Полина Верховцева
Одна зима на двоих
– Есть тут кто? – шепотом позвала Ким. В ответ где-то уныло скрипнула старая половица, – хоть кто-нибудь, пожалуйста!
Глупо было ждать снисхождения от зимы. В этот раз она разбудила только Ким.
Боясь лишний раз дышать, девушка на цыпочках добралась до комнаты с припасами, достала из тайной ниши в полу маленький кривой ключ и попыталась открыть замок. Он ответил пронзительным скрежетом, похожим на измученный стон. В заброшенной тишине это звук получился оглушительным, пугающим до дрожи.
– Да тише ты! Хочешь, чтобы вся долина нас услышала?
Ну вот, она уже начала разговаривать с замками. Что дальше? Петь песни с табуретками и рассказывать свои секреты кастрюлям на кухне?
Повернув ключ в скважине еще раз, Ким толкнула дверь и бочком протиснулась внутрь. Там тут же зажегся уютный свет от заговоренных факелов, закрепленных на стенах.
Но свет – это не главное. В хранилище было тепло!!! В каждом углу стояли согревай-камни, наполненный под завязку солнечным светом.
– О, Трехликая, спасибо! – воскликнула она, обнимая один из камней. Его тепло было ласковым. Оно не обжигало, но обволакивало, укрывало уютным коконом, – как же хорошо.
В первую очередь она переоделась. Скинула сырой, совершенно негреющий плащ, стянула через голову сорочку и без сожаления откинула в сторону дырявые ботинки. В аккуратной стопке нашлось белье нужного размера и льняная нательная рубаха. Ким сразу натянула теплые штаны на овчине и жилет, подбитый лисим мехом.
В углу, на стеллаже отыскались охотничьи зимние сапоги из мягкой кожи, от которых она пришла в полнейший восторг. Они будто были сшиты специально для нее, удобно обнимали ногу, не хлябали, не скользили.
– Да, ради этого стоило проснуться на два месяца раньше, – усмехнулась она, разглаживая едва заметные складки на рукавах. К ней возвращалась надежда и хорошее расположение духа, и пустой желудок, заунывными трелями напоминающий о себе, больше не печалил, потому что припасов здесь было предостаточно.
На полках стояли бутыли с гранатовым вином, по стенам развешаны вязанки с корнеплодами и сухими грушами, холщовые мешки были до отказа набиты маковыми сухарями, а на столах, в глубоких глиняных поддонах хранилось вяленое мясо, нарезанное тонкими ломтиками.
Ким набила полный рот и жевала, щурясь от удовольствия. Ей даже хотелось смеяться от радости. А жизнь-то налаживается. Она согрелась, насытилась, у нее есть оружие и теплая одежда, а в монастыре полно непрочитанных книг, с которыми можно скоротать долгие зимние дни и вечера.
Возвращаться в обитель не было смысла – там холодно и одиноко. Поэтому Ким решила заняться обустройством своего зимовья.
Для начала она из общей спальни приволокла в хранилище одну из коек. Выбрала для нее самый мягкий матрас и подушку, заправила свежим бельем, бессовестно позаимствовав его в прачечной. Там же она взяла пару теплых одеял и полотенца.
Потом принесла ночник с кухни, пару тарелок и старый жестяной чайник, в котором натопила снега. Ей даже удалось заварить мяты и сделать медовый чай. В библиотеке она выбрала несколько книг и пергамент с пером, на тот случай, если захочется что-нибудь записать. Затем занялась подсчетом припасов. Не хотелось все съесть в первую же неделю, а потом задыхаться от голода. Именно поэтому она все перебрала и распределила до конца зимы.
За хлопотами и нескончаемой беготней день пролетел незаметно. Ким поужинала в полнейшей тишине, убрала за собой посуду и забралась в теплую постель. Читать не хотелось, поэтому она свернулась клубочком и, тяжело вздохнув, прикрыла глаза.
Несмотря на то, что холод и голод отступили, ей было грустно, а еще, она переживала, из-за того, что забыла в Обители часы старой йены. Как теперь отсчитывать те дни, что остались до наступления весны?
***
Пару дней она честно пыталась найти развлечение, занять себя какими-то делами: отдраила весь главный зал, начистила до блеска старинную посуду, даже в подвалах прибралась, но все равно было тошно. Уже не радовала ни одежда, ни еда, ни книги, ни удобная постель, и все острее ощущалось одиночество в пустом доме, среди серых стен и безмолвных комнат.
Ким все чаще поднималась наверх к тому окну, через которое проникла внутрь и подолгу смотрела на улицу. Защита, отводящая взгляд, действовала даже на животных. Они подходили к самым стенам монастыря, не чувствуя опасности и присутствия людей. Иногда мимо проскакивал шустрый заяц, или осторожно вышагивал длинноногий олень. Шумные сойки делили веточку огненно-красной рябины, а однажды появился снежный барс. Мягко ступая широкими лапами, он подошел к часовне, потерся боком о выглядывающее из снега навершие и бесшумно удалился.
Глядя на них, Ким ощущала какой-то странный азарт, желание выйти из своего укрытия, почувствовать себя свободной.
И она решилась, тем более что повод нашелся – ей не давали покоя часы старой йены. Так себе повод, конечно. Можно было делать насечки, составить календарь и отмечать дни, но Ким хотелось хоть ненадолго выйти из своей тюрьмы.
И она сделала это.
Нашла в хранилище светлую дубленку, чтобы не очень выделяться на снегу, заплела волосы в тугую косу, прикрыла их белым, пуховым платком, и отправилась навстречу зиме.
Погода в тот день стояла прекрасная – чистое небо, наполненное птичьими голосами, слабый мороз и плотный снег, почти не проваливающийся под ногами. Несмотря на одиночество, Ким не могла не признаться самой себе, что зимняя долина восхитительна, страх ушел и на время его место занял какой-то дикий, захлестывающий до краев восторг.
Ее первая зима за много лет.
Ким еще помнила, как жила в одном из приютов Милрадии. Каждую зиму им выдавали серые пальто из драпа. Жесткие, неудобные, но теплые. А еще варежки и шапки. Дети целыми днями пропадали на улице, лепили снежные башни, устраивали битвы за флаг и приходили домой сырые до трусов. Потом, конечно, дружно болели ангиной и мучились от жара, но все равно эти воспоминания оставались одними из лучших.
Ким не удержалась – слепила снежок и забросила его далеко-далеко, насколько хватило сил, правда тут же испуганно присела, вспомнив о том, где находится, и кого можно встретить в долине.
От монастыря до Обители Ким почти бежала, ругая себя последними словами.
Нашла, когда веселиться! Дурочка!
Скользнула в темную прореху окна, проползла по низкому чердаку и спустилась в подвал. Здесь было все так же. Торжественно тихо, холодно и страшно. Ее цветок совсем пожух и растерял свой магический свет, а когда-то белые лепестки, опустились до самой земли, скукожились и побурели. Зато все остальные миарт-таны светились и исправно охраняли своих спящих хозяек.
Ким завидовала им. И Харли, которая даже спала с недовольным лицом, и Матушке, которая обещала, что все будет хорошо, и даже рыжей Маниле, сладко причмокивающей во сне.
– Простите, йена, но мне эта штука нужнее, – она забрала брегет и повесила его себе на шею.
Дольше оставаться в Обители не было смысла. Ким не собиралась лить слезы и грустить над спящими послушницами, ей нужно было продержаться эту зиму, выжить, несмотря ни на что.
Она вернулась обратно тем же путем, что и раньше, вывалилась из окна на снег и уныло побрела обратно к жилым домам. Солнце все так же светило, наст по-прежнему блестел, искрился и похрустывал под ногами, но кое-что изменилось.
Тишина стала другой. Птицы затихли.
Ким остановилась, напряженно прислушиваясь. Ничего, ни единого звука.
Интуиция твердила, что надо уходить, прятаться в заговоренном укрытие, но какая-то неведомая сила, какое-то дикое, неуемное любопытство, не подчиняющееся здравому смыслу, заставили пройти немного вперед и подняться на холм, поросший молодым ельником. Оттуда открывался хороший обзор на долину.
– Я только одним глазком гляну, и все. – она ползком пробралась до удобного места, опустила усыпанную снегом еловую ветвь и аккуратно выглянула.
Никого. Все тот же белый покров, та же гнетущая тишина и ни единой живой души. Ким оглянулась – до монастыря метров двести, вниз по склону. Сердце сжалось от тревоги.
Зря она сюда забралась. Надо уходить.
И в этот момент ее взгляд поднялся выше, туда, где валуны Драконьего отрога складывались в гигантские ступени.
На одной из них стоял зверь. Майтикор. Чудовище из Андракиса. И несмотря на расстояние, разделявшее их, Ким чувствовала, что он смотрит прямо на нее.
Глава 2
Стараясь не делать резких движений и, все еще надеясь на чудо, девушка начала сползать вниз по холму, не отрывая напряженного взгляда от чудовища, притаившегося в скалах.
Майтикор был все так же неподвижен и издалека его можно было принять за каменную статую, но Ким не обольщалась. О силе и ловкости завоевателей ходили легенды не только в Долине Изгнанников, но и в Милрадии. Одно название – Андракис, вызывало у людей приступ страха.
Ей бы только уйти с холма, и пока он укрывает ее от чужих взглядов своим хребтом и еловой порослью, добежать до монастыря.
Медленно, метр за метром она спускалась, оставляя широкие борозды в снегу и проклиная все на свете. Что за нелегкая дернула ее отправиться в разведку? Почему она поддалась обманчивому ощущению одиночества и забыла об опасности, подстерегающей зимой? Ей было страшно не только за себя, но и за тех людей, которые по ее вине могут оказаться в опасности. Как теперь добраться до укрытия? И что будет, если он начнет его искать? Выдержит ли защита, возведенная жителями монастыря, ярость андракийского захватчика?
Добравшись до низа, Ким шмыгнула за снежный куст, похожий на белый шар. Перевела дыхание и, согнувшись в три погибели, почти до самой земли, побежала к Обители. Ей даже начало казаться, что спасение реально.
Позади раздался тихий, почти неуловимый хруст ветки.
Ким остановилась, замерла, едва справляясь с паникой, и медленно обернулась.
…Зверь стоял на вершине холма. Там, где еще минуту назад была она сама. Припадая на передние лапы, он словно огромный кот следил за каждым ее шагом.
Послушница попятилась. Дыхание с хрипом вырывалось у нее из груди, крик встал поперек горла, и в голове не осталось ни одной мысли, кроме той, что ей очень хочется жить.
В полнейшей тишине Майтикор оскалился, обнажая устрашающие клыки. И Ким не выдержала. Тихо всхлипнув от ужаса, она развернулась и бросилась бежать. Где-то за спиной разносился рев, рычание зверя, преследовавшего добычу.
Проваливаясь по колено в снег, она неслась к заговоренному контуру, не думая о том, что будет потом. Поймет ли чудовище куда она исчезла, найдет ли ее, сумеет ли пробить защиту.
Спасение было так близко, но удар в спину сбил ее с ног. Девушка потеряла равновесие и покатилась по снегу, а потом замерла, уткнувшись в него лицом. Ей было слишком страшно, чтобы думать о таких мелочах, как слетевший с головы платок или снег, забившийся за шкирку. С трудом приподнявшись, Ким обернулась и обомлела.
Рядом с ней стоял майтикор, и теперь она могла рассмотреть его как следует.
Ветер трепал завитки пепельной гривы, широкие кожистые крылья с когтями на изгибах были угрожающе приподняты, а хвост с ядовитым жалом на конце, нервно хлестал по лоснящимся бокам. На могучей груди хищника висела золотая цепь с ярким камнем в темной оправе, а на лапах красовались широкие браслеты.
Он был огромный, выше лошади в полтора раза, и ужасный в своей красоте.
Ким видела чудовищ Андракиса на картинках, в старых книгах, хранящихся на библиотечных полках, но они и близко не отражали суть, ту яростную силу, что клубилась в его глазах.
Оскалившись, с тихим рычанием он шагнул к ней.
Всего один шаг…
Ким даже не поняла, как вместо зверя перед ней оказался мужчина:
– Все. Отбегалась, – сказал он, рывком, за шкирку поднимая ее в воздух.
В его янтарных глазах не было ничего кроме равнодушия
***
Она попыталась вырваться, но это все равно, что бороться со скалой.
– Пусти!
Вместо ответа, он просто еще сильнее сжал кулак, так что ворот дубленки врезался в горло. Ким захрипела, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, но только когда перед глазами поплыли красные круги, зверь ослабил хватку и скинул ее обратно на снег.
Заходясь в кашле, она прижала руку к шее, пытаясь отдышаться. Из глаз катились слезы, сердце гремело на пределе возможностей. Тем временем захватчик присел рядом с ней на корточки, схватил за подбородок, вынуждая смотреть в глаза:
– Имя!
Ким дернулась, но жесткие пальцы сильнее впились в кожу:
– Имя, – повторил он без единой эмоции.
– Пусти! Мне больно!
– Разве это больно? – по губам скользнула снисходительная усмешка.
Его зрачки сузились до точки, а потом внезапно расползлись темнотой, перекрывая тепло янтаря, и в тот же миг Ким показалось, что она ослепла. Виски разрывались от огненной боли, она растекалась по затылку, кольцом охватила голову, парализовала голос…а потом исчезла, оставив за собой щемящую пустоту.
– Так, как ты говоришь, твое имя? Я не расслышал.
– Ким, – прохрипела она.
– Умница, девочка. А теперь скажи, откуда ты здесь взялась?
Она задрожала, только сейчас осознав, что своими неосмотрительными действиями подвергла опасности всех жителей монастыря. По ее вине их могут найти.
– Опять молчишь? – угрожающе склонился к ней.
– Я…я пряталась. В снегу.
Он не поверил, и снова ее полоснуло болью в этот раз поперек живота. Ким закричала, сжалась на снегу в комок, мечтая оказаться в подвале Обители Сна, в своем миарт-тане. Подальше от него.
– Еще раз спрашиваю, как ты сюда попала.
– Пришла, из Милрадии…Пряталась…
Он вскинул темные брови:
– Хочешь еще? – зрачки снова начали сужаться.
Ким отчаянно замотала головой и начала от него пятиться, ползти по снегу.
– Давай так, Ким. Ты сэкономишь мне время и все расскажешь, а я за это не буду использовать взгляд зверя.
– Я пряталась, – пропищала она.
– Отважная? Или глупая?
– Я правда пряталась. Ай!
Ее снова скрутило. В этот раз она даже не могла понять, где именно больно, все тело горело в огне.
Он снова отпустил:
– Это был твой выбор.
Оставив ее на снегу, он прошел вперед, хищным взглядом подмечая каждую деталь, прислушиваясь.
Ким с трудом поднялась. Боли не было, но от слабости ноги едва держали, хотелось сесть, а еще лучше лечь и закрыть глаза, поспать. Она не пыталась сбежать, прекрасно понимая, что зверь нагонит в мгновение ока, все что ей оставалось – это смотреть в спину захватчику из Андракиса и задыхаться от ненависти.
И тут Ким впервые увидела, на что действительно способна защита, сплетенная обитателями монастыря.
Он стоял в каком-то метре от выглядывающего из снега конька жилого дома и не видел его. Просто не видел и все. Прошелся вдоль цепочки следов, оставленных беспечной послушницей, присел в том месте, где они обрывались и рукавицей разгреб снег. У Ким замерло сердце, когда в снежной белизне проскочила темная крыша Обители, но он снова ничего не заметил. Досадливо хмыкнул и отошел от того места, не догадываясь насколько близко был к своей цели.
– Ты с неба что ли свалилась? – он приближался и его хмурый взгляд не предвещал ничего хорошего, – где ты пряталась? Где прячутся все жители этой чертовой долины!
– Я не знаю, я одна…
– Довольно, – дернул ее на себя, – сам все узнаю.
И снова тьма расползлась в его глазах. В этот раз Ким чувствовала не только боль. Ей казалось будто в ее голову пытается кто-то забраться, когтями раздирает себе путь, стремясь добраться до истины.
Она попыталась вырваться – бесполезно. Зверь даже не замечал ее сопротивления, продолжал рваться вперед. Его никак нельзя было пускать дальше. Нельзя. Если прорвется, то узнает все, и про монастырь Россы, и про то, как все жители спасаются от зимних захватчиков.
И тогда произошло что-то странное. То, чего не ожидала ни бедная девушка из Долины, ни жестокий захватчик. Внутри нее, где-то глубоко-глубоко в сознании полыхнуло белым, таким же ярким, как снег в солнечный день. Эта вспышка не выталкивала зверя, она, наоборот, рванула к нему, пытаясь поймать в смертельную западню, сжечь заживо.
– Твою ж…
Он отпрянул от нее, разрывая зрительный контакт, сжал пальцами виски, пошатнулся, но все-таки удержал равновесие, в отличие от Ким, которая тяжело опустилась на снег.
***
– Как ты это сделала? – едва придя в себя, он рванул к ней, и Ким показалось, что сейчас одним движением свернет ей шею.
– Я…я не знаю. Оно…само.
Снова рывком поставил на ноги:
– Какая у тебя магия?
– Я – лекарка.
– Врешь, лекарки так не бьют. – сдавил плечи так, что не вздохнуть.
– Я только лечу! Слабо…
Взгляд зверя снова полыхнул, выворачивая наизнанку. Ким захрипела, давясь слезами.
– Какая у тебя магия!
– Никакой! – процедила сквозь зубы.
Она ненавидела его. Так люто, как никого и никогда в этой жизни. Если бы она знала, что это за белая вспышка и как ее призвать – спалила бы его, не раздумывая.
Он еле держался. В глазах полыхало отражение зверя, готового вырваться на волю и разорвать девчонку, посмевшую оказать сопротивление.
– Никакой? Тем хуже для тебя. Император не любит скучные подарки. Со мной пойдешь, – он оттолкнул ее от себя. Ким в который раз повалилась на снег, а когда обернулась вместо мужчины над ней снова стоял зверь.
Тихо всхлипнув, она побежала от него, совсем не надеясь, что сумеет спастись. Просто оставаться рядом с чудовищем было невыносимо.
Широким взмахом крыльев майтикор взвил в воздух, сделал круг над убегающей девушкой и камнем упал вниз, обрушиваясь на ее спину. Он мог бы играючи насквозь разодрать меховую дубленку и впиться когтями в хрупкое тело, но не стал. Убить бродяжку из долины несложно. Даже скучно. Она слабая, бледная, как моль и беззащитная, даже несмотря на белую молнию, полыхнувшую, когда он пытался раскрыть ее память. Ее можно придавить одной лапой, перекусить пополам…
Вместо этого он подхватил ее и снова взмыл в воздух, сделав круг над надежно укрытым монастырем Россы. Ким визжала во весь голос, когда он протащил ее над самыми верхушками заснеженных елей:
– Отпусти меня! Пожалуйста.
Зверь с ухмылкой разжал когти. Только тогда Ким поняла абсурдность своего требования. Земля стремительно приближалась, но удара так и не произошло.
Майтикор поймал ее возле самой поверхности, взмахнул тяжелыми крыльями, поднимая снежные облака и опять поднялся в воздух, небрежно удерживая свою ношу в могучих лапах. Играть с ней он не собирался и, заложив крутой вираж, развернулся в сторону гор.
Ким болталась головой вниз, чувствуя, как когти чудовища безжалостно сдавливают ее ноги. Где-то далеко внизу стремительно проносилась знакомая долина, а потом ей на смену пришли серые зубья Драконьей гряды, окутанные снежными вихрями. Тяжело взмахивая крыльями, майтикор пробивался сквозь них, как таран. Его не сбивали ни яростные порывы ветра, ни мгла, застилающая глаза.
Он проскользил над узким перевалом, обогнул слева сломанный пик и начал спускаться к вытоптанной площадке, раскинувшейся на краю безмолвной пропасти.
Там были люди. Мужчины. Не меньше десятка. Они были одеты так же, как и ее похититель – звериные шкуры на плечах, темные штаны и широкие унты, в которых не проваливаешься на снегу. Кто-то готовил над костром еду, кто-то чистил низких мохноногих лошадей, кто-то чинил одежду, но все они оторвались от своих занятий, когда заметили зверя, спускающегося с гор и несущего в когтях притихшую добычу.
***
Он обернулся еще в воздухе, когда до земли оставалось несколько метров, и легко приземлился на ноги. Ким только успела охнуть, когда ее подкинуло, а потом сильные руки подхватили, не дав упасть.
– Хасс! – к ним подошел крепкий мужчина. Его иссине черные волосы были заплетены в десятки косичек, и каждую из них украшал маленький костяной амулет в форме звериного когтя, – где ты ее откопал?
– Нашел, в долине, – похититель небрежно поставил девушку и подтолкнул, вынуждая выйти вперед. Ким поскользнулась, но удержала равновесие и с вызовом расправила плечи.
– О, какая, – ухмыльнулся косматый, – царица что ли?
От чужого настороженного внимания волосы вставали дыбом на затылке. Мужские взгляды щупали ее, оценивали, безжалостно раздевали.
Ким насчитала двенадцать человек, включая того, кто украл ее из долины. Хотя, какие это люди? Чудовища из Андракиса. Все они были рослыми, широкоплечими и выглядели гораздо крупнее мужчин из долины. И сильнее. В каждом их движении скрывалась мощь, уверенность и какая-то дикая грация. Одним словом звери.
Ким пробежала быстрым взглядом по их лицам. Старше, моложе, с бородами и без – они были по-своему красивы, но больше ни у кого из них не было янтарных глаз.
– Бродяга, – пренебрежительно ответил Хасс, – выползла из какой-то дыры.
Как же она его ненавидела. До дрожи в руках.
– Что планируешь с ней делать?
– Отвезу в Андер, подарю императору. Пусть развлекается.
– Слишком невзрачный подарок, ты не находишь? – усмехнулся косматый, – бледная, как моль. Наверняка, тощая и слабая.
Кто-то потянул ее за ворот дубленки, пытаясь увидеть, что она прячет под одеждой:
– Так и есть, Верн. Подержаться не за что.
Со всех сторон раздался мужской смех. Ким рванула в сторону, вырываясь из чужих лап, но снова поскользнулась и, нелепо взмахнув руками, начала падать. И тут же почувствовала, как ее хватают за шкирку, и вздергивают наверх словно беспомощного котенка.
Испуганно обернувшись, она снова увидела жуткие звериные глаза. В отличие от остальных, Хасс не улыбался:
– Ему есть на кого любоваться, а эта на другие цели пойдет, – произнес он, спихивая ее на руки одному из воинов.
О том, что это за цели, Ким боялась даже думать. В старых книгах, хранившихся в монастыре, были те, которые рассказывали и про Андракис, и про Императора, сидящего на троне из черных костей, и про его верных воинов, умеющих принимать звериное обличие. Но вот чего не было в этих книгах, так это историй о том, как обитатели долины, попав в лапы к завоевателям, жили долго и счастливо. Никто оттуда не возвращался, никто не слагал красивых легенд о счастливом освобождении. И что-то подсказывало ей, что никто не выживал.
– Куда ее?
– В пещеру, чтобы не мешалась, – Хасс отдал распоряжение, даже не взглянув на нее, – если дернется – связать. Начнет вопить – кляп в рот. Через час выдвигаемся. Нам пора возвращаться.
Его указания выполнялись беспрекословно. Ким даже опомниться не успела, как ее без особых церемоний подхватили на руки и потащили к узкому пролому в скале.
Внутри неспешно тлел костер, и дым от него поднимался высоко под темный свод пещеры, на каменном полу лежали свернутые спальники.
– Сиди здесь, – Верн силой усадил ее на один из них, – встанешь – пеняй на себя, бродяжка. Церемониться никто не будет.
Только сейчас Ким до конца осознала, чем обернулось ее глупое любопытство. Одна, в логове врагов. Некуда бежать и не от кого ждать помощи.
***
Хотя воины на нее в открытую не смотрели, она все равно чувствовала их интерес. В пещеру постоянно кто-то заглядывал, будто по делу: то косматый Верн, то молодой шумный Войс, то кто-то еще.
Единственным, кто ни разу не пришел на нее посмотреть, был Хасс. Он приволок ее в лагерь, сбросил на своих людей, как ненужную поклажу, и ушел, не понимая, что своим появлением разрушил все. А может, и понимал, только плевать ему было на то, что она трясется от страха и отчаяния, и все силы уходят на то, чтобы не зареветь.
Ким ненавидела Андракис и тех, кто из него приходил. Каждый год, по их вине она была вынуждена проводить всю зиму в глубоком сне, пряталась, чтобы выжить, пока они как стая голодных волков рыскали по долине, а теперь еще и это. Закусив губы до крови, Ким пыталась успокоиться, взять себя в руки. Еще ничего не закончено. Еще есть шанс сбежать обратно в долину.
Воспользовавшись тем, что в пещере кроме нее никого не было, девушка достала из-за пазухи брегет. Он показывал шестьдесят пять дней до прихода весны. У нее было достаточно времени, чтобы вернуться.
Жизнь в приюте, а потом в монастыре Россы приучила ее к сложностям, закалила характер, давно избавив от излишней нежности. Ким умела прятать ненужные эмоции. Глубоко внутри она заковала свой страх в цепи и пообещала себе, что никто из завоевателей не увидит ее слез. Никогда.
Чтобы хоть как-то отвлечься она представляла, как ее похититель срывается со скалы вниз и падает на острые камни, как его сносит лавиной и придавливает гигантской, сорвавшейся с уступа льдиной. Видела, как наяву, его сломанные крылья и разорванные золотые цепи. И улыбалась.
Испугавшись своих кровожадных фантазий, Ким украдкой обернулась ко входу и чуть не закричала. Хасс стоял в проходе и смотрел на нее. Хмуро, с хищным прищуром, не отрываясь. Будто понимал, о чем она думает, читал ее мысли, как раскрытую книгу.
Ким поспешила отвернуться. Из них из всех только он своим присутствием, заставлял сжиматься и трепетать. Она его боялась. Сколько бы ни убеждала себя, что надо быть сильной и храброй – все равно боялась.
– Сколько у нас времени до прихода Сеп-хатти? – голос Хасса раздался уже где-то на улице.
– Часов семь, может чуть больше, – ответил Верн.
– Нам надо перебраться через этот перевал и укрыться на той стороне.
– Мы задержались, можем не успеть.
– Значит, шевелитесь. Выходим, через три минуты.
– Как скажешь, кхассер.
Кхассер? Она встречала это слово в книгах. У захватчиков из Андракиса так назывались ближайшие к императору воины. Его верные приспешники, бесчувственные звери, которые не задумываясь выполняли любые его приказы.
Что один из них делал в Долине Изгнанников, так далеко от Андера? Искал поселения? Охотился на бедных монахинь? Что-то не верилось.
– Подъем. Вот это надень, – Верн бросил ей на колени широкий ворот с капюшоном, – в горах с непокрытой головой нельзя. Мозги замерзнут, раньше, чем поймешь это.
Она равнодушно посмотрела на хмурого воина, взяла ворот и молча натянула его через голову, спустив капюшон так, что он почти закрывал ее лицо. Так даже лучше. Меньше открыто для любопытных взглядов.
– Идем, – он подхватил ее под руку и потащил к выходу из пещеры.
Лагерь уже был свернут, все мешки погружены на лошадей и часть воинов уже двинулись вперед. Ким подняла взгляд к небу, где тяжелые облака наползали друг на друга, грозя разразиться снегопадом.
– Не мечтай, – ее грубо подхватили и одним движением закинули в седло, Дернешься – привяжу к хвосту и пойдешь своими ногами. Поняла?
Ким только ниже опустила капюшон, чтобы спрятаться от чужого, пристального взгляда, впивающегося в спину, и отчаянно пыталась придумать, что делать. Ведь ее увозили вглубь Драконьей гряды, все дальше от дома.
***
Сначала их путь проходил по узкой тропинке, стелющейся на самом краю пропасти. Справа отвесные скалы, слева бездна. Ким только сильнее цеплялась за поводья и обхватывала ногами покатую спину лошади, боясь свалиться. Седло было таким жестким и неудобным, что сидеть на нем было сплошным мучением, да и ход у кобылы был какой-то неровный. Она будто-то бы припадала на передние ноги и на поворотах сильно вихляла задом. Неужели у захватчиков нет нормальных лошадей? Хотя бы как те трудяги, на которых летом привозили товары из Милрадий.
– Где пойдем? – спросил Верн, – дальше по тропе или напрямую.
Хасс хмуро посмотрел на небо, потом на горы, а затем перевел взгляд на Ким.
– Идем напрямую. Так быстрее.
Андериты приняли это решение с громогласным одобрением. Каждый из них, отстегивал ремень с одной стороны седла, захлестывал себя вокруг пояса и пристегивал с другой.
Ким в недоумении наблюдала за воинами и пропустила тот момент, когда Хасс оказался рядом. Только вздрогнула, почувствовав, как тяжелая рука касается ее бедра.
– Не дергайся, – придавил ее к седлу. Ким не шевелилась и старательно отводила взгляд в сторону, пока он накидывал ремень ей на пояс, затягивал, так что было трудно дышать.
Пристегнув ее, он проехал вперед и все остальные устремились следом за ним.
Держаться в седле стало еще сложнее – начался подъем. Сначала плавный, уводящий в сторону от обрывала, а потом все более резкий. Иногда из-под ног срывались тяжелые камни, и тогда ее сердце замирало от страха. Казалось, что вот сейчас они сорвутся вниз, но лошадь продолжала ловко карабкаться наверх, легко перескакивая с одного камня на другой.
Только сейчас девушка обратила внимания на то, что не слышит привычного цокота копыт. Вместо этого то тут, то там раздавался скрежет, будто кто-то царапал ножом по камням. Присмотревшись, она увидела, что лошади ступают на трехпалых лапах с длинным серебристо-черными когтями.
Да и не лошади – это вовсе! С каждым шагом их облик менялся. Тела становились крепче, шеи длиннее, а морды вытягивались, оскаливаясь зубастыми пастями.
– Ох, – она отпустила поводья и отшатнулась, когда ее зверь изогнул шею, оглянулся на нее. В его глазах клубился кроваво-красный туман, узкие ноздри трепетали, принюхиваясь к девушке, меж зубов полоснул узкий, раздвоенный, как у змеи язык, – мама…
Раздался резкий свист, зверюга тут же прижала уши и отвернулась с раздраженным ворчанием. Ким с трудом переводила дух, а мимо нее на своем звере пронесся Войс, одарив скупой усмешкой.
Да что это за твари такие?!
Они карабкались практически по отвесной скале, перетекая с выступа на выступ. Их когти цеплялись за камни, будто те были слеплены из воска, мощные хвосты пружинили, помогая маневрировать. Со всех сторон раздавалось довольное урчание. Им нравился подъем! А Ким уже не знала, куда деваться от страха. Если бы не ремень, вдавливающий ее в седло, она бы давно улетела вниз.
Проклятый Хасс! Зачем он выбрал этот путь, когда есть нормальная тропа?
Подъем длился долго. Она уже не смотрела по сторонам, а только отчаяннее цеплялась за кожаный рожок и молилась Трехликой, чтобы все это закончилось.
Они нагнали кхассера на широкой площадке, которая словно язык великана выступала вперед. Рядом с ним стоял Верн, и оба они безотрывно смотрели в небо. Их звери ждали чуть поодаль, и воспользовавшись передышкой, щелкали зубастыми челюстями, норовя прихватить друг друга за бок.
Ким тоже украдкой обернулась, пытаясь понять, на что так пристально смотрят андериты, но не увидела ничего кроме угрюмых облаков.
– Надо искать место для остановки, – мрачно произнес Верн.
– Я видел несколько пещер выше по склону, – Хасс направился к своему зверю, но по пути остановился рядом с измученной Ким. Просунул руку под ремень, проверяя насколько крепко он затянул, на миг задержал руку на ее бедре, – жива?
– Разве тебе не все равно, захватчик? – холодно спросила она.
Перед тем как ответить, он смерил ее долгим, задумчивым взглядом:
– Ты, права. Все равно.
Хлопнул по крупу ее зверя, так что он взвился, едва не сбросив девушку в снег и отошел: