Паата Шалвович Амонашвили
Послание в будущее
3. Ради новой школы надо убрать старую
Карета неслась по безлюдным улицам Фульнека, вдоль опустевших домов. В переулках мелькали тени перепуганных людей, скрывающихся в подворотнях.
Они проехали мимо медовой лавочки. Дверь была открыта настежь. Видимо, лавочник не успел затворить.
Снитек сказал:
– Как я любил мед из этой лавки… Учитель, правда, что лавка выстроена по вашей просьбе?
– Да! – ответил Ян, – я же и посоветовал разводить пчел в Фульнеке. Теперь, наверно, погибнут пчелы, а враг сожжет лавку.
– Почему такая несправедливость?
– На все воля Бога…
От ратушной площади они свернули на узкую улочку ремесленников и, выехав на площадь торговых рядов, остановились у одноэтажного деревянного здания школы.
Было безлюдно и тихо. Они вышли из кареты и внимательно осмотрелись. Снитек зажег два факела. Один передал учителю, а другой оставил себе. Никого не было видно, но он суетился, предчувствовал опасность.
– Учитель, – сказал он, – вы идите в школу и найдите там детей. Я подежурю здесь. Торопитесь.
Ян вошел в школу с горящим факелом и громко позвал.
– Ясем, где ты?! Есть здесь кто-нибудь? Отзовитесь!
Ответа не было…
Только лишь тени прыгали по темным стенам коридора, и перед Яном нарисовались глубокие пороки школы. Как попечитель, он очень хотел наполнить эту школу веселыми детскими возгласами, радостной шалостью и счастьем познания, но не хватило времени. Пока же здесь все было пропитано тоской и слезами, страхом и строгостью, тяготами и мучением. Ян хотел бы видеть здесь мастерскую людей, которая озаряет умы блеском мудрости, направляет душу ко всеобщей гармонии добродетели, и насыщает сердце божественной любовью, но эти стены больше походили пока на настоящую темницу для заточения.
Он видел, что эта школа, как и все другие, которые он посещал, наносят больше вреда, чем пользы. Образование прививается извращенно, пренебрегается воспитание благочестия и нравственности. Даже и не поднимается вопрос о доброй жизни. И, в результате, вместо кротких агнцев из школ выходят дикие ослы и неукротимые мулы, которые выносят только поверхностную обходительность для светской пустоты. Они не хотят и не могут познавать древо жизни, настроены на разрушение вместо созидания и не ищут истинной сущности вещей, а лишь извлекают грубую словесную шелуху попугайской болтовни.
Как только его назначили попечителем, страстно желая исправить все, Ян начал писать произведение по исправлению школ. Он описывал школу, которая приучала бы детей к небесной жизни уже на земле. Он изложил свои планы на сотнях страниц, которые лежали здесь, в его кабинете, за деревянной дверью, в конце коридора. Там, в небольшом сундучке, он хранил наброски учебников, методические заметки, дневники, письма – все плоды своей многолетней работы.
«Исправить сложнее, чем выстроить новую, – подумал он и приказал себе, – найду Ясема, потом заберу и рукописи!»
– Ясем, где ты?!
Ответа не последовало, и тогда Ян в спешке начал заглядывать в классные комнаты, но находил лишь эхо учительского раздражения и отголоски ударов розг.
Когда Ян почти отчаялся найти кого–либо, он услышал тихие детские голоса из чулана и сразу направился туда.
– Ясем, ты там?
Он открыл дверь и увидел, что в темном углу укрываются два перепуганных мальчика. Узнав учителя, они покинули убежище и подбежали к нему.
Это были сироты из Нивницы.
Ян воскликнул:
– Эраст! Бенедикт! Дорогие друзья, как я рад вас видеть.
Они отвечали, перебивая друг друга:
– Слава Богу, что вы нас нашли!
– Господь послал вас нам на помощь.
– Ночью зазвонили колокола и весь город опустел.
– Мы не знали, что делать и спрятались здесь.
– Потом Эраст испугался.
– Я испугался? Никогда в жизни я ничего не пугался. Я храбрый, а Бенедикт сам испугался.
– Ничего подобного…
Ян прервал их спор:
– Я не сомневаюсь в вашей отваге. Вы правильно поступили, что скрылись от врага здесь. Теперь дайте мне крепко обнять вас.
Каждый раз, когда Ян обнимал детей, он чувствовал, что обнимает ангелов и не сомневался: где дети, там и ангелы.
– Вас защищают небеса, и меня, вместе с вами… – сказал он, – однако я ожидал найти здесь и Ясема тоже. Вы его не видели?
Близнецы ответили в один голос:
– Ночью он был здесь, но убежал.
– Он сказал, что у него важное дело.
– Обещал вернуться.
– Но не возвращался.
– Сейчас его здесь нет.
Тут они услышали ругань солдат и бряцание оружия снаружи.
– Тише! – сказал Ян, понимая, что на площади появился враг.
Снитек и Кошичек что-то кричали в ответ солдатам, но, видимо, над ними взяли верх и послышался приказ:
– Связать их!
Вслед за этим Ян услышал другой приказ:
– Поджигай школу! Это рассадник ереси!
Ян понял, что Бог посылает им новое испытание и надежды на спасение не оставалось.
Один из солдат разбил окно и бросил горящий факел внутрь. Все разом вспыхнуло. Деревянные стены, пол, потолок и парты загорелись очень быстро.
– Надо спасаться! – Сказал Ян детям и повел их к выходу.
Он чувствовал, как огонь охватил всю ту жизнь, которая царила в школе. Пламя пожирало не только стены, но и школьные наказания, мучения детей, розги и пытки. В его воображении горела сама суть школы.
Он успел подумать:
«Несмотря на трагизм происходящего, в пожаре есть и нечто полезное. Ради новой школы, где учение будет в радость, надо убрать старую, где учение – пытка».
Тем временем коридор быстро заполнялся ядовитым дымом. Слава Богу, они уже были у выхода.
– Возможно, нас схватят, но, мужайтесь! Доверимся Богу, и вперед! – сказал Ян детям.
Прямо в дверях школы они столкнулись с солдатами.
Один из них закричал:
– Раздери меня нечистый! Я поймал еще крыс!
Другой подхватил:
– Тьфу ты… Дьявола мне в печень! Вот сейчас будет потеха с этими еретиками!
Яна с мальчиками грубо бросили на землю, рядом со связанными Снитеком и Кошичеком. Близнецы дрожали от страха. Кошичек бормотал что-то невнятное, а Снитек держался очень мужественно. Он грозно посматривал на злых солдат, которые плевали в их сторону и кричали, издеваясь:
– Вот черт свел нас с этими еретическими отбросами.
– Отправим их в тартарары через костер!
– Рубанем и прошибем им головы!
Они размахивали саблями, и тут из-за их спины выдвинулся сердитый командир. Он закричал на солдат:
– Стойте, раздери вас нечистый! Сначала надо их допросить!
Все повиновались командиру, кроме одного солдата со шрамом на лице.
– Лопни мои глаза! – кричал он, – чего с ними говорить? Видно, что это еретики! В петлю их, и пусть дьявол с ними болтает!
Командир грозно огрызнулся:
– Заткнись, сатана! Мозги тебе мечом прошибу, пусть черт твой череп на ужин собирает! Здесь я командую, а ты мне раб! Вы все мои рабы!
Солдат со шрамом сразу отступил:
– Ладно, командир, конечно, ты главный! Провались мне сто тысяч раз, если я ослушаюсь. Я хотел как лучше…
Командир ответил:
– Как лучше – это знают только его преосвященство кардинал Лохелиус, генерал фон Бойценбург, и я! А вы, горшки туалетные, должны слепо подчиняться!
Восстановив порядок, командир обратился к Яну:
– Ну, говори, засохшая барабанная шкура, кто вы такие и какие черти вас сюда приволокли?
Учитель ответил спокойно:
– Мое имя Ян Коменский. Милостью Бога я попечитель этой школы, которую вы сейчас подожгли. Со мной сироты, мои ученики. Надеюсь, вы проявите благоразумие и не причините вред ни детям, ни нам.
На это командир выкрикнул:
– Так ты чертов учитель этой школы?
Ян ответил:
– Я учитель с Божьего позволения, а чертов учитель, скорее всего, воспитывал вас.
Солдаты вдруг взорвались и закричали:
– Он еретический проповедник…
– Растлеватель душ…
– Прикажи казнить их!
– Отправим их чертям на съедение!
Солдаты петушились, а командир хотел их заткнуть строгим приказом, но вдруг они сами все заткнулись как один, низко поклонились и пропустили вперед высокого священно–служителя, которого сопровождал отряд рыцарей в красных доспехах.
Подняв глаза, Ян увидел перед собой человека в фламандском пурпурном плаще, который был расшит нитями чистого золота и украшен многочисленными драгоценными камнями. В правой руке он держал величественный золотой посох, похожий на копье с инкрустированным бриллиантами и текстом молитвы «Отче наш» на латыни. На указательном пальце его левой руки сверкал огромный перстень с крестами из бургундских сокровищ.
Окружающие его рыцари в красных доспехах молча стояли вокруг него.
За кардиналом тенью следовал пастор Флуктус, с позолоченной книгой святого писанием в руках, который громко объявил:
– Его высокопреосвященство кардинал Лохелиус, надзиратель по делам веры, духовный наставник его величества императора Фердинанда.
Командир низко поклонился священнослужителю и сказал с почтением:
– Мы тут поймали еретиков…
Не ответив командиру, кардинал со строгим взглядом изучил обстановку, медленно подошел к пленникам и внимательно их разглядел. Затем он подал руку с перстнем Яну, помог ему подняться и обратился к нему на латыни:
– Приветствую тебя, Комениус…
Ян удивился:
– Вы меня узнали?!
Кардинал не обратил на это внимания и обернулся к Снитеку, предлагая встать:
– Ваше высочество, вы молодой граф Жиротинский. Приветствую вас.
Снитек встал и угрюмо поклонился.
Кардинал сказал:
– Пожалуйста, простите за грубость этих неотесанных солдат.
Снитек потребовал:
– Ваше преосвященство, велите им вернуть мой меч.
Кардинал приказал:
– Верните меч молодому графу!
Солдаты немедленно подчинились, хоть и удивились.
Затем кардинал повернулся к Яну:
– Господин Комениус, признаюсь, я приятно удивлен встретить вас здесь. Конечно, я желал бы познакомиться с вами в обстановке большего почтения к вам. Однако судьба распорядилась обустроить наше первое общение в окружении грязных солдат и горящей школы. Не скрою, в этом проявляется мудрость Бога, однако, мы не в университетском диспуте, и я вынужден вас спросить – что вы тут делаете?
Ян стряхнул пыль со своей рясы и ответил:
– Ваше высокопреосвященство, я тоже желал бы встретиться с вами в обстановке мира, однако, грубая сила направлена против нас, и здесь мы пожинаем плоды вашей жестокости.
Кардинал изобразил удивление:
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду все, что вы творите – безжалостно истребляете города и храмы, убиваете наших братьев, не щадите даже женщин с детьми, сжигаете то, что устраивалось в течение долгих лет! А самое главное, вы уничтожаете нас, зная, что в нас нет вины, кроме той, что мы допустили некоторые изменения в обрядах при совершении таинств. Это ли для вас справедливо? Этого ли желал Христос?
Эта речь возмутила солдат и они начали выкрикивать:
– Не слушайте его, ваше высокопреосвященство!
– Это манихей!
– Он несет еретическую чушь!
– Кровь из носу!
– Дайте нам пальнуть, чтобы глаза у него на лоб вылезли!
Кардинал приподнял указательный палец левой руки, бриллиантовый перстень сверкнул, и солдаты разом заткнулись.
Тогда кардинал сказал:
– Господин Комениус, ваши Братья – отступники. Почему вас удивляет, что я пытаюсь вернуть ваши заблудшие души в лоно правой веры? Только через Римскую церковь возможно спасение, а папа – верховный пастырь, прямой и непосредственный блюститель божьего мира. Вы против него, значит, вы против Бога. Никто не хочет быть жестоким с вами. Мы лишь хотим образумить вас. Возвращайтесь к правой вере, и да спасены будут как тела ваши, так и души.
Ян ответил:
– Ваше высокопреосвященство, не противоречьте себе. Грубой силой вы не можете направить заблудшую паству на путь истинный. Мы видим в Римской церкви лишь образы растлевающего клира и пустословия. Вы потеряли внутреннее духовное настроение веры и любви в Духе святом. Мы безоговорочно покоримся римской церкви, как только папа восстановит верность первобытной апостольской церковной традиции. Но ваши священники покупают посвящение за большие деньги. Не считая грех за грех, они дают полную волю своим телесным похотям, говорят перед людьми о Боге, чтобы получить от них деньги. Они без стеснения наживаются на индульгенциях и бенефициях. В этом ли воля самого Христа? Мы всегда будем отвергать священников, которые купаются в роскоши, ибо их отвергает сам Христос. Кому же приписать всю вину за это? Не виноват ли во всем сам папа римский?
Солдаты опять не сдержались и в гневе начали выкрикивать:
– Он оскорбляет все святое на земле!
– Его бы разрубить на части и скормить чертям!
– Ваше преосвященство, прикажите казнить их немед–ленно!
Кардинал охладил пыл солдат строгим взглядом и, обратившись к Яну, сказал ему спокойным тоном:
– Сударь, таких ересиархов и схизматиков, как вы, надо предавать анафеме. Вы увлечены гордостью Люцифера и волчьей лютостью таких возмутителей, как Гус или Виклеф. Вы следуете за преступниками вроде Иеронима Пражского или Якубелусса. Они объявлены еретиками, а их сочинения сожжены, ибо они заразили пагубной ересью целые королевства. С вами надо поступать по всей строгости церковных и гражданских законов. Силой апостольской власти мы убеждаем всех государей, правителей и начальников изгонять вас, членов еретической секты Братского Единства, заточать в темницу и содержать в железных цепях. Зачем ваши вельможи возмутили эту войну мятежом? Зачем ваш архиепископ потакал им, короновав Фридриха Пфальцского королем Богемии, зная, что у страны уже есть король от Бога. Это ли по–христиански? Однако вы можете положить конец гонениям. Отбросьте непослушание, перестаньте упираться, отрекайтесь от неверия и будете спасены! Иначе вы вынуждаете меня вразумлять вас, заблуждающихся, не столько духовным, сколько мирским оружием, и я буду настойчив, пока вы не вернетесь в лоно единственно истинной церкви.
Ян ответил:
– Как вы можете судить о нашей вере, если вы мало знаете о нас? Десятилетиями и веками мы взываем к тому, чтобы нас законно выслушали. Мы не раз прилюдно обещали исправить указываемые нам недостатки в делах и послушании, но кто с нами говорит? Справедливое обсуждение могло бы привести к прекращению всех несогласий и войн. Ведь и нам могут быть открыты тайны Божьи. Ввиду непонимания, после долгого размышления и молитв к Богу, мы решили возвратиться к вере Христа и апостолов. Это было сделано не против кого-нибудь, а лишь ради спасения наших душ. Если бы вы нас знали лучше, вы не стали бы приписывать нам смертельные обвинения. Следуя примеру Христа и апостолов, мы были вынуждены отделиться от иерархии римской церкви.
Кардинал ответил строго, но уравновешенно:
– Вы играете под дудку сатаны! Вы не повинуетесь священному собору, вы предоставляете конфирмацию без исповеди у католического духовенства, вы рукополагаете священников против канонических правил, вы проявляете неуважение к священной воде и иконам, вы совершаете мессы без дозволения апостольского престола, вы проповедуете на народном языке, игнорируя латынь. После всех этих преступлений против Бога и церкви вы требуете вас выслушивать? Нет! Вы заслуживаете самого строгого наказания, и оно последует незамедлительно, но у вас есть возможность все исправить. Покайтесь немедленно и будете спасены! Вы учитель и за вами последуют другие! Спасите ваш народ, иначе я вынужден вас казнить прямо сейчас!
Кардинал вдруг замолк. Командир понял, что делать и дал знак солдатам, которые направили на Яна сабли и копья. Одно слово, и они были готовы заколоть преступников.
Снитек напряженно наблюдал за всем. Он крепко, до крови сжимал свой меч, истекал потом от напряжения и готовился кинуться на ненавистного кардинала, или на командира, или на обоих…
А пожар разгорался, охватив все здание…
Кардинал ждал ответ от Яна и предупредил его:
– Господин Комениус, мир ждет вашего решения! Покайтесь ради спасения вашего народа! Даю вам десять секунд…
Не дрогнув, Ян ответил:
– Ваше преосвященство, моего покаяния будет недостаточно. Помогите мне остановить это безумство, которое твориться между христианами, ибо оно может истребить всю Европу. Призываю вас начать возрождение мира среди всех христиан прямо здесь, на этой горящей площади, ибо у нас одна вера и один Бог. Я служу ему не меньше вашего.
Кардинал Лохелиус рассмеялся:
– Сударь, как мне помочь вам, когда вы не хотите каяться? Возвращайтесь к Господу, и вы получите руку помощи от меня! Сделайте это прямо здесь, и я обещаю вам индульгенцию. Бог свидетель, я не хочу казнить вас, но без покаяния вы опаснее тысячи необразованных ремесленников. Возвращайтесь в истинное вероисповедание, и будет вам рука помощи не только от меня, но и от Господа нашего Бога! Смотрите, уже полыхает ваша школа и… Ваши рукописи уже горят.
Ян удивленно посмотрел на кардинала:
– Рукописи? Откуда вам известно о моих рукописях?
Лохелиус ответил:
– Буду честен! Мы давно следим за вами и знаем о ваших замыслах преобразования школы. Ваши записи очень ценны, важны и всеобъемлющи, но они также чрезвычайно опасны без правой церкви. Поэтому я велел сжечь школу, дабы убедиться, что ваша работа не будет продвигаться в ереси. Однако если вы обратитесь, я вам обеспечу возможность восстановления всего и более того, я помогу осуществить все ваши замыслы. Хотите новые школы? Они будут вам отданы! Хотите печатать ваши сочинения? Будут на вас работать печатные станки. Все будет в правой вере. Но в ереси вы несете пагубу. Именно поэтому я приказал направить самое жестокое войско на Фульнек. У меня здесь особая цель. Предать огню ваши еретические сочинения, которые, я знаю, хранятся в этой школе. Вот почему я приказал сжечь это здание дотла и убедиться в этом собственными глазами!
Ян удивленно посмотрел на кардинала:
– Неужели вы истребляете столько людей в этой бессмысленной войне лишь затем, чтобы сжечь мои рукописи?
Кардинал кивнул:
– Да! Вы и ваши единомышленники очень опасны, ибо в отличие от других, вы красиво говорите, и потому распространяете ересь с проницательным умом, с глубоким знанием и с завидным рвением. Это делает вас очень опасными преступниками. Вас мало уничтожить. Надо истребить еще ваши разлагающие сочинения. Да, я здесь, чтобы превратить в пепел ваши труды.
Ян ответил:
– Откуда такая кровожадность? От папы? От императора?
– Я служу его величеству императору Фердинанду и советую помнить, что он есть король Богемии, Венгрии, Рима и император Священной Римской империи! Его воля на этих землях – закон! Я соглашаюсь, когда он говорит, что лучше пустыня, чем страна, полная еретиков. А вы – еретик, пока не покаетесь.
Ян сказал:
– Ваше преосвященство, вы опять противоречите себе. Даже если я приму католичество, я буду писать все то же самое. Я не буду меняться.
– Но вы будете писать уже в правой вере. Это совсем иное! Я очень хочу видеть вас в наших рядах. Обратитесь, и мы вместе построим школу будущего на развалинах этой, справедливо сожженной… Иначе Господь истребит вас с лица земли, ибо вы отступили от Него и ничего не спасет вас в день гнева Господа, и огнем ревности Его будет поражена вся ваша земля, и внезапное истребление совершит Он над вами.
Ян ответил:
– Да, да! Вы справедливо сожгли эту закостенелую школу, которая воспитывает варваров вроде этих солдат. Там не учили главному предмету – любви к ближнему и любви к Богу! Теперь вы хотите, чтобы я перешел в ваш лагерь. Вот мой ответ вам…
Кардинал напрягся.
Напряглись и солдаты.
Кошичек дрожал, а Снитек опять сжимал рукоятку меча до боли.
Ян сказал твердо:
– Вы убиваете нас беспощадно, и это значит, что у вас лагерь убийц. Вы сжигаете евангелические храмы, и это значит, что у вас лагерь разрушителей. Я не буду вместе с вами убийцей и разрушителем. Я остаюсь в своем вероисповедании! И если Бог даст, я все–таки построю свою школу ради исправления всех дел человеческих. Вам же, ваше преосвященство, лучше быть на стороне истинной веры, а не ложной!
Кардинал пристально смотрел на учителя.
А все остальные пристально смотрели на кардинала, и он сказал:
– Да хранит Господь твою душу…
Тут он сделал паузу и прошептал еле слышно:
– Казнить их!
Командир сразу подхватил, заорав:
– Убить ерети…
Однако завершить фразу командиру не дал Снитек. С яростным криком он выхватил меч и набросился на командира, нанося ему смертельную рану.
Командир свалился, уронил голову в землю и со словами «К чертям вас всех…» – испустил дух.
Солдаты набросились на Снитека и закололи единственного наследника графа.
Кучер закричал в ужасе:
– Боже! Они убили молодого графа…
Ян обнял нивницских близнецов, которые дрожали от страха, и прошептал им:
– Я думаю, настал миг нашей встречи с Господом. Молимся!
Но неожиданно пришло избавление…
Со стороны темного переулка выскочил полуголый, оборванный мальчишка. Он стрелой долетел до учителя с близнецами, встал на их защиту грудью и закричал:
– Не смейте трогать учителя! Кто же нас будет учить?!! Это самый лучший учитель в мире!!!
Ян воскликнул:
– Ясем! Откуда ты взялся?
Таким чудесным образом нашелся потерянный мальчик, и не просто объявился сам по себе, но еще и поспешил спасти своего учителя.
Солдаты опешили, замешкались на долю секунды, и тут за учителя вступилась охваченная пожаром школа. Ее крыша обрушилась с невероятным грохотом. Это было похоже на взрыв порохового склада. Горящие обломки посыпались на голову солдатам, и те в ужасе разбежались.
Казалось, погибающая школа, жертвуя своими горящими остатками, заступилась за самого лучшего учителя в мире.
Вместе с крышей обвалились горящие стены школы.
Огонь и грохот напугал коней в карете Кошичека. Они заржали, и Кошичек машинально вскочил на сидение кучера. Схватив вожжи, он быстро подчинил себе коней и закричал Яну:
– Все в карету!
Ян быстро подтолкнул детей и через секунду они уже сидели в карете, а Кошичек кричал коням:
– Эй, эй, эй! Вперед смелей!
Кони резко развернулись, и пока солдаты вышли из оцепенения, карета уже выехала в переулок.
Ян сказал:
– Да ниспошлет нам Всевышний спасение!
В отличие от солдат, огонь вовсе не напугал ни кардинала, ни его рыцарей, ни пастора Флуктуса. Они все также хладнокровно наблюдали за происходящим.
Наконец, кардинал сказал:
– Господину Комениусу на этот раз повезло.
Пасторе Флуктус добавил:
– Горящая школа и сумасшедший мальчик спасли их.
– Да, но я достану его всюду, – ответил кардинал и, поправив свой роскошный плащ, пошел с этой площади прочь. Флуктус и рыцари молча последовали за ним.
Наконец, обрушилась оставшаяся часть школы, и это было похоже на второй взрыв. На площади остались лежать бездыханные тела Снитека и командира.
Тем временем карета быстро двигалась в сторону городской ограды.
Кошичек причитал:
– Мой бедный хозяин!.. Его убили… Он погиб как герой, спасая нас!
Ясем обнимал своего учителя и спрашивал:
– Почему люди устраивают такое бедствие? Зачем убивать, сжигать и разрушать?
Ян отвечал:
– Им не достает воспитания! Вот они разрушили школу и начали блуждать по свету, отрешаясь от себя.
Несколько солдат еще пытались их преследовать. Эраст просил:
– Они хотят нас догнать?
– Бегут за нами, – сказал Бенедикт.
Ян ответил им:
– Они бегут за богатством и состоянием, за роскошью и удовольствием, за славой и уважением. Они думают, что найдут радость, разрушая, но находят лишь суету и заблуждение, сомнение и призрачный обман, досаду и бедственное отчаяние.
Тем временем карета пролетела по узким улицам, вдоль полыхающих зданий. Оставшиеся в городе люди бегали по улицам в замешательстве, неся с собой кто что мог – кур, индюков, тюфяки и мешки. Все, что создавалось на протяжении столетий, сжигалось в пламени братоубийственной войны. Блаженство и умиротворение, создаваемое долгими трудами, превращалось в дым. В городе, где еще вчера царило райское спокойствие и процветание, поселились паника, хаос и отчаяние.
Пораженный убийством Снитека, Ян даже и не вспоминал, что вместе с городом сгорел его многолетний труд.
Карета неслась, Кошичек плакал:
– Мой любимый хозяин погиб. А я, червь земной, живу. Зачем мне теперь эта жизнь нужна? И что я скажу графу? Кто-нибудь, убейте меня!
Ян ответил:
– Снитек спас нас ценой жизни.
Ясем тихо сказал Яну:
– Учитель, я не говорил вам, но я видел в своих грезах и смерть господина Снитека…
Ян ответил:
– Меня очень удивляет твоя способность предвидеть будущее. Ты пытался предупредить меня об этом бедствии. Господь сообщил тебе все это заблаговременно через грезы, однако, я допустил ошибку и не придал твоим грезам должного значения…
Тут карета проскочила городские ворота, и Ясем отчаянно закричал:
– Остановите здесь!
Кучер ответил ему через слезы:
– Ты чего? Я не буду этого делать.
– Зачем это? – удивлялся Ян.
Услышав отказ, мальчик вырвался из рук учителя, резко отворил дверь кареты и смело выскочил на ходу.
Лошади заржали, поднявшись на дыбы от резко натянутых вожжей, и встали на месте.
– Раздавите меня, букашку подкопытную! – закричал Кошичек.
Ян выпрыгнул из кареты и побежал к упавшему мальчику.
Ясем лежал на земле. Учитель осторожно поднял его и, убедившись, что с ним все в порядке, облегченно вздохнул.
– Слава Богу, ты не ушибся. Зачем ты это сделал?
Ничего не ответив учителю, Ясем побежал к городской стене. Там он выдвинул несколько камней из стены и извлек из потайного отверстия сундучок, который Ян сразу узнал:
– Это же мой деревянный сундук с рукописями! Именно его я хотел спасти.
– Здесь все, – ответил Ясем.
Ян осторожно открыл крышку и увидел, что рукописи, которые он считал безвозвратно потерянными в огне, аккуратно сложены в стопки – наброски будущих учебников, конспекты по дидактике, рукопись «Лабиринта света», зарисовки карт Моравии.
Ян воскликнул:
– Ясем, ты сотворил настоящее чудо!
Мальчик объяснил:
– Как только я услышал звон колоколов, я понял, что враг напал на нас. А вы недавно рассказывали нам о вашей великой работе на благо всех Христиан. Вы говорили, что в ваших рукописях содержится план исправления всех дел человеческих. Вот я и решил, что эту великую работу надо спасать. Я пробрался в ваш кабинет, взял сундук и спрятал здесь, в стене. После этого я побежал обратно к школе и там застал вас в беде…
Тут заговорили нивницские близнецы:
– Почему же ты не взял нас с собой?
– Мы бы помогли во всем!
– Больше мы тебя одного не отпустим!
– Всегда будем бежать за тобой!
У Яна на глаза навернулись слезы. Он обнял своего ученика:
– Ты сегодня спас мне жизнь дважды. Один раз ты спас наши тела от казни, а второй раз спас мою душу, которую я вложил в эти произведения…
Они услышали громыхание пушек и выкрики солдат.
Ян с мальчиками поспешили обратно в карету, и Кошичек закричал:
– Эй, эй, вперед смелей!
Уже подъезжая к лесу, близнецы воскликнули:
– Смотрите, наше дерево горит.
– Учитель, где вы будете учить нас?
Это был многовековой дуб, под которым Ян проводил уроки.
Ясем сказал:
– Нет больше ни школы, ни дуба…
Ян ответил:
– Обещаю, мы выстроим новую школу и найдем новое мудрое дерево.
Ясем обратился к учителю:
– Я буду помогать, буду строить и всему учиться, чтобы потом учить других.
Близнецы ответили:
– Мы тоже!
