Нора Робертс
Коллекционер
Глава 5
Эш стоял перед многоквартирным домом, сунув руки в карманы. До этого момента он не сознавал, насколько ему не хочется заходить внутрь. Судя по всему, какая-то его часть все-таки была в курсе и потому позвала на помощь друга.
Люк Толбот стоял рядом, тоже сунув руки в карманы.
– Мог бы дождаться, пока его мать приедет.
– Не хочу, чтобы она разбиралась с этим. На нее и так страшно смотреть. Давай покончим со всем поскорее. Копы ждут.
– А вот этого врагу не пожелаешь.
Эш объяснил швейцару цель прихода и предъявил удостоверение личности.
– Мои соболезнования, сэр, – сказал тот.
– Спасибо.
Он уже устал это слышать. Последние два дня он только и делал, что звонил всем подряд и выслушивал соболезнования, сформулированные на все лады.
– А после давай по пиву, – предложил Люк, когда они поднимались на четырнадцатый этаж.
– Заметано. Знаю, что Олимпия собиралась заняться его вещами. Я подумал облегчить ей задачу. Она вряд ли заметит разницу, но все же ей будет полегче.
– Пусть сама решает. Ты и так достаточно на себя взвалил. А вдруг отправишь на выброс свитерок, который она презентовала ему на Рождество?
– Ну да, ты прав.
– Именно поэтому я здесь.
Эш первым вышел из лифта. За ним последовал Люк. Он был широкоплечий, с сильными руками и крупными ладонями, ростом под два метра, с густыми, частично выгоревшими на солнце, каштановыми волосами, которые падали на ворот простой белой футболки. Он зацепил дужку темных очков за шлевку джинсов и быстрым взглядом окинул коридор. Глаза у него были ярко-голубые.
– Тихо, – заметил он.
– Ага. Тут наверняка действует шумовой регламент. У них тут на все случаи есть регламент.
– Живут по правилам. А не хочешь жить по правилам, покупай все здание, только не каждому это по карману.
– Дом небольшой.
Перед дверью, заклеенной сигнальной лентой, впрочем, уже надорванной, Эш остановился и, мысленно чертыхнувшись, нажал на звонок. Увидев в дверях детектива Уотерстоуна, он опешил.
– Я думал, вы отправите сюда сержанта.
– Да перепроверяем тут кое-что.
– Люк Толбот.
Он протянул руку.
– О’кей. А вы не похожи на адвоката, – заметил Уотерстоун.
– А я и не адвокат.
– Люк поможет мне упаковывать вещи. Не знаю, как быть с теми, что не Оливера…
Он осекся, заметив на светло-сером диване безобразное пятно засохшей крови. Другой ужасный след виднелся на темно-серой стене позади дивана.
– Бог ты мой, а закрыть это было никак? – требовательно поинтересовался Люк.
– Простите. Нет. Возможно, вы захотите поговорить с родственниками Кендалл и вызвать клининговую службу. Я могу подсказать компании, которые специализируются на подобных услугах.
Из соседнего помещения появилась Файн.
– Мистер Арчер. Как вы оперативно. – Она с прищуром посмотрела на Люка, потом ткнула в него пальцем. – «Пекарская дюжина» на 16-й Западной.
– Верно. Это моя пекарня.
– Там-то я вас и видела. Из-за вас мне приходится еженедельно лишних пять часов потеть в тренажерном зале.
– Рад слышать.
– А все ваши брауни. Прощай, фигура – иначе не скажешь. Ваш приятель? – обратилась она к Эшу.
– Да. Вот пришел мне помочь. Мать Оливера дала список фамильных вещей. Не знаю, сохранились ли они и где вообще.
– Позвольте взглянуть. Я проверю.
– Он в телефоне.
Эш достал телефон и вывел список.
– Запонки и карманные часы я видела. Они в спальне. Антикварный серебряный портсигар – нет, это – нет, и каминных часов тоже не было. Здесь только запонки и часы. Вряд ли мы проглядели остальное.
– Возможно, остальное он продал.
– Узнайте у его дяди-антиквара – он у него работал.
– Точно.
Эш достал телефон, снова посмотрел по сторонам и увидел свою картину. Она висела на стене напротив испорченного дивана.
– Славная, – заметила Файн.
– И понятная. – Уотерстоун пожал плечами в ответ на недоуменный взгляд Эша. – А то обычно не разберешь что к чему.
Натурщицу звали Леона. Она была нежная, с округлыми формами и тягучим, мечтательным взглядом. Он представил ее на лугу – ветер играет волосами, раздувает юбку, смычок занесен над скрипкой.
И она с противоположной стены наблюдала за тем, как умирал его брат.
Разве в этом был смысл?
– Мне бы хотелось поскорее закончить с этим. Мне сказали, что тело еще нельзя забрать.
– Думаю, теперь уже скоро. Я сама узнаю и сообщу вам.
– Хорошо. Я заберу его одежду и вещи из списка. Его мать просила об этом. Насчет остального я не знаю.
– Если что-то покажется знакомым, дайте знать.
– У него должны были остаться документы, папки, компьютер.
– У него был ноутбук. Им пока занимаются. Есть коробка с бумагами. В ней страховые документы, бумаги трастового фонда, деловая корреспонденция. Все проверено, вы можете ее забрать. Она в спальне. Еще есть фотографии. Вы, кстати, не в курсе, была ли у него банковская ячейка?
– Не могу сказать.
– В комоде лежало шесть тысяч четыреста пятьдесят долларов наличными. Можете их забрать. Когда закончите, вам нужно будет расписаться за них. Еще есть опись всего изъятого для опознания и экспертизы. Вам нужно будет уточнить, когда все это можно получить.
В ответ он покачал головой и прошел туда, откуда появилась она, – в спальню.
Стены насыщенного фиолетового цвета контрастировали с белоснежной отделкой и придавали помещению элегантный, даже королевский вид, а лаковое дерево массивной кровати с балдахином усиливало это впечатление.
Копы, разумеется, сняли с постели все до матраса. Очевидно, для экспертизы. Расписной сундук в изножье был открыт, внутри все было вверх дном. На всех поверхностях лежал тонкий слой пыли.
В подборе картин чувствовался вкус. Вкус женщины. Лес, окутанный туманной дымкой. Волнистые холмы под звездным небом. Они гармонировали с благородным духом пространства – и подсказывали, каким человеком была обреченная возлюбленная брата.
Светский глянец скрывал романтичную душу.
– Вляпался братец серьезно и бесповоротно, – заметил Эш. – Здесь чувствуется шик, стиль и порода. Он всегда к этому стремился и получил, что хотел.
Люк сложил вещи в одну из коробок, которые они принесли с собой.
– Ты сказал, у него был счастливый голос, когда вы разговаривали в последний раз. Счастливый и взволнованный.
– Да, именно такой. Возбужденный. – Эш потер лицо руками. – Поэтому я отложил встречу. Уловил в его голосе намек на аферу, выгодное дельце или грандиозную идею. Просто не хотел связываться с этим и с ним тоже.
Люк обернулся. Он неплохо знал друга и подпустил в голос иронии:
– Если снова хочешь заняться самобичеванием, дай я хоть пиджак подержу.
– Нет, проехали.
Тем не менее он подошел к окну, сразу нашел окна Лайлы и представил, как она стояла в ту ночь, развлекая себя подглядыванием за чужой жизнью.
Подойди она к окну на десять минут раньше или позже, ничего бы не увидела.
И, как знать, пересеклись бы тогда их жизненные пути?
Поймав себя на размышлениях о том, чем она сейчас могла быть занята, он отвернулся от окна, подошел к комоду, открыл ящик и уставился на сваленные кучей носки.
Копы, ясное дело. У Оливера носки лежали бы аккуратными рядами – он никогда их не скручивал. Беспорядок отозвался в душе новой печалью, как тонкий слой пыли.
– Как-то я пошел с ним, уже не помню почему – так вот он целых двадцать минут покупал гребаные носки, в тон галстуку. Кто так заморачивается?
– Уж точно не мы.
– А теперь какой-то бездомный будет щеголять в кашемировых носках.
С этими словами Эш вынул ящик и вывалил его содержимое в коробку.
К исходу второго часа у него набралось сорок два костюма, три кожаные куртки, двадцать восемь пар обуви, несметное количество рубашек и галстуков, а еще коробка с дизайнерской спортивной одеждой, лыжное снаряжение, набор для гольфа, часы «Ролекс» и «Картье», помимо тех, что были на Оливере.
– А ты говорил, что много коробок не понадобится. – Люк разглядывал кучу на полу. – Нужны еще две как минимум.
– Остальное подождет или хрен с ним вообще. Из того, что просила его мать, кое-что найдено.
– Тогда ладно. Но даже в этом случае стоит заказать пару машин. – Люк снова окинул коробки хмурым взглядом. – Или грузовик.
– Я вызову транспортную службу, они перевезут все ко мне. – Он достал телефон. – А мы идем пить пиво.
– Так еще лучше.
* * *
Выйдя из здания, Эш постарался оставить мрачные мысли за порогом, а оживленная атмосфера бара окончательно их развеяла. Темное дерево, запах дрожжей, звон бокалов, шум голосов – это поможет вытеснить из памяти жуткую тишину пустой квартиры.
Подняв бокал, Эш разглядывал на свет янтарные переливы содержимого.
– Кто пьет крафтовое пиво под стремным названием «Дикий вепрь Бесси»?
– Ты, надо думать.
– Исключительно из любознательности. – Он сделал глоток. – Знаешь, неплохо. Тебе следует подавать у себя пиво.
– У меня пекарня.
– И что с того?
Люк со смешком попробовал свой «Забористый хмель».
– И переименоваться в «Бухло и Бриоши».
– От посетителей не будет отбоя. И спасибо за сегодня, Люк. Знаю, тебе нужно глазуровать капкейки.
– Денек отдохнуть от плиты не помешает. Я подумываю открыть второе заведение.
– Ты мазохист.
– Возможно. Только последние полтора года мы тут всем надрали задницу, так что я присматриваю еще одно помещение, главным образом в Сохо.
– Если нужна финансовая помощь…
– Не в этот раз. Но если бы ты не помог поначалу, я бы не думал сейчас о расширении. Так что, если я запущу второе заведение и по ходу дела надорвусь, моя смерть будет на твоей совести.
– На поминках мы подадим твой фирменный вишневый пирог. – На память сразу пришел Оливер, и Эш отхлебнул пива. – Его мать хочет волынщиков.
– Вот блин.
– Не знаю, что ей взбрело, но она уперлась. Я уступил, иначе она, чем черт не шутит, пожелает оружейный салют или погребальный костер. С нее станется, потому что она совсем не в себе.
– Ты все порешаешь.
Это уже практически стало семейным девизом, подумалось ему. «Эш порешает».
– Пока не отдадут тело, все в подвешенном состоянии. Но даже когда похороны пройдут, это не кончится. Все закончится, только когда мы выясним, кто его убил и почему.
– Копы, вероятно, напали на след. Только они вряд ли скажут.
– Не думаю. Уотерстоун, по крайней мере, в глубине души считает, что это я. Его смущает сам факт нашего знакомства с Лайлой.
– Знай он тебя лучше, понял бы, что тебе нужны ответы – потому что все вокруг донимают тебя вопросами. У меня, кстати, он тоже есть. Как она из себя, эта любительница подглядывать в чужие окна?
– Она называет это иначе – человеческим интересом. И знаешь, в ее изложении это звучит убедительно.
– Представляю.
– Ей нравится наблюдать за людьми и общаться с ними. Это странно, потому что она – писатель, а значит, большую часть времени проводит в одиночестве. Но это монтируется с хаусситтингом. Она проводит время в чужом пространстве, заботится о нем. Она участливая.
– И в чем именно это проявляется?
– Она заботится о жилье, имуществе, питомцах. Она и ко мне проявила участие, хотя совсем не знала. Она… открытая. А открытым людям порой прилетает в жизни.
– Тебя к ней тянет, – заметил Люк. – Она красотка, да?
– Вовсе нет. Она интересная и более чем приличная женщина. Я хочу ее написать.
– Ну, точно тянет.
– Думаешь, меня тянет к каждой, которую пишу? Тогда бы я не вылезал из отношений.
– Тебя просто обязано к ним тянуть, иначе ты не стал бы их рисовать. И она красотка, да?
– Недурна. Хорошее лицо, чувственный рот, волосы цвета темного шоколада мокко, который ты подаешь в пекарне. А глаза – да. Цыганские, влекущие, что так контрастирует с ее открытостью и здравым смыслом.
– Как ты ее представляешь? – поинтересовался Люк, который был в курсе творческих методов Эша.
– Красное платье, пышная юбка, вполоборота, на фоне цыганского табора, в лунном свете, сочащемся сквозь кроны деревьев.
Эш неторопливо достал из кармана огрызок карандаша, который всегда носил с собой, и быстро набросал на салфетке лицо Лайлы.
– Как-то так.
– Красотка, хотя сразу не скажешь. Попросишь ее позировать?
– По-моему, не стоит. – В ответ на недоуменный взгляд Люка он пожал плечами. – Это не аргумент, когда речь идет о работе, просто ситуация… неловкая. Это она так выражается – неловкая. По мне, так это просто чертов кошмар.
– Как ни выражайся, смысл не меняется.
Эш усмехнулся:
– Слова, слова, слова. Думаю, она по уши сыта и мной, и копами. И с радостью переедет на новое место, лишь бы забыть о том, что видела в окне. Да, кстати, вечером следующего дня кто-то залез в квартиру ее подруги. Это она так считает.
– Когда в квартиру залезают, видно сразу.
– И мне так думается. Вообще-то с ее подругой я знаком – это ко всему до кучи. Она управляет одной из галерей, с которыми я работаю. По словам Лайлы, из квартиры украли косметику и туфли.
– Да ладно. – Люк фыркнул и отхлебнул пива. – Туфли завалились в глубь шкафа, а косметика – в сумочке, о которой она забыла. Дело закрыто.
– Не знай я эту даму, сам бы так решил. У нее охрененная выдержка. Как бы там ни было, это опять копы, нервотрепка, опять… – Эш, прежде сидевший в расслабленной позе, резко выпрямился на стуле. – Твою ж мать!
– Что?
– Лайла везде указывает тот адрес. Возможно, к подруге действительно влезли, но не с целью грабежа. Искали Лайлу. Если я выяснил, что она – свидетельница, то и другие могли.
– Не высматривай неприятности там, где их нет.
– Будь так, я бы задумался об этом раньше. Все это время я нахожусь в поисках выхода. А если оглянуться назад? Тот, кто убил Оливера и его женщину, попытался обставить это как убийство-самоубийство. Лайла своими глазами видела падение, все, что ему предшествовало, и позвонила в полицию. И на следующий день кто-то влезает в квартиру, адрес которой она везде указывает. Скажешь, совпадение?
На лице Люка отразилось беспокойство.
– Ну, если взглянуть с этой стороны… И все же слегка притянуто. На кой черт убийце косметика и туфли?
– А может, это женщина. Или трансвестит. Или парень, желавший произвести впечатление на свою девушку. Суть в том, что все одно к одному. Нужно проверить, как она, – заявил он. – И узнать, все ли в порядке с Джули.
– С Джули? Я думал, ее Лайла зовут.
– Джули – ее подруга. И моя хорошая знакомая.
Люк медленно поставил пивной бокал на стол.
– Джули. Художественная галерея. Раз ситуация полный треш, опиши-ка мне эту подругу.
– Надеешься на свидание? Она – джекпот, но вряд ли в твоем вкусе.
Эш перевернул салфетку, на секунду задумался, а потом набросал лицо Джули.
Люк внимательно посмотрел на рисунок – и опешил.
– Высокая. Фигуристая. Глаза васильково-синие. Рыжеволосая.
– Так ты с ней знаком?
– Был. – Люк сделал большой глоток пива. – Я был женат на ней. Всего ничего. В другой жизни.
– Гонишь! – Эш знал, что в юности друг поспешно женился, потом стремительно развелся – на ту пору ему едва исполнился двадцать один год. – Так это Джули Брайант тебя кинула?
– Она самая. Ты никогда не упоминал о ней.
– Она управляет галереей. Мы хорошо общаемся по профессиональным вопросам, но не более. Свиданий у нас не было, если ты об этом. И вообще, разве знойные дамочки с художественным уклоном – твой формат? Обычно ты предпочитаешь резвушек-поскакушек.
– Потому что рана еще свежа. – Люк указал пальцем на сердце. – А все эта сукина дочь, Джули Брайант. Вот это я называю неловкой ситуацией. Мне нужно еще пива.
– Потом. Сейчас нужно поговорить с Лайлой и расспросить об ограблении. Как мне это раньше в голову не пришло. Ты идешь со мной.
– Это еще зачем?
– А вдруг на убийце будут туфли твоей бывшей жены?
– Вот именно, что бывшей, уже лет десять прошло.
– Ты сам знаешь, что тебе не все равно. – Эш бросил на столик несколько купюр, потом перекинул салфетку Люку. – Пиво и набросок тебе на халяву. Погнали.
* * *
Лайла раздумывала насчет душа. Утром она сразу засела за книгу, потом прервалась, чтобы развлечь Томаса комплексом упражнений из многочисленных программ видеотренировок бесподобной Мейси, поэтому душ бы не помешал.
Кроме того, они с Джули так и не решили, как быть с ужином – заказать доставку или пойти куда-нибудь. При любом раскладе, поскольку было почти половина седьмого и Джули должна была прийти с минуты на минуту, следовало привести себя в порядок.
– Книжный я человек, – сказала она, обращаясь к Томасу. – А резвая блондинка из видеокурса – просто садистка.
Может, по-быстренькому принять горячую ванну? Если…
– Ванна отменяется, – пробормотала она, услышав звонок в дверь. – Ничего, подождет, пока я сползаю в душ.
Лайла подошла к двери и распахнула ее, не подумав посмотреть в «глазок».
– Ты рано. Я еще не… ой.
При виде Эша ее мысли понеслись с лавиноподобной скоростью. Голова не мыта три дня, без косметики, в старых спортивных штанах и топе, которым давно место в мусорном контейнере. А еще от нее разит пилатесом и кукурузными чипсами, которыми она вознаградила себя за пилатес.
Она снова ойкнула, а он улыбнулся:
– Мне следовало позвонить. Просто мы были в двух шагах, и я хотел с вами кое-что обсудить. Это Люк.
Ну, разумеется, он был не один. Как это она сразу не разглядела широкоплечего мужчину приятной наружности.
– Ой, – снова вырвалось у нее, – я тут работала, потом решила ознакомиться с курсом видеотренировок, и так себя укатала… – Она посторонилась, пропуская их в квартиру.
Какая разница, как она выглядит. Не на свидании ведь, в самом деле. Зато он выглядит чуточку бодрее, чем в их последнюю встречу, и это важно.
– Приятно познакомиться. И с тобой тоже. – Люк наклонился и почесал за ухом Томаса, который деловито обнюхивал низ его брюк.
– Вы служите в полиции?
– Нет. Я пекарь-кондитер.
– Профессиональный кондитер?
– Да. Моя «Пекарская дюжина» находится в нескольких кварталах отсюда.
– Мини-капкейки!
В ее голосе слышался такой восторг, что Люк выпрямился.
– А как же, имеются.
– Нет, я хотела сказать, что покупала их. Ваш «Красный бархат» – это что-то с чем-то. На следующий день я купила их снова, а еще дрожжевой хлеб. И карамельный латте. Ваша пекарня – настоящий рай. И давно вы работаете?
– Уже почти три года.
– Мне всегда хотелось знать, каково это – работать в пекарне. Вот вы всегда замечаете, какие там вкусные запахи, как соблазнительно выглядят пирожные и все такое? Вы всегда хотели быть кондитером? Ой, простите, что набросилась на вас с вопросами, а сама даже сесть не предложила. Хотите выпить? Есть вино и даже холодный чай, я наконец-то его сделала, – добавила она, быстро улыбнувшись Эшу.
– Спасибо, мы только что из бара, и мне пришла одна мысль.
Люк снова нагнулся погладить ликующего кота, и его солнечные очки упали на пол.
– Треклятая дужка, – он поднял очки, а затем нашарил вылетевший винтик.
– Сейчас все починим. А вы пока присаживайтесь.
– Это она очки починит? – поинтересовался Люк, когда Лайла вышла из комнаты.
– Спроси что полегче.
Лайла вернулась, держа в руках подобие швейцарского армейского ножа, только с термоядерным функционалом.
– Садитесь же, – сказала она, забирая у Люка очки и крохотный винтик. – Ну что, какие новости?
Стоило Эшу сесть, как Томас вспрыгнул ему на колени, точно они были закадычные приятели.
– Мне почти ничего не говорят, но разрешили забрать из квартиры вещи Оливера.
– Это тяжелое испытание, и хорошо, что вы были не один. – Она посмотрела на Люка, а затем, открыв мультитул, выбрала крохотную отвертку.
– Следов взлома не обнаружено, поэтому полиция считает, что убийцу впустили в квартиру. Вероятно, это был кто-то знакомый. Если даже копам еще что-то известно, они об этом умалчивают.
– Они найдут того, кто это сделал. Не может быть, чтобы я была единственным свидетелем.
«Может, и так, только ты, пожалуй, единственная, кто не захотел остаться в стороне», – подумал Эш.
– Готово, – сказала Лайла, подергав дужку. – Как новенькие.
– Спасибо. Впервые вижу такую штуковину.
Люк кивнул на ее «Лезерман».
– Триста базовых инструментов всегда под рукой. Незаменимый друг и помощник.
Она сложила мультитул и отодвинула в сторону.
– Я – двумя руками за скотч.
– Его функционал еще изучать и изучать. – Лайла улыбнулась Люку и снова посмотрела на Эша. – Хорошо, когда есть друзья.
– Это точно. Кстати, в нашу последнюю встречу вы упомянули, что к Джули залезли воры. Что-нибудь прояснилось?
– Нет. Полиция считает, что она сама потеряла или куда-то засунула пропавшие вещи. Точнее, Джули считает, что они так думают. Она сменила замки, поставила второй засов, так что с ней все в порядке, хотя от потери «Маноло» она вряд ли оправится.
– Вы указали ее адрес.
– Без адреса не обойтись, а поскольку я живу у нее между работами и даже храню кое-какие вещи, это представляется наиболее логичным.
– Этот адрес значится в ваших документах, а в квартиру кто-то проник на следующий день после убийства. Накануне вы звонили в полицию, давали показания, разговаривали со мной.
– Я знаю. Тогда все наваливалось одно за другим, как снежный ком…
И тут он понял, что до нее дошло – на лице отразилось раздумье, но без тени испуга.
– Вы считаете, что все это связано. А мне даже в голову не пришло. Хотя следовало бы. Если кто-то посторонний хотел меня разыскать, это было бы самое логичное. Я никого не видела, никого не смогу опознать, но они-то не в курсе. И вполне могли искать меня в квартире Джули.
– Как-то вы очень спокойны, – заметил Люк. – Вас эта идея не смущает?
– Джули не было дома, она не пострадала. Сейчас они уже, вероятно, знают, что я не представляю угрозы. А жаль. Жаль, что я не могу дать полиции описание убийцы. А раз так, то чего им меня бояться? И какой смысл снова лезть в квартиру Джули или донимать ее?
– Тот, кто убил Оливера и его подругу, возможно, не такой рассудительный, как вы, – предположил Эш. – Вам нужно быть осторожнее.
– Здесь меня искать не станут, а через несколько дней я буду в другом месте. Никто не знает, где я.
– Я знаю, – возразил он. – Люк знает, Джули, ваши клиенты, вероятно, их друзья и родственники. Швейцар – вы гуляете, ходите за покупками, едите. Им известно, что той ночью вы были поблизости. Почему бы не поискать вас здесь?
– Квартал большой. – Внутри нее нарастало раздражение – так случалось всегда, когда высказывалось предположение, что она не способна себя защитить. – Любой, кто живет и работает в Нью-Йорке, знает, что такое разумная осторожность.
– Нас вы впустили, даже не спросив, кто за дверью.
– Обычно я так не делаю. Просто я ждала… вот и она, – договорила Лайла, услышав звонок. – Простите.
– Зацепил ее за живое, – тихо сказал Люк.
– И еще не раз зацеплю, лишь бы была осмотрительнее.
– А ты зашел бы с другой стороны, мол, я за вас переживаю. Кому понравится наскок «Не будь идиоткой!»?
– Я не говорил, что она идиотка.
– Это предполагалось. Если ты действительно думаешь…
Тут в мозгу у Люка что-то расконтачило. За десять лет она, конечно, изменилась, но только к лучшему.
– Джули, ты уже знакома с Эштоном.
– Конечно. Мои соболезнования, Эш.
– Я получил ваше письмо. Спасибо.
– А это Люк, друг Эша. Помнишь потрясающие капкейки? Они из его пекарни.
– Правда? Они были… – На ее лице отразилось смятение, если не сказать ужас. Годы скрутились назад и разом вернулись. – Люк.
– Джули. Какая встреча.
– Но… я не понимаю. Что ты здесь делаешь?
– Живу. В Нью-Йорке, – уточнил он. – Уже восемь лет.
– Так вы знакомы? Они знакомы? – не дождавшись ответа, спросила Лайла у Эша.
– Когда-то они были женаты.
– Женаты? Он – ее… Ситуация уже совсем…
– Неловкая?
Лайла метнула в него взгляд.
– Думаю, теперь самое время выпить вина, – бодро сказала она. – Поможешь мне, Джули?
Взяв подругу за руку, она потащила ее прямиком на кухню.
– Ты как?
– Не знаю. Это Люк.
«Таким – обессиленным, изумленным и отчасти признательным – выглядит тот единственный, кому удалось уцелеть при землетрясении», – подумала Лайла.
– Я могу их выпроводить. Только скажи.
– Нет. Дело не в этом. Мы… сколько лет прошло. Просто это так неожиданно – войти и увидеть его. Как я выгляжу?
– По сравнению со мной – потрясающе. Но это был гадкий вопрос. Скажи, что от меня требуется, и я это сделаю.
– Предложить вино – хорошая мысль. Будем цивилизованными и утонченными.
– Если расклад такой, тогда мне действительно нужно в душ, но начнем с вина. – Она достала бокалы. – Он чертовски симпатичный.
– Ты считаешь? – улыбнулась Джули. – Он всегда таким был.
– Раз ты в порядке, то подадим вино, потом ты будешь их развлекать, а я приведу себя в порядок. Пятнадцати минут мне хватит.
– И ведь уложишься в пятнадцать минут, за что я тебя ненавижу. О’кей. Цивилизованные и утонченные. Как заказывали.
