Ниян Ниянов
Королева Депрессия
Алекс сидел, погруженный в бумаги. Помимо серии самоубийств ему еще подсунули кражу в квартире и нападение на бездомного этой ночью.
Кто-то подошел и встал прямо над ним. Подняв голову, Алекс устало улыбнулся – это был его коллега Марк.
– Ну что, есть что интересное? – спросил Алекс, взяв в руки протянутую ему папку.
– Ничего! – развел руками Марк.
– Это я вижу, – нахмурился Алекс, заметив, что папка была абсолютна пустая.
– Вообще ничего! Этих психологов, коллег Лонг Лонга, как будто не существует! Дипломы липовые – в архивах мы не нашли им подтверждения, якобы полученные лицензии тоже ненастоящие. Все их бумажки – просто фотошоп и обычный цветной принтер!
– Это как минимум светит на статью о мошеннических действиях, – задумался Алекс, – и дает нам право на обыск! А после того, как мы установим их настоящие личности – это может дать нам зацепку!
– Повод их снова навестить у нас точно есть, – согласился Марк.
Раздался звонок. Алекс посмотрел на экран телефона – звонила Анна.
– Подожди, я отвечу… Анна, привет, что-то случилось? … Хорошо. Пока ничего не предпринимай. Жди меня…, – он положил трубку и начал собираться, – я сейчас съезжу в одно место, а потом навещу наших не до психологов.
Но уже выходя из кабинета и мельком глянув на часы, Алекс понял, что посещение психологов лучше оставить на завтра. Осмотревшись вокруг, он нашел и причину этого решения – его Энтузиазм снова канула в тень.
Мы стояли возле серого унылого общежития, обнесенного клетчатым забором. Оно было построено лет сорок назад. Если не больше. В некоторых местах стены были обшарпаны, где–то даже немного посыпалась кирпичная кладка. Здание вроде даже считалось аварийным. Но это не мешало держать там три сотни студентов. Высокий фонарь, периодически мигая, один-единственный освещал нам небольшой участок улицы и задней стены. Мы стояли возле черного входа с большим амбарным замком. Судя по всему – этой дверью никто давно не пользовался. Парадная дверь была с другой стороны, но, чтобы не вызывать интерес вахтерши, мы условились встретиться за общежитием.
Время было почти девять. Накрапывал легкий дождь. Алекс активно жевал жвачку и явно нервничал, посматривая на часы. Я, который раз, набирала номер Майи.
«Абонент – не абонент».
– Может снова обошлось, и она решила не приходить на встречу, – предположила я. Мне было неловко перед Алексом. Он явно был не в духе.
– У меня там работа кипит… а я трачу время не пойми на что. Если честно, я до сих пор не понимаю, зачем мы сюда пришли. Допустим, мы ее увидим. Что мы сможем сделать? Помнишь, как Энти говорила, что единственное, что может помочь – сильная воля? Ее можно использовать как щит. Как думаешь, у тебя сильная воля?
– Если у кого она и сильная, то у Лонг Лонга. Не зря, он умеет прятать свои эмоции, – сказала я, – или подавлять… и они живут у него в вечном страхе.
Алекс выплюнул жвачку.
Из тени с опозданием выскочили одновременно Энти и Фрэнки, ругающиеся между собой.
– Мы должны им рассказать! – услышали мы голос Энти.
– И что будет? Меня упрут на вечность! – долетел до нас ответ Фрэнки.
Увидев нас, эмоции прекратили спор.
– Алекс! Анна! Зачем вы пришли сюда! Я говорила, что она очень опасна! – с тревогой в голосе сказала Энти, – надо уходить!
От нее это звучало более правдоподобно, чем от равнодушного Фрэнки. Но уйти мы не успели.
– Ты пришла…, – раздалось за нашей спиной так неожиданно, что мы с Алексом подпрыгнули. Обернувшись, я увидела Майю.
– …И привела с собой друга, – сказала она, делая шаг в нашу сторону.
Она выглядела иначе – в ее позе, манере общения и движениях, было что-то неестественное.
По телу пробежал жуткий холодок.
– Это и есть твоя подружка? – прошептал Алекс, – странные у тебя друзья, конечно.
Мне хотелось ему рассказать, что она совсем не такая, но вместо этого я крикнула:
– Майя, где твой друг? С ним все хорошо?
Майя подошла еще ближе.
–Зачем ты лезешь в мои планы? Зачем мешаешь мне? – сказала она низким хриплым голосом и вдруг неожиданно бросилась на меня с кухонным ножом.
Если бы не мгновенная реакция Алекса… Он выбил из ее рук нож и скрутил ее. Она не стала сопротивляться, а сразу затихла и обмякла, потеряв сознание. Алекс аккуратно усадил ее на землю.
– Это плохо, очень плохо, – сказал Фрэнки, стоявший поодаль.
– Что происходит…, – не поняла я.
– Ее сознание… она управляла ее сознанием…, – прошептала Энти и замерла…, – Я ее чувствую… смотрите! – она показала пальцем наверх.
Там, из окна третьего этажа, медленно спускались гигантские фиолетово-синие щупальца.
Мне стало жутко. Мы с Энти прижались к Алексу. А Фрэнки, почти ставшей моей тенью, спрятался за моей спиной. Так мы и стояли плотным клубком, не в силах шелохнуться и просто смотрели, как Королева Депрессия, не спеша, вылезала из своего укрытия. Мне показалось, что она стала гораздо больше с того дня, что я видела ее в поезде. Ее щупальца распростерлись по земле, одно даже дотронулось до моей ноги и я, почувствовав жгущий холод, тут же пододвинула ногу. Затем показалось и ее тело, а потом и голова с рогами, напоминающими корону. Эти рога также изменили форму – стали более высокими и толстыми.
Мы стояли и смотрели как завороженные, не в силах сделать ни шагу. Я чувствовала, как что-то сзади с усилием дергало меня и кричало. Я даже не сразу поняла, что это Фрэнки пытался оттащить меня. Уши заложило, где-то на заднем фоне я вновь слышала ту загробную музыку из поезда. И где-то на фоне всего этого, отдаленно, до меня доходили слова моего Равнодушия:
– Что с вами? Почему вы стоите? Ая! Ая! Уходим! Уходим!
– Она нас сожрет! – закричала вдруг Энти, – мы погибнем.
– Почему мы стоим, – сказал Алекс, – может пора убегать?
Но наши ноги словно окоченели и вросли в землю.
А я продолжала глядеть на эти щупальца, которые, ложась на землю, тут же поднимались. Она не торопилась. Пауку незачем бежать к мухе, запутавшейся в его сетях.
Но не успела вся Королева Депрессия встать перед нами во всей своей устрашающей красе, как впереди возник Фрэнки. Он поднял высоко руки и активно махал ими перед нашими лицами. Мне даже показалось, что в его руках был острый предмет.
Встав между Королевой Депрессией и нами, он словно разрушил заслон, который удерживал нас. Мы тут же опомнились.
– В рассыпную, – крикнул Алекс.
Мы бросились в разные стороны.
Я ринулась к забору, к той стороне, откуда мы пришли. Там была узкая калитка. Но вход был закрыт.
– Что? Мы же недавно проходили тут. Откуда замок?
Я оглянулась. Лучше бы я этого не делала. Длинные и толстые щупальца схватили Алекса и Энти, бежавших в противоположную сторону. Щупальце, державшее Алекса, просто подбросило его высоко вверх. Пролетев несколько метров, он плюхнулся на землю. И больше не поднимался.
– Алекс, – я бросилась вперед, но Фрэнки удержал меня, – надо уходить! Лезь через забор!
– Нет! Надо помочь им!
И вдруг Фрэнки упал – одно из щупалец схватило его и стало хлестать из стороны в сторону. Меня захватило отчаяние. Я просто замерла в ступоре: безжизненное тело Алекса лежало на земле, Энти подкидывали вверх и вниз, как мягкую игрушку, а бедного Фрэнки просто хлестали из стороны в сторону, ударяя им об землю и здание общежития. В какой-то момент его голова просто откинулась и безжизненно повисла.
Я скатилась по забору на корточки и закрыла глаза, обхватив голову руками. В ушах гудело так, словно я нахожусь под водой, а снаружи играет барабанный оркестр. Меня обдал жгущий холод, наверное, одно из щупалец добралось и до меня и сейчас начнутся мои персональные американские горки. Но вместо этого гул стал затихать, уходить все дальше и дальше от моих ушей. Я открыла глаза и увидела, что стою одна в сером тумане. Откуда он взялся?
Я позвала Фрэнки, но слова не вылетали из моего рта.
И вдруг, посреди этого тумана, раздается пронзительный детский плач. Я иду на этот звук. И вижу маленького ребенка. Сколько ей? Три года? Четыре? Может и больше. Я плохо разбираюсь в детском возрасте. Это девочка рыдает и своими ручонками обхватывает чью-то ногу, нависшую над ней. Но вдруг падает. И отползает назад. Она напугана? Я поднимаю глаза наверх. Кто эта женщина? Почему ее шея так неестественно согнута? Этот образ исчезает в тумане.
Так холодно. Неужели внезапно пришла зима? И правда, пошел снег за окном. Я слышу хохот. Где-то смеются. Что смешного? Не смешно, совсем не смешно. А вот и эта девочка. Она подросла. Почему ты сидишь здесь, на этом холодном полу, и снова ревешь? Иди туда, в соседнюю комнату, там весело. Не люблю детей, и этот ребенок начинает меня бесить. Я присаживаюсь на корточки перед ней, и вижу ее лицо, тело, руки… мне становится страшно. Кто это сделал с тобой? Меня охватывает гнев. Негодование. Я слышу шум. Дверь открывается, и девочка в ужасе забивается в самый дальний угол. Кто это? Неужели вы снова хотите ей навредить? Я начинаю бесчинно махать руками, но этот кто-то лишь проходит сквозь меня. Я узнаю его. Это Фрэнки. Он подходит к девочке и садится на корточки перед ней. Это мой Фрэнки. Но что он делает здесь, рядом с этой девчонкой, иди домой, ко мне! Но он не слышит меня. Он приобнимает ребенка и слегка покачивая, поет песню на… итальянском языке? Похоже на колыбельную… Нет, это не Фрэнки. Я напутала. Фрэнки не поет колыбельные и не знает итальянского… Он просто очень похож на него. Ребенок успокаивается и мирно засыпает в его объятих. Дверь с шумом распахивается.
«Где она?! Где она?!», – кричит какая-то женщина… Чьи-то мужские руки пытаются остановить ее, но она бежит к ребенку, буквально выхватывая из рук лже-Фрэнки. Я узнаю ее. Это моя тетя Мари…
Я чувствую боль. Мои глаза открываются. Я лежу на другой стороне забора, рядом обездвиженное обрубленное щупальце и Алекс, стоящий на противоположной стороне забора.
– Беги! Спасайся! – кричит мне Алекс и его вновь хватает щупальце, с большой скоростью неся к себе по земле.
Я ищу глазами остальных и вижу лежащего на земле Фрэнки, и Энти, храбро размахивающей перед Королевой Депрессией фиолетовым мечом. Откуда она его взяла?
Но этот маневр Депрессия легко отбивает. Она хватает Энти, приподнимает Фрэнки и Алекса и открывает свою пасть. Подобно змее, ее рот широко раскрывается.
– Нет, – пытаюсь прокричать я, но в ответ выходят только хрипы.
И вдруг надо мной мелькнула зеленая тень – нечто большое перелетело через забор и бросилось прямо на Королеву Депрессию, впившись подобием рта прямо в одно из ее щупалец, отчего та издала пронзительный вопль.
– Ты! – за моей спиной раздался знакомый голос. Я обернулась – это стоял профессор Лонг Лонг, а рядом было еще двое существ, похожих на людей, но гораздо крупнее… Три сильные эмоции одновременно?
– Скорее! – скомандовал психотерапевт, и существа за его спиной бросились вперед. Лихо перелетев забор, они прыгнули на Королеву Депрессию. Хватали ее, кусали.
Она неистово закричала, до боли оглушая мои уши.
Отбиваясь от них, она высвободила и Алекса, который тут же отполз в сторону, и Энти с Фрэнком, теперь лежавших на земле.
Лонг Лонг, этот дряхлый старикашка, и тот, взял, и легко перепрыгнул через забор. Он подбежал к Алексу и помог ему встать.
– Мы отправим тебя туда, где тебе и место, мерзкая ты тварь, – крикнул психотерапевт и бросился на Королеву Депрессию, параллельно вытаскивая из своей груди полупрозрачный длинный и широкий меч. Что? Серьезно? Прямо из груди?
Однако, добежать до нее он не успел. Она стряхнула с себя этих существ, откинув их на приличное расстояние, и стремительно уползла в сточные каналы… Причем уползала она быстрее, чем выползала из окна. Сильные эмоции бросились за ней.
– Нет! – закричал Лонг Лонг, – это может быть опасно. Вы можете потеряться, а по одному она легко вас прикончит!
Существа направились обратно и к моему изумлению, стали принимать человеческий вид. Это оказались секретарша и те два психолога, что работали рядом с Лонг Лонгом. Но это были не люди. Это были очеловеченные эмоции.
– Анджела, Гнев, и моя секретарша.
Петр Вискорец, Печаль и мой коллега психолог
Вероника Кураветц, Эйфория, – также мой коллега психолог.
Мои эмоции живут в нашем мире под видом обычных людей.
Благодаря их многовековому опыту жизни на земле и моей сильной воле, им удается поддерживать свою человечность. Испокон веков, мы, энтрилы, держим мир между тонкими границами миров людей и тех его населяющих, которые не подвластны взору большинства людей. Вы не видели, но в той битве против Меланхолии, приняли участие и другие, неведомые вам существа. Но, конечно, известные вашим эмоциям. С Меланхолией у меня свои счеты. А также с теми, кто выпустил ее на волю. Тоже энтрилы. Темные энтрилы. Они сосредоточены в столице – именно там им легче всего питаться темной энергией злобы, насилия и ненависти. Однако, к ним мне еще рано идти. Сначала надо справиться с этим созданием.
– И вы все это знали? Вы знали, что мы центрилы? Почему вы не помогли нам, когда мы пришли к вам? – не понимали мы с Алексом.
– Вы для меня как малые дети, пускающие бумажные кораблики в луже, тогда как я капитан боевого крейсера на море. Боюсь, ваша помощь мне просто ни к чему. Вы слабы. Как и ваши эмоции. И вам не доступен весь спектр того видимого, что вижу я.
Как видите, это была ловушка и вы легко угодили в нее. Она полностью поглотила разум той девушки. Как вы сказали ее звали, Майя? Вы решили, что ей стало лучше. А тем временем, ее щупальца уже пустили корни в ее мозгу. И пока вы отвлекались на общение с этой милой девушкой, Меланхолия окутала вас своими ощущениями, обездвижив ваши тела.
Какова была ее цель? Убить как можно больше людей, набраться сил и затем атаковать меня. Она всего лишь оружие в руках темных энтрилов. Вы должны понимать их могущество. Забудьте об этом. Живите дальше своими жизнями, а вам, лейтенант, я лишь пожелаю терпения. Я надеюсь, мне удастся ее победить. И ваши убийства вскоре закончатся…
– Жесть, конечно, да? – Алекс смотрел на свое побитое лицо, – легче сказать, что меня просто сбила машина.
– И что дальше? Просто ждать, когда Лонг Лонг и его команда победят Королеву Депрессию? – не понимала я.
– Ты сама видела, она раскидала нас как детишек в песочнице. Ух, до сих пор помню этот холодок… мне даже показалось, что я на мгновение отключился… и как будто попал в прошлое, в тот кошмарный день, когда мама купила мне Оптимуса Прайма*, а я же просил Бамблби*. Брр, самый худший день в моей жизни.
– Ты хоть как-то сражался… а я вообще оцепенела и ничего не делала, пока вас там убивали.
– Не расстраивайся, Лонг Лонг же сказал, что ступор – это нормальная реакция, может в следующий раз ты тоже будешь сражаться, и может быть тебя даже сожрут.
Я улыбнулась.
– Да, ты прав. Главное, чтобы убийства прекратились.
Убийства и правда вскоре прекратились. Со смертью Лонг Лонга. Его нашли мертвым в своем собственном кабинете. Экспертиза показала самоубийство. Это показал и маленький пистолет в его руках, а также дыра в голове. Пропали и секретарша, и его коллеги. Энти считает, что они пробыли на земле много веков, не возвращаясь в свой мир, по принуждению Лонг Лонга. И теперь, наконец, обрели свободу. Еще она говорит, что для очеловечивания сразу трех эмоций требуется невероятная сила воли и энергии, которой нет у простых людей. А значит, Лонг Лонг, подобно энергетическому вампиру, сосал эту волю и энергию у своих пациентов и студентов. Именно поэтому они становились легкой добычей Королевы Депрессии.
Это событие помогло полиции скинуть все предыдущие самоубийства на психотерапевта. Пока официальная версия, что он и его коллеги распространяли опасные психоактивные программы, а также проводили сеансы группового внушения на тайных встречах со студентами. Затем коллеги убили доктора, подстроив самоубийство, и сбежали в закат. Мотив? Кому нужен мотив, главное найти убийцу. Иногда, эта версия мне даже кажется более логичной, чем версия Лонг Лонга про злобных темных энтрилов.
Как бы там ни было, выполнив свое предназначение, Королева Депрессия покинула наш город. Возможно, вернулась к своим темным энтрилам. Возможно, те снова заточили ее в темнице. Я мало поняла из того, что произошло. Фрэнки ушел. На его место пришла Печаль. Мне сложно к ней привыкнуть. Это милая синеватая девочка все время вздыхает и охает, заставляя меня с любовью вспоминать молчаливого Фрэнки. Надеюсь, что Печаль когда-нибудь уйдет. И Френки вернется. Но в этом и парадокс: пока я грущу о Фрэнки, он никогда не вернется ко мне.
Глава 2. Отдел отделов и отдел тунеядцев.
Сегодня я умерла.
Ступая по длинному светлому коридору, окруженная белоснежными стенами, я никак не могла примерить эту мысль на вкус. Умерла… Так внезапно… Кто же теперь выйдет вместо меня на смену? Неужели теперь Джери придется брать мои столики и просто разрываться в час пик между голодными гостями и недовольными любителями выпить? А мама? Наверно, она расстроится. Что за глупая мысль, конечно, она расстроится. А кто ей сообщит? Как скоро она узнает? Ну что за нелепость, в самом деле. Вот так всегда. Вечно я все порчу.
Наконец, коридор закончился, и передо мной возникла… парта? Что? Обыкновенная школьная парта? Я умерла, чтобы снова ходить в школу? Но, к счастью, вскоре окажется, что это была просто парта и ничего более. За партой сидел маленький ангелоподобный дядька. Важное уточнение: когда я говорю ангелоподобный, я вовсе не имею ввиду, что прекрасный как ангел. Отнюдь. Даже наоборот: он был похож на перезрелого ребенка, со светлыми кудрявыми волосами, одетый в белую рясу. А за его спиной было что-то, отдаленно напоминающее крылья. Но такие крохотные, что я сомневаюсь, что он может летать. Он сидел за партой и смотрел на меня поверх своих очков. Очки на небесах… ммм… вам что, не завезли сюда лазерную коррекцию? Это вызывало у меня такое же не понимание, как и плохое зрение Гарри Поттера* в мире магии.
Впрочем, не важно.
– Умершая под номером сто семь миллиардов двадцать восемь миллионов триста пятьдесят тысяч пятьсот восемьдесят два. Сокращенно «Два». Значит, вы умерли сегодня, при…, – он поднял листок бумаги, все это время лежавший на столе, и сощурив глаза, внимательно изучил его, – …при весьма понятных обстоятельствах. Вас сбил электропоезд, пока вы переходили железнодорожные пути в неположенном месте. Как такое вообще возможно? Насколько мне известно, они громкие, эти поезда…
– Я была в наушниках, – развела я руками.
– Жаль: тупость у нас не считается за грех. А надо бы, только добавляете мне работу. Ну что ж…, – он отложил бумагу и скрестил руки перед собой, – как вы видите, за моей спиной две двери. Одна ведет в Ад, другая в Рай. Куда вам положено, мы сейчас выясним на основании ваших дел.
Я посмотрела за его спину, где расположились давно запримеченные мною двери. Их было не сложно заметить – особенно ту, что была красного цвета и над которой висела мерцающая, словно новогодняя гирлянда, надпись «АД». Вдруг, эта дверь открылась, и из нее вышел … мужчина с карнавала? На нем были надеты рога как из дешевого магазина приколов и прицеплен не настоящий красный хвост. В руках его была толстая книга.
– А вот и я. Принес ваши грешки, – весело сказал он и бросил на стол тяжелую книгу в черном переплете.
– Что? Такая толстая? Неужели я так много грешила? – удивленно воскликнула я, глядя на книгу.
Тут открылась вторая дверь и из нее вышла женщина, с накладными крылышками и нимбом, приклеенным на палочку. Женщина мне улыбнулась и положила на стол тонкую белую книжечку, больше похожую на брошюру.
– А это добрые дела, – сказала она и подмигнула мне.
«Просто прекрасно», – саркастично подумала я. Мне стало не по себе… как будто … стыдно?
– Итак, приступим, – сказал мужичок за партой и начал изучать дела, открыв перед собой сначала черную увесистую книжку моих грехов.
Вверх ногами читаю я плохо, но все же мне удалось разглядеть, что следующие несколько страниц были исписаны всего одним словом «О, мой Бог». А мужичок с крыльями все продолжал и продолжал перелистывать страницы. Наконец, он остановился и с гневом взглянул на меня:
– Ты произнесла слово «Бог» миллионы раз, да почти вся книга об этом! Посмотри, посмотри, – он начал совать мне под нос книгу, где страница за страницей виднелись фразы «О, мой Бог», «Боже», «Слава Богу».
– Ты понимаешь, что за это тебе грозит сотни ударов плетью! – взревел он.
Он посмотрел на человека с накладными рогами.
– Забирайте ее, дайте ей тысячу ударов плетью! – сказал он.
– Но постойте, – вмешалась женщина с поддельным нимбом, – вы даже не взглянули в эту книгу, – она указала на белую тонкую брошюру, – хорошие дела там тоже есть. Например, она много работала волонтером, а сколько она перевела бабушек через дорогу. Целых две. Согласитесь, в наше суровое время это считается за подвиг.
– Ох, Цере, только ради тебя. Только ради тебя! – мужчина за партой строго посмотрел на меня и открыл тонкую книжечку, мельком бросая взгляд на ее две страницы.
– Хорошо, юная леди, – обратился он ко мне, откинув обе книги и вновь сложив руки в замок. – Я предоставлю вам выбор. Вы можете проследовать за этим прекрасным мужчиной с рогами в Красную дверь, где вас отхлестают сотни раз толстыми плетями, сделанными из кожи первоклассных буйволов. Или же вы пойдете за этой милой женщиной, в эту светлую дверь, но тогда пеняйте на себя.
– Что? – я удивилась, – у меня есть выбор?
– Да. Но подумайте хорошенько… Сотни ударов плетей, – и он указал на мужчину с рогами, который радостно замахал мне руками, маня к себе, – или пойти с этой женщиной, вон за эту дверь, – он указал мне на милую улыбающуюся женщину, стоявшую рядом с белоснежной дверью с надписью «Рай».
– Пожалуй, я пойду с ней, – я сделала шаг вперед, и встала рядом с женщиной.
– Ну вооот, – обиделся мужчина из «Ада», – почему все постоянно выбирают эту дверь… у нас же так весело.
Мне даже стало жаль его.
– Ты еще можешь поменять решение, – сказал мужчина в очках, пронизывая меня взглядом.
– Пожалуй, нет, – сказала я.
– Все, хватит ее заманивать. Если вас что-то не устраивает, может пора сменить отдел маркетинга, – сказала женщина и, взяв меня за руку, приветливо улыбнулась.
– Ну что, Два, ты готова? – ласково сказал она, и на мое согласие открыла дверь. Мы вошли с ней в «Рай».
Который оказался очередным длинным коридором…
– Не сердись на Архе, – сказала она, видимо, имея ввиду, этого мужчину за партой, – до повышения, он раньше сидел в отделе Богохульств. Это очень важный и большой отдел. Его работа заключалась в регистрации каждого обращения к Богу. Бывало, обращений было так много, что бедняга даже отлучиться в туалет не мог.
– Но зачем это? – мне нисколько не было его жаль.
– Каждый раз, когда ты произносишь имя того, кого нельзя называть всуе (если вы не поняли, она говорила о Боге), то оно автоматически регистрируется системой как мольба о помощи и ставится в очередь. Другое отделение этого отдела потом должно проверить каждое обращение. И поэтому, из-за таких как ты, – я клянусь, в глазах этой женщины на секунду появилась всепоглощающая ненависть ко мне, доли секунды и она снова вернула себе милый вид, – пока наши создания изучают все просьбы, они могут опоздать к действительно важной мольбе. А потом все эти фразочки: его нет, он не существует и прочие обиды, вплоть до отказа от религии. И что в итоге? Отдел религии лишается своей премии! А все почему? Тут то мы и возвращаемся к твоим фразам. А вот, кстати, и он.
Она указала рукой на прозрачную стенку, за которой бегал безумный мужчина. К нему одновременно из сотен труб вылетали бумажные записки, на компьютере за одиноким столом виднелась открытая электронная почта с ежесекундными уведомлениями о приходе новых сообщений, а вокруг было расположено десятка три различных телефонов, постоянно звонивших.
– Больше, больше Богохульств, мне нужно больше! – кричал он, одновременно ловя бумажки и держа в руках телефонную трубку.
– Как видишь, новый сотрудник очень любит свою работу, – сказала она и мы пошли дальше.
И чем дальше мы шли, тем больше было прозрачных кабинок, за которыми сидели разные… как она их назвала, создания? Помимо людей тут были антропоморфные животные, говорящие цветные сгустки непонятных субстанций, просто летающие нечто очень маленьких размеров. И все они усиленно работали. Значит, это и есть Рай?
Наконец, эта женщина завела меня в одну из очередных комнат за прозрачной стенкой.
Это был просторный зал, в центре которого сидела обычная тетка, знаете, такая бухгалтерша с вашей работы, и курила одновременно три сигареты и одну сигару! Она усиленно била по клавишам древнего компьютера времен моей бабушки. Увидев нас, она подняла голову, и, вытащив сигару изо рта (а сигареты нет), сказала:
– Ох, милочка, ты даже не представляешь, куда ты попала. Один день в нашей психушке, и ты поймешь, что лучше бы выбрала вторую дверь, – сиплый голос, насквозь прокуренной гортани, больно ударил по уху.
– Мне кажется, нет ничего хуже вечного избиения плетьми, – сказала я, оглядываясь по сторонам.
– А кто сказал, что вечного? – невозмутимо ответила она, – ну побили бы тебя немного, зато потом одно сплошное веселье.
– Это правда? – я посмотрела на милую женщину, что привела меня сюда.
– Не слушай ее, – мило ответила она мне, – хорошо там, где нас нет. Они там тоже заняты делом.
Но «курящая бухгалтерша» не унималась:
– То, чем они там заняты, ангельское пение по сравнению с тем, что разгребаем тут мы.
Женщина не ответила. Она подвела меня к пустому столу, попутно снимая крылья с нимбом. Перехватив мой удивленный взгляд, она пояснила:
– Начальство требует выглядеть соответствующе ожиданиям вновь прибывших. А финансирование не выделило. Вот и приходится импровизировать, – сказала она, садясь за стол. – Так-так. Надо тебя куда-то определить.
– Куда-то определить? – не поняла я. Сложив руки в карманы, я продолжала изучать кабинет: шкафы с полками, шкафы с полками, шкафы с полками. И в центре этого три стола. На одном сидела курящая тетка. На другом милая женщина, что привела меня сюда. Третий пустовал.
– Да, мы ведь отдел кадров, – сказала женщина и сильно закашляла.
– Вы хотите заставить меня работать? А как же вечная радость? Нирвана?
Раздался режущий хриплый смех «курящей бухгалтерши».
– А ты что, устала? – спросила она насмешливо.
– Но я думала…
– Что бы получить местечко в раю, надо сначала хорошенько поработать. Вот вы же там, на Земле, прежде чем выйти на пенсию, тоже сначала работаете! – продолжала эта женщина-сигарета.
Ну, в целом, логично. Но все-таки я ожидала хоть немного блаженства. И отдыха.
Словно прочтя мои мысли, милая женщина отвлеклась от компьютера:
– Если ты хочешь взять перерыв, я могу отправить тебя в Забытье.
– Куда?
– Забытье… Вечный сон: закрываешь глаза, а потом открываешь через пять или восемь…
– Часов?
– Лет.
– Ээ, да я, пожалуй, пока и тут посижу. Посмотрю, какую работу вы мне предложите.
– С этим как раз проблемы. Требовались места в Отделе Сновидений, но сейчас вакансии закрыта. Впрочем, есть местечко рядом с Озером Душ.
– Нет! – Резко вмешалась тетка-сигара, – ей туда нельзя. Я уже договорилась об этом месте. Это слишком лакомая вакансия, чтобы отдавать ее …простой душонке.
Эх. Даже тут эти схемы проворачивают.
– Хорошо. Пока мы подождем обновления системы вакансий. А чтобы не терять времени зря, оформлю тебя помощницей по мелким задачам. Будешь помогать всем отделам в незначительных делах.
Отлично. Я умерла, чтобы стать мальчиком на побегушках.
Город М.
– Ну что ж, старлей, теперь это ваше новое рабочее место.
– Спасибо. – Алекс улыбнулся. Но как только за ним захлопнулась дверь, улыбка исчезла с его лица.
– Надо выяснить, почему меня перевели в Главное управление… Энти, что-то тут не чисто.
– Может, стоит воспринимать это как повышение? У тебя новое звание, самоубийства прекратились, виновный найден. Вот этим ленивцам и захотелось к себе в отдел такого прекрасного работника.
– Прекрати. Мы оба знаем, что профессор Лонг Лонг не был виновен в смерти этих студентов. Чтобы не писали эти журналюги.
Энти не согласилась:
– Если бы Лонг Лонг не питался энергией юных студентов, они смогли бы дать отпор…, – высказала она свою теорию.
Дверь резко отворилась.
– Я без стука, – улыбнулась не известная девушка, – прости, мне послышалось или ты с кем-то говорил? – девушка окинула взором небольшой кабинет.
– Это я по телефону, – сказал Алекс, указывая на трубку. К счастью, телефон в самом деле лежал рядом, на столе.
– Меня зовут Алекс, тоже, – она хихикнула. – Пошли, сделаю тебе экскурсию.
Главное Управление было внушительным зданием: множество коридоров, непонятная система лестниц и лифтов, десятки дверей и просторные залы заседаний.
– Раньше это был особняк одного знатного дворянина, но потом он разорился и дом перешел в управление города, – говорила Алекс. К этому моменту они обошли лишь левое крыло.
– На сегодня все, – сказала она, – самое главное – туалет, буфет и курилку я тебе показала. Остальное в другой раз.
Навстречу им шел плотный высокий мужчина с большой пиццей и тремя чашками кофе. Вальяжно пройдя мимо и даже не поздоровавшись, он скрылся в длинном коридоре. Алекс уже видел его ранее – он, вместе с красивой черноволосой девушкой, шел с утренними ароматными булочками мимо зала заседаний, где была планерка всего Управления. На этой же планерки и был представлен Алекс, их новый сотрудник.
– Уже второй раз его вижу, – сказал Алекс девушке, – ходит туда-сюда с едой. Почему он не был на планерке? Я думал, там все управление должно присутствовать.
И только после своих слов он заметил, что Алекс-девушка с негодованием смотрела в след мужчине с пиццей.
– А они только и делают, что жрут и то ли слушают музыку, то ли фильмы смотрят. Во всяком случае, там постоянно посторонние громкие звуки, – сказала она. И тут же поспешила объяснить:
– Их кабинет в самом конце коридора. Там давно никто не работает и постоянно идет ремонт: как видишь, финансированием нас не сильно балуют. Мы называем их отделом тунеядцев.
– Отдел тунеядцев? – Алекс улыбнулся.
– Да. Как бы там ни было, Главное управление весьма престижное место работы – есть звания, соц. пакет, разные льготы, ну и соответственно, высокие должности с хорошими окладами. Вот к нам и отправляют сюда бестолковых детей важных полковников, всяких блатных друзей и прочих власть имеющих, генералов в отставке, которым скучно сидеть дома и нянчить внуков. Вот только делать они ничего не хотят. Вот наше начальство и собрало их вместе, в один кабинет. И отсадило еще подальше, чтобы не мешались. Даже названием им ухитрились придумать – «Отдел по связям с особо важными персонами». Наверно, общаются там сами с собой и считают это работой! – Алекс-девушка явно была возмущена. Вместе с ней возмущалась и Радость, ее эмоция. Так что, несмотря на возмущение, Алекс понял, что эта Алекс, его тезка, девушка весьма доброжелательная.
