Полина Верховцева
Одна зима на двоих
Глава 19
Было холодно и жестко. Стылые камни, на которых она лежала, вытягивали тепло и врезались острыми гранями в спину.
Ким открыла глаза и с тихим стоном попыталась приподняться. Ласковый солнечный свет падал ей прямо на лицо, причиняя самую настоящую боль. Его лучи пробивались сквозь мутную пелену слез и острыми когтями впивались в мозг, скоблили его, разрывали в клочья. Ким зажмурилась, а потом и вовсе прикрыла лицо руками.
Голова гудела. В том месте куда обрушился вероломный удар на волосах запеклась кровавая корка, под которой пульсировала шишка.
Очень хотелось пить, а еще узнать, что же произошло. Что с лагерем?
Ей снова пришлось открывать глаза. Теперь она смогла разобрать, что ее окружает со всех сторон.
Серый песчанник. Камни.
Под ней, по бокам, повсюду. Они поднимались отвесными стенами к небу, пропуская в узкий проем солнечный свет, громоздились повсюду, образуя причудливые пирамиды и тонкие, словно спицы колонны.
Как она сюда попала?
Увы, рядом не было никого кто бы мог дать ответы на эти вопросы.
Ким не помнила того, что было после столкновения с Ларой. Хаос, лагерь, воины кхассера и рой – все это осталось где-то в другом месте. Теперь ее окружали лишь равнодушные камни узкого, серого ущелья, на дне которого она как-то оказалась.
Ким попыталась сесть, и снова не смогла это сделать. Боль в затылке нарастала, норовя расколоть голову на двое, к горлу подкатывала тошнота, и все тело было настолько слабым, что отказывалось подчиняться. Хотелось закрыть глаза, провалиться в сон и будь что будет, но еще свежи были воспоминания о тех чудовищах, что напали на лагерь.
…Надо спрятаться.
Превозмогая саму себя, Ким перевернулась со спины на живот и медленно, останавливаясь каждую секунду чтобы перевести дух и справиться с дурнотой, поползла. Горькая пыль поднималась от каждого движения и забивала глаза, нос, рот. Осаживалась вязким налетом на языке, драла горло, делая жажду просто невыносимой.
Ей хватило сил только на то, чтобы забиться в узкий лаз, похожий на крысиную нору, и свернуться там клубочком. Надо немного полежать, поспать, придти в себя, и может тогда она сможет подняться и найти выход из этого каменного мешка.
Повторное пробуждение было еще более муторным. Потребовалось несколько мучительных мгновений, чтобы вспомнить, где она находится и почему так болит голова. Вдобавок от неудобного лежания в тесной норе, у нее затекло все тело, и теперь любое движение отзывалось миллионом ядовитых уколов.
– Проклятье, – Ким кое-как выбралась из своего укрытия и, держась за стену, встала на ноги. Ее штормило и поматывало из стороны в сторону, – проклятье!
Хотелось снова лечь, но она заставила себя отлепиться от стены и идти вперед. Сколько времени она провела в своем укрытии – неизвестно, но солнце уже не висело над самим ущельем, а плавно склонялось к горизонту. Его лучи не доставали до самого дня и лишь скользили по стенам, разгоняя мягкий сумрак. Это пока. Еще пара часов и в каменном мешке станет темно, тени почернеют, каменные своды превратятся в силуэты исполинских монстров, а тишина наполнится зловещими шорохами и дыханием.
Надо было выбираться отсюда. Вот только как? Сколько бы Ким не икала удобное место для подъема, ей попадались только низкие уступы да завалы. Выхода не было, и чем дольше она его искала, тем страшнее становилось.
– Помогите! – крикнула она, запрокидывая голову к небу.
– Помоги… могите…гите… – откликнулось равнодушное эхо.
Она прислушалась, пытаясь уловить чьи-нибудь голоса, но в ответ снова тишина. Только где-то высоко, за пределами каменной ловушки пронеслась стая весело стрекочущих стрижей.
Ким засмотрелась на них, завидуя легкости и свободе, и споткнулась, чуть не упав навзничь.
– Пожалуйста! – просипела обессиленно, – кто-нибудь!
…Где-то за спиной раздался тихий шелест маленьких камушков, скатывающихся вниз по склону. Ощущение чужого взгляда обрушилось так же внезапно, как и сознание того, что на здесь больше не одна. В ущелье кто-то был, как она и просила. Вот только вместо облегчения, Ким почувствовала, как на затылке волосы встают дыбом.
Девушка замерла, боясь лишний раз пошевелиться, и вся превратилась в слух, пытаясь определить, где находится неведомый некто. Наконец, ей удалось уловить слабый шорох, где-то позади, выше и справа.
Стараясь не делать резких движений, она аккуратно глянула через плечо, проскользила взглядом вверх по каменистой насыпи, поднимаясь все выше, пока наконец не достигла узкого выступа, нависающего над землей на высоте нескольких метров.
Оттуда, припав на передние лапы, за ней неотрывно наблюдал черный зверь.
На нем не было ни украшений, ни знаков отличия, присущих кхассеру. Его глаза были черные, как сама ночь, и в них не было ни единого человеческого отблеска. Просто дикий зверь, который рассматривал ее как добычу и предвкушающее облизывался, проводя языком по белоснежным длинным клыкам.
Ким бросилась бежать за мгновение до того, как он сорвался со своего места. Каким-то чудом уклонилась от первой атаки, проскочила между двух валунов, стоящих так близко, что преследователь не мог ринуться следом. Тяжело взмахнув крыльями, он взмыл в воздух, перемахнул через преграду и обрушился вниз.
Ким взвизгнула, когда его свирепое рычание наполнило узкую расселину многократно отражаясь от ее стен и усиливаясь до оглушающего рева. Снова бросок, и снова ей повезло – зверь промахнулся, неловко задев крылом за каменный выступ.
Он злился. Рычал все громче, пытаясь настигнуть верткую добычу, а Ким как заяц, с неизвестно откуда взявшимися силами, сновала между камней, стараясь избегать открытого пространства.
В очередной раз промахнувшись, он взмахнул тяжелыми крыльями, поднимая воздушный поток такой силы, что просто сбил ее с ног.
Она споткнулась, упала на колени, ободрав их до крови, но тут же вскочила. Ее единственным спасением был тот узкий лаз, в котором она отлеживалась после пробуждения. Туда зверь точно не сможет протиснуться, но для этого надо преодолеть широкое место, в котором у него не будет ограничений и препятствий.
Она побежала, перекакивая через разломы в земле, перекатываясь по гладким камням, не оглядываясь и чувствуя, что с каждым мигом хищник все ближе. Сердце билось на разрыв, мышцы работали на пределе, но она все равно не успевала. Она уже ощущала его дыхание на своем затылке. Еще немного и жестокие челюсти сомкнутся на ее теле…
Яростный рев снова сотряс стены ущелья. И принадлежал он не тому, кто ее преследовал. Другому. Не менее опасному и злому.
Ким только успела прижаться спиной к скале, когда прямо перед ней с неба камнем обрушился зверь песочного цвета. Раскинув крылья, он встал на пути дикого хищника и зарычал.
***
Они смотрели друг на друга, оценивая, готовясь, и никто из них не собирался отступать. Хищник не хотел упускать добычу, а Хасс… Хасс был готов разорвать любого, кто посмеет причинить вред его рабыне. Это было сильнее его. Настолько, что отключало здравый смысл и напрочь стирало сомнения. Никто! Никто не смеет приближаться к ней.
Ким жалобно заскулила, когда два зверя – один дикий, второй с золотыми браслетами на лапах – ринулись навстречу друг другу. От их жуткого рева содрогнулось все ущелье. Они рвали друг друга когтями, зубами, жалили, били жёсткими крыльями. Не было никаких вполсилы, как тогда на площади с кострами, когда трепал Брейра за наглость и неповиновение. В этот раз бой был ни на жизнь, а на смерть. Дикий хищник не знал сомнений и страха, он дрался за то, что считал своим. Как и Хасс.
Ким не могла разобрать, где кхассер, а где тот, другой. Они сплелись в смертоносный клубок, который скрывали то клубы пыли, то обломки каменных игл, которые они сшибали на своем пути. Там, где они пролетали, на каменных плитах оставались кровавые следы. Ким смотрела на них и молила Трехликую только об одном – чтобы это была не кровь Хасса. Он не может погибнуть, защищая ее. Не должен!
От страха за своего хозяина у нее разрывалось сердце. Она сама не могла себе объяснить почему так, но задыхалась, когда видела, как черных зверь впивается когтями в песочную шкуру кхассера.
Перевес был то на стороне одного, то на стороне другого, но все-таки Хасс оказался сильнее. Как всегда.
Сбив противника с ног, он навалился на него сверху, не давая возможности встать. Сомкнул челюсти на чужом горле и держал до тех пор, пока рваное дыхание не сменилось беспомощным бульканьем. Зверь захрипел и забился, под ним расползалось багровое пятно, а Хасс продолжал держать, придавливая все сильнее, пока изодранные черные крылья не дернулись в последний раз и безвольно упали на землю.
Вжимаясь спиной в стену, Ким смотрела на Хасса. На то, как он стоит над поверженным хищником, как подрагивают угрожающе поднятые крылья, а с жала на конце хвоста падают густые капли крови. Он был потрепан. По боках остались глубокие следы от когтей, край одного крыла превратился в лохмотья, морда была залита кровью. И не понятно кому она принадлежала. Кхассеру или дикому зверю.
Дрожа от напряжения, Ким переступила с ноги на ногу, и в тот же миг Хасс оказался рядом. Уже в человеческом обличии. Злой, настолько, что воздух вокруг накалился. Внутри него все кипело и клокотало от ярости.
– Как ты посмела сбежать! – схватил за горло и с такой силой впечатал в каменную стену, что у нее перед глазами поплыли красные круги.
Она цеплялась за его руку, пытаясь разжать пальцы, но они словно были сделаны из стали и сжимались все сильнее, перекрывая кислород.
Еще немного и он задушит ее так, же как зверя.
– Я… – Ким сипела, ловя воздух посиневшими губами, – я…не сбегала.
– Врешь! – снова удар об стену. В этот раз кулаком. Так близко от нее, что сердце провалилось куда-то в пятки
Ким не могла говорить, только отчаянно замотала головой, глотая слезы.
Хасс тоже их увидел. Завис на соленой капле, чертившей сырую дорожку по испачканной щеке.
– Это не я…– беззвучно, через силу, умоляюще глядя в безжалостные черные глаза, – не я…
– Проклятье, – оттолкнул ее от себя.
Его потряхивало.
Нет не так, его просто крутило, выворачивало наизнанку от осознания того, что он только что сделал.
Убил дикого норкинта! Священного зверя! Того, которому приклонялись от мала до велика во всем Андракисе. Убил! Из-за нее!
– Как тогда ты оказалась здесь? – его голос хрипел, срывался, переходя на рычание.
– Я не знаю.
– Убью!
– Не знаю я! – она зарыдала в голос, – на лагерь напали валлены. Несколько проходов открылись прямо под шатрами. Я куда-то бежала, спасалась, как могла, а потом меня схватила Лара. Я пыталась вырваться и убежать, но она ударила меня по голове.
Ким повернулась, демонстрируя кровавую корку на волосах. Ей претила сама мысль о том, чтобы на кого-то жаловаться. Но не сейчас. Бывшая рысса сделала все, чтобы от нее избавиться. Если бы Хасс не успел на помощь, норкинт бы сожрал ее. Задрал как зайца, и костей бы потом не нашли.
– Очнулась я уже здесь. Спала вон в той дыре, – махнула рукой в сторону темного проема, – я хотела вернуться, но не знала как. Хасс! Пожалуйста! Я не вру!
Она обессиленно стекла по стене к его ногам и закрыла ладонями лицо:
– Не вру.
Он стоял над ней, пытаясь обуздать своих демонов, требующих кровавой расплаты. И когда ему это удалось – обратился, подхватил свою рыдающую пленницу и тяжело поднялся в воздух, стараясь не смотреть туда, где лежало бездыханное тело норкинта.
Неровно взмахивая потрепанными крыльями, Хасс вылетел из ущелья и повернул на восток, туда, где их ждал полуразрушенный лагерь. Ярость не утихала, всё так же клубилась в крови, заставляя его мчаться вперед, не взирая на боль, пронзающую тело. В его лапах безвольно болталась Ким. Притихшая, несчастная…но живая. Она только жмурилась, когда кхассер проносился над самыми вершинами редких равнинных деревьев, и зажимала карман, чтобы украденная карта не выскочила наружу. Если сейчас Хасс увидит ее – конец.
Сделав круг над лагерем, кхассер опустился прямо перед своим адоваром. Не дав Ким даже шага ступить, он подхватил ее под руку и потащил внутрь.
– Лисса! – воскликнула она, увидев вирту, лежащую возле входа в шатер и тщательно зализывающую рану на боку. Та дернулась навстречу, но веревка, накинутая на шею, не пустила.
– Стоять, – Хасс грубо дернул ее к себе, не позволяя отойти и на шаг.
– Мне надо…
– Тебе надо заткнуться, – затащил ее в шатер и вытолкнул на середину, – сидишь здесь. И только попробуй нос высунуть на улицу – я лично тебя на цепь посажу! Поняла?
Ким не могла выдавить из себя и слова. Тогда кхассер в два шага оказался рядом, ухватил за подбородок, вынуждая запрокинуть голову и ледяным голосом процедил:
– Ты. Меня. Поняла?
Она еле заметно кивнула.
– Не слышу! – глаза затягивало тьмой. Весь он был как натянутая струна, готовая сорваться в любой момент.
– Да, – выдохнула, через силу, – поняла.
Он молча оттолкнул ее и вышел из шатра.
Ноги совсем не держали. Тихо всхлипнув, Ким опустилась на пол. Обхватила себя руками и заревела.
***
Хасс шел туда, где держали рабов. Звериная суть рвалась на волю, с каждым все сильнее испытывая его на прочность. Хотелось громить все вокруг. Шатры, коновязи, случайно попавших под руку людей.
Лану он нашел вместе с остальными хвеллами – они стаскивали останки валленов в одну большую кучу, чтобы потом сжечь.
– Ты! – прогремел он, – подошла. Живо!
Бывшая рысса испуганно вздрогнула и выронила из рук поломанную паучью лапу. Все остальные – и рабы, и воины, и свободные жители лагеря притихли.
– Да, мой кхассер? – она встала перед ним, покорно опустив голову.
Ее страх и вина были так ощутимы, что он Хасс едва не сорвался. Ему бы потребовалась всего доля секунды, чтобы свернуть ее тонкую шею…
– Ты отправила Ким в ущелье?
Она отчаянно замотала головой:
– Нет! Я бы не посмела…
Он не дал ей договорить, схватил за волосы, вынуждая смотреть в глаза и накрыл взглядом зверя. Не сдерживаясь, ломая преграды, вытаскивая воспоминания, которые она хотела утаить: и то, как напала на Ким, и то как ей помог Сомат, который уже однажды побывал у позорного столба и затаил злобу на пленницу кхассера.
Лана закричала от боли, попыталась вырваться, но против Хасса она была как мотылек против паука. Изо рта хлынула кровь, мышцы жгло раскаленным железом.
– Прости, – зарыдала она в голос, когда железные тиски разжались, – я случайно…Так вышло…Я просто хотела ее проучить.
– Провал закрыли? – отрывисто спросил он.
– Почти. Осталось совсем немного, – заискивающе произнес один из воинов. Находится рядом с взбешенным кхассером – испытание не для слабонервных, – Люди стараются. Уверен, закроем к вечеру…
– Мне плевать!
Кивком указал на рыдающую Лару, отдавая молчаливый приказ.
– Прошу, не надо! – завопила она, когда двое подхватили ее под руки и потащили туда, где еще зияло нутро разлома, – Хасс! Умоляю.
Сегодня он был глух к чужим мольбам. Сегодня ему хотелось крови. Много и разной. Хотелось залить ей весь лагерь. К сожалению, до Сомата уже не добраться, это сделал один из валленов.
– Ну-ка идем! – Килай подхватил его под локоть и рывком потащил за собой.
– Руки!
– Хасс, очнись! Посмотри по сторонам.
Люди испуганно жались к шатрам, боясь попасться ему на глаза. Бравые воины были бледнее чем обычно и напряженно сжимали в руках рукояти оружия, готовые принять любой его приказ…
И тишина, которую нарушал только стремительно удаляющиеся стенания Лары.
– Идем! – процедил сквозь зубы. Скинул со своего локтя руку друга и первым направился к главному шатру.
– Тебе надо к лекарю.
– В бездну лекаря! – Хасс схватил со стола бутылку, зубами выдрал пробку и сделал несколько больших глотков.
Вино не приносило облегчения, только жгло горло и льдом падало в желудок.
– Что произошло?!
– Я убил, – просипел Хасс, – норкинта. В ущелье к западу от лагеря…Задрал его, как овцу. Не мог остановиться.
Его трясло. Он откинул бутылку в сторону, и она разлетелась на сотни осколков, ударившись о край сундука. Уперся руками в стол, опустил голову и стиснув зубы, пытался справиться с ураганом, бушующим внутри. Ни черта не выходило.
– Кто это был? – тихо спросил Килай.
– Самец взрослый. Черный, как Аксель.
– Как это произошло?
– Я обнаружил, что Ким нет в лагере. И отправился на ее поиски. Потом услышал, как она кричит, увидел, что норкинт охотится на нее, и все…Затмение. Уже не думал, что я делаю и кто передо мной. Любого бы порвал…
– Хасс тебе пора придти в себя, – мрачно сказал Килай, – ты с ума сошел с этой пленницей! Потерял контроль. Сначала Брейра отделал так, что он до сих пор в себя придти не может и неизвестно когда сможет подняться в небо. Теперь убил священного зверя.
Хасс с досадой скрипнул зубами и отвернулся.
Килай прав. Во всем. Он действительно сходит с ума. Теряет не только контроль, но и здравый смысл, стоит только о ней подумать
Это злило его, раздражало, мешало нормально дышать
Просто рабыня, цена которой – три медяка, если бы не важные сведения, скрытые у нее в голове. Только Хасс не обманывал себя, дело не в информации. Меньше всего он думал о ней в том ущелье, когда сцепился с нормкинтой. И не о благосостоянии Андракиса были его мысли, а только о Ким, которая находилась в опасности. Только о ней.
Не слишком ли много ее стало в жизни кхассера?
Он знал ответ. Много. Непростительно много и эта одержимость уже застила глаза.
– Ты прав, – выдохнул он, когда молчание затянулось неприлично на долго, – во всем прав. Я дурею рядом с этой девкой.
– Хорошо, что хоть признаешь это.
Ничего хорошего. Признание не принесло никакого успокоение душе кхассера, скорее наоборот разворотило все внутри, выжгло. Ким делала его слабым, а слабость – это именно то, чего он ненавидел больше всего на свете.
Он достал вторую бутылку взамен разбитой, так же варварски открыл ее, выдрав пробку зубами, и снова сделала несколько глотков.
Проклятая отрава. И это не про содержимое бутылки.
– За убийство зверя тебе придется заплатить дань в казну. Весь аракит, что добыл в этом году, золото, несколько лет службы без права отказаться.
– Заплачу. Отслужу.
Сейчас его не волновали ни камни, ради которых приходилось терпеть столько лишений, ни тем более золото. Все это не имело никакого значения.
– И что теперь?
– Ничего, – Хасс пожал плечами, – возвращаюсь домой. Я и так задержался здесь гораздо дольше, чем планировал. Хватит.
– А Ким?
– Она отправится туда, где давно должна быть. В Андер к императору. Он достанет из ее головы все, что нужно.
– Уверен? – ухмыльнулся Килай, – не боишься, что тебя снова накроет и пойдешь громить столицу?
– Не накроет. У меня есть более важные дела.
– Обряд?
Да. Он самый. На камне плодородия, с девушкой, которая вот уже несколько лет как предназначена ему в жены…и которая не нужна. Это, наверное, и к лучшему. Лучше ровное отношение, без всплесков эмоций и безумств, чем вот так на грани, совершая ошибку за ошибкой и не понимая, как с этим бороться.
– Время пришло, – равнодушно кивнул он, – Камень уже должен быть готов.
– Это благая весть.
– Благая.
Только почему-то внутри все протестовало и на языке расползалась горечь разочарования.
Та другая…Высокая, стройная как лоза, с волосами цвета воронова крыла и глазами темнее самой темной ночи. В них всегда плещется обожание, томный призыв и готовность на все. Она нежна, ласкова, как домашняя кошка и полностью принадлежит ему.
Но почему-ты мысли все равно тянулись к пленнице из долины Изгнанников, от которой никогда не дождешься ни покладистости, ни тепла. И ее ненависть сводит с ума, заставляет срывать раз за разом. Ее хочется приручить, присвоить, поставить метку на самом месте…но вместо этого придется отпустить.
Потому что так будет правильно. Так будет выгодно в первую очередь ему самому.
Да, все правильно. А со своими демонами он как-нибудь договорится.
***
Дорогие читатели! Первый том Зимы окончен. И я с удовольствием приглашаю вас во вторую часть, которая уже на сайте. Добро пожаловать, Ким и Хасс ждут вас.