Петр Ингвин
Вы не хотите летать
Глава 4. Команда. Вопросы. Суть мироздания
Соня подсчитала в уме, сколько двенадцатилеток сегодня прибыло на Луну. На светлой Земле и в ее окрестностях, включая Марс, в день рождается примерно полмиллиона человек. На сильно потрепанной темной Земле на свет появляется намного меньше, от ста до двухсот тысяч, если брать тех, кто дожил до полета в училище – эту цифру дала статистика, сделанная взрослыми по опросам вернувшихся. В зале, где стояла Соня, присутствовало примерно две тысячи. Выходит, таких помещений у андриков должно быть не меньше трехсот пятидесяти. Невероятное количество. А ведь их должны были строить с запасом, чтобы хватило на всех в любом случае!
– Количество прибывших велико и не позволяет общаться со всеми одновременно, поэтому вас разделили на группы. – Андрик говорил тихо, но голос лился сразу отовсюду. Напрягаться, чтобы услышать, не приходилось. – Группы будут разбиты на команды по шесть человек. Марсиане первое время ощутят неудобства: сила притяжения непривычна, но в случае возвращения адаптироваться будет проще, чем, например, землянам после пониженной гравитации Марса. Внутренние сутки у нас тоже земные.
Стоявшая рядом с Соней чернокожая девочка, яркая представительница своей расы, выпятила и без того пухлые губы:
– Ну и ладно, марсианский день от земного почти не отличается.
Чувствовалось, что поговорить хотелось всем. Длинная приветственная речь утомила, в зале уже толкались и шушукались. Андрик поднял руку. Этот жест не только призвал к тишине, но и заставил пол мерцать розовыми и голубыми огоньками. Учащиеся попятились и начали переходить с места на место, чтобы не наступить. Оказалось, поступать следовало наоборот.
– Прошу мальчиков встать на голубое, а девочек – на розовое, – сказал андрик.
– Это сегрегация! – громко вздохнул в толпе какой-то мальчик. – А если вы не в курсе – дискриминацию по половому признаку отменили еще в прошлом веке!
Оказавшаяся рядом с Соней девочка с сиреневыми волосами наморщила лоб:
– Секре… как он сказал?
– Сегрегация, – тихо ответила Соня.
Повернувшись к соседке, она замерла от удивления: глаза у девочки оказались с белками ярко-синего цвета. Их и белками-то назвать неудобно. Жидкие волосы неестественной расцветки, изможденное лицо, худоба, хлипкие плечи – в мире светлой Земли (и освоенного ближнего космоса) такое представить сложно. Но на темной Земле, по слухам, телесная модификация неизвестна. Значит, на светлой Земле поветрие закончилось, а на темной только началось? Или синие белки – результат какой-нибудь болезни? Мама рассказывала, что на темной Земле болезни не лечат, вместо этого там борются с их последствиями. Например, сбивают температуру или (невозможно представить) отрезают заболевший орган. Жуть. А кроме болезней жителей темного мира на каждом шагу поджидают другие опасности. Страшно подумать, что из училища Соню могут отправить туда.
– Сегре… гация? – повторила девочка. Она откинула со лба сиреневую прядь, и на щеке открылся круглый ожог, будто домработница дотронулась раскаленным мизинцем. – У нас ничего подобного нет, и потому не отменяли. А что это?
– Ущемление в правах.
– А-а. Я-то думала…
Девочке стало скучно. Окинув Соню оценивающим взглядом, она, видимо, ничего интересного не нашла и отвернулась разглядывать других соседей.
Соня удивилась виду ожога всего на миг. Сразу вспомнилось, что у темных кожной защиты нет. И телесной модификации нет, иначе ранка затянулась бы. Получалось, что синие белки – результат болезни, ничего другого не оставалось. Как же люди выживают в таком чудовищном мире?
– Мы не думали, что для кого-то это окажется болезненным. – Замечание мальчика задело андрика, до того момента казавшегося непробиваемым. – Следует решить вопрос немедленно. В чем вы видите проблему? В том, что девочек и мальчиков поставили на разные цвета? Пожалуйста, докажите, что мальчики ничем не отличаются от девочек, и мы разрешим выбрать цвет по желанию.
По залу разнесся смех, а Соня удивилась: разве андрики умеют шутить? Или это не шутка? Сказанное казалось иронией, призванной поставить выскочку на место. Но если разобраться…
Цветовой вопрос решился, и толпа рассосалась, превратившись в стройные ряды и шеренги. Сразу прекратились возня и толкотня – на расстоянии метра до соседа не дотянуться. И не пошептаться. В восстановленной тишине вступительная речь продолжилась:
– О правилах поведения необходимо знать следующее. Первое и практически единственное правило, поскольку оно включает в себя все прочее: исполнять требования и задания нужно быстро и точно, чтобы не создавать проблем окружающим. Попутные вопросы следует задавать сразу во избежание неправильного понимания сути наших требований. Вопросы должны касаться исключительно выполнения задания, а не его смысла. Также запрещены вопросы с целью тянуть время, когда не хочется выполнять требование, которое вам по какой-либо причине не нравится.
– Правила, требования, запреты… А как же свобода воли?
Это спросил толстый мальчик справа от Сони – с выбритыми висками, темными волосами, заплетенными в косу, низенький и настолько белокожий, словно вылез из подземелья, где никогда не видел солнца. Маленькие близко посаженные глаза были светлыми, водянисто-прозрачными. Как у птерика или у змеи.
– Вы видели грудных детей? – сказал андрик. – Почему их носят на руках, почему пеленают, кормят и делают для них много другого? Потому что они еще не доросли до самостоятельности и не могут заботиться о себе сами. Почему в первые годы жизни человека учат опасаться острого и горячего?
– Понятно, – перебил толстяк с косичкой. – Но мы не маленькие.
– Это ваше личное субъективное мнение, с истиной оно не имеет ничего общего. Не будем углубляться в природу истины, которая тоже субъективна, вопросы общего плана мы рассмотрим позднее. Вернемся к правилам. По территории принято ходить в форме. На особые мероприятия – в парадной форме, в остальное время – в повседневно-спортивной. В свободные часы, когда мероприятий не планируется – в наиболее удобной для вас.
– Как узнать – планируется что-то или нет? – снова подал голос толстяк.
– О наступлении свободного времени мы будем предупреждать, – объяснил андрик.
– Что ждет того, кто не исполнит ваших приказов?
Голос у толстяка был высокомерный, начальственный, и стоял этот мальчик как хозяин мира в плоских фильмах древности – развязно и чуточку по-хамски, не скрывая презрения к остальным и отстраняясь от них.
– Игнорирование распоряжений расценивается как протест против системы, которая работает на ваше благо. Наказанием будут меры из арсенала тех, кто нас послал. В каждом случае решение принимается индивидуально.
– Например?
– Порицание. Словесное внушение. Обидное задание. Отлучение от возможностей роста. Отправка домой. Физическое уничтожение. Полное уничтожение.
– А что нужно сделать для отправки домой?
Тишина установилась мертвая, ответ на вопрос толстяка волновал каждого. Соня уточнила бы еще кое-что из перечисленного, но встревать сейчас – что стрелять себе в ногу.
– Повторяю, – голос андрика был привычно-бесстрастным, – в каждом случае решение принимается индивидуально. Официальная часть закончена. Если потребуется помощь – обращайтесь, и помощь придет. Возникнут еще вопросы – спрашивайте, и мы незамедлительно дадим ответы, адаптированные под ваше восприятие. Вопросы о понятиях, которых нет в ваших языках, будут отклонены с объясняющей формулировкой. Вопросы, заданные ради развлечения или для насмешки будут проигнорированы либо признаны нарушением правил. О последствиях мы говорили.
Соня оглянулась на притихшие колонны и шеренги. Костюмы мальчиков, строгие и простые, и яркие платья девочек в ровных рядах смотрелись здорово. У четкого построения, оказывается, есть красота. Также в нем крылась необъяснимая мощь. Быть частью этой могучей красоты стало счастьем, на душе разлилось ликование причастности к чему-то большому и значительному. Теперь понятно, почему в древности любили военные парады. Форма и строй – это сила сама по себе.
– Время делиться на команды, – сказал андрик.
Яркая вспышка заставила зажмуриться. Когда Соня открыла глаза, в зале осталось шесть человек – она и пятеро стоявших рядом. Остальные исчезли. Пустой зал сразу показался гигантским.
Наверное, все так же разбились на шестерки и стояли сейчас в таких же, созданных специально для них, параллельно существующих залах. Если андрики или их создатели размножили Землю – что им стоит так же множить более мелкие пространства? Соне захотелось спросить, но ее опередил высокий светловолосый мальчик:
– Как вы это делаете?
Что именно – объяснять не потребовалось.
– Это делаем не мы, – ответил андрик. После вспышки он переместился и теперь стоял на полу в пяти шагах впереди. – Это делаете вы.
Общее воодушевление, казалось, можно было черпать ложкой:
– Мы в будущем так умеем?!
– При переходе на следующий уровень.
– Другими словами, мы станем богами?
– Вы слишком плоско мыслите. Бог в вашем понимании – крайняя точка всемогущества человеческой особи, доступная вам на следующем уровне. На самом деле впереди лестница, и она ведет не столько вверх или вниз, сколько всюду. Это трудно объяснить.
– А вы попробуйте, – заявил толстяк наглым тоном.
На голову ниже двух других мальчишек, ростом он не дотягивал даже до Сони и почти одинаковых с ней негритянки и не знавшей слова «сегрегация» синеглазки. Зато в ширину превосходил каждого минимум вдвое. Если во время пожара или другого бедствия он сломает ногу, для эвакуации его будет проще катить, чем тащить.
Соня отругала себя за нехорошие мысли. Поступки начинаются с мыслей. Относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе.
Андрик продолжил:
– Вы можете представить лестницу, которая ведет сразу во все стороны? А пятимерное пространство?
– А оно пятимерное? – спросил начавший этот разговор широкоплечий светловолосый мальчик.
Он напоминал богатыря со старинных картин: рослый, крепкий, с выдающимся вперед мощным подбородком. Зеленые глаза глядели серьезно и собранно, как на общих занятиях в чате. Соня хотела бы с таким подружиться.
– Даже если вы сумеете вообразить пространство пятимерным, то ошибетесь, – ответил андрик, – потому что мир устроен по-другому. Одновременно сложнее и проще. И намного шире. И глубже. Сейчас у вас нет определений для таких понятий. Для начала давайте представим Вселенную четырехмерной, то есть к пространственным координатам длины, ширины и высоты добавим время. У сложившегося в вашем воображении мира есть края? Какими вы их видите, для чего они нужны, и что находится за ними? Скорее всего, они направляют мироздание из точки Большого Взрыва к рассеянию, где центростремительные силы в конце концов победят центробежные, и гравитация отправит материю в обратный полет. Если так, то какой у этого смысл?
– А у существования есть смысл? – поинтересовалась негритянка, ранее рассуждавшая про марсианский день.
У жителей Марса нет внешних отличий, там живет второе поколение недавних землян, а если марсианами считать только коренных жителей, которые там родились, то всего лишь первое. Широко расставленные глаза, широкий нос, пухлые губы на уплощенном лице – ничего необычного, и никак не догадаться, что эта девочка с черной кожей и длинными кучеряшками может быть марсианкой. Но она, скорее всего, именно марсианка, если так реагировала на земные условия.
– У всего есть смысл, – ответил ей андрик. – За неимением нужных терминов глубину мира я объясню на неправильном, но визуально доступном примере. Пойдем сверху вниз. Представьте, что Вселенных бесконечное множество. Каждая представляет собой набор из невообразимого количества материальных и иных составляющих, из которых самыми известными для вас являются галактики. В качестве логического допущения возьмем, что Вселенная – это система галактик, собранных в некую структуру. О назначении структуры говорить не будем, сейчас у нас другая задача. Итак, Вселенная состоит из галактик. Каждая галактика состоит из звездных систем. Звездные системы состоят из планет, на которых могут жить существа, чье умственное развитие допускает понимание этой цепочки. Информационное поле этих существ, которые пока не ощущают его как нечто цельное, состоит из множества индивидуумов. Каждый из них состоит из клеток. Клетки состоят из молекул. Молекулы состоят из атомов. Атомы в основном состоят из протонов и электронов, которые в свою очередь состоят из более мелких частиц. Список можно было начать раньше и продолжать бесконечно, мы рассмотрели всего несколько звеньев цепочек, расходящихся от человека в разные стороны. А теперь сравните, например, как выглядят атом и звездная система. – Андрик подождал несколько секунд. – Я хочу сказать, что вверху все то же самое, что внизу, и, поднимаясь или опускаясь, однажды можно увидеть себя.
Соня вместе со всеми пыталась осознать услышанное. Мыслей возникло много, но среди них не было ни одной, которую стоило бы произнести вслух. Выглядеть смешно перед теми, с кем еще даже не познакомилась, вовсе не хотелось.
Андрик сказал:
– Я предупреждал, что данное объяснение – иллюстрация только одной стороны мироздания в категориях, которые доступны вашему пониманию. Школьнику, который хочет сдать выпускные экзамены, для начала нужно учиться читать и считать. Аналогом этого мы и будем заниматься с вами в ближайшее время.
Глава 5. Знакомство. Первые впечатления. Первые проблемы
– Прошу каждого назваться по имени, – сказал андрик.
– Соня.
– Матвей, – представился похожий на богатыря высокий блондин.
– Анисья, – произнесла хрупкая негритянка.
– Сабрина, – сообщила синеглазая (в полном смысле слова) сиреневоволосая девочка, еще более худенькая по сравнению с Соней и Анисьей. Такому сложению подошел бы термин «тощая», но в нем содержится негативный оттенок, поэтому лучше сказать «очень-очень стройная».
– Савелий, – сказал еще один высокий мальчик – с темным пушком на голове, будто недавно стригся наголо.
У него на лбу красовался нарисованный синей краской третий глаз. В прежние времена такое самоукрашение называлось татуировкой. Кроме бросавшегося в глаза рисунка на лице виднелись ожоги, синяки и ссадины, сломанный нос был с горбинкой и глядел чуть набок. Чувствовалось, что Савелия жизнь, мягко говоря, не баловала.
Последним, словно делая одолжение, представился наглый толстяк.
– Ингвар.
Андрик поинтересовался:
– Как будет называться ваша команда?
– «Дружба», – предложила черненькая Анисья.
– «Кометы», – вбросила Соня.
Дружба, основанная на симпатии и взаимном уважении, еще в далекой перспективе, над отношениями и слаживанием команды еще работать и работать, а яркие личности с хвостом собственных историй видны невооруженным глазом.
– «Варинги», – весомо высказал толстый Ингвар с ударением на «а».
– Что это? – спросила у него Соня.
– Просто слово красивое, – пожал плечами Ингвар
Взгляд у него был колючий, надменный и чуточку покровительственный. Самый маленький по росту, Ингвар умудрялся глядеть на всех свысока.
– «Дружба» и «Кометы» – слова обычные, а сколько прибыло народу – вы сами видели, – нерешительно сообщил свое мнение Савелий. – Надо выбрать что-то особенное, ни на кого не похожее.
Кажется, ему понравились «Варинги».
– «Патология», – дал еще вариант широкоплечий светловолосый Матвей.
Больше предложений не поступило. Все умолкли, и, чтобы дело сдвинулось, Соня предложила:
– Голосуем. Кто за «Дружбу»? Никто. За «Кометы»? Тоже никто. «Варинги»?
Она первой подняла руку – хотелось сделать приятное угрюмому, потрепанному жизнью Савелию. «За» проголосовали также толстый Ингвар, Савелий и синеглазка Сабрина.
Вот все и решилось. Но нужно довести дело до конца.
– Кто за «Патологию»? – спросила Соня.
Поднялись руки беловолосого Матвея и кучерявой черненькой Анисьи.
– Большинством голосов принимается название «Варинги», – объявила Соня.
– Имена в вашей команде не повторяются, – заговорил андрик, – для простоты общения мы будем обращаться к каждому из вас по имени, которым вы назвались. Сейчас – объединительная церемония. Поприветствуйте друг друга от всего сердца, подарите каждому частичку души. У многих из присутствующих трудные судьбы, кто-то отправился сюда не в лучший период жизни, кого-то при возможном возвращении ждут неприятности. Когда мы говорим о возвращении как о чем-то возможном, но необязательном, имеется в виду, что перед вами может открыться другая дверь, и вы окажетесь в более подходящем для вас мире. Идите же к ближнему и дальнему, к своему и чужому, к шагнувшему навстречу и тому, кто испуганно отступит, потому что не видел от людей добра. Скажите что-нибудь ободряющее, обнимитесь, поделитесь теплом и любовью. Примите другого как самого себя.
– Вам легко говорить, – с некоторым пренебрежением выдал Ингвар, – вы все – одно и то же, а люди рождены разными.
– Мы не одно и то же. В остальном согласимся; все люди – разные, и это прекрасно. И помните, что каким бы человек ни был, счастливым или несчастным его делают не обстоятельства, а собственные мысли.
Соня обернулась к стоявшему ближе всех высокомерному толстяку. Не лучшая кандидатура для выражения радости встречи, но выбора нет, частичку души нужно подарить каждому. Она и Ингвар обнялись.
Толстый человек – это невероятно. Соня видела таких только в потоке, в исторических хрониках. После победы над болезнями не заботиться о внешнем виде считалось безнравственным. Родители планировали детям не только пол, но и определенную внешность, а дети, по желанию, позже меняли ее с помощью телесной модификации. Но меняли в разумных пределах – оскорблять своим видом вкус окружающих считалось невежливым. Работаешь в Арктике во льдах и под ними – так и быть, отрасти ласты и защитный жировой слой, но не пугай в таком виде людей в средних широтах. Кесарю – кесарево, как говорили с незапамятных времен. Волна моды на телесную модификацию прокатилась и сошла на нет, уничтоженная здравым смыслом. У темных же, как видно, эта технология только входит в моду и доступна еще не каждому.
Объятие вышло скомканным, хотя Соня очень старалась показать настоящую радость. Наверное, Ингвар ощутил ее старание и, похоже, посчитал обидным для себя. Или он сам не чувствовал радости. Или не умел ее дарить. Или не хотел. Могло быть все что угодно. Через пару секунд они, как и все, разомкнули объятия, Соня благодарно улыбнулась, а в глазах Ингвара мелькнуло запоздалое разочарование, словно хотел что-то сделать или сказать, но не успел или просто забыл.
Следующей была Сабрина, только что с удовольствием повисевшая на высоком богатыре Матвее. Теперь Матвей с радостью ринулся навстречу Анисье, которая перед этим едва дотронулась до ссутулившегося, съежившегося, точно его бить собрались, Савелия.
– Ты такая умная и деловая, – шепнула Сабрина, приветствуя Соню. – Давай дружить.
Сабрина улыбалась, ее руки обнимали, а глаза бегали, будто ища в ситуации подвох или стараясь скрыть собственный. Радость встречи получалась притянутой за уши. Как в плохом кино. Но теперь не по вине Сони.
– Конечно. – В отношении комплиментов Соня не осталась в долгу: – А ты – красивая и необычная.
У Анисьи с Матвеем, видимо, тоже нашлось, о чем поговорить. Ингвар Савелия даже не коснулся, лишь сухо кивнул в ответ на обильное словесное приветствие и поклон, как падишаху-императору. Все подмечавшая краем глаза, Соня вознегодовала: толстяк мог бы и поблагодарить татуированного приятеля за поддержку в выборе названия. К тому же, Ингвар с Савелием из одного мира.
Сомнений уже не было: команду составляли трое светлые и трое темных. Соня, Матвей и Анисья с одной стороны, Ингвар, Сабрина и Савелий – с другой. Об этом сообщали особенности внешности и отношение к окружающим. Открытость взглядов, поз и намерений светлых сразу бросалась в глаза. Темных, кроме физических особенностей, выдавали осторожность и опаска, с которыми они подходили к другим. И фальшивые чувства в глазах – показные, ни капельки не искренние.
После Сабрины Соне, наконец, достался богатырь Матвей. Увы, обнимая Соню и произнося положенные случаю слова, он смотрел в сторону. Там толстый Ингвар сграбастал хрупкую негритяночку и, казалось, собирался сломать. Ну вот, даже здесь слиться душами не получилось.
– Очень рада, – сказала Соня, отлипая от статного мальчика.
Перед ней оказалась Анисья. Марсианка расплылась в такой непосредственной радости, что Соня, наконец, ощутила чувства, о которых говорил андрик: восторг от существования рядом другого человека и настоящую любовь к ближнему. Соня с Анисьей обнялись как старые друзья. Вернее, новые, которые сразу почувствовали себя старыми друзьями. Чудесные ощущения.
Последним Соня приветствовала Савелия. Высокий, как Матвей, он стеснялся своего роста и горбил плечи, словно боясь распрямить. Или боялся, что они не распрямятся, а треснут, и он как бы решил не рисковать. В застывшим в ступоре взгляде пряталась внутреннюю боль, и Савелия хотелось то ли пожалеть, то ли подбодрить, то ли успокоить. Сонины руки раскрылись, мальчик робко поднял свои и сделал шаг, будто на эшафот. Соня сочувственно прильнула, руки и тела переплелись на несколько мгновений. С той же силой, что страшился, теперь Савелий вознесся над собственным страхом.
– Не бойся, – прошептала Соня ему на ухо, для чего пришлось встать на цыпочки. – Что бы ни произошло в прошлом, оно осталось в прошлом. Здесь тебе рады, и теперь все будет хорошо.
– Спасибо.
На прощание Соня крепко пожала ему руку и повторила:
– Теперь все будет хорошо.
– Команда «Варинги», внимание. Задание первое, – сказал андрик. – Встаньте в шеренгу.
Шесть человек быстро разобрались между собой и выстроились. Само собой получилось, что светлые и темные разделились: после Матвея встала Анисья, затем Соня, а за ней Савелий, Сабрина и, замыкающим, Ингвар. А если считать слева, то первым оказывался толстяк. Он постарался туда встать, когда понял, что возглавить шеренгу с другой стороны не получится.
Темные выполнили задание нервно, будто искали второй смысл и старались избежать неприятностей.
– Рассчитайтесь по номерам, начиная справа от вас, – продолжил андрик.
– Первый… – начал Матвей.
– А почему справа? – перебил Ингвар.
– Для задания неважно, с какой стороны начинать, – ответил андрик. – Мы выбрали наиболее распространенный вариант.
Ингвар не угомонился:
– Мой вопрос не относится к категории заданных ради развлечения или для насмешки. Что заставило вас начать именно слева, где стоят светлые? Вы не любите темных?
– Наши действия определяются заданным протоколом и базируются на прецедентах. Мы не можем кого-то любить или не любить, мы каждому воздаем по заслугам. Ваш вопрос не из категории насущных, а информационный голод следует утолять не на занятиях, а в свободное время. Озвученные ранее правила гласят, что выполнять задания нужно незамедлительно, чтобы не создавать проблем окружающим, а попутные вопросы должны касаться исключительно выполнения задания. Повторная остановка занятий по вашей вине будет признана нарушением правил. Считаем вопрос исчерпанным и на будущее понятным для всех. Продолжайте задание.
– Первый, – повторил Матвей.
– Вторая, – отрапортовала Анисья
– Третья, – не менее звонко отчеканила Соня.
– Четвертый, – произнес Савелий. Хотя больше подошло бы слово «промямлил».
– Пятая, – выпалила Сабрина, словно за ней гнались.
– Шестой, – процедил Ингвар.
– Теперь поочередно каждый выполнит по одному заданию. Первый. Построить остальных по росту.
Матвей передвинул Анисью и Соню между Сабриной, оказавшейся чуточку выше обеих, и низеньким Ингваром. Толстяка пришлось чуть ли не отталкивать, он не хотел двигаться с места. Савелий с Сабриной сделали два шага в другую сторону, и Соня с Анисьей влились в шеренгу.
– Второй, – скомандовал андрик. – Расставить остальных по цвету глаз, от темного к светлому.
Задачка Анисье выпала непростая, особенно с Сабриной, но она справилась.
Соне досталось расставить остальных по цвету кожи, тоже от темного к светлому – видимо, андрик искупал вину за расчет по номерам.
У нее получилось так: Анисья, Сабрина, Савелий, Матвей, Ингвар. Толстяк был брюнетом, но по белизне кожи превосходил даже природного блондина Матвея. Ингвар, как всегда, смещаться по чужим приказам не захотел, остальные в передвижениях подстроились под него. Савелий слушался беспрекословно, с ужасающей покорностью. Соня в очередной раз посочувствовала его судьбе. Одни синяки и раны чего стоили.
Следующее задание исполнил Савелий, он расставил остальных по цвету волос, тоже от темного к светлому: Ингвар, Анисья, Соня, Сабрина, Матвей. Впервые Ингвар оказался во главе шеренги и ради этого даже сделал шаг в сторону. Цвет волос толстяка был таким же, как у негритянки, но в сочетании с белой кожей выглядел чернее. Спорить никто не стал. Приглашая занять определенное место в строю, Савелий в глаза не смотрел, опускал взгляд, что при его росте выглядело нелепо и жалко. Соня не понимала, как можно настолько себя принижать.
Сабрине андрик поручил расставить всех по длине волос, от коротких к длинным. Здесь первым оказался Савелий со своим коротким темным «ежиком».
Ингвар расставлял по стройности. Хорошо, что это досталось ему – единственному, к кому выбранная категория не применилась бы ни под каким соусом. Возглавила шеренгу тощая Сабрина, второй оказалась хрупкая Анисья, затем Соня, после нее Савелий, худой и жилистый, со спрятанной в мышцах силой, но внешне – кожа да кости. Сутулость и изможденный вид добавляли образу худобы. Богатырь Матвей сразу отошел назад – к нему определение стройности тоже не относилось, но по другой причине. Если представить Ингвара, Матвея и Савелия иллюстрациями в учебнике анатомии, то Ингвар символизировал абстрактного человека тех времен, когда существовали болезни, Матвей показывал его мышцы, а Савелий – скелет.
– Готово, – объявил Ингвар.
Соня не понимала: для чего эти детские игры? Смысла, кроме как ближе познакомиться, не видно.
Но теперь тот же Савелий не боялся подойти и иногда поднимал глаза. Наверное, в том и был смысл – сделать из шести непохожих людей команду. Пусть не спаянную, но хоть какую-нибудь. Чтобы вся шестерка осознала, что отныне каждый не одинок, и любые тяготы можно делить с другими.
Соня вспомнила про мамино поручение.
Нет, не сейчас. Чтобы расспрашивать, нужно сойтись ближе.
В глазах, заставив зажмуриться, снова вспыхнуло, как при разделении на команды. Когда зрение восстановилось, андрик исчез, а в стенах прорезалось шесть дверей – по кругу, на равном расстоянии одна от другой.
– Переоденьтесь для активных действий, – поплыл над головами бесстрастный голос. – Просим не забывать про обувь.
Шесть человек – шесть дверей. Личные комнаты переехали на новое место, прежний замкнутый зал превратился во внутренний двор.
– Как узнать свою? – одновременно спросили Анисья и Сабрина.
– Идите в любую, она окажется вашей.
Это не укладывалось в голове, но было правдой. Как в сказке: пожелал, и исполнилось. Хорошо, что на Луне нет взрослых, у них от такого мозги уйдут в отпуск, пришлось бы лечить. Наверное, в училище берут двенадцатилетних именно поэтому – уже не маленькие, но не испорчены грузом непонятных забот и более открыты миру.
В отношении «на Луне нет взрослых» Соня слукавила. Андрики нисколько не походили на детей. Но андриков, наверное, можно не считать, они не люди. И у них другие отношения со временем. Кстати, зачем гадать, если можно спросить?
– Сколько вам лет? – поинтересовалась Соня, входя в свою комнату.
Голос андрика раздался мгновенно:
– Мы существуем вне ваших координат времени и пространства, поэтому вопрос не имеет смысла.
– А по вашей системе координат? Пусть не земных лет, а каких-нибудь других?
– Человеческими терминами, которые имеются на данном уровне, ответ о длительности нашего существования дать невозможно.
Объяснение не удовлетворило, но другого не будет, и Соня вернулась к вопросу, который занимал перед этим:
– Почему на Луну забирают именно двенадцатилетних?
– Мы лишь исполнители и не знаем причин, но логика событий показывает, что двенадцать лет – оптимальный возраст для выбора.
– Кого и куда отправить – это можно выбрать без затратного содержания училища и полетов на Луну.
Сейчас Соня говорила совсем как мама или папа. Да, двенадцать – это уже взрослость, андрики все делают правильно.
Она привычно отдала мысленный приказ и скривила губки: многоразовая одежда не осыпалась. Пришлось переодеваться вручную, как в пещерные времена.
– Выбирают не вас, – поправил андрик, – выбираете вы.
– Глупости. Каждый выбрал бы светлую Землю – и светлые, и большинство темных, которым у себя живется плохо. К тому же, как мне кажется, на темной Земле плохо живется всем, даже тем, о ком думают, что они живут хорошо.
– Выбор определяется не желанием, а уместностью нахождения в определенном месте или на определенном уровне.
– Зачем же говорить о выборе? За нас решаете вы.
– Мы не умеем решать. Мы исполняем.
– Кто же тогда решает?
– Вы.
С досады Соня пнула снятую туфельку, и та ударилась о невидимую стенку, за которой плескалась речка.
Замкнутый круг. Андрик или не понимает, о чем его спрашивают, или нарочно делает такой вид.
В голову влезла кощунственная мысль: а если это Соня не понимает, что ей хотят сказать? Если просто не доросла?
И ответ стал неважен, поразило само ощущение взрослости этой мысли. «Какие все вокруг дураки» и «Какой же я дурак» – разницей этих мировоззрений, оказывается, выражается возраст.
Сложенное платье заняло место на полочке. Уже в шортах и майке Соня не удержалась и еще раз опробовала дальнюю дверь.
Та открылась. У порога серебрилась мелкими волнами вода, как продолжение речки… но противоположного берега не было! Пахло йодом и рыбой. Гладь моря уходила вдаль до самого горизонта, где сливалась с синевой абсолютно земного неба. Иллюзия? Скорее всего. А если нет? Кто знает, какова сила технологий будущего?
Надо опробовать. Но позже.
Соня закрыла дверь, прошла через комнату вдоль речки с привычными глазу берегами и отворила дверь в общий зал.
Замкнутое помещение с космосом вместо потолка исчезло. Как и за противоположной дверью, здесь плескалось безбрежное море, а на месте прежнего зала зеленел остров размером с футбольное поле. Посреди лужайки росли три сросшиеся кронами кокосовых пальмы, они создавали навес над деревянным столом с двумя длинными лавками по бокам. Там, где раньше стояли стены, лужайку окружало несколько метров пляжа из белого песка, на него накатывали изумрудные волны, и от берега к двери вела змейка торчавших из воды камней. Получалось что-то вроде рваной тропинки – до земли нужно было допрыгать. Дверь висела в воздухе над морем, как и расположенные вокруг острова пять других, к которым тоже расходились лучи каменных тропинок. Туда, где в проемах появились Анисья и тройка темных, дорожки вели сплошные и широкие – наверное, из-за неумения плавать. Как же андрики узнали, что Соня и Матвей плавать умеют? Следили за ними на Земле? А за Анисьей – еще и на Марсе? Соня обернулась внутрь комнаты:
