Утро ворвалось в спальню Тузика горячими солнечными лучами, духотой и терпким запахом окончательно и бесповоротно убитого возникшего между ним и Сашкой чувства.
Проснулись они почти одновременно, Касаткина, может, чуть раньше. Обнажённая, она поднялась с кровати и какое-то время смотрелась в зеркало, прежде чем натянуть бельё и отправиться в душ.
Тузейло остался лежать в кровати и смотреть в потолок. Продолжения не будет. Он перегорел. Ещё вчера он мог допустить, хотя бы процентов на пять, что колли сможет ему заменить Аниту. Сегодня он был уверен, что шансов никаких. И дело тут в первую очередь в нём самом.
Он хотел её с самой школы. Он фантазировал о ней, даже думал, что любит. Но всё это оказалось в прошлом и никакой связи с настоящим не имело.
Тузик невольно вспомнил про свою любимую книжку, с запоем и удовольствием прочитанную им в детстве. Не далее как год назад, когда он находился в заточении в особняке Гастона Ортеги, Тузейло вдруг вновь наткнулся на эту книжку. Устав от круглосуточного нахождения в одной комнате, он невероятно обрадовался и тут же принялся за чтение. Но ожидаемого эффекта не получилось. Уже на тридцатой странице книжка ему наскучила. Тузик вырос, и уже не мог с тем же восторгом проживать сюжет, льющийся в него с пыльных черно-белых страниц. Он честно старался прочесть её до конца, как тогда в Рояльске, но не смог, так и не дойдя до середины. Тогда ему даже стало досадно, что в один миг у него вдруг стало на одно хорошее и тёплое воспоминание из детства меньше.
Вчерашним сексом с Касаткиной он нещадно убил ещё одно. Он ни секунды не жалел о том, что сделал. Это было необходимостью, иначе не сегодня, так завтра он бы начал кидаться на свою горничную Марту – миловидную собачку породы йоркширский терьер, расхаживающую по его дому в розовом платьице и пипидастром смахивающую пыль с поверхностей.
Тузейло хотелось, чтобы Касаткина как можно скорее уехала. Но колли, судя по тому, что находилась в ванной уже минут двадцать, не сильно спешила с отъездом.
«Как же вовремя она появилась! – думал Тузик, продолжая разглядывать свой потолок. – Если бы не эта встреча, то я бы сошёл с ума. Как же вовремя…»
Тузик резко поднял голову с подушки и сел на кровать, глядя в зеркало.
Вчера, опутанный её чарами и желанием поскорей слить хоть в кого-нибудь свою изрядно накопившуюся мужскую энергию, он совсем потерял способность мыслить. Александра Касаткина, школьная любовь. Собака, которую он видел в последний раз ещё в прошлом веке, вдруг появляется в Озее, когда умирает Анита, когда дела Российской Автономии идут как никогда ужасно. Какие же бывают совпадения…
– Я всё. – Сашка вышла из ванной вместе с наполняющим спальную вкусным ароматом шампуня, изрядно натирая полотенцем длинную персть на голове. – Ваша очередь, Тузейло Фридрихович…
Подмигнув ей, Тузик ушёл в душ. Встав под мощные струи воды, он продолжил думать.
Она журналистка и, конечно же, желает добыть у него материал. Она не то что информацией из первых уст – она даже личным материалом из его штанов сейчас не побрезгует. И это был только позитивный вариант.
Негативный куда печальней: Касаткину к нему кто-то заслал. И самое безобидное будет, если это сделал руководитель печатного издания, для которого она пишет. Если Александру Беррингтон отправил к нему кто-то более влиятельный и опасный, то нужно было срочно что-то решать.
Взгляд Тузейло упал вниз. В решётке скопилась копна волос от Касаткиной. Это было невыносимо. Для Тузика это было чем-то сродни унитазу, у которого забыли нажать на смыв. Анита никогда не позволяла себе такого, несмотря на то что тоже являлась обладательницей обильной растительности на голове. Касаткина, несмотря на своё воспитание в обеспеченной рояльской семье и лондонское образование, убирать за собой в душе не привыкла.
Выйдя из ванной, Тузик обнаружил, что спальня была уже пуста. Тянуть больше было некуда – пришлось надевать костюм и спускаться вниз вслед за ней. Марта наверняка уже подала завтрак.
– Доброе утро, сеньор. – Марта уже накрыла стол в столовой.
– Марта, не называй меня сеньором, пожалуйста, – попросил он, садясь за стол. – Давай договоримся: Тузейло Фридрихович, хорошо?
– Хорошо, Тузейло Фридрихович, – согласно закивала Марта, и, немало смутившись, протянула ему номер «The Oszey Times»: – Свежая пресса…
– Отлично! – Тузик глотнул свежевыжатый сок и потянулся к газете. – А где моя гостья? Неужели уехала?
– Нет, она беседует с кем-то по телефону…
Тузик прочёл заголовок, и его заколотило. Марта продолжала что-то говорить, но её голос долетал до него как из плохо настроенного приёмника.
ВАШИ ДЕТИ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ!
Разумеется, если вы не президент Российской Автономии.
С момента обрушения гостиницы «Виктория», внутри которой, по последним данным, погибло около двух тысяч собак, прошло уже более десяти дней. Вчерашним днём правительство Аргентины совместно с силами Нью-Йоркшир Терьера начали вооружённую операцию возмездия по персидским базам террористической группировки «Аль-Зиди», ответственной за взрывы, произошедшие на территории Озея. По состоянию на утро 20 апреля уничтожено целые 2 базы террористов. По словам президента Аргентины Диего де Суоса, они продолжат наносить удары, пока полностью не уничтожат всех сторонников зимнего кошмара в столице Российской Автономии.
В то время, пока «Розовый дом» явно перешёл к решительным действиям, руководство самой Российской Автономии занято – внимание! – поиском пропавшей Ани Озейло, дочери президента Российской Автономии. Как сообщают надёжные источники, вчера вечером сеньор Саппи Фейдж, а точнее новый глава Следственного комитета, лично участвовал в поисках пропавшей дочери Тузика Озейло, опрашивая пассажиров пригородной электрички! После падения «Виктории» без вести пропавшими всё ещё остаётся порядка двухсот собак разных пород, полов и возрастов. В том числе и щенки. Что же получается: если ваш щенок, простой и смертный, не приходится главе правительства сыном или дочерью, то следственные органы искать его даже и не начнут. Ну а если нет, и вам повезло занимать своей пятой точкой кресло президента, то поиски будут вестись аж высшими эшелонами государства!
Редакция газеты, несомненно, выражает свои искренние соболезнования Тузику Озейло, в один миг потерявшему и жену, и дочь. Однако даже в трудные и тяжёлые времена представителю государственной власти стоит действовать строго в рамках закона и не решать свои собственные проблемы, злоупотребляя своими полномочиями.
Статью подготовила специально для The Ozsey Times
Сиси Мэнтирос
– Вот же сука… – проскрипел Тузик, едва сдержавшись, чтобы не запустить стакан с недопитым соком в стену.
– Тузейло Фридрихович, прошу вас, не расстраивайтесь, – тихо пролепетала Марта. – Может, это всё не совсем так…
– В каком смысле не совсем? – гаркнул он и развернул перед горничной газету.
Марта не успела ответить, как хлопнула дверь и с веранды вернулась колли. От неё не укрылось возникшее напряжение в доме.
– Что-то случилось? – аккуратно спросила она.
– Друзья твои объявились.
– Какие друзья? – не поняла Сашка в растерянности.
– Из Ozsey Times. – Тузейло продемонстрировал ей обложку газеты. – Ты же у нас в British Times вроде как работаешь…
– Ох, Тузик! – взмолилась она. – Ну и мерзость же про тебя написали! Тебе и так сейчас тяжело, да ещё и эта газета. Я и вправду тут ни при чём. – Она виновато посмотрела на него. Заметив, что он ей не верит, продолжила: – Одно дело – British Times, а другое дело – ваша жёлтая газетёнка, купившая у нас права на бренд. Мы никогда к ней не относились серьёзно. Я уверена, что жители твоей Автономии тоже.
– Откуда у тебя такая осведомлённость в моих жителях?
– Оттуда, Тузик. – Она, успокаивая, погладила его по плечу. – Я в городе уже неделю и уже много чего слышала. Особенно вчера, на твоей конференции. Никто из местного журналистского общества не относится к этой жалкой пародии на наше всемирно известное издание всерьёз. Там даже журналисты – monkey business…
– Что? – не понял Тузейло.
– Как бы объяснить. – Сашка запустила лапу в свою густую копну шерсти на голове. – Дурака валяют, вот. Курам на смех. Очень неквалифицированные журналисты. Где их только понабрали…
Тузик глянул на подпись статьи и вдруг вспомнил. Сиси Мэнтирос – корреспондентка, написавшая гадкую публикацию про Аниту прямо перед её концертом. Корреспондентка, писавшая раньше про шоу-бизнес.
– Неквалифицированные, – проговорил он и сел обратно за стол. Марта вжалась в угол. – Нужно поторопиться. У меня куча дел сегодня.
– И у меня, – вздохнула колли, глядя на часы. – Я вызвала такси. Так будет лучше.
– Пожалуй, да, – согласился Тузейло, отправляя внутрь кусок омлета.
– Мы ещё увидимся с тобой?
– Не знаю, – уклончиво ответил Тузик, продолжая усердно жевать. Жевать, правда, в омлете было особо нечего, поэтому в основном приходилось лишь делать вид.
– Тогда позвони, как сможешь, – попросила Сашка, глядя ему в глаза. Словно в надежде, что вновь увидит в них хотя бы маленький отголосок вчерашнего пламени. Потухло.
– Поехали. – Залпом выпив кружку кофе, Тузейло решительно встал. Колли встала вслед за ним, так и не доев завтрак. – Спасибо за вечер, Саш. Было правда хорошо…
Касаткина словно хотела было что-то сказать, но осеклась и, развернувшись, ушла обуваться. Утром заботливая Марта очень кстати аккуратно разложила возле гардеробного шкафа обувь, которую они в порыве своей страсти побросали вчерашним вечером. Пока Сашка застёгивала сапоги, Тузейло стоял возле зеркала и поправлял галстук.
– Тузейло Фридрихович, – позвала его Марта. – Мне всё-таки кажется, что вы не до конца поняли…
– Давайте вечером, Марта, – бодро ответил он ей и брызнул в шею обильной струёй туалетной воды.
– Я имела в виду…
– Очень спешу. Ужин к восьми.
И Тузейло вышел из своего дома вместе со своей давно уже нелюбимой собакой, испытав неимоверное облегчение. Он снова мог дышать, он снова мог быть бодрым, а главное – его наконец-то начало отпускать.
Марта стояла на крыльце президентского особняка и продолжала смотреть им вслед, пока пёс породы немецкой овчарки и собака породы колли не скрылись за воротами.
Пока весь собачий мир – кто с одобрением, а кто и с недоверием – раскрыв рот наблюдал за военными действиями в Персии, внутри Аргентины происходили колоссальные изменения, которые все средства массовой информации и как следствие – жители пока предпочитали не замечать. Масштабная национализация предприятий в стране набирала обороты.
Аналитики правительства Российской Автономии, де-факто находящейся на территории Аргентины и напрямую ей подчиняющейся, забили тревогу ещё в марте. Но тогда, по вполне понятным причинам, в городе все были заняты совершенно иными делами. В итоге активное изучение проблемы отложилось на месяц, как раз к тому времени, когда Буэнос-Айрес начал разворачиваться в полный рост.
Финансовый и политический центр страны оказывал сильнейшее давление на компании. На пустом месте вдруг возникли проблемы с выплатой дивидендов, руководствами местных провинций отзывались лицензии. Все эти знаки указывали на то, что в скором времени крупнейшие нефтедобывающие компании страны утекут в лапы администрации президента Диего де Суоса. Глобальная приватизация госкомпаний, которую затеял теперь уже бывший президент в конце прошлого века, с овациями принятая мировым собачьим сообществом и негативно оценённая населением страны, обернулась абсолютно противоположным ходом нового президента в веке уже нынешним. Пока всё это держалось в тайне и не придавалось огласке, однако бесконечно так продолжаться не могло. Это прекрасно понимали все: как великие комбинаторы из столичного Буэнос-Айреса, так и провинциальные аналитики Озей-Сити.
Несомненно, в глазах народа подобные реформы должны были только возвысить действующего президента Диего де Суоса, так же как и нынешнего премьер-министра Рикардо Феррера, с приходом которого всё, собственно, и началось. Однако весь остальной собачий мир, которому Буэнос-Айрес беспощадно отрубит лапы, вот уже десятилетие столь удобно добывающие энергоносители на территории Аргентины, может неслабо на них за это ополчиться.
Судя по тому, что Нью-Йоркшир Терьер и Буэнос-Айрес активно ведут совместную операцию возмездия, первые решительные действия по национализации в Аргентине, а также её непосредственная огласка, начнутся не раньше, чем на очередную крышу базы группировки «Аль-Зиди» упадёт последняя закупленная и оплаченная президентом де Суосом бомба.
Озей, затаив дыхание, ждал. За свои предприятия, успешные и исправно платившие в казну республики, администрация Тузика Озейло была спокойна – все они были зарегистрированы и открыты уже после тотальной приватизации, а поэтому не могли так просто попасть в столичные лапы. Исключением мог стать «НефОз», на который, как Тузейло успел заметить, Диего де Суос положил глаз. Нефть на нём начали добывать аж тридцать лет назад, то есть ещё перед знаменитой приватизацией, и тем более задолго до появления дачного посёлка Озей. Всё это значило, что компания эта доселе находилась под контролем Буэнос-Айреса, и сейчас, после соответствующих поправок в законодательство, заблаговременно внесённых прагматичным президентом, они имели полное право вернуть его себе. Если бы не одно но: «НефОз» в современном своём состоянии немного отличался от той компании, что была приватизирована в конце прошлого века. Мало того, что она сменила название с «Hafnia-Oil» на более русифицированный вариант, так ещё и сама форма организации компании претерпела значительные изменения. Теперь с былым предприятием «НефОз» объединяли только местонахождение штаб-квартиры и закреплённые за ним добывающие скважины в океане. Во всём остальном это был совершенно новый нефтяной гигант, спасибо Гастону Ортеге.
По этим самым причинам на данный момент Буэнос-Айрес не имел ни малейшей законной возможности прибрать крупнейшее промышленное предприятие Озея, да и всей Российской Автономии, в свои лапы. Если только сам Озей не расщедрится и не продаст им бóльшую часть доли компании. Тузик пару раз даже размышлял о том, что взрывы в городе были устроены для того, чтобы запугать их и тем самым вынудить передать «НефОз» под столичный контроль. Но это звучало глупо. Пусть это и огромные капиталы, но они несопоставимы со всей сложностью в организации произошедших терактов. Это выглядело так же несуразно, как если бы президент Аргентины перерезал больше половины деревни где-нибудь под Росарио ради одной только коровы, которую потом можно пустить на мясо. Если даже и допустить, что взрывы были организованы кем-то сверху, то это было точно не ради «НефОза».
Вопреки негативным ожиданиям Тузика, на вчерашней конференции вопрос о национализации задан так и не был. Однако всплыла новая тема, к которой он был не готов: операция в Персии. До «Прямой Линии» с гражданами республики оставалось всего два дня, поэтому ситуацию нужно было прояснить как можно скорее.
– Тузейло Фридрихович, – из коммутатора зазвучал голос Моники. – К вам сеньор Кортес…
«Этого с чего вдруг принесло?» – недовольно думал Тузейло, не отрываясь от своих бумаг.
– Пусть проходит, – разрешил он.
В кабинете появился доберман. Весь уставший и помятый.
– Я от Педро Андреаса, – сообщил он.
Точно. Тузик уже и забыл, что сослал добермана в помощники новому мэру.
– А сам он где?
– В Собакееве.
– Я звонил туда пять минут назад, его там не было. – Тузейло посмотрел доберману в глаза.
– Мне он сказал, что уехал туда. – Брайан пожал плечами, изображая смятение. – Может, ещё не доехал…
– Выгораживаешь? – прямо спросил Тузик.
– Что вы, Тузейло Фридрихович! – удивился доберман. – Я пёс подневольный. Мне как сказали, так я и передаю…
– Ладно, – устало вздохнул Тузейло, посчитав дальнейшие разбирательства дурным тоном. С Андреасом он потом поговорит один на один. – Что у тебя?
– План благоустройства улиц к Олимпиаде. И просчитанный бюджет. – Брайан передал ему папку. – Можете ознакомиться.
– Разрешаешь? – съязвил Тузик, забирая папку.
Телефон, лежавший на столе, вдруг завибрировал и закрутился. Тузейло бросил взгляд на дисплей: звонила Марта. Не желая общаться со своей служанкой перед Брайаном, он отклонил входящий и перевёл внимание обратно на документы.
Папку эту Андреас обещал передать лично, а в итоге передал через добермана. Скорее всего, на то были свои причины, но Тузик всё равно не одобрял подобные выходки. Это всегда попахивало бардаком. Что мешало мэру города позвонить ему лично и предупредить о визите Кортеса?
– Надеюсь, моё решение по проекту сеньор Андреас соизволит услышать от меня лично, – скривился Тузик.
– Хорошо, – виновато кивнул доберман. – Извините, что так вышло.
– Не извиняйся, Брайан. Ты тут точно ни при чём.
– Вы так из-за той газеты, Тузейло Фридрихович? – спросил Брайан.
– Какой газеты? – Тузик сделал вид, что не понял.
– Про вас и вашу дочь утром писали, – сглотнув, ответил доберман, сам уже не сильно довольный тем, что решил затронуть эту тему.
– Писали, – согласился Тузик. – Хотелось бы теперь поотрывать им все эти «писалки»…
– Я не навязываюсь, но я мог бы заняться поиском Вашей дочери вместо сеньора Фейджа, – аккуратно произнёс Брайан. – Он пёс, занимающий высокую должность. А я теперь просто штатный сотрудник. Моё участие в этом деле не может вызвать осуждения и скандала. Тем более у меня есть опыт. Руководитель службы безопасности из меня куда лучше, чем «пёс на побегушках» у мэра…
– Тебе после выхода статьи это в голову пришло? – старательно скрывая появившуюся настороженность, поинтересовался Тузейло.
Тузик был в курсе придуманной Армоном Афонсо игры с «липовыми поисками дочери Озейло», целью которой было словить на живца тех, кто в эту «липу» поверит. Неужели поймали?
– Я прошу об этом сеньора Афонсо ещё с событий в «Виктории», – выпалил Брайан, в голосе которого чувствовалась обида. – Он не желает, чтобы я участвовал хоть в чём-то. На мне клеймо верного пса Гастона Ортеги, поэтому он и относится ко мне настороженно. А я хочу участвовать, я могу быть полезен…
Тузейло примерно понимал, в чём была истинная причина прохладного отношения бигля к Брайану. Причина плавала на поверхности: Брайан Кортес был начальником службы безопасности Гастона Ортеги. А Ортега убит. Таким образом, на добермане действительно было клеймо, только вот не «верного пса», а никудышного начальника охраны. У Афонсо есть своя проверенная годами охрана, и вводить в её ряды добермана, амбициозного и привыкшего быть правой лапой своего руководителя, бигль считал лишним.
– Я поговорю с ним, – дежурно ответил Тузик, прекрасно понимая, что разговор этот будет совершенно бесполезным. – Может, он что-то и решит. Хочешь услышать моё мнение?
– Да разумеется, Тузейло Фридрихович, – кивнул Брайан.
– Каждый должен заниматься своим делом, – рассудительно продолжил он. – Саппи Фейдж занимается поисками преступников и пропавших без вести собак. Я сижу в этом кресле и руковожу Автономией. А Брайан Кортес занимается тем, чем ему приказали заниматься. Ни к чему вся эта лишняя возня, она только мешает, как правило. Моё мнение.
– Я вас услышал, – разочарованно ответил Брайан, понимая, что разговор закончен.
Доберман поднялся с кресла и, понурив голову, направился к двери. Телефон снова завибрировал. Это Марта всё не оставляла попыток дозвониться до него. На этот раз Тузик не стал сбрасывать, а только выключил звук, дожидаясь, когда доберман покинет его кабинет.
– Не забудь передать Андреасу, что я хочу увидеться с ним лично, – напоследок напомнил он доберману, прежде чем тот вышел в приёмную.
Брайан едва заметно кивнул и наконец покинул помещение. Телефон всё ещё продолжал звонить.
– Да, Марта. – Тузик поднял трубку.
– Тузейло Фридрихович! – послышался голос горничной. Голос был взволнован.
– Что у тебя там случилось?
– Мне кажется, вы меня утром так и не поняли…
– Я не обижаюсь на тебя, Марта. – Тузик начинал злиться. – «Вот же сука» я сказал репортёрше из газеты, а не тебе за то, что ты эту газету мне принесла. Хватит уже раздувать из мухи слона…
– Я о том же! – воскликнула Марта чуть ли не в отчаянии. – Выслушайте меня, прошу!
– Слушаю.
– Пока вы читали газету, я говорила про миссис Беррингтон, а вы меня либо не услышали, либо не поняли. Она разговаривала по телефону. По-английски. Скорее всего, она думала, что я не знаю языка, а я знаю! Эту собаку специально подослали в ваш дом, чтобы она что-то нашла. Или выяснила. Она собиралась к вам подселиться надолго. Это они по телефону и обсуждали утром…
– И ты молчала?! – взревел Тузик, едва не опрокинув свой стол.
– Когда вы выругались, я была уверена, что вы меня услышали. – Марта почти что уже плакала. – Но потом вернулась она, и по вашей реакции я поняла, что мои слова до вас не дошли. При миссис Беррингтон я не могла повторить это снова. Я пыталась вас задержать, но вы спешили. Простите меня…
И заплакала. Горько и чисто. Прямо как его Анька, когда происходило что-то по-настоящему грустное и несправедливое. У Тузика потеплело на сердце.
– Ладно, не реви, – как можно бодрее сказал ей Тузик, хотя мысли его уже были совсем не о служанке. – Спасибо, что сказала. Про ужин к восьми пока что всё в силе.
– Простите меня, Тузейло Фридрихович! – повторила Марта, продолжая всхлипывать.
– Всё, пока, – настойчиво произнёс Тузик и положил трубку.
Потому что теперь, в отличие от утра, у него действительно не было времени на лишние разговоры.
Пока Тузейло в обход пробок мчался к Армону Афонсо по лабиринтам озейских улиц, тот уже успел навести справки об Александре Беррингтон, о её загадочном визите в Российскую Автономию, а также о подлинном месте работы. Вернее, службы.
– Александра Беррингтон. – Бигль, уставший и с отложившимися огромными мешками под глазами, выложил перед Тузиком распечатку факса. – Сотрудница МИ-20.
– Британцы, – опешил Тузейло. – Эти откуда вылезли?
Тузик был готов к шпионам ОБА из Буэнос-Айреса, к ищейкам ФРБ из Нью-Йоркшир Терьера. Но чтобы его скромная персона начала вдруг интересовать псов со Спринг-Гарденс в Лондоне, он никак не мог себе представить.
– Где мы британцам успели хвосты прищемить?
– Мне кажется, что наши отношения с британцами тут не при делах, – задумчиво произнёс Афонсо, проводя лапой по бороде.
– Лондон просто решил помочь своим «кузенам»? – предложил Тузик.
– Скорее всего. – Вслед за бородой бигль принялся чесать голову. – Похоже, что Нью-Йоркшир Терьер чисто «по-братски» попросил Спринг-Гарденс пошпионить за вами, узнав, что их сотрудница, Александра Беррингтон, и вы когда-то давным-давно учились вместе в одной школе.
– Это довольно грубо, даже для Нью-Йоркшир Терьера, – заметил Тузейло. Вопреки сложившемуся общему мнению в собачьем мире, интересы ФРБ и МИ-20, несмотря на общность идей, довольно часто расходились. Не мог Лондон просто так выслать за океан своего сотрудника.
– У спецслужб свой бартер, – пожал плечами Афонсо. – Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что именно там у них послужило платой за услуги.
– Осталось только, чтобы у меня под столом какой-нибудь заблудший пёс с рояльской Солянки нарисовался, – невесело пошутил Тузик. Афонсо шутку оценил, но так же невесело. – Сумасшедший дом какой-то!
– Вообще, забавно, – произнёс бигль. – За Торресом охотятся псы из ОБА, а за вами шпионят МИ-20. Интересно, кто следит за мной?
Вопрос был риторическим. Тузик это уловил.
– Шутки шутками, конечно. А если серьёзно, то с этой Беррингтон надо что-то делать.
– Выслать в Лондон, – просто заключил Тузейло. – Я бы её, конечно, прибил бы за то, что она сделала, но это не мои методы, вы знаете. Я пёс гуманный.
– Хорошо, что и она вас пока не прикончила! – Бигль рассмеялся. – Я прямо сейчас отправлю отряд к вам в дом. Пусть прочистят его. Эта мадам наверняка успела прослушку установить.
– Может, пока понаблюдать? – предложил Тузик. – Если мы прямо сейчас пинком под зад вышвырнем её обратно в Лондон, то мы никогда не узнаем причину, по которой её сюда направили. ФРБ, скорее всего, не остановится и подошлёт ко мне ещё кого-нибудь. И не факт, что его мы так же быстро раскусим.
– То, что мне удалось выяснить про её службу в МИ-20, – это чистой воды случайность, – согласно закивал Афонсо. – Не будь у меня знакомого в Лондоне, который её тут же опознал, то эта бумажка из факса вылезла бы не раньше, чем через неделю, а то и через месяц. Стоит признать, что так красиво взять кого-нибудь «за жопу», как вашу Беррингтон, мы вряд ли ещё раз сможем. Но я за вас боюсь. Мало ли она сюда прилетела не за оперативными сведениями, а на полноценную операцию? Прирежет вас как-нибудь ночью и улетит к себе домой преспокойно. А наутро потом весёлые заголовки будут: «Лондонская путана русского происхождения всадила нож в Тузика Озейло». Такого даже пиарщики моего сына не придумают!
– Выгнать всё-таки?
– Лучше было бы оставить, конечно. Но правильней – выгнать, – заключил Армон. – Нечего змей возле себя держать. Тем более таких ядовитых.
Тузик задумался. Афонсо молчаливо выжидал.
– Нужны данные её паспорта, – Тузика осенило. – У меня есть план.