина сияла от счастья, спросонья бегая по номеру в нижнем белье. Она любовалась красотой, а заодно снимала видео для своего блога.
Зазвонил телефон.
Трубку поднял Костя:
– Тоха, выспался?
– Да не особо. – раздался хриплый голос Антона на том конце. – Ты же знаешь, первая ночь на высоте, такое себе развлечение! Давайте, пора на завтрак.
– Окей, десять минут. Аньке звонил?
– Она уже с прогулки пришла. Собственно меня и разбудила.
***
– Термосы взяли? – крикнула Алина, набирая кипяток из кулера в коридоре столовой.
Завтрак прошел вяло. Из-за акклиматизации есть не хотелось.
– Кофе или чай завариваешь? – спросила Алину Аня.
– Чай. Сбор из местных трав. Его попробую. Пахнет вкусно.
– А кофе есть? Не уснуть бы на трассе, – допив вторую чашку эспрессо, спросил Антон.
– Тоха, сердце не жалко?
– У нас Аптечка есть если что, – улыбаясь кивнул на Аню Антон.
Он еще в самом начале знакомства дал Аньке прозвище «Аптечка», за то что та неустанно болтала о своей учебе в медицинском институте.
– По машинам? – поднялся Костя, накидывая спортивный рюкзак на плечи.
***
Во вторник у подъемников очередей не наблюдалось. На склоне было малолюдно. Алина специально выбирала даты авиаперелета к началу рабочей недели, чтобы разминуться с «туристами выходного дня», большая часть из которых лезла на трассы только ради ярких фоточек, мешая кататься остальным.
Арендовав снаряжение и купив ски-пассы, друзья сели в кабинку современной канатной дороги.
– Я еще по службе в том вагончике ездил, – Костя показал пальцем на советскую канатку, где у станции выгоревшим пятном красной краски застыл похожий на трамвай фургон.
– Им до сих пор пользуются. В основном по техническим нуждам, – надевая солнцезащитные очки, отозвался Антон.
Солнце слепило глаза, как и пестрые костюмы лыжников.
Алина посмотрела на Костю:
– Сегодня только не гоняем! – она знала привычку мужа перебарщивать. – Разомнемся, продышимся, ок?
Костя улыбнулся и вопросительно поднял бровь.
– Глядите, Эльбрус открылся! – Аня взмахнула рукой, любуясь выплывающими из-за скалы вершинами. – Ни облачка! Погода – космос!
Мерный рокот стального каната, на котором висела поскрипывающая от качки кабинка, баюкал своей монотонностью. С каждой минутой подъема залетавший в форточку воздух становился морознее. Закладывало уши. Деревья со снежными шапками остались внизу, уступив место белым склонам, меж которых петляла прокатанная ратраками трасса. По бокам от трассы ровными зигзагами спускались следы лыж. На отвесной скале, черным зубом торчащей из снега, висело множество табличек. Надписей видно не было, но Костя знал, что на этих табличках выгравированы имена погибших на горе, многие из которых были фрирайдеры.
– По пухляку поедем? – спросил Антон у Кости.
– Там выше интереснее есть. От Мира вправо. Но вообще сегодня, думаю, на трассе катать. Давно не ездил. Ногам надо вспомнить.
Кабинка приближалась к первой пересадочной станции «Кругозор». Здесь открывался вид на уходящий до горизонта Кавказский хребет. Со стороны Грузии, нависнув над ледником «Семерка», застыли облака, не сумевшие преодолеть монолитную преграду.
Перехватив лыжи и гремя тяжелыми ботинками по перфорированному настилу платформы, друзья сели в новое купе канатки, которая потянула их на высоту три тысячи четыреста пятьдесят метров к станции «Мир».
– До «Приюта Одиннадцати», или сначала с «Мира» скатимся? – спросила Алина.
– Поехали сразу на «Приют», – ответила Аня, – погода шикарная, ветра нет, там и трасса хорошая.
Кабинка поднялась еще выше. Белый язык длинного склона больше не был закрыт хребтом. Загибаясь, он упирался в перевал, разделяющий два ущелья.
– Как-то туда ходили, – кивнул головой в сторону перевала Костя, – там на хребте до сих пор стоит платформа от немецкого пулемета. Даже надпись «Фольксваген» сохранилась.
– По службе? – спросил Антон.
– Да, на лыжах туда бегали, с ночевками.
– А спали в палатках? – поинтересовалась Аня.
– И в палатках и пещеры копали.
– В снегу?
– Да.
– Расскажи.
– Да все просто. Находили уклон. Вкапывались тоннелем вверх. Тогда теплый воздух не уходит. Там вычищали полость для ночлега. Ставили газовые горелки. Стенки пещеры от дыхания и газа обледеневают. Тепло не выветривается. Так что было вполне уютно. На улице минус 20, у нас плюс 5. Главное вентиляцию грамотно пробить, а то армейская колбаса в животе долго не живет, – усмехнулся Костя.
– А в туалет нормально по такому морозу?
– Мороз-то ладно, быстро дела свои сделал и застегнулся. Сложнее со снегом. Зимой наст наметает по нескольку метров. Если с лыж сойти, провалишься с головой. Когда поджимало по нормальному, приходилось сидя на полозьях справляться…
Еще одна пересадка. Правее от кабинок неподвижно застыли сиденья открытой кресельной канатки.
– На ней тоже ездил? – спросила Алина мужа.
– Да. Она и сейчас вроде летом работает. Со снарягой прикольно. Несколько раз видел, как у людей падали лыжи. Пешком за ними спускались.
Через десять минут резкий толчек тормоза обозначил конечную станцию подъема, Гара-Баши. Три тысячи семьсот пятьдесят метров над уровнем моря. Начальная точка большинства восходителей Эльбруса. Голова чуть плывет от низкого разряженного воздуха. Две вершины кажутся обманчиво близкими. Не сосчитать альпинистов, вмерзших в ледниковые трещины, безызвестно теперь укрытых трауром белого покрывала.
– Погнали? – Антон скользнул вниз, врезаясь кантами лыж в еще гладкую от прокатки ратраком трассу.
Глава 5
Кабардино-Балкарская республика, поляна Чегет
начало марта 2024 года
Антон поднял кружку пива:
– За первый день!
На улице было уже темно. Красные, обветренные, но счастливые лица гостей отражались в панорамных окнах маленького кафе, которое, казалось, нахрапом взяло свое место, растолкав локтями кряжистые домики и сувенирные лавки, корнями вросшие в поляну Чегет.
Официант принес очередной заказ.
– Как рука? – спросила у Кости Аня, глядя на его распухшую кисть.
– Все окей, просто ушиб, ты же лучше меня знаешь. Был бы перелом, не смог бы кружку держать.
– А я говорила, не нужно так гонять, – не удержалась от комментария Алина.
– Да ладно, просто упал.
– На Чегете сегодня сноубордиста откопали, – отпив половину кружки, сказал Антон, – повезло, что видели как его накрыло и, самое главное, где!
– Живой?
– Да, испугом отделался. Придавило немного. Еще до приезда спасателей туристы достали.
– Вот и что они туда лезут?! – спросила Алина. – Есть же трассы, зачем кататься там где опасно?
– Адреналин. В том и соль, – пожал плечами Антон.
– Соль в чем? В том, что можешь погибнуть в любую секунду?
– В общем да.
– Не понимаю я этого, – сказала Алина откусывая горячее хачапури с тянущейся ниткой сыра.
– К нам как-то мотоциклиста привезли, – начала рассказывать Аня, – по кускам собирали. В коме лежал четыре дня. Ехал по трассе, поймал головой майского жука. Спидометр застыл на 260. Дырка в шлеме, словно от пули. Как выжил, сама не понимаю. Повезло парню. Хорошо что трасса пустая была. Просто по асфальту прокрутило. Если б под встречку влетел, там без вариантов. Короче очухался он. Я с ним разговорилась: «Зачем, – спрашиваю, – тебе это надо»? А он улыбнулся и просто пожал плечами. «Дурак, – подумала я». И ему так сказала. А он и не спорил. Я ему че-то там про родителей подумать, про друзей. Каково им тебя, идиота, хоронить было бы? – заводилась Аня, – А сама понимаю, что такую хрень несу. А он мне: «Анна Анатольевна», – Аня округлила глаза. – Анна Анатольевна?! Серьезно?! – брови Ани, изогнувшись, поползли на лоб. – Какая на фиг Анна Анатольевна? – подчеркивая каждое слово, громко сказала Аня.
В глазах Ани больше не было привычного смеха. Она, помотав головой, медленно выдохнула.
– Переклинило меня тогда, – спокойно продолжила Аня. – Проревела в ординатарской полночи. Я и сама не заметила как «Анька» вдруг стала «Анной Анатольевной». Накатила тоска дикая. Думаю, пошло оно все… Взяла лист, ручку, начала заявление строчить, потом успокоилась, бросила. А через пару дней, – Аня кивнула в сторону подружки, – Алинка написала, в горы поехать. Короче, к чему я это все, – Аня потянулась за пивом, – прав пацан. Нужно чаще слать свою «Анну Анатольевну» в задницу и хотя бы иногда быть просто Анькой. Иначе эта «Анна Анатольевна» заведет потом себе с десяток котиков, чтоб вонь кошачьего толчка перебивала запах нафталина ее неудавшейся жизни, – Аня сделала долгий глоток, словно закончив тост.
– Пацан-то как? – спросила Алина, – замуж не звал?
– Не, – усмехнулась Аня, – на мотоцикле звал кататься. А че? Я согласилась. Не, реально! Приеду с гор, напишу ему.
– Анна Анатольевна, – подчеркнуто важным голосом позвал Антон, – не кажется ли тебе, что о котиках тоже кому-то нужно заботиться?
Аня толкнула Антона локтем в бок:
– У тебя с этим точно проблем не будет, – ответила она, пытаясь ущипнуть Антона, – песочек-то с тебя уже сыплется, как раз кошакам на туалеты пойдет.
За соседним столом загудела компания, звонко чокаясь пивными кружками. У всех коричневые обгоревшие лица. Впалые глаза, сильно уставший вид. У мужчин недельная щетина. У женщин тусклые волосы.
– За восхождение! За Эльбрус! За нас! Ура! Ура! Ура-а-а-а! – громко выкрикнул тост один из парней.
– Ура-а-а, – аплодируя, подхватили ребята и все посетители кафе.
Зимний поход на вершины Эльбруса, достоин двойной порции уважения.
***
– Давайте лучше канаткой вниз, – сказал Антон Алине и Ане.
Внезапный туман накрыл трассу. Снег падал крупными хлопьями, делая видимость нулевой.
– А вы? – спросила Алина.
– Мы прокатимся, – улыбнулся Костя.
– Может все-таки с нами?
Костя снисходительно посмотрел на жену.
– Не очкуй, мать.
Громкоговоритель оповестил о закрытии трассы через тридцать минут.
– Камера включена? – спросил Костя Антона, на шлеме которого красовалась новенькая GoPro
– Да, только все равно одно молоко.
– Облако пройдем, там появится видимость.
– Мы тогда в кафешке у шлагбаума будем ждать, – сказала Аня, перекручивая посадочный турникет.
– Ок, полчаса.
– Проверь, – Антон указал на рацию, закрепленную на лямке рюкзака друга.
Костя нажал кнопку:
– Прием.
Динамик хрипло повторил его голос.
– Давай до Мира, а там вправо по пухляку.
– Решил погонять?
– Да вроде за пару дней-то размялся, попробуем, – Антон оттолкнулся палками и скользнул вниз.
Снег лип к стеклам масок. Белая пелена была лишена ориентиров. Это похоже на свободное падение. И только скрип лыж, попеременно врезающихся в наледь трассы, все еще напоминал о существовании гравитации. Ниже метров на пятьсот, как и говорил Костя, облачность рассеялась, сделав видимость приемлемой. Свежевыпавший снег почти скрыл лыжную колею, уходящую с основной трассы на не подготовленный склон. Костя остановился.
– Уверен? – спросил он подъехавшего Антона.
– Да вон же накат! Крюком тянется. И дальше снова выходит к дороге. Не заблудимся, – ответил Антон.
– Ок.
Вдали громыхнуло. Может, это разошелся трещиной ледник, или обвалился слой фирна, рокотом предупреждая об опасности. Сквозь туман видно не было. Горы снова пытались говорить, но солнце не обманешь. Сегодня оно пристально смотрело в ущелье, заставляя туристов снимать пуховики. Нагретый к полудню воздух восходящим потоком взобрался на гору. Он быстро разогнал туман, очистив от него лыжную трассу. Теперь солнцу ничего не мешало наблюдать за представлением. Горы опять проиграли.
Антон ехал первым. Склон плавно спускался вниз, а затем снова набирал высоту, лениво вползая на холм толстым слоем снега. Костя видел, как Антон перенес вес тела на пятки, чтоб носки лыж не зарывались в сугроб. Проторенная кем-то лыжня двумя полосками каемок огибала холм, похожий на перевернутую собачью миску. Антон ускорившись съехал с наката и направился к вершине. Снежная пыль взмывала за его спиной, словно озлобленная мошкара. На подъеме Костя нагнал друга. Антон был на вершине, Костя на подошве возвышения, метрах в пятидесяти, ниже друга. Костя, посмотрел вверх. В освободившемся от облаков небе он видел красный шлем Антона. Костя хотел окликнуть друга, предложить сделать привал, но его опередил утробный звук, похожий на бас мощного сабвуфера. По вершине холма пробежала длинная трещина, и часть склона, тяжелой массой рухнула вниз. Антон почувствовал, как его левая нога, теряя опору, проваливается в пустоту. Нарост снега, образовавшийся с подветренной стороны, больше не удерживала корка льда, рассеченная лыжей Антона…
Солнце смотрело внимательно. Правила не должны нарушаться. Снег не может падать вверх…
Грохот закончился так же быстро, как затихает сабвуфер проехавшей мимо тонированной девятки. Туман услужливо рассеялся, не мешая солнцу наблюдать.
Антон бежал вниз, туда, где минуту назад стоял его друг. Он видел разбросанные по склону вещи: шлем, рюкзак, перчатки, но их хозяина нигде не было. Антон метался из стороны в сторону, как собака потерявшая след. Кричал. Звал. Но горы умеют молчать.
Опомнившись, Антон достал телефон. Дрожащие пальцы несколько раз промахивались мимо нужных клавиш, пока не набрали комбинацию 112.
– Алло! Алло бл.дь!!! – орал он оператору в трубку, визгливым от паники голосом, – Нужна помощь! Лавина! Там человек!
Глава 6
Кабардино-Балкарская республика, склон Эльбруса, близ станции Мир
начало марта 2024 года
Темно. Трудно дышать. Тело сжато тисками. Невозможно пошевелиться. Виски пульсируют давлением. Капли пота стекают с шеи на лицо и лоб. Кажется, я вишу головой вниз. Где я? Машинально, как учили, пускаю струйку слюны. Липкая дорожка ползет по щеке в сторону переносицы. Значит все-таки головой вниз. Холодно. Пытаюсь вспомнить хоть что-то. Мысли не вяжутся. Кричу. Голос тонет в пустоте. Воздуха все меньше. Нельзя паниковать. Нужно замедлить ритм сердца. Пытаюсь дышать медленно. Четыре секунды вдох, восемь секунд выдох. Вдох, выдох. С трудом получается расшевелить затекшие пальцы левой руки. Ногти шкрябают что-то холодное, хрустящее. Снег. Я знаю что это.
Воспоминания рисуют картинки десятилетней давности. Мой взвод проходит зимние сборы. Урок лавинной опасности. Полутораметровая яма в снегу. Нас по очереди кладут в нее лицом вниз. Голова чуть поднята, чтоб оставить место для дыхания. От сжатой в кулак ладони вверх тянется жердь страховочного щупа. Кричу «готов». Первые лопаты снега валятся мне на спину. Снег тяжелый. Не такой как в детстве. Самостоятельно уже не выбраться. Бетонной плитой тело вжимает к полу. Давит безысходностью. Я знаю, стоит только дернуть щуп, меня вытащат. Я под контролем и в безопасности. Все равно страшно. Страх отупляет. Сердце стучит, выжигая остатки кислорода. От теплого дыхания стенки воздушной камеры быстро обледеневают, накапливая углекислый газ. Десять минут. Все, что получается, это высвободить ногу, подтянув ее к животу. Упершись коленом, пытаюсь расшатать плотную массу снега. Получается, но от усилий дыхание становится чаще. Дергаю щуп. В глазах темнеет. Меня выкапывают. Резкий глоток кислорода. Теряю сознание. Из группы только двоим удалось выбраться самостоятельно.
Сомнений нет. Я под лавиной. Как сюда попал, сейчас неважно. Все вопросы потом. Надо действовать. Время против меня. Рука около лица. Отлично. Еще немного и кисть пробивается в пустоту. Расчищаю пространство. Как тогда, подставив колено, давлю вверх. Выгибаюсь дугой. Есть. Значит не так уж глубоко. Правая нога начинает сильно саднить. Возможно вывих. Хуже если перелом. Слышу собачий лай. Хоть бы спасатели. Хоть бы нашли. На последнем дыхании пытаюсь шевелиться. Надеюсь они заметят движение. Тело перестает слушаться. Начинается гипоксия. Возможно галлюцинация, но мне кажется в плечо что-то ткнулось. Еще раз. Темнота.
***
– Сюда, – поднял руку спасатель.
Длинный щуп телескопом торчит из снега. Лохматая собака, зарывшись носом, копает верхний слой сошедшей лавины.
– Лопаты! – командует старший эмчеэсник.
Спустя семь минут, меня достают из двухметровой ямы. Кладут на носилки. Нога вывернута не отстегнувшейся лыжей. Жена кричит. Жену и друзей не подпускают. Ратрак скользит вниз. На поляне Азау, подчиняясь светошумовым мигалкам, шлагбаум пропускает две кареты скорой помощи в сопровождении полицейского уазика.
В Тырныаузе готовят операционную. Об этом, как и многом другом, я узнаю позже. А пока мне снится Дагестан. Горный аул Гамсутль. Старый чабан Халид и наш с ним разговор под неспешным мерцанием ярких звезд…
– Прости, – звучит хриплый старческий голос, – прости, – отражаясь эхом от поверхности сотен зеркал, слышу я вновь и вновь.
Лабиринт уносит меня в никуда. Воронкой тянет к центру. Выкручивает. Искажает. Я сжимаюсь в точку. В пылинку. В ничто. Меня нет. Но я продолжаю видеть свое отражение. Тысячи копий. Бесконечность вариаций. Подобно расширяющейся вселенной. Темной материи. Взрыву. Рождению.
Кабардино-Балкарская республика, город Тырныауз
начало марта 2024 года
Я делаю вдох и открываю глаза. Тонко, противно пищит электрический прибор. Таня устало спит в кресле, подтянув ноги к подбородку. Больничная кушетка чуть приподнята в противовес моей подвешенной на вытяжке ноге. Свет приглушен. За окном темно. На столе пакет фруктов. Цветная коробка с недоеденными роллами. Пятилитровая бутылка воды наполовину пуста. Хочется пить. Очень.
