Сандра Браун
Главный свидетель
Глава двадцатая
– Что ты сделала с волосами, черт возьми?
– Кендал только что вышла из ванной и невольно коснулась рукой затылка, где совсем еще недавно красовались роскошные локоны, а сейчас абсолютно ничего не было.
– Жара на дворе, – объяснила она, как ни в чем не бывало, – волосы все время слипаются, голова потеет. Просто все это мне страшно надоело. – Женщина взглянула на него, прямо на его макушку, где все еще оставалась проплешина от многочисленных ран. – Кроме того, посмотри-ка на свою голову. Не тебе об этом говорить.
Она, конечно же, права, ее прическа намного лучше. Но Джон понял, в чем дело. После того как во всех газетах появились ее фотографии, остричь волосы казалось единственным шансом сохранить инкогнито и не попасться в лапы первому встречному полицейскому. Вероятно, к тому же ее фотографию уже показали по телевидению. Несомненно, Кендал надеялась, что в таком виде останется неузнанной.
– Ребенок заплакал, – заметил он, прислушиваясь. Кендал, обойдя его, тотчас исчезла за дверью маленькой комнаты, где обычно спал Кевин.
– Что случилось, Кевин? А?
– Думаешь, он тебя сейчас узнает?
– Он узнает по голосу. – Она вытащила малыша из кроватки и положила на бюро, служившее ныне столом для пеленания. – Малыш, ты мокрый? И поэтому плачешь?
Сзади послышался стук костылей. Джон приблизился и стал за ее спиной. Не обращая на него никакого внимания, она спокойно пеленала ребенка.
– Он, оказывается, обрезан, – заметил Джон.
– Угу.
– Из религиозных соображений?
– Не только. Просто мы с тобой так договорилиеь.
– Почему?
– Не знаю, – равнодушно откликнулась Кендал.
– Чего я хотел: чтобы он походил или не походил на меня?
– Что ты имеешь в виду?
– Я обрезан или нет?
У нее вырвался вздох удивления:
– А сам ты разве не знаешь?
– Я-то знаю, – произнес он и, взяв ее за подбородок, заглянул в глаза. – А ты?
Если бы сейчас в нее выстрелили, она бы, наверное, удивилась меньше. Она затаила дыхание, но через секунду уже пришла в себя и даже кашлянула коротким смешком:
– Чепуха какая-то. – Она отвернулась, но он крепко схватил женщину за руку и снова повернул к себе.
– Ну так что? Обрезан я или нет?
– Мне бы не хотелось, чтобы ты проверял меня таким образом, – ушла от ответа Кендал.
– А мне не хотелось бы, чтобы ты все время врала мне. Ты утверждаешь, что являешься моей женой. Жена может многого не знать, но обрезан ее муж или нет, ей должно быть известно.
Он говорил удивительно спокойно, но с таким нажимом, что казалось, выдавливал каждое слово. И при этом неотрывно смотрел ей в глаза.
– Ну и что? Мы всегда занимались любовью при выключенном свете?
– Конечно же, нет.
– А мы принимали душ вместе?
Кендал попыталась отвести взгляд, освободиться, но он крепко держал ее за руку. Она искоса посмотрела на него:
– Иногда.
– Значит, ты помогала мне мыться. Ласкала меня. – Он поднес ее ладонь к своим губам и нежно к ней прикоснулся. – Клянусь, ты хорошо знаешь, как возбудить меня, чтобы кровь стыла в жилах, – проговорил он ей прямо в ладонь.
Кендал почувствовала, как у нее внутри все сжал ось. Она пыталась перевести дух, но во рту все пересохло. В ушах звенело, гулко билось сердце.
– Да, ты никогда не жаловался, – тихо произнесла она.
– В таком случае вопрос не должен озадачить тебя.
– Конечно.
– Ну так ответь мне.
– Это глупо.
– Доставь мне такое удовольствие.
Она знала, что ответит сухими хриплым голосом, но не могла смолчать. Он ждал, и ответ ее должен быть правильным.
– Ты обрезан, – с трудом выдавила она.
Джон еще некоторое время держал ее за руку, прежде чем разжать свою мертвую хватку. Кендал чуть не рухнула на пол от облегчения, пытаясь унять жуткое головокружение, ведь он предоставил ей лишь временную передышку.
Быстро подхватив Кевина, она чмокнула его на ночь и положила в кроватку. Затем, аккуратно прикрыв одеялом, выключила свет.
Женщина уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг заметила, что он по-прежнему стоит рядом. Она вопросительно взглянула на него. Он тотчас приблизился и обнял ее за плечи. Взгляд его скользнул по ее остриженным волосам.
– Скажешь, зачем ты это сделала?
– Неужели настолько ужасно? – виновато спросила она.
– Ну по сравнению с тем, что было раньше, это просто кошмар. Итак, зачем ты обрезала свои волосы? – настойчиво повторил он.
– Я же тебе уже сказала…
– Ты сказала мне неправду, Кендал. Если от волос у тебя так сильно потела голова или шея, ты могла бы забрать их в пучок. А ты постриглась. Почему? ~ Он смотрел на нее своим испытующим, пронзительным взглядом. – Ты собиралась сегодня уехать, признавайся?
– Нет!
– Прекрати лгать. Раз уж ты не можешь не лгать, лучше молчи. – Джон привлек ее к себе и неожиданно крепко обнял. – Потому что я начинаю хотеть, чтобы твоя ложь оказалась правдой. Я так сильно хочу тебя, что начинаю верить в твою ложь. Я хочу, чтобы ты была моей. Хочу… О, черт возьми. – Он горячо и жадно поцеловал ее.
Кендал не противилась и позволила себе ответить на поцелуй. Внезапно ее пронзило неожиданное открытие – все эти дни она, по всей видимости, хотела его так же страстно. Сперва она побаивалась и презирала его. Ей застило глаза и она не разглядела в нем мужчину, в конце концов, просто человека. Но, прожив с ним какое-то время под одной крышей, проспав рядом с ним в одной постели, она не могла больше отрицать его мужественности. Кендал убедила себя, что выработала надежный иммунитет к желаниям плоти, несмотря на его необычайную привлекательность. На самом деле это было не так, она ошиблась.
Даже будучи совершенно беспомощным, он поражал ее силой духа, потрясающей волей к жизни. Невозможно было устоять перед этой мощью, – хотя сам он, возможно, увлекал ее неосознанно.
С каждым днем, с каждым часом они неотвратимо приближались друг к другу. Неизбежное с самого начала чувство целиком поглотило ее. Безотчетно влекомая им, она наконец уступила, приблизилась к нему вплотную в поисках его объятий. Он застонал от наслаждения и прикоснулся к ее груди.
– Позволь мне почувствовать тебя, – голос его предательски дрожал.
Он дотронулся до сосков, начал нежно ласкать, они сразу же стали твердыми. На ночной рубашке проступили едва заметные пятна грудного молока. Он перевел взгляд с этих возбуждающих клякс на свои влажные пальцы, и лицо его исказилось от нахлынувшей страсти, безудержной и неутолимой.
Джон нежно обнял ее голову и пальцами принялся изучать черты лица. Потом потянулся, чтобы еще раз поцеловать, теперь уже не спеша, растягивая удовольствие, и она почувствовала его удивительно мягкие губы. Он осыпал ее поцелуями, едва касаясь губ. Кендал с ума сходила от наслаждения. Казалось, еще немного и она совсем растает.
Ее терпение было наконец вознаграждено. Он впился в нее жадными губами и, приоткрыв ей рот, стремительно вонзил язык. Кендал почувствовала зов плоти, восставшее мужское естество и застонала. Часто и глубоко дыша, она покрылась испариной, силясь вспомнить, когда в последний раз она испытывала нечто подобное. Его прикосновения доводили ее до бессознательного состояния. Ей хотелось повсюду ощущать его губы, слиться С ним воедино.
– Кендал?
– А-а-а?
– Пойдем в постель.
Постель, с быстротой молнии пронеслось у нее в голове. Заманить ее в постель и заняться любовью. Он хочет, чтобы она вела себя как жена.
Непрошенная мысль словно громом поразила ее. Она больше не в состоянии сопротивляться, не в силах держать его на почтительном расстоянии. Он сметет ее, растопчет. Это неизбежно произойдет.
Она что, с ума сошла? Может, у нее тоже амнезия? Ей никак нельзя делать этого!
– Очень жаль, – прошептала она еле слышно. – Но я не могу.
Кендал так резко и неожиданно отпрянула от него, что едва не потеряла равновесие. Он тоже покачнулся, но все же удержался на ногах. Кендал прислонилась к бюро, а затем предостерегающе вытянула руку:
– Пожалуйста, не делай так больше.
Лицо его мгновенно вытянулось и посерело. Он грубо и хрипло выругался.
– Это же совершенно бессмысленно, Кендал, – упрашивал он. – Почему ты не можешь?
– Я сказала просто и ясно – не могу. Нашим отношениям придет конец.
– Только не с моей стороны, – возразил он. – Я хочу услышать разумное объяснение.
– Я уже все объяснила.
– Ты объяснила так загадочно, что ни один мудрейший из мудрейших не разгадает. – Он так выкрикнул это, что напугал Кевина, и малыш заплакал. Мужчина опомнился и понизил голос. Схватившись за голову он глубоко вздохнул:
– Я ничего не понимаю. Если мы муж и жена, как ты утверждаешь, если мы оба хотим этого…
– Я больше не хочу, – перебила, не дослушав Кендал. – Не хочу уже долгое время.
– Почему?
– Мне больно.
– Больно? – Лицо его побледнело. – Я причинил тебе боль?
Она покачала головой:
– Не физическую, – уточнила она. – Эмоциональную. Душевную. – На глаза ее неожиданно навернулись слезы. – Я все прекрасно помню и все еще чувствую.
В этот момент она действительно вспомнила те самые ощущения, ту самую боль, что испытала возле дома Лотти Линэм. Ее пронзила боль предательства. Она схватилась за живот, словно у нее внутри все сжалось от судорожной агонии.
– О, черт, – раздосадовано воскликнул он. Его совсем еще недавно искавшие наслаждения губы вдруг вытянулись в ниточку от огорчения и сожаления. – Здесь замешана еще одна женщина, так ведь?
Глава двадцать первая
Сидя в глубоком кресле на веранде, Кендал уставилась невидящими глазами в пространство. Ее не трогали грациозно прыгающие с дерева на дерево белки, хотя обычно она получала огромное удовольствие от их резвой игры. Не слышала она и резких звуков пилорамы, работавшей по соседству. И даже веселое щебетание сойки ничуть не задевало.
Все чувства мгновенно притупились, когда она увидела Лотти Линэм в объятиях своего мужа – более страстных и волнующих, чем те, которые он мог позволить со своей женой.
Кендал укоряла и кляла себя за то, что не решилась нарушить их любовные утехи. Они не смогли бы отрицать этого. Почему же она не выразила им своего презрения, они же вполне его заслуживают?
Видимо, в тот самый момент она лишилась последних сил от горя и отчаяния. Ей ничего не оставалось, как просто-напросто удалиться, чтобы в одиночестве зализывать раны. На какое-то мгновение ей показалось, что все это шутка и розыгрыш, и они вот-вот повернутся И, весело улыбаясь, скажут: «Ну как, здорово мы тебя провели?» Она все еще не верила своим глазам.
Но, к сожалению, они не шутили. В этой трагической реальности Кендал с ужасом наблюдала за взаимными ласками любовников. В невыносимой тоске она повернулась и, никем не замеченная, медленно побрела вдоль дороги. Почти у самой машины она почувствовала острый приступ тошноты, ее вырвало прямо на виноградный куст в глубоком кювете. Ей как-то удалось добраться до дома, хотя она так и не вспомнила потом ни единой подробности.
Прошло уже несколько часов. Боль поутихла, неожиданно сменившись сильным приступом гнева. Теперь она уже готова столкнуться с подлым предательством мужа, хотя еще не знает, как именно. Эта ситуация относилось к разряду тех, которые невозможно ни спланировать ни отрепетировать.
В любом случае времени у нее уже не оставалось. Он подъезжал к дому. Машина, свернув с шоссе, въехала во двор. Мэт дважды просигналил, увидев ее на веранде. Затем быстро вылез из машины, сияя от счастья и радуясь встрече.
– Привет, – он приблизился к веранде. – Я звонил тебе на работу, но мне сообщили, что ты уехала сегодня пораньше. Где ты была?
– Мне надо было кое-что уладить.
Он легко взбежал по ступенькам, бросил портфель на пол, снял пиджак и повесил на спинку стула. Затем приблизился к ней, поцеловал в лоб. Она изо всех сил старалась держаться с чувством собственного достоинства. По крайней мере, муж не пытался поцеловать ее в губы. Она бы этого просто не вынесла.
– Видимо, выдался тяжелый день? – участливо спросил он, заметив в ней отсутствие всякого энтузиазма.
– Так себе.
Так себе? Напротив, подумала она. Ничего ужаснее она и представить себе не могла. Двойное предательство. Ее предал муж, которого она всегда считала порядочным человеком, и подзащитная, будущее которой всецело зависит от нее.
Мэт ослабил галстук и уселся напротив Кендал.
– Я сегодня весь день пытался дозвониться до капитолия в Колумбии, хотел выяснить насчет нового бюджета для общественных школ. Абсолютно бесполезно, у всех свои заботы, и если ты не представляешь солидную газету какого-нибудь большого города, они и разговаривать с тобой не станут, он не спеша снял ботинки и носки. Затем, положив ногу на ногу, почесал ступню:
– Ты сегодня разговаривала с отцом?
– Нет.
– Я тоже от него ничего не слышал. Интересно, чем он так занят? Пойду-ка позвоню ему.
Она остановила его уже на пороге:
– Мэт, когда я получу обещанный список вопросов?
– Что за список?
– Для интервью с миссис Линэм.
Он прищелкнул пальцами:
– О, да, вспомнил. Значит, ты со мной согласна? Даешь мне зеленую улицу?
– Взять интервью или трахать ее?
Это был не совсем грациозный жест. Скорее удар, и он достиг своей цели. Мэт дернулся от неожиданности и побелел как мел.
Необычайно ровным голосом, настолько невозмутимо, что даже сама не ожидала этого, она продолжила:
– Не стоит изображать смущение и тем более оскорблять мой слух наглой и гнусной ложью. Это не грязные слухи из дамского салона. Я ездила днем к Лотти Линэм и видела вас вместе своими собственными глазами. Из всего этого я могу сделать лишь один-единственный вывод. Для любого другого у меня не было абсолютно никаких оснований.
Он вышел на веранду и отвернулся от нее. Кендал с болью в сердце терпеливо ждала объяснений. Она уже готова была наброситься на него с самыми грубыми ругательствами, когда он наконец оторвался от перил и встретился с ней взглядом.
– То, что ты увидела, не имеет к тебе абсолютно никакого отношения.
Он произнес это с убийственным спокойствием.
Кендал словно током ударило.
– Не имеет ко мне отношения! – неистово закричала она. – Не имеет ко мне отношения? Но я твоя жена!
– Правильно, Кендал. Я выбрал тебя в качестве своей жены.
– А Лотти Линэм – В качестве своей любовницы?
– Вот именно. Давным-давно. Задолго до нашей встречи.
– Давным-давно?
Он снова отвернулся, но она, порывисто вскочив со стула, рванул ась к нему и, схватив за рукав, резко повернула к себе.
– Сколько времени ты уже спишь с ней, Мэт? Я хочу знать.
Пытаясь освободиться, он со злостью выдернул руку. – С четырнадцати лет.
Ошарашенная таким признанием, Кендал сделала шаг назад.
– Успокойся, – сказал он. – Тебе стало лучше от того, что ты узнала правду? Кендал, неужели тебе лучше от этого? Конечно же, нет. Давай оставим это.
Но она уже завелась, да и он не мог прекратить этот разговор, после того, что сообщил. Все равно его любовная связь обнаружилась, ему некуда было отступать.
– Еще с тех времен, когда мы были любопытными детьми, между мной и Лотти зародились какие-то особые отношения, – начал он. – Не знаю, как ты назовешь – физиология, карма или что-нибудь в этом роде.
– Меня всегда влекло к ней, а ее ко мне. В четырнадцать лет мы удовлетворили свое детское любопытство. Так все и началось.
Кендал в ужасе, прикрыла ладонью рот, чтобы сдержать невольный возглас. Все оказалось гораздо хуже, чемона предполагала. Это вовсе не было случайным увлечением, ошибкой молодости, которую можно исправить со временем и вспоминать со стыдом и сожалением. Ее мужа и Лотти Линэм связывало нечто большее, чем обычная интрижка. Их отношения длились дольше, чем многие брачные узы.
Кендал рассчитывала на борьбу, ожидая, что он сначала будет отпираться, затем во всем признается и станет просить прощения и понимания, но к такому повороту событий она была не готова.
– После нашей первой встречи, – продолжал он, мы с Лотти встречались при каждом удобном случае. Я назначал свидания другим девчонкам, а она встречаласьс другими парнями, но исключительно для того, чтобы никто не смог нас заподозрить. Лотти всегда сама покупала презервативы, поэтому аптекарь не мог донести отцу о происходящем. А Лотти в результате заработала репутацию проститутки. Никому и в голову не приходило, что у нее всего лишь один любовник.
Разумеется, со временем просочились слухи о наших тайных свиданиях, что-то дошло и до отца. Он поинтересовался, но я тогда все отрицал. Отец ровно на неделю оставил меня в покое, чрезвычайно занятый выставкой спортивных товаров в Мемфисе, но вернувшись домой, застал нас с Лотти в постели.
Сперва он разорался, а затем позвонил отцу Лотти, мол, пусть забирает ее домой. Страшный скандал! Отец мне долго втолковывал насчет разных женщин. Некоторые, вроде Лотти, якобы специально опутывают хороших парней, чтобы выйти за них замуж. Он считал, что Лотти мне не пара. После этого, снабдив меня адресом женщины в Джорджии, предложив оплатить все ее услуги в случае нужды, он строго-настрого запретил мне встречаться с Лотти.
– Ничего хорошего от общения с нею не получится, – сказал он напоследок.
– Какое-то время я, опасаясь гнева отца, обходил ее стороной. Прошло несколько лет, и я почти забыл о своем детском увлечении. После окончания колледжа, вернувшись в Проспер, я загорелся идеей купить местную газету. И без труда добившись этого, отправился в страховое агентство за страховкой на здание и оборудование. Тут-то мы и увиделись.
Он немного помолчал, словно представив ее за столом страхового агентства.
– Мы мгновенно поняли друг друга. Все началось с самого начала, с того, на чем мы тогда остановились. В течение нескольких лет все складывалось удачно, и вдруг она выдвинула мне ультиматум: либо я женюсь на ней, либо совсем исчезаю из ее жизни. Я сказал, что она блефует, и перестал с нею встречаться. Несколько месяцев спустя она вышла замуж за Чарли Линэма.
– Чтобы досадить тебе.
Он молча кивнул:
– С тех пор с каждым днем она становилась все несчастнее.
– Кроме тех мгновений, которые она проводила к объятиях моего мужа, – ехидно заметила Кендал.
Он без тени смущения пригладил свои волосы:
– Сегодняшний день был исключением, Кендал, – проронил он. – Я не встречался с Лотти с тех самых пор, как мы с тобой поженились. Представь себя на моем месте, когда я узнал, что она твоя подзащитная. В общем, ничего хорошего, но как я мог вмешаться?
– Почему ты сегодня поехал к ней?
– Не знаю, – откровенно признался он. – Какая в конце концов разница?
– Для меня это очень важно, – настаивала на своем Кендал. – Ты изменил брачным узам. Я жду объяснений. В конце концов я имею на это право.
Его окончательно загнали в угол, и, покусывая губы, он беспомощно выглядывал оттуда.
– Не могу я этого объяснить, понятно?
– Нет, не понятно, – упрямо сказала она. – Ты любишь ее? – Она все же задала этот самый трудный для себя вопрос, может, даже поступившись своей гордостью.
Он решительно покачал головой и твердо произнес: – «Нет».
– Но Лотти всегда была способна на…
– На что? – уточнила Кендал. – Что она значит для тебя?
– Она удовлетворяет мою особенную потребность, – закричал он вне себя от бешенства.
– Потребность, которую я удовлетворить не могу?
Мэт плотно сжал рот и замолчал, хотя ответ напрашивался сам собой, как ни больно это било по самолюбию Кендал. Как после сегодняшнего разговора можно быть уверенной в том, что по-прежнему желанна для мужа?
Он словно прочитал ее тайные мысли: – Я никогда не хотел тебя обидеть.
– Ну, это несколько запоздалое желание, мистер Бернвуд, – сухо заметила она. – Ты очень сильно меня обидел, просто до крайности разозлил. Но смущена я еще сильнее. Если Лотти действительно удовлетворяет все твои потребности, то почему, черт побери, ты не женился на ней?
В ответ раздался короткий, какой-то грустный смешок.
– Жениться на ней? Об этом не могло быть и речи. Отец никогда бы не допустил этого.
– Что значит отец бы не допустил этого? – Изумленно спросила Кендал. – Разве это прерогатива Гиба! А меня кто выбрал, ты или он?
– Не цепляйся к словам, Кендал.
– А ты не говори со мной менторским тоном.
– Опять истери ка.
– Нет у меня никакой истерики. – Она едва сдерживалась, чтобы не кричать. – Я просто схожу с ума. Ты довел меня до этого, ты дурачишь меня на каждом шагу.
Он поставил руки в боки, стараясь не подавать виду, что испуган, да к тому же еще и виноват.
– Чем же я дурачу тебя?
– Тем, что обхаживаешь меня и притворяешься, что любишь.
– Я действительно тебя люблю, – подтвердил он. – Я много лет искал прекрасную жену, именно такой женой ты и стала. Только ты обладаешь теми качествами, которые мне нужны, которые я ценю.
– Другими словами, ты выбирал жену точно так же, как выбираешь машину. То есть, прежде чем купить автомобиль, ты ждешь появления новой модели.
– Ты ведешь себя неразумно, Кендал.
– Полагаю, моя «неразумность» вполне оправдана.
– Из-за того, что я совершил проступок? Один день провел со своей старой любовью? Я вообще не понимаю, почему ты так расстроилась. Из-за чего весь этот шум?
Она ушам своим не могла поверить. Боже, что за человек? Хорошо ли она его знает? А он ее? Неужели ему непонятно, что превыше всего для нее верность и преданность? До сего дня они никогда не вдавались в такую философию, но ей казалось, что ему и так все ясно.
– А что было бы, если бы я с кем-нибудь переспала? – спросила она с большим интересом. – Что, если бы ты застал меня с чужим мужчиной? С моей старой любовью?
– Но это вовсе не одно и то же.
– Ну и в чем разница?
– Это совсем другое дело, – отчеканил он.
– Не существует двух разных правил поведения, Мэт, одного – для маленьких мальчиков, а другого – для маленьких девочек.
– Мы дошли до абсурда, – заключил Мэт. – Давай оставим этот разговор, пойдем в дом, я переоденусь. – Он попытался уйти в комнату, но она загородила дорогу.
– Этот разговор вовсе не абсурдный, Мэт. И к тому же не закончен. Я видела вас вместе, видела как вы обнимались и, честно говоря, думала, что вы просто дурачитесь. Но я ошиблась, Мэт. Это совсем не походило на случайную встречу, в чем ты пытаешься убедить, как раз наоборот. Что же касается меня, то я не могу притворяться, что ничего не случилось. Я не могу так легко забыть твое предательство.
Ее голос как-то странно надломился. Кендал сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться и не расплакаться. Любое проявление слабости могло бы подорвать ее позицию.
Совладав через секунду с голосом, она продолжила:
– Я бы хотела, чтобы ты на время переехал к Гибу. Мне необходимо привести в порядок свои мысли. До тех пор я не желаю находиться с тобой под одной крышей.
Он изобразил печальную улыбку, словно давая понять, что ее наивность ему импонирует.
– Этого никогда не будет, Кендал, – мягко возразил он. – Это мой дом, а ты моя жена. Я встретился с Лотти безо всякого намерения оскорбить или обидеть тебя. Очень сожалею, что ты видела меня, но у тебя есть один выход – забыть все, что произошло. Другого выхода нет.
Он отодвинул ее в сторону и направился к выходу. По пути он чрезвычайно ласково, так, словно ровным счетом ничего не случилось, сказал:
– Мы с отцом сегодня вечером отправляемся на оленье стойбище. Вероятно, я вернусь домой очень поздно.
