Наталья Аврора
Разлейте время по бокалам
– Не кто, а что, – поправила её будущая мама. – Моя фигура.
– Ничего страшного, это не надолго, родишь – и похудеешь.
Они неспеша возвращались в раздевалку по узкому банному коридорчику.
– Не думаю, – грустно вздохнула Аврелия. – Ты видела мою мать? Она полнеет всё больше и больше, а я фигурой в неё.
– Лишь бы характером ты на неё не походила, это намного хуже, – вырвалось у Кассии. Она хотела извиниться, но не успела.
– Да уж, моя мама весьма непростой человек, с ней бывает очень трудно. Я, в основном, из-за неё согласилась на замужество, хотелось поскорее вырваться из её объятий. Правда, о моём желании тогда никто не спрашивал, да мне и в голову не приходило противиться воле отца.
– Скажи, – Кассия замялась. – Ты любишь своего мужа?
– Да, – твёрдо и одновременно нежно ответила Аврелия. – Очень люблю и скучаю по нему.
– Я узнала, что твой брат вернулся, – Кассия сменила тему любви и брака, решив больше её не касаться. – Почему ты молчишь об этом событии?
Аврелия пожала плечами:
– Видишь ли, он уехал так давно, я тогда была малышкой, что почти его не помню. Теперь не знаю, как себя с ним вести и просто стараюсь быть вежливой. К тому же в отцовском доме я бываю редко. Другое дело – Юний. Ему сейчас двадцать четыре года, он всегда помнил Луция и скучал по нему. С самого приезда старшего брата, Юний не расстаётся с ним ни на минуту, стараясь ввести его в курс семейных и городских дел. Думаю, о тебе он тоже рассказал.
– Обо мне?
– Разумеется. Не в каждом городе есть богатая, красивая, умная девушка восемнадцати лет, которая до сих пор не замужем. И разве ты забыла, что мой братик Юний стоит пятым в списке претендентов на твоё сердце?
– Нет, не забыла. Отец расположил этот список на самом видном месте в моей спальне.
– Вот молодец он! Давно пора.
– Возможно, но выходить замуж сразу после наступления брачного возраста в двенадцать лет, когда мозгов почти нет, нельзя.
– Я бы не сказала, что в супружеской постели так уж нужны мозги… – шутливо изрекла Аврелия.
– Как? Совсем не нужны? – в тон ей проговорила Кассия, и девушки, переглянувшись, дружно засмеялись.
К тому времени они вошли в раздевалку, где быстро оделись и в сопровождении рабынь ушли, каждая в свою комнату, для наведения лоска перед выходом к ужину.
Когда рабыни только занялись причёсками женщин, мужчины уже входили в триклиний, напоминающий тот, в котором накануне гостила Кассия. Только в этом не журчал фонтан, и мебель была не каменной, а самой дорогой – кедровой. Его стены и потолок с утра задрапировали и украсили цветами, покрывала на ложах аккуратно подкололи, а подушки взбили. День ещё не думал заканчиваться, но высокие, бронзовые канделябры идолино, по пять фитилей каждый, разместились в углах столовой.
Уступив почётное место на центральном ложе старшему гостю – Луцию Альбуцию Цельсу, хозяин расположился на соседнем – правом от него. Рядом с отцом устроился младший сын Цельсов, Юний Альбуций – молодой человек с неприметной внешностью. Левое ложе поступило в полное распоряжение старшего сына уважаемого семейства, тридцатиоднолетнего Гая Альбуция Цельса.
В чудесном расположении духа, умиротворённые банными процедурами, мужчины вели лёгкую беседу. Этот ужин не был официальным, и потому в разговоре позволялось задевать любую тему, но, в конце концов они коснулись тревожной для многих римских патриотов иудейской проблемы.
– Скажи, Гай, – обратился Постумий Кассий к старшему сыну Цельсов. – Что мешает нам победить в этой войне?
– Если бы знать, – задумчиво пожал плечами Гай Альбуций, его худые пальцы крепко сжали кубок с разбавленным цикубским. – Если бы знать, давно можно было бы покорить иудеев и вывести оттуда лишние легионы. Я долго там был и решил, что главная причина наших неудач в том, что у них есть нечто, чего нет у нас.
Он замолчал, подбирая слова.
– У них есть вера, божественная вера…
– Будто у нас её нет, – перебил сына старший Цельс. – Да без веры в Великих Богов Рим не стал бы Римом никогда!
Бывший воин покачал головой:
– Иудеи – религиозные фанатики, они непоколебимо верят в то, что защищают освящённую их странным богом землю. Скольких бы повстанцев мы не распяли на крестах вдоль дорог, их становится всё больше. Будто грибы растут после дождя… В нашем случае после кровавого дождя.
Гай Альбуций помрачнел. Мысленно он вернулся на далёкую войну, то затихавшую, то разгорающуюся с новой силой уже несколько лет. Постумий Кассий понял, что зря затронул эту тему, у Гай ещё слишком свежи неприятные воспоминания.
– Я думаю, Тит Флавий Веспасиан справится с ними и даже надеюсь, что он станет всё-таки нашим императором! – высказался старший Цельс.
– Да уж, из всех последних претендентов он является самым приемлемым, – поддержал хозяин дома. – Хотя далеко не молод и в прежние времена не показал своих достоинств, скорее наоборот. Помните, как в Греции, в Ахайе он уснул во время пения императора Нерона?
Все засмеялись, вспоминая случай трёхлетней давности, который весь римский народ рассказывал, как анекдот.
– Я тогда думал, что Нерон ни за что не простит его и в, лучшем случае, сошлёт куда подальше, – заговорил Юний Альбуций. – Тем не менее, хотя Веспасиан впал в немилость, не прошло и года, как Нерон назначил его наместником Иудеи и поручил подавить восстание. Ты говорил, что сами евреи называют войну Римской?
Уточнил он у старшего брата и, пододвинув к себе маслины, принялся их уничтожать. Гай кивнул, подтверждая слова Юния, и продолжил:
– Как вы знаете, я тогда был в войсках, и потому мне хорошо известно, насколько все воины были разочарованы этим назначением. Тит Флавий Веспасиан всегда считался хотя и честным, но заурядным и невезучим человеком. Но уже к середине прошлого года мы под его руководством восстановили власть Рима почти над всей провинцией, за исключением Иерусалима и ещё нескольких крепостей! Подготовка к штурму иудейской столицы приостановилась, когда пришло известие о самоубийстве Нерона.
Гай огляделся в поисках чаши с водой, которую тут же поднёс слуга. Он вымыл пальцы, испачканные жирной скумбрией, и вытер их о полотенце, висящее на руке у раба.
С первой минуты, как гости вошли в дом Сатриев, Постумий Кассий присматривался к этому зрелому мужчине. По выработавшейся с некоторых пор привычке, он оценивал его как возможного зятя. Постепенно Постумий Кассий заметил в Гае немало интересных качеств. Старший сын Цельсов говорил редко, но всегда ёмко и интересно. Он мало улыбался, но был учтив с родителями, любезен с младшим братом и вежлив со слугами. Конечно, узнать характер человека за один вечер сложно, но Постумий Кассий решил, что командир легиона Гай Альбуций Цельс – сильный, надёжный человек, слову которого можно доверять и на которого в благом деле можно положиться.
– Да, да, – оживился отец Цельсов. – Вскоре, в конце мая, сенаторы объявили императором Гальбу. Вот тогда-то честолюбивые помыслы Веспасиана чрезвычайно возросли, в чём очень важную роль сыграл наместник Сирии Гай Лициний Муциан. Он сам бы хотел получить власть над Римом, но не может основать династию и потому вынужден отказаться от шанса на престол…
– А вторым человеком, чьей поддержкой заручился Веспасиан, стал наместник Египта Тиберий Юлий Александр, – Юний не сдержал желания высказаться и перебил отца. – Он, как и Муциан, не имеет возможности стать императором, так как является всадником, а не сенатором, к тому же – он иудей-отступник…
Юний сделал паузу и попытался ногтём поковырять меж зубов. Старший Цельс воспользовался этим, чтобы успеть высказаться, тем самым отомстив сыну:
– И вот в январе этого года Гальбу убили, затем в апреле к праотцам самостоятельно отправился Отон и теперь, пока Вителлий празднует победу, Веспасиан и соратники собирают силы, составляют планы, и, я думаю…нет! Я уверен! Тит Флавий Веспасиан с триумфом войдёт в Рим!
Довольный собой больше, чем прославляемым претендентом, Луций Альбуций Цельс торжественно приподнялся на локте, осушил кубок и состуком опустил его на стол. Юний проделал то же самое в подражание отцу. Видно было, что все мужчины Цельсов поддерживают Веспасиана, но, в отличие от брата и отца, воевавший Гай основывает своё мнение на практических делах наместника Иудеи и судит о нём весьма осторожно.
Постумий Кассий залюбовался пылом, с которым Цельсы, как правило, отстаивают своё мнение. Он вспомнил, что Гай до отъезда из дома был таким же несдержанным на слово, а вернулся совсем другим человеком. Постумий не раз встречался с теми, кто захватывал Британию или подавлял восстание в Галлии, но не видел в них большого отличия от людей светских, хотя и на них война накладывала свой отпечаток. Почему же Гай так сильно изменился?
Поевший все маслины из ближайшей чаши, Юний вытер губы и возмущённо проговорил:
– В конце-то концов, сколько ещё ждать женщин? То ли дело мы, мужчины! Традиционно посетили бани и расположились у стола. Скажите мне, долго ли ещё будут пустовать эти места?
И он указал на три плетёных кресла-кафедры, расставленных напротив центрального ложа. Слова Юния не успели раствориться в воздухе, как дверь распахнулась, и вошли те, чьим поведением так возмущался молодой человек. Мужчины не смогли сдержаться и засмеялись. Цирцея, шедшая впереди, сердито оглядела их и спросила:
– Это что же значит? Лишённые выступлений комедиантов, вы решили посмеяться над нами?
Она впихнула своё грузное тело в крайнее кресло, рядом с хозяином дома, Аврелия разместилась подле неё. Она аккуратно расправила столу на коленях и только после этого подняла глаза на присутствующих.
– Что вы, милая Цирцея, у нас и в мыслях не было такого. Это простое, легко объяснимое совпадение: ваш младший сын посетовал на долгое отсутствие женщин и тут же, как по волшебству, появились вы. Простите нас за эту невольную выходку? – Во время оправдательной речи Постумий смотрел в лицо Цирцеи так преданно и честно, что её сердце не замедлило растаять:
– Прощаю, конечно, прощаю! Вам не сможет отказать ни одна женщина! – Она лукаво улыбнулась, вкладывая в свои слова чуточку фривольного смысла.
– А где же моя дочь?
– Правда, где? Она ведь шла вместе с нами!
– Нет, мама. Пропустив нас вперёд, Кассия свернула в какой-то коридорчик, – возразила Аврелия.
– Всё ясно, – догадался хозяин дома. – Она решила сама проверить музыкантов.
– Зачем? – Слегка захмелевший Юний давно с нетерпением ждал её. Он считал, что имеет не мало шансов стать её мужем, и всерьёз на это надеялся. Кассией интересовался и Гай, но, зная легкомысленный характер брата, он ожидал увидеть смазливую, разбалованную девицу.
Юнию никто не успел ответить, так как дверь отворилась ещё раз, и все взоры обратились к вошедшей Кассии. Она не сменила платье, но причесалась по-другому, в её ушах блестели рубиновые серьги, а волосы украшали тончайшие серебрянные цветы, идеально сочетающиеся с шитьём на платье. Увлечённая заботами о гостях и общением с Аврелией, Кассия забыла о тревогах и беспокойстве, и потому шла к своему креслу с уверенностью, говорящей о внутреннем покое и счастье. Она надеялась провести вечер в компании приятных людей, и даже Юний не казался ей таким навязчивым, как обычно. К тому же ожидалась встреча с его старшим братом, которого девушка помнила смутно. Можно сказать, предстояло новое знакомство.
Вместе со всеми, находящимися в триклинии, Гай повернул голову в сторону Кассии. А так как дверь, в которую она вошла, находилась за его плечом, ему пришлось приподняться на локте, чтобы получше её рассмотреть. Открытое, бледное лицо, увенчанное волосами, как короной; тёмные, миндалевидные глаза под идеально изогнутыми бровями; ярко розовые, искусно подкрашенные губы; чувственная фигура, которую подчёркивала прильнувшая к ней тонкая стола. Луций охватил девушку одним взглядом и понял, что настоящая красота ощущается кожей: он похолодел от восторга, а когда Кассия подошла, его бросило в жар от её близости. «И эту женщину думает получить в супруги мой братец? Он или переоценивает себя, или недооценивает её!»
Заняв кресло, пустовавшее рядом с ложем Гая, Кассия по очереди улыбнулась всем мужчинам, не заговорив ни с кем. Только когда очередь дошла до соседа она, заметив его смущение, спросила:
– Надеюсь, дорога домой не утомила тебя, Гай Альбуций? Путь к родным ларам всегда короче, чем наоборот. Я очень рада видеть тебя гостем в моём доме.
Лёгкий шум в голове мужчины, который он старательно приписывал действию вина, затих, и Гай смог ответить Кассии:
– Да, к родным пенатам даже лошади бегут быстрее, не только люди. Спасибо за приветствие, я буду счастлив войти в этот дом в любом качестве.
Последняя фраза вырвалась у него помимо воли, и Гай испугался, что кому-нибудь вздумается её уточнить.
И правда, Постумий уже открыл рот для вопроса, но его перебили. Распахнулась дверь, и триклиний наполнился весёлой музыкой. Женщины играли на флейте и свирели, мужчина перебирал струны лиры, ещё одна женщина била в цимбалы. Идущий вслед за ними жонглёр на ходу демонстрировал умение обращаться с булавами.
В противоположную дверь рабы внесли вторую перемену блюд. В мгновение ока они убрали остатки закуски и расставили мясные и рыбные деликатесы, заранее порезанные для удобства пирующих. За всеми их действиями, как и за музыкантами следил триклинарх – распорядитель пира. К аромату духов добавился запах горячей пищи и острого гарума. Мужчинам налили вино, а женщинам – сок, хозяин дома поднял свой кубок и произнёс здравицу в честь старинного и уважаемого рода Цельсов. Все принялись за новые, аппетитные кушанья и некоторое время молча отдавали дань искусству поваров. Наконец, Луций Альбуций решил произнести ответное слово, но триклинарх, переговорив со слугой в дверях, подошёл к хозяину и шепнул ему несколько слов. Тот слегка помрачнел и, обратившись к старому другу и остальным гостям, проговорил:
– Простите меня, друзья, но я вынужден покинуть вас ненадолго. Пришёл посланник от Феликсов. Не скучайте, разговаривайте! Я скоро к вам присоединюсь.
И вышел. Услышав его слова, Кассия замерла и закрыла глаза. Ей вдруг стало страшно, она поняла, что случилось нечто непоправимое, и ждала возвращения отца, как обвинённый ждёт приговора. Никто, кроме Гая не заметил её состояния. Он придвинулся, взял холодную руку Кассии в ладони и почувствовал, что её пальцы мелко подрагивают.
– Что с вами?
Девушку подняла на него растерянные глаза, в которых тут же появились слёзы. Гая поразила беззащитность Кассии. Неужели это она всего полчаса назад вошла в зал так уверенно и независимо?
Вернулся Постумий Сатрий, все обернулись к нему и замолчали. Триклинарх жестом приказал музыкантам остановить игру. Кассия нервно встала, уронив кресло. Тот же дом, та же прекрасная еда и аппетитные запахи, но люди стали другими.
– Кассия, твой брат убит…
Пришла беда.
ВЕЧЕР ТОГО ЖЕ ДНЯ.
Небольшой зал термопилия рядом с казармами гладиаторов, в котором подавали горячую еду, постепенно наполнялся. Столы в нём имели углублениями, в которых удобно размещались горшки с округлым дном. Здесь обедали мелкие торговцы, грузчики, дворники и рабочий люд, чаще всего не имевший собственных кухонь, но постоянно зарабатывавший на горячий ужин. Некоторые приходили сюда семьями, обычно, днём, а не в такой поздний час. А ближе к ночи здесь собирались мужчины и женщины, род занятий которых невозможно определить с первого взгляда. Выделялись только свободные проститутки, на свой страх и риск, ищущие клиентов в ночных заведениях. Захаживали сюда и настоящие разбойники, одеждой походившие на обычных горожан. Под туниками они прятали ножи и кастеты, Разбредаясь в сумерках по городу, эти люди грабили и убивали в глухих закоулках, а заодно высматривали какой-нибудь плохо охраняемый дом. Встречаясь в харчевне, вся шайка, подогретая вином, шла на совместное дело и скрывалась в пещерах на склонах Везувия, забираясь как можно выше и недоступнее. Эти банды регулярно уничтожались, но на их месте появлялись новые, потому редкая ночь проходила в Помпеях спокойно.
Асканий и Тана, благополучно покинувшие дом Феликсов этим утром, сидели за одним из дальних столов зала, освещённого при помощи факелов. Тана положила ложку рядом с пустой посудиной, в которой совсем недавно находилась бобовая похлёбка со свининой. Она скатывала шарики из хлебного мякиша и бросала их в остатки бульона, наблюдая, как они распускаются в жидкости подобно цветам. Когда хлеб закончился, Тана глянула на Аскания и обнаружила, что он смотрит на неё. Девушка смущённо улыбнулась и спросила:
– Идём?
– Да. Переночуем и завтра утром покинем город.
Они встали и направились по узкому проходу между столами и любопытными взглядами завсегдатаев харчевни.
– Ты только посмотри, какая птичка залетела в наш курятник!
– Птичка что надо!
– А что нам надо, а?
Два пьяных голоса перекрыли пока ещё ровный гул харчевни. Тана поняла, что говорят о ней, и постаралась ускорить шаг. Увидев, что Асканий обернулся, она попыталась успокоить его. Это у неё получилось, тем более, что дерзкие голоса умолкли. Девушка ещё не успела успокоиться, как вдруг перед ними выросла, показавшаяся громадной мужская фигура. Тана оглянулась и увидела, что за её спиной стоят двое, пьяных настолько, чтобы чувствовать себя непобедимыми, но и не настолько, чтобы с ними легко было справиться. Вокруг себя, за столами девушка видела только равнодушные лица и потому не на шутку испугалась. Тени людей, обступивших Аскания и Тану, судорожно дёргались из-за подрагивающих на сквозняке факелов.
Один, из стоящих позади, сдёрнул с головы девушки край паллы:
– Ух, ты, а пёрышки-то у неё чудные, шёлковые, – он ухватил Тану за волосы и притянул к себе.
Нападавшие полагали, что заступаясь за девушку, Асканий набросится на её обидчика, но ошиблись. Юноша ударил стоящего перед собой громилу в пах, и, когда тот согнулся, обрушил на его голову тяжёлый горшок с соседнего стола, в котором оказалась горячая еда. Тана, растерявшаяся сначала, пришла в себя и всю ненависть к насильникам, копившуюся в ней на протяжении трудной жизни вложила в два быстрых удара: ногой, обутой в тяжёлые, деревянные колодки, она с силой пнула по голени державшего её мужчину и локтем больно ткнула его в солнечное сплетение. Освободившись, девушка отскочила в сторону, предоставляя Асканию пространство для нападения. Размахнувшись, он ударил в лицо третьего, пока невредимого, и потому опасного противника, который, не удержавшись на ногах, повалился на соседний стол, снеся с него всю посуду. Асканий замер в ожидании дальнейших действий врагов. Тана встала рядом с ним, обречённо глядя по сторонам. Вдруг от дверей послышались одинокие, но громкие хлопки. Они обернулись на звук и увидели высокого, сухощавого, мужчину с неприметной внешностью и маленькими, острыми глазами. Они смотрели смело и самоуверенно, заставляя запомнить своего обладателя надолго. Постепенно к нему присоединились все посетители. Аплодисментами они не поздравляли победителей, а издевались над побеждёнными за неудачную выходку, которую, впрочем, быстро им простят.
Выходя за дверь, Асканий встретился взглядом с остроглазым, посмотревшим на него безразлично, а на Тану – с явным интересом.
Оказавшись на свежем воздухе, молодые люди подставили разгорячённые лица освежающему ночному ветру с моря. Тану бил озноб.
– Боги-покровители! Спасибо вам! – проговорила она дрожащим голосом. – Что за лица вокруг? Ни капли жалости, ни капли сочувствия!
Её зубы отбивали мелкую дробь, и она замолчала, стараясь справиться с собой. Асканий привлёк её к себе и, крепко обняв, поцеловал в щёку.
– Ты у меня умница! Я и не думал, что ты такая смелая! Пойдём.
Они дошли до ближайшей гостиницы, не заметив, что от термопилия их, крадучись, провожали два человека. Асканий взял ключи от номеров и, поднявшись на второй этаж, вместе с Таной вошёл в её комнату.
Девушка присела на край деревянной кровати.
– Ну, как, ты в порядке? – Асканий сел рядом и участливо поглядел на неё. Тана молчала, видимо, не слыша вопроса. Чуть погодя, она подняла голову, убрала с лица выбившиеся из-под заколки пряди и с волнением проговорила:
– Ты сказал: «я у тебя»…
– Не понял.
– Когда мы вышли из харчевни, ты сказал, что я у тебя умница, – повторила девушка, делая упор на словах «я у тебя».
– Да, я так сказал, – подтвердил Асканий, всё ещё не понимая, к чему клонит Тана.
– Так значит, я – у тебя? Я – твоя?
– Ах, вот оно что…, – юноша улыбнулся и погладил её волосы и плечи. – Конечно, ты – у меня, а я – у тебя. У нас ведь больше никого нет.
Успокоившись, Тана положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
– Я хочу спать. Я очень хочу спать. Полежи со мной, как только я усну, ты уйдёшь, ладно?
– Хорошо.
Когда девушка легла и почувствовала рядом с собой тело надёжного и заботливого мужчины, а не плоть требовательного самца, весь мир показался ей приветливым и добрым. Облезлый гостиничный номер стал уютной спальней, а неудобная жёсткая пастель – мягким ложем. Тана немного полежала с открытыми глазами, рассматривая еле видные в темноте очертания буфета, затем сон сморил её, но она ещё успела спросить Аскания:
– Ты никогда не оставишь меня?
– Никогда.
– Клянёшься?
– Клянусь моим гением, что не покину тебя, пока ты во мне нуждаешься. Как только почувствуешь себя в безопасности, ты сама сможешь отказаться от моего присутствия.
– Я не сделаю этого… – вымолвила Тана и уснула.
Асканий полежал, прислушиваясь к её ровному, спокойному дыханию. Осторожно высвободил руку, которую Тана даже во сне крепко держала, встал и вышел, закрыв девушку на ключ.
Скрип старых половиц проводил его до комнаты напротив, он вошёл, заперся на засов и, не раздеваясь, лёг в постель. Сон пришёл к нему не сразу. Асканий прислушивался к ночным шорохам и собственным мыслям. Ни то, ни другое не давало ему покоя. Измучившись, он уснул только перед рассветом.
ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ ПЕРЕД ИЮНЬСКИМИ КАЛЕНДАМИ 822г. ПО РИМСКОМУ КАЛЕНДАРЮ.
Аскания разбудила тревога. Судя по сумеречному свету в окне, день ещё не наступил. Но спать не хотелось. Какая-то неведомая сила не давала Асканию успокоиться. Он встал, дошёл до двери, сначала прислушался, затем отодвинул засов и вышел в коридор. С первого этажа были слышны громкие голоса споривших мужчин. Из комнаты Таны не доносилось ни звука, видимо, девушка ещё спала. Заскрипел пол, Асканий оглянулся и увидел старую тучную женщину, скорее всего, жившую в гостинице постоянно.
– Здравствуйте, который сейчас час?
Женщина недовольно поглядела на него и проворчала:
– Не знаю, давно уже идут дневные часы, – не останавливаясь, она прошла мимо и стала спускаться по лестнице. Асканий слышал её бурчание: – Тучи висят, пасмурно, видимо, дождь будет… Что с погодой…
Её голос удалился, и дальнейших слов невозможно было разобрать. Асканий вернулся в свою комнату, обмыл лицо тёплой, неприятной водой из таза и быстро собрал вещи. Он намеревался идти за Таной, когда услышал шумный разговор под окном, расположенным над входом в гостиницу. Осторожно выглянув, Асканий увидел двоих человек из городской охраны. Он отпрянул от окна и прислушался.
– Да, да, убиты уважаемые граждане города! – Нетерпеливо повторял один из стражников. – У тебя что, уши заложило, раб? Сообщи хозяину, что мы пришли, он ждёт нас. И перестань трястись! Можно подумать, ты сам их убил!
Стражники весело засмеялись и вошли в дом вслед за перепуганным рабом.
Асканий метнулся к своим вещам и вихрем вылетел за дверь. Он так быстро пересёк коридор, что расшатанные половицы не успели пропеть свою предательскую песню. Быстро вставив ключ в замочную скважину, и два раза повернув его, он толкнул дверь плечом.
– Тана, – шёпотом позвал Асканий.
Никакого ответа. В полутьме плохо освещённой комнаты, он не мог хорошо рассмотреть кровать. Неужели всё ещё спит? Придётся разбудить её, но осторожно, не напугав. Асканий приблизился к постели и удивлённо замер. Пусто. Юноша осмотрел комнату в надежде найти Тану, но, увы, девушка исчезла…
– Вот здесь, здесь он остановился… – Асканий стоял у окна, когда раздался радостно-возбуждённый голос владельца дома. – Я всегда рад услужить городским властям. Он сразу показался мне подозрительным! Какой-то он не такой, как все: оглядывается по сторонам, чего-то боится, а вчера почти весь день проспал, потом ушёл и только затемно вернулся. Представляете? А тут из кассы пропали деньги, я подумал, что он простой вор, а когда уже ночью узнал об убийстве Спурия Феликса и Маркуса Сатрия, то не на шутку встревожился, и сразу, сразу вам сообщил!
Так, под услужливый говор, выдававший в хозяине гостиницы простолюдина, они подошли к комнате, в которой спал Асканий.
– Хватит болтать, открывай дверь! – скомандовал грубый голос.
Хозяин не успел воспользоваться ключом, потому что дверь от лёгкого нажима сама раскрылась. Когда мужчины вошли в комнату, Асканий решил, что узнал достаточно. Окно, у которого он стоял, выходило в небольшой, запущенный сад. Асканий выглянул, осмотрелся, быстро перелез через подоконник и спрыгнул в высокую, мягкую траву, скрывшую его от посторонних глаз.
К тому времени городские стражники осмотрели комнату и недовольно уставились на хозяина гостиницы.
– Ну, и где же твой подозрительный постоялец?
– Не знаю… вчера он пришёл поздно, лёг спать… он никуда, честное слово, никуда не уходил! Клянусь!
Подыскивая слова оправдания, он судорожно пытался сообразить, куда же мог исчезнуть юноша. Отступая от злых взглядов стражников, он вернулся к двери и, пятясь, вышел в коридор.
– Говоришь, лёг спать? Вчера вечером? Значит, ты всегда готов услужить властям? Да? Мы отдежурили всю ночь. Охраняя покой горожан, и после того нам пришлось топать почти на окраину города со специальным заданием. Благодаря тебе. И всё зря!?
Последние слова воин рявкнул так громко, что их смог услышать даже Асканий, притаившийся в траве под окном.
– Я… я… простите меня, не губите! Не уследил, не усмотрел…
– Да пошёл ты!
Разъярённые стражники круто повернулись и покинули гостиницу. Как только они ушли, хозяин гостиницы расправил плечи и принял спокойный, даже самоуверенный вид. Он уже направился в сторону лестницы, когда увидел, что дверь в номер Таны приоткрыта. Наступая только на те половицы, которые не скрипели, он подошёл к комнате и бесшумно вошёл в неё. Заглянув во все углы и убедившись, что в номере никого нет, хозяин успокоился. «Так и должно быть» – подумал он.
Машинально прихватив со стола ключ, оставленный Асканием, он вышел в коридор и спустился к своей конторке, по пути изобразив на лице улыбку добродушного человека.
После наступления тишины Асканий выждал немного для верности, пересёк сад в сторону высокой смоковницы и по её крепким ветвям перебрался за ограду. Оказавшись в безлюдном тупике, он, не раздумывая, пошёл вперёд и вскоре оказался на шумной виа Стабиана. Смешавшись с пёстрой толпой, Асканий выбрал неприметную забегаловку и, устроившись у дверей, позволил себе успокоиться. Он заказал кружку дешёвого пива и попытался сосредоточиться. Пена была слабой и быстро осела, оставив по краям посудины белые, мутные разводы. Асканий оторвал зубами кусок рыбьего мяса с хребта и отхлебнул глоток пива. Не торопясь, посасывая солёные, пропитанные горьковатой жидкостью волокна, он размышлял над последними событиями. Анализируя произошедшее, юноша добрался до того момента, когда услужливый хозяин покинутой гостиницы вёл двоих стражников по коридору. Стоп! Какие слова он говорил? Что новый постоялец, то есть Асканий показался ему странным, испуганным. – Это неправда, они держались естественно. Что у него пропали деньги. – Но при чём здесь они? Да, он врал, явно врал. Но не враньё волновало Аскания. Что-то другое. И тут он понял. Всё время хозяин говорил только об Аскании и ни словом не обмолвился о Тане. Он скрыл её существование. Почему? Потому, что он знает, где она! И сообщил дуумвирам о юноше для того, чтобы избавиться от него.
Асканий так обрадовался найденной ниточке, что тут же подскочил с лавки, стремясь вернуться в гостиницу. Упавшая с коленей котомка глухо ударилась об пол. Асканий поднял её и сел обратно. Куда это он собрался днём? Ему нужны дополнительные сложности? Нет. Необходимо набраться терпения и дождаться темноты.
Прихватив пиво и рыбу, Асканий подошёл к рабу за стойкой.
– Позови хозяина.
Тот молча зашёл за ширму и вернулся с высоким, атлетически сложённым, но слегка располневшим мужчиной.
– Что нужно? – коротко и грубо спросил он.
– Комната до утра, – ответил Асканий и подкрепил слова несколькими монетами. Мужчина посмотрел на них и широкой ладонью левой руки прихлопнул покатившийся к краю стола медный асс.
– Вообще-то, я не сдаю, но если очень нужно…
Он сгрёб деньги в кулак.
– Иди за мной, – Здоровяк отодвинул занавеску, и Асканий увидел, что у него нет правой кисти. Они оказались в пыльном полутёмном коридоре. – Откроешь вторую дверь слева. Эта комната твоя до завтрашнего утра. – Асканий хотел поблагодарить, но мужчина уже ушёл в зал.
В комнате стояли только кровать и стол, для другой мебели места не было. Юноша сел на и продолжил свои размышления. «Хозяин гостиницы знает, где Тана, это точно. Я думаю, что на самом деле, он не связывает меня с убийствами в доме Феликсов. Ведь ищут только одного раба – мужчину, а не двоих – мужчину и женщину. От меня просто хотели избавиться, а нужна была им Тана. Зачем? Глупый вопрос! Она красивая, её можно выгодно продать… или использовать. Какой ужас! А я вынужден сидеть в безопасности и ждать. Что с ней сейчас, где она?»
Шум падающих столов и перепуганные голоса вернули Аскания к действительности. Из коридора донеслись тяжёлые, торопливые шаги одного человека. Дверь распахнулась, и весь её проём занял однорукий здоровяк, только что сдавший Асканию комнату. Ничего не говоря, он откинул тряпку, когда-то бывшую красочным ковриком, и без труда поднял тяжёлую крышку люка.
– Быстро прыгай! – Скомандовал он Асканию. Ничего не спрашивая, юноша подхватил котомку и прыгнул в подполье. Крышка над ним сразу захлопнулась, и он окунулся в кромешную тьму и тишину.
Несколько мгновений Асканий простоял, согнувшись, в той позе, в какой оказался, прыгнув в люк. Затем он медленно распрямил спину и только после этого осторожно поднял голову. Зная, что здесь не должно быть глубоко, Асканий пошарил рукой над головой и нащупал сухой, обросший пылью и паутиной, настил пола. Будь юноша хоть на десять сантиметров выше, он не смог бы стоять прямо.
Запоздалое ощущение опасности кольнуло его сердце. Почему он послушался и позволил закрыть себя в этом подполье? Что заставило его подчиниться незнакомому человеку, и почему тот спрятал его сюда? Спрятал ли на время неведомой опасности? Или запер, чтобы чуть позже выгодно сдать властям? Нет, подумал Асканий, боги не могут оставить его. Нужно действовать и они помогут.