Нина Дианина
Две в одной
– Да, – честно ответила она сама себе.
– А если цель прогулки просто заняться с тобой сексом?
– Тогда нет.
– А если цель просто с тобой прогуляться?
– Да.
– Тогда нужно придумать такие условия, чтобы можно было бы с тобой только гулять. Да и чтобы никто ничего не мог эдакого порочащего твою честь придумать.
– Получается, надо взять кого-нибудь с собой, – заключила Аня. – Дамы отпадают. Будет всё слишком церемонно, и всё равно не обойдется без сплетен, домыслов и фантазий. Против мужчин будет сам барон.
Решение выплыло само собой. Нужно взять Дила. Юный конюший как никто подходил на роль дуэньи. С ним она чувствовала себя легко и уверенно, парень даст им с Ингером спокойно побеседовать, да и барон, скорее всего, будет не против. Семнадцатилетний Дил в его глазах ещё мальчик.
Она посмотрела на Эхи, улыбнулась ему с благодарностью за его такое очень своевременное молчание и сказала:
– А почему бы вам, господин Леннет, не пригласить меня еще на один танец.
Господин Леннет улыбнулся и всё так же молча подал ей свою руку.
Она снова танцевала и не только с Эхи. Даже милорд пригласил её на один танец, танцуя который Аня поняла, что у неопытной в сердечных делах Аники не было никаких шансов устоять перед обаянием лорда Дирка.
Граф был просто великолепен. Высокий, статный, в бледно-голубом расшитом золотом наряде, он с грацией пантеры уверенно вёл в танце свою чуть смущённую раскрасневшуюся партнёршу и смотрел на неё чуть насмешливым внимательным взглядом из под тёмных ресниц.
Для второго танца Ингер выбрал медленный неторопливый танец.
– Я жду ответа, – сказал он, медленно кружа её вокруг себя.
– Я согласна, но только с условием.
– С каким же? – Ингер был заинтригован.
– Мы возьмём на прогулку Дила, сына главного конюшего.
Ингер откровенно удивился.
– Зачем?
– Если подумаешь, поймёшь. Моё условие принимается?
– Хорошо. Принимается.
Ингер быстро догадался, чем вызваны её колебания и откуда возникло это странное условие. Свой третий танец они посвятили теме конспирации, увлеченно обсуждая, как выехать из замка на прогулку так, чтобы не вызвать досужих сплетен и ненужных разговоров, чем привлекли к себе внимание Синты прямо сразу же тут на бале.
Их третий последний танец закончился. Ингер видел, что она натанцевалась досыта и уже устала.
– А не пойти ли нам с вами поужинать и выпить по бокалу вина? – громко и чинно сказал он, предлагая ей свою руку для похода в столовую.
Аня наклонила голову, соглашаясь, что это будет очень достойным продолжением бала, и взяла его под руку и под взглядами раздосадованных её выбором кавалеров отправилась ужинать.
А после ужина опять были танцы.
* * *
От усталости Аня буквально приползла с бала в свои покои, села перед туалетным столиком трюмо и посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на неё смотрела разрумянившаяся прелестная темноволосая женщина с мерцающими в свете свечей глазами и с очаровательной, слегка шальной улыбкой, блуждающей на её губах. Некоторая растрёпанность и несколько выпадающих из прически локонов не мешали ей быть весьма и весьма привлекательной и даже наоборот, такой легкомысленной она себе откровенно нравилась. Уверенность в собственной неотразимости, сверкавшая во взгляде, придавала её улыбке оттенок горделивости.
Аня улыбнулась счастливой Анике, глядевшей на неё из зеркала с её собственным знакомым выражением лица и сказала ей:
– Главное, что красит женщину – это счастье, тогда она из обычной непримечательной тётки превращается в очаровательную красавицу.
Она позвала Илли, которая помогла ей раздеться, без сил упала в кровать и мгновенно провалилась в сон.
Глава 12
Осенний бал, главное осеннее событие графства, закончился.
От него, как от камня, брошенного в воду, теперь долго будут разбегаться волны событий, слухов и надежд, достигая самых дальних уголков графства. Будут обсуждать наряды и украшения, присутствие и отсутствие, взгляды и намёки и, конечно, начнут готовиться к следующему Осеннему балу, ведь год так быстро пробежит.
Господа начали разъезжаться. Замок постепенно пустел, приходя в себя после суматохи, царившей в его коридорах. Все гости, согласно этикету, в течение месяца обязательно приедут ещё раз с визитом к хозяевам замка и будут вести светские беседы вроде бы ни о чем, но главным в этих разговорах будут отнюдь не темы. Эти беседы будут наполнены до краёв оттенками и нюансами, намёками и недомолвками, взглядами и жестами, то есть той эфемерной составляющей, которая и сплетает это прелестное кружево светской жизни.
– Вот ты и до свидания дожила, – сказала себе Аня, собираясь на конную прогулку с бароном. Со дня бала прошло три дня, количество обязанностей обитателей замка резко пошло на убыль. С небес на них наконец спустилось благословенное свободное время, на которое и рассчитывал Ингер, приглашая молодую баронессу на прогулку именно на третий день после бала.
Для такого выезда Аня надела костюм для конных прогулок. Он у неё был необычным, с секретом. На вид это было приличное песочного цвета прогулочное платье с юбкой, а, по сути, это была разбирающаяся на части конструкция: очень широкая юбка с запахом, позволяющим скрывать ноги при езде на лошади, плотная бежевая нижняя юбка-солнце, тонкий корсет, защищающий живот и грудь, рубашка и сверху жакет. Вся эта конструкция была хорошо продумана и воплощена в жизнь для того, чтобы молодая баронесса могла в приличном виде выезжать из замка на прогулку и в приличном же виде возвращаться, не возбуждая сплетен. А вот уже вне замка, когда её никто кроме Дила не видел, Аника снимала жакет и верхнюю юбку, аккуратно укладывала их в специальный мешок, чтобы не помять и не испачкать, и оставалась только в тонком корсете, рубашке, и широкой плотной нижней юбке. Такой наряд не мешал Анике чувствовать себя свободно, скакать так, как душа пожелает или купать свою Ласточку подоткнув нижнюю юбку без опаски испортить свою верхнюю приличную. Когда она, нагулявшаяся, возвращалась в замок, то загодя вынимала из мешка верхнюю юбку и жакет, убирала под шарф растрепавшиеся волосы, и опять принимала приличный и строгий вид. Юный конюший, с детства наблюдавший эти происходившие на прогулке метаморфозы с платьем, давно уже не удивлялся, однако интуитивно понимал, что если он хочет и дальше продолжать сопровождать молодую баронессу на речку, то рассказывать о таком костюме не стоит никому, даже отцу.
Как всегда, Аня попросила в сопровождающие Дила. Они выехали из конюшни, ведя на привязи еще три лошади для прогулки и купания в речке. Когда замок скрылся из глаз, молодая женщина привычно сняла юбку и жакет и аккуратно спрятала их в мешок, притороченный к седлу Ласточки.
На опушке леса, как и было обговорено заранее, их встретил Ингер, который пришёл в некоторое ошеломление от легкомысленного наряда Аники, хотя и постарался не показать вида. Юный сопровождающий увидел неожиданно подъезжающего на своём вороном Малыше барона Ингера и с доверчивостью юности принял эту удивительную встречу как счастливое совпадение. Дальше они ехали уже втроём.
Дил, вырвавшись на волю из стен конюшни, где он с утра до позднего вечера занимался уборкой, кормлением, и ещё тысячей рутинных дел, с гиканьем, кругами и спиралями скакал вокруг Аники, гонял взлетающих из под копыт его лошади птиц и не давал себе труда следить за соблюдением приличий ни у себя, ни у рядом ехавших господ. Они, как ему казалось, вели ненужные, скучные и неинтересные беседы.
Поначалу господа чувствовали себя скованно, но постепенно юный конюший заразил их своим весельем. Вскоре Ингер с Аней тоже пустили своих застоявшихся в конюшне любимцев вслед, радуясь быстрой скачке, ощущению полёта и несущемуся в лицо ветру. У баронессы растрепалась прическа, она на ходу вытащила шпильки, распустила волосы и, пригнувшись к шее своей Ласточки, полетела вперёд, на корпус опережая Ингера и оглядываясь на него с дразнящей улыбкой.
Барон наслаждался каждым мгновением. Он летел вслед за Анкой и знал, что ему обязательно надо было догнать её, что это было жизненно необходимо во всех смыслах! Все его чувства просто кричали об этом.
Конечно, он догнал её, и ещё некоторое время они скакали бок о бок, радостно улыбаясь и глядя друг на друга сияющими глазами. Впереди на солнце сверкнула река, всадники придержали лошадей и медленным шагом подъехали к длинной песчаной косе, где Дил уже занимался своими подопечными. Ингер, по примеру Аники откинул все условности, снял сапоги, закатал брюки, взял щетку, вошёл в воду и долго чистил своего вороного Малыша, получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Потом он лёг на берегу, на тёплый от солнца песок и стал смотреть на небо, на облака, на спокойное течение реки и на баронессу. Она стояла по колено в воде с подоткнутой повыше, чтоб не замочить, нижней юбкой, и чистила щёткой свою Ласточку, что-то ей приговаривая. Ему захотелось, чтоб она и его так же мыла, гладила и что-то ласково говорила, заглядывая в глаза.
Конечно, по слухам из скворечника Ингер знал, что молодая баронесса выезжает на прогулки с сыном главного конюшего и иногда, о ужас! даже сама купает свою лошадь, но не представлял, как, оказывается, это было восхитительно на самом деле.
Дил уплыл на середину реки, Аня вышла из воды, оправила юбку, подошла и села на песке рядом с бароном. Для неё, бывшей жительницы мира с куда более свободными нравами, сегодняшнее поведение было простым и естественным. Но это для неё! Что подумает про её поведение Ингер, воспитанный в куда более строгих правилах и рамках этикета, оставалось только догадываться.
Аня искоса смотрела на безмятежного Ингера. По его лицу было невозможно догадаться, что за мысли сейчас бродят в его голове.
– Может, он лежит сейчас и ужасается: – Боже мой, с кем я связался! – подумала она.
А он ничего и не думал. Он чувствовал. Чувствовал, что наступил тот самый момент, ради которого он и затеял эту прогулку. Ингер сел, вытащил откуда-то из-за пазухи маленькую синюю бархатную коробочку, протянул ей и, глядя в глаза, торжественно сказал:
– Я прошу тебя стать моей женой.
Сначала она подумала, что ослышалась. Потом поняла, что он не шутит. Только потом пришло ясное осознание того, что непонятные отношения с Ингером, которые она так и эдак примеряла на себя в своих мечтах в темноте спальни и не могла понять, чего же она от Ингера хочет, способны превратиться во вполне понятные отношения: муж и жена. Не надо будет ни скрываться, ни обманывать, ни придумывать уловки, чтобы избежать слухов. Можно будет открыто любить этого умного и симпатичного мужчину, помогать ему жить, а он будет помогать жить ей. Да, всё, может быть, будет совсем не просто, зато честно, и их отношения будут длиться долго и не оборвутся от случайной ссоры, потому что для этого будет очень весомая причина: у них будут общие дети, а потом и внуки.
Мысль об Ингере в роли мужа как-то раньше не приходила ей в голову. Может быть, просто не успела придти, уж слишком быстро развивались их отношения. Ане необходимо было время, чтобы рассмотреть эту новую мысль со всех сторон, привыкнуть к ней, обдумать, уложить в свою картину мироздания. Но сейчас ответа у неё не было.
Она посмотрела на бархатную коробочку с кольцом, с некоторой опаской отодвинула от себя протянутую к ней руку Ингера с этим символом брака и сказала:
– Я подумаю.
А потом, испугавшись, что он не так поймет её неуверенность, сказала от торжественности момента перейдя на вы:
– Дайте мне немного времени, барон, это всё так неожиданно. Мне нужно подумать.
Ингер не возражал.
Вернулся Дил, они собрались, и, как будто бы ничего особенного не произошло, болтая и смеясь, медленно поехали в сторону замка. Когда шпили замка показались вдали, барон стал прощаться. Им нельзя было вместе возвращаться с прогулки.
Держа Аню за руку, он сказал:
– Завтра мы с Дирком уезжаем в поместье старого барона. Вернуться должны примерно через десять дней, дорога не близкая.
Когда я вернусь… Дорогая баронесса, могу я надеяться… хотя бы на новую прогулку? – он нежно поцеловал её пальчики, и на его лице появилось просительное выражение.
– Я буду тебя ждать, – чувствуя его неуверенность, улыбнулась, Аня. – Береги себя.
Ингер молча улыбнулся, поклонился, и ускакал в сторону главных ворот замка.
Глава 13
Следующим утром Дирк уехал к отцу в поместье, захватив с собой старшего сына, чтобы он повидался с дедом, Ингера, и несколько гвардейцев. Официальным поводом было отсутствие старого графа на Осеннем балу. А фактическим – желание молодого графа съездить проведать отца до периода осенних дождей и посоветоваться насчет событий в связи с кражей фальшивого манускрипта. Два дня дороги в поместье, два дня дороги обратно и несколько дней самого визита как раз и составляли эти десять дней отсутствия, который наметил для путешествия Дирк. Хоть безопасностью замка на время отсутствия Ингера занимался Дорт, храбрости, уму и проницательности которого граф полностью доверял, оставлять Синту одну надолго он не хотел.
Ане хватило трех дней отсутствия Ингера, чтобы осознать, что она готова сказать то самое сакраментальное «да».
Хотя бы просто по тому, что она поняла, что теперь, после этой объединившей их прогулки, скучает по Ингеру, по его глазам, рукам, голосу, шуткам, смеху… ну и всему остальному. Мысль о том, что он будет каждый вечер приходить к ней… Куда именно приходить, баронесса никак не могла себе представить, не в её же покои он будет приходить! Себя в его покоях она тоже не представляла. Поэтому в мыслях она перескакивала это спорное место и делала акцент только на том, что приходить он будет «к ней», и она будет видеть его каждый вечер и каждую ночь. После их конной прогулки, где ей было так хорошо с Ингером, Ане казалось, что у них будет масса тем для разговоров и на многое будут совпадать взгляды, а там, где не будут совпадать, они обязательно найдут компромисс.
– Да и без разговоров с ним тоже хорошо, – думала Аня, вспоминая блаженную улыбку безмолвного барона, лежавшего на песке рядом с ней на берегу реки.
За эти три дня баронесса нашла время, чтобы дойти до кабинета графа и, наконец, заняться накопившейся за эту неделю почтой. В почте были, в основном, благодарственные письма, но встречались и приглашения, прошения, письма сожаления, которые с грустью сообщали о невозможности прибыть на Осенний бал. Всё это нужно было пересмотреть и показать графине. В толстой пачке писем пришедших за неделю, попадались и деловые, связанные с хозяйством, которые надо было отнести барону Голсету. Бал балом, а осенние заботы никто не отменял.
Перебирая письма, которые были лишь бумажным отображением множества волн, которые шли от Осеннего бала, Аня вдруг подумала, что уже много лет каждый праздник в честь именин леди Синты затрагивает и меняет судьбы многих и многих людей в этом графстве и лишь Аника, живя в центре всех этих изменений, застыла в своей судьбе как мотылёк в янтаре. Десять лет одних и тех же занятий, неизменная застывшая любовь, связавшая её еще больше, годы одинокой жизни и движения по основному маршруту библиотека, её собственные покои и обратно. Полная стагнация и застой. Наверное, радикальное решение уйти из этого мира и было попыткой мотылька исчезнуть из красивого куска янтаря, потому что разбить эту прекрасную гробницу у него не хватало сил.
– Теперь в эту смолу попала я и пора выбираться, пока она не окаменела, – подумала Аня, – еще несколько лет такой жизни, и я превращусь в памятник самой себе, сидящий в этом кабинете.
– Или в библиотеке. – добавила она сама себе. – А выбираться из этой окаменелости с помощью Ингера будет намного легче и веселее.
Баронесса разобралась с письмами, взяла пачку тех, которые могут заинтересовать хозяйку замка, и отправилась к леди Синте, которая теперь почти целыми днями принимала визитёров после бала. В отсутствии Дирка графиня стала привлекать к приёмам и Аню тоже, делая вид, что не замечает робких попыток баронессы избежать этих светских посиделок.
О том, что Ингер собрался жениться, Дирк сообщил жене на следующий же день после бала, подавая это жене как сногсшибательную новость. Синта подыграла мужу и округлила глаза в притворном удивлении. Однако в отличие от мужа, который уехал в надежде выпытать у барона имя невесты по дороге, она уже точно знала, на ком собрался жениться друг её мужа, ещё раз убедившись в этой догадке, наблюдая за Ингером балу. Теперь графине хотелось присмотреться к столь внезапно возникшей невесте. Несколько раз Синта прямо приглашала госпожу Эргет к себе в гостиную и на общий ужин.
Аня связывала это внимание хозяйки замка со своим успехом на балу, старалась уклониться от приглашений, но графиня была настойчива. Несмотря на все попытки молодой баронессы уклониться от этого скучнейшего занятия, Анике приходилось участвовать в светских беседах. Её наблюдательность, эрудированность и точные замечания Синта быстро оценила по достоинству.
Графиня уже подобрала покои, которые показались ей подходящими для Ингера с женой, и теперь по её распоряжению слуги вытаскивали оттуда старую мебель, скребли и чистили эти комнаты. Умудрённая опытом Синта не собиралась опережать события, поэтому молодой баронессе эти покои не показывала и привлекать её к обсуждению отделки пока не собиралась.
* * *
Керт тоже остался в замке. Аня давно уже воспринимала Керта как настоящего родного дядю. Обмен сознанием произошёл, но всё та же родная кровь продолжала течь по их жилам. Общий скелет в шкафу превратил эти родственные узы в стальные канаты. Ответ на вопрос – кто скрывается в теле баронессы Аники Эргет, стал самой настоящей страшной семейной тайной, которую следовало держать за семью печатями и семью замками, а лучше ещё подальше.
Где-то на пятый день отсутствия Ингера, вечером, сидя в библиотеке, Аня почувствовала на себе особо внимательный взгляд Керта. Он как раз вошёл в библиотеку и направлялся к своему любимому креслу у письменного стола.
Она вопросительно посмотрела на дядю, тот улыбнулся в ответ, отвернулся, дошёл до стола, сел в кресло и уткнулся в книгу, лежащую перед ним.
На следующий день баронесса поехала с Дилом на прогулку. Осень потихоньку вступала в свои права, дни были ещё тёплыми, но Аня знала, что скоро похолодает и выезжать для купания лошадей уже будет нельзя. Прогулка получилась замечательная, но Аня поймала себя на мысли, что вместо того, чтобы как всегда полностью расслабиться, раствориться в ощущении свободного полёта и наслаждаться этой прогулкой, на краю сознания она ждёт следующую, на которую поедет с Ингером, когда он вернётся.
Аня считала дни до возвращения Ингера, надеясь, что маленький отряд графа не задержится в дороге. На девятый день она совсем потеряла терпение и с самого утра перешла на счет часов. До вечера оставалось всего лишь двенадцать часов и их надо было пережить. По наблюдениям нетерпеливой баронессы часы в замке вообще идти перестали, а время стало очень медленно тянуться. Аня никак не могла найти занятие, которое смогло бы отвлечь её настолько, чтобы стрелки на часах перестали казаться приклеенными. Книги не читались, письма не писались, смысл светских бесед с благородными визитёрами ускользал даже не появившись. Нет, в благородном обществе она не зевала, хорошее воспитание разве позволит, однако поддерживать разговор о том, какой цвет вышивки на подушках моден в этом сезоне, была не в состоянии.
До конца вечера девятого дня оставалось всего четыре часа, когда к ней в покои пришёл дядя Керт. Она вышла к нему из спальни. Дядя Керт сидел в кресле в углу гостиной, глядя на неё внимательно и изучающе, точно так же, как он смотрел на неё в их первую встречу утром первого дня после её перемещения.
Баронессу накрыло дежавю .Она осторожно присела на стул.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая моя? – маг поднялся, подошёл к ней и взял её за руку. Дежавю усилилось и стало просто невыносимым, будто время повернулось вспять и помчалось обратно. Ане вдруг показалось, что она снова вернулась в свой первый день в этом мире, но сейчас дядя Керт не будет спрашивать, как тогда, её имени, а подойдет и скажет:
– Я заставил время течь в своём обратном направлении, тебя через несколько минут унесёт в твоё прошлое, в мир Сергея Петровича. Прощай, дорогая моя вторая племянница.
Страх навсегда потерять Ингера сжал сердце Ани ледяной рукой.
– Что случилось? – громко и растерянно спросила она. Звук её собственного голоса заставил схлынуть это наваждение, и дежавю пропало. В её сознании за это короткое мгновение вселенная сделала кульбит, разбившись на тысячу осколков, повернулась на сто восемьдесят градусов, опять собралась воедино, и время снова устремилось вперёд, направляясь в будущее.
Аня ошеломлённо смотрела на мага, державшего её руку.
– Что случилось? – повторила она уже слегка придя в себя от пережитого страшного мгновения.
Керт обнял её за плечи и усадил на диванчик, сел рядом и опять спросил:
– Ты как себя чувствуешь, девочка моя?
– Хорошо. А почему вы спрашиваете, дядя?
Он вздохнул и ответил:
– Потому что я беспокоюсь о тебе. Ты, наверное, ещё не поняла, а я это вижу…
Он помолчал и добавил:
– Ты беременна, девочка моя. Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но ты сама понимаешь, что ты не можешь родить ребёнка, не будучи замужем.
Он опять помолчал.
– Я уже три дня думаю об этом. Один из вариантов выхода из этой ситуации – наша свадьба. Я могу на тебе жениться. Фиктивно, конечно. Хоть я тебе и родственник, но дальний, право имею. Не волнуйся, наш ребёнок не будет незаконнорожденным.
Она закрыла лицо руками и молчала. Новость пока не укладывалась в её голове. Свою задержку в месячных она списывала на реакцию организма на магический эксперимент по обмену сознанием.
Неправильно истолковав её молчание, маг опять обнял её за плечи и медленно проговорил:
– Если ты не захочешь этого фиктивного брака… Тогда я… Хотя это против всех моих принципов, противоречит всем моим убеждениям и противно всему моему естеству но, я чувствую себя виноватым. Я переместил тебя в незнакомый мир… Если ты захочешь… – он помолчал, а потом с трудом выдавил из себя, – я могу избавить тебя от ребёнка.
Баронесса убрала руки от лица и удивлённо подняла на мага глаза. Эта мысль даже не приходила ей в голову. Нет, нет и нет! Долгожданный ребёнок, да ещё и ребёнок Ингера, решивший родиться после такого страстного любовного свидания! Он обязательно должен появиться на свет.
Аня посмотрела на Керта, успокаивающе улыбнулась ему и сказала:
– Против принципов мы не пойдём. На то они и принципы. Против естества с убеждениями тоже. Я уже люблю этого ребёнка и хочу, чтобы он родился. Только не знаю, как сказать об этом Ингеру. Он ведь сделал мне предложение, дядя, а я ответила, что подумаю. Но если я сейчас сообщу ему о ребёнке, то получится, что он просто обязан на мне жениться, как честный человек. Но я не хочу, чтобы кто-то обязан был жениться на мне и не знаю, как сказать «да», чтобы не повлиять на Ингера своей беременностью.
Керта облегчённо вздохнул. У него просветлело лицо, он улыбнулся и погладил её по голове:
– Мне кажется, ты всё усложняешь. Уверен, что всё в любом случае будет хорошо. Я тоже уже люблю этого ребёнка.
Он встал и поцеловал её в лоб:
– Теперь ты должна особенно беречь себя и оставить эти конные прогулки.
Он повернулся и увидел Илли, стоявшую в дверях гостиной с очень заинтересованным выражением лица.
– Что ж, будем надеяться, что по последней фразе Илли не поймёт о чём речь, – подумал он. – Хотя поймёт она или нет, уже не имеет совсем никакого значения.
* * *
– Девчонки, я вам такое скажу, вы сейчас просто ошалеете, – громко возвестила Илли, которая с двумя подружками с кухни плескалась в купальне.
Дис, который в это время дежурил в скворечнике, насторожился.
– Ой, что там у тебя может быть? Твоя чопорная хозяйка завела кошку, не иначе.
– Она не чопорная!
– Ну просто какая-то замороженная. Всё время молчит, на обеды со всеми почти не ходит, сидит, да в библиотеке книжки читает. Ну с дядей своим там разговаривает.
– Вы ничего не понимаете, она добрая! И красивая. И весёлая. Просто молчаливая и не хочет всем своих чувств показывать. Оделась красиво на бал, как на неё смотрели! Даже милорд с ней танцевал.
Илли плеснула водой:
– Вот ничего не скажу!
– Да не выдержишь, вон как тебя распирает!
– Ладно, только никому. Ни-ни. Ни звука, ни намёка, тем более на кухне вряд ли это будет интересно.
Дис затаил дыхание.
– Моя госпожа, кажется, беременна.
– Вот это да! – выдохнули подружки. – Не может быть! От кого? У неё же, ты говорила, любовников не бывает! Как ты узнала?
– Не знаю я от кого! Она всё время ночует у себя! А узнала я, потому что внимательная. Я же убираюсь, за бельём слежу и за её гигиеническими потребностями. У неё месячные вовремя не пришли. Я сначала не обратила внимания, мало ли что. А потом подхожу к двери комнаты, господин Керт с ней разговаривает, меня не видит и говорит:
– Теперь ты должна особенно беречь себя и оставить эти конные прогулки.
Потом обернулся, увидел меня и замолчал. А я сделала вид, что вроде и не слышала ничего.
Только молчите ради Бога! Это я вам по секрету. Всё равно через несколько месяцев все будут знать.
Подружки загалдели, что, мол, никому, да ни за что.
– Ха-ха, как же, как же, прям никому, – ухмыльнулся опытный Дис, – теперь растреплете по всему замку. А у меня теперь будет, что написать в сегодняшнем отчёте господину барону.
Отчет Диса за этот день лёг в папку, помеченную грифом «Скворечник», сверху на другие подобные отчеты, накопившиеся за время отсутствия главы безопасности замка.
* * *
Граф со своим маленьким отрядом вернулся на десятый день поздно ночью. С ним вернулся и барон, который с завистью посмотрел на друга, широким шагом идущего к покоям Синты. Дирк имел право увидеть любимую жену сразу после разлуки. Ингер такое право видеть свою женщину в любое время суток ещё не приобрёл.
Конечно, буквально в первый же день их путешествия, ещё по дороге в отцовское поместье, Дирк вытряс из друга имя женщины, которую барон хотел сделать своей женой. Ингер кратко изложил ему логику своих мыслей, рисуя общую линию своих размышлений, приведших его к столь быстрому решению жениться. Барон постарался не погружаться в подробный пересказ всех событий этой недели и умолчал о тех, которые могли бросить тень на честь баронессы Эргет, к коим барон отнёс и совместное купание лошадей.
Конечно же, хозяин замка давно заметил изменившееся к нему отношение Аники. Её влюблённые взгляды исчезли, однако Осенний бал помешал ему заметить, на кого именно обратила взор эта его ранее такая постоянная безмолвная поклонница, теперь отвернувшаяся от него.
– Наверное, я просто старею, – грустно думал Дирк.
