Сергей Владимирович Еримия
Мы, кто катит этот мир
Глава 4
– Надо, надо во всем разобраться! – быстро покончив с поздним завтраком, он решительно отодвинул тарелку и поднялся. – Я должен узнать, что это там за остров такой и какие он тайны хранит.
– Не стану перечить, – она загадочно улыбнулась. – Более того, именно так все и случится. Все ты увидишь и во всем разберешься. Только прошу заметить, нас отделяет пролив, лодки у тебя нет, как и чего-нибудь другого, что могло бы ее заменить.
– Ничего, я начну с простого наблюдения. Кажется, на дне сундука лежит старая подзорная труба. Посмотрю издалека, а уже после буду что-то думать. Также не лишним будет вооружиться… – он остановился у стены с камином и растерянно замигал глазами. – Не понял, а это что такое?
Там, где накануне вечером само собой, подражая маятнику, раскачивалось ружье, висел, также покачиваясь, меч в ножнах. Шедевр кузнечного искусства, мастерская работа. Ножны инкрустированы самоцветами, покрыты тонкой вязью золотого тиснения. Рукоять обтянута мягкой кожей, а стоило за нее взяться и чуточку потянуть на себя, на свет показался слепящий полировкой клинок. Вспыхнула обработанная умелыми руками сталь ледяным, просто как глаз у того колдуна из вчерашней сказки, блеском, ослепила на мгновение. Когда же вернулась способность видеть, золотом по полированному металлу проявились удивительно контрастные символы. Просто-таки завораживающее зрелище.
– Издеваешься? – усмехнулся он.
– Почему так сразу? Нет, не издеваюсь. Ты не забыл, что это наша жизнь, наши правила? – резким движением она отбросила волосы назад. – И вообще, я так хочу! Словом, ты пока вооружайся, а я быстренько на площадку сбегаю, надо барометр проверить. Скоро увидимся?
На вопросительный тон последней фразы реакции не последовало, что ж это все мистика холодного оружия. Гладкий металл хотелось трогать, блеском клинка любоваться, кожаную рукоять сжимать. Странная связь возникала между вещью и человеком, казалось, меч хранит в себе особую энергию, что-то из прошлого, из глубины веков. Более того, готов он наделить нею и своего нового владельца.
Остро оточенная сталь со свистом разрезала воздух. Неимоверно приятный звук. Замах, еще раз, еще…
Совершенно некстати на пути клинка оказалась люстра. Зазвенел, раскалываясь, плафон, заскрипело, раскачиваясь, кованое металлическое основание. Что-то подозрительно затрещало.
– Вот тебе и повод для ссоры – битое стекло… – на мгновение он почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, даже уши начали гореть, сильно, будто их выкручивают чьи-то пальцы. Благо это все лишь до следующего замаха.
Пока он развлекался, упражняясь с мечом, ситуация снаружи дома менялась. Короткий, полностью лишенный солнечного света день внезапно закончился. Как-то слишком уж быстро. На островок опустилась тьма. Густая и насыщенная, лишь звезды украшали небосвод, холодные, далекие, таинственные.
Не сразу перемена бросилась в глаза. Осознание реальности нахлынуло на него только после того, как клинок вернулся в ножны. Тут-таки сердце сдавило предчувствие.
Он бросился к окну. Прижался к стеклу. Увидел небосвод, на нем созвездие, которого раньше не было. Присмотрелся и к своему удивлению увидел сложенное из звезд изрядно вытянутое лицо с треугольной бородкой и ярко блестящим одним единственным глазом. Холодным, как у того чародея из детской книжки. Воображаемый волшебник хитро прищурился, подмигнул и превратился в то, чем и был на самом деле – в нагромождение небесных светил безо всякой видимой между ними связи…
Неизвестно откуда взявшийся ветер налетел на избушку и с силой ударил в стекло. Окно дрогнуло, прогнулось, но устояло. Загудело. Мощный поток воздуха просочился в дымоход и со свистом ворвался в спальню. В камине образовался небольшой смерч, он поднял частички сажи, закружил их, выплюнул из топки и разбросал по комнате. Медленно и печально черным снегом просыпались они на пол, диван, на кресло, тонким слоем покрыли телевизор, закружили у книжного шкафа.
Все это мало его беспокоило. Он наконец-то понял – что-то произошло. Бросился в коридор, схватил страховочный пояс, с разбега налетел на дверь – та не шелохнулась. Надавил сильнее. Сопротивляясь, подпираемая сильным напором стихии, та понемногу поддавалась. Сантиметр за сантиметром щель увеличивалась.
Еще одно усилие. Дверь поддалась. Ветер, который ранее сопротивлялся, взялся помогать, да тут-таки перестарался. Подхватил он легкую деревянную створку, размахнулся и ударил нею о стену. Послышался противный скрип и хруст сминаемого пластика.
Стихия же разошлась не на шутку. Мощный поток ледяного воздуха ворвался в распахнутые двери. Летали бумаги, парила одежда, кружила по лаборатории огромная карта, достаточно реалистично изображая ковер-самолет…
Очередной порыв шквального ветра забросил в домик на краю плато большой ком снега. Тот прокатился по коридору, испуганно рыча и энергично размахивая лапами. То, что поначалу выглядело нижней частью снеговика, оказалось добрым знакомым – медвежонком. Докатившись до дальней стены, тот ухнул, тяжело вздохнул, испуганно огляделся, свернулся калачиком, спрятал черную пуговку носа в длинной и густой шерсти. Умное животное все поняло – для такой погоды «человеческая берлога» это лучшее решение.
Высоко в небе начиналась гонка. Бешеные скачки облаков. Сквозь вой ветра и скрип расшатываемых ним конструкций побился крик, то ли реальный, то ли плод воображения. Странный крик, было в нем что-то задорное, смешливое, чувствовались нотки страха, но не того, что парализует, это иное чувство, бодрящее оно, вызывающее. Ее голос…
Преодолевая сопротивление ветра, он пристегнул карабин и бросился из дома. С огромным трудом продвинулся на метр, еще на один. Звук все еще блуждал в насыщенном гулом и свистом воздухе, но затихал, развеивался в пространстве.
Дальше пришлось ползти. Ветер, ураганные порывы которого силились сбить человека с ног, не думал затихать. Это уже и не ветер был, то невиданный зверь, притаившийся в непроглядной мгле.
Стихия продолжала свирепствовать, но он не сдавался. Он давно уже не шел, он полз, цепляясь руками за стойки перилл, впиваясь пальцами в узкие щели между досками. Силы постепенно покидали его, но признавать поражение без борьбы было не в его правилах.
Внезапно все закончилось. Разом. Смолк рев ветра, стихли завывания вымышленного зверя, растаяли отголоски крика, все растворилось в обрушившейся на островок звенящей тишине. Так неожиданно та опустилась, что буквально оглушила его, вдавливая в обледенелые доски настила. Он замер, не в силах разжать пальцы, опасаясь возвращения ненастья.
Минуты сменяли друг друга, но хуже не становилось, напротив, природа поражала своим великолепием. Не было ветра, с ним утихла и пурга. Не завывали воздушные массы, не хлестали по щекам. Все прошло, остался только снег. Тот, что украшал собою землю, и тот, что медленно и печально сыпал с неба. Непостижимое явление – звезды видны и снегопад. Стоит дать волю воображению и можно запросто предположить, что это и не снег вовсе, что это звездочки, которым надоело висеть в небесах, плавно и величаво опускаются они на землю.
– Э-ге-ге! – голос прозвучал глухо, настолько, что показалось, будто гаснет он, теряется в безграничном пространстве.
Ответом была тишина, но воображение, что не желало смириться со звенящим безмолвием, воссоздало отголосок недавнего крика, ее крика. Оно же заставило оттолкнуться от такого надежного настила, отстегнуть карабин и броситься вперед.
В темноте замаячили шкафы с приборами. Он пошарил в карманах, нашел фонарик, включил, осмотрелся. Вопреки ожиданиям эта часть островка не пострадала, более того, казалось, будто ненастье попросту пронеслось мимо, обошло стороной научное оборудование, не желая быть зафиксированным, будто пряталось оно от людей. Глупую на первый взгляд мысль косвенно подкрепляли следы. Его следы, те, что он оставил утром, вовсю размахивая лопатой.
Тишину разбавил звук шагов. Кто-то приближался. Торопливый кто-то и чуточку неуверенный. Мгновение и вот он возмутитель спокойствия – медвежонок. Тот стоял на задних лапах, передними прикрывая уголек носа. То ли прятаться пытался, то ли попросту смущался.
– Это все хорошо, – он отмахнулся от забавного зверька. – Но где теперь ее искать? Что произошло, это ведь уже не шутки, так дуло, так мело, что любого с ног могло сбить и снегом засыпать.
Медвежонок моментально отбросил умилительную задумчивость, упал на четыре лапы и, изображая то ли лису, то ли служебную собаку, уткнулся мордочкой в рыхлый снег. Чихнул, мотнул головой, замер, принюхиваясь. На мгновение застыл, глаза закрылись, похоже, что-то унюхал. Моментальная трансформация – передняя лапка приподнята, нос параллельно земле, сосредоточенный взгляд, устремленный в темную даль. Ну, точно овчарка, след взяла…
– Есть?
Призывно зарычав, медвежонок бросился вперед, буквально рассекая снег. Это сигнал, не иначе. Он помчался следом, постоянно падая, но тут-таки поднимаясь.
Очередное усилие, очередной рывок. Поворот. Покатый каменистый склон. Он прибавил скорости, обрадованный надежной почвой под ногами. Увлекся настолько, что наткнулся на живой ком белоснежной шерсти. Медвежонок!
Сходу сориентироваться не удалось. Он буквально налетел на пушистого друга и тут-таки резво отскочил назад. Тот же сидел неподвижно и с умилительной задумчивостью на пушистой мордочке смотрел куда-то вдаль. Нет, задумчивость животного это ладно. Пугало и озадачивало другое. Дело в том, что на вершине сопки сидел не маленький и симпатичный медвежонок, а настоящий белый медведь. Да он стал больше раза в четыре!
Умные черные глаза животного внимательно смотрели вдаль, туда, где отчетливо различимый средь темноты и бесконечного снега, виднелся огонек. Безмерно далекий, но почему-то теплый и какой-то очень уж домашний. По всему выходило – источник света на том самом островке, что привиделся ему днем ранее. Казалось, на дальнем берегу колышется пламя костра, там люди у огня сидят, а может, духи. Спокойно как-то все, умиротворяющее, не страшно, а чуточку даже волшебно.
Дополняя сказку снежной ночи, зверек зарычал, тихо, но как-то очень уж печально. Кивнул головой и чисто по-человечески вздохнул.
– Ты это серьезно? – поведение медведя обескураживало, вот только удивляться времени не было. – Значит, она на островке. Ладно, допустим, но как? Перелетела? По воздуху?
Медведь издал тихий рычащий звук. Тот получился громким, отчетливым и лишь чуточку странным. Приглушенный рык сплелся с многочисленными своими отражениями и сложился в простое человеческое: «Да». «Дожили, медведи разговаривают, того и гляди сам начнешь верить в чудеса…»
– В чудеса, – эхом повторил он свою мысль, – или в сказки. Так вот почему она мне книжку вчера читала! Великаны всякие, злые волшебники. Она меня готовила, а я все со своими безумными учеными носился! Нет, ну я старался, я пытался, а она, оказывается, давно уже все решила. Ладно, ничего не поделать, придется играть по ее правилам.
Он рассмеялся, громко и искренне. Наверняка подобное поведение показалось медведю неподобающим в данной ситуации, он даже глаза закрыл на мгновение, чтоб не видеть…
– Ладно тебе, не нервничай, все нормально! Пойдем домой, приготовимся, завтра надо будет организовать вылазку на соседнюю скалу, правда, я пока не знаю как, – он дружески толкнул подросшего медвежонка, тот злобно зарычал. – Нормально все, это шутка была. А вот как домой попасть, да чтоб быстрее, я не знаю и это уже серьезно. Ты дорогу запомнил?
Если обида и была, то она моментально улетучилась. Перед влажным носом полярного хищника мелькнул белый кубик сахара. Тот подскочил, стал на четыре лапы и по-кошачьи потянулся. Ничего не оставалось, кроме как почесать пушистого друга за ухом.
– На тебя? Садиться? Прямо вот так, верхом? – он замер, теряясь в догадках. Медвежонок, что вдруг стал медведем, призывно зарычал, вытянул передние лапы и лег на снег. Застыл. – Нет, я не возражаю, только это, как бы ты меня потом не съел…
Новые неизведанные ранее ощущения переполняли его. Почти детская восторженность, подлинное счастье и более всего благодарность. Его буквально распирало. Ему страшно захотелось найти ее и просто по-человечески поблагодарить. Поцеловать это, конечно же, тоже, но прежде всего именно поблагодарить. Очень уж давно он не благодарил ее, а зря, дарить благо, это же так здорово!
Хруст утаптываемого снега сменил скрип досок настила. Поворот, еще один. Как-то очень быстро все закончилось. Не успел он насладиться поездкой, а вот уже и домик. Прибыли. Медвежонок издал довольный рык, растянулся на земле, засопел, всем своим видом показывая, что прогулка ему понравилась ничуть не меньше, нежели седоку, но от сахара он все равно не откажется.
Ярко вспыхнул свет, вырывая из темноты картину самого настоящего погрома. В помещениях станции царил бардак. Вряд ли это работа одного лишь ветра, наверняка тут поработала какая-то другая сила, страшная, возможно, волшебная. Разметала она все предметы, перевернула кресло, поставила на бок диван, сорвала крышку с сундука. Досталось мебели, перепало и оборудованию, зато с книгами стихия обошлась куда более уважительно, даже чуточку заботливо. Распахнуло неведомой силой стеклянные дверцы шкафа, сняло несколько десятков томов с полочек. Каждую книгу открыло на определенных страницах и так и сложило просто посреди комнаты.
– Очень даже странный курган получился, подозрительный, как минимум. Это точно неспроста! – пробормотал он и огляделся. – Да, но шутки шутками, а для начала надо бы прибраться.
Сажа, липкие черные зернышки которой эффектно смотрелись на ковре и мебели в окружении серых чешуек пепла, разом подскочили и замерли в метре над полом. Он улыбнулся своим мыслям и медленно попятился назад, любуясь тем, как взвешенные частички не просто висят, покачиваясь, а огибают его, обходят. Это успокаивало, ясно же, кое-что и от него зависит в этом темном деле!
Короткий кивок головой. Получив команду, армия сажи и пепла завертелась в бешеном вальсе, застыла на мгновение и бросилась к камину. Там грязная армада собралась в густое облако, которое сжалось до размеров горошины и исчезло. Растворилось в пространстве, будто ничего и не было.
Зазвенели осколки стекла – мгновение и люстра восстановлена. Еще одно и она заняла свое место на потолке, зависла, чуть заметно покачиваясь. Чего нельзя было не заметить – та стекляшка, что разлетелась от первого взмаха меча, снова целая. Порядок…
Ремонт переходил в новую стадию. Зашевелилась мебель. Первым подпрыгнул стул, завис в воздухе, дожидаясь пока срастется сломанная ножка. Выровнялся торшер, вилка сама воткнулась в розетку, щелкнул выключатель, добавив спокойствия своим уютным зеленоватым светом. Ухнул, опускаясь на ножки диван, сама собой заправилась постель, выровнялся ковер, замер на своем гвоздике блестящий роскошью меч. Все вернулось в исходное состояние, за исключением разве что книжного кургана. Покачивались пожелтевшие страницы, будто намекали, мол, хватить бездельничать, самое время заняться чтением.
– Это намек на то, что нечего время транжирить, работать, готовиться надо. Благо до вечера далеко, да и ночь у меня впереди, так и хочется сказать, полярная…
Он обошел вокруг литературного кургана, присел, поднял книгу, что лежала на вершине. Перевернул, посмотрел на обложку, прочел название: «Сказания народов севера». На глаз оценил толщину тома, скривился. Боковым зрением уловил движение. С другой стороны окна промелькнула тень. Замерла на секунду, превратилась в большого белого медведя. Черный нос прижался к стеклу, глаза синхронно закрылись и снова открылись. Пушистая мордочка отодвинулась от стекла с таким расчетом, чтобы поместиться в прозрачный прямоугольник целиком. Правый глаз лукаво подмигнул, мол, надо…
Глава 5
Ей голову вскружило предвкушенье. Давненько она так не веселилась, так искренне, так беззаботно. Усидеть на месте не получалось, пытаться себя заставить не было желания. Хотелось действовать, взрываться, гореть самой, зажигать окружающих!
Оставив начинающего своего рыцаря упражняться с мечом, она вбежала в лабораторию. Мельком взглянула на монитор выключенного компьютера, улыбнулась нечеткому своему в нем отраженью, наклонилась над столом. Действуя чисто автоматически, не задумываясь, подхватила блокнот, потянулась за ручкой, но тут-таки раздумала. Зачем брать лишнее, ведь записывать она точно ничего не собирается! Выскочила на улицу.
Полутьма раннего заполярного утра встретила ее усыпанным звездами небосводом. Мигали они, холодные и безжизненные. Особенно выделялась одна, самая яркая, насыщенного белого цвета с синеватым отливом. Низко висела она над горизонтом, казалось, внимательно наблюдала за ней. Следила? Звала в путь? Вряд ли кто ответит, да и нужен ли ответ!
Несколько менее ярких, но и менее холодных звездочек закачались, волнуемые теплом, что выплывало через приоткрытую дверь, вздрогнули они и закружили в хороводе. Повеселившись, собрались в прекрасное созвездие. Новое, никто подобного ранее не видел и не описывал – то было созвездие улыбки. Созвездие широкой, доброй, но чуточку печальной улыбки. Она улыбнулась им в ответ, лукаво подмигнула и заспешила на площадку, туда, где вот-вот все произойдет.
Тот факт, что белого пушистого друга нигде не было видно, несколько подпортил ее отличное настроение. Привыкла она к добродушному зверьку, не хватало его беззаботной компании. На секунду она даже расстроилась, но тут-таки снова улыбнулась – все правильно, все так, как и должно быть. «Медвежонок это не для меня, он для него, ведь хороший медведь – он как конь для рыцаря…» – подумала она и весело рассмеялась.
Все. Отброшены глупые мысли. Она выбежала на площадку, окинула взглядом окрестности, широко развела руки, подняла голову, посмотрела наверх, туда, где сияло недавно открытое нею созвездие.
– Ну и где? – звонкий голос разнесся по округе, отражаясь от немногочисленных возвышенностей и теряясь в плотном слое снега. – Я долго буду ждать?
Погасли звезды, небосвод затянули плотные облака. С приятным шелестящим звуком с неба посыпал снег. Сильный снегопад, вот только на площадку, где находилась она падали лишь редкие снежинки, да и те таяли, даже не пытаясь подлететь к ней поближе.
Спокойствие взорвалось ураганом, резко внезапно. Образовался вихрь, смерч, воронка в атмосфере. Все завертелось вокруг, скорость ветра усиливалась. Мощный поток бешено вращающегося воздуха оторвал ее от земли как невесомое перышко, приподнял, раскачивая. Она весело расхохоталась. Вторя ее звенящему смеху, прозвучал голос, страшный, раскатистый, грозный, но ничуть не пугающий. Кто-то незримый серьезный до грусти произнес несколько неразборчивых слов, сорвался, не выдержал, засмеялся, как и она и умолк, словно потерялся в нарастающем заунывном вое.
Ветер крепчал. Ураган набирал силу, но она этого не ощущала. Мощный поток укутывал ее, проносился мимо нее, сохраняя вокруг худенькой фигурки блаженную тишину и убаюкивающее спокойствие.
Удивительные ощущения. Неимоверно приятные. Если бы не легкость, сопровождающая чувство полета она бы и сама не поверила, что давно оторвалась от земли, что несется куда-то в неведомую даль. Впрочем, она прекрасно знала куда…
Сплошная серость, властвовавшая над окрестностями островка, понемногу развеивалась. К чувству полета прибавилось ощущение призрачной реальности. Его причина – легкое свечение. Исчезли облака, что минуту назад укутывали землю, скрывая красоту небесную от парящего над поверхностью планеты наблюдателя. Показались звезды. Сначала самые смелые, самые яркие, после зажглись другие, жаль созвездие улыбки исчезло, вернулись звезды на привычные свои места, но ведь на этом волшебство не закончилось! Разукрашивающее небосвод густыми яркими разводами космических красок вспыхнуло северное сияние. Оно заметно разнообразило фрагмент видимого мира, добавив тому живописности, а всему происходящему оттенка доброй сказки и очарования легкой мистики.
В блеклом волшебном свете можно было разглядеть ровную и спокойную поверхность моря, что покачивалось просто у нее под ногами, позади все еще виднелись очертания удаляющегося берега, живописная сопка, возвышенность, та, что он назвал «скалистым мысом, диаметрально вытянутым в длину», до чего же нелепое определение!
Скоро темнеющие серой громадой скалы островка, ставшего на время родным, растворились в сумраке пробуждающегося утра. Ни блеск холодных звезд, ни отсветы полярного сияния уже не могли выделить их из общей серости пейзажа. Нахлынула печаль, вызванная пониманием того, что обратно она не вернется. Но так было лишь мгновение. Надо уметь прощаться, отпускать прошлое, встречать будущее. «Надо, обязательно надо, ведь будущее уже недалеко, вон виднеются его очертания», – чуточку печально улыбнулась она, глядя вперед, туда, где буквально из пустоты формировался новый берег, также каменистый, также обрывистый. Вырастала из бездны скала, что корнями глубоко уходила под воду, а вершиной сливалась с неторопливо редеющей тьмой холодного неба.
Тишина сменилась тихим плеском. Впереди, налетая на камни, вода разбивалась в пыль. Шумел прибой, шептались волны, перешептывались, обменивались новостями. С убаюкивающей песней моря сплетались другие прибрежные звуки: тоскливо завывал ветер, гуляя в расщелинах, надрывались в крике чайки, силясь заглушить собою все на свете, а где-то в недрах каменного островка гудело, набираясь сил, адское пламя. Клокотала скрытая в нем мощь, ждала возможности выйти на поверхность.
Живописное нагромождение скал, каменный островок средь вод холодного океана приближался. Его можно было рассмотреть во всех деталях, дикий он, безлюдный точно, как она того и хотела. Красивый пейзаж, острые пики разной высоты и разной формы, просто зубы гигантского хищника, что высунул пасть из воды.
На мгновение она отвлеклась. Ей показалось, что на одном из «клыков» каменной челюсти покачивается что-то большое и полосатое. Занимательная конструкция – будто огромная стрекоза, прилепившаяся к острому камню. Большая голова, длинный тонкий хвост. Яркий окрас, даже полутьма не могла сгладить истинных цветов – красный и белый. Плюс к этому крылья. Длинные, узкие, странно погнутые…
Стоило закрыть глаза и снова их открыть, как стрекоза превратилась в то, чем и была на самом деле – плод без устали работающей фантазии. Зато рядом с тем местом, где воображаемые покачивались искореженные крылья, затмевая холодный блеск звезд и исполненные мистического очарования блики полярного сияния, забрезжил свет. Теплый, домашний, тусклый, нереальный. Средь общей прозаичной темноты он казался таинственным, сказочным и чуточку волшебным. Он подмигивал теплым светом, шевелился, жил своей жизнью, будто приветствовал, будто радовался вместе с ней.
Почувствовав себя мотыльком, что летит на пламя, она приблизилась к окошку, за обледенелыми стеклами которого горела одинокая свеча. Сама не понимая, как это получилось, просочилась внутрь скалы, в пещеру, что оказалась комнаткой каменного дворца, а то и вовсе, камерой подземной темницы из старой доброй сказки.
Маленькое помещение, чуточку тесноватое, особо разгуляться негде. Но дело не в пространстве, дело в обстановке! Удивительная картина, поразительный интерьер. Вдоль стен и свисая с потолка, аккуратными рядами, будто искусственно выращенные, красовались сосульки. Большие и маленькие они создавали уют, украшали помещение, добавляли тому особого, ледяного колорита.
Посреди комнаты, созданная из таких же сосулек, но растущих снизу, своеобразных ледяных сталагмитов, расположилась высокая кровать. На ней тщательно взбитая перина, укрытая покрывалом с вышитым на нем северным пейзажем. Мастерская работа, просто не вышивка, а полотно художника. Снежинки вокруг, большие и пушистые, а просто посредине замерзшее озеро. Темно-синий лед, будто отражение зимнего неба. Ледяное зеркало в окружении драгоценной оправы из древних скал. На одной из них чуть заметная фигура. Большая черная тень – то ли человек, то ли бог с угрожающе поднятыми вверх руками. Чувствовалась сила черной тени, темная сила, казалось, выбирается она из плоского рисунка, заполняет комнату, ширится на сотни миль вокруг.
Справиться с мрачным волшебством оказалось несложно, надо было лишь сдернуть покрывало, да и забросить его подальше.
– Неважно. Все это неважно, – она упала на постель и моментально провалилась в мягкий пух, раскинула руки, стараясь замедлить погружение в невесомость, звонко рассмеялась. – Мне все нравится, я довольна. Удивительный интерьер, волшебный свет. Кстати, на счет света!
В ответ на ее слова свеча, одиноко стоявшая на подоконнике, вспыхнула неимоверно ярко. Пламя закачалось, казалось, оно старается заменить собой солнце, осветить комнату, скалу, соседний остров, а с ним и весь океан.
– Нет, весь океан точно не надо, – прошептала она, чувствуя, что засыпает, – пусть мерцающий свет просто укажет ему путь. Этого будет достаточно.
