SeHi
Умопомрачение
– Готовите? А что готовите? – поинтересовался Рилинд у них, подлетев поближе, но родители не отреагировали. – Эй! Вы меня слышите? – мальчик пролетел вперёд, оказавшись прямо перед матерью.
Та лишь прошла сквозь него, и продолжила заниматься своими делами.
– Ух ты! – воскликнул восхищённый Рилинд, у него даже дух захватило.
Вот это сон! Всем снам сон! Невидимый, неслышимый и летает! Рилинд заторопился. Оставаться дома было неинтересно, поэтому он решил вылететь на улицу и попытать счастья там. Залетев к себе в комнату, Рилинд попытался переодеться в уличную одежду, но руки проходили сквозь неё. Мальчику вдруг стало страшно: а что, если он сейчас посмотрит вниз, а пол исчезнет, и он увидит раскалённый центр Земли с поднимающейся лавой?! Исподволь, буквально одним глазом Рилинд взглянул под себя. Пол был на месте. Это успокоило Рилинда. Ладно, раз одеться не удаётся, придётся вылететь на улицу в домашней одежде и без обуви, ведь тапочки остались стоять возле кресла. Скорее всего, он не будет чувствовать холода, это же сон… Подлетев к входной двери, мальчик хотел взяться за торчащий в замке ключ, но рука прошла сквозь него. Сделав глубокой вдох, Рилинд просунул через дверь сначала руку, а потом и сам оказался в подъезде, сделав в воздухе рывок ногами. Рилинд полетел вниз над ступеньками и вылетел на улицу. Тут он завис и прислушался к своим ощущениям. Нет, холода мальчик не ощутил. Вот и прекрасно, можно лететь дальше! И тут странное явление, начавшее его преследовать после того, как он покинул квартиру, привлекло его внимание. Он видел всё искажённым. Кое-какие детали окружающего мира, которые должны были быть, исчезли, делая всё вокруг более примитивным. Но это же сон! Рилинд взмахнул руками и подлетел к центру их двора, где завис и осмотрелся по сторонам. По дорожкам брели безликие люди. Безликими они были в прямом смысле этого слова: лиц у них не было. Это было необычно, и мальчику потребовалось некоторое время на то, чтобы привыкнуть к такому зрелищу. Хорошо, что такое возможно только во сне! В реальной жизни люди без лиц внушали бы ему настоящий ужас. Впрочем, и сейчас это зрелище отбивало у него желание исследовать мир вокруг, хотя торчать на одном месте было как-то глупо.
– Слетаю-ка я к Бранимиру! – решил Рилинд. – Его-то лицо будет на месте!
Такую уверенность мальчик объяснил себе тем, что они же друзья! У друга не может отсутствовать лицо по определению!
Рилинд взмахнул руками и полетел. Чем дальше он улетал от своего дома, тем больше искажался мир вокруг, и знакомый путь к другу всё менее и менее походил на реальный. Это начало беспокоить Рилинда, он замедлил полёт. Или его скорость сама замедлилась? Рилинду показалось, что взмахивать руками стало труднее, словно воздух стал более плотным. Паника ухватила мальчика за сердце. Он попытался лететь быстрее, но обнаружил, что вместо этого замедляется, а потом вообще завис на одном месте. Мир же вокруг стал растекаться, окончательно теряя хоть какие-то очертания, смешивая все свои цвета в единую массу.
И тут Рилинд резко проснулся. Ему было жарко, дыхание его было частым, сердце колотилось в груди. Он осмотрелся по сторонам. Всё в порядке: он в кресле в гостиной, где и уснул, а из кухни доносятся голоса родителей. Он тронул рукой подлокотник кресла, на котором спал, и рука ощутила его жесткость. Это был реальный мир, без тех ужасов, которые он только что видел во сне. Память тут же услужливо нарисовала ему людей без лиц. Рилинд решительно вскочил и пошёл в ванную, чтобы смыть холодной водой остатки кошмара. После этого он не захотел оставаться один, а пошёл к родителям на кухню. В какую-то жуткую долю секунды ему показалось, что папа и мама не увидят его, но это оказалось не так, и спустя полчаса Рилинд и думать забыл про свой сон.
Вечером праздничный стол семьи Ругова был уже не таким, как год назад. Цены взлетели до небес, а заработная плата или не выплачивалась, или выплачивалась частями. Маме на работе вообще выдали заработок натуральным продуктом: мешок муки, мешок сухого молока и консервы.
Как всегда, дверной звонок и телефон были заранее отключены, с дедушками и бабушками они пообщались ещё утром. Рилинд в этом году даже не заикался о том, чтобы сходить в гости к Бранимиру и у него встретить Новый год, да тот и не приглашал его. В семьях обычных граждан на счету каждый динар, и гостям были не рады.
Полночь! Три бокала: два с шампанским и один с детским напитком, – звякнули друг о друга и послышались невесёлые пожелания счастливого Нового года. Как говорится, надежда умирает последней.
Глава десятая
Был май 1990 года, ситуация в стране продолжала ухудшаться. Части Югославской Народной Армии, базирующиеся в Словении и Хорватии, начали принудительное разоружение местных национальных ополченцев, и дело почти дошло до прямого боевого столкновения. Обстановка в мятежных республиках накалилась до предела. В той же Хорватии местные органы власти приступили к увольнению сербов из местных правоохранительных органов, администрации и государственных компаний. Стали появляться исторические хорватские символы и знаки отличия, использовавшиеся ранее хорватской фашисткой ультраправой организацией, известной, как Усташи. Хорватские сербы стали опасаться геноцида.
У Мерджима была утренняя смена в больнице, Ерта была на работе, а Рилинд – в школе.
– Доктор! – позвала медицинская сестра Мерджима к себе придерживая приоткрытую дверь в кабинет. – Сюда, пожалуйста!
Мерджим молча направился к ней. Войдя в кабинет, он увидел на стуле женщину в рваной пыльной одежде с многочисленными ссадинами и кровоподтёками. И хотя она сильно пострадала, сидела на стуле самостоятельно.
– Здравствуйте, – поздоровался врач с пациенткой. – Что случилось? – вопрос был адресован медсестре.
– ДТП с велосипедом, – ответила та.
– Наезд?
– Нет, – покачала головой медсестра. – Пациентка ехала на велосипеде по проезжей части, её подрезал автомобиль, и она упала вместе с велосипедом на дорогу.
– Теперь понятно, – понимающе кивнул врач. – Ну, что ж, начнём осмотр, – он встал перед пациенткой и стал проверять её на предмет сотрясения мозга.
Пациентка что-то буркнула.
– Что, простите? – переспросил доктор, не отрываясь от дела.
– Я говорю, – громко произнесла пациентка, глядя на Мерджима, – что за рулём был такой же, как ты.
Медсестра посмотрела на врача, которого она считала сначала хорошим человеком, и только потом хорошим специалистом. Мерджим, как ни в чем небывало, продолжал осмотр.
Видя, что врач игнорирует заявление, пациентка уточнила:
– За рулём был албанец, понятно? И он специально меня подрезал, хотел убить!
Тут женщина вдруг отпрянула от Мерджима.
– Я не хочу, чтобы меня осматривал албанец! В этой больнице, что, нет врача – серба?!
– Да, что же это такое?! – взорвалась медсестра, но её тут же жестом остановил Мерджим.
– Пригласите, пожалуйста, главврача, – попросил он и встав со стула, обошел письменный стол и сел за ним, начав заполнять медицинскую карту пациентки.
Медсестра сжала губы в нитку, зло посмотрела на женщину и молча вышла из кабинета. Вернулась она через пять минут. Вернулась не одна, а с главврачом.
– Спасибо, – произнёс главврач, обращаясь к Мерджиму – дальше я сам справлюсь.
Мерджим кивнул и покинул кабинет, оставив своего начальника с пациенткой.
– Это вы требовали к себе врача – серба? – поинтересовался главврач у пациентки, и та кивнула. – Я – серб.
Пострадавшая дала себя осмотреть. Назначив лечение, он отправил пациентку восвояси и стал искать Мерджима. Нашел он его в другом кабинете, врач в это время проводил осмотр бедолаги, повредившего себе ногу.
– Мерджим! – главврач обратился к нему через приоткрытую дверь.
– Я нужен? – вскинул глаза врач.
– Ты скоро освободишься?
– Ещё пара минут.
– Как закончишь, зайди ко мне в кабинет.
– Хорошо, – Мерджим продолжил приём пациента.
Закончив, Мерджим вышел из кабинета, намереваясь пойти в кабинет начальника, но, к своему удивлению, увидел того в коридоре.
– Не дошёл до кабинета, – пояснил главврач, поймав взгляд коллеги. – Какой-то сумасшедший день! Идём, – жестом поманил он за собой Мерджима и направился к кабинету.
Следуя за начальником, Мерджим испытывал волнение. С одной стороны, он прекрасно понимал, что ни в чём не виноват, и в разговоре с той хамкой вёл себя корректно. С другой стороны, время сейчас было непростое, и много у кого воспалялось чувство национального превосходства. Главврач – серб и живёт у себя дома, а Мерджим – албанец, и лично он не может сказать, что Белград – его дом.
– Закуришь? – предложил главврач ему, когда они оказались в кабинете, и начальник запер дверь и открыл настежь окно.
Мерджим отрицательно покачал головой.
– И правильно, – кивнул начальник и закурил, выпуская струю дыма на улицу.
Они молчали. Главврач не торопился начать разговор.
– Что ты хотел мне сказать? – не выдержал, наконец, Мерджим.
– Ничего особенного, – пожал плечами главврач, всё также глядя в даль. – Ты не бери в голову ту чушь, которую наплела та… больная, – при этих словах главврач кивнул в сторону коридора. – Мы-то с тобой прекрасно знаем, что ты хороший человек и отличный врач.
Фраза повисла в воздухе. Мерджим терпеливо ждал продолжения.
– Думаешь, когда мы о тебе думаем или говорим, то вспоминаем, какая там у тебя национальность? – начальник затушил о подоконник сигарету.
– Нет, я так не думаю, – произнёс Мерджим, стараясь не выдать голосом или видом своё сомнение.
– Мы все эти невзгоды переживём, закалимся и станем ещё лучше. Правда ведь? – главврач посмотрел в лицо Мерджиму, и тот молча кивнул в знак согласия.
***
Десятилетнему Рилинду в школе в этот день было неспокойно. В школе то там, то тут по национальному признаку собирались кучки мальчишек, все обсуждали события, произошедшие в минувшее воскресенье на футбольном матче чемпионата Югославии между загребским «Динамо» и «Црвеной Звездой», который проходил на загребском стадионе Максимир. Матч пришлось прервать из-за драки между болельщиками, которая переросла в настоящее побоище. Стычки начались ещё до начала игры вне стадиона. Все надеялись, что это недоразумение, которое быстро уляжется, а оказалось, что была только разминка. Настоящие беспорядки начались уже на самом стадионе. С обеих сторон слышались провокационные выкрики и скандирования, перешедшие в погром и членовредительство. Нельзя сказать однозначно, кто первый начал, но можно с полной уверенностью заявить, что всё было заранее спланировано. Органы правопорядка не спешили вмешиваться в происходящее, и это усугубило ситуацию. Настроения, естественно, передавались детям от родителей и средств массовой информации. Само собой, школьное руководство внимательно следило за порядком в стенах школы и на её территории, и во время перерыва в коридорах школы было необычайно много учителей, зорко следящих за детьми и немедленно пресекающих любые споры между ними.
– Ты далеко от меня не уходи, – тихо предупредил Рилинда Бранимир, слегка подтолкнув того в бок. – Держись меня. Я тут с пацанами переговорил – если что, они помогут.
Речь шла о пацанах сербской национальности. Бранимир, коренной белградец, тоже был сербом.
В это время к мальчикам незаметно пристроилась Власта. Её тоже беспокоила напряженная обстановка в школе, она была по национальности словенкой.
– А я? – поинтересовалась она у Бранимира.
– Ты? Да-да, конечно, и ты тоже, – уверенно закивал он подруге. – Мы же друзья!
Прозвенел звонок, знаменующий окончание перерыва. Дети устремились в классные комнаты. Уже на входе в класс Рилинда толкнул в бок его одноклассник, после чего он с вызовом посмотрел Рилинду в глаза. Одноклассник не был из числа друзей Бранимира и Рилинда. Он принадлежал к отдельной подростковой группе местных, отличающейся нетерпимостью ко всем обладателям несербской национальности.
– Полегче! – громко предупредил одноклассника Бранимир и помог Рилинду, который потерял равновесие, ровно встать на ноги.
– Прекратили немедленно! – послышался суровый голос учителя, заметившего стычку. – Ты! – он указал пальцем на зачинщика. – После урока подойдёшь ко мне!
Шедшая следом за друзьями Власта с осуждением посмотрела в спину одноклассника и слегка прищурила глаза. Улучив удобный момент в общей суете, пока все рассаживались по своим местам, она быстро подошла к провокатору, наклонилась к нему, тронула его руку своей и что-то ему негромко сказала. Тот отдёрнул руку:
– Да, пошла ты! – он посмотрел на Власту с презрением.
Рилинд и Бранимир этого не видели, они усаживались на свои места. Спустя пятнадцать минут после начала урока, провокатор поднял руку и попросился в туалет. Учитель объяснял новую тему, и ему не хотелось тратить время на препирательства, поэтому он позволил ученику отлучиться из класса.
Время шло, а ученик не возвращался. Учитель отметил этот факт и собрался уже выйти из класса за учеником, когда увидел, как во двор школы въезжает карета Скорой Помощи. Сердце учителя ёкнуло. Он велел детям оставаться на своих местах, а сам быстро вышел. В коридоре он столкнулся с обеспокоенным директором школы, и она сообщила ему неприятную весть: ученик, которого учитель отпустил в туалет, зачем-то выпрыгнул из окна второго этажа. В данный момент его, со сложным переломом ноги, грузили в карету Скорой помощи, а с учителем желала поговорить милиция, которая тоже уже приехала.
Школьники сгрудились у окон класса и смотрели, что происходит внизу. Бранимир позвал Власту, и они отошли подальше от всех.
– Что ты наделала?! – шепотом потребовал Бранимир объяснений.
– Прости, – Власте, и правда, стало страшно от результата своих действий.
– А если бы он разбился?! – возмутился Бранимир.
В этот момент к ним подошёл Рилинд, который заметил, что эти двое стоят в стороне и шепчутся.
– Тише, Бранимир! Тише, а то услышат, – попытался успокоить друга Рилинд. – Не ругай её, она защищала меня.
– Но так нельзя! – воскликнул шёпотом Бранимир. – Неужели ты этого не понимаешь?!
– Ты прав, – согласился с ним Рилинд, но тут же встал и на сторону Власты. – Она не специально.
Бранимир с возмущением посмотрел на Рилинда.
– Не специально?! Ты знаешь, как это работает! – прошептал Бранимир. – Даже, если она защищала тебя, как можно было пожелать такое?!
И Рилинд и Власта прекрасно понимали, Бранимир прав.
– Бранимир, прости меня пожалуйста, – виновато произнесла девочка, у которой вдруг выступили слёзы на глазах. – Я потом поняла, когда он уже упал, что я пожелала слишком уж плохое.
– Ладно, – сжалился Бранимир. – Но больше так не делай никогда! Понятно?
Власта кивнула.
В этот момент прозвенел звонок на перемену.
Глава одиннадцатая
Родители Власты утром 10 июля 1991 года посчитали, что им настала пора собирать вещи. Югославия стремительно распадалось на части. Национализм и амбиции активистов, получающих подачки Запада, привели к вооруженному захвату власти на местах, вылившемуся в военный конфликт с многочисленными жертвами, как среди вооруженных сил, так и среди гражданского населения. Начался период этнических чисток и гонений по национальному признаку, сгоняя с родных мест тысячи людей и превращая их в беженцев. В Белграде атмосфера буквально дрожала от напряжения. Те, кто опасался за свою жизнь по тем или иным причинам старались как можно скорее переселиться к людям своей национальности. Родители Власты спешно собирались переезжать из Белграда в Любляну.
– Но, мам! – возмущалась Власта, поражённая неожиданным для неё решением родителей в кратчайшее время сорваться с места и уехать, по мнению Власты, из столицы чёрт-те куда.
Её даже не посчитали нужным заранее поставить в известность! Разве так поступают?! Власта откровенно разозлилась.
– Дочь, не спорь! – хмуро ответила ей мать, которой вся эта затея тоже не очень-то и нравилась, но она, всё же, знала и понимала намного больше, чем её одиннадцатилетняя дочь. – Мы с папой так решили. Так надо! В Любляне найдём жильё и работу, а тебя запишем в школу и всё будет, как прежде, – безапелляционно сообщила мать.
– Как прежде? – воскликнула Власта. – А как же мои друзья?! Я же их больше никогда не увижу! Я не хочу никуда уезжать! – при последних словах Власта от переизбытка чувств даже топнула ногой, чего с ней ещё никогда не случалось.
– Прекрати! – прикрикнула на неё мать, и схватив за плечи, встряхнула её. – Хватит трепать мне нервы! – дыхание матери было прерывистым. – И без тебя тошно! Думаешь, мне хочется уезжать?! Нам нельзя здесь оставаться!
Власта испугалась. С ней ещё никогда так не разговаривали. Она побледнела, глаза налились слезами. Она едва могла удержаться от рыдания. Власта вырвалась из рук матери и, быстро обув уличную обувь, выбежала прочь, на улицу. Мать её не стала останавливать. Пусть бежит, куда хочет! Перебесится – вернётся! Мать продолжила собирать вещи.
Оказавшись на улице, Власта бросилась бежать сломя голову, куда глаза глядят. На подсознательном уровне, она автоматически придерживалась знакомых улиц и бежала там, где часто гуляла. Потеряться у неё не было шанса. Добежав до одного из тихих малолюдных двориков, девочка остановилась перевести дыхание. Она присела на железный низкий забор, который ограждал дворовую клумбу и тихо заскулила, вытирая мокрые от слёз глаза. Было обидно. А ещё было страшно перед лицом неизвестного будущего: что за место, где им придётся жить, какие там люди? Вдруг, там будет ещё хуже?! Ведь, родители могут и ошибиться! Особенно было жаль расставаться со своими друзьями Рилиндом и Бранимиром.
– Не хочу! – зло воскликнула Власта сквозь слёзы. – Не буду!
– Девочка, почему ты плачешь? – послышался трескучий голос сбоку.
Власта подняла глаза, и увидела силуэт, который расплывался в глазах из-за слёз. Вытерев глаза, она посмотрела ещё раз. Перед ней стоял старик с морщинистым лицом и бледно-голубыми, выцветшими от времени глазами, многое повидавшими на своём веку. Он сверху вниз смотрел на Власту и выражение лица его было искренне озабоченным.
– Не почему, – дрожащим голосом ответила Власта и шмыгнула носом.
– Обидел кто?
– Да, – кивнула девочка. – Нет! – тут же поправилась она.
– Так «да» или «нет»?
– Нет, – твёрдо ответила Власта. – Но, я обиделась.
– Хорошо, – кивнул собеседник и собрался уходить.
– Хорошо? – Власта вскинула на него удивлённые глаза. – Что ж тут хорошего?!
Сегодня, положительно, все взрослые с ума посходили!
– Хорошо то, что тебя не обидели, – повторил старик. – А то, что ты сама обиделась – это дело поправимое. Дай времени расставить всё по своим местам. Глядишь, может окажется, что и зря обижалась, – он помахал рукой на прощание и ушел, оставив удивлённую Власту обдумывать его слова.
Теперь, по крайней мере, она уже не плакала. На передний план встала мысль о том, что никто не хотел её обидеть, никто не хочет сделать ей плохо. И всё же проблема неминуемого отъезда оставалась, и с этим надо было что-то делать. Надо изменить решение родителей. А если они правы? Она решила посоветоваться со своими друзьями: Бранимиром и Рилиндом. Необходимо было срочно с ними встретиться и спросить совета. Достав из карманчика маленькое зеркальце, Власта вытерла остатки слёз, привела себя в порядок, насколько это было возможно, и пошла искать друзей. Рилинда она встретила возле его дома, возвращающимся из магазина. Мальчик шел с сумкой, в которой нёс хлеб и периодически отщипывал от него по маленькому кусочку. Ещё издали обратив внимание на свою подругу, выделяющуюся своим сиянием среди толпы обычных людей, он радостно помахал ей рукой.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Рилинд Власту, когда она подошла ближе и можно было видеть её опухшие от слёз глаза.
– Ага, – девочка, не знала, как сказать другу о том, что им скоро придётся расстаться. – Не знаешь, где Бранимир? Хочу у вас обоих совета спросить.
– Подожди меня, – обеспокоенно сказал Рилинд. – Сейчас только сумку домой отнесу, и сразу пойдём его искать.
Рилинд вернулся быстро.
– Идём, – махнул он ей рукой, – он должен быть дома.
Он не ошибся. Бранимир действительно был дома. Мальчик валялся на диване с книгой в руках и увлечённо читал. Внезапный громкий и резкий звонок в дверь вырвал его из тихого и уютного мирка. Он быстро положил закладку между страниц, отложил книгу и пошёл к двери.
– Привет! – слегка удивившись неожиданному раннему визиту друзей, поздоровался он с Рилиндом и Властой, когда открыл дверь. – Заходите, – пригласил Бранимир.
– Уверен, что к тебе можно? – на всякий случай спросил Рилинд.
– Да, – кивнул Бранимир. – Я один.
Дети вошли, разулись и прошли вслед за другом в гостиную.
– Садитесь, – указал он на диван, а сам плюхнулся в кресло. – Что-то случилось? – Бранимир кивнул на Власту, имея в виду её убитый вид.
– Похоже, – кивнул Рилинд. – Власта хотела с нами обоими поговорить, вот, мы и пришли.
– Давай, рассказывай, что у тебя стряслось, – произнёс Бранимир.
– Тут такое дело, – унылым голосом начала Власта, опустив глаза в пол. – В общем, мне мама сегодня сказала, что мы уезжаем.
– В отпуск? – предположил Рилинд.
– Нет, Рилинд, это навряд ли, – отмёл такую возможность Бранимир. – Сейчас такое в стране твориться, что в отпуск не ездят. Они уезжают совсем, правда, Власта?
– А, может, они в другую страну в отпуск собрались? – возразил Рилинд прежде, чем Власта смогла ответить.
Догадка Бранимира ему, ну, совсем не понравилась! Власта, сияющая Власта может уехать навсегда? Только не это!
– Вы, ведь, насовсем решили уехать, да, Власта? – Бранимир выпрямился в кресле и обратился к девочке.
Та кивнула:
– Мы совсем уезжаем.
– Куда? – спросил Бранимир.
– В Любляну.
– Понятно, – кивнул Бранимир и нахмурился.
– В Любляну? – глаза Рилинда округлились. – Зачем?
– Не знаю, – покачала головой Власта.
– Я знаю, – вновь подал голос Бранимир, и его друзья молча уставились на него. – Родители Власты – словенцы, а Словения как раз в прошлом месяце решила окончательно отделиться от Югославии, – продолжил он объяснять. – Из Словении вывели войска, и теперь там бьют сербов, а тут – словенцев. Потому-то родители Власты и хотят поскорее уехать из Белграда.
– Да никого тут не бьют! – возмутился Рилинд. – Что ты такое говоришь?
– Я лишь пересказываю, что услышал от родителей, – примирительно поднял руки Бранимир. – Сам я ничего такого не видел.
– Я не хочу уезжать! – горячо воскликнула Власта.
– Так, не уезжайте! – в тон ей ответил Рилинд. – Ты же можешь их легко заставить сделать всё, что захочешь!
– Могу, – кивнула Власта. – Но, я хотела с вами посоветоваться. Я боюсь сделать хуже.
– Заставить родителей Власты изменить своё решение легко, Власте достаточно им приказать, – вмешался Бранимир. – Но, что, если они правы, и их семье в Белграде, действительно, угрожает опасность?
– А если, нет? – выпалил Рилинд. – Они же могут ошибаться!
– Могут, – согласился с ним Бранимир. – Все могут ошибаться.
– Вот видишь? – улыбнулся Рилинд.
– Я думаю, что они правы, – спокойно заметил Бранимир.
– Почему? – опешил Рилинд.
– Тебе сколько лет?
– Одиннадцать. А что?
– И мне одиннадцать, и Власте.
– И что? – усмехнулся Рилинд.
– Родители Власты гораздо старше нас. Они знают и понимают больше, чем мы. Или ты так не думаешь?
Рилинд замолчал, силясь найти контраргумент.
– Ты советуешь мне уехать, да? – расстроенно спросила Власта.
– Мне будет жаль, если ты уедешь. Но я бы, на твоём месте, доверился родителям, – ответил Бранимир. – Но решать тебе.
Власта кивнула. Ей не хотелось подчиняться родительскому решению покинуть Белград. Она ничего не сказала своим друзьям, но была тверда в своём решении сегодня же вечером заставить родителей изменить планы и остаться в столице. Приняв решение, она стала разговаривать с друзьями на отвлечённые темы, они пошли гулять, и Власта появилась дома только вечером, когда почти стемнело. Там её встретила обеспокоенная мать. Она переживала из-за долгого отсутствия дочери, которая покинула квартиру сразу после ссоры. Задержись она ещё на пятнадцать минут и пришлось бы обращаться в милицию и обзванивать её друзей.
– Где ты была? – взволнованно спросила мать. – Мы так волновалась!
– Гуляла с друзьями, – ответила Власта и стала разуваться.
– Уже вернулась? – к ним вышел отец семейства. – Всё в порядке? – спросил он дочь.
– Да, – ответила та, зная, что будет воздействовать на их сознание, и они все останутся в Белграде.
– Мама мне рассказала о том, как ты отреагировала на новость о нашем переезде, – покачал головой отец девочки. – Власта, так нельзя.
– Папа, – засопела Власта, – не начинай всё сначала!
После этих слов отец с матерью переглянулись, они заранее знали о такой реакции и уже договорились, как действовать.
– Приготовь пока ужин, а мы поговорим, – сказал отец семейства жене, а дочь взял за руку и потянул за собой в комнату. – Идём, поговорим об этом.
Для Власты отец обладал большим авторитетом, нежели мать, с которой она часто не могла найти общий язык, особенно в последнее время. В гостиной отец усадил дочь на диван, а сам сел в кресло напротив.
– Дочь, – начал он, – я уверен, что ты видишь, что происходит в стране, и прекрасно понимаешь, какое сейчас страшное время.
Власта, честно говоря, не до конца понимала, о чём он говорит. Да, она иногда слушала выпуски новостей и слышала разговоры на улицах, но суть услышанного и увиденного лишь вскользь задевала её сознание, так как именно тут, в Белграде, обстановка была относительно спокойной, не было групп радикалов, хватающихся за оружие и захватывающих власть. Всё это было где-то там, по мнению Власты, далеко отсюда, и не имело к ней отношения. Она слушала отца и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
– Мы, – отец Власты ткнул пальцем в себя, а потом показал на свою дочь, – словенцы.
Дочь открыла было рот, чтобы что-то сказать, но отец остановил её жестом.
– Такие, как мы, решили отделиться от Югославии и жить в отдельном независимом государстве. И мы должны переехать к себе домой.
– Но, наш дом тут! – возмущённо запротестовала девочка.
– Нет, дочь, теперь это дом сербов. Вот, пусть они и живут тут, – покачал головой отец. – Сербы и так долго пользовались плодами наших трудов. Теперь пусть сами себя кормят.
– Я не понимаю! О чём ты говоришь, пап?! У всех моих знакомых родители работают, у Бранимира тоже, а они – сербы! – у Власты на глазах выступили слёзы.
– Сейчас объясню, – вздохнул отец. – Раньше была Югославия, в которой было собрано несколько республик вместе, в том числе и Словения. Люди хотели жить большим единым государством. В основном работали мы – словенцы и хорваты с боснийцами, а управляли всем сербы из Белграда. Они же всё заработанное себе забирали, властвовали. Так продолжалось очень долго. Нам это надоело – словенцы решили отделиться от Югославии и жить сами по себе, чтобы работать только на себя, а не кормить зарвавшихся сербов или ленивых албанцев. Понимаешь?
Власта открыла рот, чтобы ответить, но потом закрыла. Её резанули слова отца о сербах и албанцах, особенно на фоне того, что её друзья были как раз из сербских и албанских семей. А там все были люди работящие, не ленивые. Она это точно знала. Однако, спорить сейчас с отцом ей не хотелось. Она решила дослушать его до конца.
– Но, почему мы не можем остаться тут? Зачем нам куда-то уезжать?
Отец пожевал губами.
– Дело в том, что, когда словенцы решили жить отдельно, то это очень не понравилось сербам. Теперь они злятся на таких, как мы, и считают нас врагами. На словенцев нападают, избивают и грабят. Это делают всякие неумные люди, и их очень много. Ты никогда не знаешь, кто идёт с тобой рядом по улице.
– Но я никому не враг! – воскликнула девочка, испугавшись нарисованной отцом картины.
– Конечно, моя хорошая, – улыбнулся отец. – Но им это безразлично, они этого не хотят понять и рано или поздно могут прийти к нам в дом и… – отец запнулся, не желая излишне пугать дочь, – …обидеть нас.
Девочка ошеломлённо смотрела на отца.
– Да-да, – кивнул он в ответ на её выразительный взгляд. – Вот, так просто придут и обидят. Только потому, что мы словенцы, предатели в их глазах. Потому, моя хорошая, я и хочу увезти вас с мамой подальше отсюда. Мы уедем туда, где живут такие же люди, как и мы – словенцы. Там все свои. Одна большая семья. Там нас никто не обидит, – он примирительно улыбнулся, видя сколь растеряна Власта. – А теперь, иди, обниму тебя, моя дочурка, – он протянул руки к дочери, желая успокоить её.
После секундного колебания, Власта встала с дивана, подошла к отцу, и они обнялись. У Власты мысли неслись галопом. Она хоть и с трудом, но приняла то, что ей рассказал отец. С другой стороны, ей совсем не хотелось покидать своих друзей. К тому же они-то её защитят! Её рука потянулась к шее отца. Вот, она легла на его оголённую шею… Девочка приготовилась отдать ему приказ остаться в Белграде и забыть затею о переселении, но у неё в голове зазвучал голос Бранимира: «Родители… всё же старше нас. Знают и понимают больше, чем мы… Я бы, на твоём месте, доверился родителям…»
Власта замерла. «Мне страшно, – подумала она. – Если я ошибусь, то может произойти непоправимое», – её рука скользнула на плечо отца, и она крепко его обняла.