Слава Доронина
Наследник на его условиях
24 глава
Мужчины часто признавались мне в симпатии, но я никогда не воспринимала знаки их внимания всерьез. Потому что любила мужа. Или думала, что любила. Сейчас сложно представить, что Егор когда-то вызвал у меня такие же сильные эмоции, как Дамианис. И вызывал ли? Впервые сталкиваюсь со столь мощным коктейлем из безумных чувств. Рациональность и трезвость ума сходят на нет. Не знаю, как этому противостоять. Будто это я и не я одновременно. Даша, которую я всегда знала, так бы не поступила, а Даша, которая отдается почти незнакомому, но горячему Дамианису, делает так, потому что по-другому не может.
В комнате горит приглушенный свет ночника. Часы в телефоне показывают начало пятого утра, а я не могу сомкнуть глаз. Смотрю на спящего в моей постели Зена и думаю о том, что сейчас он передо мной такой, какой есть. Без масок, со всеми своими победами и душевными ранами.
Во сне люди перестают владеть собой, и на их лицах проступают следы ударов, нанесенных жизнью. Или их отсутствие. Это невозможно скрыть. Человек спит и находится глубоко в себе или, наоборот, очень далеко от своего тела.
Протягиваю руку и касаюсь Зена кончиком пальца, веду по его груди, практически лишенной волос, замечаю давнишние шрамы на его теле и ловлю себя на мысли, что любуюсь Дамианисом. Опять захлестывает эмоциями, когда вспоминаю, как он брал меня пару часов назад, каким страстным был. Оргазм с ним – это что-то невероятное, такого я еще не испытывала. Касаюсь губами плеча Зена, вдыхаю его запах и таю от нежности. Оставляю засос на его шее, глажу твердый живот и спускаюсь ниже.
Зен просыпается, что-то бормочет по-гречески. Абсолютно не понимаю, что он говорит, но это очень возбуждает.
– А теперь на английском, пожалуйста. Особенно если это опять пошлости. – Целую Зена в плечо и забираюсь на него сверху, чувствуя, что не я одна хочу продолжения.
Дамианис открывает глаза и смотрит так, что опять внутри прилив нежности к этому мужчине. Ничего не могу с собой поделать.
– Я сказал, что иначе представлял ведьм. Не думал, что у них бывает ангельское обличье, светлые локоны и голубые глаза. – Зен кладет руки на мои ягодицы и впечатывает меня в свою эрекцию.
Содрогаюсь от новой порции запредельных эмоций. Кайф. Самый настоящий. Но мне мало, хочу Дамианиса в себе. Постоянно. Я бы неделю не выходила из номера, если бы не страх навредить малышу нашими частыми сношениями.
Последние связные мысли вылетают из головы, когда Зен одним ловким движением меняет позицию и нависает сверху. Целует в шею и ведет влажным языком по ключице.
Инстинкты захватывают сознание, бросает в жар. Я подчиняюсь контролю Дамианиса, когда он входит в меня глубоким толчком. Обвиваю его шею руками и прижимаюсь к нему, будто мы единое целое.
– Только, пожалуйста, аккуратнее, – шепчу ему в губы.
Зен непонимающе смотрит мне в глаза. Так и хочется сказать ему о ребенке, но противоречия мешают. Разве в такой момент в этом признаются? Потом. Всё потом…
– Ты очень большой для меня.
И это вовсе не комплимент, а констатация факта.
Дамианис дерзко ухмыляется и целует меня. Сбавляет темп, только это ни капли не меняет ситуацию. Мне все так же остро и невыносимо приятно, когда он продолжает двигаться. Рядом с ним я лишаюсь остатков разума и почти – сознания. Хочется еще и еще… Господи, пусть с беременностью и дальше не будет никаких проблем и осложнений. Не хочу лишать нас этого кайфа.
Оргазм обрушивается с такой силой, что выпадаю из реальности и лишь шумно глотаю воздух. Это мучительно и сладко. Я так глубоко впустила Зена в себя и свою душу, что теперь не знаю, как от него закрываться в случае, если он захочет причинить мне боль.
– На меня смотри, – доносится до заложенных ушей сорванный голос Зена.
Разлепляю веки, встречаюсь с темным дьявольским взглядом и опять улетаю. Сердцебиение перекрывает следующие слова Дамианиса. Да и я все равно бы не разобрала, что он говорит. Снова что-то на своем греческом бормочет и кончает. В меня. Совсем забыла, что мы без защиты. Все случилось спонтанно, я лишь сейчас подумала об ней. И похоже, не только я, судя по протяжному и отчаянному стону моего любовника.
– Твою мать, – ругается он и тут же напрягается всем телом.
Чувствую его пульсацию внутри. Это непередаваемое ощущение, когда Зен во мне. Может, так и становятся одержимыми дурочками?
Дамианис утыкается лицом в мою шею.
– Я не сдержался, Даша. Про защиту забыл. Да про все на свете… – сокрушается он. – Утром водитель привезет тебе экстренный контрацептив.
Цепенею. Грудь распирает не то злость, не то боль. Вот она, изнанка моего желания и помешательства на Зене. Категоричный и принципиальный грек теперь хочет засунуть в меня еще и экстренный контрацептив. Даже не спросив, можно мне его принимать или нет.
Когда собираюсь сказать Зену, что он скотина, потому что это он не сдержался, а пичкать себя какой-то дрянью должна я, Дамианис прижимается губами к виску, где сосредоточено сейчас все мое напряжение, и нежно целует.
– Я не хочу рисковать, Даша. У меня плохая наследственность. Очень. Сам перенес операцию на сердце, Кира не вылезала из больниц по той же причине. Шансы, безусловно, есть, пятьдесят на пятьдесят, но я против подобного риска.
Зен еще во мне и не торопится покидать мое тело. Но лучше бы он поскорее это сделал, потому что меня разрывает от противоречивых эмоций и чувств. Вопросов так много, что они вспарывают голову.
Упираюсь руками в грудь Дамианиса, но он даже не думает отстраняться.
– Если решишь остаться со мной, то я всерьез задумаюсь о радикальном методе контрацепции, но уже со своей стороны. Потому что ты и контроль прямо противоположные понятия. Однажды наша связь неминуемо приведет к нежелательным последствиям, а я бы этого не хотел. Ни себе, ни тебе, ни ребенку такого ада я не желаю.
Под ребрами поднимается настоящая штормовая волна. Дело все-таки в генетике? Зен носитель, а это значит…
Боже…
Сердце колотится так, что становится дурно. Эйфория от недавней близости с Дамианисом испаряется, будто ее и не было, остается лишь безотчетный страх.
Всего несколько мгновений назад я думала, что могу летать и это так прекрасно, а сейчас лежу на земле, корчусь от боли и не уверена, что смогу подняться.
25 глава
Будь мне девятнадцать, я бы прижалась к Зену и сказала, что все это мелочи и мы обязательно окажемся в счастливой статистике, а если нет, то со всем справимся. Мне хватит стойкости и сил преодолеть любые сложности.
Вероятно, это была бы наша последняя встреча, потому что утром кто-то из людей Дамианиса проследил бы за тем, чтобы я выпила контрацептив, и о моем имени забыли бы навсегда.
Зен не из тех, кто будет лгать или строить для другого человека воздушные замки, он говорит как есть. Это не плохо, но и не хорошо.
На горизонте у меня маячит новый стресс и ситуация из разряда неразрешимых. Либо я ее приму и постараюсь как-то подстроиться, либо что-то в жизни придется кардинально менять. И в том, и в другом случае – через боль.
Интересно, Егор в курсе, что у Киры проблемы со здоровьем? А сама Дамианис? Неужели она согласилась рожать, зная, что у нее больное сердце и у ее детей может быть такая же патология?
Спустив ноги на пол, хватаю ночную сорочку и натягиваю ее на себя. Страх, что я могу родить больного ребенка, обострился до предела.
Долгое время в мечтах я была замужем за Егором, легко переносила беременность, работала, а после родов всецело отдавалась малышу. Возможно даже, в скором времени рожала второго ребенка. А сейчас что? Ничего, кроме работы, у меня нет, а мечты и планы разрушились, словно карточный домик.
Не знаю, как сдерживаюсь, чтобы не закричать на Дамианиса. Наверное, понимаю, что истерики не разрешили еще ни одной спорной ситуации или конфликта. Однако рациональность и трезвость ума все же дают сбой, молчать я больше не могу.
– Когда я начинаю думать, что у нас есть шанс и я смогла бы в тебя влюбиться и, может быть, захотеть большего, ты перечеркиваешь мои желания буквально парой гнусных фраз.
Эта ночь была замечательной, еще никогда мне не было так хорошо. Но все, что я от тебя в итоге услышала – новый ультиматум и какие-то унизительные условия. При таком раскладе ни капли не удивлена, что твоя дочь бежит под венец чуть ли не с первым встречным и этот человек – один из твоих влиятельных партнеров с приличным капиталом на счету. Вероятно, Киру привлекают мужчины, которые умеют решать чужие проблемы и чего-то добились в жизни. Потому что у нее перед глазами наглядный пример – ты. Но бежит она как раз таки от твоего тотального контроля, ты ведь не даешь никому право выбора. Даже странно, что в постели сегодня мне позволили проявлять инициативу.
Зен, страх страху рознь. Это естественная психологическая реакция на стресс. Иногда необходимо идти на уступки и делать другим поблажки. Если хочешь, чтобы я осталась и не сбежала, как твоя дочь, придется договариваться. Но ты будто специально показываешь свои темные стороны и отталкиваешь от себя. Может, для начала стоило поинтересоваться, могу ли я рисковать своим здоровьем в угоду твоим желаниям и травить себя гормональной дрянью?
За все время нашего общения я не поставила тебе ни одного условия, а с твоей стороны их прозвучало несколько. Достаточно, чтобы я через несколько часов пришла в офис и расторгла наш договор, выплатила за это неустойку и отправилась в обратно в Россию. Не приняв никакие контрацептивы.
Я не готова жертвовать своими интересами ради твоих. Так ты можешь к любой матери, находящейся в трудной жизненной ситуации, подойти и предложить убить ее и ее ребенка. Ну а что? Она ведь морит его голодом и сама от этого страдает! Пусть оба отмучаются. Таблетку им дашь, и готово. Будет гуманно, не правда ли? – Меня несет, не могу остановиться.
– Успокойся, Даша. Я не собираюсь тебе вредить или делать что-то насильно. – Зен ловит меня в кольцо рук.
Столь сильное волнение у меня впервые. Пульс долбит в висках, во рту пересыхает. И подумать не могла, что беременность окажется для меня до такой степени желанной. А категоричность Дамианиса – заденет до оглушающей боли в груди.
Эмоции от близости с Зеном и новые переживания после его признаний меня совсем расшатали. Что бы делала Ника на моем месте? А Ася? После смерти мужа лучшая подруга отдалилась и не хотела общаться. Хотя я всегда была с ней рядом, Асе легче было справляться с горем в одиночестве. Я же сейчас, наоборот, не отказалась бы от поддержки и дружеского участия. Я одна в чужой стране и изо всех сил стараюсь не погружаться в мрачные мысли и не поддаваться панике.
Нечто похожее я переживала буквально месяц назад. Когда решалась рассказать о беременности Егору. Надеюсь, после моего признания Дамианис не скажет, что я где-то еще была той ночью и это не его ребенок? А может, самой поведать ему такую историю, собрать чемодан и сбежать в Россию? Там сдамся Михайловой, сделаю все анализы и, даст бог, попаду в число счастливиц. И главное, я буду очень далеко от Киры, Зена и проблем их семейства. Никто ничего не будет за меня решать, не станет давить, и сама я не буду склонна к легкомысленным, импульсивным решениям. Потому что две ночи подряд провести с Зеном – это они и есть.
– А если бы я вдруг оказалась беременна? Ну, после той ночи? Что бы ты сделал? Тоже настаивал на аборте?
– Я бы не изменил своего решения. К тому же моя дочь напоила тебя какой-то дрянью. Мой ответ прежний.
– Просчитать все наперед просто нереально! Это живой организм. Бывает, роды проходят с осложнениями и здоровые дети получают травмы. Кто-то заматывается в пуповине, кто-то появляется на свет экстренно. В любой момент может возникнуть необходимость вмешательства врачей. У тебя абсолютно нездоровый страх!
– Это мой опыт, Даша, – спокойно говорит Зен. – Я бы не хотел повторить его ни с тобой, ни с какой-либо другой женщиной. Жена не выдержала трудностей и ушла от меня. Оставила больную дочь, сказав, что больше так не может. Что она хотела быть матерью здорового ребенка, а не сидеть в реанимации и смотреть, как угасает ее дочь. Если бы у нее был хоть один шанс этого не допустить, она бы им воспользовалась. Селина кричала, что я испортил ей жизнь. Отчасти так и есть, ее молодость прошла в больницах.
Мы не сразу поняли, что с дочерью что-то не так. Все началось, когда Кира пошла. Она быстро утомлялась, потом задыхалась, у нее синели губы. Наблюдения, анализы, привязка к больницам, стрессы. Одна операция, затем сразу вторая. Как итог, срыв Селины после очередного диагноза. На этот раз уже моего. Жена ушла. Я лечил и воспитывал Киру один. Поставил дочь на ноги, но слег сам.
– Твоя жена бросила больного ребенка? – шепотом переспрашиваю я, не веря в услышанное.
Теперь понятны чувства Киры. Это ведь предательство. Причем двойное. Какой черствой нужно быть, чтобы бросить больного ребенка, которому требуется поддержка и забота матери?..
– Пока любишь, боль близкого человека для тебя, как своя. Возможно, даже сильнее. Когда Селина ушла и бросила нас с дочерью, я понял, что она устала. Это испытание убило наши чувства друг к другу. Мы прошли вместе все стадии. На первых порах присутствовал оптимизм и вера, что положение изменится к лучшему. В действительности нас и Киру ждали долгие месяцы лечения в больнице. До недавнего времени я не задумывался о будущем, а сейчас твердо уверен, что совсем не это я хотел бы тебе предложить.
Слова, что в паре решения должны приниматься сообща, застревают в горле. Пришло время нести ответственность за свои поступки. В моем случае это – рассказать Зену, что скоро у нас будет ребенок и я не готова от него избавиться. А в случае Дамианиса – постараться меня понять и не торопить с выбором. Дать возможность самой взвесить все за и против.
– Ты ведь взрослая и умная женщина, которая все понимает. Ты бы для себя и своего ребенка этого хотела?
Зен отстраняется и смотрит мне в глаза. Не знаю, что он хочет там увидеть. Я же едва сдерживаюсь, чтобы не залепить ему пощечину. У этого грека легко получается выводить меня из себя.
– Сейчас я понимаю одно: нам будет очень сложно найти общий язык за пределами спальни. В рабочих вопросах мы всегда сможем договориться, а в остальном я с тобой не согласна. Ты судишь лишь по одной женщине, которая нанесла травму тебе и твоему ребенку. Но это не означает, что все такие, как твоя жена, и готовы сдаться на полпути.
– Ты тоже не можешь судить об этом, потому что не сталкивалась с подобным.
В том-то и загвоздка, что столкнулась.
– Ты даже мысли не допускаешь дать мне право выбора. Привык все решать за других. Но я не твоя дочь и не одна из твоих контрактниц. Не припомню, чтобы давала тебе разрешение распоряжаться моей жизнью. Поэтому придется смириться с моей беременностью в случае ее наступления. Или за руку поведешь на аборт?
– Ты не представляешь, что это такое, Даша!
Молниеносное озарение ударяет с такой силой, что я отшатываюсь от Зена.
Какое-то время назад Егор занимался не совсем законными сделками. Однажды бывшего мужа поймали на отмывании крупной суммы денег и заставили все отдать, чтобы избежать уголовного дела. После той истории мы фактически начали с нуля. Я была против подобных схем и впредь внимательно относилась к деталям. Но вдруг могла что-то пропустить, не заметить? Что если у Егора опять темные делишки, а Дамианис с ним в доле?
– Надеюсь, плохая наследственность – это основная причина, по которой ты не хочешь иметь детей? Или есть еще поводы для такой категоричности?
Мгновения, пока жду ответа, превращаются в вечность. Нервы натягиваются до предела и, кажется, вот-вот лопнут. Зен не торопится говорить, и тогда я продолжаю:
– Кира перенесла операцию и вполне себе неплохо живет. Ты тоже. Однако семью ты больше не завел, а дочь выдаешь замуж за своего партнера и многомиллионный контракт заключил на его имя, нигде не указав свое. Почему?
Плечи Дамианиса заметно напрягаются. Судя по собравшимся на его лбу морщинам, мое замечание заставило Зена серьезно задуматься.
– Плохая наследственность – это основная причина. А вот почему ты в штыки принимаешь мое желание избежать проблем для нас обоих остается загадкой. Тоже есть какие-то причины? Нельзя делать аборт? Что-то по-женски?
– Возможно, – уклончиво отвечаю я.
– В таком случае могу договориться с врачом. Оба пройдем обследование и потом вернемся к обсуждению этого вопроса. Но повторюсь, Даша. Я пережил не лучшие времена, вытаскивая дочь с того света, и сам там едва не оказался. Мое решение забыть об этом кошмаре вполне обоснованно и не подлежит изменению, – отрезает Зен.
Как и мое решение не делать аборт. Оно также не подлежит изменению. Только вслух я об этом не говорю.
26 глава
После близости с Дамианисом делать вид, что он мне безразличен, глупо. Да это и не соответствует действительности. В груди тянет с такой силой, словно из меня душу хотят вытащить. А на самом деле во мне борются две Даши.
Одна привыкла поступать, как чувствует, и вопит, что надо бежать куда глаза глядят, как можно дальше от Зена. Другая – слишком рациональна, она живет по законам социума и взвешенным голосом говорит, что нужно остаться в Греции и рассказать Дамианису о беременности. Не знаю, какой мне довериться.
– Завтра у меня встреча с партнерами по другим сделкам. Возможно, придется поехать в командировку на день-другой. Когда вернусь, займемся обследованием. Но не для того, чтобы стать родителями, а для того, чтобы исключить этот риск.
– Еще один ультиматум? Я уже со счета сбилась который. Нет, по сути, он всего один. Но очень весомый, да?
– Единственный ребенок, которого я могу тебе продолжить, – это Лея.
С трудом сглатываю. Запущенный случай. С какой стороны не посмотри.
Пусть Зен занимается делами, а я переварю услышанное. Как раз Ника приедет. Может, она что-то стоящее посоветует. Да и вообще, не могу я больше носить в себе переживания! Нужно поделиться хоть с кем-нибудь.
И готовиться к взрыву эмоций. Потому что в такой ситуации делать аборт для меня противоестественно. Да и где гарантии, что после секса с Дамианисом я ни к кому больше не пошла? Вдруг это на самом деле не его ребенок? Хоть требуй у отеля, где мы жили, записи с камер видеонаблюдения за ту ночь.
– Понимаю, ты бы хотела услышать другое, но мы с тобой взрослые люди, у нас большой опыт в ведении бизнеса и переговоров, без определенного набора качеств таких высот не добиться. Твой ум и трезвый подход к ситуации я очень ценю. Давай и дальше обойдемся без истерик, громких заявлений и жалоб.
В том-то и дело, что вокруг меня одни проекты, рамки, правила, договоры. Я устала. К тому же еще и беременна. Хотя Зен об этом не знает, а следовательно, и поблажек ждать не стоит.
– Пока тебя не будет, я обо всем подумаю. Но знай: ты вправе просить меня выпить контрацептив, а я вправе решить, что для меня важнее. В случае чего без истерик разойдемся и каждый продолжит свою жизнь, – ставлю свой «ультиматум».
– Если ты будешь настаивать на сохранении беременности, то к прежней жизни уже не вернешься. Чтобы избежать повторения ситуации, которая была с Кирой, все будет исключительно на моих условиях. Ты подпишешь контракт и только после этого получишь разрешение рожать. Я не допущу, чтобы моего ребенка снова бросили, причинив ему боль.
Дурно становится от таких заявлений. Может, потому что я всегда была самодостаточной? Поначалу Егор пытался манипулировать, ревновал и даже просил уйти из бизнеса. Я пошла на уступки и несколько месяцев занималась хобби, путешествовала с ним, когда он мог. Каждый вечер встречала его с работы вкусным ужином. Изо всех сил пыталась соответствовать чужим ожиданиям. Пока не поняла, что занимаюсь глупостями и на самом деле хочу совершенно не этого.
– С Вирой я договорился, она останется с Леей до моего возвращения. Если есть желание присмотреть за девочкой, то ты можешь взять отгулы.
Со своими симпатиями к Дамианису я запустила работу. Да и не уверена, что нужно сближаться с ребенком, когда сама пока не определилась, что делать.
Даже если сбегу, меня все равно найдут и причину побега узнают. От этой мысли по коже несутся мурашки. Хотя можно ведь сказать Зену твердое «нет», сделать вид, что выпила контрацептив, разорвать все связи и улететь с Никой и мальчишками домой. Егор будет вести проект вместо меня, а я до самых родов поживу в домике на берегу моря, который достался нам с братом от родителей. А дальше без понятия, как быть. Все будет зависеть от состояния ребенка.
Зен наклоняется и касается моих губ своими. Так нежно и чувственно, будто просит прощения. И ведь есть за что!
Вопреки желанию оттолкнуть Дамианиса, я отвечаю. Закрываю глаза, чувствуя давление теплого языка. Боже… Зен требует, чтобы я приняла экстренный контрацептив, говорит, что детей у нас никогда не будет, а я все равно к нему тянусь и даже в глубине души пытаюсь понять и найти оправдания.
Дамианис отстраняется и смотрит на меня. Берет мое лицо в свои ладони. Сердце разгоняется от его взгляда.
– Почему у меня ощущение, будто ты что-то недоговариваешь? – Он словно читает мои мысли.
Признайся, Даша! Прямо сейчас. Скажи ему все как есть.
Но как же много сомнений! Эмоции переполняют, душат! Не хочу ругаться с Зеном. Ссора в ночи – худшее, что может быть, особенно после страстного секса, когда обоим было хорошо. Я ведь ни за что не соглашусь подписывать никакие контракты. Это ребенок, а не очередной проект сумасшедшего миллионера.
В семейной жизни с Егором всякое бывало. Отношения в паре – это каждодневный труд. Когда кто-то из нас отказывался «работать» и проявлять терпение, это выливалось в конфликтные ситуации. Мы, конечно, мирились, но в процессе ссор отнимали друг у друга много ресурсов и ранили словами. Часто сильнее, чем ожидалось. Обид в итоге накопилось огромное множество. А потом я узнала о переписках мужа, его флирте с другими женщинами… Это стало точкой невозврата.
– Давай отложим все разговоры на потом? У меня уже не осталось сил… – шепчу я.
Зен какое-то время молчит, продолжая разглядывать мое лицо.
– Хорошо. Давай дадим друг другу пару дней. Чтобы ты приняла правильное решение.
Опять хочется ударить Дамианиса. Неисправимый мужчина! И как меня только угораздило так вляпаться?!
– Обязательно приму. – Освобождаюсь от рук Зена и чуть ли не бегу в ванную.
Включаю холодную воду, умываюсь и смотрю на себя в отражении. Губы красные и припухшие от поцелуев Дамианиса, между ног приятно ноет.
Все у нас могло сложиться иначе. Ну почему взрослая жизнь такая сложная? Появляются принципы, которые вдруг становятся для тебя важными. Гордость и самодостаточность – это, безусловно, хорошо, но не хотелось бы встречать старость в одиночествене совсем правильно.
Когда я выхожу в гостиную, Дамианис уже одет и что-то делает в телефоне. За окном рассвет.
Самая сложная ночь за долгие месяцы! Чем-то напоминает ту, когда я собрала вещи и ушла из нашей квартиры с Егором, где с любовью все сама и обставила. Было очень больно, я понимала, что ставлю точку. Бывший муж предложил перевезти вещи на съемную квартиру, а я зачем-то согласилась, глупая. Затем мы отправились в кафе у моего нового дома, чтобы обсудить условия развода. Я изо всех сил держалась все сорок минут беседы, пока Егор пил чай небольшими глотками и много говорил, а после его ухода – плакала навзрыд, словно у меня в тот день умер близкий человек.
Погода стояла теплая, я вышла из кафе, ходила по набережной и рыдала, никого и ничего вокруг не замечая. Хотя нет, помню, как подходили подвыпившие мужчины и пытались успокоить, среди них был фотограф. Он сказал, что мое заплаканное лицо на фоне огней ночного города поднимет рейтинги его страницы в соцсетях, и за деньги предложил попозировать на камеру. Я отказалась, было не до того. Сейчас с удовольствием бы посмотрела на те снимки.
В тусклом свете лицо Дамианиса кажется бледным, черты – заостренными. Он напоследок окидывает меня взглядом и идет в прихожую. Слышно, как за ним закрывается дверь, и я вдруг ловлю себя на мысли, что подобные ощущения пустоты, страха и боли однажды уже испытывала. Они очень похожи на то, что я чувствовала, когда уходила от мужа…
Нутро сжимается от проведенных параллелей. А что если я больше никогда не увижу Дамианиса и это была наша последняя встреча?
