Сергей Трапезников
Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки
«Преступления против Судьбы не прощаются»
Часть 1. Капкан
Площадь Мая
Озей, август 2002 г.
Сергей Березин сидел в мягком уютном кресле и сосредоточенно слушал своего собеседника. Вернее, пытался просчитать, насколько можно доверять этому бульмастифу. Согласно данным, которые у него имелись, в далёком прошлом данный пёс «держал» больше половины наркотрафика по всей Аргентине, на чём, в общем-то, и сколотил почти всё своё состояние. В настоящее время бульмастиф отошёл ото всех грязных дел, отбелил свою репутацию и принялся за расчистку руин города Озей, который в марте был стёрт с поверхности планеты.
– Значит, Тузик Озейло жив, – повторил Гастон Ортега, затягиваясь сигарой.
– Да, цел и невредим, – подтвердил Березин.
– Какое чудо, – покачал головой бульмастиф, – быть погребённым под завалами жилого дома, а затем выбраться наружу. Гениальная комбинация!
– Если быть откровенным, то изначально всё планировалось несколько иначе, – признался сенбернар. – Тузик Озейло должен был благополучно покинуть город и залечь на дно, выжидая время. Но судьба сыграла с ним злую шутку, и он оказался под завалами дома по-настоящему.
– Когда по плану его можно выводить на арену?
– Не раньше октября. Он и его друг, по милости которого они, собственно, и оказались под завалами, изрядно потрепались. Сейчас они в Пермякии, под ножом пластического хирурга. Когда процесс реабилитации будет завершён хотя бы наполовину, то можно будет возвращать их в город. Заодно и давать команду в Рояльск, Матильде Степановне.
– Это кто?
– Менделеева Матильда Степановна, – уточнил Березин.
– Можешь не продолжать. – Ортега лениво махнул лапой. – Я понял. Непонятно одно. Зачем тебе Озейло? Он твой конкурент, который на прошлых выборах тебя «сделал». Не говори только, что ты дал слово и должен его сдержать. Не люблю лицемерие.
– Во-первых, с ним приятно работать. Тузик Озейло – довольно порядочный и уравновешенный пёс. У нас с ним уже сложились выстроенные определённым образом рабочие отношения, которые не хотелось бы выстраивать заново с кем-то другим. Мы с ним из одной страны, мы друг друга хорошо понимаем. Найти точно такого же, но другого будет сложно. Ну а во-вторых, вы совершенно правы. Я действительно дал ему слово провернуть всю эту операцию с фальсификацией смерти.
– Вы, русские, очень любите держаться друг за друга, – заметил Ортега. Березин поднял глаза, ожидая увидеть хотя бы тень улыбки на морде бульмастифа, но на улыбку там не было и намёка. – Ну и зачем ты мне всё это рассказал? Не просто же так, чтобы пошушукаться?
– Дон, – коротко произнёс сенбернар, не сводя глаз с Гастона.
– Что не так с нашим временным мэром? – Гастон Ортега сделал глоток коньяка.
– Он случайно узнал про это. Он довольно близко общается с Шульцем, а значит, и с правительством Аргентины тоже.
– Ты предлагаешь мне прямо сейчас отправить своих псов на его ликвидацию? – Рот Ортеги, наконец, расплылся в улыбке.
– Упаси Господь, сеньор Ортега! – Сергей рассмеялся. – Можно заставить его замолчать другим способом.
– Почему ты так уверен, что я дам на это деньги? – Бульмастиф наклонился вперёд и поставил коньяк на журнальный столик. – Почти все мои средства сейчас уходят на восстановление города, сам же знаешь.
– Тузик Озейло может быть вашим запасным вариантом, – просто ответил Березин. – Для вас не секрет, что на меня ведётся настоящая охота. Наличие Тузика в списке кандидатов на пост мэра города значительно увеличит вероятность, что после выборов вы будете работать не с Хоробадо и не с Шульцем. Поверьте, от этого «вложения» в карман Дримбиджа Дона вы только выиграете.
– Я тебя понял, – медленно кивнул Ортега и начал подниматься с кресла. – Денег дам. Хотя лучше бы мы его просто грохнули. Очень он мне не нравится – ещё настрадаемся все от этого бульдога.
– Благодарю за понимание, сеньор Ортега. – Березин встал с кресла вслед за бульмастифом.
– Кстати, тебе замечание. – Гастон резко выставил в сторону Сергея указательный коготь. – Постарайся устроить так, чтобы вслед за Дримбиджем Доном больше никто не узнал о Тузике Озейло вплоть до его официального возвращения. Всё понял?
– Разумеется, сеньор Ортега.
– Первый и последний раз, – заключил Гастон. – За любую подобную ошибку в будущем будешь платить сам.
Сенбернар коротко кивнул.
– Пойдём вниз. – Принюхиваясь, Ортега похлопал Березина по плечу, и вдвоём они удалились из помещения.
***
Погода во второй половине апреля в этом году была непостоянной. Ещё утром, покидая Морской Посёлок, Тузейло отметил, как из его рта выходят добротные паровые облака, а всего лишь спустя несколько часов, когда водитель Санчес объявил, что они въехали в Буэнос-Айрес, он всерьёз задумался о том, что не мешало бы снять пиджак. Кондиционеры Тузик не признавал ни в каком виде. Особенно сейчас. После того, как неделю назад он, спасаясь от летящих обломков разрушающейся «Виктории», прыгнул в холодную воду Ирги, здоровье, измождённое бессонными ночами и диким стрессом, всё-таки дало сбой – Тузейло схватил воспаление лёгких и теперь сидел на уколах.
О том, чтобы отлежаться дома и прийти в более-менее здоровый вид, даже и речи быть не могло. Из-за событий, произошедших там, на берегу Ирги, а также из-за всех вытекших последствий Тузику ещё ни разу не удалось поспать больше трёх часов. Бесконечные брифинги, совещания, звонки – всё это отнимало колоссальное количество времени. Тузейло возвращался к себе в Морской и, не снимая с себя даже ботинок, заваливался на кровать.
Единственный положительный момент, который во всём этом можно было бы выделить, – это то, что Тузику некогда было думать о себе. Ему некогда было думать о том, что семь дней назад он стал вдовцом. Что семьи, ради которой он жил и которая всегда давала ему силы смотреть в будущее и идти в него с гордо поднятой головой, больше не существует. Тузейло было некогда жалеть себя. Некогда страдать. И это, как ни странно, пришлось весьма кстати. Если бы у него ежедневно была масса свободного времени, которое он мог бы посвятить самоистязанию, то он, несомненно, уже наверняка сошёл бы с ума.
Сегодняшняя поездка в Буэнос-Айрес была, как полагал сам Тузейло, самой важной за прошедшую неделю. Ему предстоял разговор с президентом и премьер-министром Аргентины. За закрытыми дверями и без журналистов.
Аргентинская столица встретила Тузика ярким солнцем, хаотичным автомобильным движением по главным Диагоналям, а также утренним часом пик. «Розовый дом» – президентский дворец Аргентины, – как всегда, встретил его великолепием, однако в первый раз на памяти Тузика у входа в официальную резиденцию он не увидел ни одного журналиста. Разговор действительно обещал быть закрытым, раз даже всезнающие телевизионные и газетные служители пера ничего о нём не знали.
Несмотря на пустовавшую возле входа в резиденцию площадь, Тузик вышел из машины в сопровождении выделенных Армоном Афонсо псов. Тузейло не любил живые коридоры из телохранителей, однако биглю всё же удалось его переубедить в этом вопросе, и теперь Тузик выходил из автомобиля только в присутствии секьюрити.
Встреча была назначена на полдень. Тузейло, несмотря на знаменитые пробки аргентинской столицы, прибыл на место на полчаса раньше. Сотрудники дворца, ответственные за сопровождение главы Российской Автономии, пригласили его скоротать время, посетив знаменитый Пальмовый двор внутри здания. Тузейло отказался. Оказался бы он в этом здании год или хотя бы полгода назад, он непременно бы отправился изучать великолепие резиденции аргентинского президента. Сейчас же его совершенно не интересовали ни многочисленные барельефы, ни Галерея Патриотов, ни тем более какой-то двор с пальмами. Тузик знал, что это так называемый традиционный маршрут для гостей аргентинского президента. По приезде в Розовый дом его обходят все, в том числе и самые влиятельные псы собачьего мира. Это считалось признаком хорошего тона. Но Тузейло решил этот обряд не соблюдать. Он приехал сюда по делу, а не на экскурсию. Его не ждал сладкий диалог с притворными улыбками и взаимными комплиментами, который президент обычно вел здесь со своими заграничными гостями. Тузик Озейло – президент Автономной Республики Русь, де-факто находящейся на территории Аргентины, а потому для президента Диего де Суоса он всего лишь подчинённый. Разве что с числом полномочий немалым выше, чем рядовые главы провинций.
Двери в президентский офис отворились в пятнадцать минут первого. Аргентинцы были в своём стиле. В Буэнос-Айресе мало кто отличался пунктуальностью, даже первые представители государственной власти. Тузейло вошёл в внутрь. За столом сидело двое псов: немецкий курцхаар и метис бернского зенненхунда. Президент Диего де Суос и премьер Рикардо Феррер соответственно.
– Сеньор Озейло, – подал голос курцхаар.
Оба встали и пожали гостю лапу.
– Присаживайтесь, – разрешил Суос.
– Благодарю, сеньор Суос. – Тузик медленно опустился в предназначенное для него кресло, мысленно перестраивая свой мозг на испанский язык.
– Примите лично наши соболезнования. – Президент дежурно приложил правую лапу к груди. В этом жесте Тузик уловил себя самого. Однако это почему-то не настроило на сближение, а, наоборот, оттолкнуло.
За всю свою жизнь Тузейло толком не научился отвечать на слова о соболезнованиях.
– Благодарю, – коротко бросил в ответ Тузик и так же коротко кивнул.
– Не будем давить вам на больную мозоль, сеньор Озейло. И в Буэнос-Айресе, и в Озее сейчас полно работы, а также катастрофически мало времени. Поэтому перейдём сразу к делу.
– Я слушаю.
– Какие мероприятия по ликвидации последствий террористических актов сейчас проводятся в Озее? – серьёзно спросил Диего де Суос.
Тузейло сузил взгляд. Значит, времени у них нет, говорят. Поэтому задают вопросы, на которые они и так знают ответы. Зачем? Для того, чтобы в очередной раз услышать песенку от Тузейло Фридриховича, которую тот повторяет уже восьмой день подряд по нескольку раз в сутки? Разумеется, нет. Это всего-навсего прелюдия, иначе встреча не проводилась бы за закрытыми дверями.
– Работа в Озее на данный момент ведётся в авральном режиме, – начал Тузейло. Хотят слышать песенку? Пусть слушают. Сам он только выиграет время и сможет как можно лучше приглядеться к своим собеседникам. – Пост мэра города, освободившийся после смерти Дримбиджа Дона, занял Педро Андреас. Ввиду сложившейся в регионе ситуации от выборов вновь пришлось отказаться. Решение принято советом министров Российской Автономии. Андреас набрал больше половины голосов. Теперь – что касается последствий терактов в Озее. В город направлены лучшие врачи со всего континента. Свою помощь предложили Национальный Медицинский институт Аргентины, а также их коллеги из Нью-Йоркшир Терьера и Рояльска. Вчера было совершено последнее опознание на территории разрушенного отеля. Если эти тела не заинтересуют следственные органы, то их захоронят в ближайшее время. Также ведутся работы по разбору завалов жилого дома. Сейчас правительство ведёт расчет сумм, которые будут выплачены семьям погибших и пострадавших в результате террористических актов. Следственные органы также не остаются в стороне. Возбуждены уголовные дела сразу по нескольким статьям. В настоящее время ведётся тотальная проверка подвальных помещений на территории поселений, входящих в состав Автономии, усиленный досмотр в местах большого скопления собак, а также на всех въездах в Республику.
– Мы готовы оказать любую помощь, – в разговор включился Рикардо Феррер, премьер-министр.
Тузейло выжидающе посмотрел на бернского зенненхунда. С языка так и норовило броситься «Уже помогли» или что-то вроде того. Провальная операция по штурму здания, повлекшая за собой полное разрушение гостиницы и «братскую могилу». Провальная, топорная и совершенно непродуманная. Абсолютный ноль.
Феррер так же быстро вышел из разговора, как и вошёл в него. Роль «говорящей головы» вновь перешла к президенту.
– Последние двенадцать месяцев Буэнос-Айрес с беспокойством наблюдал за событиями в Озее, – продолжил курцхаар. – Явный «след Аль-Зиди» настораживал нас, и мы опасались, что подобное может произойти и у нас, в Буэнос-Айресе. Именно поэтому Отдел Безопасности уже довольно долгое время пытается выйти на базы этой террористической группировки в мире.
– И даже есть успехи? – деловито поинтересовался Тузейло.
– Есть, сеньор Озейло.
Что-то эти успехи не коснулись обеспечения безопасности в Озейском регионе, который, к слову, Отдел Безопасности призван защищать точно так же, как и всю остальную территорию Аргентины. Тузик максимально старался себя сдержать.
– Мы готовы поспособствовать операции возмездия, целью которой будет полное уничтожение известных нам баз группировки «Аль-Зиди», – заявил Диего де Суос.
– Сами? – всё так же деловито спросил Тузик.
– Не совсем. – Курцхаар дёрнул правой бровью. – Совместно с одной влиятельной в собачьем мире структурой. Но для того, чтобы запустить процесс, от вас требуется выполнение одного условия.
Ну наконец-то! Сезон кратковременных дождей из драгоценностей и радужных перспектив сменился требованиями об оплате.
– Что за условие?
– Для вас не секрет, что в настоящий момент Правительство Аргентины проводит масштабную кампанию по национализации предприятий, – покачал головой Диего де Суос и посмотрел на Тузика, ожидая от него встречный вопрос.
Тузейло молча выжидал, сверля курцхаара глазами.
– Мы просим вас поспособствовать запуску механизма передачи озейского нефтеперерабатывающего завода на баланс государства.
– Вы сейчас серьёзно? – Тузик Озейло расплылся в широченной улыбке. Все, кто его знал, были в курсе, что так улыбался он в исключительных случаях. – Передать «НефОз» в ваши лапы за то, что вы проведёте какую-то сомнительную операцию, которая ещё неизвестно как отразится на моих, да и на ваших тоже, гражданах? Спасибо, мне хватило штурма «Виктории», который вы мне устроили на прошлой неделе!
– A caballo regalado, no le mires el diente1, – вновь включился в разговор Рикардо Феррер. У Тузика возникло ощущение, что основная его функция заключалась в том, чтобы перебивать и переводить разговор в нужное президенту русло. Эдакий «плохой полицейский» на высшем государственном уровне. – Нехорошо так говорить, Тузейло Фридрихович. Ребята старались, рисковали жизнями. Вы же только признали свою полнейшую несостоятельность, обратившись к нам за помощью тогда. Хорошо, что хотя бы не сбежали, как два года назад после цунами. И не стыдно же! Сидели где-то в уголке, трусливо выжидали удобного случая, а потом вдруг объявились.
Тузик внимательно посмотрел на Феррера и пытался просчитать, сколько на самом деле он знает об этой истории. Судя по самодовольной ухмылке метиса бернского зенненхунда, знал тот куда больше, чем было положено. Время шло – нужно было отвечать. А проанализировать сказанные только что премьером слова Тузик сможет и по дороге обратно в Озей, уютно расположившись на заднем сиденье бронированного внедорожника.
– Я что-то не понял. – Тузейло чуть повысил голос. – Вы что себе позволяете вообще?
– Мы сейчас не в прямом эфире, уважаемый глава Российской Автономии, – ответил Рикардо Феррер, невозмутимо пожав плечами. – У нас неформальная встреча за закрытыми дверями.
– Когда кто-то неформально разговаривает со мной в таком тоне, дорогой сеньор Феррер, то он рискует получить в нос.
– Сеньор Озейло! – вмешался Диего де Суос. – Кажется, вы перегибаете палку. Не страшно?
– Моя жена мертва. Моя дочь пропала без вести и, скорее всего, тоже мертва. Мне уже ничего не страшно, поверьте. А свой пост я покину до конца августа. Как только разберусь со всеми проблемами.
– Значит, вы отказываетесь от наших услуг, я так понял, – подытожил курцхаар. Бернский зенненхунд заёрзал в кресле.
– Совершенно верно.
– Вам придётся в одиночку разгребать весь этот хлам. Вам придётся самостоятельно приводить город в порядок. Вам придётся одному заниматься предстоящей Олимпиадой…
– Насчёт третьего – сомневаюсь, – хмыкнул Тузейло.
– Вы хотите сказать, что Олимпиада в вашем Собакееве не состоится? – Рикардо Феррер округлил глаза.
– Нет, я хочу сказать, что она как раз состоится. И не без вашей помощи. Договор с Олимпийским комитетом заключён именно вашей канцелярией, а не моей. Ещё аж два года назад. Поэтому через «не хочу», невзирая ни на какие обиды, вы будете принимать полноценное участие в организации мероприятий. Можете не переживать: в организации наша сторона многого от вас не потребует.
Он специально выделил последнее слово. Именно «потребует», а не «попросит». Эти два самодовольных индюка привыкли, что у них только просят, а не требуют. И точно так же привыкли с барского плеча эту помощь предоставлять. По настроению. Пусть хоть ненадолго почувствуют, что иногда бывает и иначе.
– Когда Дримбидж Дон подписал ваше назначение, он вам передал одно напутствие от президента, – вновь подал голос Феррер. – Вы пропустили его мимо ушей, я полагаю…
– Быть полегче на поворотах? – быстро спросил Тузейло. – Я никогда и не гнал никуда. Только вот всё равно не помогло, товарищ премьер.
– Я так понимаю, что наш разговор закончен? – подытожил курцхаар, сложив лапы.
– Да.
– Тогда не смеем вас больше задерживать, сеньор Озейло.
Диего де Суос встал со своего кресла. Вслед за ним, злобно стреляя глазами, встал и бернский зенненхунд. Оба, по всем законам дипломатии, поочерёдно пожали Тузику лапу, после чего тот покинул приёмную президентского офиса.
***
За окном уже миновали многочисленные панельные высотки окраин Гольденроя, а Тузейло продолжал думать. Что сейчас с ним происходит? Это паранойя, или Рикардо Феррер действительно в курсе той операции, которую они провернули с Березиным?
«Сидели где-то в уголке, трусливо выжидали удобного случая, а потом вдруг объявились».
Что это могло значить? Возможно, это была вольная трактовка донесённой Ферреру ещё два года назад новости о таинственном воскрешении Тузика Озейло. А возможно, и нечто большее. То, что Рикардо Феррер, в то время возглавлявший Отдел Безопасности страны, мог быть в курсе почти всех нюансов комбинации, продуманной Тузиком и сенбернаром, исключать тоже нельзя. Бернский зенненхунд, действительно, владел сведениями куда больше, чем положено. Взять хотя бы его осведомлённость по поводу слов, сказанных Дримбиджем Доном лично Тузику во время его вступления в должность мэра города. Бульдог тогда говорил не сам, а только передавал напутствие от президента. Рикардо Феррер не мог знать дословно, что именно бульдог на словах передал новому озейскому градоначальнику. Если только сам президент де Суос не сплетничал потом с ним об этом.
Тузик отчётливо помнил, что мэром Озея его назначили во второй половине ноября. Как раз примерно через две недели после удачно завершившейся операции по спасению Аниты и Вегетты из подвала Колина Мэдлока. Рикардо Феррер тогда точно ещё стоял у руля Отдела Безопасности и просто не мог сидеть с Диего де Суосом в неформальной обстановке. Ранг не тот.
Что касается операции с «воскрешением» в финале, то тут нужно было думать, кто именно мог проболтаться. И кто именно мог донести Ферреру. Город отстраивался с нуля. Вокруг разбора завалов крутились просто космические деньги, а также псы с не менее космическим авторитетом. Глупо не брать в расчёт, что Отдел Безопасности страны остался наблюдать в сторонке. В городе были его агенты. Далеко не два, и даже не десять.
В курсе операции было шесть собак. Четверо псов в Аргентине, один в Пермякии, а также одна собака в Рояльске. В Аргентине это были Березин, Саппи, Гастон Ортега и он сам, Тузик Озейло. В Пермякии в курсе был пластический хирург. В Рояльске – Матильда Степановна. Говорят, что тайна, в которую посвящены двое, перестаёт быть тайной. Наверное, правильно говорят. Конечно, все шестеро посвящённых – проверенные, но где добыть гарантию того, что утечки информации не происходило? Порой данные утекают совершенно ненамеренно. Кто-то посторонний случайно увидел, услышал, наткнулся, догадался. Всего не перечесть.
Прошло уже довольно много времени, чтобы можно было выяснить, какое именно «ведро» прохудилось. Два пса, которые наверняка могли помочь вычислить предполагаемый источник утечки данных, к сожалению, мертвы. Сначала Березин, а ровно через год, тоже осенью, в иной мир отошёл и Ортега. Вряд ли сведения слились через кого-то из них. Однако если утечка произошла ненамеренно, то и эти двое также вполне могут быть тем самым «дырявым ведром»…
– Санчес, – обратился Тузейло к водителю, покидая пучину собственных мыслей. – Планы поменялись. Едем к Афонсо, а уже потом в центр.
– Понял, Тузейло Фридрихович, – ответил Санчес, не сводя глаз с дороги.
Тузик вернулся к мыслям. Ему удалось переключиться с операции двухлетней давности на то, что, собственно, он имел возможность увидеть и услышать сегодня в приёмной Диего де Суоса.
Значит, правительство потихоньку запускает национализацию крупнейших предприятий страны. На «НефОз» глаз положили. Ещё и упрекать его вздумали! Его, Тузика Озейло, который неделю назад впервые обратился к ним за помощью за всё время своего правления. Суки! Жадные и наглые суки! Неудивительно, что при таком руководстве половина страны загибается в нищете.
Тузейло прекрасно понимал, что после его сегодняшней дерзости отношения между Озеем и Буэнос-Айресом похолодеют ещё сильней, чем это было раньше. Уже завтра, если не сегодня, псы из аргентинской столицы начнут при любом удобном случае ставить ему палки в колёса. А колёса эти и так неслабо расшатаны. Торрес проклятый как сквозь землю провалился. В такое непростое время! Ищи его теперь всем светом! Ах да, ещё же и Олимпиада…
Ничего. Тузейло сам себе дал слово, что справится. Из тех четырёх месяцев, которые ему осталось просидеть в кресле президента Российской Автономии, он просто обязан выжать максимум.
Армон Афонсо встретил Тузика, пребывая в довольно свежем виде. Очевидно, пока Тузейло находился в Буэнос-Айресе, бигль проводил время в спортивном зале, а затем на спа-процедурах, к которым был сильно неравнодушен. С момента смерти Гастона Ортеги прошло полгода, и Тузик постепенно привык к новому «крёстному отцу» Озея. События, произошедшие в «Виктории» неделю назад, а также все последующие мероприятия всё-таки повлияли на их сближение. Тузейло больше не относился к биглю с максимальной осторожностью, а главное, перестал сравнивать его с Гастоном. Он принял, что бигль из Домингоса не обязан быть похожим на покойного Ортегу. Он другой, ни капли не похожий на того старого бульмастифа, тоже со своими привычками, пусть и кардинально отличающимися от привычек Гастона, а ещё он тоже личность. Тоже влиятельная и авторитетная. Почти все, кто считал иначе, уже давно покинули Озей, а может, даже и собачий мир. По своей воле либо принудительно.
– Добрый день, – деловито поприветствовал Тузика Армон. Даже в спортивной одежде и с мокрой шерстью на голове бигль сохранял деловой настрой. Энергия из него била ключом.
– Я присяду? – на всякий случай спросил Тузейло, хотя уже почти сидел в кресле.
– Естественно, Тузейло Фридрихович, – закивал сеньор Афонсо, открывая бутылку грейпфрутового сока. – Будете?
– Пока откажусь.
– А я буду, – просто ответил бигль, наполнив стакан себе и, из вежливости, своему гостю. – Ну, что поведали наши столичные друзья? Надеюсь не в «каки» носом тыкали?
– Не совсем.
Тузейло пересказал сегодняшний разговор в президентском офисе.
– Интересно, – выдал бигль, дослушав до конца. – Зря вы так с ними, Тузейло Фридрихович! Когда планируете объявить о своём уходе с поста президента?
– В самое ближайшее время, – ответил Тузик. – Планирую сделать это в формате прямой телевизионной линии. Возможно, уже на следующей неделе.
– Смотрите, официальный Буэнос-Айрес теперь в курсе – могут вас опередить с объявлением. Тем более они сейчас на вас обижены. Обязательно гадости всякие делать начнут…
– Я не боюсь их.
– Я тоже, – кивнул Афонсо. – Но Озей – это не только мы с вами, надо понимать.
– Надо было отдать им «НефОЗ»? Ну уж нет…
– Конечно же, нет, – согласился бигль. – Но менее грубо. Потянуть время, а потом кинуть. Это не так сложно, правда.
– Я уверен: им нужен не только «НефОз», – покачал головой Тузейло. – Там какая-то более высокая игра. Предприятие – только лишь цена за услугу. Которую, по их словам, они будут нам оказывать вместе с «одной очень влиятельной в собачьем мире структурой». Не поверю, что эта «очень влиятельная структура» не запросила свой кусок. Буэнос-Айрес тоже не желает с голым задом оставаться, я даже их понимаю. Тошно только, что этот «базар» они запустили именно в такое время…
– Тузейло Фридрихович, я вас умоляю…
– Я знаю, сеньор Афонсо, – закивал Тузик. – Знаю, что после стольких лет, занимая кресло не самого последнего пса в Озее, стыдно быть шокированным подобными выходками. Я не шокирован, я просто этого не принимаю. Так и не научился. Понятное дело, карманы себе набить хотят. Это же самое важное. А на то, что при этом рушатся судьбы обычных псов, даже целых поколений псов, как-то насрать. Главное же – результат. А кому этот результат? Им? – Тузейло махнул когтем в сторону воображаемого Буэнос-Айреса. – Собаки в среднем живут тринадцать-пятнадцать лет. Все же в итоге в гробах гнить будем. Кому эти деньги нужны будут? Все эти их дворцы, бассейны со шлюхами? Крысиные бега какие-то, бессмысленные…
– В таком случае можно вообще ничего не делать, – пожал плечами Афонсо. – Несчастно сидеть ровно на пятой точке, в то время как остальные веселятся, воруют и развлекаются в бассейнах со шлюхами. Такой у нас собачий мир. Порой приходится и из зубов вырывать. А многие слишком ответственно в образ входят, поэтому вырывают уже по привычке. По-другому потому что уже не умеют. В нашем мире в политике как раз такие и сидят.
– Я считаю, что если тебя наделили хоть какой-то властью, то ты должен заботиться о процветании своих подопечных. Делать так, чтобы свою недолгую пятнадцатилетнюю жизнь пёс прожил счастливо, а не отбирать у него последнее и радоваться. Я никогда не относился к своим гражданам как к пешкам в шахматах. В Буэнос-Айресе относятся. А уж их друзья из «очень влиятельной структуры» вообще не считают за собак всех, кто не находится внутри их страны. Мы для них так, грязь. Что-то вроде тех, кто Дикие Земли на юге заселяет.
Армон Афонсо молчал, глядя в окно. Он слушал, а не делал вид. Тузейло был уверен в этом.
– Ладно, к делу, – заключил Тузик. – Лирика закончилась.
– Меня уже довольно давно посещают определённые мысли, – начал сеньор Афонсо, предварительно сделав глоток сока. – Пока что рано их даже озвучивать. Вы сами знаете почему, Тузейло Фридрихович.
Тузик действительно знал почему. Никогда не озвучивай то, в чём до конца не уверен! Особенно когда вокруг могут оказаться уши, которые услышат и донесут куда не надо, разрушив все обдуманные и выстроенные планы.
– Мне нужен Торрес, – закончил бигль. – Я уверен, что что-то знает.
– Он исчез.
– Исчез – не умер, – хмыкнул Афонсо. – Если бы кому-то была нужна его смерть, то его убили бы точно так же, как того бладхаунда из Следственного комитета. Забыл, как его звали…
– Кристиан Монтеро, – подсказал Тузейло.
– Он самый, – закивал бигль. – Если бы нужно было убийство Торреса, то его убили бы точно так же. Но он исчез. То ли его утащили куда-то, то ли он сам сбежал. И в том, и в другом случае должны быть мотивы, узнав которые, мы сможем выйти на что-нибудь нас интересующее.
– А вы как сами считаете, сам он сбежал или нет? – спросил Тузик.
– Понятия не имею. – Армон Афонсо покачал головой. – Это осложняет дело. Если он сбежал сам, то его, опытного «следака», поймать будет не так просто…
– А если второй вариант, то следует полагать, что его похищением занимались псы, тоже кое-что соображающие, поэтому поиски также будут не из лёгких, – отозвался Тузейло.
– Наверное, вы правы, – чуть помедлив, согласился бигль. – Сейчас я занимаюсь подбором собак, которые могли бы его мне вернуть.
– Брайан не у дел, я так понял?
– Нет, он займётся другим, – отрезал сеньор Афонсо, чуть скривив левый уголок рта.
Тузик ещё полгода назад заметил, что бигль относится к Брайану Кортесу, который ранее был официальным представителем и правой лапой Гастона Ортеги, с долей осторожности. Можно было сказать, что доберман Кортес перешёл Армону Афонсо «по наследству», чему не были рады ни один, ни второй. Афонсо не понимал, как можно принять к себе абсолютно постороннего пса, который долгое время прислуживал перед совершенно другим мафиози. А доберман Кортес отказывался признавать в молодом, чересчур светского вида бигле нового шефа.
– Когда вас назначили мэром города, Гастон поставил его в качестве помощника главы города?
– Да, так и было, – кивнул Тузейло, вспомнив тот непростой январь, а также всё, что после этого января началось.
– Прекрасно. Значит, у добермана есть опыт. Будет помогать нашему новому мэру, – сказал Армон Афонсо, и Тузик отметил, как левый уголок его рта скривился ещё сильней.
– Вы недовольны новым мэром? – прямо спросил Тузик. – Думаете, с ним будут проблемы?
– С чего вы взяли? – покачал головой Афонсо. – Никаких проблем с ним не будет, я уверен. Учитывая, насколько весомый компромат у меня на него имеется.
– Он нечист на лапу? Может, снять его, пока не поздно? У меня есть полномочия, вы сами это знаете. Нам ненадёжные псы не нужны. Особенно сейчас…
– Успокойтесь, Тузейло Фридрихович. – Бигль сдержанно улыбнулся. – У меня на него компромат несколько другого плана.
– Какого, интересно было бы знать?
– А такого. – Афонсо загадочно расширил глаза. – Андреас, примерный семьянин, вздумал как-то – я более чем уверен, что не в первый раз, – сходить «налево». И объект его «желаний» очень не устроил меня. В тот момент мы были едва знакомы. Тогда и познакомились.
Вот так да! Неужто Армон Афонсо и нынешний мэр города Озей Педро Андреас когда-то не поделили между собой собачку? Тузика редко когда волновали чьи-то интрижки, но упоминание об этом случае его развеселило.
– Объект «желаний» нашему Педро тогда пришлось сменить. Иначе на пост главы города неделю назад пришёл бы кто-нибудь другой. Но хватит сплетничать. Что мы как бабы, в самом деле! Не хочу это обсуждать. Общие черты вам, Тузейло Фридрихович, думаю, ясны. Надеюсь, дальнейших подобных вопросов не будет.
– Договорились, – кивнул Тузейло.
– Что касается Следственного комитета, который остался без руководителя, – бигль вернулся к более важным на сегодня обсуждениям. – Его место, скорее всего, займёт Саппи Фейдж…
