Петер Хакс
Можно сказать товарищ? Переписка Петера Хакса с Куртом Госвайлером (1996-2003)
(Я думаю, что брежневское партийное руководство не намеренно продолжило хрущевский путь в оппортунизм. Социальное пространство, которое оно создало, было настолько искривлено, что могли сформироваться мозги, подобные мозгу Горбачева).
Теперь о классовой ситуации при социализме. Я не собираюсь писать полемическую брошюру в ответ на ваше пространное замечание, но и совсем промолчать не могу.
Итак, несколько ключевых слов и замечаний.
Это правда, что антикоммунизм любит работать с номенклатурой. Отсюда не следует, что тот, кто констатирует существование аппаратного класса, должен быть антикоммунистом. Главное понять, что новая общественная формация, где нет частной собственности на средства производства, не могла не породить новые классы.
При социализме, говорите Вы, есть два класса, рабочие и крестьяне плюс прослойка интеллигенции. Это, прошу прощения, полный бред.
«Прослойка интеллигенции» в качестве директоров представляет собой руководителей производства, а в качестве научных работников – главных производителей. И Вы говорите, что это не класс? Интеллигенция при социализме, как и прежде, не имеет частной собственности. Но теперь рядом с ней уже нет классов собственников, которые при капитализме низвели до ничтожности высокую потребительную стоимость ее рабочей силы. И Вы говорите, что это не класс?
Рабочие при социализме не имеют ничего общего с рабочими при капитализме, ничего, кроме названия. Они не производят прибавочной стоимости для частной собственности, и коль скоро они не подвергаются эксплуатации, у них нет повода для революции. Производство потребительной стоимости, созидание полезных продуктов им по душе, но и лень тоже, и в сущности, от них зависит, какую из этих двух целей они себе ставят. (Именно из-за этой неопределенности мы предпочли использовать безвкусное слово «трудящиеся»).
И Вы говорите, что партийный аппарат – отряд рабочего класса, а не класс как таковой? И Вы говорите, что Политбюро – отдел партийного аппарата, а не президиум общества? Во всех социалистических странах есть мелкие буржуа, и во многих – капиталисты. Они не похожи на то, что под теми же названиями выступает при капитализме. Члены сельхозкооператива больше не крестьяне. Господи, даже дифференцированной пенсии больше нет.
Социалистические классы могут быть неантагонистическими. Это великое новшество, но не исключено, что и они антагонистичны. Конечно, новые классы – действующие лица новых противоречий социализма. Социализм может вести их к примирению, но не исключено, что из-за них он погибнет.
Вы спрашиваете меня, почему специалисты не могут быть марксистами? Спросите у них самих. Я предполагаю, что мыслительный аппарат естествоиспытателей устроен иначе, чем у гуманитариев, и величайшей, самой похвальной и самой провальной идеей Ульбрихта была установка превратить партийных людей одновременно в экспертов, а из экспертов вырастить партийных людей. Он заставлял своих функционеров защищать докторские диссертации, а профессоров – штудировать марксизм-ленинизм. Ни те, ни другие, за редким исключением, этого не хотели. Прежде чем эти классы были готовы к слиянию, они предпочли свергнуть Ульбрихта.
Мое предложение – заткнуть специалистам рот и приласкать их экономически – Вы называете циничным. Это заявленная линия китайской компартии, и я уже давно отвык ее недооценивать.
Горбачевщина оттолкнула бы Брехта. Он любил разум, он любил рабочих, и, хотя все его друзья были троцкистами, никто не мог настроить его против Советского Союза. Конечно, в случае контрреволюции он поддержал бы ГДР. Как именно поддержал бы, остается, конечно, неясным.
Журнал «конкрет» не всегда был таким, как теперь.
В 90–93 годах он проделал большую работу в поддержку ГДР, и каким-то образом этому изданию за время его существования удалось собрать на своих страницах самых значительных немецких авторов: Ульрику Майнхоф и Петера Рюмкорфа, Себастиана Хафнера и Арно Шмидта, Германа Канта и меня.
Грехопадение «конкрет» произошло тогда, когда он внезапно оправдал войну в Персидском заливе; это было ново и стоило Гремлице трети его читателей. После этого Гремлица* ненадолго взял себя в руки. Но через год он стал политическим и моральным банкротом, он сделал секретарем редакции человека, пишущего для Нетаньяху*. Этому можно найти два объяснения.
– Гремлица учился в Марбурге, он ученик Абендрота* (как и министр финансов Эйхель).
– Гремлица работает на ЦРУ или Моссад.
Я думаю, что верно и то, и другое. Писатели, работающие на секретные службы, склонны к бессмысленным и неудержимым приступам раздражения, когда вынуждены снимать маскировку в тех случаях, которые секретная служба считает решающими для классовой борьбы. Я знаю, что такого рода неожиданные извержения эмоций происходили у Германа Канта.
Мое сотрудничество в «конкрет» объяснить легко: из периодических изданий, готовых печатать мои стихи, «конкрет» – самое крупное. Публикация цикла «Нынешнее время» – просто союз двух авторов, утративших влияние.
Конечно, я отделаюсь от «конкрет», как только смогу (конец 99-го). До тех пор придется сильно страдать от того, что пишет Гремлица. Нахожу утешение в том, что и Гремлица тоже сильно страдает от того, что пишу я.
Ваша потребность показывать мои письма, еще более удивительна, чем Ваша потребность спрашивать на это разрешения. Ваши друзья – и мои друзья; если Вы сочтете мои соображения достойными их интереса, то все в порядке. Я доверяю Вашему такту и полагаюсь на Ваше политическое суждение. Мы хотим высказаться, в этом Вы со мной согласны, поэтому будем говорить свободно.
У Вас есть преимущество передо мной. Не могли бы Вы сообщать мне, когда у Вас день рождения?
Сердечные приветы,
Ваш Петер Хакс
22 Госвайлер – Хаксу 29.12.1999
Дорогой Петер Хакс,
Ваше последнее письмо ко мне датировано 30 апреля сего года, а отклик на него Вы получаете только сейчас. Вряд ли я могу ожидать, что Вы отнесетесь к этому с пониманием. Но уверяю Вас, опоздание вызвано ничем иным, как моей все возрастающей неспособностью вовремя выполнять свои планы и недостатком мужества позвонить Вам и хотя бы таким образом ответить на Ваше письмо. Когда были опубликованы два Ваших стихотворения «Памятник памятнику» 1 и 2*, я совсем было собрался благодарить Вас за них письмом, но тут появились 12 тезисов Гизи*, и мне пришлось срочно на них реагировать. И тут же подошел срок сдавать реферат, который я сначала отказывался, но потом все-таки согласился написать, уступая настойчивым требованиям редакции. Он дался мне с большим трудом, что, конечно, по нему заметно. (Я пришлю Вам его книжной почтой).
В этом году нехватка времени ощущается сильней, чем когда-либо, так как я все-таки хочу закончить несколько проектов прежде, чем упадет последняя песчинка в песочных часах моей жизни. Я был очень занят до самого лета: готовил к изданию мою «Хрущевиаду», чтобы хотя бы часть этой хроники могла выйти в свет в следующем году. После чего за мной оставались несколько очерков для органа Ганноверской платформы «Оффензив»*. Короче говоря, сегодня первый день, когда я могу начать работу над длинным списком моих задолженностей, так что буду краток. Еще несколько слов по теме Вашего последнего письма.
Во-первых – о Хрущеве и психологии ренегата. Я полностью согласен с Вами, что ренегатами не рождаются. Ведь таков смысл самого понятия «ренегат». Как Хрущев стал врагом, почему и с какого момента, я не знаю, могу только предположить, что он долгое время входил в одну из оппозиционных групп. Но с момента своего вступления в должность, с 1953 года, он стремился превратить большевистскую, ленинскую партию в анти-ленинскую, ревизионистскую партию и разрушить единство коммунистического движения. У марксиста, который длительное время наблюдал и анализировал действия этого «борца за мир», в этом не может быть сомнений.
Очень важно, чтобы это стало ясно всем коммунистам, потому что без правильной оценки Хрущева и XX съезда мы не вскроем истинные причины нашей катастрофы, и значит, не сможем сделать правильные выводы ради возрождения исторически могущественного коммунистического движения, чему примером служит драма ГКП. Что касается Брежнева, то он был вполне человеком Хрущева, но без его стремления энергично и быстро добиваться желаемых изменений. По существу, он ограничился тем, что, не допустив разоблачения Хрущева, предотвратил утрату ревизионистами завоеванных ими позиций <в КПСС>, а в других партиях простер свою охраняющую длань над побежденными ревизионистами-активистами – такими, как Дубчек, Гусак, Свобода в Чехословакии, Кадар в Венгрии и Гомулка и его сторонники в Польше. Впрочем, в его Политбюро, по-видимому, все еще занимали сильные позиции, с одной стороны, такие настоящие коммунисты, как Косыгин и Громыко, а с другой – военные, которые хотели сплотить «советский блок» против НАТО.
Что же касается Горбачева, то он – не продукт брежневской эпохи. Он сам называл себя «человеком XX съезда» и вполне сознательно продолжал дело Хрущева. Уже в партийной школе он подружился с будущим «активистом Пражской весны» Млынаром и уже в 1968 г. был на его стороне.
Я не хочу возвращаться к «классовому вопросу при социализме», мне пришлось бы заняться им более основательно, но сейчас я в цейтноте.
Ваши комментарии о «конкрет» и Гремлице показались мне (как подписчику, но все-таки лишь поверхностному читателю) с одной стороны, весьма проницательными, а с другой – забавными; как и Ваши замечания о писателях, работающих на спецслужбы.
Так как в 1990–93 гг. я не читал «конкрет», меня удивило Ваше мнение, что журнал в то время во многом поддержал ГДР. Хотелось бы знать, в чем именно.
Только теперь, перечитывая Ваше апрельское письмо, я понял, что Вы уже тогда решили сделать то, что на самом деле выполнили в № 12 «конкрет»: закончили цикл «Нынешнее время», о чем многие сожалеют. Отсюда я, к своему удовлетворению, сделал вывод, что вопреки моим первоначальным предположениям, Вы приняли это решение сами, а не под давлением со стороны наверняка многих недовольных этим циклом. Впрочем, судя по разбору Райка Виланда, защищавшего Ваши стихи*, и по рецензии в «Раймпатруль» (№ 1/2000), давление было совсем не малым.
Между прочим, этим первым номером нового (последнего) года нашего 20-го века «конкрет» как будто сделал поразительный шаг к преимущественно марксистскому объяснению современности. Фидель Кастро, Манфред Зон и даже Гремлица с их пророческим анализом Коммунистического манифеста! Посмотрим, останется ли это просто частным случаем.
И наконец: почему вы думаете, что у меня есть преимущество перед вами? В чем собственно? И почему? Потому что я родился на несколько лет раньше? (За два дня до Октябрьской революции, т. е. 5.11.17)
Надеюсь, Вы больше не гневаетесь на меня (если гневались), и желаю Вам приятного отдыха и хорошего, продуктивного и, прежде всего, здорового года.
Искренне Ваш
Курт Госвайлер
23 Хакс – Госвайлеру 1.1.2000
Дорогой г-н Госвайлер,
я предпочел бы никогда больше не получать от Вас ни строчки, чем разделять вину за то, что вторая часть «Наступления ревизионизма»* не выйдет в свет или выйдет не во-время. Какой все-таки удивительный, какой захватывающий материал.
Я правильно понимаю: Вы зачитывали его <первую часть> на заслуживающей всяческого почтения конференции у Флегеля, но вторую часть реферата Вы там не представили? Потому, что сочли это неуместным, или потому, что она еще не закончена? Вы много раз обещали внести в первую часть дополнения о ГДР, но не внесли, а корреспондентка из НД понимала только по-богемски и назвала Ваши рассуждения о Хрущеве «немного странными», хотя любой читатель, если только он не корреспондент НД, может без труда вывести вторую часть из первой, не так ли? – Шучу, шучу. Для меня подтверждается известная историографам истина: полное и правильное знание исторических фактов делает почти ненужным искусство их комбинирования и интерпретации. Я усвоил это слишком поздно, если вообще усвоил. Если не упускать из вида реальность, то стоит приглядеться к ней получше.
Я с нетерпением жду законченной книги и желаю, чтобы 2000 год принес ее Вам и мне. Чтобы анализ «всемирного коммунистического движения» завершил пока еще не завершенную основную главу Вашей теоретической работы. Чтобы ХХ век не закончился так же глупо, как большинство столетий.
С благодарностью и радостью
Ваш Петер Хакс
24 Госвайлер – Хаксу 20.3.2000
Уважаемый (можно сказать товарищ?) Петер Хакс!
Прошло два года с Вашего достопамятного 70-летия!
Примите мои сердечные поздравления с нынешним днем рождения и благодарность (к сожалению, запоздавшую) за Ваше новогоднее письмо.
До сих пор я и читатели «конкрет» имели удовольствие раз в месяц встречать на страницах журнала Ваше новое духоподъемное стихотворение. К сожалению, в этом году нам придется обойтись без этого удовольствия. Вы решили воздержаться от того, чтобы сопровождать и комментировать нынешнее время. Не тяжко ли Вам самому? Или какая-то Ваша новая важная работа почти не оставляет ни места, ни времени, ни мыслей для чего-то другого?
В своем письме ко мне Вы спрашивали, о чем шла речь в первой и второй части моего доклада на конференции Флегеля. Все просто: была задана тема, но также и временны�е рамки: 45 минут. Я искренне надеялся уложиться в это время. Но написав допустимое число страниц, обнаружил, что не продвинулся дальше того, что послал Вам. Пассажи о судебных процессах в Венгрии, Болгарии и Чехословакии в стенограмму протоколов не входили. Я включил их в рукопись уже после конференции, так как счел просто необходимым поделиться, наконец, знаниями об этих процессах. Но мне стало ясно, что материал не соответствует теме, заявленной в заголовке. Поэтому я просто смело приписал к заголовку:
«Часть I». Откуда мне было знать, как скоро от меня потребуется «Часть II». Ее действительно придется дописать, и я решил сделать это во второй половине года.
Между прочим: рецензия на доклад появилась не в НД, а в «Юнге Вельт». Симпатичная коммунистка из группы Норд-Ост раскритиковала меня за то, за что еще раньше меня критиковал Клаус Штайнигер*: он был разочарован, потому что в докладе почти ничего не было сказано о ГДР. (Оценивая эту критику, учтите, что речь идет о стенограмме без пассажей о процессах).
Что вы скажете о дрязгах в «Юнге Вельт»? Боюсь, этот кризис (который по счету?) закончится концом ЮВ. Это действительно было бы потерей, хотя многое в этой газете мне не нравится (симпатии некоторых редакторов к Троцкому, непонятное сочувствие подозрениям Харальда Весселя, восхищение феноменом Бранстнера* и кое-что еще). Я не совсем понимаю, какова подоплека нынешнего кризиса. Может быть, ЮВ, как и почти все левые газеты, еще не совсем укоренилась в «массах» и служит, прежде всего, площадкой для интеллектуалов?
Осмеливаюсь послать Вам еще кое-какой материал для чтения; но он не должен вводить Вас в заблуждение, что я и есть тот член КПГ, брошюру коего прилагаю. Поскольку даже после моего комментария к тезисам Гизи* не было выдвинуто нового требования о моем исключении, я пока еще член ПДС. Однако, после очередного съезда ПДС принадлежать к ней и впредь вряд ли будет совместимо с моей коммунистической совестью.
Еще раз наилучшие пожелания в Новом году! И теплый привет.
Ваш Курт Госвайлер
25 Хакс – Госвайлеру 25.3.2000
Дорогой г-н Госвайлер, давайте поступим так: в письмах ко дню рождения называйте меня товарищем, и я всегда буду чувствовать себя польщенным.
Вторая часть Вашего реферата придется мне очень кстати. Я понимаю, Вам понадобится время до конца года, но эта тема, наверное, самая важная для меня, и я хотел бы заранее записаться в список первых получателей.
В настоящее время я собираю примеры открытой контрреволюционной агитации в ГДР. Начиная с 1983 г. ею занимались армейские инструктора, члены правительства и сотрудники министра культуры. Каждый из этих примеров позволяет сделать только один из двух выводов: либо госбезопасность намеренно скрывала их от партийного руководства, либо само партийное руководство еще до Горбачева преследовало горбачевские цели.
Я только выборочно просматривал ЮВ: на мой взгляд, эта газета была слишком скучной для регулярного чтения. […] Меня всегда раздражала сталинофобия Беккера и Пиркера. Впрочем, Беккер отличный журналист, хотя руководитель он никудышный. Подозреваю, что спонсоры ЮВ позаботятся о том, чтобы газета продолжала работать и работать так же плохо.
С «феноменом Бранстнера-Келера» придется мириться.
На Нину Андрееву* я возлагал такие же большие надежды, как и Вы, и был так же разочарован. В то время она занимала позицию Лигачева*. Он еще является депутатом Думы, но почему он молчит? Большое спасибо за новое издание Вауэра. Возражения «Правды» на статью Андреевой не смог припомнить. Вот Вам показательный пример партийной литературы как рвотного средства.
Цитата из выступления Горбачева в Анкаре в 1999 г., которую Вы приводили в Цигенхальсе, делает излишним любое дальнейшее знакомство с нескончаемым потоком его слов и речей. Если Вам известен какой-нибудь неоспоримый источник, сообщите его мне при случае, буду весьма признателен.
Думаю, сейчас не имеет значения, в какой партии вы состоите. Сегодня безупречные женщины и мужчины состоят в пяти-семи объединениях (и число их не возрастает ни в одном). Возрождение КПГ станет безотлагательным только тогда, когда неотвратимой станет революция. Но для меня там снова не найдется места. Желаю вам сил и стойкости.
Искренне Ваш Петер Хакс
26 Госвайлер – Хаксу 25.7.2000
Дорогой г-н Хакс,
прилагаю обещанные копии выдержек из книги гениального Бранстнера и мои заметки после одной достопамятной беседы с Кучинским.
Приятного чтения!
И множества творческих идей!
Искренне Ваш Курт Г.
27 Хакс – Госвайлеру 3.8.2000
Дорогой г-н Госвайлер,
в свое время я составил (примерный) список пунктов, по которым, как мне кажется, могут возникать разногласия на предмет империализма; см. ниже. По пункту 15 Вы были согласны с Кучинским; по пункту 20 Кучинский сморозил глупость, а по пункту 3 он не знал, что сказать.
Вы совершенно верно диагностируете разногласия по поводу Клейна и Рейнхольда как результат непрофессиональных точек зрения, и это – самая интересная часть Вашего ценного сообщения.
Бранстнер забавен. Однако, допускаю, что его достаточно долго терпели.
Желаю здоровья и хорошей работы,
Ваш Петер Хакс
СПОРНЫЕ ПУНКТЫ В ВОПРОСЕ ОБ ИМПЕРИАЛИЗМЕ и некоторые имеющиеся ответы [курсивом выделены рукописные дополнения Хакса]
1 Империализм – это неолиберализм или сразу государственный монополистический капитал (то есть возник ли этот из того)?
Свободная торговля или защитный тариф?
Милтон Фридман или Мейнард Кейнс?
Нет: То и другое с самого начала всегда одно и то же, только в изменяющихся фазах или пропорциях. Лутц Майер. (И Гильфердинг).
2 Принадлежит ли государство монополиям или в сопоставимой мере самому себе? (Кому тогда? Рейнхольд и Петрак: Демократии!)
Сталин, Политэкономия 292, Ульбрихт: Монополиям.
3 Конвергенция. Соц – тот же госмокап, только с другими собственниками? У Ленина непонятно, только экономически означает: Да. Ульбрихт: Ни в коем случае. (А что с акционерными компаниями? А военно-промышленный комплекс? А как же дружба между народами? А технический прогресс, уровень образования, демократия?)
4 Существует ли чистый империализм? – Нет, но Шрёдер пытается его построить. Все против Люксембург. Но «другие цели» при социализме, о которых писал Ульбрихт, очень уж похожи на «других личностей», о которых писала Люксембург, ведь так?
5 Устранение из мира всех некоммерческих ценностей (культуры, искусства, знания, права, нации, традиции, региональной специфики, ландшафта, окружающей среды, языка, здоровья, «редких ремесел «(ГДР), памятников), принуждение к тупости, ко лжи, к СМИ, – ведет ли все это к сокращению производства, к кризисам?
Ульбрихт: Да.
6 Госмокап умирает или обречен умереть? Во всяком случае, одно из двух.
Политэкономия 292
7 Ленин против Гильфердинга: финансовый капитал – вопрос монетарный или промышленный?
Одного не бывает без другого: производственное отношение возникает из производительных сил и сказывается на них задним числом.
8 Способен ли имп мирно cосуществовать с коммунизмом?
С чего бы? Ульбрихт: Нет.
Он способен на время притвориться белым и пушистым.
9 Нужны ли импу козлы отпущения (меньшинства), подлежащие истреблению? – Конечно. – Любые по своей природе? – Любые.
10 Могут ли монополии жить в согласии друг с другом? – Нет. Максимум тактически, короткое время. Государство номер один, супер-монополия долго не продержится.
11 Экспорт капитала – разве он не требует какой-то/ чьей-то глобальной диктатуры?
12 Снижает ли глобализм ярость войны и внутреннюю жестокость импа? – Нет, с чего бы?
13 Существуют ли соглашения между монополиями и профсоюзами? – Только одно: профсоюзы должны помочь империализму сесть в седло, а потом он их упразднит.
14 Может ли регулирование остановить цикл кризисов? Рейнхольд: Да. Ульбрихт, Сталин, Варга: Нет. Гильфердинг: Немного модифицировать, сократить. Рейнхольд: но не депрессию. Сталин: но не конъюнктуру.
15 Наступит ли всеобщий кризис? – Разумеется.
16 Кто дает капитал монополиям? – Государство? Биржа? Банки? Государство, т. е. его «самофинансирование» (налоги).
17 Существует ли госмокап, который не сопровождается и не ужесточается спекуляцией? – Нет. – Мобилизация капитала посредством спекуляции, интернета и супер-акций (опционов) повышает производительность? – Вряд ли.
18 Разве фьючерсы и опционы в смысле «заемного» или «ожидаемого» капитала – не чисто воображаемые деньги? Не зеркальное отражение, которое можно произвольно умножать?
Вагенкнехт: Не всегда (?)
19 Выполняет ли капитал, фиктивный при таких потенциях, свою работу?
Вагенкнехт: Без проблем (?)
20 Имп был революцией, пока ускорял технический прогресс и производительность. – В настоящее время он тормозит прогресс и производительность. Является ли он контрреволюцией? – Скорее да, чем нет.
21 Справляется ли империализм с фундаментальными исследованиями?
Ульбрихт: Нет.
Ленин: Нет.
22 Приводит ли «принцип утилизации» (одноразовый подход к услугам, товарам, армии) к кризисам?
Ульбрихт: Да.
23 Является ли «качество жизни» политическим фактором?
24 Станет ли имп экономикой с честными ценами, по крайней мере, в отдаленной перспективе? – Все же вряд ли, в лучшем случае, в очень отдаленной. Трудно противостоять сверхприбылям, а косвенные налоги империалистического государства сделают все остальное.
