Петер Хакс
Можно сказать товарищ? Переписка Петера Хакса с Куртом Госвайлером (1996-2003)
Примечания
(Число в скобках – номер письма)
(1)
*А. Бри – Андре Бри (р. 1950), с 1969 член СЕПГ (Социалистическая Единая Партия Германии)/ ПДС (Партия Демократического Социализма)/ Левой партии. Позже возглавлял комитет по политике ПДС (1993–1999).
*Ваша книга – сборник эссеистики Хакса «Параметры искусства»: Peter Hacks, Die Maßgaben der Kunst, Gesammelte Aufsätze 1959–1994, Hamburg, Edition Nautilus im Verlag Lutz Schulenburg 1996.
(2)
*Ваша книга лучшая из них – сборник написанных за 60 лет статей, писем и докладов Госвайлера «Против ревизионизма»: Kurt Gossweiler, Wider den Revisionismus. Aufsätze, Vorträge, Briefe aus sechs Jahrzehnten, München: Verlag zur Förderung der wissenschaftlichen Weltanschauung 1997.
*«Радек» – роман Штефана Гейма: Stephan Heim, Radek, München, Bertelsmann 1995.
*методическая дискуссия – В двух своих письмах Саре Вагенкнехт Курт Госвайлер критиковал ее книгу «Антисоциалистические стратегии в эпоху противостояния систем. Две тактики в борьбе против социалистического мира»: Sahra Wagenknecht. Antisozialistische Strategien im Zeitalter der Systemauseinandersetzung. Zwei Taktiken im Kampf gegen die sozialistische Welt. Bonn: Prahl-Rugenstein 1995; см. также: Kurt Gossweiler, Stellungnahme zum Entwurf des Buches von Sahra Wagenknecht. – In: Streitbarer Materialismus, Nr. 21, 1997, S. 71–103.
(4)
*Хроника – позже опубликована под названием «Хроника онемения стоп или Хрущевиада»: Kurt Gossweiler, Die Taubenfuß-Chronik oder Die Chruschtschowiade 1953 bis 1964, Band 1; 1953 bis 1957, München: Verlag zur Förderung der wissenschaftlichen Weltanschauung 2002.
*УЦ «Унзере Цайт» (Unsere Zeit) – еженедельная газета Германской Коммунистической Партии (ГКП).
*… я рассматриваю в статье – Имеется в виду статья Госвайлера «Беньямин Баумгартен и Нота Сталина»: Kurt Gossweiler, Benjamin Baumgarten und die «Stalin-Note»; in: Streitbarer Materialismus, Nr.22, 1999, S. 61–74.
*«Вайсензеер блеттер» – Журнал Weißenseer Blätter (1982–2006), издавался в г. Вайсензее теологом Ханфридом Мюллером по поручению Рабочего кружка Евангелической церкви. Курт Госвайлер регулярно публиковался в нём после 1990 г.
*… предварительно я спросил Сару – 8 апреля Госвайлер послал Саре Вагенкнехт 21-й номер журнала «Штрайтбарер Материализмус» (Streitbarer Materialismus) и письмо, в котором благодарил ее за согласие на публикацию обоих своих отзывов об ее книге. 26 апреля 1997 г. Вагенкнехт поблагодарила его за присылку журнала и опубликованную в нём «деловую и компетентную критику». Копии обоих писем приложены к этому письму Госвайлера Хаксу.
*«Разговор в семействе Штейн…» – монодрама в пяти актах, самая известная из пьес Хакса: Peter Hacks, Ein Gespräch im Hause Stein über den abwesenden Herrn von Goethe. Schauspiel, Hamburg: Edition Nautilus im Verlag Lutz Schulenburg 1997. В приложении этого издания пьесы опубликованы эссе, письма и глоссарий Хакса, а также рецензии на ее публикации и постановки (S. 69–118).
Русский перевод пьесы см. в: Петер Хакс. Пьесы. М., Искусство, 1979.
(5)
*Матиас Ракоши (1892–1971) – венгерский политик, народный комиссар в венгерской советской республике (1919), бежал в Советский Союз, был Секретарем Коминтерна (1921–1924), по возвращении в Венгрию был арестован (1924), приговорен фашистами Хорти к восьми с половиной годам тюрьмы, затем к пожизненному заключению (1935), освобожден (1940), бежал в Советский Союз. После освобождения Венгрии Красной Армией стал Генеральным Секретарём Компартии Венгрии и одновременно заместителем премьер-министра (1945–1952), затем премьер-министром (1953–1953). 13 марта 1953 г. Ракоши был вынужден уступить эту должность Имре Надю, оставаясь, однако, Генсеком КП. В апреле 1955 г. ему удалось на время сместить Надя, но в июле 1956 г. по настоянию Хрущева Ракоши был лишен всех своих постов. Он бежал в Советский Союз. В 1962 г. был исключен из партии. – В своей хронике Госвайлер называет Ракоши «трагической фигурой революционного коммунистического движения».
*… выдержки из политического дневника – См. примечание к письму 4.
(6)
*Лизл Ризи (1947–2022) – австрийский политик, член Коммунистической Партии Австрии, писательница и издательница многочисленных книг, в том числе о Гражданской войне в Испании, о реэмиграции австрийцев из Советского Союза, об участниках антифашистского Сопротивления и пролетарском женском движении.
(7)
*Ноэль Филд (1904–1970) – американский дипломат и двойной агент. Во время Второй мировой войны спас жизнь многим беженцам из Третьего рейха – левым, антифашистам и евреям. Об агентурной деятельности Филда см.: Kurt Gossweiler, Die Ursprünge des modernen Revisionismus, oder: Wie der Browderismus nach Europa verpflanzt wurde, in: offen-siv, Heft 10/2003, а также в: Wie konnte das geschehen? Band I: Beiträge zur Faschismus- und Revisionismusanalyse, Kommunistische Partei Deutschlands und offen-siv, 2017, S.183–281.
*Ваш январский доклад у Флегеля – доклад о ревизионизме в коммунистическом движении. Госвайлер читал его 24 января 1998 г. в Кёльне на конференции Левой партии. Тема конференции: «Ревизионизм, “демократический социализм”, концепции социализма». Текст доклада был напечатан в offen-siv, 1998, № 2, с. 14–35. Франк Флегель – издатель журнала offen-siv.
(8)
*Георг Кнеплер (1906–2003) – музыкант и музыковед, аккомпаниатор Карла Крауса (1928–1931), позже капельмейстер, репетитор и дирижёр Венской Народной оперы, сотрудник Бертольта Брехта и Ханса Эйслера (1932–1933). В 1934 г. вступил в Компартию Австрии, бежал в Англию, в 1946 г. вернулся в Вену, работал референтом КПА по вопросам культуры. В 1949 г. переехал в Берлин, столицу ГДР, где до 1959 г. был ректором Высшей музыкальной школы им. Ханса Эйслера, а позже руководил кафедрой музыковедения в Университете им. Гумбольдта. Знаменит своими трудами по истории музыки: Musikgeschichte des 20. Jahrhunderts, Berlin 1961 (2 Bände); Geschichte als Weg zum Musikverständnis, Leipzig 1977; Karl Kraus liest Offenbach, Berlin 1984.
*“Красное лето разное” – стихотворение Петера Хакса из цикла «Нынешнее время»: Переведено по тексту Собрания сочинений Хакса: HW I, 307. Перевод Э.Венгеровой
КРАСНОЕ ЛЕТО РАЗНОЕ
На северных долготах и широтах
Германии народу не сидится.
Заполнил транспорт он, как банку – шпроты,
В гостиницы и кемпинги стремится.
А в Пруссии привыкли коммунисты
Не смешиваться с чернью, жить иначе.
В одеждах легких, в дорогих батистах,
Они проводят отпуск свой на дачах.
Любуются своими цветниками,
В беседках вина тонкие вкушают,
Соседей в гости даже приглашают
И в гости иногда заходят сами.
Смакуют чай из драгоценной чашки,
Завидуя роскошеству соседа,
О классовой борьбе ведут беседу,
Пока павлин их, в боевой раскраске,
Кричит истошно у дыры в заборе,
Вперед шагает и уходит к морю.
*…заметки 1953 года* – К этому письму была приложена машинописная копия приведенного ниже текста. Некоторые места в нем Госвайлер выделил курсивом.
3 книги
Илья Эренбург: Оттепель.
Эренбург может претендовать на сомнительную честь литературного основоположника неотроцкистской контрреволюции.
Это не оттепель, а скверная слякотная погода. Идеологическое содержание: Отход от революционной партийности, воспевание мещанской идиллии: положительный герой – художник, который десятилетиями героически сопротивляется требованию создавать картины на темы социализма, а вместо этого упорно продолжает писать портреты и натюрморты. Разумеется, он хороший живописец, настоящий мастер именно потому, что отказывается принимать заказы.
Отрицательный герой (но по сути, жертва «ужасного» периода «зимы») – другой художник, который принимал любые заказы и писал безвкусную халтуру, прекрасно зная, что она никуда не годится. Это приносило ему деньги и почёт, пока он не впал в немилость за то, что однажды раскритиковал одного еще более успешного халтурщика.
Оттепель приводит к тому, что теперь, наконец, признается правильным настоящее искусство (пейзажи, натюрморты и портреты), поскольку наступило новое время, с «ужасным прошлым» покончено навсегда, сейчас все свободно вздохнут и станут счастливыми…
Другие положительные герои.
Честный, дельный инженер Коротеев. Но он, разумеется, жертва «сталинизма». В 1936 г. был арестован его отчим, разумеется, несправедливо. Сам инженер был исключён из комсомола. После войны кто-то уводит у него из-под носа аспирантуру, потому что «этот кто-то дал кому-то на лапу». И вместо аспирантуры его распределяют на завод.
Главный инженер Соколовский. Разумеется, он тоже честный, дельный и, разумеется, «жертва». Его по ложному доносу уволили с завода. У него сплошные неприятности. Жена бросила его, забрала дочку и уехала в капиталистическую заграницу. Всегда находятся люди, которые «разоблачают» его как империалистического агента. Поэтому он разумеется, брюзга и циник.
Доктор Шерер – женщина честная и хороший врач и, разумеется, жертва. Послe процесса над врачами-вредителями подвергается всяческим подозрениям и наветам.
Другие отрицательные герои.
Журавлёв – директор завода: не то чтобы бездарь, но карьерист, бездушный лицемер; он, правда, эффективно руководит заводом, но за счет рабочих. Явный прототип успешного руководителя производства сталинского времени. Разумеется, с наступлением оттепели его настигает заслуженная кара. Добрая жена бросает его и уходит к честному и дельному Коротееву. А его самого (тоже из-за оттепели) увольняют и понижают в должности.
Хитров – подручный Журавлева. Уже сама его фамилия говорит, что парень он хитрый, трус и подхалим, и держит нос по ветру.
Трифонов – второй секретарь горкома партии: бюрократ, человек в футляре, чья единственная забота – поддерживать свой авторитет недоступностью, он не доверяет никому, кто честно высказывает свое мнение, и клюет на любую лесть и краснобайство. Автору он нужен для того, чтобы, так сказать, продемонстрировать разницу между руководителем старого сталинского стиля (первый секретарь Ушков) и руководителем нового образца (Дионин).
«Ушков всегда говорил все ясно и прямо. А если отвечал не сразу, я знал, что он позвонит в Москву. А Дионин говорит: «Ты завотделом. У тебя полномочия. Сам решай такие вопросы», с. 194.
По логике Эренбурга, до оттепели все стали сплошь карьеристами, лизоблюдами, бесхарактерными подпевалами, неумёхами и т. п., а волевые, честные, дельные люди были загнаны в угол и подвергались преследованиям. Странно только, что сам Эренбург, даже в такое ужасное время удостоился почестей! Неужели и он принадлежал к числу бесхарактерных приспособленцев вроде Хитрова? По крайней мере, этой книгой он как писатель деградировал до рекламы Хрущева. (О многом говорит и упоминание о том, что Соколовский избежал несправедливого обвинительного приговора благодаря заступничеству некоего секретаря в ЦК).
Эта писанина и в художественном отношении – чушь и не выдерживает никакого сравнения с ранними вещами Эренбурга. Там, где речь не идет о клевете на прошлое и рекламе Хрущева, она банальна и смехотворна. Сплошь любовные пары, которым требуются годы, чтобы заметить, что они влюблены друг в друга, и потому они годами страшно и совершенно напрасно изводят друг друга. Тоже мне, открытие для советской литературы – тема «садовой беседки»!
С первой до последней страницы все пропитано мелкобуржуазной (разумеется, «прогрессивно» приукрашенной) пошлостью, подавленными чувствами и мещанскими надеждами на «разрядку напряженности» в мире: «… американцы хотели идти с нами на переговоры, кажется, начинает побеждать здравый смысл, русские стали бы ездить в Америку, а американцы в Россию…», с. 292.
Спрашивается, как могли произойти подобные чудеса? Как человек, написавший «Не переводя дыхание», «Бурю», «Случай в Париже» – как мог он написать такое нечто, как «Оттепель»? Каков он, настоящий Эренбург: ранний – или теперешний мелкий буржуа с контрреволюционными настроениями? Наверняка – оба. Это значит, что Эренбургу, чтобы не сорваться, всегда была нужна партия, достаточно вспомнить его соскальзывание в истеричный национализм и ненависть к немцам во время Второй мировой войны, когда партии пришлось строго его одернуть.
Но по какому праву этот человек сегодня разыгрывают из себя судью над советским прошлым? Разве не он на вопрос советской молодежи, нужно ли писателю для расширения творческого горизонта ездить в заграничные командировки, отвечал: Нет, в этом нет необходимости? И разве не ему пришлось выслушать от молодежи, что ответ противоречит его, Эренбурга, личной биографии?
А. Федоров. Подпольный обком действует
Великолепная книга о борьбе партизан под руководством партии на Украине. Федоров – большевик, настоящий ученик Сталина, один из тех, кто с гордостью говорит: Меня воспитала партия, меня воспитал Сталин!
И тем не менее, как ни парадоксально это звучит, его книга относится к той литературе, специальным заданием которой было распространение культа Хрущева, противопоставляемого Сталину, то есть ленинизму. (Ее можно назвать «оттепельной» литературой). Правильнее было бы сказать, что книга Федорова должна была служить этой цели, но не послужила, так как из Федорова, как ни старайся, нельзя было сделать анти-сталиниста.
Почему же тогда для утверждения культа Хрущева, для создания легенды Хрущева был выбран Федоров?
Очень просто: потому что это был настоящий народный герой, человек необычайно популярный, с огромным авторитетом, чьей популярностью злоупотребили, чтобы сделать популярным Хрущева. Ведь Хрущев был, так сказать, начальником Федорова во время Второй мировой войны, его заданием было руководство партизанской борьбой на Украине. Отчет Федорова о своем личном участии в партизанском движении вполне годился для того, чтобы выпятить роль Хрущева во Второй мировой войне, сделать его одним из создателей победы. Но чтобы добиться желаемого эффекта, нужна была страховка. То-есть отчет нужно было соответственно отредактировать и обкорнать. И отчет Федорова получает «литературную обработку» Я. Босняцкого. Обработка заключается в том, что упоминание имени Сталина сводится к самому минимуму (Федоров не позволил бы убрать его совсем!), а Хрущев снова и снова появляется в книге, так сказать, крупным планом.
Но даже «литературная обработка» не смогла исказить большевистский дух этой книги. Федоров, командир легендарного партизанского объединения «Сталин», не принадлежал к крикунам и клеветникам на Сталина. Он не допустил, чтобы его книга была использована в хрущевской кампании против Сталина. Плохо то, что она способствовала прославлению Хрущева как одного из военачальников Великой Отечественной Войны. Но этот недостаток бледнеет на фоне богатства этой книги, и мы правильно сделали, что ее издали.
А. Александров. Жизнь Никиты Хрущева: (V. Alexandrow, Das Leben des Nikita Chrustschow, Paul List Verlag, München 1958).
Книга весьма любопытная, этакая гремучая смесь фантазий, сознательных попыток ввести читателя в заблуждение и фактического материала к размышлению. Всё вместе – ясное подтверждение моей прежней оценки Хрущева как руководителя неотроцкистского заговора.
Примечательна огромная симпатия, которую автор питает к Хрущеву. Деятельность Хрущева, считает он, знаменует «начало того процесса в жизни СССР, который никогда не повернется вспять: процесса демократизации полу-тоталитарного режима, оставленного пресловутым грузином в наследство потомкам» (118).
(9)
*Хольц, Жаргви и Эггердингер – В этом номере журнала были опубликованы: статья Ханса Хайнца Хольца «Сталин как теоретик ленинизма»: Hans Heinz Holz, Stalin als Theoretiker des Leninismus; статья Хайди Урбан де Жаргви: «Параметры несвоевременной эстетики»: Heidi Urbahn de Jaurgui, Maßgaben einer unzeitgemäßen Ästhetik; статья Штефана Эггердингера «Евро и Европейский экономический и валютный союз»: Stefan Eggerdinger, Der Euro und die Europäische Wirtschafts- und Währungsunion.
*Якоби – имеется в виду статья Хайнца Якоби «Фигли-мигли или Старые холостяки Юнгера»: Heinz Jacoby, Vinke winkte oder Jüngers alte Jünger.
*Баумгартен – Беньямин Баумгартен, наст. имя Феликс Вемхойер, студент Бохумского университета (1998–2004). Изучал политику Восточной Азии, проходил практику в Пекинском народном университете (2000–2004), где занимался историей Коммунистической Партии Китая. Опубликовал книгу «Большой скачок Китая (1958–1961). О коммунистическом наступлении и голоде. Воспоминания интеллектуалов»: Großer Sprung nach vorn (1958–1961). Von der kommunistischen Offensive in die Hungersnot – Intellektuelle erinnern sich, Münster u.a.: LitVerlag 2004. Возражения Госвайлера см. в примечании к письму 10.
*«Параметры», с. 908. – Хакс цитирует свое эссе о драмах Вольтера «Эдип-цареубийца», опубликованное в сборнике: «Параметры искусства», 1991, см. примечание к письму 1. Существует русский перевод этого текста в сборнике: Петер Хакс. Эссе. Составление и перевод Э. Венгеровой. М.: Перо, 2022.
(10)
* … на этот раз от Хайнера Карушайта – Хайнер Карушайт (р. 1944) известный журналист (ГДР), писал на исторические и политические темы.
*«Дело Берии» – Госвайлер ссылается на книгу Виктора Кнолля под редакцией Лотара Кюльма «Дело Берии.
Протокол возмездия. Пленум ЦК КПСС 2–7 июля 1953»: Viktor Knoll und Lothar Külm (Hrsg.), Der Fall Berija. Protokoll einer Abrechnung. Das Plenum des ZK der KPdSU 2. Bis 7. Juli 1953. Stenographischer Bericht, Berlin und Weimar: Aufbau 1999.
*Чуев – Феликс Чуев. 140 бесед с Молотовым. Москва: Терра 1991.
*высказывания Молотова – цитируемые ниже высказывания Молотова были переведены на немецкий Госвайлером. Машинописная копия перевода, шрифтовая разметка и курсив Курта Госвайлера датированы мартом 1998.
Из книги Ф. Чуева: 140 бесед с Молотовым, Москва 1991
Из раздела «Сталин и его окружение» (с. 240–374); глава «Соратники», с. 328:
Молотов 08.03.1974
«С моей точки зрения, свою главную обязанность я вижу не в написании правильной истории, хотя это очень большое дело и очень ответственное. Гораздо более важная и более трудная задача, с которой сложнее справиться, – это помочь восстановлению и продолжению дела Ленина – Сталина. А это не только в историю уходит, это больше уходит в будущее.
Проанализировать прошлое с точки зрения будущего и настоящего – вот это я считаю важным. Конечно, я за эту задачу не берусь, это не по моим силам. Но помочь в каком-то смысле, внести в это дело правильное направление мысли, я считаю, теперь нужно» (с. 327)
Чуев спрашивает у Молотова 22 апреля 1970
– Не отравили ли Сталина?
– Возможно. Но кто сейчас это докажет? Лечили хорошие врачи. Лукомский – хороший терапевт, Тареев… Куперин – это администратор. Всегда дежурил кто-нибудь из членов бюро. Я тоже дежурил. Вот когда он умер, тут все и началось. (с. 327)
Молотов вспоминает (9 июня 1976, с. 228), что однажды во время войны Сталин сказал: “Я знаю, после смерти мою могилу забросают кучей грязи. Но ветер истории беспощадно ее сметет”.
МОЛОТОВ О СОВЕЩАНИЯХ СОВЕТСКОГО РУКОВОДСТВА НА ТЕМУ ОБ ОТНОШЕНИИ К ГДР ВЕСНОЙ 1953 г. Из книги: Феликс Чуев. 140 бесед с Молотовым. Москва 1991.
Молотов рассказал, что в 1953 году, после смерти Сталина, его вернули в министерство иностранных дел. Пришлось обсуждать германский вопрос, какую политику проводить. Молотов, как член политбюро, курировал ГДР.
– После Сталина пытались сломать нашу политику. Берия был активным человеком по отношению к Германии, – говорит Молотов. – Тут он показал себя не совсем хорошо. У нас легких моментов не бывает, и вот в 1953 году стали приходить сообщения, что в ГДР не совсем спокойное положение. Я – в министерство иностранных дел, вызвал на воскресенье к себе Громыко. Тогда у меня два было заместителя – Громыко и Кузнецов Василий, который сейчас в президиуме Верховного Совета. Я вызвал Громыко, как более опытного в делах. Мы с ним обсудили вопрос, выработали предложения вместе, письменно; смысл такой, что в ГДР делать. Тогда там был Ульбрихт, он преданный коммунист, сознательный товарищ, но немного прямолинейный, гибкости у него не хватало, и получалось так, что начали говорить громким голосом о социализме в ГДР, а, собственно, ничего не подготовлено для этого.
Мы внесли проект от МИДа, что Ульбрихт и другие руководители, ну, не называли Ульбрихта, а руководство Германской социалистической партии, проводят форсированную политику наступления на капиталистический элемент, что неправильно, не надо проводить форсированной политики против капиталистов, надо более осторожно себя вести.
Как Бухарин в свое время писал: «Форсировать наступление на кулака!» Сталин: «Что, форсировать хочешь?» – «Да, надо форсировать». – «А ну давайте так и запишем: форсировать!» А мы были более осторожны, мы слово «форсировать» не употребляли. А Бухарин высунулся, решил, что фразой этой отделается, а записали. Он за то, чтобы форсировать, а ослабить – это противоположная политика…
И вот мы в своем мидовском проекте записали: «Не проводить форсированную политику строительства социализма в ГДР». А Берия предложил выбросить слово «форсированный». Мы-то предлагали не форсировать, а он предложил слово «форсированный» вычеркнуть, и тогда получалось: «не проводить политику строительства социализма в ГДР». «Почему так?» А он отвечает: «Потому что нам нужна только мирная Германия, а будет там социализм или не будет, нам все равно».
Смысл нашего проекта заключался в том, чтобы дать указание компартии ГДР курс держать на социализм, но не торопиться, не отрываться от действительного положения, потому что для этого было мало сделано. Внесли это предложение в политбюро, там было более подробно все расписано. В политбюро начались разногласия. Берия, тогда начинавший играть активную роль, выступил с такой установкой: ну что в ГДР делать социализму, была бы она мирной страной… Этого нам достаточно. Какая, не важно.
Я выступил с новым заявлением, что я считаю очень важным, по какому пути пойдет ГДР, что в самом центре Европы наиболее развитая капиталистическая страна, хотя это и неполная Германия, но от нее много зависит, поэтому надо взять твердую линию для построения социализма, но не торопиться с этим. Когда уверенно можно сделать тот или иной шаг – ускорить.
Берия на своем настаивает: не важно, какая будет ГДР, пойдет ли она к социализму, не пойдет ли, а важно, чтобы она была мирной. В политбюро голоса почти раскололись. Хрущев меня поддержал. Я не ожидал. Главным-то как раз был Маленков. Маленков и Берия были будто бы в большой дружбе, но я никогда этому не верил. Берия-то, в общем, мало интересовался коренными вопросами, политикой – социализм там или капитализм, – не придавал этому большого значения, была бы твердая опора, и хорошо.
