Никита Шарипов
Иной мир. Разведчик
– Сука, стоял и помочь не мог! – одноглазый, в собственной крови и в желтой субстанции, с перекошенным от гнева лицом, Никита был похож на выбравшегося из преисподней демона. Обернувшись, он посмотрел сперва на Антоху, а затем на Мака, и рявкнул: – Что встали, уроды, особое приглашение нужно? Если хотите жить, то вскрывайте ножами эту падали и делайте дружное обтирание! А я пока этого оботру!
Увидев что Ермаков подошел к бьющемуся в конвульсиях Жданову, Макс открыл было рот, но что-то крикнуть не рискнул, потому что банально испугался. В данный момент главным монстром в этой местности был Никита, а не какие-то там Крарги.
Схватив Жданова и подняв над собой словно тот вообще ничего не весит, Никита закинул его на плечо, а затем, приблизившись к туше Крарга, пинком перевернул тварь с живота на спину и довольно прилично шмякнул по ней полковником. Молочного цвета брюхо насекомого, с виду казавшееся прочным, удара не выдержало и с треском разломилось. И кислым, ужасно кислым, и лишь отдаленно напоминающим уксус, стало вонять во много раз сильнее.
Убедившись, что Жданов достаточно извозился в желтой жиже, Ермаков бесцеремонно схватил Макса за шею, и одним броском отправился туда, где несколько секунд назад купался полковник. Силы в этом броске было немерено и сопротивляться ему было просто невозможно. А затем стало невозможно сопротивляться тошноте, которая пришла сразу же, как в рот попала желтая жижа.
Макс, Антоха и даже сам Ермаков, блевали все трое, и ничего не могли с этим поделать. И даже пробывший довольно долго без сознания Жданов не избежал неконтролируемого приступа рвоты. Блевать он начал будучи в отключке. И придя в сознание этого делать не прекратил.
Обильное количество воды, выплеснутой на лицо, вызвало дикое жжение и Макс, не сумев контролировать себя, начал кричать. И новая боль пришла откуда он её не ждал, в горло словно металлический ёж забрался. И вместо громкого крика получился какой-то загробный хрип, который слышался чуждо даже для собственных ушей.
– Не пытайся орать, сделаешь только хуже. Терпи молча. Все терпят, я терпел, и ты потерпишь. И не советую пытаться открыть глаза, ты все равно не сможешь их разлепить. Гемолимфа крарга является качественным клеем. Вода её размягчит, но совсем не скоро.
Лишь по манере разговора удалось понять, что с Максом говорил Ермаков. Его горлу так же досталось, видимо не избежал той рвоты, но, судя по тому, как говорил, урона Никита получил значительно меньше. Скорее всего он с подобным уже сталкивался. Или просто был крепче. Да, сейчас было самое время начинать завидовать этому инвалиду. И молиться, чтобы закончилось адское жжение.
И примерно спустя час мучений оно начало понемногу стихать, а затем и вовсе сошло на нет. А затем Ермаков довольно грубо разлепил глаза Макса шершавым пальцами и тому вновь пришлось терпеть много боли. Терпеть молча, потому что ёж из горла никуда не делся.
Вспомнить, в какой именно момент лишился сознания, Макс так и не смог. И сколько времени он был в этом нехорошем состоянии он так же не был способен ответить. Ночь прошла, на данный момент был полдень, а это значило, что нападение краргов было почти двенадцать часов назад. Совсем недавно, потому что внутренние часы говорили, что страдания длились минимум век. Ведь это всегда так – когда тебе сильно больно, то время растягивается практически в бесконечность.
После нашествия краргов лагерь было не узнать. Его словно гигантским культиватором перепахали. Но перепахали избранно, а не в сплошную. Те участки, где лежали на земле Макс, Никита, Жданов и Антоха крарги трогать почему то не стали. И поверженного крарга они так же оставили без внимания. Но зато они не пощадили Лёху и теперь там, где он должен был лежать, была лишь свежая почва.
– Крарги довольно чистоплотные насекомые, бардак после себя не оставляют, – начал рассказывать Ермаков, легко прочитав немой вопрос на обожжённом химическим составом гемолимфы лице Макса. – Всех, кто не крарг, крарги утащили в своё логово. Нас не унесли потому что посчитали за своих. И убитого мною крарга так же не тронули. И если погулять по тому, что было нашим лагерем, то можно обнаружить еще троих краргов, которых убил кто-то из наших. Я не знаю причины, по которой эти насекомые делают именно так. Но в остальном я знаю этих насекомых довольно хорошо. А еще лучше мне известны способы как нужно поступать, чтобы выжить после встречи с такими тварями, как крарги. И способы борьбы с другими, не менее опасными созданиями этого мира, мне так же известны.
Жданов и Балмаков лежали не шевелясь. Макс указал на них рукой и открыл было рот, но что-либо говорить не стал, потому что не захотел разбудить совсем немного притихшую в горле боль. Не зная, как сделать так, чтобы Ермаков его понял, он вопросительно кивнул. Ему очень хотелось узнать, как себя чувствует теперь единственный его товарищ. И ответ он получил практически сразу же, но немного не так, как предполагал.
Антоха, захрипев и забулькав словно ему перерезали горло, начал извиваться будто брошенная на угли змея. И Никита, голос которого стал еще более нормальным, громко скомандовал:
– Заткнись и просто терпи!
Только после третьего повторения данной фразы Ермаков был услышан. Балмаков, либо осознав совет, либо самостоятельно разобравшись в ощущениях, затих. И лишь мощное дыхание выдавало то, как ему плохо. И редкие стоны-хрипы, которые он скорее всего вообще не был способен сдерживать.
– Жданов… – Макс все-таки рискнул попробовать заговорить. Он ждал большой боли, но все оказалось вполне терпимо. И поэтому он гораздо смелее спросил: – Ты сильно ударил его, он хотя бы жив?
– Живее всех нас, – небрежно отозвался Никита. – Полковника таким пустяковым ударом не убьёшь. Его вообще довольно сложно убить, живучая он зараза.
Жданов, который в данный момент был в сознании, но продолжал изображать обратное, был не согласен со сказанным Никитой. Живучей заразой, после того что они пережили, можно было назвать только одного человека – Ермакова. А еще ему можно было смело дать прозвище волшебник, ведь то, что он сделал, кроме как волшебством никак не называлось.
Крарги, о них Жданов знал совсем не много, и прежде вживую этих тварей не встречал. Но и тех знаний, что имелись в его немалом багаже знаний было достаточно. После встречи с краргами не выживают! Так было всегда, но именно Ермаков сумел доказать обратное. И если бы полковник не увидел все собственными глазами, то он бы никогда в это не поверил. А любого, кто бы попытался рассказать ему подобную ложь, будь это даже сам Митяй, обозвал бы лжецом. В лучшем случае, а в худшем бы ударил. Но то, что он увидел собственными глазами, уже никогда не развидешь. И не забудешь.
В момент, когда крарг налетел на Ермакова Жданов испытал настоящую радость. Обида после всех унижений сделала свое дело и полковник, даже осознавая собственную близкую смерть, с наслаждением смотрел на то, как крарг убивает Никиту. И вместо того, чтобы помочь, он продолжал стоять и смотреть. И даже зная, что может убить насекомое он не делал это, потому что считал данное действие глупостью. Рой краргов – это несколько сотен тварей. Если и стоит кого-то убивать, то только себя. В принципе именно так он и планировал поступить полковник сразу же после того, как сдохнет Ермаков.
Но Ермаков не сдох, а сдох крарг. А затем Никита, отбросив крарга будто тот вообще ничего не весил, встал как ни в чем не бывало и врезал по челюсти Жданова пистолетом. И это было честно…
– Я должен извиниться… – Жданову было плевать на многочисленную боль. Не издав ни звука, он разлепил свой единственный глаз и посмотрел на Никиту Ермакова, сидевшего прямо на земле совсем рядом. – Ты был прав во многом, одноглазый, а я был слишком упрямым, чтобы услышать тебя. Сейчас мне стыдно, прошу извинить меня. Признаю, ты больше меня достоин командовать нашим… – осознав окружающий его пейзаж, полковник замолчал.
– Да, как видишь всё печально, – согласился Никита, без труда понимая всё, что чувствовал сейчас Жданов. – И как видишь командовать теперь особо некем. Но даже если бы нас было бы как вчера, я бы все равно не изменил своего ответа. Мне не нужна та крупица власти, полковник, которой ты так дорожишь. Мне нужно совсем другое. Совсем другое…
– И что же? – осторожно поинтересовался Жданов.
– Если доживём, то ты получишь ответы. – Никита посмотрел в сторону леса. В ту сторону, где находилось место, в которое им нужно было дойти. Подземный древний город Заркхар и его жители, небольшая группа свободных людей. По крайней мере считавших себя свободными и именовавшими так. Свободные… Как же они ошибаются…
– С тобой, Никита, я уверен, что доживем, – Жданов наигранно приободрился и начал вставать.
– Сиди пока, еще не всем полегчало, – остановил его Ермаков. Он хотел улыбаться, но не делал этого. Всё идёт по плану, но не хотелось спугнуть удачу. И вместо радости Никита спокойно сказал: – Воду, чтобы отмыться, я уже нашел, но пойдем мы к ней не раньше, чем через час. И не смотри на меня так, одноглазый! Иногда мне все-таки придется командовать! И довольно часто! И тебе нужно смириться с этим!
– Да всё-всё! – Жданов виновато поднял руки. – Характер дурной, да и привычки, ничего не могу с этим поделать. Но постараюсь поменяться…
«Ты уже поменялся» – мысленно сказал Никита и тоже мысленно улыбнулся…
Глава 12
Пешая прогулка
– Лёха, мы его даже похоронить по человечески не сможем… – Антоха не мылся, а просто сидел в холодном ручье. – Такой парняга и так умереть… один шаг и был бы жив… эх, если бы я только знал…
Макс сидел на берегу и караулил товарища. Балмаков был последним грязным, все остальные давно уже помылись. Ермаков и Жданов сделали это первыми и сейчас были неподалеку. Они жгли костер и готовили обед из моллюсков, которых наловили в этом же ручье. Местные речные устрицы были размером с ботинок взрослого человека и по словам Никиты вполне годились для употребления в пищу, если не обращать внимание на песок, которого имелся в них в приличном количестве.
– Антоха, там мужики обед приготовили. Мойся и пошли. Лехе ты слезами точно не поможешь. Ему уже вообще ничем не помочь. Антоха…
– Никуда я не пойду! – огрызнулся Балмаков, а затем вновь уставился в воду и забормотал: – Эх Лёха, Лёха, ну как же так…
– Как же меня это достало! – Ермаков появился из-за кустов и направился прямиком в реку. – Хочешь знать как это произошло? Я тебе расскажу, легко и быстро расскажу! Случай такой выдался, не повезло Лехе, и помер он! Удачи не хватило, так вот бывает иногда! Мог любой из нас на его месте быть, но не повезло именно ему!
Антоху речь Никиты привела в ярость. Поднявшись, он сжал кулаки и был готов начать драку. И даже встал в стойку, чтобы встретить Ермаков подобающе, потому что хотел врезать ему как следует. Но кое-чего он все же не учел и потому проиграл практически сразу же. И проиграл красиво, ведь он получил ногой в грудь и, пролетев приличное расстояние, рухнул в воду.
Макс, видя выражение лица Антохи и то, что тот готов снова кинуться в драку, громко крикнул:
– Балмак, не надо, он сильнее тебя! Ермак мог ударить тебя ногой в грудину, и тогда бы ты всё еще не оклемался, но он пощадил тебя, вместо удара просто толкнул. Успокойся! Просто возьми и успокойся!
Жестом приказав Максу заткнуться, Никита начал орать:
– Мне ваше нытьё ни в одно место не уперлось! Если я сказал успокоиться, то нужно успокоиться. Если я отправил мыться, то нужно отправиться и помыться. Если я сказал сесть и жрать, то нужно сесть и жрать! Тебе все понятно из того, что я сказал, мальчик?
Балмаков оскалился, но ничего не ответил. «Как же это все меня достало!» – подумал Никита, глядя на упертого идиота. – «Завалить их всех, всех троих, и дело с концом. И добираться как обычно, в одиночку. Если сдохну по дороге, то хрен с ним, следующим разом попробую. Эх, как же я все-так устал! Как же я устал от всего этого! Сколько, сколько еще раз мне потребуется делать это? Десятки? Нет, я точно не выдержу…».
– Вижу, что ты меня услышал! И это замечательно! – Никита показал пальцем на Макса и сказал: – Помоги ему отмыть всю эту дрянь, а затем приходите и жрите. Даю вам на все тридцать минут, а затем мы выдвигаемся в Заркхар…
Жданов сидел на гнилом дереве и ковырял устрицу ножом. Еда ему была не по нраву, он старался избавиться от песка, которым была сильно насыщенна мякоть моллюска, но результата ковыряния почти не приносили. Увидев, что Ермаков вернулся, полковник сказал:
– В следующий раз нужно будет пустить в еду что-нибудь другое, например убить какое-нибудь парнокопытное.
Схватив двумя руками автомат Калашникова, Никита бросил его Жданову и, когда тот ловко поймал оружие, сказал:
– Даю тебе десять минут, иди и убей любое парнокопытное. Ну ладно, хрен с тобой, даю двадцать минут, отсчет пошел.
– Двадцать минут мало, даже двух часов не хватит. За двадцать минут можно только этих скрипучих моллюсков наловить, и потом давиться ими… – полковник умолк, опустил взгляд себе под ноги, а затем тихо пробурчал: – Всё-всё, одноглазый, я понят тебя, не смотри на меня своим лютым глазом. Больше не буду…
– Но парнокопытное поймать всё же придется. – Ермаков пристально глянул на Жданова и тот понял, что парень не шутит. – И я постараюсь тебе в этом помочь, полковник. До Заркхара путь не близкий, еды понадобиться много, нам в любом случае придется пополнять запасы. Сушеное мясо мало кому по душе, но иного варианта нет. Согласен?
Жданов кивнул. Ермаков был абсолютно прав, спорить с ним было бы полнейшей глупостью. Вода, её всегда много, с ней никогда нет больших проблем, только терпи и таскай на себе суточный запас. А вот еда, с ней уже всё сложнее. И порой, если не заботиться о ней заранее, то можно попасть на большие проблемы. И поедание наполненных песком моллюсков после того, как задумаешься об этом, уже не кажется чем-то неприятным.
Макс и Балмаков пришли мокрые с ног до головы. Первый был нормальным, а вот второй был сильно злым. Жданов не смог удержаться и сказал:
– Если ты и дальше будешь это делать, ты просто лопнешь. Или я тебя лопну!
– Помолчи, полковник, – спокойно, но требовательно приказал Никита. Именно приказал, а не попросил.
– Приказ понятен и выполнен. – Жданов вытянулся не вставая и приложил руку к голове.
– И не дури, – добавил Никита. Вскрыв одну из устриц, он передал её Антону. А затем в три секунды разделался со второй и вручил Максу. И сказал: – Деликатес подан, ешьте и не выезживайтесь.
Парни ели молча. Жданов, давно покончивший с обедом, быстро выбросил в лес пачку устричных раковин, а затем убрал нож в карман и обратился к Никите:
– Все таки я считаю, что ты должен быть главным, одноглазый. Я ошибся дважды, ошибки стоили дорого, ты сам это знаешь. Я свои действия осознал, вина моя огромна, и я постараюсь её искупить. Согласен ты с этим, одноглазый?
– Сперва завалить пытался, а теперь извиняется, – буркнул Антоха, начинающий постепенно оттаивать. – Интересная в этом мире жизнь, даже снова блевать захотелось.
– Услышал тебя, одноглазый, – ответил Никита и при этом взмахом руки попросил Антоху не вмешиваться. – И думаю что да, командовать нашей бандой всё-таки придется мне. Если никто не возражает, конечно же.
– Есть кто против? – грозно пробасил Жданов и сразу же добавил: – Все за, поэтому считаем одноглазого за главного.
– Одноглазых у нас два, – подметил Макс. – А главный только один, и это Никита Ермаков.
– Задрали выяснять, кто главный, как дети малые себя ведете. – Антоха, убедившись что все трое смотрят на него, указал пальцем на устричную раковину, лежавшую на его левой руке. – Такое видели хоть раз? Я вот нет, а это уверен настоящее богатство!
Макс сидел к Балмакову ближе всех и поэтому ему достаточно было только слегка привстать. И увидев жемчужину размером с грецкий орех он нисколько не удивился. Да, на Земле данная штуковина наверняка бы имела ценность. Но ценится ли она здесь, в этом первобытном и крайне опасном мире?
– И сколько мы сможем за неё выручить, если когда-нибудь окажемся на каком-нибудь из рынков этого мира? – спросил Антоха, продемонстрировав жемчужину Ермакову и Жданову.
– Не был на рынках этого мира, не знаю каков на них спрос, – ответил первым Жданов. – Но зато могу сказать, что лично я бы за неё мог дать тебе только хорошего пинка. Чтобы ты такой херней больше не занимался, а быстрее пожрал, и мы могли выдвигаться!
– Успокойся, полковник, – миролюбиво попросил Никита и переключился на Антоху. – Хорошая находка, ты везунчик, в речных устрицах жемчужины попадаются редко, а такие крупные вообще уникальное явление. Но вот по части продажи я тебя огорчу, на Земле ты бы на ней мог заработать, но в этом мире тебе дадут за это чудо совсем крохи. Я на многих рынках этого мира бывал, главная ценность там автомат Калашникова и патроны к нему.
Макс, хорошо запомнив всё, что сказал Никита, поинтересовался:
– Почему ты так уверен насчет этих жемчужин? Мы ведь не на Земле, сомневаюсь что ты или кто-то другой занимался изучением этих моллюсков. Или ты сделал выводы касательно количества жемчужин и их размера по опыту сегодняшнего поедания этих устриц? Если да, то это звучит довольно глупо.
– Все хорошо, – сказал Никита Жданову, потому что тот уже начал вскакивать. – Макс задал правильный вопрос, и мне придется на него ответить.
– Ну отвечай тогда! – оживился полковник. – Мне ведь на самом деле тоже интересно, откуда ты всё знаешь, одноглазый. Ты у нас прям энциклопедия ходячая, не иначе!
«А ведь отвечать не хочется» – подумал Никита. Авторитет был заработан довольно трудно и рушить его совсем не хотелось. К правде, к самой настоящей, к безумной и фантастической, эти люди пока что были не готовы. И поэтому самым правильным решением было недоговорить, потому что обманывать не хотелось категорически. В прежние разы обман не привел к хорошему, и поэтому наступать на те же грабли не было смысла. В этот раз все складывалось удачнее и спугнуть эту капризную девочку ложью вообще не хотелось.
– В этом мире есть одна организация, она зовется Основой, – рассказал абсолютную правду Никита. – И в этой организации есть своего рода энциклопедия, к которой у меня некоторое время имелся доступ. И я, человек с неплохой памятью и при том довольно любознательный, конечно же делал то, чтобы делал любой такой же как я, окажись он на моём месте. Пополнял свои знания, вот что я делал.
– Интересно, – пробормотал Жданов, а затем пристально всмотрелся в лицо Ермакова и спросил: – Эта твоя Основа, она что, совсем непопулярна, да? Я человек всю жизнь в изоляции проживший, это да. Но информационного голода при этом я никогда не испытывал, и поэтому неплохо осведомлен о происходящем как в этом мире, так и на Земле. Слыхал и про Светлое Будущее, и про Тёмное… но вот про твою Основу, одноглазый, я не слыхал, хоть убей меня, но вообще ничего про неё не знаю.
Никита спокойно пояснил:
– Она редкая, поэтому и не слыхал ты о ней, полковник. Но она существует, в этом ты можешь не сомневаться. И если тебе повезет, то когда-нибудь ты узнаешь о ней значительно больше, чем я рассказал сейчас.
– И чем же занимается эта организация? – спросил Макс. Он уже доел свою устрицу. Есть новую ему совсем не хотелось, потому что данный вид пищи ему совсем не понравился. А вот Балмаков вкусов товарища не разделял, ему моллюски пришлись по душе, и в данный момент он поедал уже третьего, и при этом не забывал слушать всё, о чем говорили трое.
– Основа всегда занималась и сейчас занимается изучением и изменением миров, – ответил Никита и, видя реакцию Жданова, поспешил добавить: – Да, замашки у организации немалые. Но смеяться точно не стоит. Кто-то делает хоть что-то, а кто-то кроме как портить другим жизнь вообще больше ничего не умеет.
– Это сейчас напоминание было, да? – прорычал полковник. – Портить жизнь, это типа про мою заточку из шомпола, верно? Ну да, я хотел тебя убить, одноглазый, не скрываю этого. Но и ты был хорош, согласись? Да, ты делал это специально, ты избил меня, а потом всячески подначивал. И ты знал! Ты знал, но ты не должен был знать! – Жданова словно осенило. Округлив глаза, он уставился на Никиту, будто тот нечто удивительное, и тихо спросил: – Скажи, как ты узнал о моей заточке и о том, что я уже использовал её прежде?
– Хах! – усмехнулся Никита. – Ты увидел в этом нечто странное и я поспешу тебя успокоить, полковник, я ничего не знал, а просто ткнул пальцем в небо и надо же, угадал. Наблюдателен я, если ты еще не заметил, и довольно терпелив. Ну и опытен, как же без этого. Вот такая вот солянка навыков и качеств во мне собралась…
Антон Балмаков, покончив с третьей устрицей, поискал глазами новую, но тут же понял, что большего приготовлено не было. Макс, заметив его замешательство, шепнул ему:
– Ты и так мою сожрал, Балмак, куда в тебя столько лезет?
– Так вышло все, пустой, вот и лезет. А у тебя гляжу беда с аппетитом. Надо заставлять себя, толкать пищу через нехочу. Силы, сам знаешь, из воздуха не берутся.
– Тошнит меня всё еще, – максимально тихо пожаловался Макс. – Да и эти ожоги, жжение вроде бы прошло, но порой возвращается и вообще невмоготу становится. Ермакову вон хорошо…
– И где мне хорошо, если не секрет? – спросил Никита.
Макс испуганно осекся и понял, что Ермаков и Жданов уже не заняты беседой, а пристально смотрят на него и Балмакова. Но в большей степень все-таки на него.
– Язык проглотил? – рыкнул Жданов. – Говори, почему ему хорошо!
Понимая, что от него не отстанут, Макс сказал:
– Ожоги, у него их нет, он ведь только одежду этой гадостью запачкал, а нас всех с ног до головы обтёр. Я бы если знал…
– Ну не знал ты, и уже ничего не изменишь, – перебил Никита, а затем поспешил успокоить: – Сутки, не больше, и кожа слезет, а вместе с ней уйдет жжение. Говорю уверенно, потому что знаю.
– Значит осталось терпеть совсем немного, – Жданов решительно поднялся и воскликнул: – Болтовня закончена, собираемся и в путь!
* * *
У Ермакова и Жданова на двоих была всего лишь одна пара глаз, но видели они гораздо лучше других, у которых с количеством органов зрения было все нормально. Ермаков и Жданов, в отличии от Ефименко и Балмакова, именно видели. А вот Балмаков и Ефименко просто смотрели. Смотрели и многого не замечали, и поэтому всегда шли последними. Пускать их первыми было просто нельзя. Не заметят чего-нибудь важного и всё, в лучшем случае проблемы, а в худшем смерть одного из членов маленького отряда, или вообще всего отряда. Ведь крарги, увы, не были единственной опасностью в этих краях.
– Где-то неподалеку гнездо куваков, – сообщил Ермаков и повернул на девяносто градусов влево от изначального направления. – Надо обходить, потому что самка наверняка с детенышами, а это гарантирует, что она нападет на нас.
– Помет я видел, но не уверен в наличии гнезда, – сказал Жданов, идущий следом за Никитой. – Куваки…
– Куваки охотятся строго ночью и вообще ведут ночной образ жизни. – Никита показал большим пальцем себе за спину. – Но если вернуться назад и посмотреть, то легко увидишь, что помет свежий, ему от силы пол часа, ну максимум час. Детёныши ночью активны, их нельзя оставлять без присмотра даже на несколько минут и поэтому матери приходится охотиться днем. Она не спит, но спать хочет постоянно. Невыспавшаяся самка, наверняка голодная, с нами она будет биться до конца.
– И мы с легкостью убьем её, – парировал Жданов.
– Да, – согласился Никита. – Самку мы убьем. Но кого-то из нас она тоже убьет. Первое нападение всегда неожиданное, полоснет когтями по шее и всё, один из нас гарантированно труп.
– Убедил, – нехотя проговорил Жданов. Он помолчал пару минут, а затем хитро сказал: – А я ведь видел, твоё лицо было залито этой дрянью, но ожога ты не получил. Одноглазый, ты не так прост, ты совсем не прост! Расскажешь, что это за фокусы такие? Или в привычной манере уклонишься от прямого ответа? Ты же у нас любитель недоговаривать. Одноглазый любитель недоговаривать…
Никита думал, что первым его раскусит Макс, из троицы он казался самым умным и сдержанным. Такой человек как он хорошо умел анализировать. Имея всего крупицы информации, он мог сделать безошибочные выводы. Но нет, Никиту раскусил не Макс, у которого к тому же имелась в наличии особая информация, полученная во время разговора, случившегося в машине. В прежние разы все были на равных и выигрывал всегда Жданов. В этот раз Максу были подкинуты информационные бонусы, но даже с ними он не смог переиграть опытного полковника. В этом направлении как обычно без изменений. Значит вновь Жданов, он проверен, он справится, на него можно положиться…
– Есть у меня кое-какие секреты, полковник. И так уж и быть, я расскажу тебе о них, подразню тебя.
– Ну давай, одноглазый, рискни, меня не каждый подразнить способен.
– Гемолимфа крарга обожгла моё лицо и так же как у всех вызвала рвоту. Но тошнило меня всего лишь несколько минут. А кожа на лице восстанавливалась чуть дольше, каких-то пару-тройку часов. Вы ничего этого не видели, вам всем было не до этого. А когда вы все очнулись, то следов уже не было, и поэтому вы решили, что мне повезло. Точнее так решили Макс и Антон. Ты, полковник, повнимательнее их будешь.
– У тебя иммунитет? – неопределенно спросил Жданов. – Или это уже привычка? Ты не первый раз с этими тварями дело имеешь, правильно?
– И да и нет. Но иммунитета у меня точно нет, к такому его выработать невозможно. И привыкнуть к этому тоже нельзя. Тут дело в другом.
– Остановись и повернись! – потребовал Жданов. Никита требование послушно выполнил и полковник тут выставил новое требование: – А теперь говори мне, в чем дело, я хочу знать твой секрет!
Медленно повернувшись, Никита объяснил ожидающему ответы Жданову:
– Секрет в повышенной регенерации, полковник. Я не совсем обычный человек. Это долгий и сложный рассказ. И к тому же неприятный.
– Над тобой ставили опыты? – с почти незаметной жалостью спросил Жданов. – Довелось побывать подопытной крысой?
– Хах! – Никита резко повернулся и зашагал как прежде. И не поворачивая головы сказал: – Я и сейчас подопытная крыса, если задуматься. И неизвестно, сколько мне еще быть этой крысой.
– Ладно, я не буду вдаваться в подробности, – сказал Жданов и повернувшись на ходу злобно закричал на заметно отставших Макса и Антоху: – Эй, олени, копытами резвее шевелите! – убедившись, что парнокопытные люди его услышали, полковник вернулся к разговору с Никитой. – Работу твоей регенерации я оказывается видел собственными глазами, но почему-то посчитал, что это меня померещилось. Крарг разодрал тебе левое предплечье, было много крови, но сейчас там даже шрама нет. Ох и не простой ты парнишка, одноглазый, совсем не простой. Подробнее про свою чудесную регенерацию можешь рассказать? Что для тебя смертельно? Насколько ты лучше обычного человека и почему она не помогает тебе излечить твои увечья? Твои яйца и член, разве они не могут отрасти вновь?
– Нет, не вырастут, – ответил Никита, мысленно посмеявшись над сказанным. – Ни член, ни яйца, на пальцы рук, ни даже глаз. Моя многократно повышенная регенерация не способна восстановить хотя бы что-то из перечисленного. Но, думаю ты сильно этому удивишься, полковник, но вернуть утраченные органы на самом деле всё же можно. Увы, но сделать это далеко не просто.
– Я попробую угадать! – Жданов заметно повеселел, разговор ему нравился, его истосковавшийся по новым знаниям разум ликовал. – Заркхар, тебе сильно нужно попасть в этот древний город. Я прав, одноглазый? Там есть что-то такое, что ты упорно ищешь?
– Да, ты прав, – Никита улыбнулся. Совершить подвиг все-таки удалось, он сумел сделать невозможное, он полностью изменил полковника Жданова. Изменил его так, как не менял ни разу прежде.
– И тебе не интересно знать, как я это понял? – поинтересовался Жданов.
– Интересно. Рассказывай, не тяни резину.
– Все дело в краргах. Ты знал о них, знал хорошо, лучше меня, Митяя, и всех остальных жителей этого проклятого полуострова. Ты мог все изменить, тебя бы послушали, но ты сделал так, как тебе было выгодно. Крарги помогли тебе избавиться от балласта. Вчетвером проще и быстрее. И безопаснее!
– Впятером, – поправил Никита. – Смерть Алексея была случайной, я её не планировал. Но в остальном верно, мне нужно в Заркхар и дойти туда малой группой шансов намного больше, чем идти огромной толпой.
– А если честно мне вообще кажется, что ты знал о точном местоположении краргов, – продолжил развивать тему Жданов. – Ты знал, что мы идем в их логово. И ты мог настоять на изменении маршрута, ты мог сохранить жизни тех людей. Я ведь прав, да? Прав же?
Никита не стал отвечать. Не хотелось ему этого делать. Да, он мог изменить маршрут, но намного проще было просто не вмешиваться.
– Да, я прав, – уверенно сказал Жданов. – И от себя добавлю, что не осуждаю тебя, потому что в моих планах было нечто подобное. Я хотел как можно скорее скинуть балласт. Избавиться от никудышных, избавиться самым распространённым способом, избавиться при помощи природы этого мира. А из тех, кто выживет, из самых крепких, я думал сколотить отряд и немного подучив их в Заркхаре вернуться обратно и…
– И трепать нервы людям Грасса, – закончил за полковника Никита. – Все как обычно, ничего не меняется.
– У каждого свой путь, что поделаешь. Но теперь он у нас общий, раз некие силы посчитали нужным свести нас. И знаешь, мне не уже не терпится оказаться в Заркхаре. Я не знаю, каким способом ты это сделаешь, мирно или агрессивно, с кровопролитием, а возможно и с полным уничтожением общины, но зато я твердо уверен, что ты откроешь ворота и войдешь туда. Их ведь не просто так охраняют столь тщательно. Их охраняют от тебя, одноглазый!
«Смешно, он всё воспринял немного не так, как нужно, но и в принципе такой вариант мне тоже подходит» – подумал Никита, а в слух сказал иное:
– Снова угадал, полковник, мне нужны именно ворота. То, что спрятано позади них, поможет не только мне. Оно поможет всем нам.
– Поможет, поможет, – Жданов сделал рывок и, схватив Никиту за рюкзак, не дал ему идти дальше. – Не знаю почему, но ты кое-что не заметил, одноглазый. Кувак ждет тебя. По поводу самки ты не ошибся. А вот насчет направления ошибся, обойти гнездо не вышло, прям чудо какое-то, мы словно по заказу вышли на главную тропу…
– Медленно отступаем и есть вероятность, что она нас не тронет, – спокойным голосом сказал Никита, делая небольшие шаги назад и глядя в глаза большой и хищной обезьяне, сидящей в засаде растительности в семи метрах впереди.
