Паата Шалвович Амонашвили
Послание в будущее
Открылась дверь, и в зал вошел сам Фридрих Пфальцский.
Ян встал и преклонил колени перед ним, но его одолевали самые тяжелые переживания. Он помнил Фридриха величественным властителем Богемии. Будучи юным студентом, он выходил встречать короля и королеву на улицы Хайдельберга. Он любовался пышным зрелищем вступления их величеств, Фридриха и Елизаветы Стюарт. Там были триумфальные арки, воздвигнутые университетскими факультетами…
Теперь же перед ним стоял разбитый и обнищавший князь.
Он сказал:
– Встань, пастор. Я не достоин преклонения. Я был вашим королем всего лишь на одну зиму. Это был божественный зов, и я не смел не повиноваться. Моя единственная цель была и будет – служение Господу и церкви Его. Однако к весне я проиграл все. Богемия ожидала от меня спасения, я хотел дать вам свободу, реформировать все школы, церкви, суды. Мы вместе мечтали о всеобщей реформации мира. Мы вместе мечтали привести все сущее к раю. Видимо, время еще не настало. Темные силы помешали нам вернуться к адамической невинности. Встань с колен, пастор.
Ян ответил:
– Ваше величество, мы горели страстью приблизить золотой век и тысячелетнее правление Христа под вашим водительством. Католическая церковь в вере руководствуется не одной только Библией. Она взывает к чувственным страстям людей больше, чем к духовной природе человека, и ищет мирскую славу и честь. Мы не согласны с папским утверждением первенства, Петр никогда не занимал епископский сан в Риме. Он там даже и не жил. Соответственно, папа не может быть преемником Петра, тогда как все священники являются преемниками апостолов, если они следуют апостольской вере и жизни. Папа также не есть священник Христа и наместник Бога на земле. В наших глазах он – человек греха, последователь погибели, и самый опасный соблазнитель в мире.
Король грустно спросил:
– Каково же было твое стремление, учитель?
Ян ответил:
– Ваше величество, я мечтаю, чтобы ни один человек не вырождался в нечеловека. Ведь единственная причина стольких падений – это слепота ума. Освободите человеческий разум от притупляющей его темноты, и он сразу поймет свое величие. Поэтому я верю, что надо всех и каждого научить любить насущную жизнь так, чтобы все последующее за ней тоже было для них жизнью, а не смертью. Именно сейчас, когда мир пресмыкается в убожестве, я хотел бы позаботиться о том, чтобы школы были созданы везде, для пользы всего человечества, с одной только целью – восстановить образ Бога в людях. Естественно, для этого нужны универсальные орудия воспитания – книги, а также универсальные учителя, которые сумели бы наставлять всех всему и всесторонне. Это были бы мастерские добродетелей, в которых совершенствуются все граждане, чтобы каждый человек шаг за шагом поднимался бы от колыбели к своему жизненному расцвету.
Король помолчал, осмысливая идеи Яна, и затем сказал:
– Это достойные планы, учитель! Но вряд ли им суждено осуществиться сейчас, когда мы окончательно побеждены, – сказал с грустью бывший король.
Ян ответил:
– Бог наказал нас за ослушание, за недостаточное рвение в наших первичных порывах. Я наказан в числе других. Я потерял любимую жену, двоих детей и родину. Какой урок извлечь из происходящего? Учиться и стать благоразумнее. Преумножать порядок, любовь в себе и особым образом воспитывать наилучшие качества в детях, ибо если ничего не предпринять, то грядущее будет еще хуже. Теперь мы в изгнании, однако, перед нами появилась надежда.
Король удивился:
– Какая надежда? Я ничего не вижу.
Ян ответил:
– Я здесь, чтобы сообщить вашему величеству о предсказании мастера дубильных дел Кристофера Коттера из Спратау. Его пророчество многократно оправдалось. Ему верят наши старейшины.
– Я знаю Коттера, – сказал король, – что же он увидел на этот раз?
Ян ответил:
– Он увидел ваше скорейшее возвращение на престол Богемии. Он пишет об ангелах, которые убедительно указали ему, что вы готовитесь к новому сражению, и ваши соратники помогают вам.
Это известие вызвало бурный хохот пьяного курфюрста.
– Как мне вас жаль, – воскликнул он.
Однорукий рыцарь выскочил вперед и выпалил:
– Ваше величество, прикажите, и я немедленно отдам свою жизнь за вас! Отправьте меня в бой прямо сейчас!
Король махнул рукой:
– Да постой ты, Кристиан. Никто не идет бой. Наша война проиграна. Мы побеждены, и реформация в Богемии отступает. Никто не способен сразиться с имперскими войсками. Мы нищие. Нам негде брать армию. Нам осталось лишь доживать свои жалкие дни в изгнании, осушая бокалы пива и заглушая боль вином… Или, когда его у нас нет, то пивом…
Карлик принес королю полный бокал, весьма кстати.
Ян присел… Он подозревал, что, возможно, предсказания Коттера не верны, но в глубине души надеялся, что увидит бодрого и готового к бою Льва–Короля, который спасет его родину.
Но это было ошибкой…
Однако…
– Постойте, – сказал Ян с тяжестью на сердце, – старейшины верят ложному предсказанию и убеждены, что скоро вернутся на родину. Им даже лазутчики принесли весть о том, что война закончена, испанские солдаты уходят на родину и Фульнек уже освобожден…
Король удивился:
– Что ты сказал, пастор? Какие лазутчики.
Тут курфюрст с размаху ударил кулаком по столу так сильно, что тарелки перевернулись и закричал:
– Какой он коварный! Чтоб он горел в аду!
Ян удивленно спросил:
– О чем вы? Кто коварный?
Король тоже не понял:
– Кого ты обвиняешь, Георг?
Курфюрст ответил:
– Я обвиняю Ришелье…
Король приказал:
– Сообщи нам, что тебе известно.
– Этот хитрый кардинал – настоящий змей. Он хочет помочь Фердинанду продолжать войну. Его цель – разорить империю. Он хочет видеть всю Европу в руинах во славу Французского короля, которому он служит, как верная собака. Вот какой у него план: он намеренно усыпляет бдительность всех протестантов, чтобы напасть на беззащитных людей и уничтожить до одного.
Ян почувствовал, как обливается холодным потом.
Король спросил:
– Откуда тебе известно это?
– Не только у Ришелье есть шпионы. Я тоже слежу за врагом. Мои люди мне сообщили, что предсказание вашего Коттера куплено золотом. Он продался. Кардинал Лохелиус тоже куплен. Сам Ришелье посвятил его в магистры Ордена Друзей Священного Копья на недавнем капитуле в Мон Сен Уриель. Мне также известно, что куплен граф Валленштейн. Ему обещали право распоряжаться награбленным имуществом протестантов, если он наймет десятки тысяч солдат и возглавит армию. Знайте, что он уже идет на ваш Брандис над Орлицей. Теперь вам надо спасать своих Братьев. Армия может напасть буквально завтра. Хотя как вы успеете? До Брандиса, наверно, десять дней пути… Ваши братья обречены… Иди, принеси мне пива, дурак!
Ян весь дрожал от ужаса:
– Мы в ловушке! Нас обманули. Как же быть? Как спасти братьев?
– Никак, – ответил курфюрст, – мы бессильны против Ришелье. Он будет поддерживать нашу религиозную рознь, и поэтому он будет поддерживать императора Фердинанда, пока мы не перебьем друг друга. Потом он поможет шведскому королю Густаву Адольфу в его походе против императора Фердинанда. Европа будет в руинах, а Франция получит выгоду. Все плохо, пастор. Тебе лучше остаться с нами и пить… Бери бокал и забудься, как это делаем мы…
Карлик придвинул Яну бокал с пивом.
Ян посмотрел в густую шипучую жидкость и ответил:
– Благодарю вас, но я поспешу спасать свой народ.
Курфюрст ответил с усмешкой:
– Как скажешь, герой. Потом сообщи нам, как ты преодолеешь путь в десять дней за одну ночь. Спасать ведь надо прямо сегодня вечером. Валленштейн ведет армию на Брандис.
Тут совершенно неожиданно вмешался Ясем:
– Учитель, у меня идея.
Все с удивлением посмотрели на мальчика, который все это время молча сидел в углу вместе с Эрастом.
Король его даже не заметил.
– Кто это? – спросил он.
Ян ответил:
– Ваше величество, это Ясем, мой ученик. Он – сын героя битвы под Белой Горой, Подебрада.
Однорукий рыцарь Кристиан Брауншвейгский воскликнул:
– Я знал Подебрада! Он был истинным и храбрейшим воином. Сынок, ты должен гордиться своим отцом!
– Кто же этот второй мальчик? – спросил король.
– Это мой второй ученик. Его зовут Эраст, – ответил Ян, – он один из сирот–близнецов из Нивница.
– Понятно, – сказал король и обратился к Ясему, – итак, сын героя, что же ты хотел сказать нам?
Ясем набрался смелости и сказал:
– Ваше величество, слушайте, у Эраста есть близнец, его зовут Бенедикт. Он сейчас в Брандисе. А Эраст здесь.
– Да, – сказал король, – и что из этого?
– Дело в том, ваше величество, – продолжал Ясем с волнением, – что Эраст и Бенедикт могут общаться мысленно. Это значит, что Эраст думает, а Бенедикт слышит его мысли. Мы это не раз проверяли. Это могут подтвердить и кучер Кошичек, и Златоуст, они были тому свидетелями, да и сам учитель знает…
– И что из этого? – спросил король.
– Пусть Эраст мысленно скажет своему брату, Бенедикту, что враг наступает, и надо бежать из Брандиса немедленно. Бенедикт его услышит и сообщит старейшинам. Тогда они ударят во все колокола, и народ немедленно покинет Брандис, как мы покидали Фульнек.
Король Фридрих посмотрел с удивлением сначала на Ясема, потом на Яна, потом спросил:
– Это правда?
Ян, которого восхитил этот план спасения братьев, ответил:
– Бог действительно наделил близнецов способностью чувствовать и слышать мысли друг друга на расстоянии. Если воспользоваться этой способностью…
– Не может этого быть! – воскликнул курфюрст, – но если такое происходит, то мы имеем дело с чудом!
– Вот, смотрите! – сказал Ясем и подошел к Эрасту, – скажи, нам, Эраст, что делает твой брат Бенедикт прямо сейчас?
Эраст тупо смотрел на Ясема и молчал.
Ясем в нетерпении потряс его за плечи:
– Скажи, что он делает прямо сейчас? Ты же чувствуешь брата!
Эраст испуганно озирался, словно язык проглотил.
Ясем не выдержал и накричал на мальчика:
– Что с тобой? Говори, немедленно, не то я тебя…
Тут Эраст разрыдался от напряжения.
Ян понял, что надо вмешаться:
– Постой, Ясем, подожди. Ему надо успокоиться.
– Да ему надо пиво в шею залить, – закричал курфюрст, – ничего он не может! Никто не способен посылать и слышать мысли.
Ян обнял мальчика. Тогда он сразу успокоился и сказал:
– Бенедикт только что проснулся. Он спал в конюшне на сене, где мы всегда ночуем.
Король и его приближенные недоуменно глядели на мальчика.
Ясем радостно крикнул:
– Видите? Видите?! Они посылают мысли.
– Подожди, Ясем! – сказал Ян и обратился к Эрасту, – мальчик мой, давай, мы с тобой успокоимся.
– Хорошо, – сказал Эраст.
Ян продолжил:
– Теперь спроси Бенедикта, какая обстановка сейчас в Брандисе?
Эраст помолчал и ответил:
– Все спокойно. Народ ходит себе по улицам. Старейшины составляют план возвращения.
– Хорошо, – сказал Ян, не обращая внимания на пораженные лица вельмож за столом, – теперь скажи своему брату, что мы в Гааге у его величества Фридриха.
Несколько мгновений спустя Эраст ответил:
– Он говорит, что тоже хочет с нами.
Ян сказал:
– Эраст, друг мой, давай успокоимся полностью. Теперь скажи своему брату, что мы точно знаем: война не закончена, Валленштейн ведет армию на Брандис! Надо срочно бежать! Срочно! Так и передавай.
Эраст неожиданно заволновался:
– Учитель, я переживаю… Сбиваюсь и… Сейчас попробую…
Ян успокоил мальчика:
– Эраст, ты настоящий герой! В твоих руках судьба всех беженцев. Надо, чтобы Бенедикт все передал старейшинам и архиепископу Кириллу.
– Я постараюсь.
– Давай, садись, мой мальчик, – сказал Ян, – не волнуйся, не переживай и поговори со своим братом в Брандисе.
Эраст кивнул, помолчал и сказал:
– Он все услышал.
– Отлично, – сказал Ян, – теперь будем молиться, что старейшины поверят мальчику…
Проснувшись в конюшне, Бенедикт долго размышлял о тревожных снах, и чем дальше он думал, тем тревожнее становилось ему на душе. Сначала он почувствовал, что надо что-то сделать, потом это чувство переросло в некоторый непреодолимый порыв, и тогда он вскочил и побежал в храм.
Старейшины спокойно обсуждали план возвращения на родину, находясь в полной уверенности, что война закончена, а дружеская армия уже в пути.
Дверь храма отворилась со скрипом, а затем с грохотом захлопнулась.
В дверях стоял Бенедикт.
Кирилл прервал слово.
Все посмотрели на мальчика.
– Что, случилось, сынок? – спросил мальчика Кирилл.
– Мой брат Эраст…
Ланецкий понял, что происходит что-то особенное. Он подошел к мальчику и сказал:
– Сынок, можешь говорить смело.
Бенедикт сказал, дрожа от волнения:
– Мой брат говорит мне, что к Брандису приближается армия. Они нападут на нас на рассвете. Надо немедленно бежать!
Архиепископ Кирилл нахмурился и сказал:
– Мальчик, где твой брат? Почему он сам не скажет нам об этом?
– Потому что он в Гааге, вместе с учителем.
– Как же твой брат говорит с тобой из Гааги? – возмутился Кирилл.
Бенедикт не нашел, что ответить и расплакался.
Ланецкий сказал ему:
– Успокойся…
Но Бенедикт уже не слушал его. Рыдая, он выбежал из храма.
Златоуст, который сидел среди старейшин, побежал за ним и догнал мальчика у пекарни.
– Постой, скажи мне, что происходит?
Бенедикт сказал:
– Преподобный Златоуст, я говорю правду, а мне не верят.
– Что же ты говоришь? Пожалуйста, повтори мне.
– Эраст из Гааги говорит, что Брандис в опасности. Какой-то Валленштейн ведет сюда армию. Завтра они нападут на нас. Надо бежать, иначе будет беда. Все это хочет передать нам учитель Ян-Любящий.
Златоуст сказал:
– Я тебе верю! Пойдем обратно в храм. Я постараюсь убедить старейшин.
Вернувшись в храм, Златоуст взял слово и сказал:
– Братья мои, мы были в пути, направлялись в Лешно, когда Кошичек, кучер его величества, доказал нам, что Эраст и Бенедикт имеют чудесную способность слышать мысли друг друга. Случилось так, что Эраст поехал с Яном в Гаагу, а Бенедикт – сюда. Теперь Ян в Гааге с его высочеством Фридрихом Пфальцским. Он узнал, что война продолжается, на нас надвигается огромная армия и нам надо немедленно бежать в сторону Польши, чтобы спастись. Ян нашел путь сообщить нам это, используя способность близнецов. Это и хочет сказать нам мальчик.
Бенедикт, со слезами на глазах и с огромной благодарностью смотрел на Златоуста.
– В это невозможно поверить! – воскликнул архиепископ Кирилл.
– А мы можем проверить, – сказал Ланецкий.
Все посмотрели на него с удивлением.
Ланецкий подошел к мальчику и сказал:
– Бенедикт, ты можешь прямо сейчас сообщить своему брату кое–что?
Бенедикт вытер слезы и кивнул.
– Тогда попроси его спросить Яна, что я сказал ему на ухо прямо перед отправлением из Брандиса? Это никто не слышал, и никто не может знать, кроме меня и самого Яна.
Мальчик помолчал.
– Вы сказали, что где бы то ни было, даже на чужой земле, мы будем петь песнь Господню.
Ланецкий медленно повернулся к архиепископу.
– Это правда…
Старейшины смотрели на мальчика в крайнем изумлении.
Несколько секунд в храме стояла полная тишина.
Наконец архиепископ воскликнул:
– Бейте во все колокола! Надо бежать! Бог посылает нам новое испытание…
Ян и Златоуст стояли на небольшой возвышенности над польским городом Лешно. Прибывали все новые и новые толпы беженцев.
Ян сказал:
– Как нам петь песнь Господню на земле чужой?
Златоуст ответил:
– Это спасенный тобой народ, брат мой. Если бы не твое мужество, то они все погибли бы.
– Не без тебя, дорогой Златоуст, – сказал Ян, – однако мы были бы бессильны, если бы Бог не послал нам чудесных учеников. Ясема, который видит будущее и близнецов, которые читают мысли друг друга.
Златоуст ответил:
– Говорят, что Лохелиус был в ярости, когда увидел опустевший Брандис. Но теперь все только о том и говорят, что война будет продолжаться десятилетиями.
– Миром владеет Люцифер, а народы все больше удаляются от Бога, утопая в эгоизме, самоутверждении и в отчуждении, – сказал Ян, – без Бога человек погибнет. Единственный путь для исправления всех дел человеческих – возвращение к Богу. Для этого я построю здесь новую школу. Пусть она станет примером школы радости.
– Я же разочарован этим жестоким миром, брат мой Ян. Я хочу проститься с этим миром, ибо он огорчает и не утешает, грабит и не отдает обратно, обвиняет без причины, убивает без приговора и погребает без смерти. Нет в нем ни единой радости без печали, мира без несогласия, любви без подозрения и спокойствия без страха. Здесь верят лукавым, а правдивых и честных лишают всего. Кто здесь делает то, что надлежит? Здесь осталось место лишь для безбожников. Честолюбцы получают почести, чванливые добиваются милости у князей, скрягам достается сокровище, а обжорам и развратникам – наслаждение и сладострастие. Кто доверится этому миру, будет обманут. Поэтому я хочу посвятить себя молитвам, удалившись в горный монастырь, чтобы укрыться от суеты людской. Я буду молить Бога о спасении этого мира, может быть, хотя бы так я смогу помочь тебе исправлять дела человеческие, брат мой. Благослови меня.
Ян ответил:
– Я благодарен тебе, Златоуст, за откровенность, и благословляю тебя! Буду молиться за тебя! Сам я надеюсь, что найду здесь, в Лешно, место для пристанища, где мы будем жить праведной жизнью и строить наше будущее… О каком будущем я говорю? Вспоминается гибель героя Подебрада. Я его исповедовал перед смертью. Когда он покидал бренный мир, я хотел проводить его и невольно оказался в некотором промежуточном пространстве между мирами. Там я увидел покидающего нас Подебрада, который растворился в свете. Тогда у меня появились неопределенные мысли, которые я даже не смог изложить. Меня осенило, и я вдруг осознал, что наша земная жизнь есть подготовка к жизни вечной. Я говорю об этом будущем! И это самая лучшая цель, которую человек может определить себе. И я хотел бы видеть будущее поколение детей, которые пронизаны этой идеей. Я хочу во имя Бога написать произведение под названием «Всеобщая мудрость». В нем искусно будет изложено, как можно достичь счастья в этой и будущей жизни с помощью знания и веры, деяний и надежды. Я не перестану работать, пока не найду определенный и неизменный метод. Я буду просить у Бога сил для служения этой цели. Благослови и ты меня, брат.
– Я буду молиться за тебя. Благословляю тебя, брат мой!
Они обнялись. Перед тем как пойти своей дорогой, Златоуст задумчиво спросил:
– Ян, скажи, по твоему мнению, что такое жизнь?
Ян даже растерялся. Как ответить на такой сложный вопрос? Как определить жизнь коротко и ясно, в одно предложение?
Вдруг ответ пришел к нему откуда-то издалека, словно ангелы подсказали…
И он оотвввееетииии…
15. Школа, от начала и до конца веков
Последнее слово растянулось в устах профессора, гласные поплыли, голова поникла, глаза закатились, и он замолк…
Секретарьша засуетилась. Набрала номер скорой и приготовила шприц.
– Помогите, его надо вывезти на свежий воздух! – сказала она мне.
Засуетились и мы. Я увидел, что господин Вихонековский совсем побледнел, и мне показалось, что он уже и не дышал.
Скорая приехала очень быстро. Увидев состояние больного, врачи сразу поместили его в карету и увезли.
Секретарьша поспешила за скорой.
Они скрылись за поворотом. Остались мы, озеро и тишина.
Тамара сказала:
– Я поставила запись.
Я ответил:
– Спасибо! Он рассказал нам целую захватывающую книгу, но не успел досказать последнюю фразу…
В тот вечер нам позвонила секретарша и сказала, что профессор скончался в больнице, не приходя в сознание.
Несколько дней спустя крылатое дуло пушки уносило нас обратно в Москву. Третье кресло в нашем ряду было пустым. Я посматривал на это кресло и вспоминал, что на пути в Прагу в этом кресле сидел профессор Вихонековский.
С Тамарой мы обсуждали многочисленные сочинения Коменского.
Потом я заснул и увидел сон, который был очень похож на реальность.
Мне явился Ясем. Он приплыл по реке времени и сел рядом со мной на пустое кресло.
Странно, что я воспринимал его своим близким другом, которого я давно знал и спросил его:
– Я знаю, ты много путешествуешь по реке времени.
– Да, – ответил он, – с одной целью. Я хочу найти время, где послания учителя правильно восприняты и воплощены в жизнь.
– Ты нашел такое время? – спросил я.
Он улыбнулся как-то таинственно и ответил после долгой паузы:
– Нельзя рассказывать про прошлое или будущее.
– Так ли? – спросил я, – ведь профессору Вихонековскому ты рассказал про прошлое время? Я догадался, что ты нашел способ общаться с ним, и ты рассказал ему все про прошлое, про эпоху и жизнь твоего учителя. Ведь это был ты? Он называл тебя очевидцем.
– Да, это был я, – признался Ясем, – но у меня был веский повод рассказать ему все.
– Какой же?
– Я хотел, чтобы он распространил эти знания в своем времени. Он это сделал. Теперь и ты пишешь книгу.
– Так я могу написать книгу и о будущем тоже.
– Нет, рано, – ответил Ясем, и я понял, что он собирается уплыть.
– Постой, – остановил я его, – дай задать последний вопрос.
– Ну, спрашивай!
– Известно ли тебе, как определил жизнь твой учитель, когда прощался с Златоустом на горе над Лешно?
– Конечно, – ответил Ясем.
– Это ты можешь сказать?
– Это могу…
Тут меня разбудила стюардесса:
– Что желаете, чай или кофе?
А я ей в ответ:
– Жизнь человека – это школа, от колыбели и до вознесения на небеса.
Стюардесса вытаращила на меня глаза, а Тамара сказала:
– Да! Какая чудесная концовка книги!
