Сергей Владимирович Еримия
Мы, кто катит этот мир
Глава 6
Утром, точнее, в тот момент, когда яркие цифры на часах в лаборатории подмигнули семеркой и двумя нулями, а назойливая трель будильника напомнила о том, что самое время подниматься и браться за дело, он отложил в сторону последнюю книгу. Потянулся. Покачал головой, оценивая объем проделанной работы, мрачно пробормотал:
– Вот кто бы мог подумать, что всех этих сказочных злодеев убивали такими разными способами! Жуть, какое обилие вариантов. Что же делать мне? Чему отдать предпочтение? – он поднялся, прошелся по комнате, разминая ноги. – Впрочем, это не главный вопрос. Прежде чем сражаться с извечным злом и спасать принцессу, мне нужно добраться до замка. В этом основная проблема. Все-таки между островом и скалой достаточно широкий пролив, а вода в нем ледяная. Задачка!
Вспомнилась деревянная «головоломка», обломки, что обнаружились в сундуке. Воображение тут-таки взялось за дело и собрало из разрозненных элементов некое подобие байдарки. Казалось, это выход, но нет. Мгновение и оно же в ярких красках изобразило волну, что подхватывает утлое суденышко, закручивает и швыряет на скалы, разбивает в щепки со всеми вытекающими последствиями…
Он остановился у окна, прижался к холодному стеклу, всмотрелся в темноту. Не увидел ровным счетом ничего лишь непроглядный мрак да несколько туманных звездочек у самого горизонта. Оно и понятно, семь утра – далеко не лучшее время для прогулок в условиях бесконечной ночи, но ничего не попишешь.
– Меч, покрытый письменами – отличное оружие, – бормотал он, размахивая острым клинком. – Еще бы боевого скакуна где-нибудь раздобыть, водоплавающего, можно просто боевую лодку или плот, вот это было бы здорово!
Рассекая воздух остро оточенным клинком, он направился к выходу. Толкнул дверь, ступил на крыльцо, глубоко вдохнул морозный воздух. Огляделся. Всего в десятке шагов от дома белоснежной громадиной, что практически сливалась оттенком с окрестным пейзажем, виднелась широкая медвежья спина. Сомневаться не приходилось, за истекшее время хозяин севера подрос еще сильнее. Это уже даже и не медведь, это небольшая гора, притом живая и пушистая.
– Привет, дружище! С чего это тебя так развезло, питание хорошее? Неужели из-за сахара? – он смерил взглядом огромного зверя.
Белоснежная глыба тут-таки зашевелилась. Медведь обернулся, медленно, осторожно, не иначе как чувствовал свою мощь, а потому боялся ненароком задавить человека. Стал на четыре лапы, наклонил голову, здороваясь, приглушенно рыкнул, выпрашивая лакомство.
– Нет, правда, даже стоя на четвереньках, ты выше моего роста! Твои габариты начинают меня чуточку беспокоить, одно дело маленький медвежонок, совсем другое – огромный зверь. Хотя, выбора у меня все равно нет. Прокатишь? Маршрут все тот же…
Быстро перебирая лапами, медведь помчал на противоположную оконечность острова. Короткое выдалось путешествие. Лишь несколько минут прошло, и плотный слой снега сменился голым камнем. Еще пару секунд и они буквально взлетели на округлую верхушку сопки.
Прибыли. Впереди и ниже чуть слышно плескалось море. Тихо и как-то очень уж умиротворенно. Подозрительно это. Притихла стихия, затаился океан, ждет чего-то, задумал что-то.
Он съехал со спины животного, потянулся, прошел пару шагов. Остановился, задумчиво глядя в сереющую предутреннюю мглу.
Там, далеко впереди, практически на линии горизонта покачивалась звездочка. Одна, удивительно яркая, удивительно теплая. Низко висела она над невидимым в темноте морем, подмигивала, создавая переменчивую дорожку на водной глади, несмелую, размытую, но слишком уж манящую.
– Похоже, мне туда. Направление обозначено, – пробормотал он. – С этим все ясно. Теперь надо определиться с плавательным средством. Интересно, а приливом парочку бревен на берег не выбросило?
Послышалось громкое сопение. Медведь проворчал что-то на медвежьем своем языке и осторожно толкнул человека носом, что увеличился до размеров небольшой подушки. Он вздрогнул и обернулся. Отчетливо видимые в понемногу рассеивающейся темноте, на него смотрели черные глаза. Они чуть заметно светились, то пробивалась наружу внутренняя энергия уверенного в себе животного, горело в них непоколебимое спокойствие. Правый глаз медленно закрылся, подмигнул, его примеру последовал левый. Открылись оба, но теперь уже в них буквально полыхали отблески той самой хитрости, что животному заменяет банальную человеческую расчетливость.
– Держи! – он достал из кармана кубик прессованного сахара, прекрасно понимая, чего хочет зверь, при этом полностью отдавая себе отчет в том, что маленький кусочек тот даже и не распробует, ведь главное это внимание! – Ты молодец, что меня подбадриваешь, но тут такое дело, мне надо найти что-то такое, на чем можно плыть. Что, ты можешь помочь?
Медведь радостно засопел. Подпрыгнул, оторвался от земли не менее чем на метр и беззвучно опустился на камень. Прыжок, еще прыжок, все ясно – пытается привлечь к себе внимание, но зачем? Стараясь быть понятым, тот упал на землю, растянулся и призывно рыкнул. Взмахнул одной лапой, другой. В принципе, догадаться несложно, вот только…
– Предлагаешь на тебе перебраться? – как-то эта мысль его ранее не посещала. – Допустим, а ты плавать умеешь?
Медведь поднял голову и издал рык, смысл которого был понятен лучше любых слов…
– Нет, ты только не сердись, просто неожиданно как-то…
Совершенно бесшумно северный хищник вошел в море. Легкие волны подхватили массивное тело и принялись качать, убаюкивая. Все четыре лапы заработали, отталкиваясь, черный нос несколько раз фыркнул от особого, понятного разве что белому медведю, что плещется в холодном океане, удовольствия.
Живописная береговая линия, щедро украшенная нагромождением скальной породы и россыпью камней, растаяла в полутьме позднего утра, да и не только она, все скрылось, все померкло, остался только огонек. Да, впереди, еле заметная, мерцала то ли лампа, то ли свеча.
Яркость импровизированного маяка постепенно увеличивалась. Цель утреннего заплыва приближалась. Еще немного и впереди показались очертания суши. Тотчас заметно изменилась обстановка. Возникло и с каждым мгновением усиливалось течение. Боковое, оно так и стремилось оттеснить медведя с вцепившимся в длинную шерсть пассажиром, вынести их в открытый океан. Ветер, который, казалось, позабыл о той части света, что и без того не отличалась излишним гостеприимством, опомнился и взялся помогать быстрой воде.
Несмотря на козни стихии, заплыв продолжался. Очертания островка виднелись все отчетливее, вот только переменчивыми были они. То впереди мелькала каменная глыба, что торчала из глубин, то на ее месте виднелась правильная полусфера с глазом-иллюминатором посредине. Мгновение и это снова был камень, к тому же напоминающий своими очертаниями древний замок. Еще чуть-чуть и все опять менялось. Налетал на скалы ураган, вздымались волны щупальцами неведомого чудища морского…
Конечно, островок менялся исключительно в его воображении, медведя подобные видения не посещали. Тот видел скалистый берег, узкую полоску песчаного пляжа, заваленного огромными валунами, о которые разбивались воды бурного моря.
Случилось. Длинные когти вцепились в камень, да с такой силой, что тот попросту рассыпался. Воспользовавшись ситуацией, налетела новая волна в последней попытке оттеснить зверя или хотя бы сбросить седока. Возможно, у нее бы и получилось, но медведь уже стоял на песчаном дне.
Все. Путешествие подошло к концу. Он свалился с покатой спины животного, упал на мокрый песок, чувствуя страшную усталость, будто не его везли через пролив средь своенравного океана, а он нес на своей спине большущего зверя.
– Привал! – выдохнул он, растягиваясь на крайне неудобном ложе, вот только полноценного отдыха не получилось.
Рядом с ним на большой и абсолютно черный валун опустилась чайка. Взглянула на человека, на медведя. Нервным рывком подняла крылья, будто пожала плечами, прокричала что-то на птичьем наречии и улетела. Он же, воспринимая крик, как предупреждение, заставил себя подняться, сел. Нащупал меч, что провалился в расщелину между камнями, крепко взялся за рукоять, физически ощущая, как возвращаются растерянные во время изрядно утомительного путешествия силы.
Глава 7
Веселая, отдохнувшая, чуточку счастливая и буквально переполняемая предвкушением приближающейся сказки она открыла глаза. Во все еще сонное сознание проникли звуки: приятный хруст свежего снега под чьими-то ногами, шорох, возня. Что-то противно заскрипело, не иначе как отодвигали ржавый засов. Глухой удар, похоже, что-то упало. Мгновение тишины, а после скрежет замка.
Дверь открылась. Колебание воздуха вызвало печальный перезвон. Это сосульки, что украшали собой помещение, синхронно покачнулись и задрожали, будто сотня камертонов, потревоженных молоточками. В тот же миг комнатка преобразилась, наполнилась мелодией, тихой, чуточку сентиментальной, но нежной и удивительно приятной.
В дверном проеме показалась молодая девушка – платиновая блондинка с безупречной фигурой и тонкими чертами лица. Особой прелести и некоторой загадочности незнакомке добавляла благородная печаль, которую не скрыть никаким макияжем, но более всего в глаза бросалось платье. Пышное, насыщенно-лилового цвета, щедро украшенное перьями, кружевами, оборками, с расшитым корсажем, оно выглядело дорогим и шикарным, но казалось совершено не к месту, будто из другой эпохи оно, или просто из другой истории.
Перезвон сосулек окончательно утвердил в своих правах отличное утреннее ее настроение. Продолжая счастливо улыбаться, она потянулась, повернулась на бок, понимая, что меньше всего на свете ей хочется выбираться из-под одеяла.
Цветным пятном средь абсолютной белизны и легкой полупрозрачности девушка в роскошном платье проплыла по комнате. Остановились в шаге от постели.
– Простите, вы уже проснулись? – яркая незнакомка вздрогнула, затравленно огляделась и вдруг присела в глубоком реверансе. Задрожала, как осенний лист, окинула себя взглядом, покраснела.
– Да, только это, как-то не то… – она, то ли гостья, то ли пленница тихо хихикнула.
Девушка смущенно кивнула, ретировалась и буквально через мгновение вернулась. Теперь на ней было свободное белое платье, расшитое светло-синими нитками. Краска на щеках обернулась румянцем и это хорошо, очень уж он гармонировал с новым нарядом.
– Так гораздо лучше, – ободряюще кивнула она и нехотя выбралась из пухового гнездышка. Вопросительно взглянула на незнакомку, та предупредительно кивнула и указала рукой на ширму, что появилась просто у изголовья кровати.
Вряд ли можно найти женщину, которую не радуют обновки. Вот и она спрыгнула на пол, весело захлопала в ладоши, бросилась переодеваться. Выглянула из-за синей с серебряной вышивкой занавески, благодарно кивнула, улыбнулась, по-доброму, по-настоящему, да иначе и быть не могло, ведь все ей нравилось, все ее устраивало.
– Здорово! Но что дальше? – не утерпела она.
– Мне велено проводить вас в тронный зал, – прошептала девушка.
– Пусть будет так, – в ее голосе послышалось легкое недовольство. – Правда, это… не знаю даже, напыщенно как-то звучит!
– Простите, но такое было распоряжение, – блондинка покраснела до самых корней волос.
– Ничего, ты главное не расстраивайся. Велено, значит велено. А зал, как бы его ни называли, залом и останется. Как я тебе?
Она вышла из-за ширмы, не смогла удержаться и закружилась, поглядывая на свое отражение в многочисленных сосульках, будто в зеркалах. Длинное белое платье контрастировало с темными волосами, белое же пальто с высоким воротником делало ее снежной королевой, иллюстрацией из детской книжки. Подобным мыслям благоприятствовала и вышивка, еле заметная, белыми нитками с синим отливом по белой ткани, сплошь одни лишь снежинки и ледяные цветы, белые и нежные, будто живые, но замороженные. В тон одежде высокие белые сапожки на невероятной шпильке…
– Вы ослепительно выглядите! – почти искренне восхитилась девушка и шепотом добавила: – Ему бы вы точно понравились.
Она услышала, да вне всяких сомнений услышала! Не зря же снова улыбнулась, но уже чуточку иначе, слегка печально и еле различимо.
Вышли в пустоту. Куда ни глянь – одна сплошная бесконечность, бескрайние просторы, заполненные сумеречной серостью. Блондинка уверенно пошла вперед, ей же ничего не оставалось, кроме как идти следом, рассеянно оглядываясь и думая о чем-то своем.
Средь унылой монотонности, на глазах вырастая из земли, показался фрагмент стены. Нечеткий и размытый. Просто по центру органично вписанные в каменную кладку массивные и надежные проявились двери. Скорее, ворота. Большие двухстворчатые. Резное дерево эффектно дополняли кованые металлические петли, в розетках блестели собственным светом огромные самоцветы. Перемигивались яркие камни, создавая на двери иллюзию звездного неба.
Как и должно было быть, у дверей стояла стража. Двое совершенно одинаковых парней, закованных в блестящие доспехи. В руках они держали сияющие серебром лунного света алебарды. Стояли неподвижные, будто изваяния.
Подчиняясь жесту блондинки, парни выпустили свое оружие, странное дело, но неустойчивые на вид топоры на длинных древках не упали, а остались стоять, будто приросли к земле. Синхронно приблизились к двери, стали каждый напротив своей половинки, взялись за ручки и дружно потянули их на себя. Не меньше минуты тяжелые створки сопротивлялись, скрипели, но вот свершилось. Сначала та часть, которую тянул правый стражник, сдвинулась с места, за ней последовала половинка левого. В образовавшуюся щель пробился лучик света, яркого и блеклого одновременно, будто лунный отблеск на чисто вымытом стекле.
За тяжелой дверью царила все та же бесконечность, но освещенная легким мистическим светом. Создавалось впечатление, что стен вовсе нет. Казалось, впереди бескрайнее поле, правда, вымощенное мастерски уложенной паркетной мозаикой. Казалось, нет вокруг ничего, есть только пол, теряющийся в вышине облачный потолок, а еще двери с двумя створками, огромные с фрагментом каменной стены.
Часовые справились со своей задачей. Она первая вошла в зал, за ней шагнула блондинка. В тот же миг интерьер начал меняться. Паркет побелел, будто взялся изморозью, белый налет быстро растаял, осталась лишь гладкая поверхность насыщенно-синего цвета. Удивительно синий пол, чистый и ровный, словно лед, украшавший покрывало, что на ее кровати, там, то ли в комнате, то ли в камере.
Вклиниваясь в ее мысли, просто под ногами, промелькнуло что-то темное. Возникло из пустоты и скрылось, будто огромная рыбина метнулась под толщей льда.
– Ага! Вот ты значит какая! – громкий писклявый голос разнесся в пространстве и эхом закружил вокруг нее.
Стоило противному звуку нарушить тишину, как все опять изменилось. Комната перестала быть бесконечной. Вокруг и буквально из ничего начали появляться стены. Нет, не вырастали они, они двигались из пустоты к центру, быстро, при этом практически незаметно.
– А я уже не первый раз пытаюсь с тобой познакомиться поближе. Надеюсь, ты заметила? – продолжал неизвестный. – Прошлый раз почти получилось, жаль, мы с тобой разминулись! Увы, правила игры, пришлось удалиться, но ничего, я обосновался поблизости.
Живой пол взялся квадратами и превратился в плитку приятного небесно-голубого оттенка. Вслед за этим окончательно прорисовался потолок. Он, как недавно стены, придвинулся, опустился, будто упал.
– Ничего, зато сегодня (а я в этом практически уверен) у нас все получится!
Просто возле ее ног, собираясь таких же синих плиток, выросло возвышение, подиум, прямоугольник приподнятого пола. На нем появился трон – своеобразный гибрид стула и дивана. Резные деревянные ножки, позолота, синяя обивка, похоже, бархат. Мастерская работа…
– Во всяком случае, я все сделаю для того, чтобы у нас получилось…
Вальяжно развалившийся, обложенный множеством подушек, на троне возлежал тот, чей голос витал в пространстве. Сказочный великан? Пожалуй, его можно было бы так назвать – высокий ростом, с огромным животом, вот только руки, вот только ноги. Слишком уж костлявыми они выглядели. Да и весь облик новоявленного злодея вызывал один лишь только смех, как минимум, улыбку. Вообще, со стороны он казался яблоком, в которое воткнули спички. Четыре. Две в качестве ног, две будто бы руки…
Понимая, что его внимательно разглядывают, толстяк с худыми конечностями напрягся. Похоже, подобное внимание его не радовало. Мгновение, другое и он не выдержал. Подскочил, смешно размахивая спичками-руками, начал что-то бормотать, часто мигая бесцветными холодными глазами.
– Теперь ты никуда от меня не сбежишь! – невразумительное бормотание вылилось в пронзительный крик. Костлявый толстяк смешно подпрыгнул и совсем уж по-детски захлопал в ладоши.
В вертикальном положении он выглядел еще смешнее. Гротескная его фигура перестала быть воображаемым яблоком. Покачивающийся на тонких ногах, медленно и как-то лениво размахивающий худыми ручками, он напомнил ей паучка. Накормленного паучка с круглым брюшком и длинными худыми ножками.
Вот как тут не рассмеяться, если на ум приходят только сравнения, да и те одно другого веселее!
– Вы, я извиняюсь, кто? – она улыбалась, изо всех сил стараясь держаться в рамках приличия, трудно вообразить, чего ей стоило не расхохотаться…
Толстяк перестал аплодировать самому себе и растерянно огляделся. Посмотрел на нее, медленно обернулся. На худом лице читалась растерянность, которая грозила перерасти в гримасу плаксивости.
Тем временем продолжалась трансформация видимого мира. Пустоту большого зала заполнил туман. Седой с синеватым оттенком. Он возник внезапно, и так же внезапно исчез. Лишь дымка рассеялась, сквозь нее проглянули лавки. Несколько рядов установленных вдоль стен простеньких сидений. На них люди. Много людей. Казалось, они сидят даже не впритык, а друг на друге, казалось, пошевелись один – свалятся все.
Бесцветные глаза толстяка засияли пламенем, также бесцветным. Он победоносно взглянул на нее и вздрогнул. Что-то пошло не так. Люди все еще прибывали, мест на лавках больше не было потому те, кто появился позже, застывали стоя, ровными рядами, плечом к плечу, местами врастая в стену. Происходящее начало напоминать известную сказку о горшке, что без остановки варил кашу, которую попросту некуда было девать.
Слепящая улыбка озарила ее лицо, правый глаз лукаво прищурился. Она чуть заметно кивнула. Те, кто сидел, загомонили, стоявшие зароптали, зал наполнился звуками. Шепот, голоса, возня это все неважно, главное – общее количество зрителей стабилизировалось…
– Тихо! – толстяк с подозрением взглянул на нее, но тут-таки расслабился и гордо выставил вперед круглый живот. Осмотрел толпу. Ропот смолк. Ухмыльнулся, грузно сел, забросив ногу на ногу.
– И все-таки я бы хотела услышать ответ, – продолжала она. – Кто вы и что все это значит?
– Да, я уже все решил! – игнорируя ее, заговорил тот. – Женюсь! Ты готова? Нет? Неважно! Сегодня же, нет, сейчас. Что такое?
Стремительной походкой, спортивной ходьбой, которая в ее исполнении выглядела трагикомично, к трону подбежала старушка в полинялом халате и мятых мужских брюках. Окинув злобным взглядом толпу, и пробуравив пылающими глазами ее, стоявшую средь зала, та взобралась на трон. Оплела резную конструкцию своим телом просто как змея чашу на символе аптеки, наклонила голову к уху «худого толстяка» и что-то быстро зашептала. Тот заметно помрачнел.
Старушка выпрямилась, одарила ее, только что назначенную невестой, испепеляющим взглядом и быстро ретировалась.
– Ладно, я понимаю. Традиции, все такое. Значит так, я меняю свое решение! Да, я женюсь, но не сейчас и не сегодня. Завтра с самого утра. А сегодня приглашаю всех на турнир. Да! Мой соперник уже мчится. Ох, и встречу же я его! – толстяк фальшиво прокашлялся и тихим шепотом добавил: – Если он еще доберется. Сомнительно это…
Выговорившись, потенциальный жених встал, медленно, как и подобает человеку своей комплекции. Потянулся, да так энергично, что одежда на животе затрещала по швам. Сам же живот странно задрожал, завибрировал и… отвалился. Со всех сторон послышались смешки, шуточки, вот-вот зал взорвется гомерическим хохотом, но нет. Тот резко поднял руку, зрители мгновенно исчезли, будто растаяли. В просторном зале осталась лишь она, внезапно похудевший толстяк и блондинка в вышитом синими нитками платье, но и та скоро растворилась во все разрастающейся бесконечности пространства. Исчезли стены, пропал потолок.
– Хотел соответствовать, так сказать, образу, все такое. Ну, ты сама понимаешь, правда? – похудевший толстяк печально пожал плечами и огляделся. – Решено, именно здесь и будет проходить поединок. Что скажешь, тебе нравится?
– Что нравится? – она равнодушно пожала плечами.
Тот резко обернулся, всмотрелся в окружающую пустоту. Всюду, куда ни глянь, была только бескрайняя равнина, простор, покрытый удивительно синим то ли льдом, то ли слежавшимся снегом. Бесцветные глаза вспыхнули огнем. Старясь скрыть отражающиеся в их глубине эмоции, опустились веки. Бесцветные губы прошептали несколько слов.
Бесконечность пустоши сменилась берегом. Плато, что резко обрывалось к морю. Внизу плескались волны, разбиваясь о камень, там бушевал океан. Тут-таки прорвали звенящую тишину крики чаек, растревожил воображение рокот бурного океана.
В стороне от накатывающих волн выросла скала. На ней спиралями прорезались балконы, идеально вписанные в природный ландшафт. Еще немного и займут места зрители, а внизу начнется представление, которого не видывали здешние места.
– Знаешь, а ведь я завидовал вам обоим, тогда, раньше, это же здорово менять все, что только вздумается! Красотища! – похудевший «великан» подошел к ней вплотную, наклонился, принялся шептать на ухо, почти касаясь мочки тонкими губами. – А, оказалось, зря! Зря завидовал. Ведь это все могут! Будущее человека в его руках, мы, мы все катим этот мир, правда, не каждый из нас это осознает…
Издав ехидный смешок, «худой» подошел к краю обрыва, остановился, глядя вниз. Там в глубине волна налетела на камень и устремилась ввысь. Мгновение и гребень, увенчанный белоснежным буруном, поднялся на высоту человеческого роста. Повинуясь законам природы, волна должна была отхлынуть, распасться на тысячи мельчайших капелек, но нет. Замер столб воды, застыл у обрыва, блестящий, как отполированный камень.
– Кое-чего ты так и не понял, – усмехнулась она. Кивнула и волна, вновь ставшая водой, отхлынула, смешалась с водами глубоко внизу. – Любовь катит мир, а уж ее-то у тебя и нет…
– Так, ты давай мне не умничай! – «худой» покачал головой и одарил ее взглядом, от которого веяло мертвенным холодом. – Не надо, не забывайся. Думаешь, ты кто? Центр вселенной? Властительница мира? Не угадала, ты всего лишь трофей – награда победителю. А кто победитель? Правильно, я!
В ответ она громко рассмеялась. «Худой», которого явное пренебрежение раздражало больше всего на свете, крепко сжал зубы. Послышался противный скрежет, в котором растворился даже рев беспокойного океана.
– Остынь! – сквозь смех выкрикнула она и в тот же миг новая волна налетела на склон. «Худого» накрыло с головой.
– Твое место вон там, наверху. Не переживай, ты все увидишь, я об этом позаботился! Кстати, если хочешь, можешь взять бинокль. У нас все как в приличном театре… – мрачно глядя на свой совершенно мокрый костюм, выдавил из себя тот и быстрым шагом направился к горе. Перескочил через ограждение ближайшей ложи и слился с общим каменным фоном.
