SeHi
Умопомрачение
Глава двадцать третья
В операционной проводилась операция на очередном пострадавшем от недавней бомбардировки города. Операцию проводил коллега Мерджима, сам же Мерджим на этот раз только ассистировал, сославшись на то, что смерть жены его сильно подкосила и ему нужно время, чтобы руки перестали дрожать. Каждый занимался своим делом, всё шло по плану, без осложнений, пациент находился под общим наркозом.
«Как этот человек будет жить без ног и с одной рукой?» – подумал Мерджим и попытался себе такую жизнь представить. Картинка рисовалась жуткая. Всё ещё представляя себе будущую жизнь безногого и почти безрукого пациента, Мерджим неосознанно прикоснулся оголённым участком кожи над резиновой перчаткой к его руке. Приборы отреагировали мгновенно: раздался звуковой сигнал предупреждения, потом стали фиксировать резкое падение кровяного давления и остановку сердца. Все вокруг засуетились, в том числе и Мерджим, который опомнился и принялся вместе с остальными реанимировать пациента, зная, что это бесполезно. Он опять себя не контролировал, и пациент умер, умер прямо на операционном столе, неожиданно для всех. Нарушений не было, все были на виду друг у друга, никто и предположить не мог, как могло такое случиться. Никто, кроме Мерджима, который почувствовал такой прилив сил, что мог стать участником марафона.
Врачи зафиксировали время смерти и, накрыв тело простынёй, начали подготовку к следующей операции. Мерджим вызвался написать отчёт о случившемся, чем обрадовал коллег, которым вовсе не хотелось корпеть над бумагами, описывая непонятную смерть пациента.
Переодеваясь после смены, Мерджим услышал в ординаторской по радио о бомбардировке Сурдулицы – небольшого городка в горах. Это был город с доброжелательными жителями и множеством источников чистейшей воды, куда хочется отправиться в отпуск всем любителям тишины, птиц, зверей и спокойных прогулок по лесу. Но, это в прошлом. А сегодня, 27 апреля 1999 года, бомбы упали на жилые дома, когда пришло время обеда, и дети сидели за столами, накрытыми их матерями. Экстренные службы и полиция спешили к горящим развалинам разбомбленных домов, в надежде извлечь из-под обломков зданий выживших. Мерджим вздохнул и стал собираться домой. «Интересно, где сейчас Рилинд? Он уже знает или ещё нет?» – подумал он, выходя из больницы.
По дороге домой Мерджим решил немного прогуляться и забрёл на пустую улицу, которая тонула в вечернем сумраке. Мерджим любил здесь бывать, если хотелось побыть одному и подумать. Старые дома, в которых живут, в основном, старики. Прохожие встречаются редко даже днём. Мерджим шёл не торопясь, разглядывая светящиеся окна, задёрнутые шторами, и думал о чем-то своём. Из подъезда одного дома вышла женщина с двумя собаками на поводках. Мерджим сразу определил, что все трое вышли на прогулку.
– Добрый вечер, – устало поздоровался он.
– Добрый вечер, – ответила женщина и, улыбнувшись, обогнала Мерджима, подгоняемая собаками вперёд.
Что это за порода собак была, Мерджим не знал, да и знать не хотел. Он издали наблюдал, как псы продолжали тащить за собой женщину, периодически останавливаясь возле деревьев или столбов, обнюхивая метки на них и добавляя свои. Потеряв интерес к животным и их хозяйке, врач стал смотреть себе под ноги и вернулся к прерванным мыслям о том, что контролировать своё умение не так-то просто, и с этим надо что-то делать. Внезапно он услышал глухое рычание и обеспокоенный голос женщины впереди. Мерджим поднял глаза и увидел, как троица остановилась на месте.
– Ну, что ещё такое? – спрашивала хозяйка у собак.
Обе собаки насторожились и всматривались вперёд, куда-то дальше по дороге. Женщина, оставаясь за их спинами, также всматривалась, но ничего не видела, а собаки, тем не менее, всё также настороженно глухо рычали и смотрели в сгущающуюся темноту.
– Что-то случилось? – поинтересовался Мерджим, остановившись недалеко от женщины.
– Сама не пойму, – пожала та плечами. – Собаки отказываются идти дальше. Вы что-нибудь видите?
Мерджим всмотрелся в темноту.
–Нет, не вижу. Может, крысы?
– Нет, – покачала головой женщина. – Крыс они не боятся. Это что-то другое. И знаете, такое уже не в первый раз.
– В смысле?
– Мой пёс точно также на пустую улицу рычал несколько дней назад и отказывался двигаться вперёд. А теперь, вот, смотрите, обе собаки отказываются дальше идти.
Чтобы показать Мерджиму, женщина потянула собак вперёд, но те упёрлись всеми лапами и заскулили. Когда женщина перестала их тащить и вернулась к Мерджиму, собаки снова уставились в темноту и зарычали.
– Я ничего такого не вижу, – нахмурился Мерджим.
Действительно, он никого не видел впереди. Просто улица и всё. Темнота была не полной из-за света фонарей и окон, да и не стемнело ещё как следует, чтобы можно было ошибиться.
– Вот и я никого не вижу, – заметила женщина. – А собаки либо видят, либо чувствуют.
– Может, кошку? – пожал плечами Мерджим.
– А ведут себя так, будто там тигр… – не успела женщина закончить фразу, как собаки испуганно залаяли, и, развернувшись, торопливо потянули за собой женщину домой.
– Да, стойте вы! – начала та ругаться, пытаясь устоять на месте.
Но собак было не остановить. Они продолжали изо всех сил уходить прочь от незримой опасности, таща за собой и женщину. Улица опустела, темнота ещё больше сгустилась, а Мерджим остался один. В душе мужчины разгорелось нешуточное беспокойство. «Собаки в панике убежали. Но я ничего и никого там не вижу. Значит, там никого и ничего нет, – Мерджим решительно двинулся вперёд, но сделав два шага, вдруг остановился и снова посмотрел в темноту. – А если… есть?» Выбор был непростым. Он мог либо идти прямо, доказывая себе, что там нет неведомой опасности, либо признать, что опасность существует, повернуться к этой опасности спиной и уйти туда, откуда пришёл. «Ничего себе альтернатива! Что в лоб, что по лбу…» – поколебавшись и чувствуя себя немного глупо, Мерджим никак не мог ни на что решиться. Вдруг ему показалось, как что-то блеснуло в темноте. Два глаза? Но чьи?
– Ну, его к чёрту! – выдавил из себя Мерджим, развернулся и пошёл назад, спешно оставляя за спиной пустынную улицу, на которой непонятно чего пугаются собаки.
Он шёл и спиной чувствовал, что что-то неслышно приближается к нему. Он ускорил шаг, а потом побежал. Только оказавшись на многолюдной улице среди других пешеходов, Мерджим смог выдохнуть с облегчением. Сердце его колотилось. Он оглянулся в темноту тихой улочки, откуда он только что выскочил и ему вновь показалось, что он увидел две светящиеся точки. Мерджим торопливо отвернулся, уверяя себя, что ему показалось.
***
Рилинд узнал о бомбёжке Сурдулицы только вечером. Они с отцом ужинали и слушали радио. Ведущий новостей передал, что к вечеру из-под завалов было извлечено несколько тел взрослых и свыше десяти тел детей.
– Мрази! – сквозь зубы прошипел Рилинд и отодвинул от себя тарелку с недоеденным бутербродом. – Кого убивают?! Детей!
Отец с сыном посмотрели друг на друга.
– Господи, как я их ненавижу! – воскликнул Рилинд и стукнул кулаком по столу.
– Мы ничего не можем сделать, – сухо ответил Мерджим и внешне спокойно продолжил есть бутерброд, запивая его чаем.
Рилинд сидел и смотрел на отца. Только вчера были похороны, которые сильно задержались из-за расследования прокуратуры, фиксирования всех деталей военного преступления совместно с медицинскими криминалистами. Рилинд невольно вспомнил, как отрешенно отец вёл себя на похоронах. Он не сомневался, что отец скорбел по безвременно ушедшей любимой жене, но было что-то ещё, чего Рилинд не мог понять. Сам он едва не разрыдался у могилы, и лишь до крови прикусив язык, не сделал этого. Глядя на разверзнувшуюся пасть могилы, он проклинал всех, кто сбрасывал бомбы и пускал ракеты на их страну, кто отдавал такие преступные приказы, и кто поддерживал хладнокровное убийство. Проклинал и обещал отомстить.
– Я слышал, сегодня ещё один пострадавший внезапно умер в больнице, – решил прервать тягостные воспоминания Рилинд.
– Что? – очнулся от своих мыслей Мерджим. – Да. Я как раз ассистировал, – последовала пауза. – Почему «ещё один»? – нахмурился отец, наконец обратив внимание на деталь в заявлении сына.
– Ещё раньше была девушка, которая св… – тут Рилинд прикусил свой язык, чуть не выболтав, что она тоже светилась, как и его отец.
– Которая… что? – переспросил Мерджим.
– Я имею в виду, та девушка, которую я тебе тогда прикатил, когда тебя в ногу ранили, – Рилинд решил сделать вид, что не слышал вопроса отца. – Она ведь тоже внезапно умерла, да?
Последовала пауза. Мерджим внимательно посмотрел на Рилинда. В чем он его, отца и врача, подозревает?
– Сын, – всё ещё глядя на Рилинда, сказал Мерджим, – та девушка получила слишком серьёзные ранения. Её сердце не выдержало нагрузки, и она умерла. Мы пытались её реанимировать, но это просто не помогло. Врачи – не волшебники.
Рилинд наблюдал за сиянием отца и понял, что за его внешним спокойствием скрывается волнение, и воспринял его, как результат некоторой обиды на подозрение в некомпетентности, как врача. Рилинд смутился.
– Да, конечно, папа. Я и не сомневаюсь, что всё так и было, – он примирительно улыбнулся, стараясь разрядить обстановку. – Прости, если задел тебя.
– Ничего, – отец встал, но на всякий случай трепать сына по плечу не стал. – Всё хорошо, сын.
На самом деле ничего хорошего не было, и прежний Мерджим так бы не сказал. Новая личность Мерджима восстановила душевное равновесие после убийства пациента на операционном столе и считала, что это вполне допустимо. Отец улыбнулся сыну, и они вместе стали убирать на кухне, готовиться ко сну, а потом над городом завыла сирена воздушной тревоги, и стал быстро тухнуть свет на улицах, в жилых домах и прочих зданиях. Мерджим и Рилинд торопливо покинули квартиру, спустившись вниз, под дом.
Жители Белграда снова сидели в подвалах, вздрагивая от взрывов бомб и холодея каждый раз от ужаса. Кого убило на этот раз?!
Глава двадцать четвёртая
Новость о намеренной атаке на медиков 1 мая 1999 года в больнице встретили мрачным молчанием. Обсуждать тут было нечего, да и некогда.
А случилось следующее. На севере Сербии пассажирский автобус, полный людей, следовал по своему маршруту. Как только автобус оказался на мосту через реку, с неба прилетела ракета и попала прямо в автобус. Взрыв, полыхнуло пламя, и от раскуроченного корпуса поднялся чёрный столб дыма. Из объятого пламенем автобуса вывалилось несколько искалеченных человек. Упав под колёса горящего автобуса, они попытались отползти – люди были ещё живы и оглушены, но далеко отползти они не смогли и остались лежать умирать у полыхающего автобуса. Люди из ближайших домов поспешили на помощь, кому-то удалось ползком, так, чтобы быть подальше от жара, добраться до выживших и оттащить их в безопасное место. Прибывшие к месту трагедии, медики бросились к пострадавшим, спеша оказать первую медицинскую помощь, но тут прилетела ещё одна ракета и взорвалась недалеко от них. Медиков посекло осколками, нанеся ранения различной степени тяжести. На месте трагедии царил хаос. Местным жителями пришлось помогать медикам, оттаскивая их вместе с несколькими ещё живыми пассажирами автобуса подальше от моста и от повреждённых карет Скорой Помощи.
Получив небольшую передышку в больнице, Бранимир побежал на улицу к одному из стихийных рынков, чтобы купить что-нибудь поесть. Рилинд же направился к выходу по коридорам, заставленным каталками с больными и пострадавшими от бомбёжек. Он торопился выйти на улицу, чтобы встретиться там с Бранимиром и перекусить. Неожиданно впереди из двери одного из кабинетов вышел его отец, окутанный слегка мерцающим сиянием, и, не заметив в общей суматохе сына, пошел дальше по коридору впереди Рилинда.
Мерджим только что осмотрел недавно поступившего пациента с сердечной недостаточностью. Пациент не просто заходился кровавым кашлем, а умудрился выкашлять приличный кровавый сгусток в виде бронхиального дерева. Мерджим внимательно осмотрел сгусток, аккуратно разложив его на полотенце, а затем заглянул в историю болезни пациента.
– Сколько вы уже антикоагулянт принимаете? – поинтересовался Мерджим у пациента.
– Около двух… – пациент зашелся кашлем, – …недель, – голос его был хриплый и сопровождался бульканьем.
– Понятно, – кивнул врач, и замолчал, что-то обдумывая и глядя в карточку пациента.
– Что… – вновь кашель, – …понятно? – спросил недовольным тоном пациент.
– Понятно, что у вас пластический бронхит, – ответил Мерджим и посмотрел на него.
– Откуда… он… у меня? – устало спросил мужчина.
– Из-за тромбоза вы принимаете антикоагулянт, разжижающий кровь. Подозреваю, у вас в лёгких имеются повреждённые сосуды, из которых кровь попадает в бронхи.
– Ну да, – устало кивнул пациент. – А кровь не может вовремя свернуться, потому что я принимаю антикоагулянт, который вынужден принимать из-за опасности появления тромба. Не буду лекарство пить – умру от тромба. Буду пить – захлебнусь собственной кровью. И, что мне прикажете делать?
Последний вопрос был задан злым тоном, и Мерджим почувствовал, что тоже начинает раздражаться. Конечно, выбор у пациента был незавидный, но он-то, врач, причём? Мерджим понимал: этому человеку конец. Если бы не медицинская сестра, которая стояла сейчас тут же в ожидании распоряжений, он мог прикоснуться к пациенту и забрать у него жизнь, которая уже превратилась в ад. А он – Мерджим – уже чертовски устал и ему нужна порция «живительной энергии». Однако, «пить» из этого пациента было рискованно.
– Предлагаю всё же довериться медицине, – сдержанно ответил Мерджим. – Пока я отменяю вам антикоагулянт и, – Мерджим повернулся и посмотрел в глаза медсестре, – нужно сделать рентген.
Та тут же кивнула в ответ. Мерджим отдал карточку с историей болезни медсестре, поднялся и собрался уходить:
– Если что, вызывайте, – предупредил он медсестру и вышел из палаты.
Именно в этот момент Рилинд и увидел своего отца, выходящего из палаты. Парень собрался было окликнуть его, но мерцание отца вызвало какое-то странное чувство и остановило его. Он шёл за отцом не скрываясь, но и не желая попадаться ему на глаза. Непонятно почему, но Рилинду очень хотелось узнать, куда идёт отец, и, может быть, неожиданно предложить ему помощь. Рилинду очень хотелось увидеть улыбку отца, которой тот его награждал каждый раз при внезапном и своевременном появлении помощника-сына. Следуя за отцом, он попал в один из периферийных коридоров больницы. «Интересно, зачем отец сюда пошёл?» – Рилинд остановился за дверью и встал так, чтобы видеть отца, но самому оставаться вне поле зрения. Мерджим продолжал идти вперёд по коридору. Здесь стояли каталки с пациентами, которым не хватило палат, а весь медицинский персонал был занят в палатах другими пациентами. Рилинд увидел, что, проходя мимо одной из каталок, на которой лежал старик и поправлял себе одеяло, Мерджим, оглянулся по сторонам, быстро дотронулся до руки пациента и пошёл дальше. Старик же в то же мгновение резко дёрнулся и широко распахнул глаза. Ни единого звука не было произнесено, всё случилось внезапно и быстро. Рилинд увидел, как старик застыл и тут же обмяк, а Мерджим, не сбавляя темпа, пошел дальше, словно ничего и не произошло. Сердце Рилинда подпрыгнуло в груди и стало колотиться в бешеном ритме. Парень понял, что он, наконец-то, застал отца за применением его особенной силы, но при этом было очевидно, что произошло нечто очень плохое. Когда его отец скрылся за очередным поворотом, молодой человек, внутренне дрожа, подошёл к каталке, на которой всё так же неподвижно лежал старик. Рилинд посмотрел ему в лицо и увидел на нём замершее удивлённое выражение и остановившиеся открытые глаза. Парень судорожно сглотнул и сдержал возглас, рвущийся наружу. Его обдало жаром, вызвавшим болезненное жжение внутри живота. Рилинд никак не мог оторвать взгляда от лица со смотрящими в пустоту глазами. «Он же только что был живым!» – пронеслось у парня в голове. Оглядевшись по сторонам, нет ли кого, кто мог его видеть, он осторожно тронул руку старика и почувствовал холод. Рилинд торопливо отдёрнул руку: «Как он стал так быстро холодным?! Это же невозможно!» Молодой человек, насмотревшийся смертей в больнице, прекрасно знал, что так быстро ни одно тело не остывает. Стало очень страшно, прошиб пот… Только что старик поправлял на себе одеяло, живой и тёплый, мимо прошёл отец и дотронулся до него рукой, и… старик умер! Отец… убивает прикосновением?! Ой, нет-нет-нет, только не это! Старик и сам мог умереть внезапно! Иногда так бывает: тромб, кровоизлияние в мозг, мгновенная смерть. Но зачем к нему прикасался отец? Да, это было просто совпадение, отец шёл мимо и дотронулся до руки старика просто… в качестве моральной поддержки. А у того в тот же момент оторвался тромб, и он умер. Логично же? «Нет, не логично, – шепнул предательски голос в голове. – Старик холодный, как будто прошло уже несколько часов с момента смерти. Как ты это объяснишь?» И жестокая память тут же подсунула Рилинду яркое воспоминание о реакции старика на прикосновение его отца. Рилинд больше не мог отгородится от правды, он не находил такого объяснения, в котором бы участие отца в смерти старика было бы случайным. Его отец прикоснулся к старику и тот тут же, дёрнувшись, умер. Рилинд перевёл взгляд на старика. «Перед смертью он успел только удивиться», – отметил он про себя и его передёрнуло. Его отец – убийца!
– Этого не может быть, – одними губами произнёс молодой человек. – Нет, нет, нет, этого не может быть! – он покачал головой и сделал шаг назад.
Оттуда, куда ушел его отец, послышались голоса, и Рилинд поспешил прочь, скорее, пока его никто не увидел возле умершего старика. Ему вовсе не хотелось отвечать на вопросы, что он тут делает, видел ли он, как умер старик и так далее. Оказавшись далеко от злополучного коридора, молодой человек вспомнил о Бранимире. Тот его, наверно, уже давно ждёт на улице с едой. Он поспешил к выходу, вновь и вновь прокручивая в памяти воспоминание о прикосновении отца-врача, вот так запросто забравшем жизнь у некритического пациента.
«Значит, эти внезапные смерти в больнице – дело рук моего отца! – возникла мучительная догадка в голове Рилинда. – Нет! Я не верю! Зачем?! Боже мой, что же теперь делать?.. Спросить отца?»
Последняя мысль Рилинду совсем не понравилась, и он с нахмуренным лицом вышел на улицу. Бранимир подметил настроение своего друга и спросил, что случилось, но Рилинд, конечно же, не мог сказать правду. Он сам-то отказывался верить, не говоря уже о том, чтобы рассказать ещё кому-то. Во-первых, объяснение прозвучит бредом сумасшедшего, и не важно верит он сам в это или не верит. А во-вторых, как можно донести на своего отца, единственного родного человека, оставшегося в его жизни?! У Рилинда голова кругом шла от навалившихся мыслей, и он озвучил Бранимиру следующее:
– Голова болит что-то.
– Держи! – Бранимир протянул ему свёрток с проступившими пятнами жира.
– Что это? – спросил Рилинд, принимая протянутую еду, и невольно отвлекаясь от своих мрачных мыслей.
– Пирожок с картошкой, – ответил Бранимир. – Там, – он кивнул в сторону стихийного рынка, – женщина появилась новая, торгует ими. Мне кажется, она не местная.
– То есть? – не понял его Рилинд, разворачивая пирожок.
– Иностранка, – пояснил Бранимир. – Вроде, она сказала, что откуда-то из России приехала.
– Зачем? Добровольцем, что ли?
Бранимир фыркнул.
– Неужели думаешь, что пирожками торговать? – заметил Рилинд, откусывая от жареного пирожка верхушку.
– Не знаю. Мне всё равно. Может, будет на кухне или с ранеными помогать. Нравится? – Бранимир уже во всю жевал свой пирожок.
– Да, вкусно, – утвердительно кивнул Рилинд. – Никогда не ел такого.
– Мне мать иногда их делает, но не часто, – с сожалением произнёс друг. – Я тут, пока на рынок бегал, видел троих. Парень и две девушки. Они тоже там что-то покупали. Парень с одной из девушек, видимо, – пара. Пока им заворачивали, они целовались во всю, а вторая девушка в стороне стояла. А уже когда расплатились, девушка парня куда-то отошла. Стоило ей уйти, как этот умник начал целоваться со второй, – Бранимир хмыкнул.
– Что? – удивился Рилинд. – Вот так, запросто?
– Именно! Даже торговка, у которой они отоваривались, не выдержала и отпустила пару каких-то комментариев, заставив этих двоих отойти подальше и дожидаться свою спутницу.
– И как, дождались?
– Дождались. А потом, пошли, как ни в чём небывало. Все вместе.
– Втроём?
– Ага. Парень пошел за руку с первой девушкой, вторая шла рядом с подругой. Похоже, первая не в курсе, что творит вторая.
– Умеют же некоторые устроиться, – произнёс Рилинд, имея ввиду парня, и друзья засмеялись.
Доев пирожки, они вошли в больницу. Оказавшись в здании, Рилинд тут же припомнил всё произошедшее, но на этот раз он сумел отгородиться от неприятных мыслей. «Может, отец и не дотрагивался до того старика, мне это просто показалось, а я навыдумывал бог знает, что!» – с этой мыслью Рилинд выбросил всё из головы и занялся делами.