Ниян Ниянов
Королева Депрессия
Филин, казалось, хотел возразить словам Лонг Лонга. Но остановился.
– Речь пойдет о Нижнем уровне. Я называю его большой кладовкой. Совет держит там особо опасных грешников, вы – свои побрякушки, люди – страхи и фантазии. У темных энтрилов тоже есть свое место хранения. Раньше это было тайником Совета, но позже было решено отдать часть земель под нужды Отдела…
– Что еще за Отдел? – не понял Хубер.
– Простите. Темные энтрилы. Отдел – это их официальное название, там, наверху.
Хубер покачал головой. Зло имеет имя.
– И что там может хранить этот ваш… Отдел? – спросил Хубер, весьма равнодушным тоном.
– Все что угодно, я предполагаю: культурные артефакты, произведения искусства, священный Грааль*, золотые кони Батыя*, библиотека Ивана Грозного*… Все то, что они, по тем или иным причинам, изъяли с Земли. Есть отсек и для хранения душ: чистые души, души с особенностями, души ваших сражателей… После побега Изусы, я полагаю, было решено не держать особо опасных сражателей в темницах Совета, а перепрятать их в Хранилище, дабы вы не могли вытащить их оттуда.
Сердце Хубера предательски замерло. Насколько ему было известно – Изуса действительно вновь и вновь перерисовывал чертежи Темниц Совета, с надеждой спасти остатки своей армии, что удерживали там. Хубер огляделся по сторонам – не подслушивает ли его старушка Дойджилис. Нет, вокруг было пусто, только в углу комнаты верной стражей стоял его Гнев.
– Откуда такая информированность? – Хубер с подозрением посмотрел на Филина.
– У меня есть доверенное лицо, там наверху… Не велика должность, но лицо весьма неприметное и лично видящее бумаги о переводе сражателей в новое хранилище Отдела… или, как вам угодно, темных энтрилов… А недавно ко мне в руки попали некие чертежи, предположительно, координаты хранилища…
– Тогда что вы не отправите туда ваше доверенное лицо? Я думаю, мы были бы более сговорчивы, принеси вы нам хотя бы один артефакт с того места.
Филин улыбнулся.
– Если бы все было так просто, то я бы не сидел здесь, перед вами. Как вы уже поняли, есть одно, но… Хранилище сторожит чудовище Совета: Амат – вида Меланхолия.
Сердце Хубера забилось сильнее.
– Вы говорите про ту самую Амат?
Филин кивнул.
– Но тварь невозможно уничтожить! – отрезал Хубер, – за свои жизни я убивал много жутких существ: эгрегоры человеческой боли, чистый гнев сотен разъяренных людей, апатию мира… Но эта, она другая, она словно…
– … Существо иного мира, – продолжил за него Филин, – так и есть. Это не просто эмоция из мира Даэху. Это существо подобно аннунаки, имеющая в своей основе две души. И очевидно, что раз аннунаки состоят из души основания и души человека, то – Амат – душа основание и душа даэху. Ошибкой было полагать, что перед нами обычная усиленная эмоция. Пока вы уничтожали одну ее часть, она питалась другой.
– Нашими солдатами она питалась! – взвизгнул Хубер. На его лбу выступил пот.
– И вам выпадает прекрасный шанс отомстить… Более того, тварь сидит на цепи, что ограничивает ее маневры… Все что вам надо, это привести эмоции, что по своей силе ослабят эмоциональную часть ее природы… я слышал, Изуса как раз обзавелся такой. А после, просто уничтожить две ее души.
Наступила пауза.
– А вам? Что вам с того? Только не говорите, что вспомнили свое сражательское прошлое и решили помочь из благородных побуждений.
– Мои цели гораздо масштабнее, чем вы можете представить, – сказал Филин, приподнимаясь с дивана, – уничтожение пожирателя душ – награда для всего мира и меня в том числе… Но, впрочем, я бы не отказался от тела этого чудовища: с удовольствием бы по изучал столь ценный экземпляр, – Филин протянул руку.
Хубер не стал отвечать на рукопожатие. Он не верил этому порыву внезапного благородства, но и не мог объяснить для себя причину такого поведения. «Возможно, ему что-то надо из хранилища», – подумал Хубер.
– Мне надо обсудить это с Изусой, – сказал Хубер и кивнул Гневу, покорно стоявшему в углу. Тот кивнул ему в ответ и прыгнул в тень.
– Конечно, конечно, – покивал Филин и пошел на выход.
Но несмотря на высказанное сомнение, Хубер уже видел себя внутри пещеры хранилища, как он своим волевым мечом пронзает Амат Меланхолию насквозь.
Филин нашел своего Тесея, который победит Минотавра.
– Возрождение, – сказал Хубер самому себе, когда остался один, – возрождение, – повторил он, и его хмурое лицо, впервые за много лет, осветила улыбка.
Город С. Два месяца назад.
От удара ноги дверь распахнулась, и профессор Лонг Лонг вошел в кабинет, держа в руках несколько увесистых томов недавно приобретенных книг из букинистического магазина.
Вывалив все на ближайшую полку, он принялся их сортировать, внимательно просматривая каждую. В этот момент распахнутая дверь заскрипела и закрылась.
Лонг Лонг обернулся.
Облокачиваясь к стене, ранее прикрытой дверью, и сложа руки перед собой, стояла эмоция. Лонг Лонг узнал ее – это было Равнодушие его несостоявшейся пациентки, Анны Д.
– И снова добрый вечер, – сказала эмоция.
– Что тебе надо? Я не консультирую эмоции! – грубо сказал Лонг Лонг, поражаясь наглости эмоции.
– Да я лучше свихнусь, чем стану вашим пациентом, – нахально ответила эмоция, отрываясь от стены и делая шаги в его сторону.
Такая грубость возмутила Лонг Лонга.
– Повежливее ты, кусок сферы! Если не хочешь лишиться круговорота душ.
– Почему вы не сказали Анне, что вы энтрил? – спросило Равнодушие, не обращая внимание на слова профессора, – вы ведь поняли, что она видит эмоции?
– Я не обязан ни перед кем отчитываться, убирайся отсюда! – приказал психотерапевт, теряя терпение.
Эмоция сделал пару шагов и остановилась, делая вид, что с интересом рассматривает содержимое книжных полок.
– Им нужна ваша помощь, – сказало Равнодушие, не обращая внимание на разъяренного психотерапевта, – сегодня вечером Анна собирается навестить студенческое общежитие. И наверняка, потащит с собой того полицейского, тоже центрила. Я подозреваю, что там их будет ждать Меланхолия, с которой они не смогут справиться.
– Так и скажи им об этом…, – Лонг Лонг выхватил из-под носа Равнодушия книги, что оно рассматривало и отвернулся, желая разложить их по полкам, – я-то тут причем?
– Но ведь это из-за вас они оказались в это мире. Так уж позаботьтесь о них! – сказала эмоция.
– Что?! Откуда ты…? – Лонг Лонг в спешке обернулся, но эмоция уже канула в тень и исчезла.
Воспоминания Лонг Лонга, 1940-е гг.
В эти дни Хубер чувствовал себя ребенком, который получит долгожданную игрушку, если съест мешок сладостей. Он оповестил товарищей и ждал их в назначенное время.
Первым прибыл Изуса, один из древнейших, чья душа, судя по ощущениям, начала свой круг перерождений еще с первобытных времен. Именно его группа сражателей смогла добыть острие Гекаты, ознаменовавшую эпоху печатей и изменивших все их мироустройство.
Его сопровождало две эмоции. Первой была Эйфория, на которую и делал ставки Филин. Это была молодая сильная эмоция, которую Изуса отобрал у случайного прохожего. Как ни странно, но с ней воин обходился снисходительно, выделяя ее на фоне других подчиненных. Второй эмоцией был Гнев. Это был другой Гнев, нежели у Хубера. Женский Гнев. Сильнейший воин, властный, сильный. Это была очеловеченная эмоция женского пола и при виде неё люди отводили глаза – не могли выдержать тяжелый взгляд эмоции.
Хубер знал, что очеловечивание эмоций требует много условий: долгое пребывание эмоции на земле, тонны волевых усилий хозяина, высокая энергичность и сила духа. Изуса обладал всем. А еще он, подобно Хуберу, уже долгое время не возвращался в Озеро Душ. После утери острия – это грозило им забытьем последних несколько сотен лет.
«У нас словно ретроградная амнезия, – писал Хубер в своих письмах Мелии, – прошлые печати находят нас и даруют воспоминания, но мы не в силах вспомнить, что делали свои предпоследние жизни».
Мелия, еще один из сражателей, не знал, что такое ретроградная амнезия, и потому предпочитал не отвечать на письма Хубера, продолжая изучать звездное небо. Он приехал вторым. Несмотря на женское имя, его носителем был худощавый мужчина с миловидным личиком и тонкими чертами лица. Такова была особенность сражателей: дабы не запутаться в круговороте имен, они называли себя тем именем, что навсегда отразилось в первой печати.
При виде Мелии, Хубер с улыбкой вспоминал, какой же красивейшей женщиной был этот воин пару тысяч лет тому назад. Да и в целом, все женские перерождения Мелии обладали неземной красотой, что часто служило на пользу делу – однажды, они даже заманили и убили бога, что покусился на ее красоту. Рядом с Мелией тоже стояло сразу две эмоции. Первой была Радость. Красивая эмоция, даже в виде пятна выражала очарование. Но чаще это пятно принимало очертания прекрасной девушки. Она была невидима этому миру, в отличии от Гнева Изусы, хотя сопровождала Мелию много веков, время от времени цепляясь к другим людям. Вторым была Печаль: грузная, тяжелая на вид, она, тем не менее, была сильным воином, его дополнительным щитом и источником энергии. Недостаток воли и силы духа Мелии не давал им полностью очеловечиться, а потому, Хубер, обладавший всего одной эмоцией, ставил себя на уровень выше Мелии.
«Очеловечивание эмоций – жалкая трата энергии и воли, не имеющая практического смысла», – писал он в своем пособии для юных сражателей. Впрочем, читать это пособие было некому.
Еще двое сражателей, прибывших в тот день, были Хуберу не знакомы.
В последний раз, перед потерей острия, он провел в Озере Душ несколько столетий. Это помогло ему избежать инквизиции темных энтрилов, но полностью дезадаптировало его в сражательском мире. Вместо армии его встречал потрепанный жизнью отряд.
Поэтому, глядя на этих новых сражателей-слабаков, не имеющих ни сильных эмоций, ни десяток печатей, он был уверен, что они появились в его отсутствие. Но зато у них была Энергия и Воля, еще не растраченные в долгих перерождениях.
Помимо эмоций, сражателей окружали и другие сущности: печати перерождений накрывали их словно щиты, архетипы обеспечивали им дополнительные источники энергии, темпераменты окружали их как защитные поля. Самыми крепкими они были у него, Хубера: флегматическая броня спокойствия, ровной силы, и уравновешенности. Лишь присутствие сильного Гнева рядом выводило его из равновесия.
– Все собрались, – сказал Гнев Хубера и покорно встал за его спину.
Еще два сражателя ждали своего перерождения и сейчас отсутствовали.
Итого: пять живых и два в резерве – все что осталось от тысячного войска древних воинов.
Хубер подался вперед:
– Есть новости, – сказал он…
Город С., два месяца назад.
Поздно вечером, по пустынной улице города, с быстрой скоростью неслась маленькая синяя машина. Резко затормозив, она остановилась у бизнес-центра. Дверца открылась и из нее выскочил мужчина. Несмотря на не молодой возраст, он резво поднялся по ступеням, показал пропуск сонному охраннику и бросился вызывать лифт.
Битва была проиграна. Амат Меланхолия сбежала. Он выдал себя темным энтрилам. И даже если эти детишки-центрилы в самом деле ни при чем, темные энтрилы придут за ним. Отдел победил.
Психотерапевт Лонг Лонг только с третьего раза открыл дверь кабинета дрожащими руками. Его эмоции не нашли след Меланхолии в городе. А значит, она покинула его, дабы доложить темным энтрилам, что последний из сражателей найден. Пока эмоции прочесывают границы города, он должен собрать все самое необходимое.
Вбежав в кабинет, он остановился. Прямо за его столом сидел Фрэнки, Равнодушие Анны, да еще и сложив свои синие ноги на его стол.
– Ты что творишь?! – взревел Лонг Лонг, – убирайся отсюда!
Это уже было слишком. Лонг Лонг вытащил из своей души волевой меч и приготовился к удару.
– А вы были плохим парнем в молодости, не так ли? – невозмутимо спросил Фрэнки, не испугавшись грозного оружия, – потом авария, клиническая смерть и вас словно подменили! Занялись наукой, выучились на престижную профессию…. Прямо переосмыслили жизнь… или…, – он снизил голос до шепота, – просто забрали чужую? – с этими словами он убрал ноги со стола, встал, и не дав Лонг Лонгу вымолвить ни слова, громко продолжал:
– И как раз в тот момент, когда вы занялись наукой и поступили в университет, в нашем городе, с разницей в несколько лет, появилось несколько весьма необычных душ… Совпадение, Киарин? – при упоминании его древнего имени, внутри Лонг Лонга похолодело.
– Кто вы?! Кто вас послал?! – Лонг Лонг выставил меч вперед, показывая серьезность своих намерений.
Фрэнки взглянул на острие меча, почти упирающего ему в грудь, а затем перевел взгляд на психотерапевта.
– Впрочем, меня не интересует ваше прошлое. Меня интересует, где та душа, что вы отняли у меня, оставив умирать в темницах титанов!
Малая доля секунды потребовалась Лонг Лонгу, чтобы до него дошла вся суть услышанного.
– Хромой сражатель! Эния! – ахнул психотерапевт, – вы его эмоция!
– Я не его эмоция, Киарин. Я и есть Эния! – сказал Фрэнки, глядя прямо в глаза Лонг Лонгу.
– Но это невозможно! – шептал про себя Лонг Лонг. Он опустил меч и несколько раз обошел вокруг эмоции, дотронувшись до нее рукой.
Фрэнки брезгливо сморщился.
– Поаккуратнее, – сказал он.
– Но как? Неужели, после пожирания Амат, мы перерождаемся существами даэху? – удивлялся Лонг Лонг.
– А с чего вы взяли, что меня кто-то сожрал? – нахмурился Фрэнки.
Лонг Лонг не мог поверить ни единому слову. Он хотел задать хромому сражателю десятки вопросов, но Фрэнки опередил его:
– Где душа, что я вытащил из хранилища?
– Вы сами мне ее отдали, – напомнил Лонг Лонг, – а мне было некогда искать ее среди других… Увы, я разочарую вас, но ни одной души у меня больше нет…
– Что? Где они? Куда вы их дели?! – несмотря на волевой меч, что Лонг Лонг по-прежнему держал в руке, Фрэнки набросился на него.
– Я выпустил их, – спокойно сказал Лонг Лонг, отталкивая эмоцию, – все души, что были у меня…
Он неспеша прошел к своему столу и сел, глядя в пустоту.
– Сначала в одном городе я выпустил несколько душ, взращивая их, наблюдая за ними. Но все было впустую – если эти души и обладали какими-нибудь талантами, я не разглядел их. Пришлось менять тело и переезжать в другое место. И снова попытки вырастить сражателей. Очередной провал. И мой переезд. Выпуская души, я не всегда мог отследить их траектории, все что мне оставалось – надежда. Я понимал, что они могут вернуться назад и тогда я снова пущусь в бегство, что они могут сгинуть в Нижнем уровне, что они могут не обладать нужными мне способностями. И я всегда был крайне осторожен, понимая, что за мной по пятам могут идти темные энтрилы…, – устало рассказал он.
– Но это глупо! Не все важные души обладают нужными вам талантами! – сказал Фрэнки, вскидывая руки.
Но Лонг Лонг не обращал внимания на его слова и продолжал:
– В этом городе я выпустил три последние души… и сделал все, чтобы найти их. Работал в детских садах. Потов в школах. Терпел этих мелких засранцев. И все время продолжал практику в психиатрии: вдруг чья-то мама заметит, что ее ребенок разговаривает сам с собой? Даже устраивал дурацкие конкурсы: «Нарисуй свою эмоцию! Дай ей имя!»… И так каждый раз, три поколения подряд. Сколько городов оставил я за спиной, столько времени потрачено зря…, – он не договорил. Его внимание привлек вскрытый ящик тумбочки, что стояла под столом.
– Вы рылись в моих вещах?! – мгновенно вскипел он.
– Я искал острие…, – ответил Фрэнки.
Лонг Лонг сощурил глаза.
– Вас послали темные энтрилы! – Лонг Лонг резко соскочил со стула и в один прыжок долетел до Фрэнки, замахиваясь волевым мечом.
Прогремел выстрел.
Лонг Лонг попятился назад, схватившись за грудь, в которой зияла кровоточащая рана. Рухнув на свой стул, он с удивлением смотрел на руку Фрэнки, державшего настоящее человеческое оружие.
– Я искал острие. Но нашел револьвер, – сказал Фрэнки…
Воспоминания Лонг Лонга, 1940-е гг.
Они прибыли в город С., где если верить словам Филина, находились Грани.
«Если он всегда знал, где находится эта Грань, ему не поздоровится!», – плевался Изуса, вспоминая недобрым словом Филина.
«Покончим с тварью и отправимся убивать богов!», – поддакивали ему «молодые» сражатели.
Мелия и Хубер молчали. Последний бросил взгляд на Грани. Одна, привычная, уходила под землю, высвеченная тенью. То был вход в Нижний уровень. Вторую, отраженную в лучах яркого солнца, ему довелось видеть впервые. Там, где для простых людей было просто небо, он и ему подобные лицезрели лестницу, идущую вдоль радуги. Это был вход на Верхний уровень.
Хубер слышал, как однажды Филин назвал такое место Летавией – место, где грани разных миров пересекаются. И Филин прекрасно знал, как жаждут сражатели найти подобное место, чтобы наконец, попасть в логово богов…
Рядом со сражателями шагало еще трое обычных парней. Их руки были связаны, а на головах надеты мешки. Они пытались вырываться, но крепко удерживались двумя «молодыми» сражателями. Их отыскали в ближайшем питейном заведении, когда те напились и уснули под кустом.
«Пьяницы конечно, но в целом, крепкие малыши», – изрек Мелия, когда подбирал новые тела.
«Воля алкоголиков слаба, но тела их часто весьма выносливы», – согласился Изуса, шедший впереди.
Они остановились на краю Грани, что указывала путь в Нижний уровень.
–Ты будешь ждать здесь! – вдруг резко обернулся Изуса к Мелии.
– С чего это вдруг? Мы обсудили, что останутся молодые! – Мелия махнул рукой в сторону двух сражателей.
Те быстро закивали.
– Мы не умеем вселяться в тела… и сопротивляться силе зова…
– Значит, пришло время учиться! – ответил Изуса, – боевое крещение будет опасным, но это сразу продвинет вас на вашем пути!
Глаза молодых сражателей наполнились ужасом.
– Это безрассудно! – воспротивился Мелия, – их имена в книге. Теперь другие времена… если их души не вернутся, у нас будут проблемы. А потерять сейчас двух сражателей…
– Кто сказал, что мы их потеряем? По версии Филина, все должно пройти гладко! – метнул Изуса на товарища прищуренный взгляд.
– Путешествовать в тенях тоже надо уметь. Один неверный шаг и их души навечно заплутают в Нижнем уровне! – невозмутимо ответил Мелия.
Хубер стоял и не понимал, что происходит. С чего вдруг, в последний момент, Изуса меняет план.
– Хорошо… пусть будет так…, – все-таки согласился Изуса, – мы с Мелией займемся Меланхолией, а ты… Киарин, – обратился он к Хуберу, – проникнешь в хранилище и принесешь нам души наших товарищей! Вы, – он повернулся к «молодым», – охраняйте живых и ждите нас. Ни одной ногой отсюда! И, наконец, вы, – он повернулся к существам Даэху, – вы все идете с нами. Кроме тебя, Гнев, – повернулся он к своей эмоции, – тебе лучше остаться здесь. Эйфория… сегодня ты будешь нужна нам больше всех!
Эйфория улыбнулась. Первое правило сражателей в отношении даэху гласило: молчать, пока к вам не обратятся. Это правило касалось и старших эмоций-надзирателей. И конечно, исключением не стала и эйфория, взбудораживающая умы молодых сражателей, выглядевшая как самая настоящая женщина, но видимая только душевидцам.
Спустя пару минут раздались выстрелы, напугавшие заложников.
Три бездыханных тела упали на землю.
– Готовы? – спросил Изуса своих товарищей, когда его призрачная душа смогла воспротивиться зову свыше и встать наряду с другими воспротивившимися – Киарином и Мелией.
Хубер молча кивнул. Они вошли в Нижний уровень.
Они шли по бесконечному лабиринту, все цело доверившись памяти Хубера, воспроизводившего в голове координаты, данные Филином. Один из сотен тысяч бесконечных лабиринтов Нижнего уровня. Как всегда холодный, мрачный и сырой. Вечно со всех сторон капает вода, слабый свет проникает сквозь расщелины, создавая полутень, а холодный ветер, время от времени, продувает до глубины души.
«Откуда здесь вечно капает?» – выругался Изуса, когда крупная капля холодной воды упала ему на голову.
– Меня больше поражает свет из расщелин. Ему просто неоткуда взяться и тем не менее, он присутствует, – ответил Хубер, готовя волевой меч.
Периодически до них долетали завывания голодного зверя. Но Амат ли это? Или просто сбежавшая с земли очередная агрессивная грусть?
В какой-то момент Изуса и Хубер сровнялись.
– Киарин, – тихо прошептал Изуса, – ты должен знать…
Неожиданно раздался страшный вой. Души остановились, крепко зажимая мечи в руках.
– Не рановато ли мы услышали ее крик? – раздался позади голос Мелии.
– Уходим! – приказал Изуса, – поворачивайте назад! Скорее!
– Ты о чем? – не понял Хубер, – мы почти на месте! – сказал он подходя ближе.
– Дальше идти нельзя! Это ловушка! Назад! – почти визгом закричал Изуса, направляя свой меч на Хубера, – я ее чувствую, нам не справиться!
Хубер пораженный глядел на товарища. Изуса струсил?
– Отойдите от него, – вдруг сказала Эйфория, нарушив правило молчания, и взглядом указала Хуберу на ноги Изусы.
Он перевел взгляд и ахнул: ногу Изусы обвило фиолетовое щупальце… Эйфория своей энергией зажгла факел, и они увидели десятки щупалец, растянутых вдоль стен.
– Это все ты! – Изуса посмотрел безумными глазами на Хубера, – это ты виноват! Ты завел нас сюда! – и с этими словами он набросился на Хубера. Тот едва успел отскочить от тяжелого удара волевого меча.
Мелия бросился рубить щупальце, что удерживало Изусу, но другое, подобное, схватило его самого.
– Ты должна была ослабить ее силу! – кричал Хубер Эйфории, отбиваясь от Изусы. Тот был гораздо сильнее и в очередной раз легко отбросил Хубера от себя.
«Что-то не так…, – проносилось в его голове, – Филин говорил, что она будет ослаблена и на цепи! Мы еще далеко от хранилища! Она свободна… и очень сильна!». Факел с огнем выпал из рук Эйфории и погас. Раздался резкий звук – что-то между рычанием, криком и завыванием ветра и в следующее мгновение, в один прыжок тварь оказалась прямо перед ними, заполонив собой весь узкий туннель.
Хубер в ужасе сжался в стену – тварь раскрыла гигантский рот и потянув свои щупальца на себя, мгновенно закинула в рот Изусу. Мелия в последний момент успел отрубить щупальце, удерживающее его, и упав на землю, бросился бежать в сторону выхода. За ним следом побежали эмоции, темпераменты, характеры. Меланхолия издала протяжный вопль, схватив длинными щупальцами некоторых даэху, мгновенно поглотив их и быстро поползла в сторону бегущих.
Звуки протяжного воя постепенно затихли.
Хубер остался один.
Город С., два месяца назад.
Лонг Лонг воспротивился зову наверх и теперь, пораженный, смотрел как эмоция Равнодушия вкладывает пистолет мертвому психотерапевту в руку, вспоминая щуплую девушку Анну, хозяина этой эмоции.
Девушка казалась ему слабой и обессиленной.
«Откуда в ней взяться сильной воли и энергии, что позволяет Равнодушию держать предметы этого мира…», – задумался он.
Тем временем, Фрэнки закончил возиться с телом психотерапевта и отошел подальше, чтобы взглянуть на общую картину произошедшего.
Подводила только кровь на полу.
«Ни один эксперт ни найдет следы оргона на оружие. Все решат, что я убил сам себя…», – думал Лонг Лонг, глядя на работу эмоции.
С играми в психотерапевта было покончено.
– Я не собирался вас убивать, – вдруг сказала эмоция, глядя прямо перед собой. В это мире она не могла видеть душу Лонг Лонга, но знала, что она где-то рядом. – Но я не жалею об этом. Ваша смерть решает дилемму, над которой я бился. Мне надо покинуть этот город, но я не мог оставить Анну в опасности. Теперь же, когда я совершил немыслимое убийство эмоцией человека, сюда прибудут агенты Отдела. Если, как вы считаете, Меланхолия их рук дело, и она действительно охотится за вами, ища украденные души, все будет кончено. Если вы ошибаетесь и Отдел ни при чем, они остановят ее, защитив город, Анну и Алекса…, – он еще постоял немного, смотря перед собой.
– Отправляйтесь за мной, – предложила эмоция и с этими словами Фрэнки прыгнул в тень, отправившись в Нижний уровень.
Лонг Лонг, осмотрев свой кабинет в последний раз, вытащил острие из тайника, дабы запечатлеть печать своей души в этой жизни и отправился вслед за эмоцией.
Воспоминания Лонг Лонга, 1940-е гг.
До хранилища оставалось недолго. Как только Хубер повернул за ближайший угол, то смог разглядеть слабое свечение. Но чем ближе он подходил, тем ярче становился свет, давая его глазам возможность адаптироваться. Подойдя ближе, Хубер увидел два зажжённых факела, освещающие гигантских размеров арку. Он прошел внутрь и наткнулся на длинную тонкую цепь, конец которой лежал у самого входа в арку. Конец цепи образовывал круг, напоминающий собачий ошейник. Но внимание Хубера тут же переключилось на просторную пещерную залу, подсвеченную сотней факелов. А в центре, отражая оранжево-красное пламя огней, стояла огромная стеклянная коробка.
Хубер осторожно, озираясь по сторонам, подошел к ней и рассмотрел ее поближе.
«Это и есть хранилище?», – подумал он. Он представлял его в виде библиотеки, или архива, с разными коробками, шкафами и сейфами. На деле это оказался полностью стеклянный короб в четыре метра высотой, и в несколько десятков шириной. И ровно посередине, на одной из стен, вырисовывался силуэт двери. Без ручек, замочных скважин и замков. Хубер подошел к ней и аккуратно дотронулся до нее рукой. Ничего. Он прислонился к двери лицом – она была такой же прозрачной, как и вся стена. Внутри он разглядел витрины – такие же абсолютно прозрачные стеклянные полки, на которых стояли сферы: белоснежные, голубые, желтые, прозрачные. Хубер не сомневался – то были души.
Его взгляд начал лихорадочно осматривать дверь – как же открыть ее? Он стучал, давил, кидался камнями, махал волевым мечом, обжигал огнем, приказывал, требовал… Несколько раз он оббегал всю коробку, ища другие двери; пытался залезть наверх, соскальзывая вниз; думал сделать подкоп, но не мог пробить твердую землю. И с каждой минутой нарастала растерянность. Он кричал, ругался. Усилием воли он остановил себя и стал медленно ощупывать каждый сантиметр стеклянных стен. Но никак ни мог разгадать тайну этой стеклянной коробки. Устав, он сел на землю, облокотившись спиной на стену и запрокинул голову. Все напрасно!
– Вижу – не у меня сегодня одного плохой день, – раздался голос рядом. Хубер поднял глаза: прямо перед ним стояла душа молодого парня.
«Умер в расцвете сил», – сразу же промелькнуло в его голове.
– Гоззо, – протянул ему руку незнакомец, – это вы выпустили Амат из хранилища?
– А ты кто? – вместо приветствия Хубер отскочил в сторону, поднялся и выставил вперед волевой меч, – темный энтрил?
– Спокойно, спокойно… Вы сражатель? Я не причиню вам зла… Ваше имя? Сражательское, конечно же, – уточнил парень, вытягивая руки вперед.
Хубер недоверчиво смотрел на него.
– Киарин, – сказал он, внимательно следя за каждым движением этой души.
– Киарин… Киарин…, – проговорил несколько раз юноша, смакуя это имя, – нет, не слышал. Наверное, мы с вами не знакомы. Я – Эния, – еще раз представился он.
Только услышав это имя, кулаки Хубера сжались, глаза вытаращились и даже на шеи вздулись невидимые жилы.
– Ты! Ты…, – он бросился на Энию, но тот успел отпрыгнуть в сторону.
– Если вы меня тронете, то остаток жизни проведете в вечной тюрьме, – прокричал юноша, – послушайте, вы мне совершенно не интересны…
– Ты предал нас. Всех нас! Сдал темным энтрилам! Выдал Совету! Как ты мог! – Хубер хотел заколоть душу своим мечом, но та упорно не желала быть заколотой. Парень наворачивал круги вокруг коробки, убегая от разъярённого сражателя, потратившего все силы.
– С чего вы это взяли! – кричал ему Эния, – я не предавал вас!
В какой-то момент Хубер, так и не сумевший догнать душу, остановился, чтобы перевести дыхание и восстановить силы.
– Это ты выпустил Меланхолию? – Хубер взглядом указал на цепь, что лежала на земле у арочного входа.
– Я похож на безумца? – воскликнул Эния, – я думал, это ваших рук дело!
Хубер видел, что юноша не лжет.
– Послушай, Киа…рин…, – Эния сделал небольшой шаг вперед, выставив перед собой безоружные руки, – я пришел сюда по своим делам. Я тихонечко зайду сюда, – он указал на стеклянную коробку, – возьму кое-что свое, а потом, мы можем вместе покинуть это место. Но если тебе так надо, то можешь конечно и остаться. Я не настаиваю. Но не советую, рано или поздно сюда придут сотрудники Отдела и будет лучше, если они нас не встретят.
– Тебе все равно не попасть внутрь, – буркнул Хубер, слегка разжав меч.
– Как знать, как знать, – Эния осторожно, следя за Хубером, подошел к стене и протянув свою руку, приставил ее к стеклянной двери.
И вдруг, в стене проявилась картина с надписями и не весть откуда взявшийся женский голос проговорил:
«Душа под номером 00075409 категории «D» объекта З. Допуск разрешен».
– Что, кто здесь? Ты меня обманул? – взревел Хубер и бросился на Энию. Последний успел открыть поддавшуюся дверь и закрыться изнутри.
– Не бойтесь, это просто система безопасности. Здесь только вы и я, – он помолчал, наблюдая за Хубером, – я сейчас открою эту дверь, но постарайтесь не убивать меня! И избавьтесь от этого, – он указал на волевой меч. Хубер неспешно вернул меч в душу и после этого раздался щелчок –стеклянная дверь открылась.
– Что за магия? – проговорил удивленный Хубер.
– Технологии Циаб. Думаю, что когда-нибудь подобное будет и на Земле, – сказал Эния, раскрывая широко дверь.
– Но как ты попал внутрь? – продолжал удивляться Хубер, переступая стеклянный порог.
– Я вхожу в число лиц, допущенных внутрь, – туманно ответил Эния, – плохая служба безопасности у Отдела, – и он, подмигнув Хуберу, и надев на глаза солнечные очки, направился в глубь стеллажей.
Хубер хотел ответить ему, поворачивая голову, но его тут же ослепило блеском сотен белоснежных сфер, покоившихся среди длинных стеллажей. Прикрыв глаза рукой, он громко прорычал:
– Эй, а где сражатели? Мне нужны их души!
– Что? Не слышу, – раздался отдалённый голос Энии.
Хубер, закрыв глаза руками и глядя сквозь небольшие зазоры между пальцами, пошел в сторону голоса.
– Мне нужны души сражателей, – сказал он, осторожно разжимая руки. Глаза постепенно привыкали к яркому свету.
Эния повернулся к Хуберу.
– Сражатели… что за бред… С чего вы решили, что они здесь? Они работают на благо Управления… я даже встречал парочку, – закатил он глаза, – хорошо, что они меня не узнали: они прошли Озеро душ, затем их вырастили в центре Выращивания и теперь они обитают здесь, подальше от печатей.
– Что? Не может быть… Но тогда что это за души вокруг?
– Да самые разные, мм, например, эти, – Эния указал на один из стеллажей, – Чистые души, а здесь, – он указал на другую полку, – души с особенностями. Тут написано…
