Роман Воронов
Элементы
Мы все заблудились
Адам не любил яблок с самого рождения, хотя не знал, было ли оно, ничего не помнил из детства (его будто и не было), словно в непроглядном тумане пряталась юность, и там же заодно скрывалась его мать. Адам просто однажды открыл глаза и… вот он уже есть. Когда вы просыпаетесь в своих постелях, вы тоже новы, но ощущения своего тела (не всегда приятные), воспоминания снов (лучше бы их не было) и осознание себя как индивидуальности с прошлым (в соответствии с возрастом) моментально приводит ваш внутренний мир в равновесие.
Всего этого Адам, вошедший в Мир в готовом теле, был лишен. Ничего не беспокоило по причине новизны, ни о чем не думалось по причине пустоты – кошмар. Помимо отсутствия на белоснежной карте истории жизни Адама матери, в наличии не было и отца. Нет, он, конечно, имелся и вел ежедневные беседы с сыном, но по непонятной причине не являл свой облик. Представить себе подобное можно, но уж больно печальная получается картина, а это, в свою очередь, негативно влияет на пищеварение – отсюда, видимо, нелюбовь к яблокам.
Ева, напротив, обожала фрукты, все, что попадались ей под руку, не брезговала она и яблочками, долго смакуя их мякоть прелестным ртом на глазах Адама и смешно выплевывая косточки, сначала на ладонь, а уж потом на землю. Возможно, ее легкий нрав объяснялся тем, что она также не имела матери и довольствовалась редким общением с невидимым отцом, но у Евы был Адам, ее прошлое, ее точка отсчета. Первое, что она увидела в своем Мире, был он, первородное, а если точнее первозданное, одиночество Еву не коснулось. Ее Раем стал прежде всего задумчивый Адам, а уж потом праздно голосящий Сад, полный плодоносящих древ и порхающих птиц. Между ласк шелковистых трав и печальным омутом его глаз Ева всегда выбирала погружение в таинственные воды человеческой сути.
Адам, в свою очередь, обнаженный отсутствием опыта, искал опору в будущем, подолгу пропадая в райских кущах, не желая делить свое одиночество с Евой. Отец в такие минуты никак не проявлялся, предоставляя возможность сыну поработать самому с собой. Натыкаясь в самых неожиданных местах бескрайнего Сада на Еву (для которой встречи, естественно, неожиданными не были), Адам отводил глаза от ее пристального взгляда и старался побыстрее закончить разговор. Все это выглядело приблизительно так.
Ева:
– Адам, вот и ты!
Адам:
– Вот и я.
Ева:
– Что делаешь?
Адам:
– Живу.
Ева:
– Как поживаешь?
Адам:
– Так же, как и всегда.
Еве нужны были омуты Адама, она чувствовала (как всякая женщина), что они есть врата, хотя и не догадывалась к чему. Чтобы увлечь его, Ева говорила:
– Пойдем, отведаем яблок, моих любимых, ярко-красных.
– Ты же знаешь, я их не ем, – сердито отвечал Адам и спешно покидал огорченную Еву.
Подобные встречи происходили с завидной частотой во множестве вариаций, но всегда с одинаковым исходом. Он не открывал ей душу и рушил ее мир, она, не понимая его, настаивала на своем (яблоке) и отторгала его, Отец молча наблюдал и наконец констатировал:
– Они заблудились.
Адам мечтал о будущем, жил этой мечтой, но отвергал его из рук Евы (яблоко познания преспокойно висело на ближайшем древе), не зная, что именно для этого пожертвовал свое ребро.
Ева жила настоящим, наслаждаясь дарами Сада, но ей не хватало главного приза от Отца – ее Адама. Для полноты настоящего в нем должен был присутствовать он, но, пытаясь вовлечь желанный плод в свою орбиту, она выталкивала его через одиночество, через непонимание себя из Сада, совершенно не подозревая об этом.
Взирая сверху на концентрические кольца Рая, Отец видел, как сын его предпочитает двигаться радиальными путями, пробиваясь через живую изгородь, разделяющую уровни осознания, в отличие от дочери, проходящей вдоль зарослей, стараясь не наносить ран телу и не доставлять неудобства душе. Ее кольцевые пути занимали больше времени (кто его считает в Раю), но были менее утомительны, и, выходя на встречу с Адамом, Ева, подкрепившаяся по дороге плодами и ягодами, выглядела спокойной и уверенной в себе. Дальше (как нам известно) они разлетались, в некотором роде обновленные встречей, при этом выделяя энергию несостоявшейся любви.
Отец улыбнулся, именно так работали все его небесные светила (сближая элементарные частицы, Он получал, помимо новых частиц, достаточно тепла и света для образования сложных форм жизни), но с одним отличием – они выдавали в Мир любовь. Заблудшие создания генерировали противоположный Его Замыслу эффект и поэтому страдали. Свобода их поступков и решений, заключающаяся в Его молчании, приносила неожиданные плоды. Суть, имеющая неограниченные направления осознания себя и познания Мира, выходила загадкой для своего Создателя. Отцу мало было выделить часть себя, но для лучшего и более полного прочтения Я Есмь Он выпустил эту часть из рук, вывел ее из-под собственного влияния. Пример Адама и Евы позволил теперь сделать вывод, который Отец сформулировал чуть шире предыдущей констатации:
– Мы все заблудились.
Разлетаясь в не-Любви, души отдалялись от вершины Рая, Ева в своем спиральном движении вниз, Адам туда же, но напрямую. Заложенные в них Божественные Сути притягивались, они встречались вновь и вновь, но каждый раз уровни осознания становились все ниже и ниже. Первые люди семимильными шагами направлялись к Выходу. Отец, собственным Намерением не вмешивающийся в их траектории, сознавал нарастающее воздействие хаоса на внутреннюю гармонию. Стройная (в своей жесткости) система, получив свободу связей и векторов, разбалтывалась. Чистая любовь Духа блокировалась оболочкой души, плоть, как глухая стена, не пропускала лучи Света. Будущее расы разделенных по полу и проявленных во плоти грозило пойти по абсолютно неуправляемому сценарию, схожему с делением ядер.
Отец, знающий все, и что впереди, и что позади, молвил:
– Изменение-через-подобие.
И Сад обзавелся на нижнем уровне не-Любовью, запертой в вертлявое и скользкое тело Змия. Ему поручилось упрощение вибраций Чистой Любви до любви плотской, дабы пусть с меньшего, но зачнется великое. И да будет в этом предназначенный Путь потомков Адама и Евы.
Адам не любил яблок с самого рождения. Сейчас он вертел в руках ярко-красный спелый плод и думал, поглядывая на Еву: «Она здорово изменилась после того, как я согласился попробовать ее любимый фрукт».
К ароматам, источавшимся алой кожей яблока, примешивался запах ее волос (ранее не замечаемый Адамом), желание прикоснуться губами к чудесному плоду перебивалось влечением сделать то же самое с ее ланитами (и откуда это взялось), да и само ее присутствие, всегда вызывавшее раздражение, вдруг стало приятным, радостным и даже необходимым. Адам сам, через рождающиеся чувственные ощущения, заходил на ее орбиту.
Ева широко улыбалась, глядя на Адама, застывшего над яблоком, тем самым, что сама надкусила вот-вот только что, спасибо желтоглазому шнурку, который извиваясь под ногами и щекоча пятки, направил ее к нужному древу. Плодов на нем висело только два, удивительный факт для Сада, где плодоносило все и в неограниченных количествах. На вкус плод был кисло-сладкий, но быстро утоляющий голод и вызывающий легкое головокружение. На миг у Евы потемнело в глазах, и она присела на траву. Проморгавшись, Ева взглянула на Сад измененным сознанием.
– Я другая, – сказала она.
– Ты красивая, – прошипел шнурок.
– Что есть красота? – спросила Ева.
– Это оружие, – ответил вертлявый спутник.
– Оружие? – непонимающе вздернула бровь Первая женщина. – А это что?
– Оружие – это власть, – желтоглазый черным ожерельем улегся на ее шею.
– Власть над кем? – уже с интересом спросила Ева, поглаживая пригревшуюся змею.
– Над Адамом.
– Но Адам – это мир, мой мир.
– Значит, над Миром, – шипение напомнило птичий свист.
– Мир будет моим? – кокетливо улыбнулась Ева.
– Конечно, твоим, через Адама.
– Но он избегает меня, – обиженно надула губки «властительница мира».
– Уговори его надкусить второе яблоко, и он признает в тебе госпожу.
Ева, не раздумывая, сорвала одиноко болтавшийся на ветке плод и сказала:
– А если откажется?
– Просто сунь ему яблоко под нос, – прошипел Змий.
– И сработает?
– Увидишшшш…
Отец, родивший не только Адама из глины, а Еву из ребра, но и мириады звезд, наблюдал за синтезом человеческих душ, путем слияния легких, чистых первоначальных в более тяжелые, обремененные связью друг с другом и выделяющие при этом будущее. В Его непостижимом Сознании среди неисчислимого количества догм растворилась одна, объявленная ранее:
– Мы все заблудились.
Его Бесконечное Восприятие оформило выход из этой триады, оставив саму догму в неизменном виде для нарождающегося человечества.
Да буде сие их Крестом, ибо входящий на Свет Божий Заблудший сотворит в себе Героя через преодоление, осознание и приятие.
Адам надкусил яблоко и… улыбнулся. Ева, хлопнув в ладоши от радости, улыбнулась в ответ, а на Вершине Рая, поглаживая желтоглазое трепещущее колечко, растянулся в улыбке Отец.
Желание
Душа предстала перед Богом – в этом предложении все слова перепутаны местами. При приближении к Истоку материя любой плотности, вплоть до огненного тела, распадется на составляющие, если только не будет со-звучать Энергии Чистой Любви, а это уже сам Бог. Посему Он, желая иметь подле себя нечто, уплотняет свою Суть до соответствующих вибраций, и в таком случае истиной будет выражение: «Бог предстал себе Душу».
Если мой дорогой читатель пожелает заглянуть за завесу слов, дабы умозреть прочитанное, ему придется потрудиться напрячь свое воображение и представить белый пульсирующий Свет вокруг себя, яркий настолько, что вы зажмуриваетесь, но это не помогает, закрываете глаза руками, и снова ничего. Чистый Свет везде, вы погружены в него, вы сами становитесь Светом.
Искренние слезы ребенка, разбившего любимую мамину чашку и не признавшегося в содеянном сразу, но уличенного в неправде позже, посещают вас. Обильное источение внутренних соков уместно сейчас, ибо душа облегчает так свой вес перед Невесомым, очищает каждый свой порок перед Непорочным, приводит свое одеяние в соответствие Случаю.
– Не плачь, это всего лишь чашка, – успокаивает мама.
– Твоей вины нет, это просто часть Неделимого, – говорит Бог.
Свет пульсирует внутри, ваши циклы (дыхание и кровообращение) подстраиваются под его ритм, наступает Гармония. Мама, прижав вас к себе, гладит непослушные кудри нашкодившего непоседы, Бог, длань свою распростерев над точкой пространства, что занята сейчас Душой, говорит (вы не слышите голоса как вибрацию воздуха, его здесь нет, но осознаете обращенную к вам информацию всем нутром):
– Я погружаю тебя, Душа, туда, к чему ты не готова. Я наделяю тебя, Душа, тем, что будет обременять тебя. Я забираю у тебя, Душа, то, что принадлежит тебе, пусть и на время. Но, забрав и не дав ничего взамен, Я нарушу Баланс, то есть Себя. Посему любой дар Мой пред тобой. Желай.
Поднесли муравья к электромагнитной пушке и сказали: «Стреляй». «И ведь стрельнет лет так тысяч через пятнадцать», – подумала не без сарказма Душа.
– Пройдя такой Путь, способный на выстрел муравей не сделает его, – зашумело внутри Души.
«Это Бог говорит», – решила Душа и спросила:
– Почему?
– Поумнеет, – ответил Бог.
– Я, видимо, глупая, – срефлексировала Душа, – нахожусь подле Бога, а думаю Бог знает о чем.
– Конечно, знаю, и ты совсем не глупая, – отозвался Бог учащенной пульсацией Света.
– Мам, прости, – говорите вы матери, зная, что уже прощены, – я не нарочно.
– Конечно, не нарочно, – чмокает вас мама в макушку, – и не думай о разбитой чашке, она – вещь, созданная Человеком, а ты – Любовь, сотворенная Богом, а на Бога не сердятся, и Бога не обменивают на вещи.
– Ну что, будешь думать? – спрашивает Душу Бог. – Мне так хочется одарить тебя.
Душа счастлива сейчас, в единой пульсации, в едином Свете, в единой Любви.
– Мне ничего больше не надо, – кричит она, – только будь со мной.
Вы крепко обнимаете мамину шею, уткнувшись носом в пахнущие хной волосы, закрываете глаза, полные слез, и не хотите шевелиться, пусть так будет всегда.
– Я с тобой, мы не разделимы, – говорит Бог, – но для единения требуется разъединение, расхождение. Я Един (начитанный читатель не забыл о первой заповеди), а посему для воссоединения Себя с Собой сотворил деление на тебя и Себя. Не нарушай Баланс, желай.
Мама через некоторое время оторвет вас от себя:
– Мне тоже не хочется отпускать тебя, но мир ждет твоих подвигов и провалов, твоих слез и улыбок, твоих вопросов и ответов, твоей крови и пота, в общем, тебя. Я не могу лишить мир всего этого и не хочу лишать тебя всего мира.
– Но почему, мамочка? – обиженно хлопаете вы себя по бокам.
– Потому что мир ожидает и меня, а с висящим на шее грузом, увеличивающим свой вес день ото дня, мне будет несподручно совершать и подвиги, и ошибки, но обещаю всегда быть рядом, в своих мыслях и твоем сердце.
Душа готова разрыдаться. Состояние покоя, уюта, тепла, любви, ощущения Дома не будет вечным. Сейчас нужно чего-то пожелать, получить это желаемое, и Бог отдалится в свой Горний Мир, а обладательница Божественного дара вернется к своему уровню вибраций, напялит тяжелые ржавые латы и неудобный, давящий на уши шелом, у которого, кстати, не держится забрало. Творить историю вслепую – занятие не из приятных, что пальцы, знавшие только прикосновение шелка и атласа, погрузить в грязь придорожной канавы, куда уронил золотой ключик от Собственной Судьбы. Необходимость поиска пересиливает отвращение от действа, но не умаляет страха перед неизвестностью.
«Чего же пожелать мне у ворот Прыжка, – думает Душа, – имеет ли смысл любая воля приговоренного к казни, когда голова лежит на плахе и неудобство позы при большом скоплении людей, пришедших взглянуть на отделение лишней (по мнению некоторых) части от тулова, не рождает никаких эмоций».
– Не все земные воплощения заканчиваются плахой, – прерывает душевные муки Бог, – твое грядущее точно нет. Кстати, в истории случались и помилования в момент, когда топор палача готов был опуститься вниз. Ничего никогда не поздно, Время как энергия в моей власти, а значит, немного и в твоей. Думай, чего пожелаешь.
Слова матери успокаивают вас, обида (не на нее, на себя) исчезает, на губах остается солоноватый привкус слез, а на полу осколки чашки. Вы отпускаете мамины руки и начинаете собирать последствия своих необдуманных действий, начинается самостоятельная жизнь. Мама смотрит на вас и улыбается.
– Что тебе хочется, дитя мое? – спрашивает она. – На все тебе мое благословение.
Вы протягиваете к ней ладони, полные фарфоровых осколков, и искреннее прежнего, как умеет только ребенок, отвечаете:
– Хочу, чтобы чашка была цела.
Мамины глаза влажны, но это роса счастья и радости, она кивает головой:
– Непременно будет.
Душа вне раздумий, душа в осознании. Бог приглушает Свет, но Сам остается рядом, всегда. Начинается Погружение. Смыслы, ощущения, цвета, звуки не уходят из Сути, но меняются, тело Души уплотняется. Что же пожелать – торопливо просвечивается на ткани мыслеобразования.
– Я не знаю, чего желать, когда у меня есть Ты, а значит, Все, – кричит Душа расплывающемуся пятну Света.
– И все же? – пульсирует далекий маячок.
– Еще раз прикоснуться к Тебе, – наконец выдыхает Душа и втискивается в Эфирный Кокон.
– Да будет так, – слышит она яркий всплеск звезды внутри себя.
Открыв глаза, вы видите улыбающуюся маму, зовущую вас к столу, где все накрыто к чаю – яблочный пирог, маковые баранки и ее любимая чашка, целая и невредимая.
