Петр Ингвин
Вы не хотите летать
– Вы умеете читать мысли?
– В вашем понимании – нет, но мы знаем о каждом все, что необходимо, – донесся ответ.
– Необходимо для чего?
– Для помощи.
– Для помощи в чем? – не сдавалась Соня.
– В выборе.
Опять пришли к выбору, которого нет. Ладно, отложим расспросы, пока что-то не прояснится. Впрочем…
– Вы сказали: «мы знаем о каждом все, что необходимо». Откуда вы это знаете?
– Вы тоже знаете, – ответил андрик. – Проблема в восприятии. Чтобы услышать, нужно не слушать, а слышать. Для понимания на вашем уровне точнее выразить не получится.
– Как в потоке? – предположила Соня. – Чтобы получить информацию, нужно уметь подключиться?
– Хорошее сравнение.
Ну, хоть что-то узнала.
Прекрасно представляя, что увидит, Соня все же выглянула за косяк своего проема. Там было то же, что у всех: море без конца и края. Комнаты оставались где-то в параллельном пространстве, а двери напоминали порталы, где с разных сторон находятся разные миры. Возможно, двери и были порталами. Технологии будущего, которое андрики называют «следующим уровнем», пока непостижимы и кажутся мистикой, как, например, шкаф-рамка для средневекового монаха. Для Сони так же выглядела висевшая над водой дверь, что в одну сторону открывалась к острову, в другую – к морю, а комната невероятным образом оказывалась внутри.
Три мальчика и три девочки застыли в дверях, похожие в своих желтых майках и шортах на цыплят. Зато видно издалека, не потеряешься.
Ага. Где? Потеряться на Луне, которая стала морем? Ну-ну.
Соня прыгнула на камни и вместе со всеми направилась к берегу.
Освещало зеленый остров обычное солнце, как на Земле. Не знать, что находишься на Луне – и ни за что не отличить. Любопытно будет сплавать по виртуальному морю. На каком расстоянии оно кончится?
И еще интересно: внутри Луны нет инфопотока, но андрики между собой как-то общаются. Вот бы узнать как и научиться так же. С такой технологией жизнь на Земле сразу рванет к новым вершинам.
Кому бы рассказать, что на Луне можно очутиться на острове посреди океана. Кстати: а если – шторм? Куда деваться? Лезть на пальму?
Накаркала. Над головами разнесся голос:
– Задание. Сорвите кокосы.
– Сколько? – спросила Соня.
Заминка, связанная с задаванием вопроса, решила дело – Матвей, Анисья и Савелий уже неслись к ближайшей пальме.
– По одному для каждого будет достаточно, – объявил андрик.
На три дерева – три человека. Соня посмотрела на остальных. Лезть вслед за кем-то – только мешать; лучше подстраховать снизу и ловить то, что скинут.
Сабрина оглянулась на Ингвара и тоже побежала. Толстяк не шевельнулся. Лишь когда Соня направилась к пальмам за остальными, он нехотя тронулся с места.
Негритянке бежать было трудно, мешала непривычная гравитация. Матвей притормозил перед деревом, там он оказался на пути Савелия, и татуированный темный сменил направление – помчался к другой пальме, которая слева. Сабрина помчалась к третьему дереву. Матвей дождался Анисью, затем, как джентльмен, пропустил вперед и помог взобраться.
– Шесть кокосов легко соберет один человек, – крикнула Соня. – Всем лезть не обязательно.
С опаской глядевшая вверх Сабрина остановилась:
– Правильно. Это же задание для всей команды.
Анисья при поддержке следовавшего за ней Матвея еще взбиралась, когда Савелий уже скинул один за другим шесть мохнатых плодов. Пять из них Соня поймала на лету, шестой оставила подбежавшей Сабрине, но та упустила, и последний кокос грохнулся на землю мимо ее рук.
Савелий, обдирая руки и бедра, быстро полез обратно. Ингвар наблюдал за всеми со стороны. Матвей так же бережно, как поднимал, теперь спустил Анисью на траву.
– В следующий раз полезу только я, – заявил он ей.
– Ты тяжелее меня, – сказала негритянка.
– А ты с Марса, и я видел, как тебе трудно, – упорствовал Матвей. – В команде каждый должен делать то, что у него получается лучше.
– Нет, – помотала кучеряшками Анисья. – В команде каждый должен делать все вместе со всеми, иначе это не команда.
– А мне кажется, прав Матвей, – сказала Соня. – Лучшая команда – объединение людей, где каждый хорош в своем деле и в чем-то дополняет других.
Эту мысль она однажды слышала от мамы.
У Ингвара, как всегда, имелось собственное мнение.
– Команда – от слова «командир», – заявил он. – Без командира нет команды, есть толпа. У нас говорят: армия, где лев возглавляет баранов, всегда победит львов под управлением барана. Как думаете, почему я не побежал к деревьям за всеми? Потому что понял: для результата хватит, если наверх влезет кто-то один.
– Но если бы не Соня, на деревья полезли бы почти все, – сказала Анисья. – А без помощи Матвея я могла упасть. Предлагаю выбрать командиром Матвея или Соню.
– Предлагаю Ингвара, – тут же подал голос Савелий.
Он встал позади толстяка как верный оруженосец или телохранитель. Или как вассал при сюзерене. Соня недоумевала: Ингвар не скрывает, что не любит его, а Савелий прямо стелется перед ним и изо всех сил пытается угодить. Может быть, Ингвар – его родственник, о котором велели заботиться? Но заботиться – не значит пресмыкаться.
Вслед за Савелием за спину толстяка шагнула Сабрина:
– Я тоже за Ингвара.
– Мне кажется, хорошим командиром будет Соня. – Матвей скромно уклонился от выдвижения своей кандидатуры. – Она уже доказала, что видит на шаг вперед.
Толстяк фыркнул:
– Я видел на три шага, если не на четыре, но кто бы меня послушал, пока у толпы нет командира?
Все умолкли, и взгляды пяти человек сошлись на Соне.
Тройка темных смотрела с вызовом. Матвей глядел с напором: не вздумай, мол, как с названием, примкнуть к противнику. Черные глаза Анисьи говорили о том же. Соня и сама понимала, что отдавать власть темным – глупо. Не потому, что Ингвар плох – первое впечатление обманчиво, он может оказаться отличным начальником. В нем чувствовалось что-то начальственное – в голосе, в позе, в глазах. Возможно, не поддержать его – ошибка. Не зря же Савелий и Сабрина безоговорочно отдали предпочтение ему.
А если ошибкой будет поддержать? И главное: зачем спешить, когда этого не требуется? Мама говорила: «Если от тебя с пеной у рта требуют немедленного выбора из двух – скорее всего, есть третье решение, намного лучшее, которое по личным мотивам не устраивает кого-то из присутствующих».
Соня еще раз оглядела располовинившуюся команду. Трое на трое, темные против светлых. Нет, споры ни к чему не приведут. Что-то решится, когда на первое место выйдут личные качества человека, а сейчас никто никого толком не знает. Может быть, позже Матвей с Анисьей сами выдвинут Ингвара. Или Сабрина с Савелием так же сами от него отвернутся. Лучшее правило в мире – «Всему свое время». Соня крикнула в небо:
– Задание выполнено! Что делать с кокосами?
– Перед сном возьмете с собой в комнаты, это ваш десерт, – раздался голос невидимого андрика.
Соня задумалась: в чем же был смысл задания? Ведь не в добыче еды и не в проверке, кто лучше всех лазает по деревьям. Скорее всего, андрики создали ситуацию, чтобы посмотреть, как с ней справятся члены команды: переругаются, придут к компромиссу или отложат решение на потом.
Отложили. Зато не перессорились.
Андрик объявил:
– Пройдите к столу. Время ужина.
– Может быть, обеда? – удивилась Соня.
Она не так давно завтракала. Впрочем, это «не так давно» было в другой жизни, на другой планете. Точнее, на другом небесном теле, все же Луна – не планета.
– Внутри Луны день начинается по часовому поясу земной линии перемены дат, – сообщил андрик.
Пока спорили о командире, не заметили, как стол оказался накрыт – сам собой, словно по щелчку пальцев. На шести подносах дымились тарелки, стояли полные стаканы, и на отдельных блюдцах лежало по оранжевому яблоку – Соня знала этот сорт, по сравнению с ним остальные – как безвкусная вода вместо лимонада.
Андрик известил:
– Для информации: посуда несъедобна, она одноразовая, после еды ее выбрасывают.
Странно. Обычно посуда – самое вкусное. И пить сок не хрустя лакомым стаканом – разве так можно? Но, как известно, о вкусах не спорят. И спасибо, что предупредили, а то можно было попасть в неловкую ситуацию.
Светлые сели по одну сторону стола, темные – по другую. Анисья, Матвей и Соня – против Сабрины, Ингвара и Савелия. Анисья заглянула в тарелку со вторым блюдом:
– Я не ем мяса. У вас есть что-нибудь вегетарианское?
– У нас нет мяса. На Луне не водятся животные. Также мы не выращиваем мясо из клеток животных. Но подаваемые на стол продукты имеют все полезные свойства мяса, необходимые человеческому организму.
– И все же оно выглядит мясом, – колебалась Анисья.
– Привереда, – бросил толстяк. – Не хочешь – отдай мне, я не обижусь.
Но Анисья уже попробовала кусочек, и сомнения отпали.
Соня заметила, что Сабрина и Савелий глядели на сомнения негритянки с недоумением. Наверное, в мире темных мясо ели все. Или еще по какой-нибудь причине.
На время каждый уткнулся в свою тарелку. Кроме Ингвара. Не трогая основных блюд, он с наслаждением надкусил свое яблоко, отложил его и спокойно потянулся к яблоку Матвея. Раздалось невозмутимое хрумканье.
Все опешили. Матвей вскочил, кулаки сжались, лицо окаменело. Он даже не смог найти слов, просто навис над толстяком и сверлил взглядом.
Ингвар с гадкой ухмылкой продолжал жевать его яблоко:
– И что ты мне сделаешь? Ударишь? Нет, у вас так не принято, вы должны подставлять вторые щеки, у вас это в крови. Вот и подставляйте.
Положив надгрызенное яблоко Матвея себе, рядом с первым, он потянулся к подносу Анисьи за третьим.
Анисья оглянулась на Соню, взгляд был жалобный, он молил о помощи. Матвей так и стоял, не в силах что-то предпринять. Просто не знал, что делать. Он оказался не готов к такому. Возмущенная Соня тоже застыла в ступоре. То, что происходило, было запредельно по беспардонности и цинизму. Ингвар провоцировал на непотребство, он намеренно поднимал волну низких эмоций, а их проявление – прямая дорога на темную Землю. Вспомнились слова андрика из рассказа папы: «Вы оба поступками и желаниями доказали нецелесообразность дальнейшего здесь пребывания».
– Это мое яблоко! – пролепетала Анисья. Казалось, она сейчас потеряет сознание.
– Ага, – сочно причмокивая, согласился толстяк.
– Ты… – едва заговорив, Матвей умолк. Слова так и не нашлись.
– Я, – нагло признал толстяк.
Матвей медленно потянулся к нему через стол, словно хотел удушить. Анисья перехватила Матвея за майку и с непредставимой в ней силой усадила обратно:
– Не связывайся. Не стоит губить жизнь из-за какого-то яблока.
Из-за яблока? Нет, подумала Соня, проблема не в яблоке. Стоило Ингвару попросить, с ним поделились бы – хотя бы из сочувствия к жившему в лишениях обитателю темной Земли.
Соне показалось, что решение есть.
– Тебе понравится, если с тобой поступят так же? – обратилась она к Ингвару.
Анисья и Матвей облегченно выдохнули. Средство найдено.
Толстяк презрительно скривился:
– «Относись к другим, как хочешь, чтобы относились к тебе» – это формулировка не моего мира, а вашего. Я только что вам доказал, что она нежизнеспособна.
Сони не знала, что ответить. Все представления о мире полетели кувырком; один дикий, нелогичный и, как раньше казалось, невозможный поступок перевернул сознание с ног на голову, а на макушке стоять нельзя, и сознание покатилось, рассыпаясь на части, где отныне каждая часть противоречила другим и не стыковалась с ними.
Ингвар весело продолжал:
– Правило в жизни одно: человек человеку волк. С командирами, которые даже свое защитить не могут, каши не сваришь. – Положив перед собой третье надкушенное яблоко, он протянул руку к Сониному подносу. – Команде нужен руководитель, который не только хочет, но и может.
Соня подавила желание схватить яблоко первой. Допустим, схватит, и что? А если толстяк обойдет стол и попросту отберет? Ростом он ниже, но он мальчишка и физически сильнее. Жаловаться андрикам, просить у них помощи? Возможно, Ингвара отправят домой, но ему это и надо. А как быть с учебой, которую папа называл школой жизни? И у кого потом просить помощи в реальной жизни – опять у родителей?
А ведь еще утром, ощутив груз двенадцати прожитых лет, Соня чувствовала себя такой взрослой…
Она медленно поднялась.
– Сядь, – потянули ее назад Матвей и Анисья. – Не ломай себе судьбу. Подумай о родителях, они же тебя ждут, они надеются на тебя.
Да. Ждут. Верят, надеются, любят.
И что же ответит на жизненный вызов воспитанная ими Софья, что в переводе означает «мудрость»? Вспылит и отправится на темную Землю, или, как просят Матвей с Анисьей, утрется, чтобы вернуться на светлую, под крылышко любящих родителей?
В душе полыхал пожар. Что-то предпринять – испортить себе жизнь раз и навсегда. Выход оставался единственный: оставить все как есть. Сдаться. А как жить после этого – морально правым, но словно в унитаз опущенным? Запах пройдет нескоро. Если пройдет.
Развалившийся на скамейке Ингвар не отводил от Сони взгляда, полного насмешки и превосходства: «И что ты мне сделаешь, дорогуша? Ударишь добротой? Пырнешь вежливостью? Расстреляешь милосердием? Или запинаешь до смерти сочувствием и великодушием?»
Папа говорил: «Победить слабого – не сила. Сила – не дать победить себя сильному». А еще папа сказал, что добро должно быть с кулаками.
И Соня поняла, что надо сделать.
Глава 6. Новое прочтение заповеди. Ночные походы в гости
Никто не успел слова сказать. Матвей и перегнувшаяся через него Анисья все еще тянули Соню за локоть и за майку назад на скамью. Савелий и Сабрина орудовали ложками, делая вид, что ничего особенного не происходит. Ингвар ухмылялся. Его мерзкий оскал поставил точку в выборе что делать и делать ли. Соня вырвалась, подняла с подноса Ингвара нетронутую тарелку с первым блюдом и, перевернув, нахлобучила на голову обидчика.
Остолбенели все. Особенно Матвей и Анисья. Соня нарушила главное правило, без которого жизнь превращалась в ад – относиться к другим как к себе. Никто не хотел получить крем-суп на макушку, пусть уже не горячий, но оттого не ставший менее неприятным. В глазах стоял страх: на светлой Земле такой поступок был за гранью разумения. Здесь, на Луне, могла последовать суровая кара – отправка к тем, для кого поступать так – нормально.
Ингвар молча обтекал, впервые не зная, что сказать. Его взгляд ошалело бегал, лицо вытянулось, на нем застыло полное непонимание. Жидкая кашица стекала по лбу и щекам, капала на одежду, пачкала плечи, спину и руки. В ожидании помощи Ингвар глядел на Савелия и Сабрину, но они не поднимали глаз от тарелок. Сначала они «не замечали», когда он брал чужое, и радовались, что берут не у них, а теперь не хотели оказаться на его месте.
– Ты не имеешь права! – зашипел Ингвар.
– Ты тоже, – ответила Соня.
Она была спокойна. Она знала, что сказать дальше. Понимание пришло внезапно и вселило уверенность в своих силах. «Добро должно быть с кулаками» – не просто слова. Это высшая мудрость. В переводе – «Софья Максимовна». И да будет так.
– Брать чужое без спросу – все равно что красть, – начала Соня. – У вас нет заповеди «не укради»?
– У нас есть заповедь «не попадайся», – буркнул Ингвар.
Он до сих пор не мог прийти в себя. Вопреки ожиданиям отпор ему дала девчонка, обязанная подставить вторую щеку. Кинуться на нее с кулаками – восстановить против себя всех. А он хотел быть не изгоем, а командиром, и сомнения читались в глазах: что сделать, чтобы вернуть превосходство? Ответа, похоже, не находилось. А Соня гнула свое:
– Если у тебя что-то украдут – тебе же это не понравится?
– У меня трудно украсть, – процедил Ингвар. – Кто тронет меня или что-то мое, долго не живет.
Прозвучало угрожающе, но Соня чувствовала – это лишь слова, за которыми ничего не стоит. За слова нужно отвечать, без поступков они – ветер. На Луне Ингвар имел такие же права, как остальные, и не отважился бы на что-то серьезное, что позволял себе дома. Наказания, озвученные андриками для нарушителей системы, заставляли думать, прежде чем что-то делать. От порицания до полного уничтожения – внушительный арсенал. Особенно последний пункт.
Соня заговорила – громко, чтобы донести до каждого:
– Все заповеди и законы сводятся к одному: относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Я хочу, чтобы все поступали по этому правилу, иначе мы не сможем нормально жить и общаться. Поэтому я требую: если я без спросу возьму что-нибудь чужое, поступите со мной так же, как я поступила с Ингваром. По-моему, это справедливо.
Матвей с Анисьей открыли рты, оба представить не могли, что заповедь можно толковать не только с позиции слабого. Ингвар ошарашено сглотнул. Савелий и Сабрина не смели поднять глаз от тарелок.
В наступившей тишине раздался голос андрика:
– После ужина – отход ко сну. Через десять минут стемнеет. Вечерами вам будет предоставлено свободное время, но сегодня – исключение, рекомендуем всем отдохнуть и осмыслить произошедшее за день. Кто поужинал, могут разойтись по комнатам.
Соня вышла из-за стола. От всплеска эмоций подрагивали коленки, хотелось уйти, но оставлять ситуацию в таком виде нельзя. Два шага к испуганно сжавшемуся Ингвару дались с трудом, но Соня заставила себя их сделать.
– Прости, – сказала она. – То, что сейчас произошло, не должно было произойти. Я прошу прощения и надеюсь, что отныне все мы будем поступать друг с другом так, как хотели бы, чтоб поступали с нами. Ты меня простишь?
Донеслось бурчание Матвея:
– Сначала пусть он извинится.
Соня пожала плечами:
– Это его дело, а мне стыдно за свой поступок, и я не хочу, чтобы между нами остались непонимание и, тем более, напряжение. Ингвар, ты простишь меня?
После трех мучительных секунд толстяк кивнул, отчего с его головы снова капнуло.
– Спасибо. – Соня развернулась, подхватила самый мелкий из кокосов и ушла к себе.
Естественно, уснуть не получилось. Соня ворочалась в постели, в сотый раз прокручивая в мыслях: правильно ли поступила? Андрики не вмешались – значит, все нормально. В то же время, нормальное с точки зрения закона не всегда правильно для совести, об этом кричит вся мировая история. Если закон и совесть тянут в разные стороны – что выбрать? Что главнее для человека и для общества, в котором он живет? Совершенный Соней поступок был дерзким и даже злым, в мире светлой Земли так делать не принято. А если другого языка темные не понимают? Но опускаться до пещерных привычек, зная, что между людьми возможны другие отношения – путь обратно в пещеры.
Соня не могла успокоиться. Она очень старалась понять Ингвара, мысленно принять его сторону, докопаться до мотивов. В сущности, Ингвар не виноват. Он поступил плохо, но его так воспитали. Теперь он страдает от этого. Ингвара будут сторониться или, того хуже, ненавидеть за действия, которые его исковерканное сознание считает правильными. Вместо общей любви – общая ненависть. Жуть. Как же страшно быть темным. И как же их, темных, жалко.
Свет за стенами давно померк, в небесах зажглись звезды. Только Луны не было. Потому что комната с родным видом – на Луне. Фантастика.
«Тук-тук», – раздалось в тишине. Сразу донесся голос Сабрины:
– Соня, ты спишь?
Соня села на постели и, поправив пижаму, разрешила:
– Заходи.
Сабрина вошла. Она еще не переодевалась, поэтому разулась у входа и в изумлении замерла перед открывшимся за стенами ночным видом:
– Твой дом?
– Да. – Соня гордо огляделась. – Пока он такой всего один, но скоро все будут жить как мы… Ой, прости, никак не привыкну, что мы из разных миров. Сабрина, андрики сказали, что сегодня свободного времени не будет, как же ты вышла?
– Я спросила, можно ли ходить по территории после отбоя, и мне сказали, что это не запрещено. – Сабрина присела на кровать и с нескрываемым удовольствием потрогала ее руками. – Теперь я твоя соседка, моя комната слева от твоей. Следующим за мной поселился Ингвар, потом Савелий, а дальше по кругу – Матвей и Анисья. – Восторг от живой мебели, которую Сабрине видеть еще не приходилось, вдруг сменился в ее глазах хмуростью. – Я пришла сказать, что из тебя вышел бы замечательный командир, но мы с Савелием проголосуем за Ингвара. Нам придется. Я хочу, чтобы ты не обижалась.
– Разве вас кто-то неволит? – Соня не понимала. – Почему ты не можешь выбирать кого хочешь?
– Нам еще возвращаться.
– И что? И почему именно Ингвар? Чем он лучше Савелия?
Сабрина фыркнула, будто услышала несусветную глупость:
– Нашла, с кем сравнивать. Видела у Ингвара косичку? А его полнота тебе ни о чем не говорит?
Вот как. Оказывается, особая прическа и избыточный вес – знак принадлежности к определенному кругу. Сразу вспомнилось, что в древнем мире в голодных странах пышность форм считалась эталоном красоты и что, к примеру, султаны Блистательной Порты надевали на себя одновременно десятки халатов, иначе подданные не поверили бы в богоизбранность своих правителей.
В мире Сони тоже было разделение, и она уточнила:
– Это внешние признаки, что он единица, а вы нули?
Сабрина улыбнулась:
– Можно сказать и так.
– А что означают синие белки и сиреневые волосы?
– Просто красиво. Это выделяет меня из толпы, делает не такой как все.
Соня не поверила:
– Ты серьезно думаешь, что глаза и волосы другого цвета делают тебя особенной?
Это как судить о конфете по фантику. Бывают настолько чудесные фантики, что слюной изойдешь, пока разворачиваешь, а укусишь – и выплюнуть хочется. И в очередной раз коришь себя: ведь знала же, что по-настоящему волшебный вкус в привлекательных фантиках не нуждается.
Сабрина глядела на Соню с таким же недоумением:
– Ты вроде бы умная, а такая глупая. Если у меня нет богатых родителей и шикарной одежды – чем же еще?
Людей делают особенными не внешние отличия, а внутренние качества, хотела сказать Соня, но не успела. Тон эмоциональной и до этой минуты порывистой Сабрины вдруг потерял краски и стал равнодушным:
– У вас еще не придумали, как открыть к нам прямую дверь?
– А у вас? – спросила Соня в ответ.
Сабрина отвела взгляд и промолчала.
– Тебя просили выведать у светлых их возможности? Понятно. – Соня встала, подошла и обняла синеглазку за плечи. – Наши и ваши взрослые играют в одни и те же игры. Хорошо, что мы еще не полностью взрослые, у них до невозможности скучная, по пунктам расписанная жизнь. Хочу стать взрослой как можно позже.
Готовую едва ли не к драке, Сабрину сразило дружеское участие. Послышался тихий всхлип.
– Ну что ты? – Соня обняла ее и стала гладить по сиреневым волосам, почти черным в ночи. – Все хорошо. Пусть мы с тобой отличаемся, это не мешает нашей дружбе.
– Ты не представляешь, как приятно это слышать. – Сабрина снова всхлипнула, высвободилась и пробежала к обуви у входа. Уже в дверях она обернулась: – Скажу кое-что по секрету. К тебе меня послали не взрослые, а Ингвар. Только ему не говори, что я об этом рассказала, а то он меня убьет.
– Здесь тебя никто не тронет!
Сабрина кисло улыбнулась:
– Вот именно. Здесь. Да и здесь…
После ее ухода Соня опустилась на кровать и долго сидела, глядя в одну точку. Запутанная жизнь темных не отпускала мысли. Как бы узнать больше?
Все просто. Если Сабрина гуляла после отбоя – что мешает Соне сделать то же самое?
За открытой дверью колыхалась блестящая рябь, остров тихо спал в свете звезд, каменные тропки словно бы приглашали сходить к кому-нибудь в гости. Матвей с Анисьей – свои, от них ничего нового не услышишь. К Ингвару идти не хотелось. А к Савелию хотелось, у Сони есть, о чем с ним поговорить. Жить так, как он, просто нельзя. Если у нее получится объяснить ему кое-что…
Переодеваться она не стала, ведь было сказано: «По территории ходить в форме, на особые мероприятия – в парадной, в остальное время – в повседневно-спортивной, в свободные часы – в наиболее удобной». Сейчас были самые что ни на есть свободные часы. Андрики рекомендовали выспаться, но рекомендация – не приказ. Также они велели осмыслить произошедшее за день. Для этого требовалось больше информации.
В пижаме и босиком Соня допрыгала по камням на берег и уже через минуту стучала в дверь Савелия.
– Это я, – тихо сказала она после стука, – Соня. К тебе можно?
– Одну минуту.
Поочередно раздались щелчок замка и лязг сдвигаемого засова. От привычек трудно избавиться, да и нужно ли, если, скорее всего, вернешься обратно? Соне запоры не требовались, у нее их и не было.
Савелий успел переодеться – встречать гостью в пижаме ему показалось невежливо. Соня отругала себя, что выбрала удобство в ущерб манерам. В следующий раз нужно думать обо всем.
– Прости, я на минутку. – Она прошла мимо тактично посторонившегося мальчика.
Комната поразила. Просто комната, как было изображено в стандартном варианте. Серые стены. Угловатая мебель. Ровно заправленная грубым покрывалом кровать, выглядевшая так, будто Савелий на нее не ложился. Потолок был непрозрачным, он нависал серой массой, как предгрозовая туча. Под потолком горела лампочка в шарике-абажуре, механический выключатель от нее находился на стене у двери.
Соня обернулась к хозяину комнаты:
– Почему ты не выбрал что-то радостное и приятное?
Савелий опустил глаза.
– Не хочется.
В присутствии Сони он робел, сутулился, не знал, куда девать руки.
– Чувствуешь себя защищенным? – предположила она.
– Это тоже.
– А что еще?
– Тебе трудно понять.
Нет ничего хуже, чем сказать такое двенадцатилетней девочке. Да и кто говорил? Не многомудрый взрослый или виртуальный куратор в потоке, а мальчишка!
– Трудно, но я постараюсь.– Соня уселась на кровать, показывая, что без объяснения не уйдет. – Говори. И не стой столбом, будто лом проглотил. Знаешь, что такое лом?
– Вряд ли ты можешь представить, насколько хорошо знаю.
Савелий все еще не решался опуститься с ней рядом, и Соня усадила его силком, потянув за руку.
– Тебе неприятно мое общество?
Он замотал стриженой головой:
– Что ты! Наоборот!
Теперь они сидели бок о бок, и Савелий старался не дотрагиваться до Сони ни плечом, ни бедром, словно это вызовет искру, и училище взорвется.
– Тогда что тебя смущает?
Савелий густо покраснел:
– У нас не принято девочкам ходить в гости к мальчикам.
Соня на миг оцепенела. Нельзя ходить в гости? Это что же, разделение по половому признаку, чтобы воспитывать отдельно? Или традиция ранних браков, когда сватают едва ли не с рождения?
– Почему? – спросила она.
Савелий глупо хлопнул ресницами:
– Потому что нельзя! – И, видимо, чтобы сменить тему, продолжил про комнату: – Я против прозрачных стен, потому что не хочу, чтобы кто-то смотрел на меня.
– Они прозрачные только изнутри!
– Мало ли. Лучше подстраховаться.
– Ты лишаешь себя удовольствия любоваться миром, ты закрываешься от него. Мне кажется, ты чего-то боишься, а причины сейчас просто придумываешь.
Соня думала, что Савелий обидится и возмутится, а он согласился:
– Бояться – это нормальное состояние человека. Кто не боится, тот гибнет. Кто-нибудь видел, как ты шла ко мне?
– Нет.
– Никому не рассказывай, что приходила. Матвей и Анисья – глупые и ничего не понимают, они будут трепать языком и сболтнут что-нибудь где не надо, а Сабрина обо всем доложит Ингвару.
– Ты боишься Ингвара?
– Он подумает, что я предатель или что-то замышляю против него.
Соня, наконец, задала один из главных вопросов:
– Что в нем такого, что вы с Сабриной пляшете перед ним на задних лапках?
Савелий ответил не сразу.
– Борзых – одна из богатейших семей мира, – сказал он, наконец, глядя в стену перед собой. – Не самая богатая, но влиятельная. Ингвар – единственный наследник. Были и другие, но он оказался умнее и быстрее.
– В каком смысле?
– Сама подумай.
Соня решила подумать об этом позже, а пока спросила:
– Что означают его полнота и прическа?
– Полнота? Только то, что он мало двигается и хорошо питается. А косичка – прическа тех, кто сам не занимается своей внешностью, для этого у них есть слуги. Носить косичку – мечта любого, у кого ее нет.
– Ну так носи! – не выдержала Соня. – Ее можно заплетать без слуг, могу научить. Почему вы не делаете того, что хочется? Почему лебезите перед кем-то, кого впервые видите, и вообще: почему допускаете несправедливость? Если девиз вашего мира – «Каждый за себя», то зачем подчиняться кому-то? Вы противоречите сами себе!
Она обернулась к Савелию, схватила его за плечи и встряхнула.
Он болтался в ее руках словно кукла. Наконец, его опущенное лицо медленно поднялось к Соне, указательный палец ткнул в татуировку на своем лбу:
– Разве не видишь? Открытый глаз. Я обязан подчиняться и работать круглые сутки, сон для меня – роскошь, я никто, мне ничего не позволено. Все, что может показаться проступком, будет названо намеренным нарушением, а малейший просчет выдадут за саботаж. И за все последует наказание. Не сейчас, так потом. Ты ничего не понимаешь, если думаешь, будто мои желания играют какую-то роль. Знаешь игру в карты? Туз всегда бьет даже короля, и шестерке никогда не выстоять против туза.
– Я не играла в карты, но слышала, что козырная шестерка…
– В реальной жизни козырей не бывает, – перебил Савелий.
– Неправда. В реальной жизни бывает даже то, чего не бывает, потому что вроде бы и быть не может.
– Пусть так, но не со всеми.
Всем видом Савелий показывал, что не хочет говорить на эту тему. Присутствие Сони его нервировало. Она чувствовала, что лучше уйти, но пыталась найти решение. Не бывает, чтобы все было плохо. Плохо – когда никто ничего не делает и никому не помогает. Помоги себе или другому – и станет хорошо.
– В вашем мире нельзя затеряться или найти кого-то, кто защитит? – спросила Соня.
– От людей, у которых есть деньги, не спрячешься. Защитить может человек с еще большими деньгами, за такую защиту придется платить, и плата может оказаться хуже наказания, от которого бежишь.
Показалось, что Савелий сейчас заплачет.
Хватит доводить человека. Соня поднялась.
– Спасибо. Мне будет, о чем подумать.
В дверях Савелий склонился к ней, понизив голос, словно кто-то мог услышать:
– Ингвар не простит, что ты его переиграла и прилюдно унизила. Рано или поздно он отомстит. Будь готова.
Соня мягко улыбнулась:
– Он уже простил. Я извинилась, и он…
– Слова ничего не значат. У нас обиду не прощают, особенно люди вроде Ингвара. И еще кое-что про комнату. – Шепот был тихий, едва слышный, приходилось вслушиваться. – Нам запретили пользоваться видами планеты и своих жилищ. Взрослые боятся, что по ним вы поймете, насколько у нас развиты технологии, и определите уязвимые места. Во время войны это скажется в вашу пользу. А я хотел бы, чтоб вы победили. Но если что – я тебе ничего не говорил. – Савелий отпрянул. – Спасибо, что зашла. Я рад, что ты не сторонишься меня, но я не смогу тебя поддержать, пока Ингвар и Сабрина в нашей общей команде. Ты ведь за этим приходила – выведать информацию и переманить меня на свою сторону?
