Сергей Николаевич Борисенко
Кому на МФ жить хорошо
Женщина всё готовит, накрывает стол и уходит. Мужчины пьют, едят, ну и что там ещё вытворяют! Короче, гуляют. Потом женщина возвращается и наводит порядок!
Кто были наши приветливые хозяйки, я до сих пор не знаю. Но аналог отношения Виталика и Митрича я для себя проследил и отметил.
Глава 16
Как важно слышать самого себя…
Несколько раз в жизни меня настигало озарение, выражавшееся в произнесённой вслух фразе:
– Стоп! Я, кажется иду не туда!
И фраза эта относилась не к поиску какого – то конкретного адреса в городе и даже не тропинки в лесу, способной вывести на знакомую поляну…
А вот два таких наиболее ярких случая запомнились мне очень отчётливо.
Начну, пожалуй, со второго.
Второй раз такое озарение пришло ко мне в тот момент, когда я, отработав на производстве уже ни один год и имея полноценную семью с ребёнком, оказался призванным в ряды Советской Армии.
Случилось это таким образом:
Я последний раз вносил изменения в учётную карточку офи -цера запаса, когда после окончания института вставал на воинский учёт. Случилось это при устройстве на постоянное место работы по распределению. С тех пор прошел не один год.
За это время произошел карьерный рост с должности мастера до секретаря комсомольской организации завода. Произошел так же мой социальный рост: родился ребёнок, получил какое – ни какое отдельное жильё. Тем самым сменил адрес проживания. Вступил в ряды коммунистической партии.
И тут случайно мне вспомнилось как военкоматы рьяно расправлялись с нами – студентами: перешёл с курса на курс, не сообщил в военкомат – нарушил правила учёта военнообязанных! Не меняя прописки сменил комнату проживания и не сообщил – опять нарушил эти пресловутые правила! А помимо того: женился, развёлся, родил ребёнка и т. д. и т.п. – всё нарушил, нарушил, нарушил!
За каждое такое нарушение карали штрафом размером в десять рублей.
Для студента сумма не маленькая при стипендии в сорок рублей.
Но сейчас, когда уже работаю, такая величина штрафа, конечно, не страшна, хотя и не приятна.
Но большую неприятность таило то, что о зафиксированных нарушениях сообщают по месту работы. И будешь после этого чувствовать себя облитым грязью с головы до ног.
Поэтому, выбрав момент, я отправился в райвоенкомат, прихватив с собой военный билет, паспорт и партийный билет.
Когда я в окне регистрации офицеров запаса объявил о том, что пришел внести изменения в личную учётную карточку, работница военкомата высунулась из своего окна по пояс, чтобы внимательно меня рассмотреть.
Своё действие она прокомментировала одой фразой:
– Первый раз вижу такого человека, который добровольно пришел в военкомат!
А мне при этом, почему – то отчётливо послышалось:
– Первый раз вижу такого ДУРАКА, который добровольно пришел в военкомат!
Итоги этого моего похода в военкомат оказались для меня не радостными.
Услышавший этот разговор капитан, начальник отдела, вышел из своего кабинета и спросил:
– А кто это тут у нас работает секретарём комитета комсомола завода? Ты?
– Да, я.
– В Армии политработников не хватает, а ты до сих пор на гражданке прохлаждаешься.
– Ну не хватает и не хватает. А я – то тут при чём?
– Служить пойдёшь, дорогой, служить…
– Да я, собственно, не собирался.
– А теперь тебя никто и не будет спрашивать, я сказал, значит пойдёшь.
И выписал мне сразу и вручил повестку бессрочную с ближайшей субботы первая дата явки.
– Значит так! По этой повестке в субботу являешься на сбор – ный пункт, в ДК ТПИ и поедешь на переподготовку в посёлок Итат -ка. Там находится танковая дивизия. В ней будешь проходить пере-подготовку. Ездить будешь без предупреждений через неделю!
И того я получил «отличный» подарок! Наше предприятие рабо -тало по пятидневной рабочей недели, но с рабочими субботами. Каждый месяц было по две рабочих субботы, а вот в выходные суб- боты я на целый день уезжал за пятьдесят километров от дома и там проводил весь день. Уезжали мы затемно и возвращались тоже затемно.
Так я провел всю зиму и половину весны. В это время меня вновь пригласили в военкомат, и, выдав повестку на прохождение медкомиссии, предупредили, чтобы я сходил обязательно в отпуск, поскольку меня точно призовут на службу.
После медкомиссии я доездил ещё полтора месяца в войска в качестве экскурсанта. В мае закончился в войсках зимний учебный период, а в июле я уже был направлен Отделом кадров Политуправления военного округа на действительную службу в
город Сургут, где «весело и интересно» провел ближайшие два года.
Отслужив первый год из двух причитающихся, я вдруг обратил внимание на то, что времени у меня хватает ровно на то, чтобы ежедневно, отработав на службе, поспать дома. А читать доводилось только статьи из журнала «Коммунист вооружённых сил» при подготовке к политзанятиям.
Мысли стали плоскими и мелкими, язык оскудел.
Это собственное заключение меня повергло в шок!
Что я буду делать через год «на гражданке», если уже сейчас связать двух фраз становлюсь не в состоянии? А разговариваю только статьями Воинского Устава и нецензурными словами?
Тут я понял, что иду не туда…
Выручила меня русская классическая литература.
Поставил перед собой задачу укладываться спать не позже двенадцати часов ночи (позже нельзя, иначе не успею отдохнуть). А сколько бы времени до этого ни оставалось – посвятить его чтению!
Так, понемногу, прочел несколько произведений Гоголя, Тургенева, Достоевского, прочел даже «Войну и мир» Л. Толстого. Согласитесь, где же ещё, если не на службе в армии читать «Войну и мир»!
Вновь начал чувствовать себя цивилизованным человеком и через год вернулся в родной культурный город полноценным его гражданином.
Так вот этот яркий случай в моей жизни был значительно более поздним жизненным озарением.
А первый произошел ещё на третьем курсе института.
Я уже уточнял, что третий курс это именно тот, с которого студент гордо зовётся «старшекурсником». К этому времени полностью втянулся в учебный режим, и, не смотря на не спада –ющую учебную нагрузку, у тебя начинают появляться проблески свободного времени.
Это так непривычно! Поэтому многие именно с этого курса начинают заниматься научно – исследовательской работой. Это полностью заполняет образовав -шиеся «временные пустоты».
Но это в обычные рабочие дни, когда аспиранты, с которыми ты трудишься по вечерам, никуда не спешат. Им ещё вечером предстоит проводить лабораторные или практические занятия со студентами – вечерниками.
А в субботний вечер аспиранты выметались из лабораторий как можно раньше.
Все они люди – человеки, у многих семьи. Всем охота отдохнуть и провести хоть немного времени в кругу семьи.
Так вот наши субботние вечера считались «выходными днями»: отмечали праздники, дни рождения, ходили на танцы…
В конце – концов родилось в голове:
– Что – то не так делаю, не туда двигаюсь!
Надо было как – то менять проведение субботних вечеров.
И вот однажды, когда уже все были в ожидании танцеваль -ного вечера, я незаметно для всех оделся и вышел из общаги. Поскольку географически общежития студгородка находились в цивилизованном районе, но фактически расположенном на окраине города, то путь мой без выбора был направлен в сторону центра города.
Пройдя некоторое расстояние, я начал встречать афиши театров, концертных залов, выставок и других мест культурного отдыха интеллигентных людей.
Незаметно оказался около здания краеведческого музея. Здание это – большой, старинный особняк построенный некогда купцом Асташевым. Его ещё в Томске знают, как «Архиерейский дом».
В этом доме купца Асташева проживал в своё время архиерей Томской губернии. Его величественный кафедральный собор находился неподалёку. С балкона дома, где архиерей откушивал чаю, собор хорошо просматривался.
Для удобства проживания архиерея к дому была пристроена домовая церковь с колокольней.
По непроверенной легенде архиерей повздорил с другим богатым купцом – золотопромышленником Кухтериным. И, чтобы насолить архиерею, Кухтерин сказал, что построит дом и не даст архиерею любоваться своим собором с балкона. Для этого нужен был большой, высокий дом, который и был построен: здание в три этажа, с помещениями под магазин на первом этаже и с куполообразной крышей над третьим.
Героев этой легенда уже давно нет на свете, да и сам грандиозный собор был товарищами атеистами разрушен полностью в тридца -тых годах двадцатого века, а сами дома живут, украшают город и приносят большую пользу.
Так в доме купца Кухтерина многие – многие годы находится городская администрация. Она там находилась и в советском государстве, вот только название имела другое. А в особняке Асташева, как я уже сказал, находится краеведческий музей, а бывшая домовая церковь стала для Томичей концертным залом.
Для того, чтобы именоваться гордо «Концертный зал» он был очень мал. Но в то же время другого не было. Да и акустика в зале прекрасная, всё – таки церковь строили. В зале помещалось не более трехсот зрителей, они сидели чуть ли не вплотную с неболь -шой сценой, на заднике которой был смонтирован ещё и орган.
Я подошел к зданию и остановился, разглядывая афиши.
Оказалось, что через полчаса начинается концерт симфонического оркестра.
Авторы музыки и название произведений мне ни о чём не говори -ли, на столько я был от этой музыки далёк.
Но чисто человеческий интерес взял своё.
Я приобрёл себе билет, разделся и поднялся туда, где предполага – лось действо.
В фойе гуляло человек десять взрослых мужчин и женщин и, примерно столько же, пожилых. Я оказался среди них самым молодым и привлёк, как я подумал, именно этим к себе их внимание.
Оказалось, что они меня рассматривали просто как «новичка», поскольку, как я понял, они завсегдатаи этого мероприятия и друг друга если не знали лично, то узнавали внешне. Входную дверь распахнули за двадцать минут до начала и все прогуливающиеся по фойе вошли внутрь зала и расселись по
местам.
Зал выглядел пустым.
Меня это обстоятельство несколько смутило: состоится ли концерт? Но время до начала ещё было, и я его провёл, рассматривая зал.
Кроме сцены и органа зал ещё украшала прекрасная лепнина, заходящая даже на высоченный потолок. Отличное сочетание цветов покраски разных частей и деталей стен, лепных украшений и потолка придавали ему вид величественного дворца.
Основную часть зала, где находились удобные, мягкие, красивые кресла для слушателей отделяла массивная аркада, за которой было ещё принадлежащее залу пространство: неширокая паркет –ная дорожка.
Пришедшие на концерт имели возможность там прогули -ваться, коротая время до начала концерта.
Пока я всё это рассматривал подошло время начала концерта. Зрители затихли и на сцену вышла ведущая концерта.
Повернувшись в её сторону, я просто оторопел.
Весь зрительный зал был просто переполнен людьми!
Та горстка людей, которых я встретил самыми первыми в фойе полностью растворилась и исчезла среди молодых, красивых ребят и девушек.
Все сидячие места в креслах, принесённых дополнительно стульев, были заняты. Помимо того вдоль боковой стены ребята стояли, плотно прижавшись друг к другу. Вся задняя стена, где тоже был оставлен проход, была также облеплена молодёжью! И, наконец, «прогулочное пространство» за аркадой представляло из себя зал со стоячими местами для молодёжи.
Зал вместил в себя народу, наверное, раза в два больше, чем мог вместить! И это была не та молодёжь, которую «в обязаловку» загнали на
симфонический концерт для создания массовости, и, которая на протяжении всего мероприятия постоянно ищет чем бы таким заняться, чтобы не уснуть.
Я с удивлением и уважением наблюдал лица молодых людей, получающих истинное удовольствие от видимого и слышимого!
Это меня настолько захватило, что я даже не заметил, как концерт завершился!
Но самое главное, что, не умея ни словами, ни эмоциями передать то, что я слышал, я ушел с твёрдым чувством, что я нашел то, что искал, и, что мне именно сейчас было просто необходимо!
После концерта я вернулся в общагу, когда танцы ещё не закончились.
Спустя некоторое время в комнату стали возвращаться ребята – наши жильцы.
Их интересовал естественный вопрос: «Куда я делся, где был, почему не пошел на танцы?»
Ответить мне хотелось правдиво, честно и коротко, но не вдаваясь в подробности.
– Ходил на концерт.
– Но во Дворце никакого концерта нет, никакой афиши не висит, там сегодня – завтра хоккей.
– А я ходил не во Дворец.
– А куда?
– В концертный зал.
– Ой, что – то ты темнишь, Борисёнок, ой темнишь! И что там было?
– Мужики, достали! Ну сходил на симфонический концерт.
– Какой, какой?
– Симфонический! Сразу скажу, чтобы отстали: что слушал – не знаю, рассказать или исполнить под тру – ля-ля не смогу! Музыку не понял, но понравилось очень!
Чтобы они отвязались со своими вопросами этого хватило.
Сделали заключение: не хочешь –не говори! Но в течении недели каждый из них считал своим долгом поймать меня на враках и выудить из меня «правду», пока, в следующую субботу, я вновь ни пошел в концертный зал. После моего второго посещения пошли расспросы конкретнее: а много народу на концерте, а там собирается всё старичьё, а следующий раз, когда концерт будет, а ты снова пойдёшь?
Я им ответил на все вопросы и в течении следующей недели они меня постоянно «прикалывали» моим новым увлечением. А когда настал очередной субботний вечер, и я вновь засобирался – притихли.
Я друзей пригласил пойти вместе. Они уклонились от совместного посещения, но с этого времени «приколы» с их стороны прекратились. Взамен появилось очень уважительное отношение к моим походам.
Правда, как – то на очередном праздничном мероприятии, проводимым за большим застольем с нашими прекрасными подругами с ХТФ, ребята хотели подшутить надо мной по этому поводу. Но эффект оказался обратным: наши подруги сразу восприняли это моё увлечение с уважением. А одна скромно напросилась сходить на концерт вместе со мной.
Внимательно послушав свой внутренний голос, я сделал абсолютно правильный вывод для себя и на всю жизнь!
Глава 17
Сытый год.
Отмолотив добросовестно, как дизель в Заполярье, три года без остановки мы, на четвёртом году учёбы поняли, что Дудин Серёжа во многом прав, говоря, что стране нужны здоровые инженеры.
Вот только вывод для себя мы сделали несколько иной: надо не спать больше, а питаться лучше и регулярнее. И этот вывод привел к вполне логическому решению данной задачи.
По примеру своих многочисленных предшественников мы решили создать свою продовольственную коммуну.
Устав её не писали, поскольку «ранешний» опыт предшествующих поколений этого не требовал. А суть коммуны сводился к самосто- ятельному и, главное, систематическому приготовлению еды на всю компанию, входящую в коллектив.
По опыту предыдущих коммун мы знали, что это не столь сложно: приготовить еду, а потом – это давало какую – ни какую денежную экономию.
Естественно, все в нашей комнате были «за!». Сбросившись по «червонцу», разыграв очерёдность, со следующего дня мы приступили к этому бесспорно хорошему делу.
Изобретать какие – либо разносолы было некогда, и, вспоми -ная, в чём ты помогал своим родителям в их воскресном совмест -ном приготовлении общего стола, мы приступили к самостоятель -ному питанию.
Не у каждого хватало фантазии или опыта в приготовлении блюд, а по договорённости нужно было приготовить на три раза покушать.
Дежурство начиналось с ужина.
Потом утром нужно было накормить завтраком и, вернувшись после третьей пары, покормить обедом. Нас в коммуне оказалось пять человек парней, и чтобы всех накор- мить, еды требовалось готовить десять – одиннадцать литров, это в пересчёте на суп.
Но супом отделывались редко. Всё же хотелось покушать чего ни будь близкое к домашнему.
Вот Юхин набрал несколько бутылок молока, начистил кар -тошки, порезал её и сварил нам молочный суп из картофеля, разбив туда, если не ошибаюсь, ещё и пару – тройку яиц.
В супе, когда мы его кушали, обнаружили плавающими ошмётки толи тряпки, толи ваты…
Приступать к еде было рискованно, поэтому первым обязали попробовать еду автора блюда.
Он ел свой суп прихлёбывая от удовольствия, по ходу движения ложки разъясняя нам, что это воскресный суп его мамы. А в супе никакая не вата, а сваренное куриное яйцо. И зря мы не кушаем, потому что это очень вкусно!
Голод – не тётка! Пирожком не угостит!
Мы с некоторым опасением, но налили себе в тарелки этого супа и стали кушать. Блюдо оказалось необычным, непривычным (ещё бы: в молоке сварена картошка, да ещё и с сахаром), но вполне съедобным и сытным.
Нам вполне хватило его на вечер и даже сытыми легли спать.
Утром и по возвращении с учёбы мы поели некоего рисового супчика с колбасой вместо мяса.
И всё, вроде, нормально, но первым заблажил Батя.
– Ибрагим! К чёрту твой супчик из картошки и молока! Ты знаешь, что у меня «лётку» на прочь забило!
У меня много лет уже строгий режим, как в армии: поднялся с постели, умылся, на горшок… и весь день свободен!
А тут: утром не получилось, днём не хотел, а вечером хочу, но не получается!
Батя, извини! Я забыл предупредить. Этот суп в самом деле вяжущий. У нас в Узбекистане почти всё время кушаешь овощи и фрукты сырые. Поэтому такой суп никому не вредил, вот я и забыл. Ну, если тебе от этого будет легче, то у меня у самого такая же проблема. В итоге Ибрагимов супчик нас продержал «в напряжении» три дня. Когда же всё разрешилось благополучно и как всегда с хохмами и приколами, Батя с обидой сказал Юхину:
– Что же ты, Ибрагим, не вспомнил про свой супчик, когда мы ливерной колбасы все наелись?
Микола, сильно не заморачиваясь, в своё дежурство ходил в мага -зин и брал из продуктов, то, что ему облегчало жизнь во время дежурства.
То наберёт сухих супов и в общаге сварит их полную кастрюлю, а то ему, вдруг, попадётся в винном отделе, скажем, «Белый вермут» и на все выделенные ему на дежурство деньги, наберёт кучу бутылок, и притащит их вместо еды.
– Микола! Ты что, с катушек съехал? А что мы будем жрать?
– Ну, мужики! Вы только посмотрите! Это же «Белый вермут», просто прелесть, как хорош! При этом наливает себе в стакан, и, причмокивая, потихоньку выпивает, просто наслаждаясь и вкусом содержимого и собственной жизнью.
С большим недоверием мы плеснули себе по чуть – чуть в стаканы (не пропадать же добру) и осторожно пригубили…
– Тьфу! Гадость какая! Да лучше теплой водки стакан выпить без закуски, чем этот «ВерМуть»!
– Как ты вообще можешь его пить? Выпьешь чуток, а потом голова трещит, тошнит, словно ведро водки выпил накануне.
– Не зря же говорят, что его название расшифровывают: «ВЕРтит, МУТит»!
–А! Ничего вы, мужики, не понимаете в хороших напитках!
– Ага! Ровно столько же, сколько ты разбираешься в колбасных обрезках!
– Нет! В хороших мы понимает, а вот в вермуте нет!
После этих слов Микола в одиночестве допивает весь купленный вермут, а мы голодные и злые ложимся спать. На утро мы были, по – прежнему, голодные и злые и пошли завтракать в столовую. Вот и всё, вот и Миколыно дежурство! А наш вчерашний «кормилец» во всей полноте почувствовал «прелесть» своего вечернего напитка. Но нашего сочувствия при этом он не дождался!
Само то время, когда мы коммунарили, да, собственно, и всё время учёбы в институте, в Томске с продуктами в магазинах была сильная «напряжёнка». Нельзя было пойти в магазин и купить какого – либо нужного продукта, необходимого для приготовления задуманного блюда. Все ходили в магазины, чтобы купить там килограмма два – три еды! А уже потом обдумывать, что из этой «еды» можно приготовить.
Местные жители мясо приобретали на рынке, при этом отстояв длиннючую очередь. Картошка в магазинах заканчивалась к началу весны. И оставались из возможного набора продуктов -крупы, вермишели с макаронами, квашенная капуста и лук.
А по сему нашими излюбленными блюдами были: мойва тушеная на сковороде с пачкой маргарина и баночкой сметаны, второе блюдо: жареный на маргарине лук. В один из моментов приготовления жаренного лука, к нам в комнату по делу заглянули девочки.
Они крайне удивились, увидев полный стол нарезанного для зажарки лука. Кроме того, вся комната была наполнена его эфирами до такой степени, что слёзы текли у всех не останавли -ваясь. Гостьи долго не задержались и покинули нас очень быстро все в слезах и полном недоумении: что же мы собираемся делать с таким количеством нарезанного лука?
В своё очередное дежурство я пошел по магазинам за покупками. На прилавках всё было пусто: ни рыбы, ни курицы, ни колбасы, ни, даже, костей с горделивым названием «Суповой набор».
В тяжком раздумье: «что же мне сегодня готовить?» я спустился с горки от центрального проспекта и оказался на Московском тракте. Там в рабочем районе находился продуктовый магазин. Недалеко виднелись остатки некогда разрушенной мечети.
Особенность этого района была ещё в том, что здесь в Томске компактно проживало много татарского населения. В разговоре, томичи, желая назвать это место, коротко говорили: «Татарская слобода». Много лет спустя в татарской слободе даже восстано – вили две мечети. Очень старые и очень красивые. По своему цвету они разные. Одна кирпичная, оштукатуренная и побелена в белый цвет с голубой маковкой. Она так и называется «Белая мечеть». Вторая тоже кирпичная. Но построена она из старинного, красного, гладкого как современный облицовочный кирпича с золотыми куполами. И, соответственно, называется «Красной мечетью». В советское время они обе отсутствовали. «Белая» была разрушена под самый фундамент, а «Красную» частично перестроенную занимал ликеро – водочный завод. Но всему этому я внимания особо не придавал. Ведь здесь, совсем недалеко от этого места, находился и наш основной корпус студентов – механиков. Здесь проходила основная часть наших занятий: лекции, лабораторные, практические занятия. Здесь же занимались научно – исследовательской работой. Короче говоря, здесь мы проводили время с самого утра и до позднего вечера. Так что место мне не казалось не родным.
В состоянии абсолютной безнадёги я зашел в магазин и что я в нём вижу?
На прилавке мясного отдела преспокойненько лежит мясо в свободной продаже!
Лично я, в Томске, за время учёбы такого ни разу не видел!
Мясо в виде мякоти, большой кусок и цена стоит не базарные три рубля восемьдесят копеек, а два рубля двадцать копеек, самая что не наесть государственная цена.
С некоторым недоверием я подошел к продавщице и спросил:
– А мясо продаётся? Купить можно?
Продавщица, крупная татарка с доброй ухмылкой мне отвечает:
– Можно! Сколько хочешь?
Я ткнул пальцем в кусок мякоти. Она взвесила, завернула и, подавая мне спрашивает:
– А есть – то будите?
– Конечно! А для чего же я его покупаю?
– Так мне жалко, если выкинете!
– С чего бы это? С какого такого перепугу?
– Да, видишь ли, это не говядина, а конина!
Не теряя своего лица, я гордо произнёс:
– Что я не вижу? Я же отличаю конину от говядины, я вырос в Казахстане!
– Ну, тогда всё нормально! Забирай своё мясо и приятного аппетита!
– Спасибо! – сказал я и бодрым шагом зашагал в общежитие.
Идти довольно далеко, поэтому было время обдумать будущие мои ходы.
Дело в том, что, действительно, проживая в Казахстане, я знал, что казахи лошадей, которых выращивают на мясо, не используют ни на скачках, ни на работах. Это чтобы в мышцах не накопился пот, который очень сложно вымывается и портит вкус мяса. Да и волокна мяса натруженной скотины становятся жесткими как резина. Для еды его необходимо очень долго готовить.
А вот, чтобы вкус мяса был хорошим, надо очень тщательно мыть сырое мясо. Да и вспомнил, что если мясо от рабочей лошади, то при мытье мяса вода сильно пенится, как мыльная. И ещё!
Из средней Азии и Казахстана нас в комнате только двое. А остальные из России, будут ли они кушать конину, если узнают?
Вывод: надо всё сготовить так, чтобы никто не видел и ничего не понял! В таких раздумьях и воспоминаниях я добрался до своей комнаты. И тут оказалось, что обстоятельства и время на моей стороне. Комната была пуста, значит парни ещё не вернулись.
Я очень быстро порезал мясо на куски, свалил в кастрюлю и пошел на кухню мыть его.
Как только я налил в кастрюлю воды, из мяса полезла мыльная пена.
Она полезла в таком огромном количестве, что я и представить себе не мог! Я стал каждый кусок мяса жулькать под струёй воды, отжимать как тряпку и снова жулькать до той поры, пока мясо не поменяло тёмно – красный цвет на слегка розовый и пена перестала лезть из мяса.
После этого я принёс его в комнату, где на электроплите мы варили еду и уже собирался ставить кастрюлю и начинать варить мясо для борща. Но сомнения меня остановили.
Так что вместо этого я налил немного воды на сковороду и бросил туда всё мясо. Как только вода стала закипать, из моего начисто промытого мяса вновь полезла пена в таком количестве, словно я варю не мясо, а кипячу стиральный порошок.
Отбрасывая ложками пену и периодически добавляя воды в сковороду, я дождался момента прекращения появления пены. За всё это время в комнате никто не появился, чему я был несказанно рад!
Я открыл окно, проветрить от накопившегося не аппетитного запаха. И в момент, когда уже всё выветрилось, а мясо стало скворчать на сковороде, поджариваясь до румяной корочки и источать тонкий, приятный аромат, в комнату ввалился Батя.
– Борисёнок, что делаешь?
– Коммунарю, жрачку готовлю!
– Что готовишь?
– Тебе какая разница? Что сготовлю, то и стрескаете!
– Нет! А всё – таки, что? Мясо вижу. Здорово! Только мяса не много, так что одним мясом не наедимся.
– А борщом наедитесь?
– Борщом да, только ты – то что готовишь?
– Говорю же: «Борщ»! – А зачем мясо жаришь? – Я так готовлю!
– Ну ведь в борщ мясо не жарят!
– А я жарю!
– А зачем?
– Потому, что я так готовлю!
– Потому, что мясо вонючее?
– Батя! Пошел на х…р! Не доставай! Как сготовлю, так сготовлю! А там твоё дело: будешь ты его жрать или нет! Ты, когда варишь, я к тебе не пристаю, и ты ко мне не приставай! Если так сильно хочешь узнать мой рецепт, то, когда поедим, я тебе его расскажу.
– Всё ясно! Собаку варишь! Постепенно моё варево подходило к завершению. Все ребята к этому времени собрались в комнате и расселись за столом с голод- ными глазами в ожидании ужина.
Тем более, что ужин удался на славу! Огромная кастрюля наваристого, ароматного борща с такими же громадными кусками мяса каждому столующемуся.
Парни поедали на ужин с большим аппетитом моё творение, не успевая нахваливать, постепенно подбираясь к самому заветному – куску мяса! И в тот момент, когда из всех небрезгли – вых, самый брезгливый – Микола, нанизал на вилку кусок мяса,присолил его и поднес ко рту, свои «пять копеек» вставил Батя:
– Микола! Ты знаешь, что ты сейчас собираешься жрать? – Мясо! – А чьё мясо?
– Чьё – чьё? Говяжье, конечно! – Ни чего подобного! Ты сейчас лошадь сожрёшь! – Кончай трепаться, сказал Микола и откусил большой ломоть от своего куска! Что я конину от скотского мяса не отличу, так, по – твоему?
– Конечно не отличишь! Вот спроси у Борисёнка, что это за мясо?
– Ну что спрашивать? Батя прав, это конина!
Он сразу стал ко мне приставать, прочему я не так варю борщ, как ему привычно. А я мясо обжаривал, чтобы случайно запах конины в борщ не перешел.
Такого эффекта я, честно говоря, не ожидал!
Парни, прожившие уже до этого более трёх лет в условиях общежи- тия, побывавшие в разных антисанитарных условиях: полевых станов, рабочих и студенческих столовых, испробовавшие солдат – ской кухни на основе хлорки… Те, кто рассказывал всевозможные анекдоты на медицинскую тематику, отбивающие аппетит у всех слушателей, кроме них самих… Эти парни способны побрезговать мясом конины!?
Если бы я сам не увидел этого эффекта разорвавшейся над столом бомбы, то я бы никому, никогда не поверил!
Результат меня, однозначно, поразил.
Все дружно, с брезгливым видом отодвинули свои тарелки с остатками мною приготовленного блюда, да ещё самое вкусное – мясо оказалось не тронутым.
Все, включая Батю, отошли от стола мрачные, задумчивые и мне в пору было ретироваться из комнаты, а не то ненароком, ещё побьют.
Ретироваться я, конечно, не стал, поскольку в обязанности дежурного входило мытьё посуды и уборка со стола.
Даже за всё это время народ не успокоился, все сидели мрачные, никакие шуточки и приколы в голову не лезли ни одному.
Настроение у всех было испорчено окончательно. В могильной тишине я завершил вечерние работы и сел
заниматься.
Вот так моё удачно начавшееся дежурство заканчивалось полным фиаско. Но ведь, страшного ничего не случилось, думал я про себя. Ну, подумаешь мусульманским мясом накормил русских.
Так ведь никто из них не верующий, никаких обетов ни один не нарушил, а борщ, в конце – концов, не отравлен, а очень даже вкусный, сытный. Друзья поели? Поели! Сейчас они голодные? Нет! А завтрашний день всё поставит на свои места. И, вообще, я очень старался вкусно приготовить, а отравить или даже просто обидеть никого не собирался.
Успокоившись, я со всеми вместе улёгся спать.
Утром, кроме меня, борщом никто не завтракал. Попили чайку и пошли на занятия полуголодные.
День для меня выдался очень напряженным.
Между парами перекусить ни разу не удалось. После третьей пары пришлось задержаться на консультации, поэтому я возвращался домой один, уставший, голодный, в пятом часу вечера.
И грела меня одна мысль, что дома меня ожидает ещё довольно большая кастрюля борща с мясом. А стало быть, дожидаться приготовления еды новым дежурным, по крайней мере мне, голодным не придётся. Весь в таких приятных раздумьях я зашел в комнату и первое, что я увидел это наш стол, забитый испачканными тарелками, ложками, посередине стола возвышается полулёжа, абсолютно пустая кастрюля из – под борща, совершенно без признаков содержимого! Ни борща, ни мяса в ней нет! Зато все, кто ещё вчера готов был меня побить, лежали на своих кроватях сытые и довольные, готовые после короткого отдыха вновь грызть «гранит науки». Сам по себе такой подход к организации питания оказался очень неплохим.
Мы, конечно, в деньгах экономии не имели, но зато мы физически окрепли, поправили своё здоровье и даже стали набирать вес! С течением времени оказалось, что такой объем еды, который готовили изначально, нам уже не нужен.
Всё это мы уже сами не съедали, но нам дружно помогали соседи. Каждый раз, как только мы усаживались за стол у нас появлялись гости. Это были наши друзья, одногруппники, ребята из соседних комнат.
Еды хватало на всех. Не было случая, когда бы мы не накормили наших гостей.
И наша коммуна прославилась на всё общежитие тем, что в ней одни парни, и, что всегда очень много готовим.
